CC BY
109ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
Развитие российского военного искусства в ХУ!!-Х!Х веках
Полковник А.И. КАЛИСТРАТОВ, кандидат военных наук
ПЕРИОД мануфактурного производства характеризуется господством в экономике ручного труда с применением примитивных механизмов, основанных на мускульной силе человека и животных, а также на использовании сил природы (воды и ветра), кроме того — уже произошедшим разделением труда. В России он охватывает значительный промежуток времени: вторую половину XVII —первую половину XIX века.
Период мануфактурного производства в основном является «золотым» периодом развития военного искусства регулярной русской армии. Начавшийся с ужасного поражения под Нарвой в 1700 году от почти вдвое уступавшего по численности врага, он завершился блистательным разгромом захвативших почти всю Европу полчищ Наполеона и невиданным взлетом международного авторитета России.
Русской армии и флоту в этот период пришлось сражаться с лучшими армиями и флотами Европы: шведского короля Карла ХП, прусского короля Фридриха II, уже упоминавшегося Наполеона и Османской империи. Довелось неоднократно сразиться и с армией Персии, послужить в роли общеевропейского жандарма и вести борьбу за покорение народов Кавказа.
Интенсивность военных конфликтов в то время была невероятно высокой. Зачастую России приходилось одновременно вести на разных театрах две, а то и три войны. Например, в 1805 году — с Францией и Персией, в 1806—1807 годах — с Францией, Персией и Турцией, в 1812 году — почти со всей Европой и Персией.
Этот период был самым романтическим периодом развития русского военного искусства. Производительные силы России того времени не могли обеспечить решающего военно-технического превосходства, поэтому судьбу сражений зачастую решали талант и воля военачальников, выучка и воинская доблесть солдат и офицеров.
Талант всегда был щедро рассыпан по русской земле, а вот выучку и доблесть обеспечили петровские реформы построения регулярной армии. Русский солдат служил 25 лет, он жил и трудился исключительно для войны и на войне, был настоящим профессионалом, четко осознающим необходимость служения Отечеству.
Вот только один пример воинской доблести русских войск того периода. В тяжелом и неудачном для нас сражении с Наполеоном под Фридландом в 1807 году Павловский гренадерский (позднее лейб-гвардии гренадерс-
кий) полк в течение дня 11 раз ходил в штыковую атаку! В ходе последней тяжело раненный командир этого полка генерал-майор Н.Н. Мазовский приказал нести себя на ружьях во главе своих гренадер. За это полк (единственный в русской армии) был удостоен чести проходить церемониальным маршем с ружьями «на руку», то есть штыками вперед, «по-павловски», и в тех же шапках, в которых он был в сражении: на поле сражения было подобрано 432 простреленных пулями и картечью шапки-гренадерки.1
В октябре 1812 года под Асландузом русский отряд П.С. Котляревс-кого (2,5 тыс. человек) ночью, чтобы использовать фактор внезапности и скрыть свою мизерную численность, лихо атаковал и обратил в паническое бегство тридцатитысячную персидскую армию принца Абба-са-Мирзы! Потери противника составили 1200 убитых и 537 пленных, русские же потеряли 127 человек.2
Однако в каждой бочке меда истории, как правило, присутствует ложка, а то и ведро дегтя. В данном случае имеется в виду страстная, фанатичная любовь в конце рассматриваемого периода русских императоров к бессмысленной шагистике и прусской муштре, в ходе которой было запорото насмерть шпицрутенами больше солдат, чем погибло в боях. По некоторым данным на 250 тыс. погибших в войнах 1826—1855 годов солдат приходится примерно миллион запоротых3. Военное «балетмейстерство» было весьма кровавым и нанесло России больше потерь, чем все враги вместе взятые.
Александр I не раз с грустью вполне серьезно сетовал, насколько походы и сражения, пусть даже победоносные, «испортили» его армию, отвлеченную на десять лет от своего прямого и единственного, по его мнению, назначения — церемониального марша.
