CC BY
196
РАССТАВАНИЕ КАК ФЕНОМЕН ЛИЧНОСТНОГО БЫТИЯ
К. М. Романов
Представлен психологический анализ феномена расставания, выделены виды и этапы расставания, рассматриваются вопросы оказания психологической помощи субъекту расставания, а также выделены особенности расставания с умирающим человеком.
Среди многообразия жизненных событий человека особое место занимает расставание. Значимость его определяется хотя бы тем, что оно сопровождает человека на протяжении всей жизни — от рождения и до самой смерти. Никто не знает, сколько расставаний переживает он за все это время, и какие психологические последствия они для него имеют. Уже сам факт вхождения ребенка в жизнь содержит в себе момент расставания. Точно также и смерть есть расставание человека с родными и близкими, со своим домом, со всем тем, что наполняло его бытие.
Феномен расставания достаточно хорошо представлен в художественной литературе, в изобразительном искусстве, фольклоре, музыке. Можно назвать множество произведений (романов, стихов, картин, песен, романсов и др.), посвященных этой теме. Расставание представлено в известном евангельском сюжете пасхального ужина. Все это говорит
о значимости данного события для человека. Однако оно почти не изучено в психологии. Существует огромное множество всевозможных расставаний, отличающихся друг от друга по содержанию, по форме, значимости, продолжительности и по многим другим параметрам. Поэтому довольно трудно вместить их в рамки одного определения. Расставание — это жизненно важное событие, приводящее к частичному или полному нарушению привычных форм общения субъекта с другим человеком и к изменению (частичному или полному) значимых отношений, делающее невозможным их дальнейшее существование в прежнем виде.
Основным объектом расставания является другой человек, с которым субъект связан значимыми отношениями: супружескими, родительскими, любовными, дружескими и т. п. Чем выше уровень их значимости, тем более выраженной становится феноменология расставания. Фактор значимости может служить основанием классификации видов расставания. На одном полюсе этой классификации будут находиться легкие, ничего не
значащие повседневные расставания с коллегами по работе и знакомыми, которые являются неизбежными спутниками нашего бытия. Они не представляют интереса для психологии. Другой ее полюс будет занимать предельно значимое расставание, последствия которого измеряются потерей смысла существования человека, т. е. равноценны смерти. Все остальные виды расставаний можно распределить между этими полюсами. По мере движения от одного полюса к другому феноменология расставания будет изменяться и по содержанию, и по уровню выраженности.
В качестве объекта расставания могут быть также родной дом, родина, уголок природы, произведения искусства, рабочий кабинет, место отдыха и многое другое. Характер объекта накладывает соответствующий отпечаток на феноменологию расставания и позволяет выделять различные его виды. Например, расставание с родиной сопряжено с особыми ностальгическими переживаниями, которые не характерны для других видов расставания. В зависимости от продолжительности предстоящей разлуки можно выделить кратковременное, долгосрочное и бессрочное расставание (расставание навсегда). Они по-разному переживаются людьми и требуют самостоятельно научного анализа.
Расставание — это не одномоментный акт, а развернутый в пространстве и времени человеческого бытия процесс, в котором существуют свои этапы и закономерности. Оно может быть растянуто на дни, недели, месяцы, годы и даже десятилетия и, соответственно, занимать достаточно продолжительный отрезок жизненного времени человека. Во временной структуре расставания можно выделить три основные стадии: стадию ожидания, стадию прощания и стадию разлуки. Каждая из них имеет свои особенности, закономерности, объективную и субъективную феноменологию [2].
На стадии ожидания субъект готовится к изменению привычной формы общения с
© К. М. Романов, 2011
определенным человеком или группой лиц. Фактически речь идет об изменении сложившегося образа жизни, важное место в которой занимает человек, с которым предстоит расстаться. Эта мысль, насыщенная отрицательными эмоциональными переживаниями, постепенно заполняет сознание и по мере приближения собственно прощания и разлуки вытесняет все остальное. Она становится своеобразным центром всей душевной жизни человека.
