CC BY
168
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА
развитие концепции инфраструктуры В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ науке
Н.А. Журавлева,
директор Санкт-Петербургского института прикладной экономики и бухгалтерского учета железнодорожного транспорта, кандидат экономических наук
В статье рассматривается роль инфраструктуры в социально-экономическом развитии общества и тенденции ее развития в условиях глобализации и информатизации экономики.
Ключевые слова: инфраструктура, глобализация, социально-экономическое развитие.
Термин «инфраструктура» стал широко использоваться в экономической литературе лишь во второй половине ХХ века, однако уже А.Смит в своей работе «Исследование о природе и причины богатства народов» (гл. 9) отмечал необходимость создания общественных сооружений и учреждений, нужных для всеобщего производства, но невыгодных для частного капитала. Развивая эту идею, К.Маркс выдвинул идею о всеобщих условиях производства [18, С. 22]. Первоначально под этими условиями подразумевались транспорт и энергетика, а также государственная почта и другие учреждения, выступавшие в качестве фундамента (базы) производства.
Большая советская энциклопедия определяла инфраструктуру как совокупность отраслей и видов деятельности, обслуживающих как производственную, так и непроизводственную сферу экономики в качестве основы (фундамента) их нормальной деятельности. [4, С. 358-359]
Развитие концепции инфраструктуры в последние десятилетия происходило по следующим основным направлениям.
1. Выделение глобального, национального, регионального и локального (фирменного) уровней — мега, макро, мезо, микро инфраструктуры. Ещё в 80-х гг. предлагалось разделение ультраструктуры (НИОКР, управление, подготовка кадров) и инфраструктуры (энергетика, транспорт, связь), первая из которых находится над, а вторая — под собственно производством. [2, С. 96-97] В учебнике «Экономикс» в инфраструктуре выделяется макроуровень, обеспечиваемый государством, и микроуровень, где действуют также частные фирмы.[17, С. 388]. Ф. Котлер [15, С.85] также выделяет микроуровень — инфраструктуру компании, включающий управление, планирование, финансирование, учёт, юридическое обеспечение, отношения с властью и общественностью.
2. Расширение представления об инфраструктуре как всеобщего условия производства не только материальных продуктов, но и многообразных, в т.ч. социальных услуг. А. Смит и Д. Рикардо, а впоследствии и другие экономисты [22, С.156-157] рассматривали производство исключительно как создание предметных материальных благ, отделяя от него сферу услуг и непроизводственную сферу. Под производственной инфраструктурой как продолжением материального производства в сфере обращения при этом понимались всеобщие условия лишь материального производства — промышленности, сельского хозяйства, строительства. Сюда относился только грузовой транспорт, производственные коммуникации и энергетика, не включалась социальная, жилищно-коммунальная, научная и другая инфраструктура.
66
В постиндустриальной экономике это разделение не имеет смысла, поскольку наука, образование, здравоохранение, культура выступают равноправными и даже доминирующими агентами производства, а услуга рассматривается как невещественный товар. В современной системе национальных счетов материальные продукты и услуги суммируются как равноправные результаты труда. Тот же подход используется при анализе обслуживающей их инфраструктуры.
3. Инфраструктура в современных условиях может рассматриваться как особый общественно-рыночный институт. Инфраструктура играет ключевую роль в формировании единого экономического пространства со свободным перемещением товаров, трудовых, материальных и финансовых ресурсов на основе правопорядка, установленного и поддерживаемого государством. Поэтому А.Смит и его последователи отводили государству особую роль в развитии и регулировании инфраструктуры.
В Х1Х-ХХ вв. предметом интенсивных исследований стала рыночная инфраструктура. Она была в основном представлена финансовыми посредниками — банками, биржами, инвестиционными, пенсионными, страховыми, хеджевыми фондами. В ее состав входили также различные компании: аудиторские, консалтинговые, юридические и рейтинговые — в основном негосударственные (за исключением центральных банков). Согласно классической экономической теории, они должны были быть частными. В США эмиссией доллара занимаются Казначейство и частные банки, входящие в 12 округов Федеральной резервной системы (ФРС). В условиях глобального финансового кризиса (2008-2009 гг.) банковские системы развитых и развивающихся стран были вынуждены не только снизить ставки кредита, но и национализировать ряд системообразующих банков.
