CC BY
5
Научная статья
УДК 811.112
DO110.52070/2542-2197_2022_11_866_69
Развитие абстрактной лексики в средневековой проповеди (на примере слова «tugent» в наследии Мейстера Экхарта)
Т. А. Лазарева1, Е. Н. Цветаева2
1,2Московский государственный лингвистический университет, Москва, Россия
1tatiandreevna13@yandex.ru, 2elenatsvetaeva@yandex.ru
Аннотация. Исследование выполнено в русле исторической семантики и посвящено рассмотрению развития
абстрактного значения у лексем в средневерхненемецкий период (на примере ключевого для проповеди этого времени понятия «ШдепЪ» выраженного соответствующей лексемой и ее производными). В статье демонстрируется взаимодействие внешних и внутренних лингвистических факторов, а также роль отдельной личности (Мейстер Экхарт) в процессе становления значения лексемы и формирования класса абстрактной лексики, типичной для немецкого Средневековья.
Ключевые слова: абстрактная лексика, историческая семантика, мистическое богословие, значение, абстрактная семантика, словообразование
Для цитирования: Лазарева Т. А., Цветаева Е. Н. Развитие абстрактной лексики в средневековой проповеди (на примере слова <<^депЪ> в наследии Мейстера Экхарта) // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2022. Вып. 11 (866). С. 69-75. DOI: 10.52070/2542-2197_2022_11_866_69
Original article
Development of Abstract Vocabulary in Medieval sermon (on the case of the word "tugent" in the Legacy of Meister Eckhart)
Tatiana A. Lazareva1, Elena N. Tsvetaeva2
1,2Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia
1tatiandreevna13@yandex.ru, 2elenatsvetaeva@yandex.ru
Abstract. This study is conducted in the paradigm of historical semantics and is devoted to studying the
development of abstract meaning in lexical items in the Middle High German period (using the concept "tugent", a key concept in the sermon of that time, expressed by the corresponding lexical item and its derivatives as an example). The article demonstrates the interaction of external and internal linguistic factors, as well as the role of an individual (Meister Eckhart) in the process of lexical item meaning evolution and formation of abstract vocabulary typical of the German Middle Ages.
Keywords: abstract vocabulary, historical semantics, mystical theology, meaning, abstract semantics, word
formation
For citation: Lazareva, T. A., Tsvetaeva, E. N. (2022). Development of Abstract Vocabulary in Medieval Sermon (on
the case of the word «tugent» in the Legacy of Meister Eckhart). Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 11(866), 69-75. 10.52070/2542-2197_2022_11_866_69
введение
Любое исследование в сфере исторической семантики сталкивается с проблемой поиска и отбора репрезентативного эмпирического (текстового) материала, позволяющего судить о семантических процессах отдаленных эпох и выдвигать убедительные гипотезы относительно роли выявленных тенденций при формировании лексико-семанти-ческой системы языка. В случае с богословскими текстами исследование осложняется и тем, что оно ограничено теологическим дискурсом, хотя произведения и рассчитаны на широкую аудиторию. Изучение средневековых текстов предполагает учет, в частности, латинской богословской традиции, мистической духовной литературы и особых условий появления наиболее значимых текстов в соответствующий период.
Цель настоящего исследования выявить и систематизировать лингвистические средства, которыми пользуются авторы немецкоязычных проповедей и трактатов в условиях формирования языка мистики и схоластики на фоне уже существующих заимствованных (латинских) лексических единиц с абстрактной семантикой. Материалом для исследования послужили тексты проповедей и трактатов Мейстера Экхарта, являющегося одной из ключевых фигур в немецкой духовной культуре Средневековья. Источником служит издание трудов Мейстера Экхарта из серии «Deutsche Mystiker des vierzehnten Jahrhunderts» [Meister Eckhart, 1906].
