CC BY
24АРХЕОЛОГИИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В МУЗЕЕ
А.А. Чубур
Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского
(г. Брянск)
Новые музейные изобразительные источники из раннего железного века Восточной Европы (по материалам Трубчевского краеведческого музея)
Работа выполнена при частичной поддержке РФФИ, грант 18-45-320001
Фондовая работа в музее — очень важный аспект
археологических исследований, зачастую игнорируемый
археологами. Археологи в настоящее время копают быстро и много: надо спешить, на очереди новые хоздоговора важно оперативно сдать отчет коллекции, чтобы получить следующий Открытый лист. Тщательно интерпретировать и анализировать материал
некогда. Этим пусть займутся потомки. Ранее в СССР, когда возможность публиковать
материал была ограничена, археологические коллекции тоже копились в фондах музеев
ческие же изделия (за исключением редких целых и реставрированных до полных форм сосудов или хорошо сохранившихся бытовых
предметов), фигурируют в описях как массовый материал и пристальным вниманием не ользуются. И напрасно. Как показал опыт, внимательное изучение массового материала позволяет выявить в утилитарной группе вещевых музейных источников предметы, имеющие признаки иной категории — изобразительных музейных источников
-Некоторое время назад я
упорядочивал и система-
часто без детального изучения. тизировал по просьбе дирекции
Многое принесенное раскопками минувших десятилетий так же введено в научный оборот лишь отчасти, часто поверхностно — порой потому, что большего не позволял ограниченный
издательский листаж и очередь в журналы.
Итак, масса накопленных за десятилетия археологических материалов оказывается
буквально «похороненной» в музейных фондах. Далеко не все они привлекают взгляд
археологическую часть музейных фондов Трубчевского краеведческого музея [1, 2] — старейшего музея в Брянской области, открытого в 1918 г. дворянином, ученым и краеведом Г.Ф. Поршняковым. Среди осевших тут археологических коллекций большая часть происходит из раскопок бывшего директора музея — краеведа и археолога В.А. Падина [3]. В 1950-1960-х гг. им был исследован ряд городищ,
исследователей-музейщиков. Ко- относящихся к юхновской
археологической культуре
раннего железного века. Публикация результатов
раскопок была по ряду причин
нечно, аттрактивны редкие и уникальные экспонаты — орудия труда, оружие, украшения, культовые предметы. Керами-
Как пример и результат тщательного повторного изучения археологических коллекций, хранящихся десятилетиями в музеях без движения, приведены несколько ранее неизвестных стилизованных изобразительных памятников на юхновской культуры (ранний железный век лесной полосы Восточной Европы). Они доносят до нас сведения о древнем земледелии и сопровождающих его культах. Материал происходит с городища Лбище, раскопанного В.А. Падиным в 1950-х гг. Хранятся в фондах Трубчевского краеведческого музея.
Ключевые слова: юхновская археологическая культура, ранний железный век, вещественные музейные источники, изобразительные музейные источники.
A.A. Chubur
Bryansk State Academician I.G. Petrovski University (Bryansk)
New museum pictorial sources from the early Iron Centuries of Eastern Europe (based on the materials of Trubchevsky local history museum)
Abstract: As an example and the result of a careful re-examination of archaeological collections kept for decades in museums without movement, several previously unknown stylized pictorial monuments on Yukhnovskaya culture (the Early Iron Age of the forest belt of Eastern Europe) are given. They inform us about ancient agriculture and its accompanying cults. The material comes from the ancient settlement of Lbische, excavated by V.A. Padin in the 1950s. They are kept in the funds of the Trubchevsk Museum of Local Lore.
Key words: Yukhnovskaya archaeological culture, the Early Iron Age, material museum sources, fine museum sources.
Чубур Артур Артурович,
к.и.н., профессор РАЕ, доцент кафедры отечественной истории Брянский государственный университет им.
