CC BY
81
.иг.
УДК 001(47X09)
РАСТОПТАННАЯ НАУКА:
А.А. Чубур
личина мирового масштаба - Борис Сергеевич Жуков (1892-1933), исследовавший в 1926-1927 гг. открытую Деевым Супоневскую стоянку под Брянском. Он, в числе более чем 150 видных историков, археологов, филологов и искусствоведов, был арестован по инспирированному по заданию ЦК ВКП(б) «Академическому делу» о заговоре ученых с целью свержения Сталина и его окружения мифическим «Всенародным союзом борьбы за возрождение свободной России». К моменту, когда оно возникло в недрах ОГПУ, процесс огосударствления и идеологизации науки достиг пика. «Академическое дело» было призвано сломить противодействие научной интеллигенции тоталитарному переделу Академии и открыть дорогу в нее партийной бюрократии [3]. Жукова объявили членом Московского центра мифического подполья. Судебного разбирательства не было. Жуков умер в концлагере на Алтае и лишь 04.04.1959 реабилитирован посмертно. Целый ряд его работ остался не издан, типографский набор первого тома трудов его экспедиции рассыпали. Среди учеников Жукова такие выдающиеся исследователи, как О.Н.Бадер, Г.Ф.Дебец, М.В.Воеводский, А.Е.Алихова и другие. Они продолжили его дело, но заменить собой учителя не смогли - любой талант неповторим в принципе [4].
Год 1930-й оказался тяжелым и для профессора Василия Алексеевича Городцо-ва, который вел раскопки Тимоновской стоянки на окраине Брянска. Ряд фигурантов «Академического дела» показал что «бывшего военного» «обижали по службе», а вокруг «группируется много молодежи». Но профессор не был арестован именно благодаря молодежи, с которой занимался археологией. Многие из «кружка Городцова» входили и в Общество историков-марксистов, председателем коего был курировавший «дело» М.Е.Покровский [5]. В итоге Городцок «всего лишь» потерял службу в Историческом музее, в МГУ, в Российской ассоциации институтов общественных наук как «белогвардеец» и «буржуазный ученый». Но в ситуации, когда его мог ждать лагерь, он 20.08.1930 самоотверженно заявил, что собирается продолжать работу в Тимоновке, и подал смету на раскопки [6]. Через год власть «простила» старика, дозволив вернуться к работе. В 1938 г., дабы избежать новых гонений, Городцов в возрасте 77 лет был вынужден вступить в ВКП(б), но его отношение к диктатуре, растоптавшей миллионы судеб, красноречиво показал такой факт: в 1944 г. именно при поддержке Городцова вернувшиеся из лагерей археологи К.Э.Гриневич и А.С.Башкирев защитили диссертации. После этого поступка, достойного русского офицера, ученый окончательно покинул МГУ.
В 1933 г. с группой коллег' был арестован участник экспедиции Городцова - выпускник МГУ, геолог Мосгеолуправления Борис Митрофанович Данышш (1891-1941). Он категорически отказался подписать в ГПУ сфабрикованное обвинительное заключение и случилось невиданное: Данынин был освобожден из-под стражи. Однако пережитое повлияло на его судьбу: из застенка он вышел с больным сердцем. После защиты кандидатской диссертации (1938), работы в вузах Москвы и в комиссиях по сооружению Московского метрополитена и канала Москва-Волга он скоропостижно скончался от инфаркта на строительстве оборонительных сооружений в июне 1941 г. [7]
Выпускник Петроградского университета Борис Александрович Лагыиин (1899— 1967) специалист по генезису и хронологии культур неолита-бронзы, провел в 1928-1929 гг. вместе с Татьяной Сергеевной Пассек первую профессиональную разведку памятников бронзового века на Брянской земле (окрестности Брянска, Навли, Локтя). Работая в ГАИМК и Гос. Эрмитаже, он исследовал и Закавказье, Поволжье, Среднюю Азию, Украину, писал диссертацию, посвященную новому взгляду на хронологию и типологию древностей эпохи бронзы. Эта работа серьезно продвинула бы отечественную археологию раннего металла, но в 1935 г. Латынина выслали в Куйбышев как потомственного дворянина, одно это уже - преступление перед властью. Это был второй арест, первый случился еще в 1924 г. А в 1937-м его арестовали в третий раз и отправили на 9 лет на Колыму. Диссертацию варвары из НКВД уничтожили. С 1946 г. он, лишенный здоровья, но не сломленный духом, вернулся к работе - сначала в Сызранском
(1948), а в 1953 г.