Мейстер Экхарт известен как автор не только научных богословских трудов, но и как практикующий проповедник, который стремился донести до христианских общин основные положения духовной практики, осуществляемой в рамках монастырских духовных школ. Вслед за ним создают свои труды такие мистики, как Генрих Сузо и Якоб Бёме, однако именно словотворческая деятельность Экхарта повлияла на язык не только немецкой теологии, но и на язык философии, в том числе и современной, в частности, немецкого экзистенциализма Мартина Хайдеггера.
Благодаря систематическому использованию новых дериватов, образованных на основе ряда словообразовательных моделей, Экхарт создает очень емкие обозначения для ментальных процессов и понятий невидимого мира; некоторые образованные им лексемы в дальнейшем расширили свое значение и вошли в научный и бытовой обиход, например Begriff, begreifen, Einbruch, Ausbruch, Durchbruch, Einfluss, Einbildung и др.
Объем лексики, созданной Экхартом, не представляется возможным охватить в одном исследовании; в данной статье внимание обращено на
лексему tugent как обозначение добродетельных качеств Средневековья. В дополнение также будут приведены примеры употребления производных лексических единиц, поскольку автор чередует употребление tugent в духовном смысле с сочетанием однокоренного прилагательного tugentlich с существительными, обозначающими дела или упражнения: tugentliche werke / üebunge [там же, с. 450] или в сочетании tougenlfche stilheit (der einekeit) - добродетельная тишина (единение) [там же, с. 520, 524, 526].
исторический фон создания средневековых проповедей
На фоне разыгравшейся чумы в городах средневековой Европы повсеместно царят апокалиптические настроения и страх смерти. В связи с высоким уровнем смертности люди обращаются в храм за совершением большого количества таинств, ищут утешения и общения с Богом. Одним из последствий для института Церкви стало в этой связи резкое увеличение состава клира [MoeLLer, 2011]. В XIII-XIV веках католическую церковь в Германии характеризует своеобразный выбор духовенства: в сферу деятельности более образованных представителей входили внутренние дела Церкви и решение официальных вопросов, а также контакты с государственной властью, а для совершения таинств и общения с прихожанами выбирали священников менее грамотных [там же]. Будучи не в состоянии донести суть католического богословия до простого населения, они создали благоприятную почву для развития жанра проповеди в монастырях, которые, со своей стороны, к этому времени уже стали главными хранителями духовного и культурного наследия, а также позволили прихожанам знакомиться с мистической стороной христианской доктрины.
Немецкое монашество видело цель проповеди в распространении благочестия и объяснении того, как осуществляется общение души с Богом. Это нашло широкий отклик особенно у прихожанок, и с этого времени начала развиваться мистическая литература в женских обителях. Похожая ситуация распространяется по всей Европе. Мистические работы представлены, в частности, произведениями Мехтильды Магдебургской, Маргариты Поре-танской, Ядвиги Антверпенской, Хильдегарды Бин-генской и др. [Реутин, 2018]. Люди погружаются в монастырскую среду, и актуальным становится перевод богословских произведений на национальные языки и адаптация монашеской литературы для мирян, что, безусловно, влекло за собой ряд сложностей.
лексическая специфика ранней мистики
Мистическая духовная традиция примечательна попыткой выразить опыт и переживания души, которые не имеют прямых соответствий в материальном мире. Трансцендентность и невозможность объяснить привычными средствами языка явления мира горнего подтолкнули мистиков к созданию своего поэтического языка в том смысле, как это понимает В. Н. Топоров, а именно, как языка, важное свойство которого состоит в «строгой детерминации формальной структуры плана выражения и «поэтического» со стороны специфических структур плана содержания» [Топоров, 1989, с. 220].
В качестве исходного пункта мистического богословия средневековая Церковь рассматривает прежде всего ветхозаветный текст Песни Песней, который дает все предпосылки для аллегорической экзегезы [Волжин, 2016], что в дальнейшем проявляется, например, в представлении взаимоотношений жениха и невесты как отношений души с Богом [Протоиерей Геннадий Фаст, 2000].
