CC BY
162
японцев к тому, чтобы в общении представлять лишь своё внешнее лицо: «Быть скрытным, то есть носить на лице маску, в Японии то же, что быть благопристойным» [Там же, с. 201]. К. маска - традиционный образ театра Но. Если для взрослого европейца, впервые посетившего театр Но, все маски так же загадочны, как и для его ребёнка, то для японцев каждая маска и поза актёра - способ прочтения состояния героя и его отношения к конкретному событию. В традиционных масках сказочных героев выражаются их необычные способности. Например, К. маска тэнгу отражает сверхъестественную силу сказочного героя, который может парить в воздухе и прыгать со скалы на скалу. Современные читатели встречают образ тэнгу не только в древних японских сказках, но и в романе Х. Мураками «Кафка на пляже».
К. цвет традиционен и для японской игрушки в форме яйца «дарума», у которой может быть разный размер, а вместо глаз всегда белые пятна. Исторически она связана с жизнью Бодхидхармы и является своеобразным домашним божком-амулетом. Загадав желание, надо нарисовать на амулете один глаз. При исполнении желания подрисовывается второй глаз.
В представлениях бугаку - музыкально-танцевальном жанре традиционного искусства, существующего в Японии с VIII в., используются специаль-
ные деревянные помосты, покрытые ярко-красным лаком.
Ярко-красная ткань закрывает сооружение из 3-х, 5-ти или 7-ми ступеней, предназначаемое для традиционного праздника девочек Хина мацури, который отмечается 3 марта в семьях, где растут дочери. Этой традиции более тысячи лет. На ступенях размещаются обрядовые куклы [Пронников, 1985, с. 122].
Примеры использования К.К свидетельствуют как о традиционно высоких приоритетах в духовной, нравственной и физической жизни лиц разного возраста, так и о богатстве природных ресурсов России в XIX в.
К.К, являясь маркером диалога идей в русской литературе XIX в., востребован в настоящее время и в японском романе XXI в.
Национально-культурная специфика жизни соседей из восточноазиатских стран неотделима от понятия «пристрастное отношение к К.К.», что сказывается на маркированности К. цветом как событий древнего обрядового характера, так и современных семейных, деревенских, городских, религиозных, общественных, светских и государственных мероприятий.
Владение знаниями о сферах жизни человека, в которых традиционно используется К.К., обогащает наше восприятие диалога культур, цивилизаций и политических эпох.
Статья поступила 25.11.2013 г.
Библиографический список
1. Виноградов Г.С. Этнография детства и русская народная культура в Сибири. М.: Вост. лит., 2009. 896 с.
2. Голос яшмовой флейты. М.: Xудож. лит., 1988. С. 128.
3. Гумилёв Л.Н. Xунны в Китае. СПб.: Абрис, 1994, с. 207.
4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Современное написание. В 4 т. М.: АСТ; Астрель, 2004.
5. Есенин С.А. Сочинения. М.: Xуд. литер., 1988. 704 с.
6. Захарова И.В, Захаров В.Ю. Удача по-китайски: как читать язык символов. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Неоглори, 2010. 404 с.
7. История русской литературы. В 4 т. / Гл. ред. Н.И. Пруцков. Л.: Наука, 1982. Т.3. С.734.
8. Корейские народные изречения. М.: Наука, 1982. 359 с.
9. Корейские народные пословицы, поговорки и выраже-
ния / пер. В. Толстиков, Ким Кю Чер. Ред. В. Петров. М.: Изд. иностр. литер., 1958. 71 с.
10. Крупин В.Н. Живая вода. М.: Вече, 2013. 352 с.
11. Митрошкина А.Г. Бурятская антропонимия. Новосибирск: Наука, 1987. 222 с.
12. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. эциклопедия, 1991. 736 с.
13. Мураками X. Страна Чудес без Тормозов и Конец Света: роман / пер. с яп. Д. Коваленина. М.: Эксмо, 2012. 544 с.
14. Полная энциклопедия символов / Сост. В.М. Рошаль. М.: АСТ; СПб.: Сова, 2007. 515 с.
15. Пронников В.А., Ладанов И.Д. Японцы (этнопсихологические очерки). Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Наука, 1985. 348 с.
16. Чехов А.П. Собрание сочинений. В 12 т. Т. 3. С.212.
УДК 337.023(510)+951
РАЗВИТИЕ КЯХТИНСКОЙ ТАМОЖНИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX вв.
л
© А.В. Неклюдова1
Восточно-Сибирская государственная академия образования, 664011, Россия, г. Иркутск, ул. Нижняя Набережная, 6.
Рассматриваются становление и развитие таможенной системы в Кяхте как центре русско-китайской торговли. Анализируются структура таможни, её штатное содержание, основные принципы функционирования и причины их периодических изменений. Исследуются объемы торговых оборотов таможни, их зависимость от внутригосударственных и внешнеполитических факторов, раскрываются потоки и ассортимент товаров. Прослеживаются основные направления политики Российского государства в укреплении таможенной системы, увеличении таможенных сборов и регулировании внешнего торгового баланса.
