CC BY
13
Развитие судоустройства и судопроизводства в контексте деятельности министров юстиции Российской империи (1861-1917 гг.)
Development of the judicial system and judicial proceedings in the context of the activities of the Ministers of Justice of the Russian Empire (1861-1917)
Голых А.В.
Студент 4 курса
Кафедра истории, социально-экономических и общественных дисциплин Ишимский педагогический институт им. П. П. Ершова филиал Тюменского государственного
университета Российская Федерация, г. Ишим e-mail: abdulov222@yandex.ru
Golykh A. V.
4rdyear student Faculty of social and humanitarian sciences Ishim Pedagogical Institute named after P. P. Yershov branch of Tyumen State University
Russian Federation, Ishim e-mail: abdulov222@yandex.ru
Научный руководитель: Любимов А. А.
доцент, кандидат исторических наук Ишимский педагогический институт им. П. П. Ершова филиал Тюменского государственного
университета Российская Федерация, г. Ишим
Scientific adviser: Lubimov A. A.
Associate professor, candidate of historical sciences Ishim Pedagogical Institute named after P. P. Yershov branch of Tyumen State University
Russian Federation, Ishim
Аннотация.
Статья посвящена анализу основных законодательных мероприятий, осуществленных министрами юстиции Российской империи в период с 1861 по 1917 гг. в области судоустройства и судопроизводства отечественного суда. В работе рассматриваются личности министров юстиции и их влияние на ход судебной реформы, причины и следствия совершённых ими действий, а также даётся оценка их деятельности в исторической перспективе. Автором сделаны выводы об отсутствии нисходящей линии в развитии отечественного суда, приводится классификация эволюции юстиции в зависимости от направленности министерских мероприятий. Также в статье поднимаются вопросы политической юстиции, рассматриваются причины появления подобного явления в правовой жизни империи, в том числе и во взаимосвязи с личностями министров юстиции.
Annotation.
The article is devoted to the analysis of the main legislative measures taken by the Ministers of Justice of the Russian Empire in the period from 1861 to 1917 in the field of judicial system and judicial proceedings of the domestic court. The paper examines the personalities of the ministers of justice and their influence on the course of judicial reform, the causes and consequences of their actions, and also assesses their activities in a historical perspective. The author draws conclusions about the absence of a downward line in the development of the domestic court, provides a classification of the evolution of justice depending on the direction of ministerial activities. The article also raises issues of political justice, puts forward the reasons for the appearance of such a phenomenon in the legal life of the empire, including in connection with the personalities of the ministers of justice.
Ключевые слова: судоустройство, судопроизводство, министры юстиции, судебная реформа, политическая юстиция, законодательная деятельность.
Key words: judicial system, judicial proceedings, ministers of justice, judicial reform, political justice, legislative activity.
История не может существовать без личностей. Именно личность творит историю, приводит её в движение. Можно долго спорить о том, насколько весома роль человека в истории, однако не остаётся сомнений в том, что личностный фактор в развитии процессов и событий является одним из основополагающих. Законотворцы и юристы занимают во всей плеяде исторических личностей одно из центральных мест, поскольку проводимые ими мероприятия не только определяли правовую жизнь прошлого, но и оказали значительное влияние на современную правовую систему. Виднейшими представителями этой категории государственных деятелей являются министры юстиции - люди, стоявшие во главе огромного аппарата, определявшего систему правосудия.
Цель данной работы заключается в выявлении роли министров юстиции Российской Империи в развитии отечественного судоустройства и судопроизводства, а также в определении их влияния на линию эволюции отечественной юстиции.
С 1861 г. Российская Империя начала новую жизнь. Обществу стало ясно, что с отменой крепостного права будут реформированы многие сферы его жизни. В 1864 г. реформы затронули и судоустройство - в стране кардинально менялась судебная система. Отныне суды больше не подчинялись администрации и были разделены на три типа в зависимости от категории дела: мировые суды (рассматривали мелкие дела на местах), окружные суды (рассматривали уголовные и гражданские дела) и судебные палаты (рассматривали дела, связанные с преступлениями чиновников, а также служили апелляционной инстанцией для окружных судов). Верховным судом признавался Сенат. Реформа определяла фундаментальные принципы судопроизводства, которые актуальны и по сей день: независимость и гласность суда, несменяемость судей, состязательность и открытость сторон. Впервые в истории России вводился институт адвокатуры и присяжных заседателей. Все эти нововведения готовились в течение двух лет специальной комиссией под руководством государственного секретаря. Владимира Петровича Буткова,
Активно принимал участие в разработке реформы министр юстиции Дмитрий Николаевич Замятнин, занимавший свой пост с 1862 по 1867 гг. Это был деятельный и преданный своей работе человек. Как отмечает известный юрист Анатолий Фёдорович Кони, главной заслугой Д. Н. Замятнина стало само принятие новой судебной реформы, несмотря на её критику противниками нововведений [13, с. 120]. Д. Н. Замятнин лично внёс ряд замечаний в проект судебной реформы, что вылилось в отдельный фолиант на 500 страниц [6, с. 22]. Все эти замечания затронули уставы гражданского и уголовного судопроизводства, а также всей системы судоустройства. Часть предложений министра юстиции были учтены Государственным Советом. К примеру, было принято во внимание замечание о подсудности дел мировой юстиции. Министр энергично настоял на том, чтобы мировой суд рассматривал иски с величиной ущерба до 500 рублей и налагал взыскания до 300 рублей, в то время как в проекте реформы сумма по обеим основаниям не превышала 100 рублей [5, с. 34]. Этой мерой удалось снизить излишнюю бюрократизацию судебного процесса. С подачи Д. Н. Замятнина были внесены правки об устранении из дела прокурора, что было в принципе упущено проектом реформы, а также исключены правила об исправлении ошибок судебных решений [5, с. 38]. Министр считал, что такого рода правила вызывают как недоверие к суду, так и допускают возможность вынесения им заведомо ошибочного решения.
В сфере уголовного судопроизводства Д. Н. Замятнин уделил особое внимание деятельности следователей. В проекте реформы министр увидел возможность совершения ими несправедливых действий по обеспечению производства дела. Так, комиссия давала право следователю по своему усмотрению назначать подозреваемому меру обеспечения, что фактически предоставляло ему возможность уклониться от следствия. Министр предложил связать меру обеспечения дела с тяжестью совершённого преступления, что и было принято во внимание Государственным Советом. Д. Н. Замятнин также предложил разрешить председателю суда и
присяжным задавать вопросы подсудимому для выяснения истины, что было упущено в проекте по причине «ухищрений для склонения к признанию вины» [5, с.48].