И для Экхарта Песнь Песней выделяется на фоне других книг Священного Писания. В частности, в своей проповеди «О гневе души» он отсылает читателя к отрывкам, которые приводит в собственном изложении: «Вот я обошла вокруг света и все же не дошла до его конца. Тогда устремилась я к самому средоточию его, ибо пленило оно меня видом своим!»; «Через все горные вершины перешла я, одолела и собственное немощное Я...» [Мейстер Экхарт, 2018, с. 117] (приведенные цитаты не отражены в синодальном переводе Ветхого Завета на русский язык. Подобная цитация характерна для средневековых авторов, которые, по всей видимости, прибегали к известным отрывкам Библии по памяти, что было также свойственно отцам восточной (православной) церкви, например Григорию Паламе [Григорий Палама, 2000]).
Однако мистическая литература имеет в своей основе не только толкование Священного Писания, но и собственное содержание и свой предмет обсуждения и восходит по способу выражения мысли к (псевдо-)Дионисию Ареопагиту, христианскому святому I века, в наследии которого присутствуют трактаты, посвященные описанию небесной и церковной иерархии, божественных имен и таинственному богословию. Можно утверждать, что именно он послужил для мистиков образцом при описании трансцендентных понятий и стал одним из главных богословских авторитетов для Экхарта, который многократно на него ссылается [Мейстер Экхарт, 2018].
В своих работах Дионисий Ареопагит апеллирует к таким словам, как мрак (точнее мрак неведения, однако отмечает, что под мраком следует понимать твердь, небо, а под неведением - способ богопознания [Дионисий Ареопагит, 2002, с. 745]), осияние, схождение светосвечения, светодаяние и др. [там же, с. 37]. Отдельно следует отметить, что в труде «О небесной иерархии» Дионисий Ареопагит приводит логику описания небесного мира: «Богословы, приступая к изображению в чувственном виде существ совершенно бестелесных, должны были отпечатлеть и представить их в образах, им свойственных и, сколько возможно, с ними сродных, заимствуя таковые образы от существ благороднейших - как бы невещественных и высших; а не представлять небесных, Богоподобных и простых существ в земных и низких многоразличных изображениях» [там же, с. 49].
Так, на основе трактатов Дионисия Ареопаги-та можно выделить следующие характерные особенности языка мистики: использование аналогии и различных тропов (таких как метафора, метонимия) для описания горнего мира; сознательный уход от существующих в мире реальных образов; частое использование отглагольных существительных для обозначения божественных свойств истечения, исхождения, существования1.
Эти и другие лексические и стилистические особенности изложения прослеживаются во всей мистической литературе, поскольку любой христианский автор, желая находиться в русле традиции Священного Предания2, был призван выдерживать заданные параметры. Именно с этой целью немецкоязычная проповедь прибегает к такому большому количеству производных. Часто производные существительные создаются путем добавления суффиксов -heit, -keit, -unge, -schaft к глагольной основе. Например, ключевое abgeschiedenheit или bewegunge.
язык мистики мейстера экхарта
Говоря о немецкой проповеди XIII века, следует указать, что до появления произведений Экхарта средневерхненемецкий использовался преимущественно как вспомогательный по отношению к
1 Особое место занимает слово сущий, на которое также обращает внимание преп. Максим Исповедник в своих комментариях к произведению «О небесной иерархии»: именно Сущий - библейское имя Бога, которое дается Моисею и встречается в книге Исход (3:14), и в переводах на различные языки сохраняется именно причастная форма.
2 Священное Предание включает в себя корпус текстов, составляющих Священное Писание (Библию), и творения Отцов Церкви. Из них Иоганн Экхарт чаще всего использует произведения блаженного Августина и Дионисия Ареопагита.
латиноязычному материалу [Бондарко, 2014]. Латынь - один из языков Священного Писания, и это оправдывало использование именно латинского языка в западной богословской среде. Однако латынь не была «народным» языком средневековой Германии, следовательно, проповеди, написанные на латыни, в принципе не могли найти отклик в среде церковных общин.
