CC BY
183
Дудоров Тимофей Дмитриевич
кандидат юридических наук,
доцент кафедры уголовно-процессуального права
Центрального филиала Российского государственного университета правосудия (e-mail: timdudorov@yandex.ru)
Развитие института уголовного преследования в российском законодательстве с 1864 по 1917 год
В статье автор анализирует ретроспективу зарождения и развития института уголовного преследования, используя периодизацию принятия знаковых уголовно-процессуальных актов на определенном историческом отрезке развития государства, а также делает некоторые обобщающие выводы о реформировании судопроизводства в связи с коренными преобразованиями в системе уголовной юстиции.
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное судопроизводство, уголовная юстиция, уголовное преследование, процессуальная деятельность, частно-исковой процесс.
T.D. Dudorov, Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Criminal Procedural Law of the Central branch of the Russian State University of Justice; e-mail: timdudorov@yandex.ru
Development of the institute of criminal pursuit in the Russian legislation from 1864 through 1917
In the article the author analyzes the retrospective of origin and development of the institute of criminal pursuit, using periodization of the adoption of sign criminal procedure reports in the specific historical section of the development of state, and also makes some generalizing conclusions about the reformation legal procedures in connection with radical changes in the system of criminal justice.
Key words: criminal procedure, criminal trial, criminal justice, criminal pursuit, processual activity, particular-claim process.
Существенные коррективы в развитие института уголовного преследования были внесены принятием Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее -Устав) [1, с. 340-364]. В отличие от многих других нормативных актов Устав разрабатывался и утверждался в период относительной стабильности государственной власти, когда все ее внимание могло быть направлено не на борьбу с внутренними и внешними врагами, а на качественное изменение системы права, в том числе и уголовно-процессуального, целью которого являлось устранение судебной волокиты и предоставление равной защиты всем гражданам, независимо от сословной и иной принадлежности. Нормы, содержащиеся в Уставе, можно без преувеличения назвать революционными, поскольку они закрепили переход к состязательной форме судопроизводства и предопределили основные тенденции развития уголовно-процессуального законодательства на несколько десятилетий вперед (вплоть до 1917 г.), оказав существенное влияние и на современный уголовный процесс.
Устав закрепил несколько базовых для состязательного уголовного процесса принципов: презумпцию невиновности («Никто не может быть наказан за преступления или проступки, подлежащие ведомству судебных мест, не быв присужден к наказанию приговором надлежащего суда, вошедшим в законную силу» - ст. 1); осуществление правосудия только судом («Власть судебная, т.е. рассмотрение уголовных дел и постановление приговоров, принадлежит судам без всякого участия властей административных» - ст. 5); разделение уголовно-процессуальных функций. Функция обвинения, заключающаяся в обнаружении преступлений и преследовании виновных, отделялась от функции осуществления правосудия и возлагалась на прокуроров (ст. 4). Устав существенно расширял права обвиняемого, основным из которых признавал право на защиту (ст. 61). Значительные изменения претерпело и доказательственное право. Устав обозначил принципиально новый подход к оценке доказательств, исключающий формальный подход: «Правила о силе судебных доказательств должны служить только руковод-
30
ством при определении вины или невиновности подсудимых по внутреннему убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при производстве следствия и суда» (ст. 8).
Необходимо отметить, что Устав впервые на законодательном уровне закрепил две основные формы уголовного преследования: частное и публичное. Так, в соответствии со ст. 2 «преследование виновных в преступлениях и проступках начинается и производится учрежденными для сего властями, кроме тех, означенных в законе случаев, в которых оно может быть начато не иначе, как по жалобе частных лиц...». Обвинение уже не определялось сугубо частными интересами, оно стало прерогативой государства. Частное обвинение являлось исключением из общего правила публичности уголовно-процессуальной деятельности. Соответствующие составы преступлений были отнесены к подсудности мирового судьи (ч. 2 ст. 19 Устава). Жалоба потерпевшего устанавливала пределы судебного разбирательства, при производстве которого суд ограничивался исследованием лишь тех доказательств, которые были представлены сторонами (ст. 104 Устава). Дело могло быть прекращено «по частному соглашению» (ст. 159 Уложения о наказаниях; ч. 2 ст. 19 Устава).
С точки зрения лексических конструкций, использованных законодателем, особый интерес представляет, на наш взгляд, разграничение двух терминов - «уголовное преследование» и «судебное преследование». Дефиниция «уголовное преследование» используется составителями Устава для регламентации порядка прекращения или приостановления производства по делу. Так, например, ст. 529 устанавливала, что «судебная палата приступает к рассмотрению обвинительных актов или представлений о прекращении или приостановлении уголовного преследования не иначе как по письменным предложениям состоящего при ней прокурора». А ст. 772 предусматривала, что «освобожденный от суда без указания его вины может просить, чтобы суд определил его виновность и то наказание, которому он подлежал бы, если бы в деле не оказалось законной причины к прекращению уголовного преследования».
