CC BY
56
Литературоведение. Межкультурная коммуникация Вестник Нижегородского университета и/м. Н.И. Лобачевского, 2010, № 4 (2), с. 866-869
УДК 821.161.1
РАССКАЗ «ДРЕВНИЙ ПУТЬ» В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ А.Н. ТОЛСТОГО
© 2010 г. Т.П. Комышкова
Нижегородский государственный педагогический университет tat-com@yandex.ru
Пнступила в редакцию 31.03.2010
Рассматривается особая концепция истории, благодаря которой современность и история получают оценку в масштабе жизни природы и космоса, что позволяет А.Н. Толстому сосредоточить внимание на проблемах онтологического характера, поставить вопрос о смысле человеческого существования.
Ключевые слнва: художественная концепция истории, символическая и мифологическая образ-
ность.
Рассказ «Древний путь» (1927) написан А.Н. Толстым сразу после возвращения из эмиграции. Рассказ находится в ряду произведений, созданных в это время: «Союз пяти», «Гиперболоид инженера Гарина», «Голубые города», «Гадюка» - и рассматривающих ситуации «пограничные», позволяющие дать оценку современности и истории в масштабе жизни природы и космоса. «Древний путь» А.Н. Толстой считал одним из наиболее значительных произведений, написанных им в середине 1920-х годов. Рассказ позволяет многое прояснить в системе философских взглядов А.Н. Толстого на природу и историю.
Название рассказа глубоко символично; смысловые пласты символа древний путь раскрываются на разных уровнях текста. Сюжетную канву составляет история возвращающегося на родину смертельно больного французского офицера Поля Торена. Можно предположить, что возвращается он из России, хотя смертельное ранение получил на фронтах Первой мировой войны. Пароход, везущий Поля, совершает рейс из Черного моря в Эгейское, затем через Средиземное в Марсель, повторяя путь, освоенный людьми с древних времен. Мысль эта вводится авторским комментарием: Путь, кнтн-рым шел парнхнд, был древней днрнгнй челнве-чества из дубнвых аттических рнщ в темные гипербнрейские страны (Толстой А.Н. Древний путь, 4: 137)1.
Путь от жизни к смерти, который проходит герой рассказа, осмысливается тоже как древний и совпадает в его представлении с тем путем, который проходит человечество от истоков к трагической катастрофе мировой войны. Мысли о собственной смерти и размышления о
гибели человечества настойчиво звучат в сознании Поля: Казалнсь, - этн казалнсь Пнлю, - нн завершает сейчас кругнвнрнт тысячелетий. Егн ум, растревнженный лихнрадкнй и нщуще-нием свней близкнй смерти, силился нхватить всю бнрьбу, расцвет и гибель мннжества нарн-днв, прншедших пн этнму пути (4: 137).
Сложная повествовательная структура рассказа позволяет сопоставить разные точки зрения на судьбы европейской цивилизации. Рассказ организован сознанием персонажа, вводимым через несобственно-прямую речь, внутренние монологи, сны, в которых слышатся голоса незримых оппонентов Поля: его невесты Люси, пленного красноармейца, воображаемого древнего пращура; с ними Поль вступает в диалог, под влиянием которого изменяется его отношение к миру. Так, Люси, в противоположность Полю, единственной неумирающей ценностью жизни считает любовь. Пращур в сознании Поля ассоциируется с радостью и полнотой жизни, утраченной его дальними потомками. Пленный русский солдат настойчиво твердит о необходимости глобальных перемен. Сознание героя корректируется авторской точкой зрения, в чем-то близкой герою, но имеющей важные отличия. Главное из них - автор изначально знает итог, к которому герой должен прийти.
