CC BY
54
НОВЫЕ КНИГИ ПО СОЦИАЛЬНЫМ НАУКАМ
Р.Х. Симонян
РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД КНИГОЙ. Ж.Т. ТОЩЕНКО. ЭТНОКРАТИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ (СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ) М.: РОССПЭН, 2003, 432 С.
В современном мире параллельно развиваются две противоположные, но равноправные тенденции. С одной стороны, мы являемся свидетелями интенсивных процессов интеграции стран, формирования глобальных экономических союзов, выстраивания наднациональных институтов управления социальными процессами. С другой, не менее отчетливо мы можем наблюдать и обратные процессы: увеличение разнообразия, степени фрагментарности мира, рост национального самосознания и усиление культурной дифференциации народов, возрождение традиционных ценностей, расширение локальных националистических устремлений, порой приводящих и к конфликтам. Возможно, в этом проявляется иммунитет человеческого сообщества от губительного единообразия и унификации социальной жизни. В этом смысле национализм — это определенным образом оформленное стремление к экзистенциальной безопасности, своеобразная форма проявления инстинкта выживания, который притягивает человека к той социальной группе, которая гарантирует ему большую устойчивость, большую прочность социальной связи в мире мобильных социальных ролей. Современным людям свойственна множественная самоидентификация, — справедливо замечает Е.А. Нарочицкая (Наро-чицкая 2000), — по половому, возрастному, образовательному, профессиональному, религиозному, культурному, региональному и другим признакам, на главное место среди которых в последние два столетия вышел национальный.
Этничность—это единственная константа в мире социальных переменных. Все остальные роли (а стремление к их разнообразию в структуре личности также связано с бегством от однообразия и монотонности бытия) могут изменяться. И политические, и профессиональные, и гражданские, и корпоративные, и конфессиональные и, в последнее время, даже гендерные.
Одновременно этнический ренессанс — это и естественная реакция на стандартизацию социальной жизни. Культурная многоукладность и национальная самобытность находятся сегодня под угрозой, человечеству стремятся навязать какую-то одну модель как единственно верную, нивелировать все его многообразие под один трафарет. Отсюда есте-
ственная реакция снизу—защитить себя, свою уникальность. Нарастающие антиглобалистские тенденции связаны с тем, что люди ощущают себя не представителями некоего общего безликого мира, а носителями конкретного этнокультурного сообщества. Этнос — это один из типов организации общества и при этом пока самый долговременный тип. Генетический страх быть растворенным в пучине глобальных перемен рождает противодействие, принимающее те или иные формы в рамках различных этнокультурных сообществ. У малочисленных народов это чувство грядущей опасности особенно, иногда даже болезненно, невротически обострено. Но это общие для человечества этнические проблемы. Помимо общих существуют и особенные, и единичные проблемы, связанные с ростом национального самосознания. Если первые можно отнести к объективным факторам исторического процесса, то вторые содержат в себе значительный элемент субъективного.
Проблемам этничности посвящена монография члена-корреспондента РАН профессора Ж.Т. Тощенко, причем тому аспекту этнологии, который оказался на периферии внимания российского научного сообщества— этническому фактору в государственном управлении. В отечественной литературе существует дефицит серьезных работ, посвященных анализу взаимодействия этнического и кратологического. И это несмотря на то, что использование этнических интересов для достижения политических целей—широко распространенная практика в современном мире. Особенно это актуально для постсоветского пространства, когда в результате распада Советского Союза образовались независимые государства, в большинстве из которых местная номенклатура в своих претензиях на власть использовала национальную идею. Если в Западной Европе период образования национальных государств остался в далеком прошлом, то для территории бывшего СССР эта проблема сегодня одна из наиболее острых, так как после распада СССР за пределами России оказалось почти 25 миллионов русских, ставших национальными меньшинствами в новых независимых государствах. Злободневность тематики и определяет пафос исследования Ж. Тощенко. Как справедливо отмечает автор, «властные полномочия сосредотачивались в руках одной этнонациональной группы, которая занимала лидирующее положение по отношению к другим группам и использовала власть в интересах именно этой группы» (с. 13). Становление новых государств, за исключением разве что Белоруссии, проходило не под лозунгом национально-освободительной борьбы, — ее, по существу, не было, так как СССР распался в одночасье, удивив своим мгновенным саморазрушением и самих советских людей, и окружающий мир. Этнократия возникла сверху как самый простой метод удержания власти. В книге приводятся слова К. Поппе-ра, утверждавшего, что розыгрыш этнической карты — практически беспроигрышный вариант для политического деятеля — «это самый дешевый и надежный способ, с помощью которого может продвинуться политик, которому нечего больше предложить» (с. 90).
Советское руководство как субъект управления не нашло механизма согласования интересов человека, наций и интересов государства. В результате национальные идеи стали разрушительными для жестко унитарного союзного государства, а в бывших союзных республиках утвердились, как правило, этнократические режимы, основанные на пренебрежении интересами «некоренных народов» (с. 53). В качестве большинства некоренного населения оказались русские, поэтому в фундаментальном исследовании Ж. Тощенко большое место отводится анализу их положения в новых государствах.
