CC BY
148
Е.В. Федосова
Федосова Елена Викторовна — адъюнкт кафедры государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД России
Развитие правового регулирования статуса лиц, страдающих психическими расстройствами (к вопросу о правопреемственности)
Согласно нормам современного российского законодательства1, лица, страдающие психическими расстройствами (душевнобольные) имеют все права и свободы, характерные для здоровых граждан. Тем не менее, правоспособность, являясь особым субъективным правом абсолютного типа, все же не является универсальной — она зависит от субъекта, поскольку, фактически, набор гражданских прав и обязанностей каждого лица различен. Не все лица, потенциально обладающие равными возможностями, способны одинаково полноценно осуществлять свои права и обязанности в соответствии с законом, то есть быть полностью дееспособными гражданами. По мнению С.М. Корнеева, категория дееспособности граждан представляет большую ценность в силу того, что является юридическим средством выражения свободы личности в сфере имущественных и личных неимущественных '■'2
отношений2.
Говоря о правовом статусе лиц, страдающих психическими расстройствами, необходимо рассмотреть особенности элементов их правосубъектности: право-, дее- и деликтоспособности. Кроме того, интересно проследить историю развития правосубъектности этих лиц, сравнить с современным ее пониманием.
Первые нормы отечественного законодательства о душевнобольных во многом были заимствованы из римского права, и, в том или ином виде, присутствуют и в современном российском праве.
Отметим, что современное понимание право- и дееспособности отличается от их представления в римском и дореволюционном российском праве, где отсутствовали четкие критерии разграничения этих понятий и, как следствие, происходило их смешение. Дм. Азаревич отмечал: «...римляне не знали общетеоретического различия между право- и дееспособностью»3. Эта мысль прослеживается у И.Б. Новицкого, который определяет правоспособность у римлян как надстроечное явление на базисе экономических отношений общества, а не прирожденное свойство человека4. Такое понимание правоспособности вытекает из рабовладельческого характера общественного устройства в Древнем Риме, где достаточно многочисленный класс людей (рабов), имевших статус говорящих орудий (тв^итеп^туоса!), являлись не субъектами, а объектами прав.
Полная правоспособность римских граждан слагалась из трех элементов: состояния свободы, состояния гражданства, семейного состояния. Изменение в каком-либо из этих состояний влекло наивысшую, среднюю, либо наименьшую степень ограничения правоспособности соответственно5. Развитие экономических отношений впоследствии повлияло на регламентацию правоспособности: с течением времени установилось формальное равенство свободных людей в области частного права.
В римском праве душевнобольные6 были лишены гражданской дееспособности, вследствие чего над ними устанавливались опека, либо попечительство, в зависимости от степени расстройства умственных способностей лица. Дифференцированный подход к определению степени расстройства умственных способностей лица представляется обоснованным, поскольку целесообразным представляется полностью отстранить от гражданской деятельности только тех лиц, которые не могут осознавать характер своих действий и руководить ими, тем самым могут причинить своими действиями вред себе, либо другим лицам. Поэтому учреждение опекунства являлось необходимым при тяжелых формах психического расстройства, обладающего характером устойчивости.
1 См.: Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года — Ст. 19 // Российская газета. — 1993. — 25 декабря; Гражданский кодекс Российской Федерации от 30 ноября 1994 года № 51-ФЗ. — Часть I. — Ст. 1, 17, 21—22, 29—30 // Российская газета. — 1994. — от 8 декабря.
2 Алексеев С.С. Комментарии к Гражданскому кодексу РФ / С.С. Алексеев, А.С. Васильев, В.В. Голофаев, Б.М. Г онгало / Под ред. С.А. Степанова. — 2-е изд., перераб. и доп. — 2010.
3 См. Азаревич Д. О различии опеки и попечительства по римскому праву. — СПб., 1872. — С. 1.
4 См.: Новицкий И.Б. Римское право. — 7-е изд., стереотип. — 2006. — С. 58.
5 Институции Юстиниана / Пер. с латинского Д. Расспера; Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. — Серия «Памятники римского права». — М., 1998. — С. 53.
6 Термины «душевнобольные» или «слабоумные» в римском праве являлись синонимами и обозначали категорию лиц, которую в современном законодательстве именуют лицами, страдающих психическими расстройствами.
