CC BY
37
Ё ё о а б а о о б а
1. ЁоёаёТапёёё А.Л. lao^Tua оббаи. Вёбопё: ВёбопёТа ёТёжпа ёсааоаёиПоаТ, 1979. 483 п.
2. ЁёааёПоё^апёёё уТбёёёТУааё^апёёё пёТааби. 1.: NTa. уГоёёёиааёу, 1990. 682 п.
3. Ёаой0аа Ё.Ё. ОабТТёТаёу 1абааТаа. 1.: [АЁ-Оа?а-бббп, 2001. 278 п.
4. ОааТбТа А.А. АааааТёа а оаТбё|э 1абааТаа. 1 .: Ё?а-аТ ёёо. Та ёТ.у?., 1958. 370 п.
5. Абаыаоёёа пТабаТаиТаТ уёбопёТаТ ёёоабаобб Т Та Т у?иёа. ОТТаоёёа ё ТТббТёТаёу. 1 .: [абёа, 1982. 396 п.
6. ОабёоТпа Ё.\. ^абаТаТТиё уёбопёёё у?иё. ОТТаоё-ёа ё I ТббТёТаёу. Вёбопё: ВёбопёТа ёТ. ё?а-аТ, 1947. 312 п.
7. ОабуоТаа Л.Ё. ЁппёааТааТёу ТТ пёТоаёпёпб уёбопёТ-аТ у?иёа. I. ТбТпоТа УбааёТжаТёа. 1 .; Ё.: Ё?а-аТ AI NNND, 1950. 304 п.
8. ОабуоТаа Л.Ё. ^аёапТааТёа а уёбопёТ 1 у?иёа / Ёп-пёааТааТёу ТТ пёТоаёпёпб о^бёпёёб у?иёТа. 1 ., 1962. N. 101-188.
9. хёбёТааа А.Ё. ЁаоааТбёу 'ТбёТааёажТ Тпоё а пТаба-Тами уёбопёТ 1 у?иёа: АаоТбаб. ёаТа. аёпп. Вёбопё, 1998. 23 п.
10. Аапёёйааа А.А. NёTоaёпё^aпёёa обаТпбТбТабёё Тбё ТабааТаа п ббппёТаТ та уёбопёёё у?иё (та тбётаба аобёаб-оёаТиб ёТТпоббёбёё): АаоТбаб. ёаТа. аёпп. Вёбопё, 2002. 23 п.
11. 1\1ёаТ'6Та Т.А. Вёбопёёё ёёоабаоббТиё у?иё. ОТб1ё-бТааТёа ё ба?аёоёа ТайаТабёТТаёиТиб ТТбТ. [ТаТпёаёбпё: [абёа, 1990. 376 п.
12. АабаТапёёё \.Ё. ОаТбёу ТабааТаа. 1.: Ё?а-аТ 1АО, 2004. 543 п.
T.I. Petrova
Translation as a factor to save native language
Russian and sakha languages have great systematical, normative and usual differences. That needs transformation, so simple translation not able to provide quality. Examples of posessive pronouns demonstrate it.
Unqualificated translation follows to grammatic, usual and semantic infringements and can influence negatively on cross-national relationship and mentality.
——
УДК 82:316.3
А.М. Скрябина
РАЗВИТИЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ ЯКУТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (на материале прозы)
В данной статье рассматривается развитие якутской прозы в живом, творческом взаимодействии с литературами других народов. Приводятся примеры типологических связей и параллелей на уровне тематики, образной системы, художественной формы, начиная с творчества основоположников якутской литературы - П. Ойунского, А. Софронова, Н. Неустроева.
Постепенно, начиная с середины XX века, в круг сравнительно-исторического изучения все более вовлекаются литературы народов, прежде малоизвестных вследствие удаленности от европейского мира. Интерес к литературным взаимосвязям при исследовании закономерностей развития литературы в последнее время расширился и углубился. «Все отчетливее выясняется, - писал М.П. Алексеев в одной из этапных своих работ, - что вполне изолированных друг от друга национальных литератур не существует, что все они взаимосвязаны то общностью своего происхождения, то аналогиями в своей эволюции, то наличием существующих между ними непосредственных отношений и взаимовлияний, то, наконец, двумя и тремя указанными условиями одновременно в их разнообразных возможных сочетаниях...» [1].
