CC BY
67
Н.И. Биюшкина
Биюшкина Надежда Иосифовна — кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского
Развитие охранительных уголовно-правовых конструкций в России в 80—90-х годах XIX века и в современный период
В Российском государстве в рассматриваемый период были введены многочисленные коррективы в действовавшие законодательные акты, регулирующие охранительные отношения. Изменениям подвергались, прежде всего, те правовые нормы, которые регламентировали меры и порядок применения административной и уголовной ответственности за совершение преступлений против существующего строя, порядка управления, деятельности государственных органов и должностных лиц. Законодатель следовал принципу, сформулированному М.Н. Катковым: «Если нужно было подавлять крамолу, прокравшуюся в наше общество, то нужно было подавлять ее, а не содействовать ей»1. Правительственная политика противодействия «начинаниям, которые внесли немало смуты в сознание», на тот момент не только ограничивалась борьбой с террористами: «правительство старалось обезвредить почву, на которой зарождалось это прискорбное явление, другими словами, подавить проявление недовольства»2. В этом направлении велась активная работа по пресечению и предупреждению любых очагов недовольства мерами уголовно-правового, административно-правового и процессуального характера.
В этой связи закономерным представляется тот факт, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года3 (как основной источник уголовного права, регламентирующий все предусмотренные государством виды и меры юридической ответственности за совершение тех правонарушений, которые законодателем признаны абсолютно общественно опасными) в первую очередь подверглось существенным изменениям. К моменту вступления на престол Александра III действовала новая редакция Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, принятая в 1866 году4, именно она и была скорректирована.
Важной тенденцией, определяющей направление данного правительственного курса, следует назвать криминализацию деяний. Она выражается в появлении ряда новых составов государственных преступлений. Так, повсеместное использование взрывчатых веществ в качестве средства совершения террористических актов вынуждает правительство ввести строгую регламентацию порядка их приобретения и хранения, а также юридическую ответственность за нарушение такого порядка. Как писал в свое время М.Н. Катков, «заговоры стали особенно опасны в последнее время, благодаря чрезвычайным успехам в химии, в деле изобретения взрывчатых составов и приготовления сильно действующих ядов. Теперь один человек может располагать такими средствами разрушения, какими прежде не обладала тысячная толпа вооруженных бунтовщиков...»5.
После убийства императора Александра II бомбой, брошенной террористом И.И. Гриневицким, полиция огромное внимание уделяла выявлению и задержанию лиц, занимавшихся изготовлением взрывчатых устройств, о чем свидетельствуют многочисленные архивные документы. Так, например, в письме нижегородского губернатора нижегородскому полицмейстеру и уездным исправникам Нижегородской губернии от 14 апреля 1889 года за № 222 сообщается: «По делу об изготовлении разрывных бомб в Цюрихе привлечены лица, имеющие быть в непродолжительном времени выселены из пределов Швейцарии. Розыск и задержание этих лиц, могущих возвратиться в Россию, имеет первостепенное значение. Вследствие чего Департамент Полиции циркуляром от 30 минувшего марта № 1066, просит меня принять все зависящие меры к обнаружению злоумышленников, в случае появления их в пределах Империи»6. В списке лиц, подлежащих розыску, представленном нижегородским губернатором уездным исправникам в письме от 14 февраля 1894 года за № 97, был указан, в том
1 Современная летопись. По Московским ведомостям // Русский вестник. — 1882. — Июнь. — С. 947.
2 Император Александр III. — СПб., 1894. — С. 153.
3 См.: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 года // ПСЗРИ. — 2-е изд. — Т. XX. — Ч. 1. — Ст. 19283.
4 См.: Именной Указ «О новом издании Уложения о наказаниях» от 5 мая 1866 года // ПСЗРИ. — 2-е изд. — Т. хи. — Ч. 1. — Ст. 43265.
5 Из жизни и печати // Русский вестник. — 1894. — Т. 233. — Июль. — С. 314—315.
6 ЦАНО, ф. 339, оп. 1, д. 62, л. 17.