Физические недостатки влияли на ограничение дееспособности в определенной сфере деятельности. Например, поскольку договор стипуляции совершался в форме устного вопроса и ответа, то его не могли совершать лица, страдающие глухотой или немотой1. В таких случаях назначался попечитель, не заменявший собою личность глухонемого, а лишь восполнявший отдельные функции, которые последний, в силу своей болезни, не мог совершить самостоятельно.
Слабоумные не могли вступать в какие-либо гражданские сделки, заключать договоры, приобретать имущество, принимать наследство, завещать, быть свидетелем завещания2.Между тем все права, как семейственные, так по состоянию и имуществу, сохранялись за ними до выздоровления и возвращались неприкосновенными.
Опеку над душевнобольными могло учреждать только правительство по требованию любого родственника больного. С момента назначения опеки больной считался неправоспособным и в этом отношении по своему статусу приравнивался к малолетним детям до 7 лет (infantes).
Отметим, что изменение основания для учреждения опеки над одним и тем же лицом не влекло ее переназначения. Например, если опека устанавливалась по причине малолетства, а потом у подопечного обнаруживалось психическое заболевание, продолжала действовать первоначальная опека. Опекунами к душевнобольным назначались ближайшие родственники по восходящей, нисходящей и боковой линиям: к отцу — сын, брату — брат. К женщинам опека не назначалась, поскольку они находились под властью мужа, который являлся одновременно попечителем над имуществом жены в случае получения последней наследства. Если у душевнобольного имелись несовершеннолетние дети, то они находились под той же опекой, что и отец.
Все юридические акты, совершенные лицом в период болезни, признавались недействительными. Исключения составляли акты, заключенные в период так называемых «светлых промежутков», когда болезнь отступала, и человек находился в здравом уме, вполне отдавая отчет своим действиям.
Таковы основные положения римского права, касающиеся душевнобольных, совокупность которых позволяет сделать следующий вывод. Наличие душевной болезни влекло учреждение над лицом опеки или попечительства, в зависимости от степени характера умственного расстройства. В случае назначения опеки лицо признавалось неправоспособным, что влекло недействительность всех заключенных им актов. При этом, римское право признавало частичное возвращение правоспособности в момент «светлых промежутков», когда лицо могло действовать самостоятельно и даже совершать определенный круг бытовых сделок.
В России комплексное законодательство об опеке над душевнобольными было сформировано во второй половине XIX века, когда в результате массовой кодификации был создан Свод законов Российской империи. Отдельные узаконения в отношении безумных и сумасшедших были переработаны и включены в главу 2 раздела 3 книги 1 тома 10 Свода законов гражданских3.
Первое узаконение о душевнобольных относится ко второй половине XVII века. В 1677 году был принят указ4, который ограничивал права «глупых и пьяниц» по распоряжению своими поместьями. Интересно, что глухих, слепых и немых эти ограничения не касались, им предоставлялось право «сдавать свои поместья вольно». При этом наличие болезни могло быть констатировано только после проведения соответствующего освидетельствования в каждом конкретном случае («их разыскивать... и поступки справливать»). Таким образом, российское законодательство переняло идею римского права об ограничении дееспособности душевнобольных, первоначально выразившееся в ограничении свободы распоряжения недвижимым имуществом, поскольку целостность поместий являлась основой приоритетного статуса землевладельцев.
Длительное время характерной чертой российского законодательства о душевнобольных являлось отсутствие четко сформулированных понятий, характеризующих лиц, страдающих психическими расстройствами. Встречались разные наименования в отдельных указах: слабоумные, душевнобольные, безумные, сумасшедшие, умалишенные, глупые. В результате анализа юридических норм, правоприменительной практики, научных трудов в отношении душевнобольных складывается следующее представление по поводу рассматриваемых понятий. Под душевнобольными, также их называли глупыми, подразумевались все лица, страдающие психическими расстройствами, они делились на две категории: безумные и сумасшедшие. По закону, безумными признавались «не имеющие рассудка с самого их младенчества»5. Сумасшедшими являлись лица, «чье безумие происходит от случайных причин»(например, вследствие душевных страданий)6.Таким образом, критерием разделения душевнобольных на безумных и сумасшедших служил момент возникновения болезни: либо человек страдал
1 См.: Новицкий И.Б. Римское право. — 7-е изд., стереотип. — 2006. — С. 62.