1Неклюдова Анастасия Васильевна, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, тел.: 89027657666, е-mail: [email protected]
Neklyudova Anastasiya, Candidate of History, Associate Professor of the Department of Russian History, tel.: 89027657666, e-mail: [email protected]
Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: Кяхта; таможня; торговля; обмен; купечество; таможенный сбор; товар.
DEVELOPMENT OF KYAKHTA CUSTOMS IN THE LATE XVIII - EARLY XIX CENTURIES A.V. Neklyudova
East Siberian State Academy of Education, 6 Nizhnyaya Naberezhnaya St., Irkutsk, 664011, Russia.
The article deals with the formation and development of the customs system in Kyakhta as a Russian-Chinese Centre of trade. It analyses the structure of customs, its staff, basic operational principles and the reasons for their periodic changes. It also studies the customs trade turnover, its dependence on internal and foreign policy factors, describes goods flows and a product range. The key courses of the Russian state policies in the field of strengthening the customs system, increasing customs duties and regulating external trade balance are described. 14 sources.
Key words: Kyakhta; customs; trade; exchange; merchants; customs duties; goods.
История российской таможни ведет свое начало с первых упоминаний в летописных и законодательных древнерусских источниках «о торговых пошлинах и лицах, их собиравших». Осваивая сибирские земли, русские начали активно торговать с соседними государствами. Сформированная система таможенного дела в Восточной Сибири пыталась сделать этот процесс упорядоченным, подконтрольным, регулируемым и полезным не только для торга, но и для развития промышленности и в целом экономики государства.
В 1727 г. была основана Кяхтинская таможня. Её пограничное место и крупные объемы собираемых пошлин ставили таможню в особый ранг среди таможенных органов России. Подтверждением тому было издание специальных для нее указов, постановлений, тарифов, в том числе Кяхтинского тарифа, который не ограничивался рамками системы торговли России и азиатских государств.
В середине XVIII в. таможенная система Российского государства претерпела значительные изменения. В 1754-1755 гг. были ликвидированы все внутренние таможни. В Сибири остались только пограничные таможни, в том числе Кяхтинская, где со второй половины XVIII в. были сосредоточены основные операции таможенных процедур Восточной Сибири. Это объяснялось тем, что еще в 1743 г. Кяхтинский форт-пост был возведен в ранг Кяхтинской торговой слободы, и в это же время вышел указ о запрещении ввозить китайские товары через Европу, что, несомненно, стимулировало кяхтинскую торговлю и увеличивало объемы работы таможни.
Определенное влияние на работу Кяхтинской таможни оказывало своеобразие самой кяхтинской торговли, зависевшей от взаимоотношений России и Китая вообще. Это выражалось в том, что на протяжении всего XVIII в. она периодически останавливалась (в 1756, 1759 гг., 1762-1768, 1775, 1778-1780, 1785 гг.), как правило, по инициативе китайской стороны, которая предъявляла российским властям претензии по размерам пошлин с русских товаров. Сложно не согласиться с мнением исследователя русско-китайской торговли Е.П. Силина о том, что столь настойчивые протесты китайской стороны были вызваны не столько пристальным соблюдением условий кяхтинского трактата, так как оно само нарушало эти условия, тайно беря пошлинные сборы со своих купцов в Урге и Кал-
гане, сколько глубокой заинтересованностью Китая в торговле с Россией [11, с.89]. Поэтому российскую таможенную политику, проводимую на границе, китайцы рассматривали как препятствие в развитии русско-китайских торговых сношений. В итоге, в 1768 г. в Кяхте было подписано соглашение с Китаем, содержащее мирные статьи. Таможня была переведена в Петропавловскую крепость, но это не усмирило китайцев и привело Россию к таможенному недобору. Многие купцы объезжали крепость проселочными дорогами. В Кяхте же осталась коммерческая экспедиция, которая осматривала товары и определяла пошлины на них, а в Петропавловской таможне производилась оплата. В 1775 г. Петропавловская таможня была ликвидирована и заменена иркутским комиссариатством и только спустя 17 лет, в 1792 г., по дополнительному трактату с китайцами операции Иркутской таможни были переданы в Кяхту вплоть до 1861 г.