После победы над Наполеоном для русской армии начался мрачный, сорокалетний период «балетных экзерциций» и карательных походов, доведший ее до позора Крымской войны. Ведь целью беспощадной муштры было не столько придание красивости воинским церемониям и обрядам, сколько «оболванивание» солдат и офицеров, превращение их в лишенные мыслей и чувств марширующие механизмы, бездумно выполняющие любые команды.
Жизненная энергия войск тратилась на глубокомысленное изучение петлиц, лацканов, хлястиков, ремешков, штиблетных пуговичек, а главное — на освоение знаменитого шага «в три темпа». Пехотный устав 1816 года весь занят «танцмейстерской наукой» и ружейными приемами. Об атаке в нем не говорится ни слова! Кавалерийский устав 1818 года отводит атаке одну главу — самую короткую. Артиллерийские уставы также были замусорены показной мишурой — кадрильными «па» номеров, отсчитыванием тактов, жонглированием банниками и т. п.4
Высшим достижением военного искусства николаевской эпохи был так называемый волнистый шаг, который, очевидно, должен был приводить врагов в трепет. Это был путь деградации великолепной, закаленной в сражениях армии, что и не замедлило проявиться в Крымскую войну.
Застывший и равняющий носки под градом пуль и снарядов сомкнутый строй, не причиняющий противнику вреда батальный (частый, непрерывный) огонь, безрезультатно атакующие в ногу, с соблюдением равнения на середину и потерей половины состава колонны, — вот результат возведения в абсолют шагистики.
1 Керс н о в с к и й А.А. История Русской армии. Т 1. М.: Голос, 1994, С. 229.
2 Шефов Н. Битвы России. М: АСТ, 2004. С. 25.
3 Там же., Т. 2. С. 309.
4 Там же. С. 15.
В это же время на фоне геройского неумения воевать в Крыму и на Дунае ярким блеском сверкали победы постоянно воевавшей Кавказской армии, не имевшей времени для занятий строевыми глупостями.
Отрицательно подействовало на армию и выполнение жандармских функций. Борьба с плохо вооруженными, обученными и управляемыми инсургентами создавала иллюзию легкости военных побед, не побуждала к поиску новых тактических приемов и перевооружению войск более эффективным оружием, погружая военное искусство в болото застоя. Поэтому первые же столкновения с войсками современных европейских армий оказали ошеломляющее, деморализующее влияние не только на солдат и офицеров, но и на генералитет русской армии.
Общая характеристика состояния военного искусства в рассматриваемый период представлена в таблице 1.
Таблица 1
Эволюция характера вооруженной борьбы (вторая половина XVII — первая половина XIX века)
Характер Расчленение Формы: Построение Тактическая
стратегии вооруженной борьбы для система:
борьбы: сражения:
маневра
Стратегия а) по фронту: Войны, XVII—XVIII вв. XVII—XVIII вв.
«одной одна точка кампании,
точки» сражения, 2-4 линии (в 2- Линейная
б) по времени: битвы, бои. 4 шеренги) тактика.
одномоментный
акт Массирован- XVIII-XIX вв. XVIII-XIX вв.
ный удар по Сомкнутая Рассыпной
внутренним колонна, строй + баталь-
линиям, линии онные
охваты, колонн. колонны.
обходы,
окружение.
Это был период кульминации и заката так называемой стратегии «одной точки». Напомним, что стратегия вела разведку, готовила войска, запасала материальные средства, планировала военные действия, осуществляла сосредоточение сил и средств и подводила армию к полю генерального сражения. Конечно, и до него, и после происходили многочисленные вооруженные столкновения различного масштаба, но они не имели фатального значения и велись прежде всего в интересах создания выгодных условий для проведения именно генерального сражения.