Однако для противопоставления государственной и рыночной инфраструктуры нет оснований [25]. Интернет — ведущий элемент глобальной инфраструктуры не является ни государственной, ни частной собственностью. Современной и основной формой организации инфраструктуры становится общественно — частное партнёрство (Private Pablic Partnership
— PPP). Глобальная финансовая, энергетическая и транспортная инфраструктура, как показал кризис, также нуждается в регулировании, которое нельзя считать ни чисто рыночным, ни государственным.
Электронная революция, преобразившая комплекс финансовых услуг, потребовала адаптации этого комплекса к условиям глобализации, усиления национального и международного регулирования финансовых услуг на основе обязательного
© ПСЭ, 2009
раскрытия информации о консолидированном балансе материнской компании и аффилированных структурах, составе собственников и реальной эффективности бизнеса {information sharing). Только так можно избежать опасных для всей глобальной экономики злоупотреблений.
По концепции М. Вебера, которая до сих пор разделяется многими экономистами, государство в противовес рынку представляет собой организацию, которая продолжительное время удерживает монополию на легитимное насилие, юстицию и сбор налогов на определённой территории. Это позволяет ему регулировать хозяйственную жизнь, обеспечивая внешнюю безопасность, охрану общественного порядка, издавая законы и хозяйственные регламенты, контролируя их выполнение, собирая налоги и эмитируя единственное средство платежа. Для этого государство создаёт собственную инфраструктуру. Частные хозяйственные субъекты не имеют права выполнять эти функции.
В постиндустриальной экономике это противопоставление исчезает. С одной стороны, транснациональные корпорации (ТНК) по своей политико-экономической мощи превосходят многие государства, создают свои охранные структуры, систему корпоративных регламентов и трансфертных цен, многие виды инфраструктуры, эмитируют ценные бумаги, которые становятся средством платежа.
По данным ЮНКТАД, на долю ТНК приходится более половины мировой торговли и основная часть продаж в таких ведущих отраслях как компьютерная, автомобильная, авиационная, ракетно-космическая, металлургическая, нефтегазовая и т.д. По данным ЕБРР, в мире действует более 40 тыс. ТНК, имеющих более 250 тыс. дочерних компаний и отделений. В них занято более 75 млн сотрудников (10% общего числа занятых вне аграрного сектора) и производится свыше 1/4 мирового ВВП. При этом более 40% активов 100 крупнейших ТНК находится вне страны расположения материнской компании, они владеют 1/5 мировых зарубежных активов.
За последние 30 лет число ТНК выросло в 5 раз, а их доля в мировом ВВП — с 17 до 30%. 500 крупнейших ТНК контролируют 80% рынка электроники и химических продуктов, 95% — фармацевтики, 75% — машиностроения. Особенно велика эта доля в высокотехнологичных отраслях. По данным International Data Group, две ТНК — IBM и Майкрософт, конкурируя друг с другом, получают 90% доходов мирового рынка программного обеспечения. ТНК вкладывают за рубежом 2/3 своих капитальных затрат. У американской IBM эта доля превышает 50%, у Royal Dutch/Shell, Phillips, Exxon Mobil — 80%.
В список крупнейших корпораций мира Fortune-2009 в России входят 29 ТНК, в числе их лидеров — Газпром, Роснефть, Лукойл, Русал, Норникель, Система. Все они обладают собственной коммуникационной, энергетической, транспортно-логистической, инновационной, финансовой, социальной инфраструктурой.
Наряду с ТНК, основанными на имущественных отношениях, в условиях глобализации развиваются предпринимательские сети — организационные системы с коалиционным взаимодействием участников[9], организационные системы нового типа [19], позволяющие реорганизовать всю инфраструктуру на базе межфирменного взаимодействия, не требующего слияний, поглощений и других форм концентрации капитала.
