CC BY
53
Развитие некоммерческого сектора: опыт России и Казахстана
Development of the non-profit sector: the experience of Russia and Kazakhstan
Тюхов Д.С.,
магистрант, Институт магистратуры Санкт-Петербургский государственный экономический университет
г. Санкт-Петербург e-mail: d.tyukhov@yandex.ru
Tyukhov D.S.,
Student 2 term Faculty of Institute of Magistracy St. Petersburg State University of Economics
Saint-Petersburg e-mail: d.tyukhov@yandex.ru
Аннотация.
Статья посвящена изучению опыта развития некоммерческого сектора в России и Казахстане. В статье рассмотрены вопросы поддержки и доступа НКО к рынку социальных услуг в России и Казахстане. В работе отмечены основные сходства различия в развитии некоммерческого сектора в странах, а также определены направления совершенствования взаимодействия органов власти и НКО в России на основе анализа казахстанского опыта.
Annotation.
The article is devoted to the study of the experience of the development of the non-profit sector in Russia and Kazakhstan. The article discusses the issues of support and access of NGOs to the social services market in Russia and Kazakhstan. The paper highlights the main differences in the development of the non-profit sector in the countries, identifies areas of improvement for Russia based on the analysis of Kazakhstan's experience.
Ключевые слова: некоммерческий сектор, поддержка НКО, межсекторное партнерство, государственный социальный заказ, Казахстан.
Key words: non-profit sector, NGO support, intersectoral partnership, state social order, Kazakhstan.
Развитие некоммерческого сектора на постсоветском пространстве происходит быстрыми темпами. И в России, и в Казахстане наблюдается увеличение объемов финансовой поддержки со стороны государства организациям некоммерческого сектора, ускоряются процессы включения некоммерческих организаций (далее - НКО) в оказание социальных услуг. На наш взгляд, актуальным является обращение к опыту соседних с Россией стран. Несмотря на схожие траектории развития некоммерческого сектора в постсоветских странах, могут быть аспекты, где возможен обмен опытом. Кроме того, тема развития некоммерческого сектора в постсоветских странах остается не до конца изученной. Фокус проблематики в научных публикациях сконцентрирован в основном на развитых западных странах, что, безусловно, важно и актуально. Однако, на наш взгляд, постсоветские страны в евразийском пространстве могут стать источником новых идей и решений для развития третьего сектора в России.
Цель данной работы - изучение казахстанского опыта взаимодействия НКО и власти и выявление направлений совершенствования на основе этого опыта в России. В работе сперва рассмотрим правовые аспекты работы НКО в странах, затем коснемся вопросов поддержки и доступа НКО на рынок социальных услуг через различные механизмы, предлагаемые государством. Традиционно организации некоммерческого сектора в Казахстане называют неправительственными организациями (далее - НПО), в России закрепилось название некоммерческие организации. Чтобы избежать путаницы, в тексте будем использовать обозначение НКО, кроме тех случае, когда понятие НПО напрямую цитируется из научной публикации или нормативно-правового акта. В
качестве методологической основы в работе используется теоретический анализ нормативно-правовых актов, научных публикаций, вторичной социологической и статистической информации.
Некоммерческий сектор Казахстана уже исследовался в научной литературе. Отметим работы А. М. Насынбаевой, А. Б. [9] Гендашевой [11], Е. С. Петренко [12], З. К. Смагуловой [17], А Гусаровой [3] и др., рассматривавших вопросы взаимодействия НПО и органов власти на рынке социальных услуг и вопросы поддержки НПО. Работа К.А. Черевыка [20] посвящена правовым аспектам работы НПО в Казахстане. Обстоятельный обзор законодательства о НПО в Казахстане приведен в докладе Международного центра некоммерческого права [15]. Общие вопросы взаимодействия гражданского общества и власти рассматривались в работах Шолпан Ясимовой, Колина Кнокса [22], С. С. Донцова [6], А. Кабдиевой [24] Деятельность российских НКО подробно рассматривалась в трудах И. Мерсияновой, В. Беневоленского [8], И. Краснопольской [23] и других авторов.