числе, барон Штакельберг, Фридрих Оттонов, 27 января 1857 г. р., православного вероисповедания, который, проживая безвыездно за границей, вошел в сношения с русскими эмигрантами и заграничными социалистами-революционерами, сотрудничал в революционных журналах и занимался агитацией среди местных рабочих, а также был причастен к произошедшему взрыву бомбы в Палате депутатов в Париже1. В письме нижегородского губернатора от апреля 1884 года за № 267 нижегородскому полицмейстеру и уездным исправникам указывалось: «Получены сведения, что в среде злоумышленников, будто бы возникло намерение вызвать в разных местностях Империи народные волнения одновременным взрывом наиболее чтимых монастырей, причем, для достижения цели, некоторые члены сообщества предполагают проникнуть в обители под видом послушников. Согласно циркуляру Департамента Полиции от 25 минувшего марта за № 890, прошу гг. Начальников Полиций принять меры к тому, чтобы под видом послушников действительно не скрывались в монастырях лица, звание которых недостаточно установлено»2.
В связи с комплексом охранительных мероприятий, предпринимаемых правительством по защите общества и государства от терроризма, 11 мая 1882 года были приняты Временные правила «О частных складах взрывчатых веществ для надобностей горнозаводской и соляной промышленности»3. Согласно этому документу, устраивать склады взрывчатых веществ можно было только в местностях, где существует горнозаводская и соляная промышленность. При этом разрешалось хранить на складах только вещества, состав и свойства которых были точно известны в практическом применении (минный (горный) порох, гераклин, пироксилин, динамит, нитроглицериновые и другие препараты). Категорически запрещалось хранение на складах нитроглицерина, гремучей ртути и других веществ, чей состав и свойства были точно неизвестны в практическом применении, а следовательно, они представляли потенциальную общественную опасность. Строго регламентировался порядок хранения взрывчатых веществ, их реализации и осуществления надзора за соблюдением указанных правил. Соответственно вводились составы преступлений: 1) хранение или продажа взрывчатых веществ лицами, не получившими на это надлежащего разрешения, а равно приобретение означенных веществ содержателями складов без разрешения Горного Департамента; 2) продажа взрывчатых веществ лицам, не имеющим надлежащего разрешения на приобретение таковых, а равно недостаток имеющихся в наличии на складе веществ по сравнению с количеством, значащимся в шнуровых книгах; 3) хранение лицами, имеющими надлежащее разрешение, взрывчатых веществ вне установленных для этого складов, или же в указанных складах, но надлежащим порядком не освидетельствованных, а равно в количестве, превышающем разрешенный лимит. В случае установления наличия при совершении названных преступлений цели, направленной против государственной безопасности или общественного спокойствия, виновный подлежал ответственности на основании статьи 987 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных4.
Как мы видим, Временные правила «О частных складах взрывчатых веществ для надобностей горнозаводской и соляной промышленности» от 11 мая 1882 года носили уточняющий, дополняющий характер по отношению к Уложению о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1866 года5. Отсюда, определяя место изучаемого нормативного правового акта в иерархии источников права, можно сказать, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных являлось кодексом (кодифицированным отраслевым актом). Временные правила «О частных складах взрывчатых веществ для надобностей горнозаводской и соляной промышленности» от 11 мая 1882 года представляли собой имперский закон — некодифицированный акт, по юридической силе уступавший Уложению о наказаниях уголовных и исправительных. Он занимал подчиненное положение, то есть нижестоящую ступень в системе нормативных правовых актов, регулирующих административноохранительные отношения.
Временные правила «О частных складах взрывчатых веществ для надобностей горнозаводской и соляной промышленности» от 11 мая 1882 года, как и многие другие документы административноохранительного содержания, характеризуются абсолютным преобладанием императивного метода правового регулирования. Анализ правовых норм, содержащихся в статьях этого нормативноправового акта, подтверждает указанную тенденцию, выраженную в криминализации деяний, свя-
1 ЦАНО, ф. 361, оп. 1, д. 42, л. 8 об.