1944 г
Ученый посмертно реабилитирован прокуратурой г.Киева лишь 22.07.1989 [10]. Еще одним украинским исследователем Деснинских древностей, подвергшимся репрессиям, был Петр Иванович Смоличев (1891-1944 - дата смерти уточнена сыном археолога). Сын священника, он окончил Черниговскую духовную семинарию, Петербургскую духовную академию и Петербургский археологический институт. В Чернигов вернулся после революции, чтобы преподавать в Пединституте. С 1923 г. начал работать в Черниговском музее. Собирал материалы по истории и археологии Подесенья, участвовал в раскопках Спасского Собора в Чернигове, исследовал курганы в Шестовице на Десне и памятники культуры «полей погребений» близ Черкас. С 1927 г. вел изыскания в зоне строительства Днепрогэс. В 1933 г. как неблагонадежный сын священника и «украинский националист» (типовое обвинение на территории УССР) был сослан с семьей в Душанбе, где работал в Институте истории, археологии и этнографии Таджикистана
[П].
Порой основанием для репрессий в отношении ученых служили прямые или косвенные доносы коллег. В обстановке тех лет даже научная рецензия, содержащая обвинения в «отступлении от марксистской методологии», могла стать поводом ареста. С этой стороны в разгроме национальной белорусской науки, как ни странно, принял участие выпускник Смоленского отделения Московского археологического института (1922), кандидат исторических наук Александр Николаевич Лявданский (1893-1937), много лет проводивший исследования на Белорусской, Брянской и Смоленской земле. Его одиозные выступления обвиняли коллег в собирании церковщины, в попытках создания белорусской автокефальной церкви, в борьбе против диктатуры пролетариата. Совершенно не вяжется травля белорусской науки с образом Лявданского, сохраненным современниками: «Ученый-энтузиаст, жизнерадостный и обаятельный человек, он умел сплотить вокруг себя вокруг себя и молодежь, и людей старшего поколения и заразить их всех своей любовью к родной истории» [12]. Возможно, Александр Николаевич искренне верил в идеалы нового времени? Он стал доцентом Белорусского университета, ученым секретарем Института Истории АН БССР, заведующим секцией археологии, вошел в партком института. Однако террор настиг и его, а с ним и нескольких талантливых коллег. Лявданский был арестован 19.05.1937 и по постановлению «тройки» от 25.08.1937 по ст.63-1 «измена Родине», ст.70 «совершение террористических актов» и ст.76 «организационная антисоветская деятельность или участие в антисоветской организации» УК БССР приговорен к исключительной мере наказания как польский шпион. Посмертно реабилитирован 7 мая 1958 г. Военным трибуналом Белорусского военного округа [9].
Вернемся к «Академическому делу». От него в ходе следствия отпочковалось дело №111212 «Краеведы», приведшее к аресту и последующим репрессиям в 1931 г. по ст.58-10,.11 УК РСФСР краеведов Черноземья [13]. Брянск чаша сия по счастливой случайности миновала. Краеведов обвинили в «монархическом заговоре» - распространенный, классический приговор для людей с ярким дореволюционным прошлым. В числе прочего краеведам инкриминировали пропаганду монархических идей среди населения, создание контрреволюционных групп, использование научных учреждений для группировки контрреволюционных элементов, контрреволюционную работу среди учителей и учащейся молодежи ВУЗов и средних школ, захват в контрреволюционных целях руководящих постов в научных обществах, музеях [14]. В 1933 г. многие краеведческие общества были закрыты. Чудом выглядит на этом фоне уцелевшее и развивавшееся объединение краеведов из Бежицы (Орджоникидзеграда).