академика И.Г. Петровского, директор Научно-исследовательского центра комплексного изучения Среднедеснин-ского региона (совместного с Институтом археологии РАН) (г. Брянск
АРХЕОЛОГИИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В МУЗЕЕ
не очень развернутой и носила краткий описательный характер [4]. Собранные коллекции в небольшой части были использованы в экспозиции (зал археологии), основной же массив в упакованном сразу после раскопок виде находился в хранилище. Фонды провинциального музея, расположенного в 100 км от областного центра, увы, не стали объектом внимания специалистов, даже напрямую занимавшихся проблематикой раннего железного века данного региона. Так в монографии моих уважаемых украинских коллег С.А. Горбаненко и Д.В. Каравай-ко [5] материалы, раскопанных В.А. Падиным городищ, даны исключительно по его собственным публикациям.
Для юхновской археологической культуры, как и для многих лесных и лесостепных культур скифо-сарматского времени, характерно обилие керамического материала: как горшков и мисок, так и массы других утилитарных изделий — грузиков, грузил, светильников, пряслиц, ядер для пращи и т. д. На многие керамические предметы нанесен орнамент: реже прочерченный, а чаще тычковый, нанесенный лопаточкой, щепкой или палочкой (от этого зависела прямоугольная, треугольная или округлая форма отпечатков). Однако уже при беглом изучении орнаментированных изделий становится ясно: то, что воспринималось как орнаментация изделий тычками, как выясняется, далеко не всегда представляет собой орнамент.
В орнаменте обязательно присутствует упорядоченность, ритмичная организованность, наличие повторяющихся частей - раппортов [6]. Если повторяемость, ритмичность отсутствует, следует говорить не об орнаменте, а об изображении. Изображение (рисунок, схема и пр.) — это образ подобный, но не идентичный изображаемому объекту, от-
ражение пространственной структуры оригинала в пространственной структуре объекта-носителя. Именно по этому признаку отсутствия ритмично повторяющихся элементов-раппортов (сами тычки, естественно, раппортами не являются) при работе с коллекциями ТКМ № 1524, 1534, 3327 (городище Лбище, 2095 предметов) был выявлен ряд изделий, на которых тычковым способом и прочерчиванием по сырой глине нанесены не орнаменты, а стилизованные изображения различного характера. Не имея возможности в данной статье рассматривать все группы юхнов-ского керамического комплекса, остановимся на предметах с самыми выразительными изображениями — глиняных грузиках. Это керамические предметы, представляющие собой тела вращения со сквозным отверстием вдоль оси вращения. Меньшие традиционно считают пряслицами и ткацкими грузиками для горизонтального ткацкого стана, более крупные часто относят к рыболовным грузилам, но многие могли быть, например, грузами для натяжения основы в вертикальных ткацких станах.
Первый сюжет — растительный. На одном из грузиков (бо-чонковидной формы, диаметр 6 см, высота 8 см, диаметр отверстия 1,2 см) присутствует стилизованное изображение колоса (рис. 1/1). Две вертикальных группы по четыре ямки в каждой показывают колоски с зернами, ямка в основании этих рядов посредине — основание ости колоса. С левого края внизу — зерно, выпавшее на землю из верхнего левого полуовального колоска, Можно предположить, что изображен колос двурядного ячменя, который по данным исследования отпечатков зерен на керамике, выращивался обитателями городища, наряду с просом и пшеницей двузернянкой, имев-
шими иное строение колоса [7]. В архаических религиях земледельцев зерно — символ обновления жизни через смерть и воскрешение, и одновременно символ плодородия, а колосья зерновых и их снопы — атрибуты зерновых божеств и духов [8, с. 99-105]. Изображение колосьев известно и на керамических грузиках, обнаруженных на городищах, расположенных южнее юхновских памятников Новго-род-Северского полесья, Кудла-евка и Песочный Ров [5, рис. 3/2].
На юхновских керамических изделиях распространен орнамент из обращенных остриями вниз треугольников, состоящих каждый из нескольких рядов ямок. Орловский археолог Л.Н. Красницкий назвал это «юхновским треугольником» [9]. Сходные орнаменты известны и на посуде предшествующей юх-новской (и, вероятно, генетически с нею связанной) лебедов-ской культуры позднего бронзового века [10].