Наиболее острой по эмоциональному накалу и короткой по времени является стадия прощания. Именно здесь совершается главное событие всего расставания — травмирование живых значимых отношений и их субъектов, нарушение привычных способов общения и личностного бытия. Для участников это событие выступает как глубокое личностное потрясение. Сознание предельно насыщается отрицательным по знаку аффективным содержанием. Происходит нарушение адекватности мировосприятия. Наблюдается сужение сознания, изменение восприятия времени — иллюзия быстротечности, снижение концентрации внимания, ухудшение работы мышления и памяти. Общение субъектов расставания принимает здесь особую форму. Каждый испытывает неодолимое желание сказать друг другу что-то чрезвычайно важное и почти никому из них никогда не удается это сделать в силу отсутствия нужных слов (или их потери), социальных ограничений, комплексов и др. Повышенную нагрузку получают невербальные формы общения. Наблюдается обостренное переживание значимости другого (любви, жалости, готовности жертвовать и т. п,). В обществе сложилась особая культура расставания: социальные нормы, традиции и обряды, предписывающие определенные способы общения его участников. Это могут быть определенные слова, напутствия, жесты, выражения лица, плач, объятия, поцелуи, обмен рукопожатиями, распитие спиртных напитков, распевание песен, дарение каких-то предметов (на память), совершение молитвы и др. Особое место среди них занимает чрезвычайно важный, мудрый и до сих пор научно неосмысленный обряд прошения прощения. Он приурочен к стадии прощания. Отсюда и ее название. Попрощаться — значит простить друг другу грехи, чтобы не оставлять их на себе, особенно если встреча будет не скоро или не состоится вообще. Сущность обряда составляют не слова или какие-то другие его внешние атрибуты, а совершенно особые, недоступные для восприятия мистические события, необъяснимым образом влияющие на
душевную жизнь и бытие человека. Перечисленные способы общения участников расставания придают ему особую торжественность, значительность и драматичность (а иногда и трагичность). Именно это подчеркивается писателями, художниками, музыкантами и представляется как один из наиболее ярких эпизодов произведения. Они же (способы прощального поведения) служат и формой выражения душевного состояния субъектов расставания. Поэтому очень важно, чтобы каждый человек владел ими.
Стадия разлуки начинается с момента прощания, после которого начинается относительно новый образ жизни человека — бытие без другого. Очень точно и предельно обостренно это выражено в песне В. Высоцкого «Он не вернулся из боя». Описывая состояние героя, автор подчеркивает, что исчезнувший из пространства и времени его жизни другой человек на самом деле становится своеобразным смысловым центром его (героя) бытия. Он чувствует его отсутствие на каждом шагу. Например, воспринимая окружающий мир, он неожиданно обнаруживает, что в нем не хватает его (погибшего друга): «Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя».
Каждое расставание и каждая разлука — это кусочек человеческого бытия. Человек реально проживает и переживает это. Как и всякое значимое событие, расставание определяет содержание и характер душевной жизни человека. Можно сказать, что он погружается в эту реальность, идентифицируется с ней и живет ею. Фактически в ней концентрируется пространство и время его реального бытия. Субъект расставания постоянно находится здесь, независимо от того, где он находится физически и чем занимается. Эта реальность становиться своеобразным центром притяжения всех душевных функций: мышления, памяти, внимания, восприятия, ощущения, воображения, эмоций, желаний, воли. Человек не может освободиться от соответствующих мыслей, воспоминаний, образов, фантазий, переживаний, желаний. Они становятся буквально навязчивыми. Ядром всей душевной жизни делается отрицательное по знаку эмоциональное состояние, которое может иметь форму тревоги, одиночества, тоски, грусти, опустошенности, страха, паники, горя, потери смысла жизни, вины и т. п. Соответствующую смысловую и эмоциональную окраску получают все познавательные процессы и все мировосприятие в целом. В результате возникает особое интегральное душевное состояние, характерное именно для расставания. Оно очень многолико по содер-
жанию, структуре составляющих его субъективных элементов, интенсивности, уровню осознаваемости, динамике и другим особенностям. По всем психологическим характеристикам и последствиям для личности ситуацию значимого расставания следует отнести к категории критических [6].