В середине XVIII в. таможенная сфера стала централизованной и опиралась на единую таможенную политику, которая носила либеральный характер (тарифы 1757, 1766, 1782 гг., манифест 1775 г.), однако имела черты хаотичности и непоследовательности. Тем не менее, что касается Кяхты, то для расширения объемов работы таможни и дальнейшего создания благоприятной атмосферы торга, а также для притока сюда купцов правительство принимало отдельные меры, учитывающие специфические черты торга. Важнейшим из таковых мероприятий было упрощение процедуры оплаты пошлин. Так, учреждение в Петербурге купеческого банка и открытие в Москве в 1758 г. «Банковской конторы вексельного производства» позволили купцам из европейской части России оплачивать таможенные сборы не наличными средствами, а векселями. Для этого в Кяхте была открыта в 1774 г. нотариальная контора для оформления обязательств и векселей, и с 1781 г. право уплаты таможенных сборов по векселям получили и сибирские купцы, что уравняло их с великороссийскими купцами. Взнос по векселям должен был осуществляться в Москве и Петербурге в течение года с платежом в 6%, а в сибирских городах в девятимесячный срок с взиманием 4%. Новый же указ 1794 г. установил одинаковый для всех девятимесячный срок и платеж 5%, позволив вносить его не только полностью, но и частично на месте или переводить в Москву, Петербург, Тобольск и Иркутск
[13, с. 251]. Указанный перечень городов объяснялся тем, что Москва и Петербург были местами сосредоточения основных финансовых учреждений. Недалеко от Тобольска периодически проводилась ярмарка, где кяхтинские купцы продавали китайские товары и получали деньги. А в Иркутске жила большая часть кяхтин-ских купцов и располагалась казенная палата. Все эти правила существовали до 1812 г. Когда же усилилась чайная торговля, правила были значительно обновлены.
В конце XVIII - начале XIX вв. правительство пыталось установить торговлю с Китаем на прочных основаниях, создавая компании на манер ост-индской, и до 1800 г. не принимало каких-либо радикальных мер по изменению обычаев и условий кяхтинского торга. С момента, когда Екатерина II прекратила казенную торговлю с Китаем и предоставила ее частным лицам, для кяхтинской торговли было создано шесть компаний, состоящих из архангельских, вологодских, тульских, тобольских, иркутских, казанских и московских купцов. Эти компании создавались в противовес китайским торговым обществам (фузам). Они не имели общих капиталов и назывались так лишь потому, что каждое общество торговало одним каким-либо родом товаров. Купцы каждого города, отправлявшие в Кяхту определенные товары, составляли компанию. Архангельская и Вологодская компании предлагали к обмену лисью лапу, финляндскую лису, выдру, песцов и некоторые товары из Москвы, Иркутская и Тобольская
- пушнину, Тульская - мерлушку и кошку, Московская
- сукна, плис, кораллы, шкуры бобров, выдр и пр. [10, с. 120]. После 1792 г. купцы каждой компании стали выбирать из своей среды одного поверенного или уполномоченного, который назывался компаньоном. Последний оценивал товар русский и китайский и определял количество китайского товара, требуемого за определенное количество русского. Но это не было регламентировано правительством, и такой порядок не считался обязательным для каждого. Нужно заметить, что компании состояли из представителей разных местностей и разных торговых специальностей. Московских мануфактуристов интересовали высокие цены на свои товары, сибирских меховщиков - на свои. И весьма часто сильнейшая партия устанавливала свои цены, невыгодные для меньшинства. Переговоры о ценах иногда так затягивались, что спрос на товар значительно ослабевал и меховой товар, привезенный в ноябре, с неохотой брался китайцами в феврале с большой скидкой с цены.
Важным этапом в деятельности Кяхтинской таможни стало установление российским правительством в 1800 г. правил для кяхтинского торга, на основании которых эта торговля отныне должна была производиться обменом товара, без использования денег и кредита. С этих пор русские товары стали расцениваться на чаи. В положении были установлены постоянные цены на различные сорта чаев, хотя они были номинальными и постоянно менялись. И с этого времени движение торговых оборотов в кяхтинских таможенных отчетах стало показываться по так называемым «променным ценам». Целью этих постановлений
было удержать монеты и благородные металлы внутри государства и не иметь всякие «поводы к неудовольствиям». Однако по мере расширения рынка ощущались серьезные недостатки такой политики. Создавались трудности при уплате таможенных пошлин и при расчетах. Так, боясь продешевить, на подлежащие обмену русские товары собрание купцов, торговавших в Кяхте, иногда назначало слишком высокие цены. Китайцы на них не соглашались, поэтому торг останавливался на несколько недель, а иногда и на несколько месяцев. Сильные богатые торговцы благодаря своим капиталам выдерживали остановку, мелкие же, нуждающиеся в более быстром обороте капитала, терпели убытки. Торговля принимала довольно сложный характер, поэтому российские купцы нередко прибегали к хитростям, которые могли привести даже к напряженности между китайской и российской сторонами. Такого рода опасения неоднократно отмечались в рапортах директора Кяхтинской таможни. В рапорте Ванифатьева Министру Коммерции от 22 февраля 1801 г. рассказывалось о том, как нашими купцами «предварительно сделаны были китайцам внушения о большем привозе чая, дабы по старому тарифу в этом году платеж за оный пошлин учинить, отчего всякий китаец себе высчитывал пользу. Подвоз в Маймачены день ото дня стал увеличиваться и достиг к 10 ноября 15 тыс. мест обоих родов» [7, л. 1]. Когда же китайского чая и других товаров скопилось большое количество, «наши купцы в разменах оказались в выигрышном положении, так как у наших и на половину товаров против китайских товаров не состояло, поэтому и вынуждены были китайцы на наши товары сделать повышение в ценах» [7, л. 2].