На одном из больших грузиков с Лбища (диаметр 6 см, диаметр отверстия 1 см) имеется композиция из четырех треугольных фестонов (рис. 1/3). Однако орнаментом ее назвать нельзя: расположены треугольники не ритмично, размеры их различны, как и число составляющих их ямок. Это рисунок. Но что на нем изображено? Это не грозди винограда, как полагают иные археологи. Племена лесной зоны Восточной Европы еще не знали этого растения, как, вероятно, и вина. Эпизодические контакты с южными соседями — скифоидной лесостепной культурой (такими же обитателями приречных городищ и селищ) вряд ли подразумевали поставки напитков из Причерноморья. Вместо вина обитатели деснянских лесов, скорее, употребляли собственное ячменное или просяное пиво. Может быть,
АРХЕОЛОГИИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В МУЗЕЕ
собранные из ямок треугольники — не грозди ягод, а шишечки хмеля, с коим мы привычно связываем пивоварение? Но пиво древнего мира готовилось без хмеля и имело не привычный для нас горький, а сладковатый вкус. Первое упоминание о хмеле, как компоненте пива, относится к VIII в. н. э. [11]. Вряд ли обитатели городищ сдабривали им напиток на тысячелетие ранее.
А.И. Дробушевский и Г.Г. Нечаева трактуют юхновский треугольник как половинку ромба — символа поля [12]. Однако связь треугольника с семантикой поля вторична, ибо со времен верхнего палеолита треугольные кла-виформы были символикой женского лона [13]. Лишь у земледельческих племен треугольное лоно становится символом плодородия земли, в обществах с присваивающим хозяйством культ плодородия находился в зачаточном состоянии или отсутствовал, а женская символика лежала в основе культа очага [14]. Техника исполнения образа зависела от материала (и конечно от традиции): если по кости проще резать, а по камню рисовать краской, то по сырой глине перед обжигом можно было не только начертить узор, но и наносить ямки, составляющие все тот же треугольник и объединяющие его с семантикой зерен или падающего дождя. Такое «тычковое» исполнение женского лона (лобка, холма Венеры) можно наблюдать, например, на многих энеолитических терракотовых статуэтках культур трипо-лье-кукутень, лендьель и иных. В юхновской традиции треугольник из тычков уже отделен от телесного контекста, перейдя в разряд сакральных символов.
Интересно, что с женским образом связывал юхновские треугольники и В.П. Левенок, правда, подходя к этому несколь-
Рис.1.
Керамические изделия юхновской археологической культуры с изображениями на поверхности: 1-7 — керамические грузики со сквозным отверстием :;8 - керамический ритуальный (?) хлебец. Городище Лбище (Монастырище). Трубчевский район Брянской области, Россия. Фонды Трубчевского муниципального краеведческого музея.
ко иным путем [15, с. 85-87].
При такой трактовке различные размеры и форма треугольников на рассматриваемом рисунке может обозначать различие в статусе, возрасте. Набравшись смелости можно трактовать их и как аграрную символику четырех времен года и, соответственно, четырех фаз жизни человека: детства, юности, зрелости и старости, смерти. Заметим, что связь «юхновского треугольника», как женского знака, с культом очага тоже не была еще утрачена, о чем говорят его изображения на посуде и на «рогатых кирпичах» — деталях очажных конструкций [16].
Чтобы завершить разговор об антропоморфных сюжетах, следует упомянуть грузик с городища Лбище с нанесенной на него личиной (рис. 1/4), опубликованный Анной Недоля (Сафоновой) [17].
Еще на трех грузиках в том же «тычковом» стиле изображены, по всей видимости, сельскохозяйственные орудия юхнов-ской культуры.
На одном шаровидном грузике (диаметр ~7 см, отверстие -15 мм) ямки образуют ломаную линию, в которой узнается силуэт полозного рала (ральник расположен почти параллельно земле) с ярмом (рис. 1/5). Силуэт весьма сходен с изображениями рал на античных монетах и геммах [18] и с первым известным изображением пахоты на юхнов-ском керамическом грузике с городища Песочный Ров, опубликованным С.А. Горбаненко и Д.В. Каравайко [19]. Полозное рало предназначено для распашки земель, достаточно давно освободившихся от леса, пни из которых полностью выкорчеваны, а опасные для деревянного рала корни сгнили.