Разгром же главных сил противника в генеральном сражении приводил в то время к уничтожению имевшейся в его распоряжении организованной вооруженной силы, которая почти всегда была единственной. А это оставляло вражескую сторону практически беззащитной и открывало пути к ее жизненно важным центрам, что, как правило, обусловливало полное подчинение побежденных воле победителя, т. е. достижение цели войны или кампании. Все это хорошо видно на примере избранной Петром I стратегии разгрома шведской армии короля Карла XII в 1708-1709 годах.
Вначале русский император измотал своего именитого противника морально и физически и фактически окружил его, предоставив ведущий к погибели «золотой мост». Так, в октябре 1708 года «летучим», т. е. посаженным на коней русским корпусом (корволантом), был разгромлен под деревней Лесная шведский корпус генерала Левенгаупта
(16 тыс. человек), который шел на помощь действовавшей на Украине шведской армии.
Несмотря на то что самому генералу с пятью тысячами бойцов удалось прорваться к своему королю, его миссия была сорвана. Большая часть шведского отряда была уничтожена, пленена или рассеяна, а русские захватили, по одним данным, две, по другим — семь тысяч конных повозок с боеприпасами и продовольствием, в которых крайне остро нуждались шведы.
Моральное значение победы было огромно: для русских это было первое успешное наступательное сражение против превосходящего в силах противника, а находившиеся в условиях весьма скудного снабжения шведы вместо помощи получили деморализованную толпу лишних ртов.
Этим же целям послужило и взятие штурмом отрядом князя А.Д. Меншикова в ноябре 1708 года города Батурин, который был резиденцией украинского гетмана-предателя И.С. Мазепы и фактически представлял собой базу снабжения шведской армии. Из Батурина было вывезено около 300 артиллерийских орудий, а в нем самом сожжены огромные запасы продовольствия и пороха.
Важное значение имел проведенный в апреле — мае 1709 года удачный рейд отряда полковника П.И. Яковлева (две тысячи бойцов). Яковлев овладел построенными в самом удобном для переправы через реку Днепр месте (г. Переволочна) укреплениями, разрушил их, уничтожил гарнизон (одна тысяча человек) и, что самое главное, — все переправочные средства, которые могли одним рейсом перевезти до трех тысяч человек. Затем этот же отряд с помощью сохранивших верность украинских казаков овладел Запорожской Сечью и разрушил ее5. Эти действия фактически прервали коммуникации шведов с Западом, в значительной степени снизили их моральный дух и дух перешедших на сторону противника запорожских казаков.
Истощению сил врага мощно способствовала и героическая оборона города Полтавы в мае—июне 1709 года. Гарнизон города, состоявший из 4 тысяч солдат и 2,5 тысяч вооруженных жителей, 63 дня успешно и очень активно противостоял лучшей в Европе тридцатитрехтысячной армии. Он отбил около 20 атак, в том числе три решительных штурма, последний из которых стоил шведам 1600 человек и практически всего запаса пороха. Вот почему в Полтавском сражении у шведов стреляли всего четыре пушки, а ведь артиллерия в нем, по выражению Петра I, «была решительницей победы».
Примечательно, что после вступления в Полтаву император снял шляпу перед ее комендантом полковником Алексеем Степановичем Келеном, поцеловал его в голову со словами: «Блаженна сия глава, совершившая блаженный подвиг...»6, впоследствии наградил его чином генерал-майора и своим, украшенном алмазами, портретом.
Непосредственно перед генеральным сражением Петр I фактически окружил шведов, перехватив украинскими казаками гетмана И. Скоро-падского все ведущие на запад пути, за исключением дороги на Перево-лочну. Он «просочил» врага сквозь губительный огонь четырех поперечных и шести продольных редутов, построенных в ведущем к русскому лагерю полуторакилометровом дефиле, «ошпарил» его огнем артиллерии из лагеря и наголову разгромил в генеральном сражении, пленив бегущие по «золотому мосту» деморализованные остатки разбитой армии в районе Переволочны.