Купцы, которые собирались осуществлять торг с китайской стороной в Кяхте, должны были от ближайшего магистрата получить особые «одобрения». В этом документе содержались сведения о самом купце, а также обязательство его относительно того, что все операции он совершит через таможню и оплатит все необходимые пошлины. В противном случае торговцы, прибыв в Кяхту, оплачивали пошлину на месте, как требовал таможенный устав. Серьезным моментом в политике правительства стало положение от 15 марта 1800 г., которое теперь предписывало Кяхтин-ской таможне установить пристальный контроль над тем, чтобы в кяхтинском торговом обмене участвовали только российские подданные, а иностранное купечество, не записавшееся в вечное подданство, не принимало в нем участие. Помимо этого российское купечество должно было быть приписано к какому-либо городу. Равным образом это касалось приказчиков, комиссаров и других доверенных лиц, работавших при таможне [9, л. 5]. Таким образом, Кяхта стала единственным пунктом, где заграничная торговля сосредоточилась исключительно в руках русского купечества, а таможня была своеобразным фильтром для лиц, участвовавших в обменных операциях.
В том же 1800 г. был составлен тариф для кяхтинской и цурухтайтуевской застав. Причем для выработки окончательного варианта этого тарифа были привлечены сами купцы, которые делали пометки на чер-
новом варианте. Например, кяхтинским купечеством было рекомендовано уменьшить пошлину с красных лисиц, которых было очень мало и основная доля которых уходила в центральную часть России, а на границу приходили шкурки уже худшего качества. По поводу чая были высказаны рекомендации по оптимальной его упаковке, а значит и удобству взятия пошлины с него [8, л. 26 об.]. В итоге были установлены пошлины на китайские и русские товары, наложен запрет на отпуск за границу таких товаров, как золото и серебро в слитках и в разной иностранной монете, всякой монеты русского чекана, а также русских банковских ассигнаций, затем - льняной пряжи, шерстяного войлока, огнестрельного оружия, пороха. А к привозу были запрещены - русская монета, банковские ассигнации, железные инструменты, соль, вино, водка, скот и крашеная кожа. В целом, тарифом 1800 г. на большую часть товаров размер пошлины был сокращен по сравнению с тарифом 1761 г. Хотя на главные вывозные статьи товаров пошлины все-таки выросли, особенно на чай, а на отпускные статьи были понижены. В 1812 г. был установлен дополнительный пошлинный сбор, особенно с чая. Тем самым правительство пыталось компенсировать свои огромные расходы, которых требовали военные события того времени.
Когда для правительства осталась позади война с Наполеоном, снова был обращен взор на азиатскую торговлю и снова начали приниматься меры для её расширения. Так как в этот период наблюдался недостаток русских товаров, то правительством был допущен транзит через сибирские таможни, и в том числе через кяхтинскую, иностранных товаров. Были ослаблены пошлины тарифом 1819 г. В 1817 г. была заключена конвенция с Пруссией, по которой ей было предоставлено право на транзитный провоз русским купечеством силезских сукон через Россию в Кяхту и в другие азиатские таможни [5, № 26,848]. При этом сбыт русских сукон начал быстро уменьшаться. И если в 1818 г. он составлял более 313 тыс. аршин, то уже в 1823 г. не доходил и до 20 тыс. [3, с.116].
Развитие таможенного дела в Сибири влекло за собой унификацию таможенных пошлин, изменение и совершенствование таможенных процедур. Особенно это проявилось в течение первой половины XIX в., когда активно разрабатывались и принимались правила кяхтинского торга (в 1851, 1855 гг.). Относительно взноса пошлин кяхтинскими купцами вышло несколько правил, которые были основаны ещё в 1787 г., уточнены в 1839 г. и потом повторялись указами 1842, 1846 и 1850 гг. Новым тарифом 1841 г. для Кяхтинской таможни были допущены некоторые облегчения для торговли. Так, была сбавлена пошлина с некоторых сортов чая, еще больше было сделано указом 1845 г., которым была еще больше уменьшена пошлина с чаев, а прочие китайские товары и вовсе было дозволено пропускать беспошлинно, а за обмененные же русские бумажные изделия положено было выдавать премии. Эти льготы назначены были на три года в виде опыта. В 1848 г. они были продолжены еще на три года. В 1851 г. была прекращена только выдача премий, но прочие льготы остались.