2 Исаченко В.Л. Лица в договоре. Душевнобольные // Юридический вестник. — 1883. — № 6 — С. 280.
3 СЗРИ. — Т. X. — Ст. 365—382. — СПб, 1900.
4 ПСЗ 1 — № 700. — Ст. 527.
5 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 365.
6 Исаченко В.Л. Лица в договоре. Душевнобольные // Юридический вестник. — 1883. — № 6 — С. 298.
заболеванием с самого рождения (был без ума), либо родился здоровым, но приобрел его в течение жизни (с ума сошел).Тем не менее, термины «безумие» и «сумасшествие» не охватывали всех видов душевных болезней, что вынуждало судебную практику распространять эти понятия на случаи временного помешательства и слабоумия. Такое терминологическое разнообразие создавало дополнительные проблемы в правовом регулировании, особо проявляющиеся в деятельности судов.
Законодатель по-разному относился к указанным категориям душевнобольных с точки зрения регламентации их правового статуса, поскольку их восприятие объективной действительности не было идентичным: первые, за редким исключением, практически не имели шанса на выздоровление, в связи с чем находились под опекой пожизненно, а психическое расстройство вторых зачастую носило временный характер помешательства и в моменты выздоровления такие лица могли осуществлять свои права полностью или частично. Здесь прослеживается влияние римского права, признававшего «светлые промежутки» во время болезни.
Так, в Указе Петра I от 6 апреля 1722 года, который отстранял «дураков» от гражданской деятельности, как лиц, вредных для государства («доброго наследия в государственной пользе надеяться не можно от них»), под «дураками» подразумевались безумные, о чем свидетельствует формулировка: «которые ни в науку, ни в службу не годились и впредь не годятся»1. Для сумасшедших же («сумасбродных или под видом изумления бываемых»2) возможно выздоровление, а, следовательно, возвращение к полноценной деятельности в качестве субъекта гражданских правоотношений.
Далее, в 1723 году, принимаются указы о запрещении посылать сумасшедших в монастыри3 и об освидетельствовании «дураков» в Сенате4. Следует отметить, что участие высшего государственного органа в освидетельствовании являлось мерой, направленной на ограждение в большей степени интересов государственной службы, нежели самих душевнобольных. Служилый характер общественных отношений требовал защитного механизма, направленного на пресечение уклонения от служебных обязанностей под предлогом душевной болезни.
Анализируя законотворческую деятельность Петра I в отношении душевнобольных, мы приходим к следующим выводам. Меры в отношении душевнобольных, в своей прерогативе, были направлены на защиту государственных интересов, что подтверждалось участием государства, в лице своего высшего органа, в процедуре освидетельствования, а также идея об ограничении душевнобольных в правах по распоряжению своими поместьями. Была разработана идея о градации душевнобольных в зависимости от степени психического расстройства. Основанием признания лица безумным или сумасшедшим являлась формальная процедура освидетельствования. Вопрос о лишении душевнобольных дееспособности находился на разрешении Сената на основании заключения присутственных мест.
Далее, в течение почти 40 лет не было издано ни одного закона, касающегося безумных или сумасшедших. Только в 1762 году постановлением5 Сената было изменено отношение к душевнобольным в сторону увеличения заботы о них, вопреки ранее сложившемуся как к вредителям государству. Согласно указанному постановлению, безумным возвращались юридические права на принадлежащее им имущество.
Вскоре государство признало необходимой мерой помещение таких лиц в специальные учреждения (долгаузы), в связи с чем был издан ряд узаконений6, регламентировавших общий порядок выбора места для строительства (в каждой губернии по два — для женщин и мужчин), правовой статус таких учреждений, условия помещения больных и надзора за ними. Кроме того, жителям Петербурга было предписано сообщать в полицию, при обнаружении у своих родственников признаков психического расстройства, в противном случае они подвергались штрафу и должны были возмещать убытки, причиненные безумными7.