По мнению зарубежных экономистов, они создают безграничные по масштабам взаимодействия глобальные инфраструктурные системы [23, С. 92-97], имеющие особое значение для развития инновационного процесса [49] и маркетинговой инфраструктуры [39].
Главной особенностью современных крупных компаний является их превращение из микроэкономической в мезоэко-номическую структуру, выполняющую функции среднего звена управления. Главной тенденцией развития крупного бизнеса в современной экономике является его консолидация в мировом масштабе на основе использования глобальной инфраструктуры. Это относится не только к тяжёлой индустрии, но и к производству потребительских товаров. Так, более 3/4 мирового рынка детского питания принадлежит 11 корпорациям, среди которых первые три контролируют 53,5%.
В России крупные торговые сети устанавливают 20-60% наценки за доступ местных производителей к прилавку. Не имея доступа к инфраструктуре, производители вынуждены нести высокие затраты на обязательную сертификацию своей
продукции, согласование документации, экспертизу проектов, подключение к сетям и т.д. В строительстве и ЖКХ до 70-80% конечной цены составляют продукция и услуги естественных и организационных монополий, посредничающих в цепочках создания стоимости.
Сети создают новые формы развития глобальной инфраструктуры. Они позволяют с помощью электронных площадок выбрать по всему миру наиболее эффективных поставщиков, снизить трансакционные, а также организационно-управленческие расходы. [39] Малые и средние фирмы — участники сети получают доступ к лучшим технологиям и методам управления, минуя монопольных посредников. Поставщики и производители конечного продукта заинтересованы в минимизации издержек, а посредники — в их максимизации с целью увеличения своих доходов.
Современные телекоммуникации позволяют создать в сети логистический центр, управляющий производственными потоками, запасами и ресурсами в соответствии с условиями каждого контракта. При этом планомерность управления сочетается с конкуренцией альтернативных поставщиков и гибким приспособлением всей сети к меняющемуся спросу.
Предпринимательские сети позволяют малым и средним фирмам в разных странах перейти от обычной разовой купли-продажи к длительному сотрудничеству, предлагая покупателям не отдельные изделия и полуфабрикаты, а конечную продукцию, технологические комплексы с полным набором услуг [40]. В сетевой инфраструктуре создаётся новый тип конкуренции и контрактных отношений [41].
Таким образом, государство утратило монополию на владение институциональной инфраструктурой. С другой стороны, у него появилась новая инфраструктурная функция, определяющая качество экономического роста — предоставление домашним хозяйствам и деловым единицам общественных благ (инновационно-образовательных, здравоохранительных, экологических, социальных). Выделение этих благ осуществляется на недискриминационной основе и под общественным контролем. Общественно-государственное партнёрство (ОГП) становится основой развития инфраструктуры.
Для России это имеет особое значение. Как показано в ряде исследований, симбиоз коррумпированных государственных и олигархических структур породил силовое предпринимательство, которое подавляет реальный бизнес. [5] Результатом этого симбиотического псевдохозяйства становится отсутствие стимулов для развития реального предпринимательства. В таких условиях и частный бизнес, и домохозяйства вкладывают деньги, в основном, в финансовые спекуляции, а не обновление производства, которое в условиях непомерной цены кредита намного менее рентабельно и более рискованно.
Главная проблема перехода России к конкурентной экономике — доступ к современной инфраструктуре. По оценке экспертов, половина работающих не обращается к врачам, даже нуждаясь в этом, из-за нежелания стоять в очередях и платить за официально бесплатные услуги. Отсутствие доступной системы непрерывного образования сдерживает социальную мобильность, усиливает социальную дифференциацию, приводит к деградации малых городов и сельских районов, где отсутствие сетей социальной безопасности лишает ряд социальных групп перспективы участия в инновациях. Из-за этого в России, в отличие от наиболее развитых стран, люди стремятся в мегаполисы, где есть развитая инфраструктура. Такая инфраструктура даёт возможность для творческой деятельности и квалифицированного труда всем членам общества.