Считается, что НКО могут быть эффективным партнером органов государственной власти в части оказания социальных услуг населению. Поворот в сторону сотрудничества государства с НКО происходит в 1980-е годы в развитых странах на фоне кризиса государства всеобщего благосостояния - неспособности государства качественно оказывать услуги всем категория населения. Актуализируется роль негосударственных акторов в сфере оказания услуг. Среди преимуществ НКО называют гибкость социально ориентированно деятельности НКО - они лучше знают «поле», в котором работают со своими благополучателями и могут быстрее адаптироваться к изменяющимся условиям среды и потребностям получателей услуг. Другое сравнительное преимущество - способность НКО привлекать дополнительные ресурсы в работе - частные пожертвования и труд волонтеров [10]. Кроме того, НКО часто выступают носителем социальных инноваций [23], которые затем могут тиражироваться на уровень государственных структур.
Траектории развития некоммерческого сектора в России и Казахстане схожи. После краха советской системы реальный, независимый от государства некоммерческий сектор только начинал формироваться. Возникали первые независимые от государства объединения, но в 1990-е годы отсутствовала четкая государственная политика в отношении НКО. Как замечает американский исследователь Сара Хендерсон, «некоммерческий сектор, возникший в первое десятилетие постсоветской эпохи, был слабым, фрагментированным и слабо связанным с политическими элитами и населением, которое оно якобы представляет» [21, с.14]. Поворот в сторону активного сотрудничества с третьим сектором происходит уже в 21 веке. Наблюдается как количественное, так и качественное развитие третьего сектора. Государство начинает осознавать важность партнерства с НКО и выстраивает политику взаимодействия на основе применения западных инструментов. Сказанное выше в равной степени относится и к России, и к Казахстану. Но несмотря на общий вектор развития, обусловленный единым советским прошлым, нюансы развития НКО и государственной политики в России и Казахстане оказываются различны.
Безусловно, различаются масштабы некоммерческого сектора. В Казахстане, по официальным данным из Базы НПО, зарегистрировано 22240 НПО. В сравнении с концом 2000-х годов наблюдается трёхкратный рост количества организаций. В России на 2022 год данные Минюста свидетельствуют о 207426 зарегистрированных НКО. Из них, как следует из отчета Росстата, 128685 организации имеют статус социально ориентированной (далее СО НКО). Остальные НКО в реестре относятся к организационно правовым формам, традиционно не относящимся к некоммерческому сектору, но юридически считающиеся НКО (политические партии, адвокатские палаты и др.). Из 128885 СО НКО в России, по данным исследований [5], только приблизительно от 15 до 25 % ведут реальную деятельность, имеют сайт, актуальные контакты, сдают ненулевую отчетность. При этом
отметим, что в гражданском кодексе РФ СО НКО не выделяются в отдельный вид НКО. Их статус закреплен только в ФЗ-7 «О некоммерческих организациях».
Говоря о правовой среде работы НКО, то в Казахстане не предусмотрено разделение НКО на отдельные статусы, как в России. Закон Республики Казахстан от 12 апреля 2005 года № 36 «О государственном социальном заказе, грантах и премиях для неправительственных организаций в Республике Казахстан» (далее - закон о ГСЗ) дает следующее определение НПО: «некоммерческая организацию (за исключением политических партий, профессиональных союзов и религиозных объединений), созданную гражданами и (или) негосударственными юридическими лицами на добровольной основе для достижения ими общих целей в соответствии с законодательством Республики Казахстан» [8]. Исходя из текста закона НПО оказываются разновидностью НКО. В сущности, НПО в Казахстане схожа с СО НКО в России, но имеют различное правовое регулирование.