5 Шефов Н. Битвы России. С. 43, 199.
6 Военная Энциклопедия. Спб: Товарищество И.Д. Сытина, 1911—1915 гг. Т. 18.
Не случайно его современник, выдающийся полководец, маршал Франции Мориц Саксонский немало страниц посвятил Полтавской битве, призывая подражать русским: «Вот таким образом благодаря искусным мерам можно заставить счастье склонится в свою сторону», — писал он7. Подобное признание такого полководца дорогого стоит.
Кстати, решимость Петра I победить врага под Полтавой была столь высока, что он, будучи не уверенным в стойкости и умении сражаться своих молодых полков, за второй линией наших войск выставил своего рода «заградительные отряды» из солдат и казаков и отдал им приказ: «Яприказываю вам стрелять во всякого, кто бежать будет, и даже убить меня самого, если я буду столь малодушен, что стану ретироваться от неприятеля».
Следует отметить, что процесс стратегического планирования в тот период был весьма сложным и многообразным. Об этом свидетельствует известный нам первый подлинно стратегический план войны с Турцией, разработанный А.В. Суворовым осенью 1793 года. В этом плане были сформулированы стратегические цели, задачи войны и кампаний, определены необходимые для этого силы и средства, назначены время и место для их сосредоточения. План содержал четкие идеи взаимодействия сухопутных и морских сил, сосредоточения усилий на решающем направлении и к определенному моменту, а также выделения стратегического резерва. План предусматривал стремительные маневры войск, разнообразные способы и формы ведения вооруженной борьбы, направленные на достижение главной цели — сокрушение противника в генеральном сражении9. Придавая особое значение генеральному сражению, а в нем — фактору времени, А.В. Суворов утверждал: «Одна минута решает успех баталии, один час успех кампании, один день — судьбы империй»10.
Вместе с тем так называемое оперативное планирование, как правило, было довольно приблизительным и носило общий характер. Это было оправданным, так как высокая маневренность войск, обширность театра военных действий крайне затрудняли точное прогнозирование вероятного характера действий противника. Составленный австрийской стороной подробный план итальянской кампании был перечеркнут А.В. Суворовым, который написал снизу, что начнет ее переходом через реку Адда, а закончит, «где Богу будет угодно»11.
В то же самое время тактическое планирование, особенно генерального сражения, было весьма подробным. Суворовская диспозиция штурма Измаила изобиловала невероятными деталями. В ней помимо состава штурмующих колонн и направления атаки, определялись количество стрелков при колоннах, их место и назначение, также как и рабочих, число фашин и даже длина лестниц, меры безопасности при ведении боя внутри крепости и т. п.12
Впрочем, здесь по-другому быть и не могло. Ведь 31 тысяче русских воинов предстояло взять штурмом одну из самых мощных крепостей Европы, защищаемой тридцатипятитысячным гарнизоном очень упорных в обороне солдат! Не случайно по количеству убитых с обеих сторон этот штурм был одним из самых кровопролитных сражений за трехвековой период русской военной истории — с 1618 по 1913 годы. В ходе штурма было убито 30 тыс. человек (26 тыс. турок и 4 тыс. рус-
7 Шишов А.В. Сто великих военачальников. М.: Вече, 2004. С. 288.
8 Мухин Ю. Если бы не генералы. М.: Яуза, 2006. С. 617.
9 Тр е б и н М. Войны XXI века. М.: АСТ, Минск: ХАРВЕСТ, 2005. С. 11—112.
10 Соколов Б.В. 100 великих войн. М.: Вече, 2003. С. 121.
11 Те п л о в Б.М. Ум полководца. М.: Педагогика, 1990. С. 113.
12 Там же. С. 112.
ских), 9 тыс. турок попали в плен, спасся один. Из 650 пошедших на штурм русских офицеров более половины были убиты или ранены13.