4. Функционирование инфраструктуры обладает рядом технологических и организационно-экономических особенностей, которые исследованы в ряде публикаций, по общей теории инфраструктуры [1; 10; 16] К ним относятся:
— публичный характер потребления многих услуг, наличие у них внешнего эффекта (экстерналий);
— высокая капиталоёмкость, длительный срок окупаемости и рискованность вложений, связанная с тем, что инфраструктура производит промежуточный, а не конечный продукт, реализуемый на отраслевых рынках.
Некоторые виды инфраструктуры представляют собой естественную монополию, т.е. по определению Федерального закона «О естественной монополии» (147 ФЗ), состояние товарного рынка, при котором:
— удовлетворение спроса более эффективно (с точки зрения издержек, производительности и объёма производства) в отсутствие конкуренции;
— продукт не может быть заменён в потреблении аналогом;
— спрос отличается низкой ценовой эластичностью, носит жизнеобеспечивающий характер.
Для естественных монополий характерна также неделимость, централизация управления производством. В ряде публикаций исследованы конкурентные позиции в российской инфраструктуре [24], пути реформирования естественных монополий [14, С. 115-133; 6, С. 137-146], в частности, в сфере электроэнергетики [8, С. 48-49; 11; 13, С. 88-101].
Государственное регулирование естественных монополий имеет целью:
— обеспечение недискриминационного доступа к продукту естественных монополий, определение потребителей, подлежащих обязательному или приоритетному обслуживанию для обеспечения национальной безопасности, установление минимального уровня их обеспечения, а также условий ограничения спроса отдельных групп потребителей в пиковые периоды;
— согласование интересов производителей и потребителей, не дающее возможности установления монопольных цен со стороны производителя и потребителя (монопсония) вплоть до прямого установления цен (тарифов) или их предельного уровня;
— обеспечение нормальной рентабельности и инвестиционной привлекательности естественных монополий при снижении издержек и повышении эффективности инвестиций;
— повышение качества и выравнивание условий обслуживания различных регионов и групп потребителей;
— соблюдение национальной и региональной безопасности.
Исходя из этих целей, реформирование естественных монополий в России предполагает:
— выделение конкурентных сфер на основе разделения естественной и искусственно созданной организационной монополии;
— выделение в составе естественной монополии самостоятельных видов деятельности (производство, транспорт, сбыт и т.д.) в виде дочерних зависимых обществ;
— ликвидация перекрёстного субсидирования различных групп потребителей при информационно открытой адресной социальной поддержке незащищённых социальных групп и приоритетных видов экономической деятельности;
— разграничение компетенции федеральных, региональных и муниципальных органов власти;
— развитие правового и нормативного обеспечения механизма анализа издержек естественных монополий, регулирования цен, контроля финансовых и инвестиционных потоков;
— развитие регламентации отношений монополий с потребителями на недискриминационной основе при устранении избыточных посредников.
При решении вопроса о методах и целях реформирования системы естественных монополий в России неизбежно возникают острые дискуссии. Так, в ряде случаев считается, что предложения некоторых экономистов о приватизации и дезинтеграции естественных монополий, в первую очередь «Газпрома», об отмене тарифного регулирования в современных условиях глобальной конкуренции неприемлемы, т.к. резко ухудшат конкурентоспособность российской экономики.[7]. В то же время, заслуживает внимания опыт торгов за франшизу, когда активы остаются в собственности государства, а контракт на управление ими заключается с частной компанией при жёстком контроле за ценами, качеством услуг и их ассортиментом [26].
5. Для постиндустриальной инфраструктуры особое значение приобретает регистрация интеллектуальной собственности и рационализация её оборота.
В ряде исследований выделяются следующие черты интеллектуальной собственности как базы развития современной инфраструктуры.
1) Интеллектуальная собственность непосредственно не связана с рыночной экономикой, поскольку издержки производства и распространения новых знаний несут все рыночные субъекты, за счёт налогообложения которых государство финансирует соответствующую инфраструктуру и производство нерыночных общественных благ.
2) Обращение объектов интеллектуальной собственности не подчиняется рыночным законам, т.к. они не отчуждаются от первоначального собственника, не уничтожаются в процессе потребления, а расходы и результаты их использования не могут однозначно и надёжно оцениваться в стоимостной форме [12].