Ассортимент товаров, проходимых через Кяхтинскую таможню, периодически менялся. Во второй половине XVIII в. из России через Кяхту в основном вывозили пушнину, большую часть которой составляла белка, ежегодный вывоз колебался от 2 до 4 млн шкур. В Китай также вывозили мерлушку, овчину, кожу [3, с.83]. Ввоз из Китая почти на 80% состоял из хлоп-чато-бумажных (китайка и даба) и шелковых тканей. В начале XIX в. отмечалось, что среди статей ввоза товаров китайской стороной привоз мануфактурных произведений, в первую очередь китайки и дабы, значительно ослабел. Так, если прежде обмен китайки составлял более 300 тыс. тюней, дабы - 200 тыс. концов, то теперь он составлял китайки - около 100 тыс. тюней, дабы - 26 тыс. концов. Уменьшился также привоз фарфоровой посуды, шелка сырца и прочих товаров. Зато значительно увеличилось количество обмена чая. Эту картину можно проследить на примере байхового чая. В 1792 г. его было обменено в Кяхте 6,861 пуд., в 1802 г. - 21,581 пуд., в 1811 г. - 46, 405 пуд., в 1813 г. - 67,583 пуд. [14] Такая же картина наблюдалась и в обмене кирпичного чая. И если в отдельные годы и отмечалось уменьшение, то это было связано с тем, что жители Забайкальского края как главные потребители кирпичного усиливали свою контрабанду с Китаем. Данные Кяхтинской таможни показали, что в 1820-х гг. среди русских товаров около половины ценных обменных операций приходилось на пушнину, за ней шли сукна, плисы, мануфактурные товары, кожи и прочие товары. Однако с конца 1820-х гг. доля мягкой рухляди начинает уменьшаться при увеличении доли мануфактурных товаров [3, с. 137]. С 30-х гг. XIX в. кяхтинская торговля начала принимать совершенно другой характер по обмену товаров, имеющих наибольший сбыт. До этого момента, хотя мануфактурные произведения и составляли уже одну из главных статей вывозной торговли, но все-таки самую значительную ценность в торговом обмене теперь имели иностранные изделия подобного рода. Русским товарам сложно было с ними соперничать и дешевизной, и качеством. С 30-х же годов русские мануфактурные товары начали вытеснять иностранные в торговле с Китаем и взяли значительный над ними перевес, главным образом в 2-х мануфактурных статьях: шерстяных и бумажных изделиях. Также спросом стали пользоваться металлические изделия и кожи. Что касается допривозных статей, то все товары сбываемые китайцам, обменивались исключительно на чаи, распространяющееся употребление которых и увеличивающийся вследствие этого спрос на них содействовали расширению кяхтинской торговли.
Статистические данные 50-60-х гг. XVIII в. показывали, что сбор пошлин по Кяхтинской таможне постоянно увеличивался, исключение составили 1756 и 1757 гг., когда торговля была приостановлена. В 1755 г. размер пошлин составил 193 тыс. руб., спустя пятилетие - достиг почти 240 тыс. руб. [3, с.67]. Несмотря на периодически возникающие неблагоприятные обстоятельства, кяхтинская торговля принимала все большие обороты и Кяхтинская таможня соответственно увеличивала количество собираемых пошлин.
Размер таможенных сборов к 1776 г. составил 500 тыс. руб., а в 1781 г. вырос до 700 тыс. руб. [3, с.73].
На рубеже Х!Х-ХХ вв. обороты Кяхты продолжали постепенно увеличиваться и соответственно росли размеры пошлин. В 1800 г. вывезено и ввезено было товаров на сумму более 8 млн руб., а пошлины составили 715 тыс. руб. При этом стал очень быстро возрастать привоз чаев, особенно кирпичного (1800 г. -31450 пудов) и байхового (1800 г. - 30017 пудов) [3, с.99].
В первой половине XIX в. в доходах государства кяхтинская торговля составляла около 60% всей азиатской торговли России. В период управления таможней П.Ф. Голяховским (1813-1832 гг.) общий оборот торговли достиг почти 800 млн руб., при этом только пошлин в казну поступило на сумму 125 млн руб.
Часть полученных в виде пошлин сумм шла в пользу сибирских городов (по 2 коп. с каждого рубля с китайских товаров, по 1 коп. - соответственно с российских). В свою пользу Кяхта тоже брала сбор, называвшийся акциденцией, который собирался с каждого торгового места китайских товаров. Еще часть сумм оставалась в самой Кяхтинской таможне. За их счет производилось финансирование строительных и ремонтных работ непосредственно в самой таможне, Троицком и Кяхтинском домах на заставах, а также деревянных огорожей около Кяхтинской слободы. Помимо этого 1% с каждого пошлинного рубля «на учреждения для пользы торговли» уходил на постройку и ремонт каменного гостиного двора и складочных амбаров в Троицкой крепости [9, л.4]. Все остальные постройки, а также приобретения имущества Кяхтин-ской таможней осуществлялись, в большинстве своем, по инициативе кяхтинского купечества и отчасти за счет имущественных фондов других таможен. Это говорило о том, что правительство практически не интересовала имущественная сторона таможенного дела и бытовая сторона жизни самих таможенных чиновников. Единственным вложением казны было строительство Дома Пограничного комиссара и пограничных ворот, ремонт которых впоследствии оказался в ведении самой таможни.