2 ЦАНО, ф. 364, оп. 1, д. 73, л. 44.
3 См.: Временные правила «О частных складах взрывчатых веществ для надобностей горнозаводской и соляной промышленности» от 11 мая 1882 года // ПСЗРИ. — 3-е изд. — Т. II. — Ст. 864.
4 Данная статья отсылает к установлению наказаний на основании ст. 249 (бунт против государственной власти — лишение всех прав состояния и смертная казнь), 250 (покушение на бунт — лишение всех прав состояния и ссылка в каторжные работы в рудниках на срок от 12 до 15 лет или же в крепостях на срок от 10 до 12 лет), 253—255 (государственная измена — лишение всех прав состояния и смертная казнь) (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года / Сост. Н.С. Таганцев. — СПб., 1876).
5 См.: Именной Указ «О новом издании Уложения о наказаниях» от 5 мая 1866 года // ПСЗРИ. — 2-е изд. — Т. хи. — Ч. 1. — Ст. 43265.
занных с хранением, распространением взрывчатых веществ. Также уточняется круг субъектов, связанных по роду деятельности с взрывчатыми веществами и способных поэтому играть потенциальную роль пособников, организаторов либо непосредственных исполнителей террористических актов. Усиление охранительной уголовной политики в области массовых нарушений общественной безопасности путем террористических актов, характерное для рассматриваемого периода, актуально и в нашей современности. Об этом свидетельствуют принятые в последние годы изменения в Уголовный кодекс РФ1. Федеральным законом «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам противодействия терроризму» от 30 декабря 2008 года № 321-ФЗ2 состав статьи 205 УК РФ «Террористический акт» дополнился новым отягчающим обстоятельством — умышленное причинение смерти человеку, за которое установлено самое строгое наказание — лишение свободы на срок от 15 до 20 лет либо пожизненно. Аналогичная норма была включена также в состав статьи 206 «Захват заложника» и статьи 281 «Диверсия» УК РФ, в которых до этого не предусматривалась возможность применения наказания в виде пожизненного лишения свободы. Это в очередной раз иллюстрирует действие механизма обеспечения общественной безопасности, законности и правопорядка путем криминализации деяний, посягающих на эти объекты.
Следующим направлением в процессе изменения действовавшего уголовного законодательства 80—90-х годов XIX века является усиление мер уголовной ответственности за всякое деяние, направленное против чести и достоинства императора и его семьи.
В этой связи Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 8 июня 1882 года3 были внесены изменения в статьи 246, 247 и 248 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, ужесточавшие ответственность за проявление неуважения к священной особе государя императора, олицетворявшей государственную власть. Если раньше часть 2 статьи 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных предусматривала такие составы преступлений, как произнесение дерзких оскорбительных слов против государя или повреждение, истребление портретов государя, выставленных в присутственных и публичных местах, в пьяном виде, без преднамеренного умысла, которые наказывались заключением в смирительном доме на срок от 4 до 8 месяцев, то в соответствии с вышеприведенным правовым актом составы данной статьи разбиваются на несколько, за каждый из которых определяется соответствующее наказание, которое явно усиливается.
Часть 2 статьи 246 была изложена в следующей редакции: «Выражение дерзких слов и поступков заочно, без прямого намерения возбудить неуважение к священной особе, наказывалось заключением в крепости на срок от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев. Если же виновный совершил указанные действия по невежеству, неразумению или же в состоянии опьянения, он подвергался заключению в тюрьме на срок от 2 до 8 месяцев или аресту от 7 дней до трех месяцев»4. Необходимо отметить, что состояние алкогольного опьянения рассматривается законодателем как смягчающее вину обстоятельство. В целом же очевидно усиление мер уголовной ответственности за совершение подобных преступлений, являвшегося показателем серьезного отношения правительства к данным деяниям. Об этом, в частности, свидетельствует следующий пример из архивных документов: дворянин Л.В. Дулов, состоявший под гласным надзором полиции, объявленном ему на три года в связи с обвинением в преступлении, предусмотренном статьей 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, скрылся из-под надзора и объявлялся в розыск по всей территории империи5.