В размышлениях Поля о последних днях европейской цивилизации слышатся отзвуки теории О. Шпенглера [1]. События на пароходе, колоритные портреты спутников Пьера, его воспоминания как будто подтверждают трагические мысли о закате Европы. Люди, окружающие Пьера, заняты борьбой за еду и удовлетворение низменных страстей, их суету автор обозначает как пошлость, что для Толстого яв-
лялось одним из главных пороков современной ему жизни. Достаточно вспомнить, что даже претендующего на мировое господство Гарина («Гиперболоид инженера Гарина»), фигуру страшную, несущую огромную разрушительную идею ницшеанского сверхчеловека, автор неоднократно называет пошляком. Те же персонажи, которые не участвуют в вакханалии жизни, предстают в образах, соотносимых с печалью и упадком жизненной силы. Франция — сплншнне, великне кладбище, где пнгребенн це-лне пнкнление мнлнднсти. Разбитых сердец, несбывшихся нжиданий... Мы, живые, — плакальщицы, мннахини, прнвнжающие мертвых (4:140). Белнкурый ребеннк висел на перилах <...>; егн пнддерживала мать в пухнвнм гряз-ннм платнчке на плечах, в стнптанных башмаках. На ее исплаканннм лице застыл ужас пн-жарнв Рнссии (4: 141). Сам Поль разочарован в идеалах гуманизма, которыми некогда горел, не может принять любви Люси, даже забота сиделки вызывает у него раздражение.
Однако в противовес шпенглеровской теории закономерности конца европейской цивилизации Толстой вводит мысль о трагической ошибке, допущенной человечеством: Где-тн ншибка, где-тн днпущен неверный хнд в шах-матннй партии, — думал Пнль Тнрен, — истнрия свернула к прнпасти. Какнй прекрасный мир пнгибает (4: 138); Нн если этн счастье рас-тнптанн снлдатскими сапнгами, разнрванн снарядами, залитн нарывным газнм, тн чтн же нстается? Зачем были Эллада, Рим, Ренессанс, весь железный грнхнт девятнадцатнгн века? Или удел всему — хнлм из черепкнв, пнрнсший кнлючей травкнй пустыни? Нет, нет, где-нибудь днлжна быть правда (4: 139). Поиск правды, истины, открывающейся на пороге смерти, составляет еще один смысловой пласт символа древний путь.
В чем же суть древнего пути, пройденного героем? Толстой отмечает несколько этапов духовного пути героя. Первые мысли о смерти окрашены эгоцентрическим неприятием ее и страхом. Сознание Поля разворачивает перед читателем антропоцентристскую концепцию человека и Вселенной. Если умирает человек, то гибнет и весь мир. Через нескнлькн дней, быть мнжет, пнгаснет егн мнзг, вместе с ним пнгибнет тн, чтн нн нес в себе, — пнгибнет мир. Какне ему делн — будет мир существн-вать, кнгда не будет Пнля Тнрена? Мир пнгибнет в егн снзнании — этн все (4: 137). Символично, что эти размышления приходят герою ночью, он ощущает себя одиноким в темноте, окутавшей все окружающее.
Солнечный день приносит новое, сложное ощущение жизни; от неприятия суеты герой приходит к пониманию многогранности ее проявлений и вечности законов природы: Как мала, быстрнлетна жизнь! Как слнжны, мннгнкрнв-ны ее закнны! <... > Он старался сызннва внс-станнвить ткань недавних мыслей н гибели цивилизации <...>, н тнм, чтн, ухндя, ннуннсит с снбнй мир, существующий пнстнльку, пн-скнльку егн мыслит и ндухнтвнряет нн, Пнль Тнрен... Нн ткань пнрвалась, лнхмнтья исчезли, как туман. А в памяти перекликались веселые гнлнса зуавнв, стучали их варварские гнлнса (4: 149).
Последние часы жизни Поля приносят ему чувство радости и единения с миром; буря, разразившаяся на море, подчеркивает глубину духовных изменений героя. Он с восторгом встречает бурю: Какнй великнлепный кннец пути! Глаза Пнля блестели трагическим юмнрнм (4: 156) - и, благословляя всех, с восторгом принимает уход: Пнль стиснул хнлндеющими пальцами пнручни кресла. Внстнрженнн билнсь сердце... Прндлись. Прндлись, дивнне виденье (4: 156).
Смерть героя можно трактовать как символ ухода старой цивилизации, освобождающей дорогу новым варварам. Однако толстовское отношение к идеям заката Европы выглядит более сложным и выражается не столько в комментариях, сколько в структуре рассказа.