Неоценимая заслуга Мейстера Экхарта при написании проповедей состоит именно в том, что он смог использовать уже имеющийся в традиции языковой материал для создания новой богословской концепции об отрешенности как вершине духовного развития человека и высшей добродетели. Помимо представленных выше характеристик языковых средств мистики можно назвать также следующие: «ипостазирование» абстрактных лексем, т. е. наделение их собственной сущностью, метафоризацию конкретной лексики - необходимый инструмент мистической духовной литературы, использование предикатов в качестве атрибутов (например, излияние, истечение, исхождение и др.) [Реутин, 2018].
Перечисленные явления и процессы уже имеют место в рамках мистической традиции Дионисия Ареопагита, однако все приведенные примеры (а также не приведенные здесь, но имеющиеся в других его трактатах) относятся к описанию божественной природы или духовной реальности вне взаимодействия с человеком.
Принципиальное отличие средневековой мистики от так называемой древней состоит в том, что Экхарт уже имеет представление о личности, индивидуальности [там же], а это значит, что и свойства души приобретают для него личностный характер. Переосмысление взаимоотношений человека с Богом заключается в осмыслении их активного общения на межличностном уровне, а также в способности человека со своей стороны обладать некими атрибутами (пусть и не в полной мере) духовной реальности. К ним относится, в частности, Шдвп1 Условно значение этого понятия можно объяснить с помощью рус. добродетель, но это не будет в рассматриваемом дискурсе единственно возможным вариантом в силу особенностей этимологии и семантического развития лексемы, которые при интерпретации языкового материала всегда заставляют отдельно учитывать аспект наличия / отсутствия исторического семантического тождества лексемы.
лексема тивеит
в произведениях мейстера экхарта
Этимологически ШдвМ восходит к причастию I от претерито-презентного глагола Шдеп, который
можно перевести как годиться, подходить. На момент создания текстов Экхарта его употребление бывает омонимичным: форма соответствует как причастию, так и существительному, хотя в его трудах оно используется преимущественно в качестве существительного.
Несколько раз в текстах Экхарта встречается особая форма tougeni для обозначения библейской добродетели, точнее в обозначении Библии как книги добродетели, например, в проповеди 112 [Meister Eckhart, 1906, c. 303]:
Diz ziL verwunderte den höhen adelar Johannes in dem buoche der tougeni. - букв. 'Эта цель привела в изумление орла Иоанна в Книге Добродетели'1.
В некоторых случаях можно встретить также постепенно выходящий из употребления в средне-верхненемецкий период глагол tüegen со значением «осиливать, пытаться, стремиться, силиться», как, например проповедь 5 [там же, с. 32]:
...alle crèatiure suochent sîne minneclicheit ze minnende, sie tüegen ez wizzende oder unwizzende, es sî in Liep oder Leit. - ...Всё творение ищет его милости к любящим, они стремятся к этому осознанно или неосознанно, в любви или страдании.
Также в нескольких случаях tugent встречается в форме причастия, в частности, в отрывке in der kraft der tugende minne (проповедь 107) [там же, с. 353].
Любопытен момент противопоставления различных сем tugent в проповеди 14:
du... solt haben an dir edelkeit alles gesteines, daz ist, daz alle tugent in dir beslozzen sint unde wesentlich von dir vliezent. Du solt alle tugent durchgân und übergän unde solt alleine die tugent nemen in dem grunde, dâ si ein ist mit göttlicher natùre [Meister Eckhart, 1906, c. 71].
В первом случае tugent выступает в значении силы, положительного качества, годности (сема, более актуальная для двн. памятников), а далее происходит объединение со значением божественной природы добродетели.
При этом в ряде контекстов tugent в значении физической характеристики рассматривается как антипод божественной добродетели, хотя добродетели, присущие человеку естественным
1 Образ орла использовался в средневековой геральдике и иконографии для обозначения апостола Иоанна. Менее буквальный перевод звучал бы: «эта цель привела в изумление апостола Иоанна в Книге Добродетели» (т. е. в Библии).
образом, обладают своей силой и благородством: «so edele und so kreftic sint» [Meister Eckhart, 1906, с. 433]. Упражнение в tugent ради стяжания tugent самой по себе приравнивается к греху и является «очернением» добродетели в высоком (божественном) смысле.
