CC BY
46
УДК 327.54 ББК 63 .3
РАЗВИТИЕ СОВЕТСКИХ МИРОТВОРЧЕСКИХ ПРАКТИК В УСЛОВИЯХ
ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ*
Раева Т.В., к.и.н., ФГАОУ ВО (НИУ) «Южно-Уральский государственный университет»
e-mail: raevatv@susu.ru
Аннотация
Борьба за мир в условиях Холодной войны стала для СССР важнейшей репрезентационной стратегией, заместив собой не вполне отвечающий новым внешнеполитическим задачам страны дискурс о мировой революции. Изучая особенности деятельности Советского комитета защиты мира и Советского фонда мира на разных этапах биполярного противостояния, автор статьи реконструирует миротворческие практики этих институций, анализирует состав акторов, вовлеченных в их реализацию, характер целевых аудиторий. На основе совокупности критериев предлагается периодизация миротворческой активности СССР во второй половине ХХ в.
Ключевые слова: культурная дипломатия, движение сторонников мира, Советский комитет зашиты мира, Советский фонд мира
Окончание Второй мировой войны, вопреки ожиданиям международной общественности, не привело к установлению прочного мира в глобальном масштабе. Идеологические установки мировых держав, их конкурирующие геополитические интересы способствовали углублению взаимного недоверия, росту опасений относительно враждебных намерений друг друга и постепенному разрушению союзнической коалиции. Такое усиление напряженности в биполярном мире в условиях наступившей эры атомного оружия создавало угрозу возникновения военного конфликта еще более масштабного по количеству жертв и разрушений, чем предыдущие, что, в свою очередь, превращало страх перед ядерной катастрофой в «эмоциональный центр Холодной войны»1.
Советское руководство хорошо понимало опасность «большой войны» для страны, отстававшей от Соединенных Штатов в экономическом и военно-техническом отношении. Оно активно искало способы защиты и продвижения своих идеологических и геополитических интересов, которые позволили бы избежать скатывания к прямому военному столкновению. Идеи мира и борьбы за его сохранение в контексте усиления противостояния СССР и США стали для Советского Союза важным политическим «оружием», создавшим подобные возможности. Даже на начальном этапе Холодной войны, несмотря на грозные риторические заявления советской пропаганды о неизбежности нового конфликта и гибели капитализма, конфронтационный дискурс не исключал возможности «мирного соревнования» и «долговременного сосуществования» социалистической и капиталистической систем. Этот тезис еще в 1949 г., с отсылкой к ленинским идеям, прозвучал в речи М.А. Суслова на Секретариате Коминформа, а в 1951 г. - из уст И.В. Сталина в беседе с корреспондентом газеты «Правда»2. Миротворческие идеи, ставшие неотъемлемой частью послевоенной внешней политики СССР, означали поворот к более гибкому и рациональному курсу, допускавшему создание союзов с антивоенными некоммунистическими силами, использование мирных средств для ослабления западного блока, и свидетельствовали об адаптации советской идеологии к реальности3.
* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №16-18-10213).
В 1948 г. партийно-государственное руководство СССР приняло решение о содействии складывающемуся в Европе движению сторонников мира (далее - ДСМ), ведущую роль в котором играли компартии Франции, Италии, Бельгии, Великобритании и деятели культуры разных стран. В следующем, 1949 г., при активном участии советской стороны в Париже и Праге состоялся Всемирный конгресс сторонников мира (далее -ВКСМ), положивший начало организованному ДСМ. Включение СССР в борьбу за мир стало для него выгодным вложением «капитала» победителя во Второй мировой войне и эффектным ходом советской культурной дипломатии. При этом присвоение Советским Союзом роли миротворца и его претензии на лидирующие позиции в движении воспринимались общественностью как вполне закономерные для страны, ценой огромных жертв освободившей мир от нацизма. К примеру, ведущий деятель польского миротворческого движения Ян Дембовский признавал: «...Если попытаться построить иерархию стран, то на первом месте я бы поставил Советский Союз, который сделал для мира больше, чем кто-то. На втором месте следует поставить Францию, а на третьем -Польшу»4.