Игнатий Евстафьевич Благодатский (1883-1938) окончил духовную семинарию. До 1913 г. работал в Царицыне в городских училищах и гимназиях, потом переехал в Бежицу преподавателем начальных классов открывшейся мужской гимназии. До 1924 г. совмещал учительство с постами в губотделе народного образования, с 1930 г. стал преподавать в Бежицком институте транспортного машиностроения, Комвузе и сред-
ней школе №12. Николай Иосифович Лелянов (1893-1938) в 1914 г. поступил на физмат Московского университета, но завершить образование не успел, увлеченный романтикой революции. Воевал в частях Красной армии на фронтах годы Гражданской войны, а затем за пребывание в партии Эсеров был сослан «благодарными» большевиками в глубинку. Долго он работал учителем в Рогнедино и Дубровке и увлекся археологией. Участвовал в раскопках под руководством Б.С.Жукова, где познакомился с Благодат-ским и Деевым. В 1927 г. переехал в Бежицу, став преподавателем фабрично-заводской семилетки №1 и фельдшерского училища. В 1928 г. он профессионально провел археологическую разведку [15]. С 1934 г. Лелянов - зав. краеведческим кабинетом и секретарь краеведческого кружка в Доме художественного воспитания детей в Бежице. Был очень образован: читал наизусть «Илиаду», имел огромную библиотеку, владел несколькими языками, знал историю, геологию, ботанику, экстерном окончил Смоленский пединститут в 1936 году. К этому времени он учел свыше 700 археологических памятников Подесенья, став лучшим знатоком археологии северо-востока современной Брянской области. Его идеи отличались оригинальностью и новизной. Так, он предположил, что Судость и Десна в древности были двумя рукавами одной реки. Лишь в 1960-х гг. Горецкий подтвердил эту гипотезу. В геологии проявил себя и Благо датский, открыв Сещинские гляциодислокации. В 1935 г. под руководством Благодатен о го и Ле-лянова Обществом rio изучению Западной обл. было проведено 32 геологических и туристических похода. Среди участников был школьник Женя Шмидт - ныне профессор Смоленского университета, виднейший археолог [16]. Затем наступила трагическая развязка. 10 июня 1937 г. вышло постановление СНК РСФСР, запрещающее дальнейшее существование центрального и местных бюро краеведения. Их деятельность была признана нецелесообразной. Вскоре трагически завершилась и судьба самих краеведов - Н.И.Лелянов и И, Е. Б л aro дате кий были по пресловутым «Сталинским спискам» арестованы Орловским ОГТ1У и расстреляны 12.09.1938 без суда, как «враги народа» [17].
Обобщающую оценку трагическим событиям дал, рассказывая о своей поездке в СССР в 1936 г. финский археолог - барон А.М.Тальгрен (после чего стал персоной поп grate в СССР). «Я посетил учреждения в которых мне не встретился ни один сотрудник, который бы работал там в 1928 г. Я могу упомянуть несколько археологов, которые были отстранены: Г.Боровка, И.Фабрициус, М. Грязно в, Яворецкий, В.Козловская, М.Макаренко, А.Миллер (умер), М. Рудинский, С.Теплоухов (умер), А.Захаров, Б.Жуков (умер). Среди них блестящие ученые и достойнейшие люди, преданные и сильные граждане своей страны. Как же должно быть богато человечество, если оно может обойтись без таких интересных людей. Но может ли мир, могут ли Советы позволять себе прерывать творческую деятельность людей, обладающих интересом, энтузиазмом, знаниями и способностями» [18].
Репрессивная машина не могла работать на холостом ходу. Из московской плеяды, судьбы которой скрестились в Супонево под Брянском в 1920-х, последним пострадал Георгий Федорович Мирчинк (1889-1942) - выпускник МГУ (1912), доктор геолого-минералогических наук, профессор (1918), академик АН БССР. Он составил первый в мире курс лекций по четвертичной геологии, разработал комплекс методов изучения геологии четвертичного периода, на его счету многие открытия и достижения. Среди них - изучение геологии Деснинского бассейна и первых на Брянщине палеолитических стоянок Супонево и Тимоновка (где он работал с Деевым, Жуковым, Леляновым, Благо датским). Судьба благоволила к геологу. Как главного консультанта по геологии канала Москва-Волга, его наградили орденом Трудового Красного Знамени, он делал доклады на международных симпозиумах, преподавал в МГУ, Межевом институте, Московском геологоразведочном институте им.Орджоникидзе, Горной Академии. С 1941 г. Мирчинк - президент советской секции Ассоциации по изучению четвертичного периода. Но 23.06.1941 ученый был арестован по обвинению «в участии в антисоветской монархической организации»: в квартире при обыске нашли золотую
монету царской чеканки, ноты онеры «Жизнь за царя», журнал «Столица и усадьба» с изображением царской семьи и жетон в честь 300-летия дома Романовых. Следствие затянулось. В феврале 1942 г. опального академика перевели в Саратовскую тюрьму, где он умер не дожив до суда. В 1946 г. опубликовали некролог, издали посмертно статью, в Музее Землеведения МГУ установили бюст, но лишь в 1990 г., отойдя от юридической казуистики, Мирчинка посмертно реабилитировали [19].