Указом от 27 октября 17678 года безумные, по своему статусу, приравниваются к малолетним, теперь для них требовалось представительство ближайших родственников. Кроме того, Указ предписывал обязательное освидетельствование в Сенате не только для безумных, но и сумасшедших. Данная мера являлась способом пресечения преднамеренного уклонения от исполнения обязательств путем объявления о своей душевной болезни (ложной) и, соответственно, невозможности отвечать по долгам. С этой же целью Павел I издает указ9, который признает законными только опеки, установленные над малолетними и душевнобольными.
1 Исаченко В.Л. Лица в договоре. Душевнобольные // Юридический вестник. — 1883. — № 6 — С. 299.
2 ПСЗ 1. — № 4296.
3 ПСЗ 1. — № 4296.
4 ПСЗ 1. — № 4385.
5 ПСЗ 1. — № 11509.
6 См.: ПСЗ 1.— № 11647, 14061, 14392.
7 ПСЗ 1. — № 12754.
8 ПСЗ 1. — № 12994.
9 ПСЗ 1. — № 18090.
Дальнейшее свое развитие законодательство о душевнобольных получило в XIX веке. Деятельность государственных органов в данном направлении преследовала цель создать общие правила, регулирующие учреждение опеки над душевнобольными и их имуществом, на основе анализа и обобщения частных случаев, о чем говорилось в Указе от 15 октября 1841 года «О единообразном исполнении существующих узаконений об умалишенных»1.Большая их часть касалась формальной сто-
23
роны процедуры освидетельствования: места, времени, оснований и порядка2, уполномоченных лиц3. Так, Указом от 8 июня18154 года было установлено правило, в соответствии с которым сумасшедшие проходили освидетельствование не в Сенате, как безумные, а в губернских городах через врачебное отделение губернского правления5. Устанавливалось обязательное участие губернатора, вицегубернатора, председателя окружного суда, прокурора или их товарищей, почетного мирового судьи и, смотря по состоянию исследуемого, управляющего казенной палатой, губернского или двух уездных предводителей дворянства, председателя сиротского суда с членом, депутата от военного ведомства, председателя коммерческого суда в портовых городах6. Сама процедура освидетельствования происходила в присутственном месте или на дому и заключалась в вопросах, обращенных к больному по предметам его быта и обыкновенных обстоятельств7, подлежала обязательному протоколированию. Отметим, что заключение Присутствия о болезни давало основание только для принятия мер призрения, а отнюдь не означало признания недееспособности больного и установления над ним опеки. В качестве окончательной инстанции выступал Сенат, который разрешал вопросы о признании больного недееспособным, подобно малолетнему, и необходимости учреждения опекунства. По отношению к крестьянам, в соответствии со статьей 374 Законов гражданских, решающую инстанцию составляют губернские правления.
Впоследствии, в примечании к статье 367 Свода законов гражданских издания 1900 года, которая была образована из положений указов 1723 и 1815 годов, оговаривалось, что безумные и сумасшедшие, не совершившие преступления, могут быть подвергнуты освидетельствованию в установленном порядке только по требованию их родственников, опекунов, попечителей или наследников. В случае, когда душевнобольные помещались в частные лечебные учреждения без предварительного формального их освидетельствования, начальство таких учреждений обязывалось сообщать о данных фактах в местные медицинские учреждения, руководство которых в свою очередь уведомляло губернатора. Данная мера, как представляется, была принята в целях защиты прав душевнобольных, ограждая их от неправомерного помещения в лечебные учреждения, когда болезнь этого не требует.
Следует отметить, что в законодательствах западноевропейских государств сформировалось два подхода к освидетельствованию душевнобольных. В соответствии с первым все сделки, совершенные лицом после официального признания его душевнобольным, признаются недействительными, даже если очевидно, что в момент ее совершения лицо находилось в здравом уме. И, наоборот, без официального освидетельствования никто не может быть ограничен в правах по распоряжению своим имуществом, и ни одна сделка не может быть уничтожена, хотя бы и очевидно, что она совершена в припадке помешательства. Эта позиция нашла свое отражение в Решении Правительствующего Сената № 19 от 1869 года, в соответствии с которым за основание лишения правоспособности принималось формальное освидетельствование, а не сам факт болезни. В дальнейшем стало ясно, что данное правило не соответствовало объективной реальности, придавая формализму приоритетное значение. Поэтому следующим Решением Сената № 235 того же года душевнобольные признавались неправоспособными, независимо от прохождения процедуры формального освидетельствования. Нам представляется более рациональным последнее решение, поскольку явные признаки умственного расстройства сами по себе свидетельствуют о наличии болезни, а процедура освидетельствования является достаточно длительным процессом, поэтому в момент времени, когда болезнь уже наступила, а процедура еще не проведена, лицо не должно считаться формально дееспособным, при реальной его неспособности отдавать отчет своим действиям и руководить ими.