Характерным для субъективной картины расставания является особое чувство частичной или полной потери себя. Человеку кажется (или это действительно так), что его душа (или он сам) осталась где-то в прошлом, в той реальности, с которой он расстался: в родном доме, в близком человеке. Чем более значимо расставание, тем сильнее выражено это чувство. Поэтому в разлуке человек мысленно и эмоционально все время возвращается туда. Его «Я» как бы привязано к реальности, находящейся в ином пространстве и времени. Он живет ею и не хочет включаться в свое настоящее бытие: в работу, учебу, общение с окружающими людьми. На какой-то период он становится дезадаптированным. Феномен частичной или полной потери чувства «Я» объясняется тем, что человек лишается фактов подтверждения от значимого другого реальности собственного существования как субъекта, как личности и как индивидуальности. Изучая роль другого человека в становлении и постоянном ощущении субъектом реальности своего «Я»,
А. И. Хараш подчеркивает: «Желая убедиться в своем существовании, человек вопреки Декарту и его ergo sum ищет и находит точку отсчета, меру своей посюсторонней достоверности, невыдуманности, весомости и телесности в другом человеке, который служит для него высшей, решающей инстанцией утверждения реальности его „Я“ существования и бытийной определенности» [8]. Важно подчеркнуть, что подобные факты-подтверждения уникальны, незаменимы и невосполнимы, как уникален и сам человек, с которым произошло расставание. Вероятно, в этом и заключается весь драматизм подобных событий. Возвращаясь в прошлое и живя прошлым, человек пытается обрести утраченные смыслы и подтвердить реальность собственного существования.
Состояние расставания очень тягостно для человека. Возможны случаи тяжелых заболеваний и даже суицидов. Поэтому возникает необходимость оказания соответствующим людям психологической помощи. Длительное пребывание в этом состоянии имеет серьезные последствия для личности, особенно если переживаемое расставание значимо. Изменению подвержены ее смысловая организация, отношения, черты характера, само-
сознание, эмоциональная сфера. Без всякого преувеличения можно сказать, что человек, достаточно долго переживающий или уже переживший значимое расставание, становится несколько иным в личностном плане. Исследование этих личностных последствий представляет большой научный интерес и практическую значимость. Психологические последствия расставания зависят от его значимости, продолжительности, от индивидуальных, половых и возрастных особенностей человека. Наиболее масштабны, губительны и невосполнимы они у младенцев, разлученных с матерью. Полученная психологическая травма приводит ребенка в шоковое состояние, сильно задерживает последующее психическое развитие и сохраняется на всю жизнь [1; 3].
Существует огромное множество всевозможных расставаний. Среди их многообразия особое место занимает расставание родных и близких с умирающим и расставание самого умирающего с людьми и всем тем, что его окружает и чем он жил. Последнее особенно невыносимо и тягостно. Надо сказать, что оно очень плохо изучено в психологии [5]. Во многом это объясняется техническими трудностями исследования умирающего человека с помощью традиционных методов. Можно сказать, что они вообще непригодны для решения этой важной задачи. Еще сложнее понять душевное состояние человека в момент его физической смерти и после нее. В рамках естественно-научной парадигмы эта задача вообще не ставится, поскольку считается не научной. Смерть человека рассматривается как прекращение его существования: как телесного, так и душевно-духовного. Однако данная точка зрения не является единственной. В религиозной философии все эти проблемы решаются иначе. Поэтому постановка и решение указанной задачи вполне уместны. Более того, ее решение имеет важное практическое значение.