Совершенно иначе используется термин «судебное преследование». Анализ положений Устава (ст. 1, 2, 16, 252, 249, 510-528, 543-834) позволяет сделать вывод, что указанная дефиниция обозначает деятельность должностных лиц стороны обвинения (прокуроров и их товарищей, судебных следователей) и судебных органов, направленную на раскрытие престу-
плений и признание лиц, их совершивших, виновными в судебном порядке.
Прямым следствием принятия Устава уголовного судопроизводства стал невиданный подъем юридической мысли. К рассматриваемому периоду относится значительное количество трудов видных ученых-процессуалистов как по теории уголовного процесса в целом, так и по проблемам реализации института уголовного преследования в частности [2]. Так, например, А. Квачевский, автор одного из первых научных комментариев Устава, обособляет две формы уголовного преследования: частную и публичную, рассматривая первую как уголовный иск, а вторую - как процессуальную деятельность органов прокуратуры, включающую в себя возбуждение уголовного дела, наблюдение за производством следствия, поддержание обвинения в суде [3, с. 47]. Автор не только классифицировал уголовное преследование, но и охарактеризовал каждую из предлагаемых форм, выделяя как положительные, так и отрицательные моменты. В качестве преимуществ публичного обвинения А. Квачевский называет то, что «закон получает надежную охрану, силу и непоколебимость, интерес общественный и частный всегда находят опору в таком взыскателе нарушений их, который стоит выше личных расчетов, боязни, вражды, владеет достаточными средствами преследовать преступления и притом испытан в этой деятельности, приготовлен к ней самою службой» [3, с. 87]. Положительная сторона частного обвинения заключалась в том, что «обвинитель может действовать самостоятельно, добывая сведения о преступлении и виновнике его из первых, а не из вторых и третьих рук: он сам мог быть очевидцем противозаконного действия, находясь в близи от совершения его. сделавшись участником в деле, он может тем легче вести борьбу с обвиняемым, чем живее и сильнее занимает его преступление, чем более поражены его ум и чувство связи с жертвой злодеяния» [3, с. 86]. Отрицательная сторона публичного уголовного преследования, по мнению А. Квачевского, в том, что «должностное лицо делается безграничным обладателем уголовного иска: от него зависит начать иск или нет, он может оставить без преследования беззакония по своему произволу, которым тем легче увлечься, чем выше его власть» [3, с. 86]. Отрицательная сторона частного обвинения усматривалась автором в необходимости стороны обвинения затратить большое количество времени и сил [3, с. 86].
Н.М. Муравьев определял виды уголовного преследования следующим образом: частное -«когда преследование производится частным
31
лицом, реально пострадавшим от преступления и преследующим ею единственно в личном своем интересе, для возмещения своей обиды или восстановления нарушенного права»; публичное - «когда отвлеченным, идеальным субъектом преследования выступает общество или государство, действующее во имя общего блага и общих, страдающих от преступления интересов, носителем которых оно является по самой природе своей» [4, с. 2].
Большинство процессуалистов признавали определенную степень свободы усмотрения участников уголовного судопроизводства, влияющую на характер процессуальной деятельности и движение уголовного дела. В научной литературе рассматриваемого периода мы находим различную терминологию, используемую для определения сущности частного начала в уголовном процессе. Так, В.К. Случев-ский писал: «... рядом с публичным интересом уголовным процессом затрагиваются также интересы личные, участвующих в деле лиц, и для ограждения этих интересов пришлось установить ограничивающее принцип публичности процесса. начало произвольности действий частных лиц в процессе, в силу которого судьи. осуществляют процессуальную деятельность лишь настолько, насколько сторона признает необходимым возбуждать эту деятельность в видах охранения своих прав» [5, с. 17]. И.Я. Фой-ницкий, признавая исковой характер уголовного процесса только по делам частного обвинения, считал, что частное начало является исключением из принципа публичности: «.в виде общего правила разбирательство уголовных дел изымается ныне из частного производства и определяется публичным началом. Последнее означает, что обвинение, перестав быть делом частным, перешло в руки государства и уголовные дела производятся в интересах общегосударственных» [6, с. 60]. Д.Г. Тальберг указывал на наличие трех основных форм уголовного судопроизводства, определяя их как «формы уголовного иска: публичное обвинение, частное и публично-частное», при этом уголовный иск определялся как «полномочие государства, а в известных случаях и частных лиц требовать судебным порядком преследования и наказания виновных в преступном деянии.» [2, с. 43]. Отмечая, что Устав ставит в зависимость от волеизъявления потерпевшего возбуждение уголовных дел частно-публичного обвинения, И.В. Михайловский объяснял это «началом пощады потерпевшему», которая должна оградить его от нежелательной огласки преступления [7, с. 87]. Несмотря на указанные проявления
диспозитивного начала в уголовном процессе, подавляющее большинство правоведов было единодушно во мнении, что он не может находиться в исключительной зависимости от усмотрения сторон, поскольку основная его цель - охрана государственных и общественных интересов, которая достигается путем установления материальной истины. В процессе, основанном исключительно на частном начале, достижение указанной цели признавалось невозможным.