3) Рынок интеллектуальной собственности основан на самоорганизации и взаимном доверии, на многосторонней солидарной ответственности рыночных субъектов, государственных учреждений, некоммерческих и общественных организаций, создающих саморегулируемые профессиональные и общественные организации.
4) Принудительное отчуждение, национализация и экспроприация интеллектуальной собственности невозможны, т.к. она неотделима от творческой личности.
5) Владельцы интеллектуальной собственности руководствуются не только экономическими, но и в большей степени нравственными мотивами, стремлением к самовыражению и развитию личности. Это определяет неэффективность государственного администрирования Интернета и других элементов информационной инфраструктуры.
6) Интеллектуальная собственность всё в большей мере реализуется в новых объектах глобальной инфраструктуры, выходящих за рамки национально-государственной юрисдикции (Интернет, телекоммуникации, спутниковая навигация, глобальные энергосистемы и т.д.).
Основное противоречие использования интеллектуальной собственности в условиях рыночной экономики состоит в том, что необходимо утвердить право собственности на информацию. В то же время, необходимо обеспечить и возможность её широкого распространения. Это делает особенно актуальной проблему обеспечения информационной безопасности при развитии инфраструктуры.
В России принята доктрина информационной безопасности, основанная на признании права на свободу информации в сочетании с государственным регулированием интеграции России в мировое информационное пространство и создания необходимой для этого инфраструктуры.
Российский бизнес можно считать одним из самых интеллектуальных в мире. 80% бизнесменов имеют высшее образование, среди крупных предпринимателей 40% имеют учёную степень. Однако реальный рынок интеллектуальной собственности в России, несмотря на принятие специального раздела в Гражданском кодексе, практически отсутствует из-за сложности и неупорядоченности патентных процедур, правил передачи и управления интеллектуальной собственностью, созданной на бюджетные средства, учёта этой собственности и т.д. Отсутствует чёткая регламентация трансферта технологий, созданных на средства государства. Весьма затруднена п роцедура спецификации прав на созданную интеллектуальную собственность, роялти и прочие выплаты её создателям, организациям, где она была создана, государственному бюджету и фирмам, которые провели коммерциализацию этой собственности.
Доля продукции высоких технологий в мировой торговле за последние 10 лет выросла, по оценке Всемирного Банка, с 20 до 27%, мировой рынок высоких технологий превысил 2 трлн долл. По оценке В.В.Путина (2009 г.), доля США на этом рынке 39%, Японии — 30, ФРГ — 16, России — менее 1%. В мире на 1 учёного приходится 10 менеджеров, инфраструктурных и других организаций, которые отбирают идеи, патентуют, занимаются их продвижением на рынок. В России на 10 учёных приходится лишь 1 менеджер. Таким образом, для реализации цели инновационного развития страны требуется принципиально иная система постиндустриальной инфраструктуры в России.
За последние полвека в странах ОЭСР издано около 5 тыс. монографий по экономической теории инфраструктуры. Анализ публикаций 2003-2009 гг. позволил выявить наиболее актуальные для современной России проблемы. Первой из них следует считать обоснование ведущей роли инфраструктуры в технологическом прорыве, который начался в конце ХХ века и в ближайшие 10-20 лет приведёт к коренному изменению технологического уклада на базе синтеза новых нано-, био-, информационных, энергетических, экологических и здравоохранительных технологий.
Исследования в этой области проводит Всемирный банк [33,
29, 36], научные центры Англии [45], Индии [32] и других стран. При этом подчёркивается органическая связь производственной и социальной инфраструктуры (образование, здравоохранение,
социальные услуги, ЖКХ) и роль долгосрочного планирования, учитывающего социально-демографические сдвиги. Институт мира (США) разработал модели социально-экономических конфликтов, возникающих при развитии новой инфраструктуры [37]. ОЭСР опубликовала прогноз развития телекоммуникаций, энергетики, наземной, водной и городской транспортной инфраструктуры до 2030 г. [34] Следует отметить, что в России также опубликованы фундаментальные исследования и прогнозы инновационно-технологического развития на средне- и долгосрочную перспективу [3, 20, 21].