Под большим влиянием Д. Н. Замятнина были составлены правила присутствия и участия присяжных на судебном заседании. К тому же, был поднят имущественный ценз для кандидатов в присяжные с 100 до 200 рублей, с помощью чего министр попытался ограничить совсем необразованных людей от судебной практики, но в то же время не делать должность присяжного слишком недоступной [5, с. 53]. Именно Д. Н. Замятнин предложил в обязательном порядке зачитывать приговор суда на заседании, а также запретить суду покидать зал для совещания. При этом ход заседания предлагалось протоколировать на основе специального стенографического ключа [7, с. 145]. С помощью таких мер реализовывался принцип гласности и справедливости выносимого решения.
Д. Н. Замятнин не обошёл стороной и институт прокуратуры. При нём была упорядочена иерархия подчинённости прокуроров по судебно-территориальному признаку: прокуроры окружных судов подчинялись прокурорам судебных палат, а те в свою очередь - генерал-прокурору, т. е. министру юстиции [10, с. 173]. В мировых судах обязанности прокуроров исполняли их товарищи. С этого момента прокуратура стала независимым от иных органов власти надзорным звеном. При каждом суде был свой прокурор, который получал право наравне с судьёй возбуждать уголовное следствие, надзирать за деятельностью следственных органов и на основании их заключения составлять государственное обвинение, поддерживая его в ходе судебного заседания. Более того, к предмету ведения прокуратуры был добавлен надзор за исполнением судебного приговора в учреждениях отбывания наказания. Таким образом, прокуратура превращалась в независимый уголовно-надзорный орган, просуществовав в таком виде вплоть до 1917 года [10, с. 173].
После принятия в 1864 г. новых судебных установлений предполагалось распространить их на всю территорию империи в течение 4 лет, однако этот процесс сильно затянулся. На предполагаемый переходный период в областях, не затронутых реформой, в 1865 г. вводились временные правила, разработанные лично Д. Н. Замятниным. Он с гордостью считал их лучшей работой в своей жизни [15, с. 80]. По данным правилам, в старых судах вводилась гласность и устность судопроизводства, что фактически стало первым введением в действие основных принципов новой реформы, поскольку пореформенные суды были открыты только в 1866 г. Также из мелких судов изымались в ведение судебных палат дела, связанные с преступлениями, по которым назначалось наказание на лишение присвоенных прав и преимуществ. Вместе с тем, сокращались сроки явки и апелляции, изменён порядок доклада дела и принесения жалоб на постановления по судебным делам, усиливался состав служащих в местных инстанциях. Новые правила благотворно повлияли на судебную систему: в 1866 г. инстанциями, работающим по новым правилам, было решено 34 110 дел - почти столько же, сколько и до введения правил в 1865 г., в котором было решено 34 330 дел [15, с. 82]. Всё это позволило правительству сделать вывод о том, что старые судебные учреждения вполне можно сократить, не совершая при этом сильных перегибов.
Д. Н. Замятнину не удалось долго побыть министром при новом судоустройстве. Он не нравился противникам реформ, которые хотели вернуться к старой системе или существенно ограничить новую. Этот момент хорошо подметил А. Ф. Кони, который писал, что «в то время, как здоровые клетки ткани начинали свою творческую работу, почти омертвевшие - ныли и горели.» [13, с. 143] Несогласные с новой судебной системой организовали шквал критики министра, доходя вплоть до императора. Масла в огонь подлил отказ Д. Н. Замятнина уволить сенатского судью по личному приказу Александра II, за что он попал к нему в немилость [3, с. 142]. Государь снял с должности товарища министра юстиции верного друга и соратника Д. Н. Замятнина Николая Ивановича Стояновского, поставив на его место консерватора Константина Ивановича Палена. Министр
понял, что его дни в этой должности сочтены. Не желая идти ни на какие уступки в своих преобразованиях, Д. Н. Замятнин в 1967 г. ушёл в отставку, оставив судебной системе страны богатое наследие. Именно в министерство Д. Н. Замятнина оформился настоящий справедливый суд, основанный на базовых принципах современного нам судопроизводства, изменилась роль прокуроров в судебном процессе, появились важные для честного суда процессуальные элементы. Можно сказать, что Д. Н. Замятнин стал фактическим организатором новой системы, воплотив её на практике.
Император не торопился назначать К. И. Палена новым министром юстиции, дав ему время немного разобраться с делами. Поэтому временно на эту должность был назначен Сергей Николаевич Урусов, который пробыл на ней всего полгода - с апреля по октябрь 1867 г. Он был человеком консервативных взглядов, не обладавшим рвением своего предшественника [8, с. 106]. Тем не менее за столь короткий срок работы ему удалось провести ряд мероприятий в духе начатой реформы. Так, С. Н. Урусовым была открыта новая судебная палата в Харьковской губернии, а также проведена попытка сокращения судебных институтов, работавших по «старым» правилам, однако она была безуспешной, т. к. новые суды просто заваливали делами, поступающими из не реформированной части страны [9, с. 44]. С этой целью министром юстиции была созвана комиссия, которая решила провести ряд ревизий в старых судах до открытия новых. Таким образом, были созданы условия для решения этой проблемы в будущем.
Спустя полгода, царь назначил министром юстиции К. И. Палена, который занимал свой пост с 1867 по 1878 гг. С его именем сторонники судебной реформы связывали грядущий развал судебной системы, полное подчинение её администрации [15, с. 109]. Однако их опасения оказались напрасными. Действительно, с приходом К. И. Палена на должность министра юстиции в пореформенном суде стали наблюдаться тенденции на ограничение самостоятельности судебной системы. Но горячие сторонники новых установлений, словно заботливо защищая своё детище, не давали руководству проводить некоторые законопроекты, направленные на отход от устоев реформы.
Прежде всего К. И. Пален постарался решить вопрос о расширении действия новых судебных установлений на территории страны. Это выразилось в созыве им особой комиссии из опытных судебных деятелей. Комиссия постановила, что за поставленный четырёхлетний срок распространить действие судебной реформы на всю территорию империи не представляется возможным - казна просто не выдержит такой серьёзной финансовой нагрузки. Тем не менее, было принято решение оформить в каждой губернии мировые суды по новым уставам, ввиду их низкого материального устройства. В тех же местах, где действие реформы будет официально принято, устанавливались специальные правила передачи старых дел в разработку: мелкие гражданские и уголовные дела прекращались с правом потерпевших на возобновление их в новых судах, а остальные дела передавались в судопроизводство по новым правилам [16, с. 112]. Комиссия также предложила ввести по особо важным уголовным делам во всех старых судах процедуры обвинения и защиты, построенные по новым принципам. Функциями обвинения и надзора за следствием в таких делах наделялись товарищи губернского прокурора. Судам также давалась возможность выносить оправдательный приговор в случае отсутствия улик на подозреваемое лицо [9, с. 46]. В 1869 г. предложенные решения были утверждены Александром II.