Важным вопросом является учет НКО. Согласно реестру НПО, который ведется Комитетом по делам гражданского общества Министерства информации и общественного развития Республики Казахстан, из 22240 официально зарегистрированных НПО только 5856 НПО своевременно сдали отчетность в базу данных [1]. Наличие НПО в базе данных позволяет ей рассчитывать на сотрудничество с государством: получение грантов, премий, участие в социальном заказе. В России попытки создания такого реестра осуществляются Министерством экономического развития. На март 2022 года в этом реестре 43717 организаций, но порядок вхождения в этот реестр остается не до конца урегулированным. Многие НКО, особенно правозащитные, остаются вне зоны видимости реестров. Как отмечается в докладе Общественной Палаты РФ, «категория СО НКО на сегодня не позволяет выделить организации, созданные для реализации некоммерческих проектов, происходит смешение понятий НКО и СО НКО» [5]. В целом, и для России, и для Казахстана остается актуальным вопрос построения и усовершенствования системы учета реальных НКО. Такая система позволит лучше понимать структуру сектора и более эффективно поддерживать НКО.
Рассмотрим вопросы поддержки НКО в России и Казахстане. Принципиально важное различие в работе некоммерческого сектора России и Казахстана - роль зарубежного финансирования. В России, начиная с 2000-х годов, планомерно ограничивалось зарубежное финансирование для НКО. Кульминацией ограничений в сфере иностранного финансирования являются принятые в 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» поправки, устанавливающие статус иностранного агента. Несмотря на то, что он направлен на ограничение политической деятельности, практика его реализации показывает, что таким статусам могут быть наделены даже НКО, работающие в социальной сфере. Нормы об «иноагентстве» в России подвергается критике как со стороны НКО, так и со стороны экспертного и научного сообщества. Несмотря на то, что он не запрещает получать зарубежное финансирование, он может существенно усложнить деятельность НКО: более строгая отчетность, необходимость маркировки своих материалов, репутационные издержки. В Казахстане на данный момент более лояльный подход к оценке зарубежного финансирование. По крайней мере - отсутствуют законы, запрещающие или дискриминирующие такой источник дохода. Кроме того, в Казахстане не ограничивается работа международных и зарубежных НПО.
Если говорить в целом о финансовой поддержке, то используются схожие механизмы. Один из распространённых форм поддержки - субсидии и гранты. Кроме этого, в Казахстане присутствует такая форма финансовой поддержки как премия. В абсолютных цифрах доля государственной поддержке выше в России. Так, по данным Министерства экономического развития, в 2020 году поддержка НКО федеральными властями составила 53,4 млрд руб. Это больше, чем в 2019 году на 18,7%. В России гранты распределяются через единый оператор грантов - Фонд Президентских грантов, а также через профильные министерства, которые могут организовывать свои конкурсы. Кроме того, регионы могут самостоятельно организовывать поддержку, выделяя
деньги из регионального бюджета. При этом Фонд президентских грантов софинансирует программы поддержки НКО в регионах. Отметим, что на региональном уровне в сравнительном разрезе поддержка НКО неравномерна, что вызвано дисбалансом в региональном развитии субъектов РФ. Исследование А. В. Филипповой показало, что объемы финансовой поддержки в регионах могут различаться в тысячи раз [19].
В Казахстане вопросами распределения грантов для НПО занимается утвержденный Правительством единый оператор грантов - «Центр поддержки гражданских инициатив». Присутствует также и региональная поддержка. Как и в российском случае, для Казахстана характерен региональный дисбаланс по уровню поддержки и развития некоммерческого сектора, что было показано в исследовании З. К. Смагуловой и коллег. [17]. Отмечаются и проблемы в поддержке на местном уровне [24, с 38]. Однако отметим, что грантовая поддержка в Казахстане со стороны государства, как и в России, увеличивается. Наблюдается как увеличение НПО, участвующих в конкурсах, так и объёмов финансирования. С 2016 года объем грантового финансирования в Казахстане увеличился более, чем в 7 раз. На 2022 год запланировано финансирование на сумму более 1,2 млрд тнг. [13].