Государство серьезно наказывало тех, кто пытался обойти Кяхтинскую таможню и активно участвовал в беспошлинной торговле. Еще с 1754 г. для предупреждения незаконного ввоза товаров на государственной границе были созданы надолбы, рвы, рогатки. Поимкой контрабандистов занимался институт таможенных объездчиков (с 1782 г. - таможенная стража). Если торговцы выменивали товар без оплаты и пошлин, то чиновники привозили виновных с их товаром в таможню. С контрабандистов не только брали штраф и при этом конфисковывали товар, но и подвергали телесным наказаниям и запрещали в будущем торговать в Кяхте. Также для борьбы с беспошлинной торговлей и облегчения контроля за вывозимыми из Кяхты товарами в 1769 г. членом кяхтинской пограничной комиссии Власовым было составлено положение «об укладке китайских товаров в места всегда и всем одинаковым числом». Оно было согласовано с купцами, торгующими в Кяхте, и подписано
иркутским губернатором. Вместе с положением была составлена инструкция, по которой четко определялось, какой товар, в каком количестве и в какое место необходимо было поместить [11, с.75]. Но, несмотря на такие серьезные меры по досмотру товара, беспошлинная торговля существовала на протяжении всего рассматриваемого периода.
Для полноценного ведения таможенных операций были сформированы соответствующие штаты сибирских таможен. В середине XVIII в. Кяхтинской таможне предписывалось содержать: директора, цольнера, бухгалтера, двух канцеляристов, четырех копиистов, переводчика, «достойного в китайском и мунгальском языках», и двух сторожей. Помимо этого таможне необходимо было иметь выборного от купечества, четырех ларёшных и восемь целовальников [11, с. 71]. Причем ларешные и целовальники в таможню попадали из числа иркутского купечества, которое избирало своих представителей, и жалования как такового не имели. Впоследствии их стали выбирать из числа местных торговых людей. В Кяхтинскую таможню, в отличие от Верхотурской, Ишимской и Семипалатинской таможен, назначался выборный из московских купцов на три года, знающий «доброту и цену в китайских и российских товарах, а особенно в мягкой рухляди» [4, № 10281]. Однако московское купечество в этом не было особо заинтересовано, поэтому решено было выборных определять из иркутского купечества, а ларёшных и целовальников - из кяхтинского и се-ленгинского. В 1756 г. в Кяхтинскую таможню был назначен ещё один директор, чтобы в случае болезни одного деятельность таможни не прекращалась [4, №10520]. Таможенные чиновники находились под опекой местной администрации, назначались губернаторами и комендантами, с XIX в. - начальником таможенного округа, с 1851 г. - Кяхтинским градоначальником. Перед ними же чиновники отчитывались о своей деятельности. Причем замещение штатных должностей в таможнях на азиатской границе было прерогативой Департамента внешней торговли.
С конца XVIII в. в таможню стали выбирать местных торговых людей в качестве специальных оценщиков пушнины, так как с 1769 г. именно она стала главным товаром русских купцов, приезжавших в Кяхту.
Штат сотрудников таможни постоянно расширялся. К указанным выше должностям добавились пакгаузные, надзиратели, заставные надзиратели, ваг-мейстеры, стемпельмейстеры, толмачи, досмотрщики и др. Если в середине XVIII в. таможенных чиновников насчитывалось 13 человек, к концу столетия - несколько десятков, то к середине XIX в. - 259 человек, не считая команды казаков. Это объяснялось постоянно увеличивавшимся сбором пошлин в казну, что требовало четкой и незамедлительной отчетности. При этом действия таможни были практически непрерывны и в сфере досмотра товара, его пропуска и сбора пошлин. Все указанные процедуры должны были строго соответствовать таможенным правилам.
Кяхтинская таможня, как и другие таможни России, комплектовалась из дворян. А досмотрщиков набирали из способных отставных нижних чинов. И
если таковых в Кяхте было недостаточно, то отставных присылали из других мест, в большей степени из Санкт-Петербурга. Все кто находился в штате Кяхтин-ской таможни, должны были быть людьми грамотными и разбирающимися как в российских, так и в китайских товарах. Такие строгие требования к штату таможни объяснялись ростом торговых оборотов в Кяхте, а значит, и увеличением таможенных сборов [11, с. 72].