Вместе с этим, в период руководства министерством юстиции К. И. Палена продолжается открытие новых судов на остальных территориях империи. В 1869 г. новое судоустройство затронуло Херсонскую, Таврическую, Нижегородскую, Полтавскую губернии, а в 1870 г. - Казанскую, Симбирскую, Самарскую, Саратовскую, Пензенскую, Смоленскую и Костромскую [16, с. 113]. Более того, в 1871 г. реформированный суд проник на территории 9-ти западных губерний империи, правда, ввиду особой политической ситуации только в
ограниченном виде. Однако уже в 1877 г. на этих территориях судебные уставы были организованы в полном объёме. Таким образом, К. И. Пален провёл серьёзную работу по внедрению реформы на довольно солидную часть страны. Население различных уголков империи смогло познакомиться с новыми судебными порядками и, судя по отчёту министра юстиции, остаться при этом довольным [9, с. 47].
Годы руководства министерством К. И. Палена пришлись на подъём народнического движения в России. Министр понимал, что в таких условиях необходимо сильнее наращивать карательный аппарат, а значит ограничить некоторые части судебных установлений с целью быстрого и точного решения политических дел в пользу государства. В связи с этим, изменяется производство дел по государственным преступлениям. Так, К. И. Пален инициировал переход права дознания по таким делам из рук полиции в руки жандармерии [16, с. 127]. Отныне все дела, которые были связаны с неподчинением властям или покушением на жизнь должностных лиц, были временно переданы в ведение судебных палат с участием сословных представителей, вопрос о присутствии которых вызвал споры в Государственном Совете [16, с. 130]. Однако сама сущность политического режима, существовавшего в имперской России, не могла допустить, чтобы участие сословий в касающихся государства делах была каким-либо образом ограничено. Особо важные преступления рассматривались в порядке особого присутствия Сената или Верховного Уголовного суда. Присяжные заседатели были лишены права присутствия на кассации [19], что говорит о постепенном отходе от первоначальных основ судебной реформы.
Была ограничена несменяемость судебных следователей: министр юстиции предложил заменять их специальными командированными чиновниками, чтобы в случае утраты ими «благонадёжности» их можно было легко отозвать [11, с. 368]. Ужесточилось и устройство адвокатуры. В случае совершения частным поверенным незаконного действия суд мог наложить на него дисциплинарное взыскание, а министр юстиции - отстранить его от деятельности. К. И. Пален попытался провести законопроект, по которому он мог отозвать от дела и присяжного поверенного, но он не получил соответствующей поддержки [11, с. 412]. Власти смогли ограничить их деятельность только запретом учреждать новые советы присяжных поверенных по причине потери ими «нравственного облика и стремлением к наживе» [16, с. 134].
Новые судебные кадры также подвергались тщательной проверке на «благонадёжность». К. И. Пален ввёл в практику метод, по которому выпускники юридических училищ, изъявившие желание поступить в судебное ведомство, были обязаны заручаться специальными удостоверениями от университета, свидетельствовавших, что они не участвовали в антиправительственных выступлениях [11, с. 367]. Более того, новые судьи не сразу вступали в должность - министр назначал их «исправляющими должность судебного следователя», что позволяло нарушать правило несменяемости судей и переводить их в любое место в случае выявления у них недоверия к правительству.
Однако озабоченность министра К. И. Палена ужесточением судебной реформы сыграла с ним злую шутку. В 1878 г. народница Вера Засулич совершила покушение на градоначальника Ф. Ф. Трепова. Её дело рассматривалось с участием присяжных заседателей, которые в конце концов оправдали её. После этого неудачного для власти дела Александр II отправил К. И. Палена в отставку.
Новым министром юстиции царь назначил Дмитрия Николаевича Набокова, занимавшего свою должность с 1878 по 1885 гг. Его отличало ярое чувство справедливости и подчинённости закону как к единственному источнику общественной стабильности. Однако министр попал в двойственную историческую колею: с одной стороны, необходимо было сохранить либеральный дух и продолжить судебную реформу, а с другой - создать жёсткие условия для пресечения покушений на политический режим. Это не могло не волновать общественность. Либеральный и, в некотором смысле слова, сентиментальный характер Д. Н. Набокова давал ей
понять, что его министерство будет недолгим. Однако министру удалось совершить ряд преобразований, маневрируя между своими идеалами и потребностями государственной власти.
Д. Н. Набоков начал свою деятельность с попытки увеличить территориальный масштаб судебной реформы. От своего предшественника ему досталось не совсем богатое в этом плане наследство: казна испытывала серьёзные финансовые трудности для открытия новых судов. В связи с этим, министерство временно прекратило разработку планов по расширению действия судебных установлений, ограничившись лишь введением мировых судов в Уфимской, Оренбургской и Астраханской губерниях, а также на территориях Бессарабии в 1879 г. [20, с 189]. В том же году было принято решение ввести общие суды в Киевской, Подольской и Волынской губерниях с целью окончательного объединения этих территорий с Россией в административно-политическом плане. Д. Н. Набоков также предоставил проект по внедрению установлений в Прибалтийских губерниях, но он не был введен в действие из-за сложных условий местной жизни [16, с.148]. Для введения мировых судов на этих территориях необходимо было коренным образом менять организацию жизни самоуправления крестьянства, углубляя управленческие связи с остальными территориями империи. В 1883 г. судебная реформа добралась до Кавказа и Закавказья.
Министр также озаботился проблемами введения судебных уставов в Сибири и на Дальнем Востоке. После анализа общественно-политической ситуации на этих территориях Д. Н. Набоков пришёл к выводу, что население этих регионов «разноплеменно» и имеет «низкую степень культуры» [16, с. 143], поэтому к реформе в этих областях следует подходить поэтапно и взвешенно. Первым мероприятием на данных регионах стало внедрение в местную их жизнь основных начал судебной реформы: объявлялась гласность судопроизводства, вводился прокурорский надзор и адвокатура, в количестве 40 человек в местность направлялись судебные следователи по особо важным уголовным делам [20, с. 190]. Таким образом, министерство старалось постепенно готовить местное население к добросовестному и качественному исполнению своих обязанностей на некоторых судебных должностях, а также воспитывать в нём уважение к новым порядкам.