Для системы советской культурной дипломатии использование борьбы за мир в качестве пропагандистской программы и институционализирующей силы давало возможность обращения к максимально широкой аудитории и формирования определенного спектра общественного мнения за рубежом, что, в свою очередь, позволяло реализовать новую партийную установку на организацию массового антивоенного «фронта». Сплачивая сторонников мира вокруг инициатив, призывающих к разоружению и запрещению ядерного оружия, советскому руководству удавалось снизить опасность новой войны и уменьшить военно-политические преимущества США от атомной монополии, ослабить антикоммунистические настроения и сформировать позитивный образ Советского Союза, как миротворца. Репрезентации СССР в качестве защитника мира, а его визави в Холодной войне как носителя ядерной угрозы работали не только во внешней среде, но и внутри страны. Рассказывая об агрессивных планах империалистов и собственных усилиях по предотвращению новой войны, советская пропаганда вызывала в сознании граждан страх перед будущим конфликтом, мотивировала готовность сплотиться вокруг партийно-государственных структур и терпеть недостатки системы обеспечения, если они оправдывались стремлением не допустить войну5.
В условиях характерной для Холодной войны идеологизации внешней политики СССР оказался более подготовленным к решительным действиям, чем его противник: большевистская парадигма изначально осмысливала мир в категориях противостояния империализма и социализма. Кроме того, в межвоенный период партийно-государственным руководством была создана система формирования имиджа страны за рубежом6, способная производить положительные репрезентации СССР и конвертировать их в международный авторитет. В первые послевоенные годы советская пропаганда была мобилизована на борьбу против западного влияния, в рамках которой проводилась проверка и перестройка работы органов (Совинформбюро, ВОКС и др.), осуществлявших свою деятельность на международной арене. В свою очередь, США в противостоянии с СССР первоначально сделали ставку на экономическую помощь зарубежным странам и фактор превосходства в области ядерных вооружений. Только в к. 1940-х гг. они приступили к развертыванию пропагандистской «войны», формированию соответствующих структур публичной дипломатии и реализации программ образовательных и культурных обменов7.
Спустя несколько месяцев после проведения первого Всемирного конгресса сторонников мира в Москве был создан Советский комитет защиты мира, призванный стать официальным представителем СССР в ВКСМ. Его актив формировался из сравнительно узкого круга неофициальных «послов», представителей творческой интеллигенции, ученых, героев войны и др., обладавших солидным символическим капиталом, известностью, широкими связями и влиянием в зарубежной среде. На первом этапе развития советского миротворчества, 1949-1953 гг., в рамках т. н. «сталинского мирного наступления» (Н.И.
Егорова) от их деятельности ожидался, в первую очередь, международный эффект. Активность Комитета внутри страны не рассматривалась как основная: зачастую она локализовалась большими транснациональными кампаниями борьбы за мир и была сконцентрирована в крупных городах, имевших большое значение как объекты культпоказа и формирования нарратива о миролюбии СССР (Москва, Ленинград, Сталинград и ряд других). Подчиняясь внешнеполитическим интересам, искреннее антивоенное движение советских людей, канализированное и отформатированное СКЗМ, использовалась как необходимое пропагандистское сопровождение его борьбы за мир на международной арене.