Отметим актуальную и для Казахстана, и России проблему, связанную с «вОМвОизацией». Под этим термином понимается создание НКО сверху и распределение через конкурсные механизмы в эти организации финансовые ресурсы для реализации своих интересов [3]. Практики создания таких организаций есть в обеих странах, что сказывается на эффективности государственной поддержки для НКО [3, 9]. Кроме того, эксперты выражают опасения, что монополизация финансовых ресурсов в руках государственного грантового оператора может тормозить реализацию социально значимых проектов и развитию третьего сектора [3].
Различается и доля разных источников в структуре доходов НКО. В России большую часть средств НКО получают от оказания услуг и частных пожертвований. Доля государственной поддержки остается невысокой -в пределах 11-14 %. Для развития сектора необходимо увеличение доли государственной поддержки. В развитых странах процент государственных средств бюджете НКО колеблется от 30 до 50 %. В Казахстане ситуация с долей государственной поддержки схожа с российским кейсом. Но ключевое различие - более диверсифицированные источники финансирования. Немалую роль в доходах некоторых НПО Казахстана играют зарубежные благотворительные фонды [11, с.156].
Другой важный аспект взаимодействия касается рынка социальных услуг. Казахстан, на наш взгляд, гораздо раньше России осознал важность привлечения НКО к оказанию социальных услуг и закрепил это на нормативном уровне. Об этом свидетельствует принятый в 2005 году закон о ГСЗ. Институциализация НКО как поставщиков социальных услуг в России происходит только после 2010-х годов, когда политика в отношении НКО становится централизованной. НКО официально получили возможность участвовать в оказании социальных услуг за бюджетные средства в 2013 году, когда был принят федеральный закон № 442-ФЗ «Об основах социального обслуживании населения в Российской Федерации». Закон закрепил за НКО возможность входить в реестры поставщиков социальных услуг, формируемые региональными органами власти. Сфера социального обслуживания в России оказалась наиболее развитой с точки зрения разгосударствления социальных услуг. Из доклада Минэкономразвития следует, что в 2020 году по 81 субъекту РФ 4537 СО НКО было передано услуг на сумму 38,1 млрд рублей [4]. При этом отметим, что финансирование услуг зачастую происходит не через механизм социального заказа, а через механизм компенсаций и целевых субсидий. Иными словами, НКО предоставляют в органы власти отчетность о предоставленных услугах с целью получения компенсации согласно установленным тарифам на услуги. Кроме того, в статистике органов власти могут быть те СО НКО, которые созданы самими органами власти для реализации каких-либо проектов.
Конкурентные механизмы в социальной сфере используются меньше. 44-ФЗ о "О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» предписывает органам власти не менее 25 % закупок в календарном году осуществлять у малого и среднего предпринимательства (далее - МСП) и СО НКО. На практике механизм не работает в сторону СО НКО. Во-первых, потому что СО НКО оказываются смешены в одну группу с МСП, которые могут быть более устойчивы в финансовом плане. Во-вторых, механизм конкуренции через госзакупки нехарактерен для СО НКО. Требования к контрактам бывают избыточны и трудновыполнимы для СО НКО.