Основными формами вооруженной борьбы этого периода были войны, кампании, сражения (битвы), бои. Вместе с тем уже Бородинское сражение показало невероятную живучесть массовых армий того времени, наличие возможностей быстрого восстановления их боеспособности после понесенных потерь и, вследствие этого, резко снизившуюся вероятность достижения стратегических целей путем победы в генеральном сражении. В некоторых сражениях этой кампании (например, на реке Березина в ноябре 1812 года) проявилась необходимость согласованного применения по единому замыслу и плану нескольких войсковых объединений (фактически трех армий), наступавших с разных направлений. Можно смело утверждать, что к концу этого периода в военном искусстве появились признаки новой формы ведения вооруженной борьбы — операции.
Главной формой маневра войск как в обороне, так и в наступлении был массированный удар по внутренним операционным линиям*, значительно реже применялись охват, обход и окружение. Сражающиеся стороны не вполне оправданно делали ставку на могущество пока еще примитивного ручного огнестрельного оружия и старались одновременно использовать в сражении возможно большее количество вооруженных им людей. Именно поэтому на протяжении XVII и первой половины XVIII века построение войск для сражения было преимущественно линейным. Армии строились в две — четыре тонких линии по две — пять, а то и шесть шеренг каждая (рис. 1).
Рис. 1. Варианты линейного построения армий для сражения
Фланги прикрывались кавалерией, легкая полковая артиллерия выстраивалась перед боевыми порядками полков либо между батальонами, тяжелая — на господствующих высотах в промежутках между полками. От наскоков конницы долгое время защищались частоколами пик, для чего в пехотных ротах содержали пикинеров. Построение линиями также способствовало поддержанию дисциплины в довольно нестой-
13 Ш е ф о в Н. Битвы России. С. 205.
* Под операционными линиями понимались мысленные линии, соединяющие ударные группировки армии, или её резервы с объектами приложения усилий. При этом, если они не выходили за контуры боевого построения объединения (своего, или противника), то считались внутренними, если выходили — внешними (прим. автора).
ких наемных европейских армиях. Именно к этому времени относится знаменитое высказывание прусского короля и полководца Фридриха II о том, что солдат должен бояться палки своего капрала больше, чем вражеской пули.
Сила линии заключалась в залповом огне, который она могла вести перед собой. Последующие линии предназначались для усиления первой и ликвидации возможных ее прорывов. Такое построение отвечало требованиям, господствовавшей в то время так называемой линейной тактики, суть которой заключалась в длительном огневом поражении противника огнем артиллерии и стрелкового оружия по всему фронту, последующем сближении, метании ручных разрывных гранат специально подготовленными отборными солдатами-гренадерами и нанесении завершающего удара холодным оружием. При линейном построении маневр войск в ходе сражения практически исключался. Невозможно было выделить часть сил для фланговой атаки или сосредоточиться для решающего удара по слабому месту врага.
Победа зависела от интенсивности батального огня по линии, а сражение приобретало характер огневого состязания. Так, отлично подготовленный прусский батальон, занимая по фронту линией в три шеренги примерно 270 шагов, огонь открывал с дистанции 50—70 шагов и успевал за минуту сделать до пяти залпов, выпустив порядка трех тысяч пуль14.
Сторона, не выдержавшая огня противника, обращалась в бегство и подвергалась короткому преследованию.
Достичь подобной выучки в других европейских армиях было практически невозможно. Решение нашли в переходе к ударной тактике и в построении батальонов колоннами, что уменьшало фронт огневого воздействия врага более чем втрое и позволяло использовать слабые стороны стрелкового оружия того времени: небольшую дальность эффективного огня и низкую скорострельность. Стремительный бросок батальонной колонны в штыки (100 м за 20—30 сек.) не позволял противнику сделать больше одного-двух залпов, а штыковой удар сминал сразу несколько линий. Кроме того, батальонными колоннами можно было маневрировать.