Вопреки устойчивому представлению о позднесталинском периоде как о «бесплодном» с точки зрения инноваций, именно в это время проявились многие особенности и тенденции, определившие лицо послевоенной культурной дипломатии СССР: было сформулировано советское послание о мире, адресованное массовой зарубежной аудитории, а не только представителям международного левого движения и видным интеллектуалам8, которые выступали основной целевой группой на межвоенном этапе, найдены новаторские формы его репрезентации. Важнейшим инструментом позитивной мобилизации международной общественности и собственного населения в рамках миротворческого проекта стали глобальные подписные кампании - сбор подписей под Стокгольмским воззванием (1950 г.) и петицией, призывающей к заключению Пакта пяти держав (1951 г.). Формально старт им положила инициатива Постоянного комитета ВКСМ/Всемирного совета мира, единодушно поддержавшего соответствующие предложения советской делегации. Содержание этих документов, требовавших запрещения атомного оружия и отказа от войны, было очень созвучно послевоенному настроению общественности разных стран, и, несмотря на популистский характер призывов, позволило найти сочувствие у широкой аудитории и способствовало формированию образа СССР как ключевого защитника мира. Собранные под воззванием и петицией сотни миллионов подписей послужили мощным базисом для внешнеполитических инициатив Советского Союза по вопросам разоружения, которые выносились им на площадке ООН, и инструментом сдерживания США, рассматривавших планы применения ядерного оружия в Корейской войне. Массовость движения сторонников мира, к которой стремился СССР, требовала от него гибкости и поддержания диалога даже с теми силами, которые не вполне разделяли его позиции. Однако требуемый компромисс нередко шел вразрез с представлением советских деятелей о необходимости удерживать лидерство в движении и их неготовностью отказаться от идеологических догм. Кроме того, уже на первом этапе развития миротворчества выявилась проблема несоизмеримости масштаба тех внешнеполитических задач, которые ставило партийно-государственное руководство, и возможностей СКЗМ.
«Оттепельная» трансформация советской парадигмы, предусматривающая поворот к идее длительного сосуществования и мирного соревнования капиталистической и социалистической систем, потребовала корректировки подходов и обновления практик сторонников мира в СССР. На этом этапе, 1953-1962 гг., миротворчество как стратегия было призвано усилить позиции страны в политическом диалоге с Западом по спорным вопросам, обеспечить масштабное «культурное наступление» не только на традиционном европейском направлении, но и на восточном. Подъем антиколониального движения и связанное с ним ослабление влияния западных государств в Азии, Африке, Латинской Америке обусловили расширение ареала внешнеполитической деятельности СССР и укрепили связь борьбы за мир с борьбой народов за независимость против колониализма в советском миротворческом дискурсе. Произошло не только увеличение, но и демократизация целевых аудиторий культурно-дипломатического воздействия Советского Союза, более разнообразным стал арсенал практик миролюбия, который предполагал в т.ч. взаимодействие «Гасе-1о-Гасе» между советскими и иностранными гражданами.
Участниками международных коммуникаций становились теперь не только члены руководящего актива СКЗМ, знаковые фигуры сталинской когорты, но и «рядовые» борцы за
мир из республик, краев, областей, которые должны были демонстрировать зарубежной аудитории положительные образы «простых» советских людей - рабочих, колхозников, студентов и др.9 Увеличивая количество своих граждан, вовлеченных в неформальные трансграничные контакты, расширяя пространства их свободы, власти СССР, намеревались при помощи разнообразных инструментов контроля сохранять управляемость этих взаимодействий. Распространенной практикой контролируемой коммуникации советских людей с иностранцами в данный период стали т.н. «рейсы мира», которые предполагали посещение СССР организованными зарубежными группами, наличие согласованного маршрута и проработанного сценария их пребывания. Неустранимые же риски, вызванные интенсификацией международных взаимодействий с участием неофициальных «послов», представлялись партийным кураторам культурной дипломатии менее значительными, чем производимый ими пропагандистский эффект.