При Д. Н. Набокове также была осуществлена разработка дополнений к уложению о наказаниях. Так, удалось изменить наказание для несовершеннолетних - ранее предусмотренная ссылка в Сибирь для этих лиц заменялась тюремным заключением [20, с. 191]. Этой мерой министерство постаралось дать шанс юным преступникам на вступление в нормальную жизнь. Ужесточалось наказание за хищение и растрату государственного имущества. Ранее законодательство наказывало за это преступление сроком от двух до двух с половиной лет, а представители сословий ссылались в Сибирь, где по причине недостаточности мест наказания, занимались ростовщичеством на основе похищенных активов. 16 июня 1884 г. срок тюремного заключения по этой статье увеличивался до 5 лет, а в особо важных случаях осужденные по данной статье ссылались в отдалённейшие места Сибири [16, с. 168]. Привилегированные лица до ссылки в Сибирь отбывали тюремное наказание, дабы впоследствии потерять возможность растрачивать расхищенное по месту пребывания. В 1881 г. отменялось публичное исполнение смертной казни по причине её «развращающего влияния» на толпу обывателей [16, с. 168].
Однако Д. Н. Набоков не мог не реагировать на антиправительственные акции, совершаемые народническими организациями. Так началась активная военизация карательных органов для борьбы с революционным зерном. В 1878 г. дела по государственным преступлениям, в результате которых было совершено вооружённое нападение на представителей власти с нанесением ущерба их жизни и здоровью, передавались в производство военных и военно-полевых судов [9, с. 50]. После прихода к власти Александра III и опубликования от его имени манифеста «О незыблемости самодержавия» министр понял, что либеральной программе реформ не суждено было сбыться. Он чувствовал на себе огромное давление, исходившее от
представителей консервативной мысли. В связи с этим министр решился в 1881 г. внести законопроект об изменении производства дел по государственным преступлениям. Согласно этому проекту, дознание в ряде случаев приравнивалось к предварительному следствию, ограничивалась гласность судопроизводства по этим делам, часть полномочий по отмене подобных дел перекладывалась на администрацию, прокурор судебной палаты получал право первой инстанции по вопросам предания подозреваемых к суду, а также фактически узаконивались негласные расследование и дознание [12, с. 198]. Однако царь отправил закон на пересмотр, который затянулся вплоть до начала XX века. В 1883 г. Д. Н. Набоков совершил ещё одну попытку консервативной реформы, на этот раз затронув вопрос несменяемости судей. По предложенному им законопроекту, судьи, совершившие серьёзный дисциплинарный проступок, подвергались либо увольнению, либо перемещению в должности [20, с. 192]. Решать вопросы о дисциплинарных наказаниях предлагалось поручить Высшему дисциплинарному суду. Проект встретил огромное сопротивление в рядах консерваторов, желавших полностью передать полномочия по увольнению судей не судебной инстанции, а административной. Тем не менее, доводы Д. Н. Набокова на заседании Государственного совета прозвучали наиболее убедительно, и в 1885 г. закон был принят.
Неприятие ведущих консервативных деятелей к Д. Н. Набокову стало одной из причин его отставки. Общество требовало более жёстких мер в отношении судебного устройства страны. В 1885 г. Александр III за «излишнюю либеральность» отправил Д. Н. Набокова в отставку.
Преемником Д. Н. Набокова стал Николай Авксентьевич Манасеин, пробывший на своём посту до 1894 года. Его кандидатуру лоббировал Константин Петрович Победоносцев, который увидел в нём своего идеологического союзника. Современники по-разному оценивают личность Н. А. Манасеина. К примеру, А. Ф. Кони назвал его «настоящим человеком на настоящем месте» [13, с. 279], служившим верой и правдой судебным уставам. Ему вторили С. Ю. Витте и А. А. Половцов, которые считали Н. А. Манасеина обычным чиновником, добравшимся до власти бойкими и ревностными методами [1, с. 249]. В любом случае, нельзя не согласиться с тем, что при Н. А. Манасеине произошёл серьёзный отход от первоначальных целей реформы, что впоследствии получило название «судебной контрреформы». Министр сознательно шёл на ограничения в судоустройстве и судопроизводстве в целях пресечения деятельности антиправительственных элементов.
Однако деятельность Н. А. Манасеина была весьма двойственной. Министр всё же следовал судебной реформе в плане дальнейшего расширения её действия. Так, он провёл масштабную ревизию в Прибалтийских губерниях на предмет подготовки их к полномасштабной перестройке судебной системы. По результатам этой ревизии министром юстиции был составлен проект о введении судебных уставов на этих территориях. В Прибалтике предлагалось уйти от положений судебных установлений ввиду сложившейся социально-экономической ситуации. В частности, там были отменены суд присяжных, а также выборы мировых судей, которых было предложено назначать непосредственно правительству [2, с. 55]. Министерство создало особый порядок судопроизводства по гражданским делам по причине собственных обычаев и законов прибалтийских народов. Вместе с тем, мелкие дела поручались в производство местным волостным судам, которые были подчинены губернским приходским и уездным судам. Для этих целей правительством был разработан специальный волостной устав [16, с. 178]. В конечном итоге, проект Н. А. Манасеина был высочайше утверждён 9 июля 1889 г.
Продолжалось судоустройство по реформенному образцу и на других российских территориях. В 1894 г. в полном объёме судебные уставы вводились в Оренбургской, Астраханской, Олонецкой и Уфимской губерниях. Правда, министр предложил пока повременить там с организацией суда присяжных, а также изъять из судопроизводства некоторые процессуальные элементы. Делалось это по причине малограмотности местного
населения и нераспространённости русского языка [16, с. 179]. Несомненно, правительству было выгодно это предложение - неучастие населения в судебном процессе давало властям возможность решать особо важные дела в свою пользу. «Особый» суд был организован в Туркестане, в Степных областях и в Архангельской губернии. Там вводились только мировые установления, по которым мировой судья сочетал в себе одновременно и судейские, и следовательские функции, а также мог решать более серьёзные уголовные дела.