Правда, русские военачальники, когда этого требовала обстановка, смело отказывались от канонов линейной тактики. Так, П.А. Румянцев под Кольбергом в 1761 году впервые в Европе применил тактическую систему «рассыпной строй — батальонная колонна», он же в сражениях с турками в 1770 году, которые пришлось вести против многократно превосходящего по численности (особенно в кавалерии) врага, применил тактику наступления подвижными дивизионными каре.
Именно внезапное применение подвижных дивизионных каре, этих ощетинившихся штыками самодвижущихся крепостей, позволило армии П.А. Румянцева (30 тыс. человек) в июле 1770 года на реке Кагул нанести поражение стопятидесятитысячной армии великого визиря Халил-паши и отбросить ее за реку Дунай. Мало того, потеряв до 20 тыс. человек в сражении, турецкая армия за рекой просто разбежалась: визирю удалось собрать под свои знамена не более 10 тыс. человек. Урон русских составил 1,5 тыс. человек! Примечательно, что это произошло при наличии за спиной русских войск нескольких десятков тысяч союзных туркам крымско-татарских всадников15. А.В. Суворов в боях с турками применял полковые и даже батальонные каре и довел до совершенства ударную тактику батальонных колонн в Итальянском походе.
14 С в е ч и н А. Постижение военного искусства. М.: Военный университет. Русский путь, 1999. С. 107—108.
15 Шефов Н. Битвы России. С. 216—217.
Следует отметить, что линейная тактика в этот период господствовала и на море. Судьбу морских сражений решал выигрыш артиллерийского состязания вытянутых в линию многопушечных кораблей — линейных и фрегатов. Вместе с тем русский адмирал Ф.Ф. Ушаков частенько громил врага вопреки канонам этой тактики, врываясь в боевую линию кораблей противника несколькими кильватерными колоннами своих кораблей и концентрируя усилия на вражеском флагмане.
Со второй половины XVIII века основным построением армий были сомкнутые колонны либо линии колонн (как правило, батальонных), артиллерию старались применять массированно, на направлении главного удара, а конницу — не только на флангах, но и для нанесения мощных, подготовленных плотным артиллерийским огнем и чаще всего завершающих или развивающих атаку пехоты фронтальных ударов (рис. 2).
Рис. 2. Боевые построения войск в конце XVIII — начале XIX века
Так, на направлении главного удара французов в Бородинском сражении 1812 года в полосе 1,5 км было сосредоточено до 400 артиллерийских орудий, 45 тысяч штыков и сабель, действовавших практически как одна сомкнутая колонна. Это был апофеоз наполеоновской тактики концентрации усилий против критического пункта врага. Им противостояли 18 тыс. русских, построенных в линии батальонных колонн и поддержанных тремя сотнями орудий16. При этом русские применили тактику концентрического маневра резервов и войск с неатакованных участков. Следует отметить, что иногда (например, в Бородинском сражении) конница массированно применялась и для охвата, и для глубокого обхода флангов противника.
Самой распространенной тактической системой того периода было сочетание рассыпного строя вооруженных штуцерами (ружьями с нарезным стволом) егерей (застрельщики) и линии батальонных колонн, решавших дело штыковым ударом, который подготавливался одним-двумя ружейными залпами буквально «в упор».
Следует особо отметить невероятную стремительность осуществления маневра русскими войсками в тот период. Так, под Рымником А.В. Суворов, получив известие от союзников-австрийцев о приближении огромной турецкой армии, отправил своему австрийскому союзнику принцу
16 Ш и ш о в А.В. Сто великих военачальников. С. 364.
Кобургу послание всего с одним словом «Иду!» Он провел армию по размытой дороге, под проливным дождем, с наведением моста на расстояние около 100 верст за двое суток! А чтобы вступить в сражение при Треббии в Итальянском походе он прошел с армией 80 верст за 36 часов!17
В рассматриваемый период бурно развивалась и военная теория. Теоретическое осмысление богатейшего боевого опыта прежде всего выразилось в уставных документах, преломивших его в соответствующие четкие и ясные статьи, подробно определявшие порядок применения сил и средств в сражении.