Перемены в миротворческих практиках СКЗМ почти не затронули его контакты с национальными комитетами соцстран. Эта инерция отражала общую неготовность партийно-государственного руководства СССР к изменениям в отношениях с странами народной демократии в послесталинский период, что отчетливо продемонстрировал и венгерский кризис 1956 г. Он оказал негативное влияние на движение сторонников мира и ослабил позиции Советского Союза как гаранта глобальной безопасности. На фоне критики действий СССР даже со стороны левых сил, обвинений в использовании темы мира в политических целях и требований деидеологизации ДСМ, необходимо было приложить немало усилий для сохранения советского присутствия на миротворческом поприще, поиска убедительной аргументации, отрицающей манипулятивный характер миролюбия СССР и партийную ангажированность СКЗМ. Попыткой Советского комитета защиты мира вернуть авторитет и освободиться от обвинений стали новые разоруженческие инициативы, выдвинутые от его имени на Всемирных конгрессах, а также создание в 1961 г. Советского фонда мира (далее -СФМ). СФМ был призван аккумулировать добровольные пожертвования для обеспечения советских миротворческих инициатив. Хотя основным источником денежных поступлений в фонд являлись вклады граждане СССР, для руководства СФМ важной задачей являлось привлечение средств иностранных благотворителей, что не только обеспечило бы приток валюты, но и послужило символическим подтверждением эффективности миротворческой деятельности и доверия к СКЗМ со стороны международной общественности. Однако неспособность найти актуальные формы взаимодействия с потенциальными зарубежными жертвователями, конкуренция со стороны иностранных фондов и политические препятствия сделали усилия Советского комитета защиты мира и фонда мира по сбору средств за границей малорезультативными10.
Новый период Холодной войны, связанный с преодолением Карибского кризиса и политикой «разрядки», обусловил изменения в практиках советского миротворчества. На этом этапе, 1963-1986 гг., СССР не инициировал ярких масштабных кампаний по линии борьбы за мир, миротворческие усилия СКЗМ адресовались по преимуществу внутренней аудитории. Происходило истощение потенциала советского миротворчества как инструмента влияния на мировое общественное мнение, сплочения вокруг инициатив СССР и формирования привлекательного образа страны. Ослабление напряженности в условиях «разрядки», ликвидация реальной угрозы ядерной войны и общее уменьшение внимания к миротворческой проблематике лишь отчасти объясняли этот процесс. Углубляющий кризис в движении сторонников мира во главе с ВСМ негативно влиял на возможности Советского Союза транслировать с его помощью свои идеи и коммуницировать с миролюбивыми силами разных стран. В этот период наиболее ярко проявило себя присущее всей системе культурной дипломатии СССР фундаментальное противоречие между глобальными идеологическими целями и ограниченностью материально-технических ресурсов. Стремление к оптимизации в условиях ресурсного дефицита привело к рутинизации методов борьбы за мир - при формальных успехах деятельности миротворческих институций (тысячах проведенных митингов, миллионах участников, десятках миллионов рублей,
собранных СФМ, и т.д.) максимально обострились системные издержки их работы («парадность, бюрократизация, заорганизованность, безынициативность»), и недостатки, связанные с недобросовестным отношением функционеров к выполнению своих обязанностей11.
Шансом на подтверждение основных тезисов советской миротворческой риторики и укрепление авторитета СССР как защитника мира выступила война во Вьетнаме. Она вызвала подъем антивоенных и антиамериканских настроений и послужила новым импульсом для активизации деятельности движения сторонников мира. Однако, сместив фокус внимания с вопросов разоружения, которые долгое время оставались ключевой идеей советского миротворчества, война потребовала от представителей СССР корректировки своего послания о мире, которую пришлось осуществлять в условиях острой критики Китаем советской позиции по Вьетнаму. Новые внешнеполитические вызовы периода «разрядки», включая внутриблоковые кризисы, демонстрировали пределы использования возможностей миротворческих институций для руководства СССР. По сути, они сводились к трансляции и последовательной поддержке на международной арене официальной позиции и не предполагали делегирования полномочий общественным организациям и использования их каналов для урегулирования ситуации.