В новом понимании tugent уже не в значении силы, а добродетели / совершенства души образует бинарное сочетание с ltden (страдания). В наследии Мейстера Экхарта можно найти несколько примеров союза добродетели и страданий, один из них в трактате «Daz buoch der götlichen trrestunge» [там же]: «Noch sol man wizzen, daz tugende haben unt ltden wellen gerne unt gedulteclichen hat ein witi», где речь идет о том, что человек, желающий стяжать добродетель и пережить страдания, разумен (...и по сравнению с другими людьми красивее и умнее). Однако само по себе страдание добродетелью не является. Оно приходит к человеку, чтобы он обрел добродетель в глазах Бога [там же], что объясняет также сочетание tugent и gedult / demütikeit (добродетель и терпение / смирение) в ряде работ [там же]. Употребление подобных бинарных сочетаний, обладающих определенной степенью устойчивости, типично и для более поздних религиозных текстов:
Es mangelt an der nachfolg/ Christi Liecht leuchtet fürher in Lieb / Tugenden vndLeiden/ aber wer folget nach?1
Pauli in vielen Tugenden und Leiden v. 10. 11. und aller Gläubigen v. 12. 2
Иногда tugent рассматривается в обобщенном смысле как своего рода совокупность душевных качеств, совершенство. Подобного совершенства можно достичь, если забыть самого себя (отрешиться), и у этого отрешения есть четыре ступени (проповедь 86) [Meister Eckhart, 1906]: отрешение от всего преходящего, изменение поведения человека, обращение к себе, соединение с Богом. В Боге обретаются все добродетели в одной: «.daz ist in gote, unde da vindet man alle tugende in einer tugent» [там же].
Для авторов эпохи Средневековья было характерно находить связь чисел и событий, имен, персонажей, цветов и образов. Мейстер Экхарт также поддерживает эту традицию в отношении
1 Dannhauer, Johann Conrad: Catechismus Milch. Bd. 5. Straßburg, 1654 // Historische Korpora (1465-1969) URL: https://www.dwds. de/r/?corpus=dtaxl&q=Tugend%20und%20Leiden
2 Lange, Joachim: Des Apostolischen Lichts und Rechts. Bd. 2. Halle, 1729 // Historische Korpora (1465-1969) URL: https://www.dwds. de/r/?corpus=dtaxl&q=Tugend%20und%20Leiden
духовных реалий. Например, в проповеди 68 он говорит о сети 7 добродетелей ипостаси Отца, 7 совершенств Сына, 7 даров Святого Духа и 7 святынь христианства. В тексте 76 проповеди он раскрывает 7 добродетелей как 4 добродетели души (wfsheit, maze, sterke unde gerehtikeit) и 3 божественных добродетели (geloube, hoffenunge unde minne), аналогичную классификацию он приводит в трактате «Von der sele werdikeit und eigenschaft» [Meister Eckhart, 1906].
Также в 105-й проповеди [там же] упоминаются 12 добродетелей Богородицы: diemütikeit, gedult, vorhte, miltikeit, hezmeherzikeit, miltidunge, mezikeit, sterke, wisheit, gloube, hoffenunge unde minne. В приведенном перечне можно отметить, что особое место отводится sterke, которая дает представление о силе в отличие от tugent, для которой эта сема была ключевой в древневерхненемецком, однако, как показывает наследие Экхарта, в средневерхнене-мецком ушла на второй план.
Как известно, в христианстве высшей добродетелью является любовь (1 Кор. 13:13). С точки зрения Экхарта, для достижения этой высшей добродетели необходимо прийти к отрешенности, чтобы впоследствии соединиться с вечным ничто nihtes nicht (проповедь 30) [Meister Eckhart, 1906]: последним Экхарт обозначает трансцендентного Бога во избежание использования мирских категорий для описания его мистической природы.