С конца XVIII в. структура Кяхтинской таможни была усложнена. Кроме самой таможни и таможенной заставы было построены ещё 8 пограничных крепостей: горбиченская, цурухайтуевская, чандантурукус-ская, кударинская, троицкосавская, харайцейская, тун-кинская и акчинская. Кроме крепостей в различных местах были установлены караулы, число которых доходило до 64. Также при Кяхтинской таможне существовало карантинное заведение, которое занималось окуркой кож, сала и масел [1, л. 9]. Однако при переводе таможни в Иркутск это подразделение было упразднено.
При растущих объемах торговли Кяхтинской таможне сложно было контролировать качество проходимого товара, четкость исполнения правил обменных операций. Поэтому при таможне были учреждены компаньоны, избираемые ежегодно от торгующего там купечества из числа опытных людей всех трех гильдий. Конечно, они существовали и прежде (об этом говорилось выше), но положение 1800 г. дало им официальный характер и наложило на них ответственность за неисполнение своих обязанностей. Последние заключались в установлении цен на русские и китайские товары для взаимного обмена, в расценке их, в проверке китайских товаров, обмененных на русские при осмотре их в таможне, в надзоре за исполнением правил обмена и наложении штрафов за неисполнение таковых [14, с. 595]. С 1851 г. компаньоны были переименованы в старшины. И за ними как законом, так и обычаями утвердилось право непосредственного представительства перед правительством интересов российской торговли с Китаем [1, л. 71]. Правительство также обязало всех торгующих в Кяхте при обмене русских товаров не отступать от той цены, какая была установлена компаньонами и всем купечеством.
Деятельность таможенников часто выходила за рамки их профессиональной деятельности. Например, директор Кяхтинской таможни в XIX в. был инициатором создания при таможне училища китайского языка. В связи с этим в январе 1834 г. директор обратился с таковым прошением в Азиатский департамент МИДа. И в феврале 1835 г. эта просьба была удовлетворена. Курс обучения в училище был рассчитан на 4 года. В 1835 г. сюда поступило 22 человека. И если ученики своими знаниями языка в течение 3-х лет в торговой сфере приносили «существенную пользу», то в будущем освобождались от воинской повинности и от общественных выборов. Знание китайского языка давало много преимуществ как в самой торговле с Китаем, так и в работе таможни. Причем директор таможни придавал политический окрас существованию данного училища. При посещении его цинскими чиновниками
из Маймачена глава Кяхтинской таможни неоднократно подчеркивал, что «это училище учреждено для облегчения и распространения торговых сношений с китайским государством и для вящего усиления дружеских отношений» [2, л.2].
Также служащих таможни местные власти активно привлекали к розыскным мероприятиям. В этом смысле особым временем в жизни Кяхтинской таможни был период пребывания в Сибири М.М. Сперанского. Проводя реформы в сфере управления и наводя порядок в чиновничьей среде, Михаил Михайлович приобщил Кяхтинскую таможню к участию в розыскной деятельности Иркутского губернского правительства [6, с.115]. Для того чтобы выявить чиновников, превышавших свои должностные полномочия, власти необходима была информация о сделках, проходивших через таможню с участием обвиняемых лиц, сведения об «имениях им принадлежащих», перечень тех торговых людей, кто с ними имел дело. Именно такая информация таможней оперативно предоставлялась. Примером могли служить дело Лоскутова, нижнеудинского исправника, дело отставных чиновников Заболоцкого и Зенкова и других лиц [6, с.117].
В середине XIX в. торговля в Кяхте начала сбавлять обороты, так как меновая форма торговли и ограничение лишь одним торговым пунктом в сношениях с Китаем слишком мешали выдерживать конкуренцию на китайском рынке. Многие кяхтинские торговые дома не в состоянии были оплатить пошлины и вынуждены были брать нужные суммы у государства. Правительство незамедлительно стало принимать меры по улучшению положения кяхтинских торговцев. В 1855 г. было разрешено производить торговлю на Кяхте по вольным ценам без всякого ограничения, допустить золотую и серебряную монеты, а равно и изделия из драгоценных металлов, а также разрешить участие в кяхтинской торговле купцам не только первой, но и второй гильдий [12, с.11]. В 1861 г. к торгам были допущены купцы третьей гильдии. Эти меры, с одной стороны, способствовали большему укреплению позиций сибирского купечества в торговле с Китаем, а с другой - торговлю в Кяхте они уже спасти не могли.
После введения порто-франко и легализации русской караванной торговли с Синьцзяном по Кульджин-скому договору 1851 г. Кяхта быстро утратила роль международного транзитного центра, единственного на границе между Россией и Китаем. Изначально выбор стоял между Иркутском и Кругобайкальской дорогой [1, л. 8об.]. Сомнения были развеяны в мае 1861 г., когда директор кяхтинской таможни Крит отметил, что при выборе удобного пункта необходимо было обратить внимание именно на Иркутск, так как «из Кяхты идет один большой торговый путь через Селен-гинск, Верхнеудинск, Посольск, через Байкал и Ангару в Иркутск, где он соединяется с большим Сибирским трактом, ведущим в европейскую часть России. В Верхнеудинске этот путь соединяется с почтовой дорогой, идущей с Амура и пролегающей через всю Забайкальскую область... Поэтому Иркутск по необходимости должен стать центром таможенных опера-
ций» [1, л. 22].