Сторонники второго подхода считают, что учреждение опеки влечет ограничение дееспособности только по отношению распоряжения своим имуществом, остальные сделки могут признаваться действительными, если они совершены в здравом уме. Наше законодательство занимает промежуточную позицию — оно не признает светлых промежутков по отношению к возмездным актам. Сделки, заключенные душевнобольным в свою пользу, могут признаваться действительными8.
1 ПСЗ 2. — № 14932.
2 ПСЗ 2. — № 21758.
3 ПСЗ 2. — № 15537, 24662.
4 ПСЗ 2. — № 25876.
5 ПСЗ 2. — № 9726.
6 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 368.
7 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 373.
8 См.: Исаченко В.Л. Лица в договоре. Душевнобольные // Юридический вестник. — 1883. — № 6 — С. 290—292.
По общему правилу, безумные и сумасшедшие отдавались под присмотр их ближайшим родственникам, либо, в случае отказа последних, в специальные дома для умалишенных, а их имущество — в управление наследникам, обязанностью которых являлось сохранение полученных от него доходов, за исключением издержек, с запретом продажи или заклада какой-либо части при жизни владельца1. Тогда же происходила потеря дееспособности.
С течением времени возникла необходимость на законодательном уровне урегулировать процесс возвращения бывшему больному гражданской дееспособности, поскольку закон не предусматривал случаи выздоровления2. Впоследствии, Указ от 30 октября 18343 года устанавливал пределы неправоспособности умалишенных, которая могла быть восстановлена только по результатам официального освидетельствования врачебного учреждения, давшего заключение о наличии психического расстройства у данного лица. Эта мысль повторялась в законах «О силе и действии земской давности»4 от 23 апреля 1845 года, по которому официальное признание лица душевнобольным признается за конец его правоспособности, и «О дополнении законов относительно прекращения действия доверенности»5 от 28 декабря 1858 года, в соответствии с которым действие доверенности прекращается признанием доверителя или поверенного сумасшедшим.
Статья 378 Свода законов гражданских предусматривала полную свободу действий лица, прошедшего медицинское освидетельствование и признанного здоровым, в период времени, когда заключение о его выздоровлении находилось на рассмотрении в Сенате для принятия окончательного решения. Лишь имение такого лица продолжало оставаться под опекой.
Опека над безумными и сумасшедшими устанавливалась до их выздоровления, в случае, если его не наступало — пожизненно; над глухонемыми и немыми — до полного совершеннолетия (21 года). По достижении указанного возраста проводилось освидетельствование и, если глухонемые (немые) признавались способными к самостоятельной гражданской деятельности, они становились полностью дееспособными. В противном случае над ними учреждалось дальнейшее попечительство (при частичной самостоятельности или опека (в случае полной неспособности выражать свою волю)6.
Наличие болезни являлось основанием признания лица недееспособным и влекло за собой отсутствие ответственности больного за свои действия7.
Таким образом, наше законодательство предусматривало ряд ограничений для безумных и сумасшедших: 1) по своему статусу они приравнивались к малолетним, то есть являлись недееспособными; 2) над личностью душевнобольных учреждалась опека родственников, либо специализированных врачебных учреждений, а их имущество находилось в опекунском управлении ближайших наследников; 3) запрет вступать в брак, но при этом состояние в браке на момент признания болезни не являлось основанием его расторжения8; 4) все гражданские акты, заключенные безумными или сумасшедшими без участия опекуна, признавались недействительными; 5) не могли составлять завещания9, быть тяжущимися сторонами, участвовать в уголовном10 и гражданском11 судопроизводстве в качестве свидетелей.