Еще одна жертва произвола, имя которой связано с археологией Десны - уже упомянутая Елизавета Арсеньевна Калитина (1894-1956), археолог из Смоленска. Под руководством Лявданского участвовала она в раскопках Гнездовских курганов, с Поли-карповичем исследовала палеолит в Елисеевичах, искала каменный век близ Дятьково. В 1936 г. она провела разведки по Павле, нанеся на археологическую каргу региона 14 памятников, в 1937 г. в Бежице исследовала городище юхновской культуры раннего железного века Торфель, мешавшее расширению фасонолитейного завода «Красный профинтери». С началом войны в Смоленске, как и во многих других городах, фондам музеев не придали должного значения. Для советских чиновников важнее было спасать партархивы. В ночь на 9.07.1941 вагон с экспонатами все же ушел в тыл, но 9 экспозиций и основная часть фондов были брошены. С ними под оккупацией остались и многие сотрудники музея, включая замдиректора по науке Е.А.Калитину. Оккупанты приказали музейщикам вернуться к обязанностям по систематизации фондов и библиотеки. По их распоряжению 26 экспонатов изъяли в офицерское собрание, городское управление, в Успенский Собор. Калитина потребовала расписки, чтоб сохранить сведения о новом месте пребывания вещей. Именно эти расписки данные на её имя немецкими офицерами сыграли роковую роль: 25.01.1949 сотрудница Смоленского музея Калитина была арестована Управлением МТБ по Смоленской области. Следствие было скорым, суд неправым: 31.03.1949 она была осуждена Военным трибуналом войск МВД по ст.58-1а на 25 лет лагерей. Этапы, унижение, рабский труд. Военный трибунал Московского военного округа определением №1768 от 27.12.1954 приговор отменил, а дело за недоказанностью обвинения производством прекратил. Лишь через два месяца. 21.02.1955 Калитина была освобождена и вернулась в Смоленск, но не в музей: до конца у нее сохранилась обида за незаслуженно изломанную жизнь [20]. Вывозившие часть фондов в эвакуацию получили заслуженные лавры. Она же, рискуя жизнью, пыталась сберечь коллекции, брошенные на произвол судьбы, а в награду получила лагеря и безнадежное существование с клеймом «врага народа».