В связи с изучением международных литературных связей якутской литературы необходимо отметить, что, сохраняя национальную самобытность, она всегда отли-
чалась открытостью для связей и контактов. Зачинатели якутской художественной литературы А.Е. Кулаковский, А.И. Софронов, Н.Д. Неустроев в своем творчестве опирались на демократические и гуманистические принципы русской классической литературы и на традиции поэтического слова народа, на его многовековой жизненный опыт.
На становление мастера психологического рассказа А. Софронова оказали большое влияние русские классики, особенно Л. Толстой и А. Чехов. Опираясь на демократические и гуманистические традиции русской классики, он оттачивал свое творческое мастерство, овладевал «секретами писательского труца». А. Софронов перевел на якутский язык произведения Л. Толстого «От нее все качества», «После бала», А. Пушкина «Капитанская дочка», А. Чехова «Человек в футляре», «Хамелеон», А. Фадеева «Разгром» и другие. В произведениях якутского писателя «В поисках лучшего жизнь себе разбил»,
U 105
«Двуликий», «Городчик», «Морока из-за пустяка» и другие «нашли художественно-реалистическое отражение тяжелое положение униженных и оскорбленных, жестокость баев и тойонов, подвергнуты резкой критике различные человеческие пороки, рожденные патриархальнофеодальными отношениями, господствовавшими в дореволюционной Якутии» [2]. Наряду с социальным анализом рассказ «Городчик» отличается тонкостью психологического рисунка, глубиной проникновения во внутренний мир героев.
Значение Н. Неустроева в развитии якутской художественной прозы огромно. В 1920-1926 годы он создал всего около десятка (имеется в виду печатные) рассказов. Малая проза Н. Неустроева отличается высоким художественным уровнем, в ней доминирует нравственно-психологическое содержание, он продолжает традиции русской литературы и близок к лучшим образцам мировой литературы. Критик А. Петросян, отмечая художественную особенность писателя, назвала рассказы Н. Неустроева акварельными новеллами. В области прозы он утвердил реалистический психологический рассказ и тем самым стимулировал развитие этого жанра в литературе 2030-х годов. Своими рассказами писатель задал высочайший уровень мастерства для якутской литературы. В них национальные нормы поведения, нравственные идеалы вполне соотносятся и вписываются в общечеловеческие ценности и общие тенденции развития рассказа как жанра.
В европейской литературе 20-х годов поэтика рассказа обогатилась открытиями, связанными с эволюцией всей прозы (в том числе интенсивное развитие «внутреннего монолога», усиление элементов психоанализа, пересмотр традиционных отношений личности и среды, действия и времени, усложнение структуры повествования, напряженный психологизм). В своих рассказах Н. Неустроев затрагивает нравственно-философские, морально-психологические вопросы. Он исследует такие сложные состояния человека, как страх, испуг, ужас смерти («Торжество смерти», «Факир», «Рассказ заблудившегося ребенка», «Презрение», «Страх», «Конец Сидора»), таинство любви («Странная встреча», «Семенчик», «Конец Сидора»). При этом автор использует сны, видения, галлюцинации, смутные воспоминания. Влияние Л.Н. Толстого, В.Г. Короленко, приблизивших рассказ в русской литературе к границам лирико-очеркового жанра, на якутского писателя было очевидным и закономерным.
В довоенные годы расширяется диапазон тематического охвата, жанрового разнообразия, повышается художественное мастерство писателей, окончательно сложился национальный литературный язык. Якутская литература приобрела новые ценности, достигла больших успехов.
Один из последних и лучших рассказов Н. Неустроева «Рыбак Платон», как нам кажется, отчетливо перекликается со всемирно известной повестью Э. Хемингуэя «Старик и море», удостоенной Нобелевской премии за мастерство повествовательного искусства. В рассказе
Н. Неустроева то же, что и в повести американского писателя, единение и противостояние человека с природой, простое и вместе с тем тонкое изображение жизни, сентенция автора о человеческой жизни. Типологическое сходство прослеживается в образах главных героев произведений. Даже описания внешности имеют те же акценты, последовательность, тональность. Старый рыбак Платон, как и кубинский старик Сантьяго, - «естественный человек» в своем простодушии, приближенности к первоначалам бытия, он так же одинок и радушен, бессилен и опытен, добр и беден. Их жизнь была суровым испытанием. От природы они черпают силу и веру, ей обязаны своей мудрой уравновешенностью.