Ограничивалась и деятельность присяжных заседателей. Они отстранялись от рассмотрения дел, связанных с преступлениями, совершёнными против власти, порядка управления и должностных лиц. Министр связывал это с тем, что подавляющее большинство присяжных были представителями крестьянства и мещанства, поэтому они могли легко решать только «простые» дела, т. е. бытовые споры, мелкие иски и преступления [9, с. 53]. Изъятые из ведения присяжных дела передавались в судебные палаты. Их производство велось с обязательным участием сословных представителей. Всё это наглядно демонстрирует, как правительство пыталось наладить систему карательной юстиции и свести количество оправдательных приговоров несогласным с политическим устройством страны к минимуму. Менялись и условия допуска к кандидатуре присяжного заседателя. Н. А. Манасеин предложил дополнить их требованием умением читать по-русски, а также повысить финансовый ценз для лиц, живущих на одно жалование, при этом понизив его для тех лиц, которые обладали недвижимой собственностью. Министр объяснил это тем, что «лица, материально скудно обеспеченные, представляют собой в составе присяжных заседателей малонадёжный и несерьёзно относящийся к своим обязанностям элемент.» [16, с. 182] Таким образом, министерство возлагало большие надежды в отправлении правосудия именно на крупных собственников, поддерживавших сложившийся в стране социально -экономический строй.
Н. А. Манасеин также ограничил гласность судопроизводства по уголовным делам. В 1887 г. был принят разработанный им законопроект, по которому расширялись категории дел, производство и расследование которых осуществлялось только негласно, т. е. при закрытых дверях. К таким делам относились преступления, порочащие честь и достоинство государственной власти, нарушающие нормы морали и нравственности, оскорбляющие чувства православных, приводящие к «возбуждению умов», а также оказывающие «вредное влияние» на естественный ход правосудия [16, с 190]. Право объявлять заседание закрытым давалось лично министру юстиции по согласованию с соединённым присутствием Сената. Исполнение этого права также согласовывалось с императором. Отдельно на заседания по этим делам не допускались несовершеннолетние, студенты, а также женщины (в зависимости от характера преступления). Фактически, подобная мера давала правительству право при любом удобном для себя случае делать заседание закрытым с целью недопущения распространения информации о производстве и ходе следствия дел по государственным преступлениям. Таким образом, власти старались замедлить «брожение» общественной мысли.
Менялись и порядки исполнения судебного решения в ходе гражданского судопроизводства. В 1893 г. министерством юстиции вводились специальные правила, согласно которым решение по гражданскому делу не могло быть исполнено до истечения срока на подачу кассации. Таким образом, ответчику давалась возможность обратить исход дела в свою пользу, что было упущено ранее в российском законодательстве [16, с. 196]. Исполнение решения по гражданскому делу также не допускалось до разрешения кассации по делам, связанных с законностью рождения, межевым разбирательством и вовлечением в производство государственной казны. Ответчик также наделялся правом просить у суда приостанавливать исполнение решения, если оно могло существенно повредить его имущество, что впоследствии затруднит возможность его восстановления.
Окончательно начинания грядущей судебной контрреформы оформились 12 июля 1889 года с обнародованием указа императора «О преобразовании местных крестьянских учреждений и судебной части в
империи». Входившее в него «Положение о Земских Участковых начальниках» фактически уничтожало в стране действие мировых судебных установлений, вводя в уездах административный порядок рассмотрения дел. Мировые судьи были упразднены, их функциями наделялись земские участковые начальники, сосредоточившие в своих руках судебно-административную власть. Интересно, что это положение, разработанное министром внутренних дел Д. А. Толстым, не сыскало поддержки у Н. А. Манасеина. Он предлагал наделить земских начальников исключительно административными функциями, считая, что передача в их руки судебных полномочий нанесёт огромный вред правосудию страны [8, с. 127]. Однако воля Александра III оказалась непоколебимой. Император поддержал министра внутренних дел. Н. А. Манасеин тяжело переживал эту реформу, испытывая большие проблемы со здоровьем. Он долго добивался отставки от императора, получив её лишь в 1894 г.
При выборе нового министра юстиции царь остановился на Николае Валериановиче Муравьёве. Он стоял во главе ведомства 11 лет - с 1894 по 1905 гг. В своей речи на вступление в должность он заявил, что «судебное ведомство есть один из органов правительства», и его деятельность «должна быть строго согласована с намерениями и видами правительства» [14, с. 10]. Эти слова наиболее чётко отразили курс нового руководства юстиции, который выразился в продолжении линии на огосударствление и администрирование судоустройства. Н. В. Муравьёв поставил цель закончить начатую своими предшественниками судебную контрреформу. По его оценке, деятельность суда должна направляться правительственными органами и быть проводником самодержавной воли монарха. Для построения такого суда недостаточно было просто дополнить существовавшие установления новыми правилами. Министерство решило пойти на полный их пересмотр и коренным образом изменить судебную систему, сложившуюся с 1864 г. Александр III с одобрением поприветствовал предложение министра юстиции. 7 апреля 1894 г. царь учредил специальную комиссию по пересмотру действующих судебных уставов под председательством Н. В. Муравьёва. Министр постоянно подчёркивал, что принципиального отхода от сущности реформы 1864 г. не произойдёт, но и отказываться от желания укрепления «правительственного» направления в юстиции министерство не собирается [14, с. 11]. Подобная дихотомия давала общественности понять, что конечный результат деятельности комиссии навряд ли будет воплощён на практике.
Так или иначе, комиссия по пересмотру судебных уставов начала свою работу. Её деятельность фактически продолжалась вплоть до 1899 г. Сущность целей этой комиссии состояла в упрощении порядков судопроизводства и их унификации, в поднятии авторитета кадровых судей, а также в поисках путей ограничений «свободовластия» в действовавших уставах. По результатам работы комиссии к 1901 г. был разработан соответствующий законопроект. В этом документе был предложен ряд изменений для гражданского и уголовного судопроизводства. Так, комиссия предлагала назначать всех судей в административном порядке, децентрализовать кассацию, переведя её из Сената в судебные палаты, ввести компенсацию за бездоказательное обвинение, организовать состязательность в предварительном следствии, значительно упростить порядок производства гражданских дел [14, с. 17].
Намечались меры и по полному переустройству судов. Согласно проекту, вводилась должность участковых судей на местах, которых назначал лично министр юстиции. В их обязанности, помимо рассмотрения мелких исков и преступлений, входило предварительное следствие и нотариальное обеспечение судебного процесса. При этом компетенция земских начальников в части судебной власти не отменялась. Апелляционной инстанцией для участковых судей служили уездные съезды окружных судов, которые состояли из почётных и участковых судей, также назначаемых министром юстиции. Пространно предлагалось нарушить принцип несменяемости судей: нерадивый судья мог быть уволен за проступки, которые свидетельствуют «о
пренебрежении им своими должностными обязанностями», а также «о противных нравственности действиях», совершённых и вне службы [14, с. 18]. Комиссия также призывала покончить с частной адвокатурой и полностью подчинить деятельность поверенных государственным органам.