Исследователь М.А. Алексеева отмечает, что произнесение дерзких слов и преступных выражений против особы государя императора являлось самым распространенным основанием для привлечения к дознанию по обвинению в государственном преступлении. Наибольшее количество фактов подобного рода преступлений приходилось на период 1881—1882 годов: дознания по статье 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных производились в 35 губернских жандармских управлениях, а в 1882 году — в 37. Дознания в основном основывались на заявлениях граждан, обвинявших своих знакомых в участии в заговоре против императора, в революционном кружке, в распространении революционных изданий и т. п., большинство из которых не подтверждались6.
1 См.: Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 года // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 25. — Ст. 2954.
2 См.: Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам противодействия терроризму» от 30 декабря 2008 года № 321-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2009. — № 1. — Ст. 29.
3 См.: Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об изменении статей 246, 247 и 248 Уложения
о наказаниях уголовных и исправительных» от 8 июня 1882 года // ПСЗРИ. — 3-е изд. — Т. II. — Ст. 952.
4 Там же.
5 ЦАНО, ф. 355, оп. 1, д. 134, л. 14.
6 См.: Алексеева М.А. Государственные преступления на Северо-Западе России во второй половине XIX — начале XX в. (на примере Новгородской губернии) // История государства и права. — 2010. — № 5. — С. 32.
Небезынтересным представляется анализ элементов состава преступления, направленного на различного рода проявления оскорблений чести и достоинства главы государства. Субъектом таких преступлений может выступать любое дееспособное лицо или группа лиц, независимо от социального положения, прав состояния и других отличий. Объектом являются самодержавно-властные отношения, выражающиеся, в частности, в деятельности правоохранительной системы государства по охране, защите чести и достоинства императора. Субъективная сторона состава выражена в наличии косвенного умысла либо неосторожности, сопровождающимися, возможно, состоянием алкогольного опьянения. Отсюда видна презумпция законодателя о смягчении вины подсудимого (группы лиц) в зависимости от того или иного психического состояния субъекта в момент совершения преступлений, предусмотренных статьей 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Данная статья не предусматривает таких отягчающих вину обстоятельств, как рецидив. Объективная сторона преступления предусматривает юридический факт наличия деяния, имеющего признаки преступления: выражение дерзких слов и поступков заочно и др.; причинно-следственную связь между преступным действием и преступным результатом — возбуждение неуважения к священной особе; стадии совершения преступления (поскольку прямого умысла в данном составе не предполагается, то стадия подготовки исключается). Отсюда следуют две оставшиеся стадии — совершение преступных действий (произнесение дерзких слов и т. д.) и наступление преступного результата, то есть оконченное преступление: дерзкие слова, произнесенные субъектом, были услышаны и способствовали распространению негативных настроений среди населения, выражающихся, в частности, в неуважении к особе императора и падении престижа самодержавия в целом. Помимо юридических признаков объективной стороны, необходимо выделить факультативные, среди которых место совершения преступления — присутственные и публичные учреждения — учитывается только при совершении такого преступного деяния, как «изорвание» портрета императора. В то время как другие преступления подобного рода, такие как произнесение дерзких слов, порочащих особу императора, факультативных признаков объективной стороны не имеют.
Таким образом, анализ составов преступлений, предусмотренных статьей 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, убедительно доказывает объективность подобного рода преступлений, с одной стороны, и адекватность правительственных мер (санкций), предусмотренных в законе, с другой. Так, принцип объективности выражается, на наш взгляд, в том, что самодержавное государство своей законотворческой деятельностью по усовершенствованию регулирования охранительных отношений пошло по несвойственному ему пути: оно не дифференцировало круг субъектов в соответствии с сословной принадлежностью, должностным положением и другими субъективными факторами.
Анализируя опыт правоприменительной практики в сфере отправления правосудия и деятельности административных органов, мы видим, что этот принцип характерен при рассмотрении всех государственных преступлений и в отношении лиц, их совершивших. Таким образом, по этим составам преступлений действовал принцип юридического равенства.