В США разработан и действует план защиты национальной инфраструктуры [47]. При этом выделяется «критическая», стратегически важная для общественной безопасности инфраструктура [44]. К ней относятся земельные участки, определяющие продовольственный и индустриальный ландшафт [31]. Вопросы управления недвижимостью постоянно обсуждаются на региональном и правительственном уровне [48].
К сожалению, в России земельные права подавляющего большинства производителей юридически не оформлены и земля не участвует в обороте капитала на легитимной основе. По оценке Министерства сельского хозяйства, из 12 млн. собственников земельных участков лишь 0,4 млн прошли госрегис-трацию и ситуация «близка к обезземеливанию» (выступление министра Е. Скрынник в Госдуме в 2009 г.). За 15 лет площадь пашни сократилась на 10 млн га и более 30 млн га сельхозугодий не используется по назначению. Россия располагает 9%
мировых сельхозугодий (0,85 га на душу населения — в 3,3 раза больше среднемирового уровня), но производит только 1,5% ВВП агрокомплекса.
Большое внимание ученых сегодня уделяется проблемам общественно-государственного партнёрства в развитии инфраструктуры, включая развитие методологии перспективного планирования урбанизации [27]. Строительство новой инфраструктуры рассматривается как ключевое условие модернизации Ирака (к работам приглашены российские компании), Бразилии, Азиатско-Тихоокеанского региона, Анголы и других африканских государств, где также открывается широкое поле деятельности для российских компаний, имеющих успешный опыт транспортного и энергетического строительства за рубежом.
Всемирный банк исследовал роль приватизации, государственного регулирования и конкуренции в реформировании инфраструктуры [44]. Исследования Колорадского университета (США) показали, что при сотрудничестве с ТНК эффект развития инфраструктуры должен оцениваться не только по снижению трансакционных издержек, но и по социальным показателям.
Таким образом, за более чем 200 лет истории концепция «Инфраструктуры экономики» развивалась в экономической науке, законодательстве стран и практике бизнеса в направлении расширения функционального ее содержания, включения новых отраслей и секторов экономики, глобализации многообразия организационно — правовых и финансовых форм (схем, структур) к частно-государственному партнерству.
Литература
1. Авдашева С.Б. Теория организации отраслевых рынков. — М.: Магистр, 1998. — 311 с.
2. Агабабьян Э.М. Экономические основы воспроизводства нематериальных благ при социализме. М., 1983.
3. Аганбегян А.Г. Социально-технологическое развитие России. М.: Дело, 2004.
4. Большая советская энциклопедия. Т.10. — С.358-359.
5. Волков В.В. Силовое предпринимательство: экономико-социологический анализ. — СПб., 2005.
6. Городецкий А., Павленко Ю. Реформирование естественных монополий // Вопросы экономики. — 2000. — № 1.
7. Государственная политика промышленного развития России / Под ред. Е.М. Примакова, В.Л. Макарова. — М., 2003.
8. Грызлов Б. Российская энергетика: в поисках альтернативы // Эксперт. — 2008. — № 31.
9. Губко М.В. Управление организационными системами с коалиционным взаимодействием участников. — М.: ИПУ, 2003. — 139 с.
10. Иванов О.Б. Экономико-теоретические основания структурных трансформаций инфрасистем в рыночной экономике России. — М.: Интекст, 2007. — 160 с.
11. Золотухин В.Г. О реструктуризации российской электроэнергетики как естественной монополии // Энергия: Экономика. Техника. Экология. — 1999. — № 6. — С. 8-13; № 7.
12. Капелюшников Р.М. Экономическая теория прав собственности. — М., 1990.
13. Катренко В.С. Социально-экономические предпосылки и особенности реформирования электроэнергетики // Экономическая наука современной России. — 2002. — № 3. — С.88-101.
14. Кокорев В. Институциональная реформа в сфере инфраструктуры в условиях естественной монополии // Вопросы экономики. — 1998. — № 4.
15. Котлер Ф. Маркетинг. Менеджмент. Анализ, планирование, внедрение, контроль. — СПб., 1998. — С.85.
