CC BY
10
РАЗВИТИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ О РАЗВИТИИ ГОСУДАРСТВА В
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (XVIII ВЕК)
И.В. Упоров, д-р ист. наук, канд. юрид. наук, профессор Краснодарский университет МВД России (Россия, г. Краснодар)
DOI:10.24412/2500-1000-2024-3-3-58-62
Аннотация. Рассматриваются особенности формирования в Российской империи теоретических взглядов об общественно-политическом устройстве страны, статусе публичной власти в течение XVIII в. Анализируются суждения Прокоповича, Посошкова, Радищева, Екатерины II и других авторов того времени, соответствующие правовые акты, научные труды. Отмечается, что в течение этого столетия в России стали появляться работы, в которых анализировались особенности развития государства, где осмыслению подвергались отдельные стороны российской действительности. Однако абсолютизм как форма правления в Российской империи не подвергался сомнению, не было речи и о критике лично монарха. И лишь Радищев позволял себе безымянную, отвлеченную критику действующей власти, но и за это был репрессирован.
Ключевые слова: инакомыслие, общественно-политическая мысль, Российская империя, власть, оппозиция, монарх.
В монархический период развития Российского государства длительное время правящей верхушке не приходилось сталкиваться с политической оппозицией (инакомыслием) в современном его понимании. Ситуация стала меняться лишь к концу XVIII в., когда стали появляться публикации с критикой существующей действительности. До этого в том же столетии, причем значительно раньше, стали печататься сочинения, которые, напротив, не критиковали, а одобряли решения и действия властей, то есть, были своеобразными пропагандистами. Так, с идеологической защитой и обоснованием петровских реформ выступала группа дворян и священников, образно названная одним из них «ученая дружина Петра» [1, с. 54]. Так, Феофан Прокопович принимал активное участие в подготовке и проведении церковной реформы, в поддержку петровских преобразований он писал трактаты, проповеди, другие произведения [2, с. 31]. Так, в проповедь в день Александра Невского он отмечал следующее: «Ты един показал еси дело превысокого сана царского быти собрание всех трудов и попечений... ты являеши нам в царе и простого воина, и многодельнаго мастера, и многоимянитаго делателя, и где бы довле-
ло повелевати подданным должное, ты повеление твое собственными труды твоими предваряешь и утверждаешь» [3, с. 84].
Позже, уже при Анне Иоанновне, Про-копович занял ее строну в известном противостоянии императрицы с членами Верховного тайного совета. В приветственных речах, обращенных к Анне Иоановне, он ставил ее рядом с Петром I и превознося сделанные ею благодеяния, например: «Солнце Анна воссияла - Светлый нам день даровала. Богом венчанна Августа Анна! Ты наш ясный свет, Ты красный цвет. Ты красота...» [4, с. 363]. Прокопо-вич в своих работах обосновывал неограниченную монархию, которая проистекает из соглашения, по которому народ для обеспечения мира, безопасности, общего блага отказывается от всех своих прав и свободы и, наделяя властью правителя, при этом Прокопович отдавал предпочтение наследственной монархии, в которой находил лишь один изъян, который заключался в том, что - наследник царской власти по закону мог оказаться недостойным, неспособным царствовать, но этот недостаток действующий монархом может и должен устранять, назначая достойного и способного наследника престола своим завещанием [5, с. 27].
В первой половине XVIII в. заметный след в развитие российской гуманитарной мысли (преимущественно в сфере экономики) оставил И.Т. Посошков, его известный труд - «Книга о скудости и богатстве», 1724 г. Кроме того, прогрессивные идеи, имея в виду ту эпоху, изложены По-сошковым по вопросам судопроизводства, законотворческой деятельности , например, он полагал, что суд должен быть доступен для представителей всех сословий, а если судьи берут взятки, то за это преступление следует жестко карать. Однако по вопросу политического судоустройства он полностью поддерживал абсолютистский режим, придерживаясь традиционно-теологического обоснования царской власти («Мы же монарха своего почитаем яко бога»). У него нет сомнений в необходимости выделения такого сословия, как дворянства, нет сомнений в наличии у дворян привилегий, но при этом Посошков акцент делает на обязанностях дворян. В этом же контексте он считал целесообразным расширять крепостное право, при этом, как экономист, Посошков полагал нужным обязать помещиков неусыпно следить за тем, чтобы крестьяне работали все дни недели, кроме праздничных, как на помещика, так и на себя - лишь бы не «лежебочили», а своим трудом умножали богатство; в тех же целях рекомендовалось применять строгие наказания, ввести паспортную систему для пресечения побегов [6, с. 44].
Прокоповича и Посошкова, разумеется, нет оснований считать инакомыслящими и тем более оппозиционерами - они были полностью лояльными действующей власти. Вместе с тем они обосновывали некоторые идеи, позволявшие, по их мнению, лучше развиваться государству, а это означало, что существовавшее положение их не во всем устраивало, и они констатировали негативные проявления, но - без критики правящей элиты, и, разумеется, персона императора была неприкосновенной с точки зрения критики. Но и такой подход для России того времени являлся шагом вперед по сравнению с предшествующими временами. И в этом смысле эпоху Прокоповича-Посошкова можно
считать своеобразным переходным периодом, так как своими сочинениями они подготовили почву для появления мыслителей иного уровня, которых не было ранее.