Таким образом, в течение 150 лет, начиная с Указа 1722 года и, заканчивая Судебными уставами 1864 года, наше законодательство под недееспособными подразумевало не только лиц, официально признанных душевнобольными и прошедшими освидетельствование в установленном порядке, но и тех, кто явно страдали душевными недугами, хотя и не были формально освидетельствованы.
По итогам рассмотрения законодательства XVIII — XIX веков о душевнобольных, мы приходим к выводу, что оно во многом основано на соответствующих положениях римского права, откуда были заимствованы идеи об их гражданской недееспособности, отсутствии личной ответственности, недействительности совершенных ими юридических актов, формальном освидетельствовании как основания признания недееспособности, выделения различных категорий душевнобольных в зависимости от степени психического расстройства, отождествления их правового статуса с правовым статусом малолетних, учреждения опеки в отношении душевнобольных и принадлежащего им имущества.
1 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 375—376.
2 Так как состояние безумия считалось пожизненным в соответствии с Указом 1722 года.
3 ПСЗ 2. — № 7507.
4 ПСЗ 2. — № 18952.
5 ПСЗ 2. — № 33941.
6 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 381.
7 См.: Сенкей. Лекции о душевных болезнях. — СПб. — 1868. — С. 307—308.
8 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 5.
9 СЗРИ. — Т. X. — Ч. 1. — Ст. 1017.
10 См.: Гернет М.Н. Устав уголовного судопроизводства. Систематический комментарий. — М., 1914. — Вып. 2 (ст. 85—248). — С. 327; М., 1915. — Вып. 4 (ст. 595—764). — С. 1153—1155.
11 Устав гражданского судопроизводства от 20 ноября 1864 года. — Ст. 84, 371 // СЗРИ. — Т. XVI. — Ч. 1. — СПб, 1900.
Современное понимание правоспособности основывается на ее неотъемлемых признаках: равенство (в отношении всех граждан) и следование (пожизненная принадлежность гражданину).
Следует отметить, что само по себе наличие психического расстройства не является основанием ограничения право- и дееспособности лица. Для этого оно должно обладать признаком устойчивости и повлечь за собой неспособность лица осознавать свои действия и руководить ими (ч. 1 ст. 29 ГК РФ).
В современном законодательстве (ст. 22 ГК РФ) прослеживается идея ограничения,но не полного лишения правоспособности: данная прерогатива закреплена исключительно за государством в лице компетентных органов и только в установленных законом случаях. В отличие от правоспособности, дееспособность (способность приобретать и осуществлять гражданские права, создавать гражданские обязанности и исполнять их) не обладает свойством неотчуждаемости.
Целью признания лица недееспособным является обеспечение прав и юридической защиты интересов душевнобольного, следовательно, социально и экономически уязвимого человека. Заметим, что не всякое психическое расстройство есть причина признания недееспособности, а лишь такое, в результате которого человек не может осознавать характер своих действий и руководить ими (ст. 29 ГК РФ). Отсюда следует, что оно должно носить не временный, а постоянный, устойчивый характер.
Порядок признания лица недееспособным регламентирован гражданским процессуальным законодательством. Нормы главы 31 Гражданского процессуального кодекса содержат правила подачи и содержание заявления о признании лица недееспособным, порядок его рассмотрения и назначения экспертизы для определения психического состояния гражданина, возможные судебные решения по рассмотрении заявления, условия признания гражданина вновь дееспособным.
Заявление о признании лица недееспособным вследствие психического расстройства, согласно части 2 статьи 281 УПК РФ, может быть подано в суд определенным кругом лиц: членами его семьи, близкими родственниками (родителями, братьями, сестрами), органом опеки и попечительства, психиатрического или психоневрологического учреждения. Этот перечень лиц является исчерпывающим. Заявление подается по месту жительства больного, либо, если он находится в лечебном учреждении, по месту его нахождения.