Следующий определенный нами принцип адекватности (соответствия) правительственных мер (санкций соответствующих уголовно-правовых норм) степени общественной опасности деяний, предусмотренных статьей 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, выражается в том, что на фоне общей тенденции усиления мер уголовной ответственности за совершение подобных преступлений правительству (по крайней мере на законодательном уровне) удалось избежать неоправданных репрессий, излишней жестокости наказаний. О чем убедительно свидетельствуют архивные документы. Среди них имеются упоминания о преступлениях, предусмотренных статьей 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Так, из материалов дела канцелярии нижегородского полицмейстера «По вопросу об изорвании портрета Александра III канцелярским служителем Семеновского полицейского управления Николаевым А.В.», датированного июнем 1885 года, следует, что канцелярский служитель по вольному найму Семеновского полицейского управления Александр Васильевич Николаев, 25 мая был уволен за пьянство, а 26-го числа Николаев, явившись в полицейское управление и войдя в присутствие, изорвал портрет государя императора. Впоследствии оказалось, что Николаев и ранее привлекался к дознанию по статье 246 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, причем по делу, решенному административным порядком, ему было сделано строгое внушение. Указанный инцидент вызвал возмущение нижегородского губернатора, который вынес жесткое предписание всем подведомственным чинам: «хотя Семеновский уездный исправник и объяснил прием на службу Николаева тем, что Николаев хороший работник, но подобное объяснение не может служить оправданием, так как полицейские управления не такие учреждения, где могут быть терпимы на службе люди не вполне благонадежные в политическом отношении. Вследствие сего прошу г-на Нижегородского полицмейстера и Уездных исправников немедленно уволить от службы всех сколько-нибудь скомпрометированных в политическом отношении лиц, если таковые находятся в помянутых учреждениях. При этом считаю долгом предупредить, что в случае повторения в будущем выше сказанного происшествия, то есть определения в полицейскую службу лица, заведомо полити-
чески не вполне благонадежного, определивший его начальник будет уволен от службы по статье 761 т. III Устава о службе по определению от Правительства»1.
В протоколе, представленном помощником пристава 2-го участка Кремлевской части г. Нижнего Новгорода на имя нижегородского полицмейстера, сообщалось об обнаружении признаков преступления, предусмотренного статьей 246-й Уложения о наказаниях уголовных и исправительных: «1884 г., ноября, 10-го дня помощник пристава 2 участка Кремлевской части г. Н. Новгорода составил настоящий протокол в следующем: крестьянин дер. Шенячей — слободки Суздальского уезда Иван Андреев Абрамов заявил, что заштатный причетник с. Юрасова Семеновского уезда Петр Иванов Некрасов ругал матерными словами и Бога и Государя. Постановил: об изложенном записать в протокол, который представить Его Превосходительству г-ну Начальнику Нижегородского Губернского Жандармского управления, заштатного причетника П.И. Некрасова заарестовать при 2-й части впредь до распоряжения Начальника жандармского управления»2.
Таким образом, видно, что вновь вводимые меры юридической ответственности действительно были ужесточены в случае совершения деяний, нарушающих честь, достоинство главы государства. Также был увеличен круг субъектов данного преступления за счет недоносительства и непринятия мер пресечения. В этой связи следует отметить, что подобные изменения в субъектном составе рассматриваемых преступлений также являются тенденцией в развитии уголовно-правовой доктрины Российского государства 80-х — первой половины 90-х годов XIX века, которая характерна для целого ряда соответствующих предписаний, содержащихся в нормативных правовых актах, регламентировавших разные виды государственных преступлений.
Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 25 ноября 1885 года3 также был внесен ряд корректив в Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, из которых применительно к охране государственного порядка можно выделить следующие. Расширяется состав преступления, предусмотренный статьей 316 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных4 («заведомое укрывательство присужденного к ссылке в Сибирь или в иные отдаленные губернии, а равно к работам в исправительных арестантских отделениях, заключению в крепости») за счет введения случая укрывательства присужденного к заключению в тюрьме, соединенному с лишением всех прав или некоторых особенных прав и преимуществ; назначается наказание в виде заключения в тюрьме на срок от 4 до 8 месяцев или ареста на срок от 3 недель до 3 месяцев.
Согласно ранее действовавшей редакции статьи 1036 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, предусматривалось наказание за размещение в печати воззваний, разжигающих вражду одной части населения государства против другой, или одного сословия против другого в виде заключения в смирительном доме на срок от 2 месяцев до 2 лет, тюремного заключения на срок от 2 месяцев до 1 года 4 месяцев, или ареста от 4 дней до 3 месяцев, или денежный штраф до 500 рублей. В результате изменений, внесенных названным законом, верхняя планка возможного наказания за данный состав преступления явно поднимается: допускается применение лишения особенных прав и преимуществ, а также тюремного заключения на срок от 8 месяцев до 2 лет, арест от 4 дней до 3 месяцев или денежное взыскание до 500 рублей. Выделяется самостоятельный состав — оскорбительный отзыв в печати о должностном лице, который ранее входил в общую статью об оскорблении наравне с частными лицами, обществами. Наказание также усиливается: денежное взыскание до 300 рублей и арест от 7 дней до 3 месяцев или тюремное заключение от 2 до 8 месяцев (ранее максимальный срок тюремного заключения составлял 6 месяцев5).
В 1885 году была издана новая редакция Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, в которой были отражены все вышеуказанные изменения.
Участившиеся случаи стачек на крупных промышленных предприятиях представляли не меньшую угрозу государственному порядку, нежели бунт или мятеж. Так, глава народовольческого движения известный террорист А.И. Желябов говорил: «В России стачка есть факт политический»6. В литературе тех лет за период с 1881 год по 1886 год упоминалось о 48-ми случаях стачек, охвативших более 80 000 рабочих, хотя действительное количество стачек, как указывают историки, было значительно большим, причем стачки того периода отличались как многочисленностью участников, так и остротой своей формы7. Этим обстоятельством было озадачено министерство внутренних дел. Граф Д.А. Тол-
1 ЦАНО, ф. 342, оп. 1, д. 837, л. 2, 2 об.
2 ЦАНО, ф. 342, оп. 1, д. 673, л. 438, 438 об.
3 Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об изменениях в Своде Законов, вызываемых отменою заключения в рабоче-смирительных домах и новым изданием Уложения о наказаниях» от 25 ноября 1885 года // ПСЗРИ. — 3-е изд. — Т. V. — Ст. 3316.
4 См.: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года / Сост. Н.С. Таганцев. — СПб., 1876. — Ст. 316.
5 См. там же. — Ст. 1040.
6 См.: Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы в 70—80-х гг. XIX в. — М., 1912. — С. 128.
7 См.: Мартова Л. Развитие крупной промышленности и рабочее движение до 1892 г. // История России в XIX веке: В 9 т. — СПб., б. г. — Т. 6. — С. 126—127.
стой писал: «исследование местными властями причин стачек рабочих обнаружило, что оно грозило принять размеры серьезных волнений»1. Отсюда наблюдается усиление мер уголовного наказания за подобные деяния. Так, Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета «По проекту Правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции» от 3 июня 1886 года2 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных было дополнено статьей 1359.2. В ней предусматривалось, что за совершение проступков, установленных статьями 1359 и 1359.13 в третий раз или хотя бы в первый и второй раз, но когда эти проступки вызвали на фабрике или заводе волнение, сопровождавшееся нарушением общественной тишины или порядка, и повлекли принятие чрезвычайных мер для подавления беспорядков, заведующий фабрикой подлежал аресту на срок до трех месяцев и, сверх того, мог быть навсегда лишен права заведовать фабриками и заводами. Как отмечал П.А. Зай-ончковский, на издание Правил «О надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих» от 3 июня 1886 года Правительство вынуждено было пойти вследствие Морозовской стачки 1885 года и последовавшего за ней роста рабочих выступлений4. Действительно, «Вестник Европы» в то время указывал, что наличие рабочего вопроса в России определяется двумя условиями — это сознательное отношение рабочих к ненормальным сторонам своего положения и созревшая мысль о необходимости правительственного вмешательства, направленного на улучшение этого положения5.
Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 8 июня 1893 года «О некоторых изменениях правил о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих»6 были внесены изменения в статью 1359.2, согласно которой за совершение проступков, предусмотренных в статьях 1359 и 1359.1, если они вызвали на фабрике или заводе волнения, сопровождавшееся нарушением тишины и порядка, и повлекли применение чрезвычайных мер для подавления беспорядков, заведующий фабрикой или заводом подергается аресту на срок до 3 месяцев и сверх того может быть лишен права заведовать фабриками и заводами на срок до 2 лет.
Таким образом, видно, что данный правовой акт устанавливает уголовную ответственность за преступное бездействие. Содержание изучаемого документа убедительно доказывает верность нашего тезиса о том, что предпринимаемый правительством Александра III охранительный курс направлен не столько на культивирование (воспроизводство) дворянского абсолютизма и, соответственно, против своего народа, как утверждала советская историография, сколько на защиту российского общества и государства от любых посягательств, независимо от их источника, как в лице революционе-ров-террористов из разночинной студенческой интеллигентской среды, так и в лице фабрикантов, заводчиков, то есть буржуазии, оказавшейся неспособной организовать нормальное функционирование своего предприятия, а также в лице рабочих, организовывавших стачки и забастовки. Таким образом, охранительные правительственные меры носят общесоциальный характер.
Следующий изучаемый нами нормативный правовой акт отличается от предыдущих особым предметом правового регулирования. Если предыдущие документы были посвящены регулированию уголовно-правовых отношений в сфере защиты законности и правопорядка внутри государства, то Высочайше утвержденное мнение Г осударственного Совета от 20 апреля 1892 года «Об установлении наказаний за обнаружение государственных тайн»7, вносившее серьезные изменения в составы пре-
1 Покровский М.Н. Общая политика правительства России 1866—1892 гг. // История России в XIX веке: В 9 т. — СПб., б. г. — Т. 5. — С. 50.
2 Правила «О надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих» от 3 июня 1886 года // ПСЗРИ. — 3-е изд. — Т. VI. — Ст. 3769.
3 Статья 1359 Уложения предусматривала: «Если содержатели фабрик, заводов и мануфактур прежде истечения установленного с работниками сих заведений времени, самовольно понизят плату своих работников, или же будут заставлять их вместо следующей им платы деньгами получать ее товарами, хлебом или другими какими-либо предметами, то они за сие подвергаются денежному взысканию от 100 до 300 рублей, и сверх того обязаны вознаградить за понесенные вследствие этого работками убытки». Статья 1359.1 Уложения предусматривала: «За выдачу рабочим людям наемной платы не наличными деньгами, но отделенными от процентных бумаг купонами, как не подлежащими еще оплате, так равно и такими, срок платежа по которым уже наступил, виновные в том наниматели или уполномоченные ими лица подвергаются денежному взысканию от 50 до 300 рублей» (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Изд. 1885 г. // Свод законов Российской империи. — СПб., 1857. — Т. XV. — Ст. 1359, 1359.1).
4 См.: Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. — М., 1970. — С. 9.
5 См.: Внутреннее обозрение. 1 -е июля 1886 года // Вестник Европы. — 1886. — Кн. 7. — С. 377.
6 См.: Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О некоторых изменениях правил о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих» от 8 июня 1893 года // ПСЗРИ. — 3-е изд. — Т. XIII. — Ст. 9767.
7 Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об установлении наказаний за обнаружение государственных тайн» от 20 апреля 1892 года // ПСЗРИ. — 3-е изд. — Т. XII. — Ст. 8513.