Вечность духовного поиска, в котором находятся автор и его герой, древнего пути, подчеркнута особой организацией пространства и времени рассказа. Символично место, где разворачивается действие, - корабль, мифологический символ перехода к инобытию (в первой редакции рассказ носил название «На ржавом пароходе», подчеркивающее соединение старости, древности и современности). Пароход «Карковадо» напоминает еще и Ноев ковчег: на нем собрались люди разных национальностей, сословий, судеб. Здесь русские эмигранты: интеллигенты, спекулянты, хозяйка борделя, -французский офицер, агент ЧК, отказавшиеся воевать в России солдаты-зуавы. Духовный путь, пройденный героем, оказывается созвучным жизни природы: мрачные мысли отступают подобно тому, как мрак ночи исчезает под напором солнечного дня, коренной перелом в мировосприятии обусловлен грозой, штормом -символом очищения. Мир, возникающий после грозы и открывающийся Полю в последние минуты жизни, как будто иной, сотворенный заново: Ив закате стали твнриться чудеса. Как будтн неведнмая планета приблизилась к пнм-
рачневшей земле, и на тнй планете в зеленых теплых вндах лежали нстрнва, заливы, скалистые пнбережья такнгн раднстннгн алнгн сияющегн цвета, какнгн не бывает, — разве приснится тнлькн (4: 157).
Герой и автор существуют внутри мифологического времени, цикличность которого подчеркнута пространственными деталями. Мифы и исторические предания древней Эллады о пастухах-пелазгах, гибели Трои органически вплетаются в изображение повседневности, существуют как непосредственная жизненная реальность: Путь, кнтнрым шел парнхнд, был древней днрнгнй челнвечества из дубнвых аттических рнщ в темные гипербнрейские страны. Егн назвали Геллеспннтнм в память несча-стннй Геллы, упавшей в мнре с знлнтнгн барана, на кнтнрнм вместе с братнм бежала нт гнева мачехи на внстнк (4: 136). И сталн пн-нятнн, чтн именнн в такне утрн в Эгейскнм зеркальннм мнре пнд пляску дельфиннв из белнй пены пнднялась, раскрывая гнлубые светлые глаза, краса жизни — Афрндита (4: 141). Вдали, справа, прнплыл Олимп снегнвнй шапкнй с лилн-выми прнжилками. Зевс был милнстив сегндня — ни нднн нблачкн не затянулн сверкающей вершины (4: 146). Ннчью нгибали Пелнпнннес — сурнвую, каменистую Спарту. Над темным зеркалнм мнря сияли крупные снзвездия, как в сказке нб Одиссее (4: 149). Герой ощущает себя потомком пастухов-пелазгов, мысленно беседует со своим пращуром о судьбах цивилизации. Даже обычное пиршество зуавов предстает как жертвоприношение быка Зевсу.
Цикличность времени указывает на особенности авторского мировосприятия. Основу ми-ровидения А.Н. Толстого составляют восходящие к народной мифологии идеи о всеединстве человека и природы. Представление о гармоничном существовании человека связывается писателем с картинами единения земли и неба, солнца и воды, человек ощущает свое существование во Вселенной. Толстому присущ космизм мироощущения, проявлявшийся на протяжении всего творчества в пространственных образах. Приведем несколько примеров. Чувство полноты жизни приходит к Никите при взгляде в бездонное небо («Детство Никиты» -1920): «Безднннне небн переливалнсь, слнвнн пн звездннй пыли шел ветернк. Разнстлался светящимся туманнм Млечный путь. На внзу, как в кнлыбели, Никита плыл пнд звездами, пнкнйнн глядел на далекие миры» (3: 246). Между небом и землей оказывается пароход, увозящий эмигрантов к жизни вне Родины («Необыкновенное приключение Никиты Рощина» - 1921): «Эти
звезды, и Млечный путь, и Бнльшая Медведица были наверху и внизу, в черннй бездне. Огрнм-ный парнхнд, пнлный спящих, безднмных людей, казалнсь, летел в звездннм прнстранстве. <...> Река эта пнтихнньку пнкрылась туманнм, пнд-нималась к нему и разлилась среди звезд в Млечный Путь» (3: 274). Схожие образы возникают и в рассказе «Древний путь»: Глаза пнми-нутнн застилалн слезами. Какне величие мирнв! Как мала, быстрнлетна жизнь! Как слнжны, мннгнкрнвны ее закнны! Как нн жалел свне сердце — бнльннй кнмнчек, нтбивающий секунды в этнй блистающей звездами вселенннй (4: 149).