Однако разные части законопроекта постоянно пересматривались, а обсуждения в Государственном Совете затянулись вплоть до 1905 г., когда страну охватили серьёзные исторические потрясения. К этому времени правительство «остыло» к переустройству суда, поэтому проект был снят с повестки дня. Таким образом, систематизация судебной контрреформы не была осуществлена.
Работа муравьёвской комиссии не была полностью безрезультатной. По её предложениям был произведён ряд законодательных новелл в области уголовного и гражданского судопроизводства. Все они были призваны «удешевить» производство дел путём сосредоточения части полномочий в одних руках или введения некоторых ограничений. Так, законом от 18 марта 1896 г. вводилась процессуальная мера, по которой свидетели по уголовному делу, ранее не внесённые в соответствующий список, не могли быть допущены к участию в уголовном процессе, если их показания «не имеют значения для дела» [16, с. 259]. Закон от 23 декабря 1896 г. давал право окружным судам передавать полномочия по допросам, дознанию и проведению следственных действий участковым мировым судьям на месте совершения правонарушения. Менялось и правило действия исков иностранных лиц: в случае, если в государстве иностранного лица русские подданные были освобождены от уплаты судебных издержек, то от таких же затрат освобождалось и иностранное лицо, подавшее иск [16, с. 259]. С такими же целями был изменён порядок приведения присяжных заседателей к присяге. Если ранее они были обязаны присягать на каждом заседании по делу, то с 1894 г. процедура присяги проводилась только один раз в течение всего производства.
В 1897 г. министерством юстиции под руководством Н. В. Муравьёва был проведён закон об изменении судопроизводства и наказаний по преступлениям, совершёнными несовершеннолетними. По закону, дети моложе 10 лет не привлекались к уголовной ответственности. Более старшая возрастная категория сопровождалась на судебном заседании родителями или опекунами. Дела с участием несовершеннолетних могли рассматриваться как открыто, так и негласно, а судья мог вывести подсудимого из заседания во время прений и иных процессуальных действий [16, с. 261]. Закон изменял наказание несовершеннолетних, придавая им воспитательно-исправительный характер. По решению суда несовершеннолетнего преступника могли определить в монастырь, детскую исправительную колонию или отдать на попечение к порядочным людям.
Н. В. Муравьёв также серьёзно озаботился принципиальным изменением уголовных наказаний. В частности, он задумался об ограничении использования ссылки как одного из приоритетных для того времени вида наказания. В одной из своих речей министр сказал: «Ссылка есть зараза, бедствие и нравственно-гражданский позор Сибири, давно ожидающей и, казалось бы, заслуживающей своего освобождения.» [17, с. 33] Он планировал и вовсе полностью отменить ссылку, но понимал невозможность этого шага. В 1900 г. министерством юстиции был проведён закон, согласно которому различные виды ссылок в Сибирь и Закавказье ограничивались в исполнении. Они применялись только к лицам, совершим особо серьёзные преступления на политической или религиозной почве. Более того, Н. В. Муравьёв в 1902 г. санкционировал законопроект, отменявший ряд тяжёлых наказаний для ссыльных каторжников, особенно женского пола. Все эти мероприятия свидетельствуют о постепенном совершенствовании пенитенциарной системы Российской империи, развитии в ней собственно исправительного, а не карательного звена.
Период с 1905 по 1907 гг. в истории российской юстиции характеризуется «охлаждением» к переустройству судебных порядков. В это время деятельность царского правительства была подчинена одной цели - сдержать натиск революционных выступлений и сохранить существующий режим, пусть и с некоторой
либерализацией общественно-политической жизни. В связи с этим, на министерство юстиции возлагалась важная задача по установлению правосудия по государственным преступлениям с приоритетом неминуемой кары их зачинщиков. Н. В. Муравьёв принял решение уйти в отставку, посчитав, что его деятельность в сложившейся ситуации не принесёт пользы государству. В этих сложных условиях руководство министерством юстиции принял на себя товарищ Н. В. Муравьёва Сергей Сергеевич Манухин. Он возглавлял его менее года - с 21 января по 16 декабря 1905 г. Министр требовал от подчинённых полного исполнения сложившегося порядка судопроизводства. Подобная педантичность встретила в правительстве сопротивление, выразившееся в открытом конфликте министерства юстиции с министерством внутренних дел. Товарищ министра внутренних дел Дмитрий Фёдорович Трепов обвинил С. С. Манухина в политическом саботаже и бездействии, которое лишь подогревало революционные волнения [9, с. 61]. Понимая, что его деятельность не соответствует сложившимся историческим условиям, С. С. Манухин добровольно покинул кабинет министров.
Его должность в кабинете под председательством Сергея Юльевича Витте занял Михаил Григорьевич Акимов. Он пробыл на ней до ухода премьер-министра в отставку, т. е. до апреля 1906 г. В отличие от своего предшественника М. Г. Акимов был сторонником решительных мер и активно боролся с проявлениями революции, умело сочетая потребности времени и следование закону. Он упростил судопроизводство по ряду актуальных преступлений, разработав соответствующие законопроекты. Так, были приняты законы об упрощении производства по погромам и подобного рода преступлений, а также о наказании за хранение и изготовление взрывчатых веществ [21, с. 7]. При обсуждении основных законов, необходимых для реализации принципов манифеста от 17 октября 1905 г., министр настаивал на пересмотре положения о несменяемости судей и следователей, предложив их полную сменяемость, однако его мнение не было поддержано.
Продолжателем дела М. Г. Акимова стал Иван Григорьевич Щегловитов. Он был последним царским министром юстиции, пробывшим на должности довольно солидный срок - 9 лет, т. е. с 1906 по 1915 гг. Как личность И. Г. Щегловитов обладал недюжинным красноречием, складным умом и большими познаниями в области юриспруденции. Он активно увлекался криминалистикой, изучая передовые методы расследования преступлений, и уголовным правом. В мировоззрении И. Г. Щегловитова боролись две противоположные друг другу тенденции: с одной стороны, он был сторонником новшеств и либерализации ряда процессуальных институтов, а с другой - ярым монархистом, поддерживавшим сложившийся общественно-политический строй. Всё это непосредственно влияло на проводимую им политику в должности министра юстиции.
В 1906 г. И. Г. Щегловитов участвовал в принятии положения о военно-полевых судах. Министр юстиции робко восстал против самого существования этих институтов, посчитав, что они в принципе нарушат порядок отправления правосудия. Так или иначе, Николай II не согласился с его точкой зрения, и военно-полевые суды были учреждены 19 августа 1906 г. Они стали чрезвычайной мерой, ответом на революционный подъём несогласных.