Сужение для СКЗМ пространства внешнеполитических действий привело к концентрации его усилий на воспитании советских людей в духе мира и интернационализма. Новые задачи привели в качественным изменениям в управлении делом мира в СССР, превратив его в бюрократическую практику с обязательным «установками-рекомендациями» от руководящего актива Комитета, планированием и отчетами о проделанной работе. Многочисленные региональные отделения СКЗМ опосредовали доступные советскому человеку стратегии борьбы за мир: участие в митингах, акциях интернациональной солидарности, сборе подписей и т. д. «во имя мира» и материальную помощь делу мира12. Размах и интенсивность миролюбивых акций должны были формировать у акторов и внешних наблюдателей впечатление того, что вся публичная и частная жизнь в СССР буквально пронизана борьбой за мир. При этом широкое использование приемов навязывания политической активности рядовым участникам приводило к выхолащиванию борьбы за мир, она теряла осмысленность, сводясь к воспроизводству определенного набора «правильных» текстов и действий.
Однако невосполнимый урон образу СССР-миротворца нанес ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. В ситуации нового витка напряженности в отношениях идеологических противников и кризиса в движении сторонников мира возобладало убеждение в том, что мир может быть обеспечен не межгосударственными договоренностями, а лишь усилиями народов, поддерживающих тесные связи друг с другом. Его выражением стало складывание альтернативных негосударственных миротворческих организаций, в т. ч. в диссидентской среде соцстран13.
Тем не менее с началом перестройки в СССР именно миротворческие инициативы оказались для горбачевского политического руководства испытанным каналом поиска компромиссов с западными странами и восстановления утраченного авторитета страны. Как подчеркивает Я. Берендс, для новых советских руководителей это было не просто повторение заученной риторики, а скорее новое содержательное наполнение в условиях перехода от политики насилия к цивилизованным методам взаимодействия с международной аудиторией: «...речь шла о развитии «мягкой силы» (soft power), которая бы более эффективно действовала в изменившемся мире, чем безудержная пропаганда мирных намерений советского лагеря»14. В контексте идейных установок «нового мышления» советская миротворческая риторика постепенно утрачивала свою идеологизированность и конфронтационность: защитники мира в СССР заговорили со своими визави на языке взаимного доверия и сотрудничества. Но инерция в деятельности Советского комитета защиты мира не позволила ему оперативно обновить свои стратегии. Только в 1987 г. после смены руководства организации стали предприниматься попытки стимулировать реальную
общественную миролюбивую инициативу, развивать неформальные международные контакты, поддерживать гуманитарные акции. При этом расширение трансграничных контактов, ослабление политического контроля за деятельностью сторонников мира и советского символического порядка, в целом, с одной стороны, позволили наиболее активным акторам освоить пространство борьбы за мир и подчинить его своим интересам, с другой, миллионы обычных людей получили возможность избавиться от утративших для них актуальность идеологических ритуалов, среди которых были и миротворческие практики.
Таким образом, в конце 1940-х гг. в контексте начала Холодной войны борьба за мир превратилась в важнейшую стратегию Советского Союза на мировой арене, которая позволяла ему отстаивать свои идеологические и геополитические интересы. Она способствовала плавному переключению деятельности культурно-дипломатических институтов СССР с точечной работы на массовую, выражением которой стала новаторская советская практика проведения подписных кампаний. Инструментализация миротворчества не только создавала для СССР новые возможности, но и содержала высокие риски. Присвоение Советским Союзом роли защитника мира порождало определенные ожидания у общественности относительно его деятельности, позиции по вооружениям, военным конфликтам и т.д. Однако все более очевидные в ходе Холодной войны расхождения между мирными декларациями и реальной политикой СССР обусловливали не только разочарование в нем как миротворце, но и постепенную утрату доверия к его позитивным усилиям на внешней арене. Распознание советского миротворчества в качестве политического приема влекло за собой жесткую критику действий страны международными аудиториями и стремление имитировать участие, избегать, а позднее и сопротивляться навязыванию миротворческой активности со стороны населения СССР.