Живя в поле добродетелей, человек пожинает плоды (fruht) и получает благодать, благоволение, состояние его передается словом lustlich (зд. блаженный), особенно если он умирает в добродетели и «бросается в самое ничто» (обретает единение с трансцендентным Богом). Но и безотносительно смерти Мейстер Экхарт утверждает: «fruht der tugende richert den geist» [там же], т. е. «плоды добродетели (добродетельной жизни) обогащают дух», делая акцент на становлении личности в течение всей жизни.
Мейстер Экхарт поясняет, каким образом Бог являет себя человеку в добродетели. В 107-й проповеди он утверждает, что поскольку Бог - Троица, он является трижды. В первый раз он дает благодать «alle tugende zu erfüllen», далее открывает способность познавать людей и на третий раз -дает духовную свободу.
заключение
Подводя итог, отметим превалирующее число упоминаний лексемы tugent в сугубо богословском ключе со значением «добродетель». В таблице представлено количество упоминаний лексемы
Таблица
УПОТРЕБЛЕНИЕ ЛЕКСЕМЫ TUGENT
tugent tugengtlich / tugenhaft tüegen / tuogi
добродетель сила совершенство
Всего 168 17 38 31 8
tugent и ее производных в соответствующих значениях в исследуемом источнике, где страницы 1-372 отводятся на проповеди, 373-596 - на трактаты и 597-688 - на изречения. Всего в сборнике встречается 262 упоминания слова tugent и его производных (tugentlich, tugenhaft, tougi).
Хотя Мейстер Экхарт не является первым автором, упоминающим этот термин в немецкоязычной мистике (в частности, его можно встретить у Мехтхильды Магдебургской1), но в своих трудах он чрезвычайно подробно раскрывает его значение для немецкого католицизма и широко применяет в
1 Mechthild von Magdeburg. Das fließende Licht der Gottheit. Buch I-XXII. URL https://www.hs-augsburg.de/~harsch/germanica/Chronolo-gie/13Jh/Mechthild/mec_1000.html#22
разработке терминологического аппарата немецкого богословия наподобие существующего в латинской традиции, сформированной несколькими веками раньше Блаженным Августином, на которого опирается Мейстер Экхарт.
Формирование класса абстрактной лексики в рамках традиций средневековой немецкой проповеди представляет собой яркий пример взаимодействия внутрилингвистических (словообразовательная система немецкого языка определенного исторического периода) и экстралингвистических (латинская, в том числе богословская, традиция) факторов, а также роли отдельной личности в процессе становления языковых явлений.
список источников
1. Meister Eckhart // Deutsche Mystiker des vierzehnten Jahrhunderts. Herausgegeben von F. Pfeiffer. II. Unveränderte Auflage. Anastatischer Neudruck der Ausgabe von 1857. Göttingen: Vandenhoeck&Ruprecht, 1906.
2. Moeller B. Geschichte des Christentums in Grundzügen. 10. Auflage. Vandenhoeck & Ruprecht GmbH&Co. KG, Göttingen, 2011.
3. Реутин М.Ю. Формирование языка немецкой мистики (шесть сюжетов). Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Философия. Социология. Право, 43 (2), 2018. С. 203-214.
4. Топоров В. Н. Мейстер Экхарт - художник и «ареопагитическое» наследство // Палеобалканистика и Античность. Сборник научных трудов / отв. ред. д. ф. н. В. П. Нерознак. М.: Наука, 1989. С. 219-252.
5. Волжин С. В. Мартин Лютер и «Немецкая теология»: к вопросу о мистике как источнике реформационной теологии. 2016. Verbum, 18. С. 193-204.
6. Протоиерей Геннадий Фаст Толкование на книгу Песнь Песней Соломона Красноярск: Енисейский благовест, 2000.
7. Мейстер Экхарт Духовные проповеди и рассуждения / Мейстер Экхарт ; [пер. со средневерхненем. М. Са-башниковой]. М. : РИПОЛ классик, Пальмира, 2018.
8. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих / пер., послесловие и комм. В. Вениаминова. М.: Канон+, Реабилитация, 2011.