Обязательным условием принятия заявления в суде является содержание в нем обстоятельств, свидетельствующих о наличии такого психического расстройства, вследствие которого он не может понимать своих действий и руководить ими (ч. 2 ст. 282 УПК РФ). При наличии достаточных данных, свидетельствующих о наличии психического расстройства у гражданина, он направляется судом в соответствующее учреждение для прохождения судебно-психиатрической экспертизы с целью определения его психического состояния. При явном уклонении (систематической неявке), лицо может быть подвергнуто данной процедуре в принудительном порядке (ст. 283 ГПК РФ).
Дела о признании гражданина недееспособным рассматриваются единолично судьей (ст. 7 УПК РФ) с обязательным участием заявителя, прокурора, самого гражданина, в отношении которого ведется дело о признании его недееспособным, органа опеки и попечительства (например, органа здравоохранения, иного подразделения органа МСУ), что вытекает из статьи 34 ГК РФ. Предусмотрены особые правила в отношении участия самого гражданина. По общему правилу, он принимает участие в рассмотрении дела. Однако, если состояние здоровья не позволяет ему участвовать в судебном заседании (например, он находится в стационарном госпитале, ведет себя явно агрессивно), то суд не вправе его вызывать.
Следует иметь в виду, что КС (в постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-п)1 признал часть 1 статьи 284 не соответствующей Конституции, в той мере, в какой она позволяет суду принимать решение о признании гражданина недееспособным на основе одного лишь заключения судебно-психиатрической экспертизы без предоставления гражданину возможности изложить суду свою позицию лично либо через выбранных им представителей.Кроме того, признаны не соответствующими Конституции РФ положения части 1 статьи 284 (во взаимосвязи с положениями ч. 5 ст. 37, ч. 1 ст. 52, п. 3 ч. 1 ст. 135, п. 2 ч. ст. 3791 ГПК РФ) в той мере, в какой не позволяют гражданину, признанному судом недееспособным, обжаловать решение суда в кассационном и надзорном порядке в случаях, когда суд первой инстанции не предоставил этому гражданину возможность изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей, при том, что его присутствие в судебном заседании не было признано для его жизни либо здоровья или для жизни либо здоровья окружающих.
К лицу, признанному судом недееспособным, органом опеки и попечительства назначается опекун, который совершает от его имени все сделки и несет ответственность за действия своего подопечного (ст. 29, 32 ГК РФ).Л.Ю. Михеева полагает, что в этих случаях опека выступает как форма
1 Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 года № 4- П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 3791 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 28 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной» // Собрание законодательства РФ. — 2009. — № 11. — Ст. 1367.
охраны интересов гражданина, то есть как вид правовой помощи1. Нулевая сделко- и деликтоспособ-ность недееспособных не предусматривает исключений. Это касается и круга мелких бытовых сделок, которые правомочны совершать малолетние (ч. 2 ст. 28 ГК РФ).
Отношения, возникающие в связи с установлением, осуществлением и прекращением опеки над лицами, признанными судом недееспособными вследствие психического расстройства, регулируются нормами гражданского законодательства. В 2008 году был принят и вступил в действие Федеральный закон «Об опеке и попечительстве»2, который дополняет и детализирует общие начала правового регулирования, предусмотренные Гражданским кодексом РФ. Закон включает в себя 8 глав, посвященных отдельным сторонам правового регулирования опеки и попечительства: полномочию и задачам органов опеки и попечительства (ст. 6—9), правовому статусу, опекунов и попечителей (ст. 10— 16), правовому режиму имущества подопечных (ст. 17—23), ответственности органов опеки и попечи-тельства.а так же опекунов и попечителей (ст. 24—28), прекращению и государственной поддержке опеки и попечительства (ст. 29—31).
Законодательство наделяет опекунов рядом обязанностей по отношению к своим подопечным и по отношению к органам опеки и попечительства. Обязанности опекуна по отношению к своим подопечным сводятся к представлению их личности в гражданских правоотношениях с другими лицами, управлению, распоряжению и охране принадлежащим подопечным имуществом, а так же заботе о его личности (обеспечение надлежащего содержания, ухода и лечения (ч. 3 ст. 33 ГК РФ)).Главным правилом по распоряжению имуществом является соблюдение интересов подопечного (ст. 37 ГК РФ). В связи с этим, Закон предусматривает ограничения по распоряжению имуществом: все сделки, связанные с уменьшением имущества подопечного (отчуждение, дарение, сдача в аренду недвижимости) могут совершаться только с согласия органа опеки и попечительства.