Многие из ученых-процессуалистов в рассматриваемый период развития науки уголовного процесса так или иначе соотносили обвинение с иском, проводя параллели между гражданским и уголовным процессами. Так, в частности, по мнению И.Я. Фойницкого, понятие иска в гражданском процессе соответствует понятию обвинения в процессе уголовном, поскольку под ним понимается требование судебного признания принадлежащего государству права наказания. Вместе с тем, ученый выделяет и характерные черты обвинения, отличающие его по форме от гражданского иска: «Обвинение направляется на определенное лицо, относительно которого суду предъявляется требование установить его виновность и определить заслуженное наказание. Оно не переходит на иных лиц и прекращается со смертью виновника» [6, с. 6].
Указанная позиция разделялась и В.К. Случев-ским, который, не давая определения дефиниции «уголовное преследование», рассматривал ее в рамках уголовного иска, проходящего две стадии:возбуждение уголовного преследования и обличение виновного перед судом, отмечая, что на первом этапе «может и не обнаружиться еще личность виновного, но в таком случае личность эта должна обнаружиться при дальнейшем движении уголовного иска, иначе таковой не может разрешиться постановкою приговора» [5, с. 33].
С.И. Викторский определял условия, необходимые для осуществления уголовного преследования: «наличность состава преступления, наличность преступника (иначе - приостановка или даже прекращение уголовного преследования) и наличность права наказания, т.е. отсутствие таких обстоятельств, как помилование, давность и т.п. Если нет одного из этих условий, то нет места для уголовного преследования» [8, с. 159].
Н.М. Муравьев предлагал расширительное толкование термина «уголовное преследование», отождествляя его с производством по уголовному делу. При этом ученый полагал, что обвинение - часть уголовного преследования, «один из процессуальных его моментов, огра-
32
ниченный собственно судебным разбирательством» [4, с. 2].
Особенно интересной, с точки зрения анализа положений Устава, представляется позиция М.В. Духовского, который, исследуя содержание и формы уголовного преследования, делает несколько выводов, обобщающих приведенную нами научную дискуссию. Во-первых, деятельность уголовного суда инициируется возбуждением уголовного преследования лицом, имеющим на это право, и при соблюдении установленных условий. Во-вторых, при дальнейшем движении уголовного дела обвинение должно поддерживаться также компетентным органом, уполномоченным на «обличение» виновного перед судом. В-третьих, частная форма уголовного преследования предполагает предоставление потерпевшему широкого круга прав, связанных с предъявлением уголовного иска. При публичной форме уголовного преследования частные лица и потерпевший лишены права обличения виновного в общих судах, за исключением тех случаев, когда потерпевший является на суд в качестве гражданского истца. В-четвертых, компетентное должностное лицо
должно оценить наличие оснований к возбуждению уголовного преследования, в качестве которого рассматриваются «улики и доказательства, служащие к установлению преступного деяния» [9, с. 134-135].
Все вышеизложенное дает основание говорить о возникновении состязательной формы уголовного судопроизводства, которая декларировалась Уставом 1864 г. и действовала вплоть до 1917 г. Рассматриваемая форма существенно отличается как от древнего, так и от розыскного уголовного процесса. От древнего процесса она отличается тем, что не носит частно-искового характера. Состязательный процесс, по Уставу 1864 г., проникнут публичным характером, уголовное преследование, как правило, ведется органами государственной власти, хотя и при участии и содействии частных лиц. От розыскного процесса рассматриваемая форма отличается коренным образом как гласностью, устностью и состязательностью, так и правилами доказывания, при которых признание обвиняемым своей вины утратило основополагающее значение.
1. Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О.И. Чистякова. М., 1984. Т. 8.
2. Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство. Киев, 1891. Т. 2.
3. Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года: теоретическое и практическое руководство. СПб., 1866. Т. 1.
4. Муравьев Н. Задачи прокурорского надзора // Журнал гражданского и уголовного права. 1884. № 7.
5. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство - судопроизводство. СПб., 1910.
6. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910. Т. 1.
7. Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Томск, 1905.
8. Викторский С. И. Русский уголовный процесс. М., 1911.
9. Духовской М.В. Русский уголовный процесс. М., 1905.
1. Russian legislation of the X-XX centuries / ed. by. O.I. Chistyakov. Moscow, 1984. Vol. 8.
2. Talberg D.G. Russian criminal trial. Kiev, 1891. Vol. 2.
3. Kvachevsky A. On the criminal pursuit, an inquiry and a preliminary study of crimes according to the judicial regulations of 1864: theoretical and practical manual. St. Petersburg, 1866. Vol. 1.
4. Muravyev N. Tasks of prosecutor supervision // Periodical of civil and criminal law. 1884. № 7.
5. Sluchevsky V.K. Textbook of Russian criminal process. Judicial system - legal procedure. St. Petersburg, 1910.
6. Foynitsky I.Ya. Course of the criminal trial. St. Petersburg, 1910. Vol. 1.
7. Mikhaylovsky I.V. Basic principles of the organization of the criminal law court. Tomsk, 1905.
8. Viktorsky S.I. Russian criminal procedure. Moscow, 1911.
9. Dukhovskoy M.V. Russian criminal procedure. Moscow, 1905.
33