Свое озеро рыбак Платон называет родной матушкой, старик Сантьяго и другие кубинские рыбаки о море «всегда говорят как о женщине, в женском роде». Жизнь этих двух изможденных стариков имеет продолжение в будущем, в новом поколении, которое они успели вырастить.
Будто продолжением этих образов предстает в повести современного якутского писателя Н. Лугинова «Тасс Тумус» («Каменный мыс») старик Тойбол. Он живет так же, как рыбак Платон и кубинец Сантьяго, уединенно, независимо, одиноко. «Внутренняя речь Тойбола служит средством индивидуализации характера. Для этого автор использует сквозной прием - «поток сознания», восходящий к мировой литературе» [3].
Якутская проза по-восточному описательна. Нередко поворотным моментом во внутренней жизни героев произведений становится чувство единения с природой, пробудившееся ощущение себя ее частью. В кандидатской диссертации Т.М. Ефимовой «Новеллистика Н. Неустроева. Развитие малых жанров прозы в якутской литературе» некоторые особенности художественного мышления писателя, такие как отражение идеи круговорота жизни, мифологизм, использование особой цветовой гаммы в передаче настроений героев получают объяснение с позиций восточной философии [4].
Мир природы в произведениях якутских писателей осязаем, полон тайн, загадок и вместе с тем имеет свои законы. «Философски значимы такие понятия в «Балладе о Черном Вороне», как Закон Жизни, Иччи (хозяин). Подтекст понятия Закон Жизни - это установившаяся веками гармония во взаимоотношениях человека с миром окружающей природы. В трактовке Н. Лугинова, Ворон - не примета, не символ беды, несчастья, как это принято в европейской литературе, а живое существо, такой же охотник, как и человек. У него свое видение мира, почти идентичное с национальным видением мира народов Севера. Он сама природа, знающая и уважающая свой Закон. Мудрость, которую олицетворяет Ворон, по-восточному созерцательна и спокойна» [5]. В повести «Кустук» Н. Лугинова рассказывается об охотничьей собаке, оказавшейся в упряжке ездовых собак в холодной, суровой тундре. Тема взаимоотношений человека и животного, верности и настоящей дружбы связывают эту повесть с
известным произведением Джека Лондона «Белый клык». Н. Лугинов, творчески обращаясь к опыту русской классической и мировой литературы, философски осмысливает жизнь своего народа и родственных народностей Якутии и в конечном итоге утверждает общечеловеческие ценности и открывает для читателей суровый мир Севера.
«Писатели Н. Лугинов («Баллада о Черном Вороне», «Сэргэ»), С. Попов-Тумат (сборники рассказов «Жизнь на острове среди моря», «Печка тундры», «Дыхание великого зверя», «Исполнение долга», «Кобылица с жеребенком») стремятся осмыслить нравственный и эстетический опыт, традиции народа, найти устойчивые духовные ценности» [6].
В разные годы в якутской прозе появлялись произведения о дружбе людей разных народов. В повести Э. Эри-стина «Сыны революции» и «Волнение» действуют инонациональные герои из Казахстана и Бурятии. Для писателя характерен глубокий интерес к жизни братских народов. В комментариях к повести «Волнение» приводится высказывание С. Кулачикова-Эллэя: «Дарование писателя С. Яковлева (Эрилик Эристина) - это самобытное дарование. Меня восхищает проникновение Эрилика Эристина, человека, казалось бы, не знающего бурятского языка, в истинную природу Бурят-Монголии, в жизнь, быт и психологию братского бурят-монгольского народа» [7].