16. Кузнецова А.И. Инфраструктура. Вопросы теории, методологии и прикладные аспекты современного инфраструктурного обустройства. Геоэкономический подход. — М., 2006. — 456 с.
17. Макконнелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс. Т.1. — М., 1992.
18. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., Т.46, Ч.2.
19. Новиков Д.А. Сетевые структуры и организационные системы. — М.: ИПУ, 2003. — 101 с.
20. Нучик Б.Н., Яковец Ю.П. Россия-2050. Стратегия инновационного прорыва. 2-е изд. — М.: Экономика, 2005.
21. Прогноз инновационно-технологического развития России с учётом мировых тенденций на период до 2030 г. / Под ред. Б.Н. Кузика, Ю.В. Яковца, А.И. Лудского. — М.: МИСК, 2008.
22. Рыбаков Ф.Ф. Генезис и эволюция промышленности Санкт-Петербурга. — СПб.: СПбГУ, 2008. — С.156-157.
23. Райс М. Границы безграничных предприятий // Проблемы теории и практики управления. — 1997. — № 1. — С.92-97.
24. Селезнев А.З. Конкурентные позиции и инфраструктура рынка России. — М.: Юристъ, 1999. — 384 с.
25. Сулакшин С.С. Научные подходы к формированию экономической доктрины РФ. — М., 2008.
26. Уильямсон О. Экономические институты капитализма: фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. — СПб., 1996.
27. Butzin B. A methodology for the desegregation of long-term population forecasts for the planning of civil infrastructure provisions. Boulder, Co, 2006. — 109 p.
28. Fay M. Infrastructure in Latin America and the Caribbean: recent developments and key challenges. Wash., World Bank, 2007. — 130 p.
29. Fay M. Infrastructure in Latin America and the Caribbean: recent developments and key challenges. Wash., World Bank, 2007. — 130 p.
30. Global intellectual property rights: Knowledge, access and development. R.Orahos, R.Mayne (eds). — N.Y., 2002. — 281 p.
31. Hayes B. Infrastructure: a field guide to the industrial landscape. N.Y., 2005. — 536 p.
32. Ietti N., Sethi V. Infrastructure development in India: post-liberalization initiatives and challengers. New Delhi, 2007. — 633 p.
33. Infrastructure at the Crossroads: lessons from 20 years of World Bank Experience. Wash., World Bank, 2006. — 141 p.
34. Infrastructure to 2030. Pares, OECD, 2007
35. Infrastructure development in the Pacific Region / A.Kohsaka (ed.), L., 2007. — 318 p.
36. Matsukawa T. Review of risk mitigation instrument for infrastructure financing and recent trends and developments. Wash., World Bank, 2007. — 72 p.
37. Mashatt M., Long D., Crum J. Conflict — sensitive approach to infrastructure development. Wash., US Institute of Peace, 2008.
38. Muzzini E. Consumer participation in infrastructure regulation: evidence from the East Asia and Pacific Region. Wash., World Bank,
2005. - 51 p.
39. Networks and markets. S.Rauch, A.Cassella (eds). N.Y., 2001. — 346 p.
40. Networks and spatial economics. Dordrecht, 2001.
41. Networks in action: communication, economics and human Knowledge. O.Batten, S.Casti.
42. Regulatory Governance in infrastructure industries: Assessment and measurement of Brazilian Regulators. Wash., World Bank,
2006. — 77 p.
43. Private solution for infrastructure in Angola. Wash., World Bank, 2005. — 140 p.
44. Sow G. Policymaking for critical infrastructure: a case study on strategic interventions in public safety telecommunication. Aldershot, UK, 2005. — 198 p.
45. The management and measurement of infrastructure: performance, efficiency and innovation. Ch.Karlsson et al (eds). Cheltenham, UK, 2007. — 458 p.
46. Thord R. (eds). Berlin, 1995. — 326 p.
47. US Dept. of Homeland Security. National infrastructure protection plan. Wash., 2006. — 179 p.
48. US, Government Accountary Office. Defense infrastructure: services use of land use planning: report to congressional
committees.