ступлений, предусмотренных статьями 2561, 4252 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года (в ред. 1866 г.), было нацелено на регламентацию иных охранительных отношений, осуществляемых в сфере защиты государственного суверенитета от угрозы различного рода посягательств со стороны иностранных держав и их подданных. Как пояснялось в периодической печати тех лет, «устарелые, но и поныне действовавшие постановления Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года состоялись в то время, когда деятельность лазутчиков и разведчиков еще не имела того развития, которое она получила в наши дни»3. Отмечались многочисленные пробелы в уголовном законодательстве о шпионаже, такие как отсутствие ответственности иностранцев за шпионаж в мирное время, даже если виновными в этом оказывались русские подданные. В целом из предшествовавшей практики предупреждения государственной измены выделяли такие меры, как: запрещение личных сообщений между гражданами воюющих стран через паспортную и почтовую системы, строгий контроль за подбором государственных служащих, установление самых строгих законодательных санкций вплоть до смертной казни за совершение измены во всех стадиях совершения данного преступления (от подготовки до оконченного состава), а также за недоносительство4.
В новом законе устанавливалось, что лица, виновные в сообщении правительству или агенту иностранного государства, не находящегося в состоянии войны с Россией, а равно публикации плана, рисунка, документов или копий с них, хранившихся в тайне, приговариваются к лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в отдаленных местностях Сибири. В случае, если виновному указанные сведения были доверены ввиду служебных обязанностей, наказание ужесточалось — устанавливалось лишение всех прав состояния и каторжные работы от 6 до 8 лет или от 4 до 6 лет.
Дополнительно устанавливались новые составы преступлений — подготовительные действия к шпионажу: за производство съемки, плана, рисунка или описания российского укрепления, военного порта, военного судна и иных стратегически важных сооружений без разрешения правительства предусматривалось наказание в виде тюремного заключения на срок от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев; аналогичное деяние, совершенное с целью передачи полученной информации иностранному государству, не состоящему в состоянии войны с Россией, наказывалось лишением всех особенных, лично и по состоянию прав и ссылкой в Сибирь. Равным образом наказанию подлежали должностные лица, допустившие умышленно или по небрежности раскрытие тайных сведений государственного значения. Исследователи в области полицейского права отмечали, что «современное законодательство, обязывая клятвою всех и каждого в сохранении ненарушимо подданнической верности, назначает строгую уголовную кару за измену»5.
Таким образом, анализ данных документов показывает, что комплекс охранительных мероприятий Правительства Александра III охватывал и такие политические сферы, как дипломатическая, разведывательная и контрразведывательная. Отсюда видно, что правительственный курс был нацелен на всестороннюю защиту российского общества и государства от всевозможных посягательств, что свидетельствует о его объективности, исторически непреходящем характере и во многом — независимости от социально-классовой направленности и той формы правления, которая естественным образом сложилась в Российском государстве.
1 Статья 256 в ред. 1866 года: «Кто из российских подданных откроет какую-либо государственную тайну иностранным, хотя и не враждебным с нею державам, или сообщит им планы российских крепостей или иных укрепленных мест, или гаваней, портов, арсеналов, или публикует сии планы без дозволения правительства, тот за сие приговаривается к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года / Сост. Н.С. Таганцев. — СПб., 1876).
2 Статья 425 в ред. 1866 г: «За открытие с намерением государственных тайн иностранным правительствам, виновный подвергается наказаниям, определенным за государственную измену в статьях 254 и 256 сего уложения. За обнаружение государственных тайн без намерения, а по неосторожности, виновный в том исключается из службы и, смотря по важности дела и тайны и другим обстоятельствам, приговаривается к заключению в крепости на время от 4 до 8 месяцев» (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года / Сост. Н.С. Таганцев. — СПб., 1876).
3 Внутреннее обозрение // Русский вестник. — 1892. — Т. 220 (июнь). — С. 336—337.
4Андреевский Е.И. Репетиториум полицейского права. — Харьков, 1888. — С. 56—57.
5 Белявский H.H. Полицейское право (Административное право): Конспект лекций. — Юрьев, 1910. — С. 88.