Второй шаровидный грузик (диаметр 6,5 см, отверстие 1 см) несет похожее изображение (рис. 1/6), однако ральник здесь
АРХЕОЛОГИИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В МУЗЕЕ
оказывается под существенным углом к горизонтали: это уже бесполозное рало. Такие рала маневренны и позволяют легко менять глубину рыхления, обходить корни и пни на свежей подсеке. Это помогало на маломощных и луговых песчаных и супесчаных почвах, где большая глубина распашки вредна. Подобное рало было удобно применять и на подсеке, где земля еще наполнена корнями срубленных и сожженных деревьев. По бокам от линии, изображающей грядиль (стебло), расположены две линейные группы, каждая из четырех ямок. По всей видимости, ими обозначены два тягловых животных, как и на изображении пахоты на керамическом грузике с городища Песочный Ров.
Третий грузик в форме усеченного конуса (высота 8 см: верхний диаметр — 3,8 см; нижний — 6 см; отверстие — 15 мм) (рис. 1/7). По бокам от предполагаемого стебла так же схематически обозначены два животных (каждое на сей раз пятью ямками). Однако опознать прикрепленное к стеблу орудие в виде скошенного пятиугольника
сложнее. Очень похоже, что пятиугольник этот обозначает не рало и не простейшую длинную (из ствола с торчащими сучьями) борону-волокушу. Он похож на более сложную борону-суковатку. Это одно из древнейших почвообрабатывающих орудий лесной зоны Европы. Суко-ватки, по данным этнографии, состояли из 9-12 боронниц с сучками, каждая длиною до 70 см (чаще — ниже): суки снашивались в работе. Боронницы готовили раскалывая вдоль обрубки суковатых елей толщиной 10-12 см и собирали загибом сучьев в разные стороны поочередно и оплетая ветвями ивы, черемухи или березы [20, с.17]. Гибкие сучья и относительно свободное крепление в упряжке позволяли бороне «играть» из
стороны в сторону, обходя пни и камни. Суковатка применялась для заволакивания борозд и дополнительного рыхления после вспашки для заделки семян в почву, а также для вычесывания сорняков.
Выявленные изображения земледельческих орудий подтверждают сложившийся взгляд на носителей юхновской культуры, как на земледельцев и скотоводов, осваивавших в пределах своих хозяйственных зон различные типы ландшафтов и почв (с предпочтением серых лесных почв на опольях), что требовало сочетания различных технологий их обработки.
Изображение земледельческих орудий может быть связано с магической компонентой в их восприятии. Рало-фаллический символ: оно оплодотворяет землю, при этом борозда символизирует вульву, женское начало. В древних земледельческих культурах распашка воспринималась, как символический половый акт. Именно отсюда происходит обряд опахивания, например, при основании поселений [21].
В обоих изображениях, трактуемых как рала, использовано по шестнадцать углублений (четыре раза по четыре). Конечно, это никак не указывает на надуманную шестнадцатеричную систему счисления, якобы бытовавшую у древних славян, как утверждают в своих Интернет-ресурсах адепты «неоязычества» — бутафорской религии, не имеющей отношения к реальной истории и культуре восточноевропейских народов. В реальности дело видимо в ином: 16 — «магическое» сакральное число, четырехкратное повторение четверки, обозначающей четыре стороны света и четыре стороны распаханного поля.
«Магия чисел» была популярна у обитателей Лбища. К примеру, семь ямок нанесены на ритуальную керамическую ле-
пешку (рис. 1/8). Очень выразителен бочонковидный грузик (высота 8 см, максимальный диаметр 6 см, диаметр отверстия 1 см), на поверхности которого расположены через каждые 90 градусов четыре вертикальных колонки из трех ямок каждая (рис. 1/2). Не исключено, что это схема космогонии носителя юхновской культуры: четыре стороны света, нанизанные на три уровня мира — нижний, средний (человеческий) и верхний. Отверстие, сквозь которое мог проходить пучок нитей основы на вертикальном ткацком стане, символизировало одновременно Мировое Древо, со-единющее три уровня мироздания. Впрочем, четыре раза по три было еще и сочетанием чета и нечета (мужского и женского начал), что должно было символизировать изобилие, поскольку имело сакральный оплодотворяющий смысл.