В экспедициях Калитиной участвовал во многом повторивший ее судьбу Всеволод Протасьевич Левенок (1906-1985). Окончив живописный факультет Художественного техникума в Воронеже, он работал учителем рисования и художником Воронежского краеведческого музея, где увлекся археологией. В 1934 г. вернулся в родной Трубчевск и годом позже возглавил Трубчевский краеведческий музей. Общаясь со своим учителем и другом К.М.Поликарповичсм, Левенок оживил музей, заново создав экспозицию, вел активные археологические исследования, поступил в Ленинградский институт культуры им. Крупской, начал работу над диссертацией. Но началась война. Горсовет в эвакуации музея отказал. Левенок, не призванный в РККА по инвалидности, остался в Трубчевске, куда 9 октября 1941 г. вошли нацисты. Бургомистр издал указ: всем служащим оставаться на местах, за уклонение от работы - расстрел. Левенок, будучи зав. музеем, пытался сохранить коллекции, но в сентябре 1943 г. отступавшие немцы сделали то, чего не смогла советская власть - вывезли экспонаты. Сопротивлявшийся Левенок угодил с семьей под конвой. Жена и сын погибли в Злынке от бомбового налета советской авиации, а сам он попал остарбайтером к немецкому помещику, прошел концлагерь, бежал через линию фронта и принял участие в боевых действиях Советской армии [21]. После войны К.М.Поликарпович взял его в Институт Истории БССР. К 1949 г. Всеволод переехал в Ленинград, став лаборантом Института Истории Материальной культуры АН СССР. Но в январе 1951 г. он был арестован МГБ и осуж-
ден Воронежским военным трибуналом по ст.58-1 (антисоветская агитация и пропаганда) и ст.57-3 (измена Родине) УК РСФСР. Инкриминировали ему то, что музей в Труб-чевске не был эвакуирован, действовал в период оккупации, и вывезен фашистами при отступлении. За арестом - донос коллеги по музею, раздосадованного взлетом земляка на «столичные высоты». Ситуация до боли знакомая, типичная. «Люди за науку шли на костер, а посидеть несколько лет в заточении все же не так страшно. Жалко только, что на это время буду оторван от научной работы», - писал Левенок [22]. В октябре 1955 г. Всеволод Протасьевич вышел на свободу и вернулся к любимому делу, став сотрудником Ленинградского отделения Института Археологии АН СССР. В 1956-57 гг. он продолжил исследования в родном Подесенье, а затем на Верхнем Дону, открыв согни памятников. Итогом стала защита кандидатской диссертации в Институте Археологии АН СССР [23]. Левенок не одинок в своей трагедии. Похожая судьба постигла многих музейщиков страны, продолжавших хранить историю в период оккупации. Их работа в оккупации......это безумная самоотверженность. Но даже в 1992 г. В.П.Левенок посмертно реабилитирован Генпрокуратурой РФ лишь по 1 пункту обвинений. Героями продолжают считать тех, кто уничтожал фонды музеев при отходе Красной армии, тех же, кто сохранял коллекции, как и прежде относят к «врагам народа».
Взгляд в тоталитарное прошлое и анализ состояния современного российского общества заставляют задуматься и о недалеком будущем. В пресловутом законе №122-ФЗ (монетизация льгот) парламент «в едином порыве» убрал из преамбулы принятого ранее закона «О реабилитации жертв политических репрессий» слова о том, что людям этим государство нанесло моральный вред. В 2008 г. тиран Сталин занял третье место в интерактивном проекте телеканала РТР «Лицо России». Уже звучат рекомендации школьным учителям показывать политические репрессии как эффективное решение проблем государства, а самого Сталина как «удачного менеджера» [24]. Всё это - знаковые явления, попытки реабилитации тоталитарной системы. Не меньшими темпами, чем во времена «Академического дела» набирает силу бюрократизация страны и науки, под давлением бюрократии рушатся структуры науки и образования, есть симптомы возврата к единомыслию. Именно поэтому мы обязаны помнить и анализировать страшное прошлое. Это поможет выработать иммунитет и не позволить ввергнуть народ в новую пучину бесправия и произвола.
Irreparable damage was inflicted on a result in USSR political repression 1920-1950-h motherland science. Particularly damaged to figures of humanitarian direction: as Academy of science, so and local lore regional scientists. In article is briefly considered of archeologists scientific contribution and fate subjected to repression, whose exploratory activity was connected with of the basin Desna-river. Amongst them - B.S. Zhukov, M.Y. Rudynskiy, B.A. Latynin, V.P. Levenok, E.A. Kalitina, G.I. Goreckiy and many others. Importance of the studies of the crimes of the totalitarian state is emphasized for modern stage of the Russian history. The key words: archeology, geology, Desna, Bryansk, Chernigov, political repressions, totalitarizm
Список использованной литературы
1. Сообщения Государственной академии истории материальной культуры. Л., 1931-№3.
2. Поляков Г. П. Археология в Трубчевском музее Брянщины в 20-гг XX в. // Курск и куряне глазами ученых. Курские тетради. Тетрадь 5, выи.2. Курск. 2004. С.28-33.
3. Перченок Ф.Ф. «Дело Академии наук» и «великий перелом» в советской науке // Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. М.: «Наука», 1995, с.201-235.
4. Чубур А. А. Михаил Вацлавович Воеводский: страницы биографии. К 100-летию со дня рождения (Очерки истории Брянской археологии, вып.1). Брянск: РГ'СУ, 2003.