Новеллы Софр. Данилова «Письмо», «Девушка», «Расставание», «Встреча» проникнуты чувством дружбы и братства людей разных национальностей, находящихся в рядах Советской Армии. К числу лучших произведений для детей Софр. Данилова относится также новелла «Джек», повествующая о горестной судьбе темнокожего американского мальчика. Школьник-якут решил помочь своему американскому сверстнику, живущему в тяжелых условиях. Звучит сильный интернациональный мотив. Нововведением Е. Неймохова в повести «Схватка» можно считать описание индустриального пейзажа современного города. Берлин, Москва, Токио показаны как мегаполисы, имеющие свои «лица», в которых отражается ментальность их жителей. Чувство нерушимой дружбы народов легло в основу этих и многих последующих произведений якутских прозаиков, написанных в 70-е годы XX века.
Расширение связей с литературами других народов происходило особенно интенсивно в советский период через переводы многих художественных произведений классиков русской литературы и других народов. Бесценны переводы классических произведений: «Евгения Онегина» А. Пушкина, «Абая» М. Ауэзова, «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, осуществленные Д. Джангылы, Д. Кириллиным, С. Руфовым, а также другие переводы А. Абагинского, В. Чиряева, И. Чагылгана, Г. Тарского.
Проза известного якутского писателя Н. Мординова с первых лет творчества занимала ведущее место в якутской литературе как образец художественного мастерства.
Его роман-эпопея «Весенняя пора» вошел в сокровищницу многонациональной литературы СССР. Благодаря широте охвата действительности и высокому мастерству типизации, «Весенняя пора» явилась вехой в становлении якутского романа. Благодаря переводам на русский и другие языки он стал достоянием всесоюзного и зарубежного читателя. Роман Н. Мординова ознаменовал собой целый этап в развитии якутской литературы. В нем своеобразно переплелись традиции устного народного творчества, якутской письменной литературы и русской классики. «Все то, что мы обнаруживаем в романе «Весенняя пора» - быт народа, отношение к труду, связь с природным миром, жизнь и культ стариков и младенчества, мужчин и женщин, формы помощи людей друг другу, обряды свадеб, похорон, гуляний, обычаи гостеприимства, способы обращений и приветствий, народный календарь, родительские благословения и проклятия, проводы на войну, рыбалка и охота, песни, легенды, мифы, поговорки и пословицы, революция и война - все это оживает в его художественном мире. В нем - история народа и страны, в нем - вековые традиции нравственных принципов и трудовых навыков, которые сформировали национальный характер, особенности его ментальности. Писатель создал оригинальную художественную картину мира с резкими признаками национального своеобразия» [8].
Обращаясь к бессмертному материальному и духов -ному народному наследию, писатель воспроизвел в своих произведениях кульминационные моменты истории народа, обогатил знание народа о самом себе, вошел в его духовный опыт. Специфическое содержание у Н. Мординова связано с отражением основных тенденций развития реальной истории, в частности, выхода народа на историческую арену, в том числе и в культуре.
В соотношении «человек-мир» человек у Н. Мординова в большей степени зависит от мира, чем мир от человека. Человек не существует без мира, который находится вне его и манит своей безграничностью и неисчерпаемостью. Художественный мир писателя выступает как вполне определенная философско-эстетическая целостность. Основные его истоки - народно-философские и народно-художественные ценности и традиции. С самого начала своей литературной деятельности Н. Мординов заявил о себе как писатель, ощущающий себя нераздельной частью народа, умеющий сочувствовать ему всем сердцем, живущий с ним одной жизнью и говорящий его голосом. Именно народ в художественном мире Н. Мординова представляет собой основную социальную, нравственную и психологическую ценность. Этот момент является центральной предпосылкой для понимания всех уровней художественной картины мира писателя. «Весенняя пора» сыграла большую роль в развитии жанра романа не только в якутской литературе, но и в литературах других народов Якутии. «Роман «Ханидо и Халерха» С. Курилов создавал, находясь под влиянием романа якутского писателя» [9].
У 107
Исторический жанр в якутской литературе ведет свое начало с рассказов П.А. Ойунского, собрание художественных произведений и литературных статей которого в 1958-1962 годах было издано в 7 томах. Ему принадлежит большое число художественных переработок фольклорных сюжетов и мотивов. На мотивы легенд написан целый цикл прозы - «Николай Дорогунов - удалой молодец», «Александр Македонский», «Соломон Мудрый». В последних двух произведениях автор стремился познакомить своих читателей с мировоззрением древних народов. На них лежит и печать личного восприятия писателем наступившей сложной исторической эпохи.