Реальные практики разгосударствления рынка социальных услуг различаются в зависимости от региона. Региональные кейсы привлечения негосударственных поставщиков (не только НКО) в сферу социального обслуживания противоречивы. В среднем по регионам РФ доля негосударственных поставщиков (НКО, частные предприятия) составляет менее 10 %. Есть исключения, как Башкортостан, где удалось довести долю негосударственных поставщиков до 80 %. Но такие результаты были достигнуты через изменение организационно-правовых форм государственных учреждений - многие бюджетные учреждения были переведены в статус автономной некоммерческой организации (АНО). Некоторым регионам тоже удалось добиться значимых результатов - особо выделяются Пермский край, Ханты-Мансийский автономный округ -Югра [7]. Но несмотря на отдельные успешные практики - «средняя температура» в регионах оставляет желать лучшего. Среди ключевых барьеров для разгосударствления на рынке социальных услуг называют наличие административных барьеров для вхождения в реестры социальных услуг, низкие тарифы на социальные услуги, бюрократические барьеры в виде большого количество отчетов. Кроме того, отмечается и недостаточная информированность населения о работе НКО и неготовность региональных органов власти внедрять новые бюджетные инструменты и «делится» рынком [18].
Если в сфере социального обслуживания практики привлечения НКО активно развиваются и тиражируются, то в других отраслях социальной сфере ситуация складывается иначе. Только с 2020 года вступил в силу закон «О государственном и муниципальном заказе в социальной сфере». Однако сейчас закон проходит апробацию в 30 регионах в строго определенных секторах социальной сферы. К уже хорошо изученному опыту в секторе социального обслуживания добавлены еще пять направлений: санаторно-курортное лечение (за исключением услуг, предоставляемых в рамках государственной социальной помощи); оказание паллиативной медицинской помощи; создание благоприятных условий для развития туристской индустрии в субъектах Российской Федерации; спортивная подготовка; содействие занятости населения. Выбор данных направлений противоречив. С одной стороны - сфера действия социального заказа получила расширение, с другой -выбранные направления узконаправленны и не затрагиваются основные направления деятельности НКО в социальной сфере (кроме сферы социального обслуживания). Примечателен тот факт, что при обсуждении законопроекта сфера действия социального заказа включала около пятидесяти направлений деятельности. Эксперты и представители некоммерческого сектора видят в таких робких попытках внедрения системы социального заказа нежелание государства всерьез создавать конкурентную среду на рынке социальных услуг и повышать их качество [16].
Как мы уже отмечали, Казахстан гораздо раньше институционально закрепил возможность НКО включаться в механизмы оказания социальных услуг. Система социального заказа, принятая в 2005 году, включала в себя пятнадцать направлений. Перечень направлений охватывает широкий спектр отраслей социальной сферы: культура, экология, демография и др. Осуществляется социальный заказ через специальную систему на сайте государственных закупок, где социальному заказу присвоен свой код в бюджетной классификации. Как следует из закона, поставщиками ГСЗ могут выступать только НПО, осуществляющие
деятельность в соответствии с уставными целями в сферах, предусмотренных законом, кроме политических партий, профессиональных союзов и религиозных объединений. При этом существует и ряд проблем, связанных с реализацией данного закона. Главная из них - высокий уровень коррупции в Казахстане. В исследованиях отмечается, что существует практика создания так называемых «квази-НПО (НКО)» с целью получения бюджетных средств [11]. Несмотря на ранние, в сравнении с Россией, попытки дерегуляции рынка социальных услуг, Казахстан долгое время сталкивался с трудностями построения единой системы в этой сфере. Система социального заказа была разрозненной и не было единого учета количества НКО, информации о структуре некоммерческого сектора. Существовали проблемы прозрачности и подотчетности. Кроме того, есть замечания к работе системы со стороны самих НПО, так и органов власти [6, 22, 24]. Однако благодаря своевременной обратной связи со стороны гражданского общества и решениям органов власти система не стоит на месте, а развивается: с 2016 года процесс размещения заказа полностью перешел в электронную форму, были внедрены стандарты социального заказа, урегулированы вопросы демпинга цен. Интересен опыт внедрения механизма формирования тем социального заказа «снизу-вверх». Данный подход укладывается в концепцию «слышащего государства», которую манифестируют власти Казахстана [14].