И такие мыслители, с которых началось формирование в России инакомыслия, появляются при Екатерине II. При этом императрица сама тому способствовала, возможно, неосознанно, демонстрируя, в частности, интерес к западноевропейским либеральным идеям и имея, вероятно, желание предстать перед просвещенной Европой в более приглядном, современном виде (напомним, что к тому времени Европа переживала переход к Новому времени на основе буржуазных революций с их демократизмом).
На этом фоне в России сформировались мыслители, которые позволяли себе подвергать определенному критическому осмыслению некоторые стороны существующего политического и экономического строя. Речь идее, прежде всего, о Н.И. Новикове и А.Н. Радищеве. Так, книга Радищев «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790 г.) получила резонанс, ее прочла императрица, определившая, что «сочинитель наполнен и заражен французским заблуждением, ищет ... все возможное к умалению почтения власти ... к приведению народа в негодование противу начальников и начальства» [7, с. 36]. Радищев, в частности, полагал самодержавие как состояние, «наипротивнейшее человеческому естеству». В этой связи, например, через монолог одной из героинь-странниц его книги (о том, что царь может быть «первейшим в обществе убийцей, первейшим разбойником, первейшим предателем» [8, с. 242], он доносил свои суждения по поводу справедливости общественного устройства. Он подвергал также критике и бюрократию, на которую опирается императрица, подчеркивая развращенность, продажность и необразованность чиновников. Такой радикализм не мог не привести к конфликту Радищева с высшей властью, итог известен: обвинительный приговор, замена смертной казни ссылкой (после смерти императрицы обвинения были сняты). Вместе с тем Радищев был госслужащим, и в практическом
плане он был лоялен власти, и не ставил вопроса о низвержении абсолютизма, и по-прежнему монарх - подчеркнем: в практической деятельности Радищева - являлся неприкосновенным с точки зрения правомерности его нахождения на троне. Тем не менее, появление публикаций, содержащих критику существующих социальных отношении в стране, представляло собой существенный импульс в развитии инакомыслия в России.
В тот же период (конец XVIII в.) в России появляются интеллектуалы, причем в достаточном количестве, которых с определенной долей условности можно считать инакомыслящими (М.М. Щербатов,
Д.И. Фонвизин, С.Е. Десницкий,
И.П. Пнин, НИ. Панин, ЯП. Козельский и др.). В их работах звучала мысль о необходимости политического переустройства, поскольку абсолютизм тормозил развитие России. Но такого мысли, навеянные, очевидно, происходящими процессами в других странах, звучали не как призывы к действию, а как некие пожелания-размышления о том, что страна нуждается в переменах. Это подтвердило и пугачевское восстание.
Однако, как и ранее, правящая элита с настороженностью относилась к новым веяниям, та же императрица Екатерина II увлекалась передовыми европейскими идеями, но в реальности система публичной власти оставалась прежней, инакомыслящие по-прежнему были преследуемы, а восстание Пугачева жестоко подавлено, то есть, сущность государственной идеологии не изменялась. Вместе с тем в отношениях «государственная идеология -инакомыслие» появилось новая форма их выражения, а именно дискуссии, отчасти приобретавших публичный характер. В этом смысле особо следует отметить появление в 1767 г. Наказа об Уложенной комиссии [9]. Этот «Наказ» состоял из 655 статей, в нем заметно влияние просветительских теорий (много дословных заимствовано из сочинений Монтескьё, Бекка-риа и др.), которые сочетались с обоснованием необходимости самодержавия. В 1768 г. комиссия была распущена, и соответственно этот документ не имел суще-
ственного практического значения. В теоретическом же контексте в нем содержались либерально-просветительские для своего времени идеи, благодаря чему дореволюционные историки (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, В.И. Семевский и др.) относили Екатерину II к прогрессивным деятелям своего времени.
Отчасти это действительно так. Однако в литературе справедливо утверждается, что при этом сущность абсолютизма ничуть не выхолащивается [10, с. 18]. Например, в «Наказе» есть такие суждение: «Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовати сходно с пространством толь великаго государства» [9]. И далее: «Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно . лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим . Государь есть источник всякия государ-ственныя и гражданския власти» [9]. И в целом с политической точки зрения «Наказ» Екатерины не привнес ничего нового в российскую действительность. Он лишь осовременил, видоизменил петровскую доктрину; напомним, что Петр I тоже был не чужд к такого роза размышлениям, указывая, в частности, при характеристике статуса императора в одном из толкований к Артикулу воинскому: «его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен. Но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять» [11].
Императрица Екатерина II лишь адаптировала эту мысль к нуждам текущего момента, по-новому аргументировала. Идеи же европейских философов в «Наказе» откровенно вульгаризированы и упрощены [12, с. 11]. По мнению А.Б. Каменского, работа Уложенной комиссии дала Екатерине «предметный урок о невозможности реализации теоретических построений европейских философов на русской почве», и, более того, даже робкие попытки насадить в России идеи, легшие в основу буржуазных представле-
ний о свободе и демократии, в 60-х годах XVIII в. потерпели крах [13, с. 288].