В центральном разделе книги «Этническая идеология» автор справедливо отмечает, что политика и идеология — наиболее экспансивные, навязчивые системы массового сознания и организации общества. При этом всякий дефицит политики, политический
вакуум, недостаток политических идей и решений неизбежно замещается идеологическими конструктами (с. 159). Этническая идеология актуализируется в период обострения политической борьбы, экономического и социального кризиса. Какой могла быть идеология обоснования и укрепления власти у бывших первых секретарей компартий республик после распада Союза? Только националистической, и часто откровенно русофобской. Это был самый простой выбор. Коммунистический режим пришел из Москвы, из России, поэтому вина за тяжелое экономическое положение, в котором все республики оказались в начале 1990-х гг., автоматически возлагалась на русских. Для прагматически ориентированных руководителей ре спублик был только один выход—не столько акцентировать причины тяжелого экономического положения населения на коммунистической идеологии, на системе, ибо они сами были ее официальными апологетами, сколько на диктате Москвы, игнорирующей «национальные традиции», «национальную культуру», «национальные кадры» и т. п. Отсюда в явной или неявной форме «старший брат» объявлялся причиной всех бед, настигших население республик в конце 1980-х—начале 1990-х гг. Советское руководство очень постаралось, наделав множество ошибок, критическая масса которых и привела к распаду СССР.
Всем было известно, что Москва присылала своих наместников в виде вторых секретарей компартий республик. Впрочем, был еще более курьезный эпизод, когда после смещения Д. Кунаева Казахстаном руководили сразу двое русских: первый секретарь Г. Колбин и второй — В. Мирошкин. Центру эта ошибка обошлась в виде взрыва недовольства, сопровождавшегося человеческими жертвами. Лозунги, с которыми вышли демонстранты на улицы Алма-Аты вроде «И среди казахов тоже есть умные люди», «Каждому народу — своего руководителя», были и логичны, и красноречивы. Так советское партийное руководство спровоцировало первые массовые этнические протесты в период перестройки (17-18 декабря 1986 г.). Автор подробно анализирует эти события, оценивая те шаги, «которые предпринимались верхушкой политической руководства во главе с М. Горбачевым и которые внесли немалую лепту в развал Союза, ибо они были не только ошибочными, но и примитивными, убогими, непоследовательными» (с. 17). И в то же время, отмечает автор, шло мощное движение снизу, с мест, из республик, которые предлагали нетривиальное, качественное преобразование национальных отношений, позволяющих реформировать государство на подлинных федеративных основах как условия сохранения Союза, выдвинутые Эстонией и поддержанные другими прибалтийскими республиками. В книге обосновывается вывод, что одной из причин распада СССР явилось нежелание политического руководства дать республикам экономическую самостоятельность (с. 41). Крайне низкий уровень осведомленности в области этнических отношений, который продемонстрировали руководители огромного многонационального государства, оказался еще одним мощным фактором взрыва русофобии, на волне которой не только укрепляли свою власть бывшие первые секретари, но и приходили к власти крайне радикальные националисты вроде Звияда Гамсахурдиа в Грузии и Абульфаза Эльчибея в Азербайджане. Так, характеризуя ситуацию в Азербайджане, сложившуюся в период 1980-1990-х гг. после грубейших политических просчетов руководства СССР — события в Сумгаите (которые, по авторитетному мнению А.Н. Яковлева, были организованы центром) и последовавшие погромы в Баку, автор отмечает, что «ненависть к бывшей "метрополии", казавшейся тогда в азербайджанском обществе средоточием зла и пороков, не знала никаких пределов» (с. 85). Обобщая политику центрального руководства в закавказских республиках, автор приходит к выводу, что преступность власти привела к
потере того многолетнего доверия, которое сложилось, несмотря на определенные издержки и недостатки, во всех республиках Закавказья (с. 121). Очевидное невежество центрального партийного руководства в сфере межнациональных отношений приводило в недоумение даже самых верных соратников Президента СССР. «Казалось, М. Горбачев, должен был многое видеть и о многом задумываться — ведь сам происходил с Северного Кавказа, — замечает в этой связи О. Лацис в своей книге «Тщательно спланированное самоубийство». — Но последующие события показали, что в национальных отношениях он разбирался хуже всего и в этой сфере совершил самые грубые ошибки».