Современное законодательство предусматривает заключение договора о доверительном управлении имуществом подопечных (ст. 38 ГК РФ). Часть имущества подопечного может быть передана в постоянное управление специальному лицу (управляющему), с которым заключается договор. Обычно это происходит в том случае, когда требуется наличие профессиональных навыков управления недвижимым и ценным движимым имуществом, которые отсутствуют у опекуна. Полномочия опекуна на такое имущество не распространяются. Следует отметить, что договор доверительного управления является современным вариантом опеки над имуществом, которая не предусмотрена нормами современного законодательства, но предусматривалась в римском праве и дореволюционном российском законодательстве.
Обязанность опекуна заботиться о личности недееспособного является отличительной чертой современного правового регулирования взаимоотношений опекунов и подопечных. В римском праве и дореволюционном законодательстве главной целью назначения опеки являлась охрана имущества недееспособных, а не забота о его личности, именно поэтому управляющими к имуществу назначались ближайшие наследники подопечного.
Обязанности опекунов по отношению к органам опеки и попечительства заключаются в предоставлении им отчетов о своей деятельности по отношению к подопечным. Таким образом, опекуны являются связующим звеном между органами опеки и попечительства и недееспособными лицами, находящимися под опекой, являясь своеобразным «мостиком» между публичным и семейным началом общественных отношений в сфере опеки над душевнобольными.
В случае, когда отпадают основания признания лица недееспособным по причине психического расстройства (выздоровление), установленная над ним опека подлежит прекращению. Процедура возвращения лицу дееспособности совершается в том же порядке, в каком и процедура признания недееспособности: по заявлению установленного круга лиц суд направляет лицо для прохождения экспертизы с целью определения его психического состояния. Если экспертизой будет установлен факт отсутствия заболевания, суд выносит решение о признании лица дееспособным.
Таковы основные положения современного российского законодательства, касающиеся правового статуса лиц, признанных судом недееспособным вследствие психического расстройства. Как отмечалось выше, многие нормативные положения были сформулированы еще в XVIII — XIX веках. Следует отметить значительное влияние римского права на формирование дореволюционного и современного российского гражданского законодательства в целом и его отдельных положений, касающихся опеки над взрослыми недееспособными, в частности. Конечно, качественный уровень современного нормативного регулирования, в силу усложнения и развития общественных отношений, а вместе с тем и законодательства, отличается от дореволюционного. Например, четко разграничены понятия право- и дееспособности лица (что не характерно для российского права XVIII—XIX веков),
1 См.: Михеева Л.Ю. Опека и попечительство: правовое регулирование: Учебно-практическое пособие / Под ред. Р.П. Мананковой. — М., 2002. — С. 117.
2 Федеральный закон от 24 апреля 2008 года № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» // Российская газета. — 2008. — 30 апреля.
нормы, регулирующие установление, осуществление и прекращение опеки в отношении указанной категории лиц, носят комплексный характер, установлена взаимосвязь между отдельными отраслями права, регулирующими данные общественные отношения.
Между тем основные идеи правового регулирования сохранились и в настоящее время, именно они лежат в основе современного законодательства об опеке над душевнобольными: влияние психического состояния лица на его дееспособность, особое отношение к таким лицам со стороны государства, дифференциация категорий душевнобольных в зависимости от характера заболевания и степени расстройства умственных способностей, обязательное медицинское освидетельствование как официальное основание признания расстройства умственных способностей, судебный порядок признания лица недееспособным вследствие психического расстройства и др.
Таким образом, основные положения современного законодательства в отношении душевнобольных не возникли на пустом месте, они являются историческим наследием развития правотворческой мысли. Это закономерный процесс, являющий собой суть преемственности в праве, изучению которой посвятил свой труд болгарский правовед Нено Неновский. Мы согласны с мнением автора, который полагал, что «преемственность в праве означает связь между разными этапами (ступенями) в развитии права как социального явления»1. Динамика общественных отношений требует обновлений в правовом регулировании, что обусловлено общим историческим движением права как социального феномена.
1 НеновскиН. Преемственность в праве. — М., 1977. — С. 19.
502 -----------------------------------------------