9. Дионисий Ареопагит Сочинения. Толкования Максима Исповедника. СПб.: Алетейя; Издательство Олега Абышко, 2002.
10. Бондарко Н. А. Немецкая духовная проза XIII-XV веков: язык, традиция, текст / отв. ред. М. Л. Кисилиер. СПб.: Наука, 2014.
references
1. Meister Eckhart. (1906). Deutsche Mystiker des vierzehnten Jahrhunderts. Herausgegeben von F. Pfeiffer. II. Unveränderte Auflage. Anastatischer Neudruck der Ausgabe von 1857. Göttingen: Vandenhoeck&Ruprecht.
2. Moeller, B. (2011). Geschichte des Christentums in Grundzügen. 10. Auflage. Vandenhoeck & Ruprecht GmbH&Co. KG, Göttingen.
3. Reutin, M. Y. (2019). Formirovanie yazyka nemeckoj mistiki (shest' syuzhetov) = Formation of the language of German mysticism (six plots) part 2. Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Filosofiya. Sociologiya. Pravo, 43(2), 203-214. (In Russ.)
4. Toporov, V. N. (1989). Mejster Ekkhart - hudozhnik i "areopagiticheskoe" nasledstvo = Meister Eckhart - the artist and the 'Areopagitic" heritage. In V. P. Neroznak (ed.), Paleobalkanistika i Antichnost' (pp. 219-252). Moscow: Nauka. (In Russ.)
5. Volzhin, S. V. (2016). Martin Lyuter i «Nemeckaya teologiya»: k voprosu o mistike kak istochnike reformacionnoj teologii = Martin Luther and "German Theology": On the Question of Mysticism as a Source of Reformation Theology. Verbum, 18, 193-204. (In Russ.)
6. Protoierej Gennadij Fast (2000). Tolkovanie na knigu Pesn' Pesnei Solomona = Interpretation of the book Song of Songs of Solomon Krasnoyarsk: Eniseiskii blagovest. (In Russ.)
7. Meister Eckhart (2018). Duhovnye propovedi i rassuzhdeniya = Spiritual Sermons and Discourses, transl. from Old High German by M. Sabashnikova. Moscow: RIPOL klassik, Pal'mira. (In Russ.)
8. Grigory Palamas (2011). Triady v zashchitu svyashchenno-bezmolvstvuyushchih = Triads in defense of the sacred silent. Translation, afterword and commentories by V. Veniaminov. Moscow: Kanon+, Reabilitaciya. (In Russ.)
9. Dionysius the Areopagite (2002). Sochineniya. Tolkovaniya Maksima Ispovednika = Works. Interpretations of Maximus the Confessor. St. Petersburg: Aletejya; Izdatel'stvo Olega Abyshko. (In Russ.)
10. Bondarko, N. A. (2014). Nemeckaya duhovnaya proza XIII-XV vekov: yazyk, tradiciya, tekst = German spiritual prose of the XIII-XV centuries: language, tradition, text, ed. by M. L. Kisilier. St.Petersburg: Nauka. (In Russ.)
информация об авторах
Лазарева Татьяна Андреевна
старший преподаватель кафедры грамматики и истории немецкого языка
факультета немецкого языка Московского государственного лингвистического университета
Цветаева Елена Николаевна
кандидат филологических наук, доцент
доцент кафедры лексикологии и стилистики немецкого языка
факультета немецкого языка Московского государственного лингвистического университета
information about the authors Lazareva Tatiana Andreevna
Senior Lecturer, Department of Grammar and History of the German language, Faculty of the German Language, Moscow State Linguistic University
Tsvetaeva Elena Nikolaievna
PhD (Philology), Associate Professor,
Associate Professor at the Department of German Lexicology and Stylistics, Faculty of the German Language, Moscow State Linguistic University
Статья поступила в редакцию 10.05.2022 одобрена после рецензирования 20.05.2022 принята к публикации 21.06.2022
The article was submitted 10.05.2022 approved after reviewing 20.05.2022 accepted for publication 21.06.2022