Все это привело к тому, что операции Кяхтинской таможни решено было перевести именно в Иркутск. И в 1861 г. Иркутская таможня начала свою деятельность, став ведущей в Восточной Сибири.
Таким образом, развитие Кяхтинской таможни в рассматриваемый период было отражением многих внутригосударственных и внешнеполитических событий и противоречий. Кяхта и расположенная здесь таможня, став центром международной транзитной торговли, где наблюдался рост торговых операций, и стабильное пополнение казны таможенными сборами, находились под пристальным контролем властей. Все это порождало стремление правительства к совершенствованию таможенной сферы: таможенных процедур, способов оплаты и размеров пошлин, таможенного законодательства. Вместе с тем правительство неоднократно преобразовывало, укрепляло шта-
1. ГАИО, ф.153, оп.1, д.1.
2. ГАЧО, ф. 68, оп. 1, д. 35.
3. Корсак А. Историко-статистическое обозрение торговых сношений с Китаем. Казань, 1857.
4. ПСЗ. Т. XIV.
5. ПСЗ. Т. XXXIV.
6. Птицын В. Селенгинская Даурия: очерки Забайкальского края. СПб., 1896.
7. РГИА, ф.13, оп.2, д. 378.
8. РГИА, ф.13, оп. 2, д. 48.
ты таможни, следило за профессиональной компетентностью и даже нравственными качествами служащих, количество которых постоянно росло. Все меры правительства и деятельность самой таможни, предпринятые и наблюдаемые во второй половине XVIII в. - начале XIX в., были направлены на сохранение дружественные отношений с Китаем, обеспечение безостановочного хода торговли, установление строгого контроля за правилами обмена, облегчения для купцов пошлинных выплат и расширения объема торговых оборотов с помощью уменьшения пошлин, предоставления льгот. Тем не менее, искусственное удерживание на долгий срок меновой формы торга, введение порто-франко и, наконец, легализация русской караванной торговли с Синьцзяном привели к тому, что Кяхтинская таможня утратила свои функции центра таможенных операций на границе России и Китая.
Статья поступила 23.07.2013 г.
Библиографический список
9. РГИА, ф. 21, оп. 12, д. 4.
10. Русско-китайские отношения. 1689-1916 гг. М., 1958.
11. Силин Е.П. Кяхта в XVIII в.: из истории русско-китайской торговли. Иркутск, 1945.
12. Статистические сведения о торговле России с Китаем. СПб., 1909. 42 с.
13. Трусевич X. Посольские и торговые сношения России с Китаем. М.,1883.
14.Щукин. Чай и чайная торговля // Журнал министерства внутренних дел. 1850. Кн. 4.
УДК 811.11-112
МЕТАФОРИЧЕСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО КОНЦЕПТА PASSION (НА ПРИМЕРЕ НАТУРМОРФНОЙ И ЗООМОРФНОЙ МЕТАФОРИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ)
© Е.В. Облецова1
Иркутский государственный лингвистический университет, 664025, Россия, г. Иркутск, ул. Ленина, 8.
Статья посвящена метафорической репрезентации эмоционального концепта PASSION в английском языке. В фокусе внимания находятся метафорические модели, представленные когнитивными метафорами: PASSION -FIRE, PASSION - LIQUID, PASSION - WIND, PASSION - SUN, PASSION - PARASITE, PASSION - BEAST, PASSION - BIRD. Библиогр. 25 назв.
Ключевые слова: метафорический подход; метафорическая модель; концептуальная метафора.
METAPHORICAL REPRESENTATION OF EMOTION CONCEPT OF PASSION (BY EXAMPLE OF NATURE-MORPHIC AND ZOOMORPHIC METAPHORICAL MODELS) E.V. Obletsova
Irkutsk State Linguistic University, 8 Lenin St., Irkutsk, 664025, Russia.
The article deals with the metaphorical nomination of emotion concept of PASSION in the English language. It focuses on the metaphorical models represented by cognitive metaphors: PASSION - FIRE, PASSION - LIQUID, PASSION -WIND, PASSION - SUN, PASSION - PARASITE, PASSION - BEAST, PASSION - BIRD. 25 sources.
Key words: metaphorical approach; metaphorical model; conceptual metaphor.
В настоящее время выделяют два подхода к описанию эмоций: смысловой и метафорический. При
первом из них говорящий сообщает о знакомой ему ситуации, в которой возникает данное явление; при
1Облецова Елена Викторовна, аспирант, тел.: 89149443764, e-mail: [email protected] Obletsova Elena, Postgraduate, tel.: 89149443764, e-mail: [email protected]