В области судоустройства И. Г. Щегловитовым была предпринята попытка возродить мировую юстицию и расширить действие суда присяжных. В 1909 г. принимается законопроект министра о введение суда присяжных в Западной Сибири и Степных областях. Перед его разработкой была проведена специальная комиссия, которая постановила возможность осуществления правосудия местными жителями этих областей. В пояснительной записке к проекту министр юстиции написал, что суд присяжных «явится могучим орудием ко внесению света правовых понятий в обитающую на окраинах массу населения и будет служить могучим проводником здравых культурных воззрений.» [4, с. 111] Уже в 1912 г. был принят разработанный И. Г. Щегловитовым законопроект «О преобразовании местного суда». Закон фактически искоренил произвол земских начальников, вернув правосудие в руки мировых судей. Мировым судьям вернули выборное начало, однако
некоторые из них назначались министром юстиции. Более того, судьям и чинам судебного ведомства были повышены денежные оклады с целью обеспечения гаранта их независимости. К тому же, по данному закону, пореформенный пережиток в лице волостных судов полноценно включался в судебную систему страны. Для них устанавливались апелляционная инстанция в виде верхнего сельского суда и кассационная - в лице съезда мировых судей. Данный закон стал одним из последних мероприятий министерства юстиции, возвращавшим суд к идеалам судебной реформы 1864 г. Однако он долго вводился в действие и распространялся по стране недостаточно быстро ввиду военных и политических потрясений [4, с. 110].
В части судебного производства И. Г. Щегловитов инициировал проведение закона об условно-досрочном освобождении. Он был принят 22 июня 1909 г. Этот нормативно-правовой акт имел воспитательно-гуманистический характер и был нацелен на стимулирование осужденного к добропорядочному поведению. Так, виновный мог быть досрочно освобождён, если он обладал хорошим поведением в местах лишения свободы, имел положительную характеристику от должностных лиц и в отношении него был принят специальный нормативный акт Особого Совещания. Однако данный закон был недоработан и имел расплывчатые формулировки. Правоохранители часто ссылались на неопределённое в законе понятие «порочное поведение», помещая условно-осужденных обратно в тюрьмы [4, с.111]. Вместе с этим законом было предложено смежное с ним положение об условном осуждении, однако оно не было принято Государственной Думой. Тем не менее введение условно-досрочного освобождения свидетельствует о продолжении воспитательной тенденции в пенитенциарной системе в юстиции.
С именем И. Г. Щегловитова современники связывали «разрушение» принципов отечественного судоустройства. В его министерство наблюдалась повальная политизация суда. Руководствуясь потребностями времени, И. Г. Щегловитов проводил в своём ведомстве чистки, увольняя «неблагонадёжных» чинов и нарушая принцип судейской несменяемости. На их место ставились люди «более твёрдые, более монархически настроенные, которые являлись бы хранителями того строя, который тогда существовал.» [18, с. 342] Фактически, судьи превратились в придаток администрации и исполняли решения в отношении государственных преступников по указке «сверху». Более того, в политических целях министерством юстиции осуществлялось ущемление лиц иудейского вероисповедания: дела о еврейских погромах внезапно прекращались, а осужденные представители «чёрной сотни» отпускались на волю. Евреям также было запрещено занимать судейские и нотариальные должности. Пиком подобного антисемитизма стало дело еврея М. Бейлиса, которого обвинили в ритуальном убийстве славянского мальчика.
Всё это не могло не волновать общественность. Массы требовали отставки министра юстиции, связывая с его деятельностью самые «вопиющие» нарушения за всю историю отечественной прокуратуры. В 1915 г. И. Г. Щегловитов подал прошение Николаю II об увольнении с должности, позже заняв место председателя Государственного Совета.
После отставки И. Г. Щегловитова министерство юстиции вступило в период кадровой «чехарды», затмившей к тому времени практически все министерства страны. С 1915 по 1917 гг. должность министра юстиции последовательно занимали Александр Алексеевич Хвостов (6 июля 1915 г. - 7 июля 1916 г.), Александр Александрович Макаров (7 июля 1916 г. - 20 декабря 1916 г.) и Николай Александрович Добровольский (20 декабря 1916 г. - 28 февраля 1917 г.). Их деятельность идеологически продолжала начинания сложившейся в правовой жизни страны так называемой «щегловитовской юстиции», сущность которой выразилась в доминировании принципа целесообразности над принципом законности [12, с. 592]. Царский режим находился в состоянии агонии, а вместе с ним уничтожалось и правосудие. Попытки министров бороться с сложившейся системой приводили либо к отставке, либо к послушному смирению, лишь усугублявшему положение дел.
Данную тенденцию ёмко охарактеризовал министр юстиции А. А. Макаров, выступая перед депутатами, требовавшими от него объяснений расстрела рабочих на Ленских приисках, фразой: «Так было, и так будет впредь.» [12, с. 592] Разумеется, что при подобном подходе к совершению правосудия, ни о каких-либо справедливых и даже гуманных решениях не могло быть и речи. Царская юстиция стала одним из спусковых крючков к Февральской революции 1917 г. - неслучайно Временное правительство арестовало одним из первых именно бывшего министра юстиции И. Г. Щегловитова. В этом жесте выразилась своеобразная месть, попытка наказать давнего врага, который «сидел костью в горле» российского общества. Уже при большевиках за ним последовали и другие министры, разделившие такую же участь. Именно так и закончилась названная Л. Д. Троцким «эпоха растления российской юстиции».