В рассказах «Александр Македонский» и «Соломон Мудрый» он обращался не только к фольклору, но и к мировой истории. Рассказы о библейском царе Соломоне давно бытуют в якутском фольклоре. Сказки-легенды опубликованы в сборнике якутского фольклора в 1942 году Г.М. Васильевым. Свой рассказ «Соломон Мудрый» П. Ойунский передает устами сказителя Ивана Уварова. Это рассказ о всепобеждающей силе ума, способной противостоять злу и даже смерти.
В рассказе «Александр Македонский» автор основывается на конкретных исторических фактах, прославляет великих мыслителей и простых патриотов, раскрывает истинную славу завоевателей. В этих рассказах находит свое воплощение гуманистическая концепция писателя. Кровавый путь Александра Македонского, по мнению Аристотеля, - путь крушения человеческого разума, разрушения и гибели цивилизации. Но в огне и крови рождается и выковывается мужество, высокая гражданская доблесть рядовых людей, истинных патриотов тех стран, которые подверглись нападению. Писатель рисует образ героической мидиянки, которая погибает, до конца отстаивая свободу своего народа.
Одним из последних произведений писателя, в которых разработан распространенный сюжет якутских народных преданий, была повесть «Николай Дорогунов - удалой молодец» (1936). Автор развенчивает антигуманистическую сущность мира частной собственности. С этой точки зрения повесть, скорее, перекликается с окуровским циклом А. Горь-кого, в известном смысле с «Фомой Гордеевым».
Обращаясь к историческому прошлому и к фольклору, П. Ойунский отбирал для своих произведений тот материал, который перекликается с современностью, который можно было повернуть к современным общественным проблемам. Философская насыщенность, глубина и сложность повести-предания «Кудангса Великий» обусловлены «вечными» вопросами: борьбы добра и зла, света и тьмы, поисков счастья и смысла жизни. Общечеловеческие мотивы повести представлены в национально-самобытном решении, что, прежде всего, определяется творческим переосмыслением народной легенды. Сплав обобщенно-символического и индивидуального, общечеловеческого и национального предстает в личности основного героя повести - главы якутского рода.
Главный герой повести - Кудангса - обладатель огромной власти, сильный, гордый, решительный человек. Его неукротимый дух восстает против владычества судьбы, небесных сил, и он смело утверждает право человека на жизнь. Этот образ перекликается с образом Короля Лира в знаменитой шекспировской трагедии, написанной великим драматургом тоже по древнейшей английской легенде. Кудангса никого и нечего не боится, он не опасается навлечь на себя гнев духов. Пожертвовав детьми, он думает, прежде всего, о людях. В конце повести Кудангса так же, как и Лир, лишён власти, раздавлен нищетой, голодом. «Иссякла сила-мощь, улетело-улетучилось богатство несметное, как туман, ослаб ум его, погас огонь в глазах, помутилось сознание, сгорбился, состарился он». Но он по-прежнему велик в своих стремлениях, он не сломлен, им еще движет желание помочь людям. Последние силы собирает он в третий раз, чтобы победить в противостоянии стихии.
Человек в шекспировских трагедиях занимает особое место: события группируются вокруг главного героя, он сам их создает, и их значение определяется тем впечатлением, которые они на него производят. «Он сам - начало и конец, орудие и цель предначертаний судьбы, по которой в этом мире, созданном для человека, все делается руками человека, но ничто - согласно его замыслам. В нем заключена сила независимая и самостоятельная, которая противостоит власти торжествующей над ним судьбы и отрицает ее. Таким создан мир; такой задумал Шекспир трагедию» [10]. Человек предстает перед Шекспиром со всеми качествами, свойственными его природе. Борьба человека с судьбой - это стремление к свободе и в этом высшее проявление человечности. Кудангса -«лучший из саха, великий уранхай» - тоже восстает, восстает против судьбы своего народа, против существующего порядка. Им движут гордость и свободолюбие.