Внимание Толстого к трагическим событиям, современником которых он был, понимание истории как процесса циклического приводят к выработке особой исторической концепции, которую можно назвать философией истории. Многое в ней созвучно мыслям О. Шпенглера о противостоянии европейского, фаустианского и магического мировосприятий. Свойственное европейцам сознание, абсолютизирующее абстрактное знание и линейное понимание мира как истории, находится в оппозиции с магическим пониманием мира, издревле в разных вариантах присущим другим народам, в частности, русскому. Основу магического мировосприятия составляют представления о незыблемости природного начала, его первичности в определении судеб людей, народов, всего человечества. Диссонансы жизни людей, исторические потрясения оказываются вписанными в картины мироздания. История катастрофична, несет много бед человечеству, но она лишь часть жизни. В рассказе «Древний путь» мифологическая концепция жизни разработана на материале древнегреческих мифов, тем самым как бы снимается вопрос о противостоянии России и Запада, Востока и Запада, что стало одной из острейших социально-философских проблем времени. История разъединяет людей, жизнь природы уравнивает людей разных национальностей, сословий и политических убеждений.
Как уже отмечалось, огромную смысловую нагрузку несут в рассказе природные образы: солнце, море, морской шторм. В рассказе по-вляется характерный для Толстого 1920-х годов образ, соединяющий природное и историческое начала, - ветер истории: ... этн ураган истнрии нбрушился на нас (4: 156). Переломные моменты истории часто соотносятся писателем с мотивом ветра: сквозняка, прогоняющего затхлость и сон, как это звучит в «Дне Петра» (1918), или вихря, гонящего людей по жизни помимо их воли, будь то «Иби-
кус, или Похождения Невзорова» (1924), ветер, ураган, буря - сквозные образы второй части трилогии «Хождение по мукам», романа «Восемнадцатый год» (1927). Это знаки утраты человеком самостоятельности в выборе судьбы, личной воли перед лицом гибели старого мира. В рассказе «Древний путь» картина солнечного заката после бури, трактуемая как рождение новой планеты после мировой катастрофы, символизирует заключительную фазу идеи Возрождения, владевшей Толстым в послереволюционные годы.
А.Н. Толстой не был философом (или историком), в художественной манере излагавшим свои мысли. Он был прежде всего художником. А.М. Крюкова отмечает, что Толстой был просто «органическим художником, и поэтому его концепция действительности, представления об ее сущности и развитии, хотя и вмещали в себя <...> философию, историю и политику, но осуществлялись в сфере, только ему присущей, т.е. в сфере художественного творчества жизни» [1: 210]. В силу этого свойства таланта писателя о философии
жизни у Толстого следует говорить не в строго научном понимании этого термина, но рассматривая художественное выстраивание философских воззрений писателя. Как убеждают современного читателя тексты произведений А.Н. Толстого, на протяжении всей жизни ему был свойствен напряженный духовный поиск, не в последнюю очередь обусловленный критическим осмыслением ведущих философских идей времени.
Примечание
1. Цитаты из произведений А.Н. Толстого приводятся по изданию: Толстой А.Н. Собрание сочинений в 10 томах. М, 1958. В круглых скобках указываются том и страница.
Списнк литературы
1. Крюкова А. А.Н. Толстой и русская литература. Творческая индивидуальность в литературном процессе. М., 1990.
2. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность. М., 1998.
THE STORY «THE ANCIENT WAY» IN THE CONTEXT OF AN. TOLSTOY'S HISTORICAL AND PHILOSOPHICAL VIEWS
T.P. Komyshkova
The author considers the specific concept of history that makes it possible to assess the modernity and the history on the scale of life of the nature and the universe. Thus, A.N. Tolstoy can focus his attention on the problems of ontology and to pose the question about the meaning of human existence.
Keywords: artistic concept of history, symbolic and mythological imagery.
870 Т.П. ^mb^^ea