Умирание — это одно из самых важных событий человеческого бытия (если не самое важное). Соответственно и душевное состояние умирающего является предельно критическим и справиться с ним в одиночестве невозможно. Поэтому в эти последние дни и часы его жизни так важно не оставлять его одного. Общение с умирающим — это особое искусство, которым владеют очень немногие люди. В нашем обществе не сложилась культура общения с умирающими людьми. В последние и самые трудные минуты жизни человек фактически остается в одиночестве. Для разработки стратегии и тактики общения с умирающим человеком
важно знать его душевное состояние. Поскольку умирание человека представляет собой разновидность расставания, к нему относится феноменология расставания. Содержание и сущность душевного состояния умирающего человека определяет расставание с родными и близкими, с родным домом и привычным окружением, разрушение привычного образа жизни. В отличие от других расставаний умирающий навсегда оставляет все, что наполняло его жизнь смыслом и порождало ощущение реальности собственного «Я». Все это придает его состоянию особую трагичность. К этому прибавляется совершенно естественное состояние страха. Он связан с одним из самых сильных инстинктов — инстинктом самосохранения. Состояние страха возникает в тот момент, когда жизнь поставлена под угрозу. Следовательно, страх перед смертью воспитывается на врожденной биологической основе. В этом заключается его специфика. Вполне естественно, что инстинктивный животный страх, возникающий в ситуации опасности для жизни, принципиально отличается от человеческого страха перед смертью. Это исключительно социальное (культурное) образование личности, которого не существует у животных. Страх перед смертью не привязан к ситуации опасности, т. е. является над ситу атив-ным. Он имеет иное содержательное наполнение и тесно связан с мировоззрением, интеллектом и другими личностными подструктурами человека. Он хорошо осознается и может быть предметом мышления. Довольно часто человек может использовать целую систему психологической защиты от него. Примерами подобных защит могут быть всевозможные утешительные мысли: «Это будет еще не скоро», «Все умирают», «Я не одинок», «Смерти бЬйться — на Свете не жить», «Жить страшнее, чем умереть» и т. п. Защитную функцию выполняет стремление просто не думать об этом. Этот же функциональный источник во многом «питает» живопись, музыку, поэзию и другие виды искусства. Например, творчество С. Есенина буквально пронизано мотивами смерти и отчаянными попытками преодолеть страх перед ней и психологически защититься от нее. Достаточно вспомнить стихотворение «Не жалею, не зову, не плачу». На этой же функциональной основе возникли некоторые философские концепции, например, Платона, Шопенгауэра, Гартманна и др> Существует довольно распространенная точка зрения, объясняющая возникновение религии через страх смерти и защиту от него. И действительно, идея бессмертия души и ее спасения
составляет основу всех религий. Надо ска- | зать, что этот аргумент является очень силь- \ ным в борьбе против религии, поэтому научные исследования проблемы смерти имеют чрезвычайно важное значение в борьбе с атеизмом. По мере наступления духовной и психологической зрелости страх смерти может утрачивать свою инстинктивно-биологическую основу.
Человек, находящийся в состоянии рас- | ставания, нуждается в психологической помощи, источником которой могут быть только люди. Особенно все это необходимо умирающему.
Общение с умирающим можно отнести к разновидности общения. Поэтому законы общения вполне переносятся и на него. Разумеется, что в данном случае они принимают оп- | ределенную специфику. В культуре обще- | ства сложились определенные обряды и традиции, предписывающие способы обращения с умирающим. Однако они очень скудны и вряд ли способны удовлетворить умирающего, И одновременно никто из окружающих (родственников, близких, друзей) не испытывает большего желания иметь дело с умирающим. Даже если им бывает жалко его, они все равно не тянутся к нему. Скорее наоборот. Картина умирающего отталкивает их. Видимо, это объясняется существующим у каждого человека страхом смерти, который актуализируется в этой ситуации. Она как бы напоминает каждому, что ты тоже рано или поздно окажешься в подобном положении. Картина умирания неэстетична и это также отталкивает от умирающего. И, наконец, сам факт незнания и неумения общаться с умирающим также не вызывает желания встречаться с ним. Человек рассуждает примерно так: «Что я буду делать рядом с ним, о чем говорить, как говорить и т. д.». Все это хорошо описал Л, Н. Толстой в романе «Анна Каренина» в сценах поведения и состояния К. Левина во время умирания его родного брата Николая [7].