Это, конечно, «Собственноручные для военной битвы правила» и «Учреждение к бою» (1713) самого Петра Великого, его же «Устав воинский» и «Артикул воинский» (1716), а также «Устав морской».
Петровские уставы соответствовали требованиям своего времени, по целому ряду положений были передовыми, а по некоторым, верны и по сей день. Это объясняется тем, что Петр Великий — родоначальник нашей военной теории, был блистательным практиком, умевшим успешно учиться, в том числе и у своих врагов. Он обладал способностями мастерски анализировать и претворять в жизнь полученный боевой опыт, просто и четко излагать мысли.
В «Правилах» четко излагались необходимые требования проявления активности, частной инициативы, взаимодействия и взаимопомощи: «...накрепко надобно смотреть, чтоб друг другу секундовать**, и когда неприятель пойдет на одно крыло, то другому крылу неприятеля с тылу во фланг атаковать»18.
Здесь же точно определено место и роль командного состава в сражении: «Подчиненным генералам заказать надобно без нужды самим отваживаться или швадроны или батальоны против неприятеля приводить, разве необходимая нужда того требовать будет; кроме того, однако ж, господа генералы смотреть имеют, чтобы им данные указы и те, которые они сами по оным другим дали, исправно исполняемы были, и в том особ своих не жалеть»19. Изложенное же в «Учреждении к бою» требование о том, что войска «. надлежит непрестанно тому обучать, как в бою поступать...»20 является вечно актуальным.
Примечательны замечания императора к уставу 1716 года о том, что в уставе определен лишь порядок действий, а времени и конкретных случаев нет, поэтому исполнитель не должен держаться устава, как слепой стены, а обязан поступать творчески, по обстановке. Золотые слова, которые по праву должны быть отпечатаны на титульных листах всех действующих в настоящее время уставов!
Вызывают восхищение содержащиеся в «Артикуле воинском» зачатки гуманитарного права ведения войны:
«..никто да не дерзает, хотя вышняго или нижняго чина, церкви, школы или иные духовные домы, шпитали без позволения или указу грабить или разбивать.»;
«. такожде имеет женский пол, младенцы, священники и старые люди пощажены быть, и отнюдь не убиты, ниже обижены.»;
«. никто да не дерзает пленных, которым уже пощада обещана и дана, убити...»21.
17 Теп лов Б.М. Ум полководца. М.: Педагогика, 1990. С. 150—151. ** Секундовать (уст.) оказывать помощь (прим. автора).
18 Хрестоматия по русской военной истории (под редакцией Л.Г. Бескровного). М.: Вое-низдат НКВС СССР, 1946, С. 151.
19 Там же. С.152.
20 Там же. С. 152.
21 Там же. С. 160—161.
Очень интересен «Обряд службы» (1770) фельдмаршала П.И. Румянцева, созданный им в качестве устава для вверенной Екатери-нославской армии. Этот устав был воплощением его богатого боевого опыта и получил в войсках широкое распространение благодаря своей деловитости и ясности. А за великолепный труд «Мысли» (1777) П.И. Румянцева можно смело назвать первым выдающимся русским военным теоретиком. Действительно, это был первый в истории страны научный проект реорганизации военного дела в России. В нем представлены анализ состояния армии, предложения об устройстве войск, их содержании и вооружении, о построении крепостей, арсеналов и магазинов, о заведении военных школ, о дисциплине и военной полиции, о комиссариатах и т. п.22
Самые передовые взгляды на ведение вооруженной борьбы того периода с учетом национальных особенностей русского солдата отражали великолепные труды А.В. Суворова «Полковое учреждение», «Наука побеждать», «Буря мыслей», «Правила для горной войны».