49. Works, alliances and partnerships in the innovation process. S.de la Mothe, A.Link (eds). Boston, 2002. — 312 p.
от политики государственного долга к политике государственных сбережений
А.Н. Сухарев,
доцент кафедры конституционного, административного и таможенного права
Тверского государственного университета, кандидат экономических наук
В статье рассмотрены проблемы формирования государственного долга и государственных сбережений, причины утверждения в экономической науке представлений о позитивном воздействии бюджетного дефицита и государственного долга на экономическое развитие. Обоснован переход на политику государственного сбережения как политику стабилизационного типа.
Ключевые слова: государственные сбережения, государственный долг, платежеспособность страны, дефицит бюджета, профицит бюджета.
В экономической науке проблема государственных сбережений не получила всестороннего изучения. Наоборот, наличие дефицитных государственных бюджетов, приводило и приводит к постоянному росту государственного долга и соответственно к необходимости теоретического осмысления и механизма управления данным процессом.
Экономико-теоретические вопросы государственного долга рассматривали многие ученые-экономисты. К их числу, например, можно отнести А. Смита, Д. Рикардо, Дж. Ст. Милля, К. Маркса, А. Маршала, Дж. Кейнса и др (1-6). Государственный долг как предмет исследования для них был обусловлен наличием у государств больших долгов и необходимости выработки и реализации эффективной политики в данной области.
Макроэкономические и социально-экономические последствия государственного долга и бюджетного дефицита всесторонне исследованы в рамках разных научных школ экономической теории. Предметами исследования являлось влияние государственного долга на рост экономики, темпы инфляции, номинальную и реальную процентные ставки, на финансовые рынки и т.д.
Если классическая школа политической экономии рассматривала государственный долг как временное явление, который должен быть непременно погашен, то со времен Дж. Кейнса государственный долг стал рассматриваться как необходимый элемент эффективной экономической политики, направленной на поддержание достаточного уровня совокупного спроса, обусловливающего уровни производства и занятости. Государственный долг перестал восприниматься как зло, его стали рассматривать как элемент здравой экономической политики.
Необходимость поддержания бюджетного дефицита и соответственно оправдание роста государственного долга объяснялось необходимостью достижения эффективного спроса, сокращение которого приводит к сокращению объема производства и занятости (5, с. 29-47). По данному поводу Дж. Кейнс отмечал,
что «бедное общество предпочитает потреблять значительно большую часть своей продукции, так что даже весьма скромный уровень инвестиций будет достаточным для обеспечения полной занятости, в то время как богатое общество должно отыскать значительно более широкие возможности для инвестирования с тем, чтобы склонность к сбережениям его более богатых представителей была совместима с занятостью его более бедных членов. Если в потенциально богатом обществе побуждение инвестировать слабо, тогда, несмотря на его потенциальное богатство, действие принципа эффективного спроса заставит это общество сокращать объем производимой продукции, пока оно, несмотря на свое потенциальное богатство, не станет настолько бедным, что значительно сократившийся излишек дохода над потреблением придет в соответствие с его слабым побуждением к инвестированию» (5, с. 36). Поэтому с повышением общественного благосостояния совокупный спрос станет недостаточным, чтобы поддерживать производство на прежнем уровне. Дж. Кейнс видел роль государства в наращивании расходов в определенные периоды экономического развития с целью поддержания совокупного спроса и обеспечения сохранения объема производства и занятости.
Теория Дж. Кейнса укрепила в сознании экономистов и политиков идею благостности дефицита государственного бюджета. Государство в целях увеличения совокупного спроса должно увеличивать бюджетные расходы, пусть даже сталкиваясь при этом с превышением общих расходов над доходами и получая дефицит бюджета. Теория Дж. Кейнса оказалась политически выгодной национальным правительствам для оправдания наличия дефицита государственного бюджета.
К настоящему времени в экономической науке разработано значительное число теоретических моделей, посвященных бюджетному дефициту и государственному долгу. К числу основных можно отнести равенство и гипотезу Барро-Рикардо, модель Бруно-Фишера для эмиссионного и смешанного