Наиболее распространенной ошибкой, которую допускают при общении с умирающим человеком, является игнорирование самого факта умирания. С умирающим общаются так, как будто ничего особенного с ним не происходит. Таким способом пытаются отвлечь его от невыносимых душевных страданий. Но разве сопоставима с ними пустая болтовня и разве способна она отвлечь умирающего от этих страданий? И существует ли вообще что-нибудь такое, что сопоставимо с фактом умирания. Поэтому такое общение не способно удовлетворить и утешить умирающего.
Другой ошибочный способ общения заключается в попытке вселить в умирающего надежду на выздоровление. Конечно случаются чудеса или бывают ошибки врачей и человек выздоравливает вопреки прогнозам и диагнозам. Поэтому вселение в человека надежды может дать ему небольшой шанс на такое чудо. Однако чудеса случаются крайне редко, поскольку реальность слишком безжалостна и сурова. Умирающий знает, что он умирает, что ему осталось немного. На каком-то этапе умирания этот факт становится для него настолько очевидным, что никакие способы общения не способны изменить его мнение.
Наконец, третья распространенная ошибка окружающих — игнорирование личности умирающего. Уже при жизни досрочно его вычеркивают из тех живущих и ведут себя так, как если бы он умер. С ним обращаются как с организмом: обслуживают его естественные оправления и нужды, вводят какие-то препараты, меняют постельные принадлежности, раздевают, одевают, дают воды, укрывают одеялом и т. п. С ним обращаются, почти как с предметом или как с животным, пусть даже любимым. Во всем этом не чувствуется личностной обращенности, хотя умирающий не перестал быть личностью, субъектом и индивидуальностью. Более того, в его присутствии могут говорить о вполне житейских делах, связанных с предстоящими похоронами. Однако это касается лично его, который все это слышит, понимает и каким-то образом умудряется переживать. Пожалуй, это наиболее унизительный и тяжелый для умирающего способ обращения с ним.
В данном случае мы рассмотрели наиболее распространенные среди нормальных людей способы общения с умирающим. Разумеется, что бывают и другие, более тяжелые варианты. Например, довольно часто люди умирают в больницах в условиях формального общения. Больница вообще обезличивает людей. В реанимационных же отделениях, где многие балансируют между жизнью и смертью, человек превращается в «чистый» организм, полуживое тело, с которым совершаются определенные врачебные манипуляции. В его присутствии говорят о его состоя-
нии, полагая, что он ничего не слышит или не понимает. Он оказывается в полнейшем и унизительном одиночестве. Родственников к нему не допускают.
В еще более тяжелом положении оказывается человек, которому выпала участь безвинно умереть от рук врагов, недоброжелателей, для которых страдания и муки умирающего — источник наслаждения. Он понимает факт неизбежности страданий и последующей за ними смерти. Он не просто лишен сострадания со стороны других, а окружен своеобразным антисостраданием. Более того, он понимает, что никто и никогда из близких не узнает о том, в каких страданиях он умирал и, возможно, даже не найдут его тела и придадут земле. Тяжесть подобной смерти настолько велика, что о ней даже трудно писать.
Умирание и смерть — это чрезвычайно значимое для личности событие, являющееся последним и завершающим этапом в земном бытии человека. Его субъектом является человек как личность и индивидуальность. Поэтому, как и любое другое событие, оно несет на себе печать индивидуальности человека: его ценностей, потребностей, интересов, характера, темперамента, интеллекта. В ситуации умирания человек начинает понимать смысл собственной смерти: чего он теряет и что находит; что сделал в этой жизни и чего не успел завершить; что его уже не тревожит (за что он спокоен) и за что он очень беспокоится; за что он до сих пор несет ответственность и в чем не видит ее; в чем и перед кем он виновен и в чем не виновен; в чем И перед кем он покаялся и в чем и перед кем не успел или не смог это сделать; чего он боится больше всего и что его не страшит. Поэтому общение не должно утрироваться, переводиться в незначимое пространство или обезличиваться. Оно должно в максимальной степени отвечать актуальным запросам умирающей личности, сопровождать и не удерживать ее на этом невероятно сложном и тяжелом этапе жизненного пути. Умирающий человек должен все время чувствовать соучастие и поддержку понимающего собеседника. Уникальный опыт такого общения представлен в книге митрополита Антония Сурожского «Жизнь. Болезнь. Смерть» [4].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Боулби Дж. Создание и разрушение социальных связей / Дж. Боулби. — М. : Акад. проект, 2004. — 232 с.