5. Формозов А.А. Русские археологи в период тоталитаризма. Историографические очерки. М.: «Знак», 2006.
6. Архив Института истории материальной культуры РАН, ф.2, оп.1, 1930, д. 166
I. Репрессированные геологи (гл. ред. В.П.Орлов). М.-СПб., 1999, 3-е изд., иепр. и доп., 452 с. (МПР РФ, ВСЕГЕИ, РосГео).
8. Горбунова Н.Г., Качалова Н.К. Памяти Бориса Александровича Латынина (к 90-летию со дня рождения). // Советская археология, 1990. № 4. С.253-258.
9. Токарев H B. Возвращенные имена: сотрудники АН Беларуси, пострадавшие в период Сталинских репрессий. Минск, Навука i тэхшка, 1992.
10. Граб В.И., Супруненко О.Б. Доля Михайла Рудинського // Археология №4, 1992, С.91-100.
II. Мудрицька В.Г., Черненко О. С. Петро 1ванович Смол1чев. Чершпв, 2006.
12. Памяти Александра Николаевича Лявданского // Советская археология, 1964. №1, с.120-125.
13. Саран А.Ю. Орловский аспект «дела краеведов» // Реквием. Книга памяти жертв политических репрессий на Орловщине. Т.4. - Орел, 1998. С.335-345; Соболев B.C. Академия Наук и краеведческое движение // Вестник РАН. 2000. Т.70. №6. С.535-541.
14. Воронежский ЦДНИ, ф.9353, он.2, д. 169676. Т.8, Л.84.
15. Архив Института истории материальной культуры РАН, ф.2. оп.1, 1928, д.200
16. Заверняев Ф.М. Жаром души, глубиной знаний // «Брянский рабочий» от 21.08.1985, С.4; Чубур A.A. Николай Лелянов - «последний из могикан» довоенной краеведческой археологии // Вопросы археологии, истории и культуры Верхнего По-очья. Магераилы XI науч. конф. Калуга, 2005. С.58-61.
17. Архив Президента РФ, ф.З, оп.24, д.409-419.
18. Talgren М. Archaeological studies in Soviet Russia // NESA, 1936, X. p. 149.
19. Федоров H. Власть рассудила иначе 11 «Дмитровский вестник» № 134 от 30.10.2001.
20. Архив УФСБ РФ по Смоленской обл., архивно-уголовное дело №143313-е; Чубу-рА.А. Елизавета Арсеньевна Калитина // Российская археология, 2006. №2 С.157-161.
21. Юдиновский краеведческий музей, Научный архив, ф1, д.45, л.11-12.
22. Юдиновский краеведческий музей, Научный архив, ф1, д.45, л. 17
23. Чубур A.A., Поляков Г.П.. Наумова НИ. Трубчевский самородок. К 100-летию со дня рождения В.П.Левенка (Очерки истории Брянской археологии, вып.З). Брянск, 2006.
24. Филиппов A.B. Новейшая история России 1945-2006 гг. Книга для учителя. М.: Просвещение, 2007.
Об авторе
A.A. Чубур - канд. и crop, наук, доц., Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского, fermecfox@mail.ru
УДК 940 + 949.72 + 947
СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ В ПРОЦЕССАХ РУССКОГО И БОЛГАРСКОГО НАЧАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВОГЕНЕЗА
Е.А. Шинаков
Типологическое исследование форм европейских политий (уровня "варварской" государственности, «сложных вождеств», и редко - "ранних государств" - в терминологии политической антропологии), и путей их возникновения еще не завершено. Их можно дополнить 1-м Болгарским царством до реформ Омуртага и Крума (конец VII - начало IX столетия) и синхростадиальной ему сложносоставной полити-ей «Росия» ( название - в терминологии Константина Багрянородного) конца IX - середины X столетия. Типологически их сближают военные и договорные механизмы государствогенеза (в "Росии" они дополняются внешней торговлей, т.е. «плутократическими» механизмами), а также сама как форма "варварской" (дохристианской) государственности. Она имеет «многоуровнево» - "федеральный" характер. Во главе (на т.н. «верхнем» уровне власти) находятся тюрко - болгары и "росы" ("русы", «русь»), ареал