В предисловии к повести П. Ойунский указывает на то, что «это сказание должно дать много сведений» для тех, «кто занимается исследованием прошлого якутов». Он делится своими предположениями, касающимися времени, о котором идет речь. Написанная в 1929 году повесть заложила традиции исторического жанра в якутской литературе.
Исторические романы В. Яковлева-Далана «Глухой Вилюй», «Тыгын Дархан» стали событиями в литературной жизни и оценены критикой как большое достижение. Эти романы положили начало произведениям исторического плана, обращенным в далекое прошлое народа саха. Впервые в художественном произведении на основе народных преданий и исторических изысканий воссоздана история ХУП-ХУШ веков, история взаимоотношений народов, населявших Якутию в эпоху «кыргыс» - в век битв и распрей - в крупном жанре прозы, причем с большим размахом.
В романе «Глухой Вилюй» на основе исторических, этнографических и фольклорных материалов показан наи-
более ранний период в истории якутского и других народов Севера, период межплеменных и междоусобных войн. В этом произведении Далана впервые в якутской литературе рассказывается о разных племенах, населявших Якутию, - туматах, тонг биисах, джирикинеях, кочевых племенах саамай, джурак, мандаадыр и других, но основное внимание обращено на взаимоотношения между тонг биисами, туматами и саха уранхаями. Роман «Глухой Вилюй» по своим идейным, художественным достоинствам и по познавательному значению в историческом и этнографическом плане является одним из значительных достижений якутской литературы. В романе «Тыгын Дархан» автор с эпическим размахом воспроизводит времена якутского предводителя Тыгына.
В 1994 году В. Яковлев-Далан опубликовал автобиографический роман «Судьба моя». В центре внимания прозаика события 50-х годов, репрессии якутских интеллигентов, каким-либо образом связанные с именами основоположников якутской литературы А. Кулаковского,
А. Софронова, Н. Неустроева. «Обращение к далекому прошлому народа саха, осмысление трагических событий XX века являются у Далана не только способом поиска своих корней, истоков развития народа, но и определением путей его развития, роста самосознания народа в будущем» [11].
В основу повести «Золотой ручей» Н. Якутского были положены факты, связанные с открытием алданских золотых приисков. Повесть была переведена на русский, украинский, чешский, немецкие языки. По мотивам повести «Золотой ручей» в 1972 году «Таджикфильм» снял кинокартину «Тайна предков».
В романе «Путы», изданном в 1982 г., Н. Якутский с иронической усмешкой описывает судьбу удачливого человека, достигшего всех земных благ жизни путем обмана и лжи. Действие разворачивается в различных уголках земного шара. Главный герой Егор Тырынкаев из далекого Сунтарского улуса через всю Сибирь попадает в Санкт-Петербург, в резиденцию самого Николая II, даже посещает Всемирную выставку в Париже. Приключения главного героя сродни похождениям бравого солдата Швейка или солдата Ивана Чонкина. Также Н. Якутский проявил интерес к истории христианства в документальной повести «Святой Иннокентий».
Литературным событием последних лет можно назвать роман «По велению Чингисхана» Н. Лугинова. Немногие художники слова брали на себя ответственность постичь загадочную личность великого завоевателя земли и народов, переоценить роль Чингисхана в мировой истории. Это не просто художественное постижение истории, а стремление понять и осмыслить главные тенденции развития общества и стремление постичь сегодняшний день через день вчерашний. В основу произведения положено знаменитое «Сокровенное сказание монголов». В движении мировой истории этот создатель огромной средневековой империи без меры и без границ стоит в одном ряду
воителей и царей с Александром Македонским, Юлием Цезарем, Петром I, Наполеоном Бонапартом.
По мнению А. Кима, в романе «По велению Чингисхана» объективно выявляется интереснейший этнопсихологический ракурс освещения этого вопроса. Имеется в виду чисто азиатский, произошедший на сибирско-азиатском геополитическом пространстве вариант объединения в имперский монолит разрозненных народов путем их завоевания и подчинения военной силой. Н. Лугинов убедительно повествует о том, как в кочевом и охотничьем ментальном конгломерате человечества происходило и реализовывалось главное трагическое направление всемирной истории - стремление объединения огромных пространств и множества народов путем их захвата беспощадной силой оружия, именем насильственной смерти [12].