Поэтому возникновение в новом российском зарубежье этнократии — формы политической власти, при которой управление экономическими, политическими, социальными и духовными процессами осуществляется с позиций примата национальных интересов доминирующей этнической группы в ущерб представителям других групп (с. 55), объясняется как общемировыми, объективными процессами, тем самым ethnic revival, т. е. «этническим возрождением» (с. 37), так и внутренними, в большей части субъективными факторами. Причем, как это показано в книге и с чем следует согласиться, последние в формировании националистических, русофобских режимов доминировали. Разумеется, нельзя исключать из анализа предыдущий период—произвол сталинских границ между союзными республиками, депортацию народов и т. п., но в период перестройки центральное руководство сделало многое, если не сказать все, для того, чтобы спровоцировать волну национализма и русофобии на всем постсоветском пространстве. В книге приводятся многочисленные примеры этнократических тенденций и откровенной русофобии в Татарии, Туве, Адыгее, Якутии и других национальных республиках России, о которых мало что известно российскому общественному мнению, так же, как и об антирусских тенденциях в ряде стран—наших союзников по СНГ. В русле этих настроений находятся экономические претензии к России, периодически предъявляемые национал-радикальными политиками не только стран Балтии, но и Украины, Верховная Рада которой в июне 2000 г. приняла постановление об иске в сумме 125 млрд долларов, которые Россия как правопреемница Советского Союза должна вернуть Украине. При этом украинские национал-радикалы не возражали, когда Россия взяла на себя все долги бывшего Союза, признав его обязательства перед мировым сообществом (с. 229). Российские СМИ избегают акцентировать внимание на притеснениях русских в странах СНГ. Только тогда, когда русских лишают работы, выгоняют из их квартир, сажают в тюрьму, как это происходило недавно в Туркмении, это в какой-то мере становится достоянием общественного мнения. За годы, прошедшие после распада СССР, в российских политических кругах и масс-медиа сложился четкий избирательный подход к осуждению антирусской политики на постсоветской территории. Ж. Тощенко в своей книге это убедительно демонстрирует.
В своем масштабном исследовании этнократии автор выявляет сущность и содержание этого явления, предлагает свою типологию этнократии, прослеживает генезис этнократических идей, рассматривает правовые основы этнократии, анализирует ее государственно-институциональный облик, выявляет формы проявления этого феномена в различных цивилизационных системах, отмечая при этом, что этнократия—это власть не этноса в прямом смысле этого слова, а власть этнической группы, захватившей власть в стране (с. 58). Анализируя средства и методы этнократических групп в полиэтнических государствах, автор приходит к выводу, что во второй половине XX в. этническая власть стала концентрироваться на таких методах взаимодействия с этническими меньшинствами, как аккомодация —учет интересов национальных меньшинств, в том числе и в фор-
ме автономии, аккультурация — когда миноритарные группы, сохраняя свою этническую самобытность, усваивают ценности культуры доминирующего этноса, и ассимиляция, когда в результате межэтнического взаимодействия один этнос поглощается другим. С точкой зрения Ж. Тощенко, представленной в рецензируемой книге, вполне можно согласиться. Действительно, деятельность многих политиков в государствах постсоветского пространства, например, в странах Балтии, позволяет классифицировать существующую там власть как этнократическую. Хотя, если быть объективным, то нет оснований утверждать, что для русских, живущих в России, нынешняя клептократия — более приемлемая форма управления государством, чем этнократия для русских в странах Балтии.
Современные антиглобалистские процессы показывают, что безотказно функционирующие «плавильные котлы» ассимиляции не работают, как прежде, и сама парадигма ассимиляции все чаще вызывает активную реакцию отторжения у миноритарных этнических групп (с. 174). Тем не менее, возглавляемые национал-радикалами правительства некоторых бывших союзных ре спублик проводили внутреннюю политику, исходя из этой парадигмы. В частности, это проявлялось в попытке вытеснить русский язык из государственного оборота, и, прежде всего, из системы образования. Многими русский язык был объявлен инструментом имперской политики (с. 372). Так, на Украине с каждым годом усиливается украинизация образования, постоянно уменьшается количество русских школ. В книге приводится следующий показательный факт: в русскоязычном Киеве в 1998 г. из 365 школ лишь 18 были русскими. Для сравнения можно привести другой пример: в 2001/2002 в Эстонии, где русского населения вдвое меньше, чем в Киеве, функционировало 200 школ с 70 тыс. учащихся — факт, который старательно обходят российские масс-медиа. Это не означает, что в Эстонии меньше доля национал-радикалов в правящей верхушке, чем на Украине. Это лишь означает то, что «лики, формы и методы этнократических проявлений на постсоветском пространстве разнообразны: от упакованного в демократические одежды этнократического управления в странах Балтии до открытых форм давления в ряде республик Средней Азии и Закавказья» (с. 16).
В своей фундаментальной монографии Ж.Т. Тощенко глубоко и всесторонне проанализировал сложный комплекс этнических проблем, охватив многие смежные социокультурные, политические, экономические и нравственно-этические проблемы, наметил целый ряд новых направлений для исследований в сфере этнических отношений, но, главное, он убедительно показал, что «мы имеем дело с чрезвычайно новым, важным явлением, на которое не следует закрывать глаза, ибо оно несет в себе мощный не только созидательный, но и разрушительный заряд» (с. 191), что убедительно подтверждают события, происходящие сегодня как на постсоветском пространстве, так и в мире в целом.
Литература
Лацис О. Тщательно спланированное самоубийство. М.: Московская школа политических исследований, 2002.
Нарочицкая Е.А. Этнонациональные конфликты и их разрешение: (политические теории и опыт Запада). М.: ИНИОН РАН, 2000.