Кстати, «Наука побеждать» по своей сути и форме выступала в качестве наставления по строевому и тактическому обучению войск и включала две части: «Ученье разводное или перед разводом» и «Словесное поучение солдатам о знании для них необходимом». При этом в первой части настоятельно требовалось соблюдение основного принципа: учить тому, что требуется на войне, а во второй части излагались не только тактические указания, но и все основные правила солдатского поведения, весь служебный и нравственный кодекс русского воина, потому что А.В. Суворов из двух основных факторов вооруженной борьбы — человека и оружия — отдавал решительное предпочтение первому.
Примечательно, что эти труды на писаны четким, понятным простому воину языком, а основные положения некоторых из них даже изложены афоризмами. Так, А.В. Суворов определил в своей «Науке побеждать» суть военного искусства простой формулой: «глазомер, быстрота, натиск». Глазомер — видение реальной обстановки на поле боя и определение самого уязвимого места, т. е. критической точки в построении противника, воздействие на которую разрушит всю продуманную им систему действий. Быстрота — это стремительное осуществление маневра и упреждение врага в действиях. Натиск — это решительный, концентрический, сокрушающий, совершаемый с полным напряжением сил пехоты и конницы удар именно по этому месту, завершающийся преследованием врага до полного разгрома.
В «Науке побеждать» четко, ясно и лаконично изложены критерии тактического успеха: «Глазомер: оттеснен враг — неудача; отрезан, окружен, рассеян — удача! Быстрота: атаковать неприятеля, где бы он ни встретился; вся земля не стоит даже одной капли бесполезно пролитой крови; посему: где тревога, туда и дорога, где «ура», туда и пора; голова хвоста не ждет! Натиск: сам погибай, а товарища выручай! Решимость у Бога получай.»23.
Этот полководец-ученый мог рассказать гениально просто о предельно сложном, так как был велик как психолог и педагог. Он был первым в мире, кто изложил свое понимание законов и принципов вооруженной борьбы в форме своеобразных «комиксов» — с помощью рисунков и чертежей. Необходимость этого диктовалась неграмотностью или слабой образованностью большей части своих подчиненных.
22 Фельдмаршал Кутузов. Сборник документов и материалов. М., 1947. С. 221—225.
23 Го л о в и н Н.Н. Суворов и его «Наука побеждать». М.: Принтер, 2000. С. 102.
Гений А.В. Суворова, основанный на глубоких знаниях и беспрецедентной боевой практике, позволял ему проникать в глубину сущности сложнейших явлений войны и на основе ее понимания говорить о них доступно для людей с обыденным сознанием своего времени.
Творческой личностью был и любимый ученик А.В. Суворова будущий генерал-фельдмаршал русской армии М.И. Кутузов, разработавший в бытность командования Бугским егерским корпусом оригинальную и очень эффективную тактику действий легкой егерской пехоты, основные положения которой в последствии были изложены в виде особой инструкции24.
Особый толчок развитию военной теории (в первую очередь, стратегии) дало осмысливание результатов наполеоновских войн. В этой связи следует отметить труды Н.В. Медема «Обозрение известнейших правил и систем стратегии» (1836), П.Я. Языкова «Опыт теории стратегии» (1842), М.И. Богдановича «Записки стратегии» (1847), а также труды Д.М. Астафьева. В этих работах впервые производится дифференциация военной науки и военного искусства, анализируются диалектические связи между ними, делаются попытки связать вопросы политики, экономики и стратегии.
К сожалению, конец этого периода отмечался полным застоем в области развития теории тактики. Как уже упоминалось, строевые приемы и шагистика задвинули тактику в тень. В это же время резко обозначилось значительное отставание России от западноевропейских конкурентов в развитии экономики и особенно социальной среды. Абсолютная монархия и крепостническая система тормозили общественный прогресс, прежде всего эволюцию производительных сил. Вследствие этого российское военное искусство было обречено на нарастающую в высоких темпах деградацию.
24 Ш и ш о в А.В. Сто великих военачальников. С. 334.