Итак, лесные балты, носители юхновской культуры, еще недавно считавшиеся в первую очередь скотоводами и охотниками, благодаря детальному изучению музейных коллекций, начинают представать этносом со сложным аграрным хозяйством и уже вполне сформировавшимися аграрными культами, соединяющими области про-фанного и сакрального.
Литература :
1. Чубур А.А. Инвентаризация коллекций Трубчевского
краеведческого музея, собранных при раскопках памятников раннего железного века // Археологические исследования в еврорегионе «Днепр» в 2012 г. Гомель, 2013. Вып.2. С. 147-151.
АРХЕОЛОГИИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В МУЗЕЕ
2. Чубур А.А., Василенко О.К. Памятники скифского времени (раннего железного века) в собраниях музеев Брянской области (обзор коллекций) // Историческое знание и музеи (Материалы всероссийской науч.-практ. конф. 711 сентября 2009 г.). М., 2011. С. 144158.
3. Чубур А.А. Васшь Падш -дослщник стародавныэт Оверщини (до 100^ччя вщ дня народження) // Оверщина в юторИ Укра'ши. Суми, 2008. С. 188-191
4. Падин В.А. Юхновские поселения Средней Десны // Советская археология. 1966. №2.
с. 137-150.
5. Горбаненко С.А., Каравайко Д.В. Господарство носй'в юхновско! культури. Кт'в: Наукова думка, 2012. 302 с.
6. Буткевич Л.М. История орнамента. М.: Владос, 2008. 272 с.
7. Злаки СССР / отв. ред. Ан. А. Федоров. Л.: Наука, 1976. 788 с.
8. Зубов А.Б. История религии. Книга первая: Доисторические и внеисторические религии. Курс лекций. М.: Планета детей, 1997. 344 с.
9. Краснощекова С.Д. Красницкий Л.Н. Археология Орловской области. Орел: Вешние воды, 2006. 320 с.
10. Чубур А.А. Поздний бронзовый век нижней Судости по материалам микрорегиона Курово // Деснинские древности — VIII / Материалы межгосударственной научной конференции, посвященной памяти Ф.М. Заверняева. Брянск, 2016. С. 46-64.
11. Макфарланд Б. Лучшее пиво мира. М.: Арт-Родник, 2011. 288 с.
12. Дробушевский А.И., Нечаева Г.Г. Ромбы целинные и засеянные. Геометрический чин знаков в археологических и этнографических памятниках // Деснинские древности — V / Материалы межгосударственной научной конференции, посвященной памяти Ф.М. Заверняева. Брянск, 2008. С. 24-33.
13. Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. М.: Искусство, 1985. 300 с.
14. Чубур А.А., Касимчук Е.А. Существовал ли культ плодородия в каменном веке Верхнего Поднепровья? // Фундаментальные исследования. 2015. № 2-21. С. 4790-479315. Левенок В.П. Юхновская
культура (ее происхождение и развитие) // Советская археология. 1963. № 1. С. 79-96.
16. Недоля А.Н. Рогатые кирпичи с некоторых городищ юхновской культуры Средней Десны // Деснинские древности — VI / Материалы межгосударственной научной конференции, посвященной памяти Ф.М. Заверняева. Брянск, 2010. С. 131-135.
17. Недоля A.H. Антропоморфная личина с юхновского городища. Лбище (Монастырище) // Деснинские древности — VII / Материалы межгосударственной научной конференции, посвященной памяти Ф.М. Заверняева. Брянск: Десяточка, 2012. С. 122-124.
18. Краснов Ю.А. Раннее земледелие и животноводство в лесной полосе восточной Европы / Ю.А. Краснов. - М.: Наука, 1971. -166 с.
19. Каравайко Д.В., Горбаненко С.А. Об одном изображении на пряслице юхновской культуры // Восточноевропейские древности скифской эпохи. (Вестник Острогожского историко-художественного музея им. И.Н. Крамского - Вып.1). Воронеж, 2011. С. 213-219
20. Логинов К.К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья. СПб.: Наука, 1993. 157 с.
21. Веленцова, M.M., Плотникова, Л.А. Пахота ритуальная // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. М.: Международные отношения, 2004. Т. 3: К (Круг) — П (Перепелка). С. 656-658.