Примечания
1 Angst im Kalten Krieg / Greiner B., Mueller Chr., Walter D. (Hrsg.). - Hamburg: Hamburger edition, 2009. - S. 7.
2 Егорова, Н.И. Угроза новой войны и советская кампания «мирного наступления», 1948-1952 гг. // Война и мир в историческом процессе. - Волгоград, 2003. - С. 85; Беседа т. Сталина И.В. с корреспондентом «Правды» // Правда. - 1950. - 17 февраля.
3 Shulman M.D. Stalin's foreign policy reappraised. Cambridge, 1963 / Цит. по: Егорова Н.И. «Народная дипломатия» ядерного века: Движение сторонников мира и проблема разоружения, 1955-1965 годы. - М., 2016. - С. 34-35.
4 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-9522. Оп.1. Д. 50. Л. 7.
5 Зубкова, Е.Ю. Сталин и общественное мнение в СССР. 1945-1953 // Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. - М., 1999. С. 165.
6 Дэвид-Фокс, М. Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости. 1921-1941 годы. - М., 2015. С. 44.
7 Цветкова, Н.А. Публичная дипломатия как инструмент идеологической и политической экспансии США в мире, 1914-2014 гг. Дис... д.и.н. - СПб., 2015. С. 174, 176-177.
8 Дэвид-Фокс, М. Витрины великого эксперимента... С. 27.
9 ГАРФ. Ф. Р-9539. Оп. 1. Д. 335. Л. 21-28. Данный прием репрезентации М. Дэвид-Фокс назвал «управляемой аутентичностью». В целях придания убедительности рассказу об успехах социализма в СССР носителями информации должны были выступать не партработники, а советские крестьяне, рабочие и т.д. Дэвид-Фокс М. Витрины великого эксперимента. С. 105.
10 ГАРФ. Ф. Р-9605. Оп. 1. Д. 18. Л. 1; Д. 48. Л. 29.
11 Нагорная, О. Советская культурная дипломатия в 1968-1984 гг.: тупики экстенсивного развития // Советская культурная дипломатия в годы Холодной войны. - Челябинск, 2017. С. 185-192.
12 Орлова, Г.А. «Трактор в поле дыр-дыр-дыр,/ Все мы боремся за мир»: советское миролюбие в брежневскую эпоху // Неприкосновенный запас. - 2007. - № 4(54). - URL: magazines.russ.ru/nz/2007/54/or6.html (дата обращения: 12.07.2018).
13 ГАРФ. Ф. Р-9539. Оп. 1. Д. 2174. Л. 144-152; Д. 2182. Л. 178-183.
14 Берендс, Я.К. Дорога, уводящая от насилия, дорога, ведущая в насилие. Горбачевское «цивилизирование сверху» в исторической перспективе // Последнее десятилетие социализма: Трансформационные процессы в ГДР и в Советском Союзе (1985 - 1989/91). - М., 2016. С. 55.
THE DEVELOPMENT OF SOVIET PEACEMAKING PRACTICES IN THE CONTEXT COLD WAR
Raeva T. V., Ph.D., South Ural State University e-mail: raevatv@susu.ru
Abstract
The struggle for peace in the Cold war became the most important representative strategy for the USSR, replacing the discourse about the world revolution that does not fully meet the new foreign policy objectives of the country. Studying the peculiarities of the activities of the Soviet peace Committee and the Soviet peace Foundation at different stages of bipolar confrontation, the author reconstructs the peacekeeping practices of these institutions, analyzes the composition of the actors involved in their implementation, the nature of the target audiences. On the basis of the set of criteria the periodization of the USSR peacekeeping activity in the second half of the XX century is proposed.
Keywords: cultural diplomacy, the movement for peace, the Soviet peace Committee and Soviet peace Fund