Сейчас более 20 государственных органов РК размещают ГСЗ на республиканском и местном уровнях. Координирует процесс Министерство информации и общественного развития [15, с. 8]. ГСЗ применяется также на региональном и местном уровне. Примечательно, что на местном уровне объем социального заказа с 2005 года вырос в 10 раз, что, несомненно, говорит о развитии и востребованности этого механизма [12]. В целом по стране за годы введения социального заказа объемы в денежном подсчете выросли на 99 % и ежегодно реализуется более 2000 социальных проектов. Кроме того, развитие механизмов социального заказа благоприятно сказалось на росте количества НПО и занятости в гражданском секторе. А. Б. Гендашева отмечает, что система управления и финансирования государством социальных услуг НКО, законодательно установленная в конце 2015 г., «позволяет утверждать, что Казахстан на этом направлении социальной политики существенно опережает Россию» [2, а 36]. Можно согласиться с этим мнением. Опыт Казахстана в этом направлении может быть интересен для России, учитывая те «робкие» попытки развития конкуренции на рынке социальных услуг, какие мы видим в ситуации с принятием закона о социальном заказе.
Если рассматривать ситуацию в общем, то модель взаимодействия НКО в Казахстане и России схожа. Согласимся с мнением А. М. Насанбаевой, что «казахстанские НПО не достигли такого уровня развития, на котором они могли бы оказывать постоянное, заметное и ощутимое влияние на процесс принятия решений» [11, с.156]. В этом смысле есть явные параллели с российским опытом. Представительские функции НКО и роль в управлении государством остается невысокой и в России, и в Казахстане. Отмечается и невысокий уровень доверия к институтам гражданского общества: как со стороны органов власти, так и населения [24]. Кроме этого, обеим странам еще необходимо проделать серьезную работу с точки зрения развития институциональной среды функционирования третьего сектора, создания благоприятной инфраструктуры для взаимодействия институтов гражданского общества и государства.
Краткий анализ российского и казахстанского опыта показал, что есть моменты, в которых Россия может имплементировать опыт и подходы партнеров из Казахстана. Особый акцент стоит сделать на диверсификации источников финансировании как фактора повышения устойчивости НКО и развитии институциональной среды деятельности НКО: совершенствования механизмов социального заказа и доступа НКО к рынку бюджетных услуг; развитие конкуренции на рынке социальных услуг. Дальнейшими перспективными направлениями для исследований в этой области являются более детальные сравнения отдельных компонентов взаимодействия НКО и органов власти в странах, а также сопоставление с опытом других постсоветских стран.
Список используемой литературы:
1. База данных НПО Казахстана [Электронный ресурс]. - URL: https://infonpo.gov.kz/ (дата обращения: 30.03.2022).
2. Гендашева, А. Б. Развитие социальных услуг некоммерческих организаций, финансируемых государством: опыт Республики Казахстан // Вестник Поволжского института управления. - 2016. - № 2(53). -С. 31-37.
3. Гусарова А. Регламентация государственной поддержки НПО в Казахстане: Дьявол кроется в деталях. - Программа для молодых исследователей в области публичной политики Фонда Сорос-Казахстан. - 2016. - 72 с.
4. Доклад о деятельности и развитии социально ориентированных некоммерческих организаций за 2020 г. [Электронный ресурс]. - URL: http://www.nko.economy.gov.ru/Public/NewsPage/Details.htmT?id=168 (дата обращения 01.04.2022).
5. Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации за 2018 год. - М.: Общественная палата Российской Федерации, 2018 - 192 с.
6. Донцов, С. С. Проблемы и перспективы развития взаимодействия государственных органов и неправительственных организаций Республики Казахстан // Вестник Карагандинского университета. Серия: Экономика. - 2019. - Т. 94. - № 2. - С. 224-231.
7. Заболотная Г.М., Ларионов А. В. Региональные практики институционализации негосударственных поставщиков социальных услуг // Вопросы государственного и муниципального управления. - 2017. - №3. - С. 72-91.