Таким образом, деятельность министров юстиции Российской империи носила разнообразный и разноплановый характер, а также имела актуальную для государственного аппарата направленность. Она сочетала в себе как субъективный, так и объективный аспекты, которые часто вступали друг с другом в противоборство. Именно от министров юстиции фактически зависело развитие отечественного судоустройства и судопроизводства. Они стали своеобразными проводниками государственно-правового курса, реализуя конкретные меры, соответствующие духу и потребностям времени. По этому основанию их деятельность можно классифицировать по следующим эпохам:
1) Собственно либеральный период (1861-1867 гг.): характеризуется попыткой приведения судебного устройства в обоснованный либеральными идеями и реформами вид. Министры данного периода не желали идти ни на какие-либо уступки в своём детище и способствовали созданию переходного периода для незатронутых судебной реформой территорий. В области судопроизводства здесь доминирует желание реализации основных принципов судебной реформы 1864 г., а именно гласности, справедливости судебного процесса, независимости и несменяемости судей, а также упрочения их положения;
2) Период «скрытого» консерватизма (1867-1885 гг.): характеризуется первыми, не слишком серьёзными, попытками отхода от идеалов судебной реформы 1864 г. В этот период продолжается расширение масштаба действия судебной реформы, предпринимаются действия по приобщению населения отдалённых уголков империи к новым судебным порядкам, наблюдается тенденция по сокращению финансовых затрат для судопроизводства, а также сильно упрочивается материальное положение судей. Но в то же время министрами принимаются меры по ограничению прав присяжных, кадровой несменяемости судей и следователей, делаются первые попытки «чистки» юстиции от «неблагонадёжных» режиму лиц, ужесточается производство дел по государственным преступлениям. Тем не менее, в глазах правительства министры юстиции этого периода были «излишне либеральными», поэтому попадали в опалу;
3) Период открытой контрреформы юстиции (1885-1905 гг.): характеризуется попытками приведения юстиции в зависимость от административных органов. В отличие от предыдущего периода, здесь происходит серьёзный отход от первоначальных идеалов судебной реформы 1864 г. Министры-консерваторы ограничивают гласность судопроизводства, ужесточают требования к кандидатуре присяжного заседателя, ликвидируют ряд судебных институтов при расширении судебных установлений в пространстве. Главной особенностью этого периода является фактическое уничтожение мирового суда. В то же время, здесь наблюдается тенденция на исключение из судопроизводства обременительных элементов, развитие гуманистического и воспитательного потенциала пенитенциарной системы;
4) Период политической юстиции (1905-1917 гг.): характеризуется использованием средств юстиции для осуществления политической реакции в отношении недружественных царскому режиму элементов. В данном отрезке времени министры юстиции направляют свои силы на борьбу с противниками режима, что привело к
уничтожению части оставшихся либеральных судебных институтов и принципов судопроизводства. Однако, данный период характеризуется и попытками вернуть судоустройство в прежнее русло, хоть и в урезанном виде, а также продолжить развитие воспитательного потенциала пенитенциарной системы.
Исходя из этого, нельзя сказать, что имперское судоустройство и судопроизводство развивались по нисходящей линии. Несмотря на очевидное ухудшение положения юстиции в каждом из этих периодов находились новеллы и реформы, которые были необходимыми и нужными не только для конкретного исторического периода, но и права в целом. Часть из них дошла и до наших дней, в чём и состоит большая заслуга министров юстиции Российской империи. Всё это позволяет говорить о том, что часть их деятельности принесла современной российской правовой системе соответствующую ей строгость, справедливость и гуманность.
Список используемой литературы:
1. Витте С. Ю. Воспоминания в 3 т. Т. 3 Детство. Царствование Александра II и Александра III. -Ленинград.: Государственное издательство. - 1924. - 518 с.
2.Гасман А. Г. Николай Авксентьевич Манасеин (Некролог) / А. Г. Гасман // Журнал министерства юстиции. - 1895. - №10. - С. 48-58.
3. Глухова В. Е. Замятнин Дмитрий Николаевич - роль личности в контексте государственных преобразований / В. Е. Глухова, Н. С. Чимаров // Legal science: History and the Presence. - 2021. - № 12. - С. 139146.
4. Голых А. В. Государственная деятельность И. Г. Щегловитова на посту министра юстиции - 19061915 гг. / А. В. Голых // Скиф. Вопросы студенческой науки. - 2022. - № 5(69). - С. 106-115.
5. Джанишев Г. А. Страница из истории судебной реформы. Д. Н. Замятнин / Г. А. Джанишев. -Москва: типо-лит. И. Н. Кушнерева и Ко, 1883. - 155 с.
6. Дорская А. А. Основные направления деятельности министерства юстиции Российской империи в процессе подготовки и реализации Судебной реформы 1864 года / А. А. Дорская // Вестник МГПУ. - 2020. -№4. - С. 16-31.
7. Дорская А. А. Роль министерства юстиции в подготовке и проведении первого этапа Судебной реформы 1864 г // Вестник РГГУ. - 2016. - №4 - (6). - С. 138-149.
8. Звягинцев А. Г. История Российской прокуратуры 1722-2012 / А. Г. Звягинцев - М.: ОЛМА Медиа Групп, 2012. - 414 с.
9. Звягинцев А. Г. Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлёты и падения / А. Г. Звягинцев. -М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. - 384 с.
10. Иванова Н. М. Выдающийся вклад министра юстиции Дмитрия Замятнина в проведение судебной реформы. Реформы прокуратуры на посту генерал-прокурора / Н. М. Иванова, С. Л. Онучина // Юридическая наука: история и современность. - 2020. - № 2. - С. 170-174.
11. История суда и правосудия в России в 9 т. Т. 4. Судоустройство и судопроизводство в России периода судебных реформ (1864-1881 гг.): монография / К. П. Краковский; отв. ред. В. М. Сырых. - М.: Норма, 2019. - 672 с.
12. История суда и правосудия в России в 9 т. Т. 5. Судоустройство и судопроизводство в России в период контрреформ и в эпоху буржуазных революций (1881 - октябрь 1917 г.): монография / К. П. Краковский, З. В. Соломко; отв. редактор В. М. Сырых. - М.: Норма, 2020. - 696 с.
13. Кони А. Ф. Отцы и дети судебной реформы / А. Ф. Кони. - Москва: т-во И. Д. Сытина, 1914. - 295
с.
14. Краковский К. П. Незавершённая судебная контрреформа: муравьёвская комиссия (1894-1899 гг.) / К. П. Краковский // Северо-Кавказский юридический вестник. - 2018. - №4. - С. 9-28.
15. Куломзин А. Н. Дмитрий Николаевич Замятнин / А. Н. Куломзин. - Петроград: сенат. тип., 1914. -
101 с.
16. Министерство юстиции за сто лет (1802-1902 гг.): исторический очерк. - Санкт-Петербург: сенат. тип., 1902. - 340 с.
17. Муравьёв Н. В. Последние речи (1900-1902 гг.) / Н. В. Муравьёв. - Санкт-Петербург: сенат. тип., 1903. - 156 с.
18. Падение царского режима: стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 7 т. Т. 2. / ред. П. Е. Щеголева. - 2-е изд, испр. - М.; Л.: Гос. изд-во, 1925. - 440 с.
19. Полное собрание законов Российской империи (собрание второе - 1830-1884 гг.). - Санкт-Петербург: тип. II-го отд-ния собственной Е. И. В. канцелярии.
20. Шевырин В. М. Министр юстиции Дмитрий Николаевич Набоков (1827-1904 гг.) / В. М. Шевырин // Россия и современный мир. - 2001. - № 3(32). - С. 184-196.
21. Щегловитов И. Г. Памяти Михаила Григорьевича Акимова / И. Г. Щегловитов // Журнал министерства юстиции. - 1914. - №7. - С. 1-12.