Тем не менее при всей противоречивости оценок нельзя не констатировать, что впервые по столь важным вопросам российского общества имела место дискуссия, в значительной мере публичная, но не равноправная (не забудем, что оппоненты власти были репрессированы либо оказались в опале). Тот же М.М. Щербатов, в частности, писал в одном из своих неизданных сочинений: «Вижу наш народ угнетенный, законы, в ничтожность приведенные, имения и жизнь гражданскую в неподлинности, гордостью и жестокостью вашей лишены души бодрости, и имя свободы гражданской тщетным учинившиеся и даже отнятие смелости страждущему жалобы приносить» [14, с. 21]. В данном случае можно, очевидно, говорить об истоках «самиздата», получившего развитие в СССР среди диссидентов в 1960-1970-е гг. В целом же «Наказ» Екатерины II в определенной степени можно признать политической теорией, от реализации которой в полном объеме воздержалась сама императрица, но нет никаких оснований считать «Наказ» ее политической программой [12, с. 11].
К этому следует добавить, что Екатерина II оказалась вторым (после Петра I) и
последним монархом, который пытался лично с претензией на научность обосновать свою государственную идеологию. Очевидно, это обстоятельство само по себе следует расценивать как позитивную составляющую деятельности Екатерины II, равно как и создание условий, при которых стало возможным появление инакомыслия. И лишь в первой трети XIX в. в абсолютистской России инакомыслящие от индивидуальных проявлений своего инакомыслия в виде опубликованных и неопубликованных работ смогли соргани-азоваться и предложить другие, чем абсолютизм, пути развития российского государства с учетом тенденций мирового развития. Но и они, декабристы, не нашли поддержки у российской общественности, они были признаны государственными преступниками. Власть еще долго не допускала инакомыслия в стране, не осознавая того, что свобода слова и печати, альтернативность мнений по наиболее важным для общества проблемам является естественным проявлением общественной жизни, она объективно востребована, и длительный запрет этого стал одной из важнейших причин социально-
политический потрясений в начале XX в., имевших огромные негативные последствия.
Библиографический список
1. Епифанов П.П. Ученая дружина и просветительство // Вопросы истории. - 1963. -№ 3. - С. 37-53.
2. Эльмурзаев И. Я. Инакомыслие в период правления Екатерины II и деятельность органов государственной власти по его подавлению: историко-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2010. - 212 с.
3. Ничик В.М. Феофан Прокопович. - М.: Мысль, 1977. - 192 с.
4. Пигарев К.В., Фридлендер Г.М. Феофан Прокопович // История всемирной литературы. Т. 5. - М., 1988. - С. 363-365.
5. Морозов П.О. Феофан Прокопович как писатель. - СПб.: Типогр. Балашова, 1880. -402 с.
6. Платонов Д. Н. Иван Посошков. - М.: Экономика, 1989. - 141 с.
7. Кулакова Л.И., Западов В.А. Радищев А.Н. «Путешествие из Петербурга в Москву». Комментарий. - М.: Просвещение, 1974. - 257 с.
8. Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. Т. 1. - М.-Л.: АН СССР, 1938. - 501 с.
9. Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения / Под ред. Н.Д. Чечулина // Памятники русского законодательства 16491832 гг., издаваемые императорской Академией Наук. - СПб, 1907.
10. Завражин А.В. Развитие политического мировоззрения российского общества (17211917 гг.): Исторический аспект исследования: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - М., 2009. -43 с.
11. Артикул воинский // Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9 т. - М.: Юрид. лит-ра, 1986. - Т. 4. - 511 с.
12. Сорокин Ю.А. К вопросу о политической программе Екатерины II в 1762-1768 гг. // Исторический ежегодник. - 1998. - С. 5-12.
13. Каменский А.Б. «Под сенью Екатерины.». Вторая половина XVIII века. - СПб.: Лениздат, 1992. - 447 с.
14. Щербатов М.М. Замечания на Большой наказ Екатерины // Неизданные сочинения. - М., 1935. - С. 16-63.
DEVELOPMENT OF THEORETICAL VIEWS ON THE DEVELOPMENT OF THE STATE IN THE RUSSIAN EMPIRE (XVIII CENTURY)
I.V. Uporov, Doctor of Historical Sciences, Candidate of Legal Sciences, Professor Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Russia, Krasnodar)
Abstract. The features of the formation in the Russian Empire of theoretical views about the socio-political structure of the country, the status of public authority during the 18th century are considered. The judgments of Prokopovich, Pososhkov, Radishchev, Catherine II century are analyzed. and other authors of that time, relevant legal acts, scientific works. It is noted that during this century, works began to appear in Russia that analyzed the features of the development of the state, where certain aspects of Russian reality were subjected to comprehension. However, absolutism as a form of government in the Russian Empire was not questioned, and there was no talk of criticism of the monarch personally. And only Radishchev allowed himself nameless, abstract criticism of the current government, but for this he was repressed.
Keywords: dissent, socio-political thought, Russian Empire, power, opposition, monarch.