8. Закон Республики Казахстан от 12 апреля 2005 года № 36 «О государственном социальном заказе, грантах и премиях для неправительственных организаций в Республике Казахстан» [Электронный ресурс]. -URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc id=30008578 (дата обращения 30.03.2022).
9. Кормушка «патриотов». Чиновники и силовики массово учреждают НКО для вывода бюджетных средств? // Новая газета [Электронный ресурс]. - URL: https://novayagazeta.ru/articles/2021/12/29/kormushka-patriotov (дата обращения 04.04.2022)
10. Мерсиянова, И. В., Беневоленский, В. Б. Преимущества НКО как поставщиков социальных услуг: апробация в российских условиях // Вопросы государственного и муниципального управления. - 2016. - №4. -С. 7-26.
11. Насынбаева, А.М. Взаимодействие неправительственных организаций и государства: казахстанский опыт // Социологические исследования. - 2015. - № 6 (374). - С.154-157.
12. Петренко, Е. С. Финансирование государственного социального заказа местными исполнительными органами в Казахстане: тенденции и динамика (Аналитическая записка Гражданского Альянса Казахстана) // Экономика Центральной Азии. - 2019. - Т. 3. - № 2. - С. 117-122. DOI 10.18334/asia.3.2.40797.
13. План предоставления грантов для НПО на 2022 год [Электронный ресурс]. - URL: https://cisc.kz/20277-20277.html (дата обращения 07.04.2022).
14. Подходы к реализации концепции «Слышащего государства» презентованы в Нур-Султане [Электронный ресурс]. - URL: https://www.inform.kz/rupodhody-k-realizacii-koncepcii-slyshaschego-gosudarstva-prezentovany-v-nur-sultane a3611684 (дата обращения 07.04.2022).
15. Правовая база для финансовой устойчивости НКО в странах Центральной Азии. -Международный Центр Некоммерческого Права, 2017. - 129 с.
16. Робкий закон // Газета Коммерсантъ № 130 (6851) от 24.07.2020 [Электронный ресурс]. - URL: https://www.kommersant.ru/doc/4425855 (дата обращения 30.03.2022).
17. Смагулова З. К., Пестунова Г. Б., Спанова Б. К. Региональный профиль развития некоммерческого сектора в Казахстане // Экономика Центральной Азии. - 2020. - Том 4. - № 1. - С. 15-34. DOI: 10.18334/asia.4.1.41243.
18. Старшинова, А. В., Бородкина О.И. Деятельность НКО в сфере социальных услуг: общественные ожидания и региональные практики // ЖИСП. - 2020. - №3. - С.411-228.
19. Филиппова А. В. Финансовая поддержка социально-ориентированных некоммерческих организаций в регионах России // Вопросы государственного и муниципального управления. - 2021. - № 2 - С. 61-86.
20. Черевык К. А. Неправительственные организации Казахстана: некоторые правовые основы функционирования // Международный научно-исследовательский журнал. - 2020. - № 5 (95) Часть 2. С. - 167170.
21. Henderson S. Civil Society in Russia: State-Soviet Relations in the Post-Yeltsin Era. // Problems of Post-Communism. - 2011. - V. 58. - № 3. - pp. 11-27.
22. Knox Colin, Yessimova Sholpan (2015) State-Society Relations: NGOs in Kazakhstan // Journal of Civil Society. - 11:3. - pp. 300-316. DOI: 10.1080/17448689.2015.1058322
23. Krasnopolskaya Irina, Korneeva Irina (2020) Social innovation measurement: a room for quantitative metrics // International Review of Applied Economics. - 34:5. - pp. 567-587. DOI: 10.1080/02692171.2020.1776686
24. Kabdiyeva A., Dixon J. Collaboration between the State and NGOs in Kazakhstan // International Journal of Community and Cooperative Studies. - 2014. - Vol.1. - № 1. - pp. 27-41.