2. Ковалева Н. А. Социально-психологический анализ расставания как феномена межличностного общения : автореф. дис. ... канд. психол. наук / Н. А. Ковалева. — Саратов, 2009. — 26 с.
3. Лисина М. И. Проблемы онтогенеза общения / М. И. Лисина. — М. : Педагогика, 1986. —
143 с.
4. Митрополит Сурожский Антоний. Жизнь. Болезнь. Смерть / Митрополит Сурожский Антоний [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.pravlib,narod.ru/biblio/books/ antons3/Main.htm. — Загл. с экрана.
5. Романов К. М. Феномен смерти в контексте научного и православного сознания / К. М. Романов // Истоки православного сознания и самосознания народов Поволжья (на примере Республики Мордовия). — Саранск, 2006. — С. 224 — 235.
6. Тарабрина Н. В. Основные итоги и перспективные направления исследований последствий посттравматического стресса / Н. В. Тарабрина // Психол. журн. — 2003. — Jsfe 4. — С. 5—18.
7. Толстой Л. Н. Анна Каренина : роман в 8 частях / Л. Н. Толстой ; авт. вступ. ст., прим.
Э. Бабаев. — М. : Худож. лит., 1981. — 799 с.
8. Хараш А. У. «Другой» и его функция в развитии психики // Общение и развитие психики : сб. науч. тр. / А. У. Хараш ; под ред. А. А. Бодалева, Г. А. Ковалева. — М. : Изд-во АПН СССР, 1986. - 176 с.
Поступила 15.02.10.
СПОСОБЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИК ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА В РЕЧЕВЫХ ОПИСАНИЯХ СТАРШИХ ДОШКОЛЬНИКОВ
Д. К. Романов
Представлены некоторые психологические особенности межличностного понимания в дошкольном возрасте. Выделены основные способы представления субъекта в психологических характеристиках дошкольников. Доказана гипотеза о роли активности субъекта в межличностном понимании.
Изучение особенностей познания дошкольниками других людей имеет большое значение для понимания происхождения, развития и функционирования психологических понятий. В отечественной психологии впервые эта проблема стала предметом экспериментального анализа в исследованиях А. А. Бодалева,
В. Н. Панферова и В. Н. Куницыной [1—2]. Больший интерес представляет то, как психологические понятия регулируют способы поведения субъекта по отношению к окружающим людям. Можно предположить, что они содержат в себе определенное конкретно-ин-струментальное содержание, в котором аккумулирован практический опыт общения субъекта. Например, в понятии «добрый» содержится опыт обращений субъекта к соответствующему человеку с всевозможными просьбами, в понятии «упрямый» — опыт несогласия с мнением собеседника, в понятии «веселый» — опыт шутливого поведения и т. д. В процессе развития психологических понятий этот конкретный опыт субъекта каким-то образом преобразуется и принимает скрытую, имплицитную форму. Если бы этого
опыта не было в психологических понятиях, то они не смогли бы выступать в качестве регуляторов способов общения человека. Понятие следует считать усвоенным только в том случае, если оно содержит соответствующий практический опыт общения субъекта. Лишенные этого содержания понятия не способны к регуляции общения. Они не обладают практическим потенциалом, т. е. являются формальными. Можно предположить, что на ранних этапах развития субъекта межличностного понимания этот практический опыт должен быть представлен в речевых характеристиках, которые он дает другим людям [1].
Для проверки этого предположения мы провели психологическое исследование. Испытуемыми в этом исследовании были дети шестилетнего возраста — учащиеся «Малыш-киной школы» МОУ «Лицей № 4» г. Саранска. В исследовании принимали участие 30 человек. Исследование проводилось в форме беседы на тему «Моя мама». Испытуемым предлагалось как можно более подробно рассказать о своей маме. Рассказ ребенка тщательно, без всяких изменений и исправлений, прото-
© Д. К. Романов, 2011 I
из