Переводчик романа В. Карпов утверждает, что автору явно близки по духу искания евразийских мыслителей. Но по существу, по зову своему творческому, выявляя взаимозависимость личности и государства, челяди и знати, народа и власти, один из ведущих тюркоязычных писателей России Николай Лугинов продолжает ту же тему обретения свободы в замыкающемся пространстве [13].
Само понятие «исторический роман» в литературе нового времени идет от Вальтера Скотта, сумевшего отделить историю от современности, сопоставить их и увидеть в истории не просто совокупность фактов, последовательность событий, но отрезок живой жизни, которая была столь же многогранна, насыщена страстями и характерами, как и современность. В разных национальных литературах, в разные периоды появление исторических романов свидетельствует о подъеме национального самосознания, о растущем стремлении народа познать свое прошлое, истоки и корни, движущие тенденции в историческом прошлом своих народов.
Типологическая общность в сфере исторической романистики подлежит исследованию с позиций диалектики общего и особенного. Исследования исторической романистики должны предприниматься с учетом того, что в каждой национальной литературе у нее есть своя специфика, обуславливающаяся и реальной историей народов, и особенностями традиций. Однако сопоставительные исследования не могут обойтись без имен
В. Скотта, А. Дюма, Л. Фейхтвангера, других крупных художников и создателей концепций исторического романа на Западе, без русских писателей от А. Пушкина до Л. Толстого. Без авторов исторических романов в советской литературе 20-30-х годов - О. Форш, Ю. Тынянова, С. Злобина, А. Чапыгина и, прежде всего, А. Толстого. «Исторический роман» - это относительно «молодое» явление, насчитывающее менее двух столетий своего развития; подвижное, еще не устоявшееся, в котором скрыты многие и разные возможности для художественного познания.
Литература
1. Алексеев М.П. Восприятие иностранных литератур и проблема иноязычия //Труды юбилейной научной сессии Ленинградского университета. Секция филол. н. Л., 1946. С. 179.
2. Окороков Г.Г. Певец мужества мысли и души // Полярная звезда. 1976. №2. С. 97.
3. Бурцев А.А. Интернациональные связи якутской литературы // Полярная звезда. 1989. №2. С. 96
4. Ефимова Т.М. Новеллистика Н. Неустроева. Развитие малых жанров прозы в якутской литературе: Автореф. канд. дисс. Улан-Удэ, 2000. С. 12-13.
5. Васильева Д.Е. Национальное и общечеловеческое в якутской литературе. Якутск, 1995. С. 133.
6. Мыреева А.Н. Все вокруг живое: Человек и природа в повестях Н. Лугинова // Полярная звезда. 1999. №1. С. 47.
7. Волнение. Якутск, 1969. Т. 1. С. 589.
8. Переверзин В.М. Художественный мир Н. Мординова в зеркале эстетики (к постановке проблемы) // Грани художественной правды. Якутск, 1997. С. 86-87.
9. Мыреева А.Н. Весенняя пора: человек и природа // Полярная звезда. 1997. №5. С. 75.
10. Кеттл А. От «Гамлета» к «Лиру» // Шекспир в меняющемся мире. М., 1966. С. 167.
11. Васильева Д.Е. Роман // Литература Якутии на современном этапе. Якутск, 2001. С. 97 .
12. Ким А. Путь к эпосу. Предисловие к роману «По велению Чингисхана». М., 1998. Кн. 1. С. 7-8.
13. Карпов В. Замкнутое пространство Н. Лугинова. Послесловие к роману «По велению Чингисхана». М., 1998. Кн. 1. С. 283.
A.M. Skryabina
The Development of literary tires and relationship in Yakut literature (prose)
The article considers the development of the Yakut prose in vivid and creative connection with the world literature.
It provides the examples of typological connections and thematic parallels, image system and text structure in the Yakut prose beginning with the work of the founders of the Yakut literature - P. Oyunskiy, A. Sofronov, N. Neustroev.
■ФФФ-
