CC BY
108
РАННЕЕ ТВОРЧЕСТВО А. М. ГОРЬКОГО В ВОСПРИЯТИИ СИМВОЛИСТОВ (К 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ)
Сергей Александрович СТЕПАНОВ,
кандидат культурологии, доцент кафедры литературы Московского государственного института культуры, Москва, Россия
e-mail: stt.stepanov2018@yandex.ru
Статья посвящена творчеству крупнейшего русского писателя Алексея Максимовича Горького (1868-1936). Автор обращается к проблеме, достаточно редко выделяемой критиками и исследователями, - к восприятию произведений Горького представителями антагонистичного ему лагеря символистов. В статье отмечается, что повести и рассказы А. М. Горького о босяках, благодаря которым он получил всероссийскую известность, были высоко оценены критиками-символистами Д. С. Мережковским и Д. С. Философовым. Как Мережковский, так и Философов увидели в горьковских босяках кардинально новый тип героя, яркие и свежие образы, ранее неизвестные русской литературе. При этом критики-символисты подчёркивали, что эти новые, во многом уникальные герои являются воплощением крайнего индивидуализма, непримиримого протеста и бунтарства, которые носят характер почти апокалиптический.
Ключевые слова: творчество, символизм, реализм, босячество.
THE EARLY WORKS OF A. M. GORKY IN THE PERCEPTION OF THE SYMBOLISTS (THE 150TH ANNIVERSARY OF THE BIRTH OF THE WRITER)
S. A. Stepanov, Ph.D. (Cultural Studies), Associate Professor of the Department of Literature, the Moscow State Institute of Culture, Moscow, Russia
e-mail: stt.stepanov2018@yandex.ru
The article is devoted to the work of the largest Russian writer Alexei Maximovich Gorky (1868-1936). The author addresses the problem, which is rarely singled out by critics and researchers - the perception of Gorky's works by representatives of the antagonistic symbolist camp. The article notes that novels and short stories by A.M. Gorky on the tramps, due to which he received wide fame, was critically acclaimed-the symbolists D. merezhkovsky and D. Filosofov. Merezhkovsky and Filosofov saw in Gorky's tramps a radically new type of hero, bright and fresh images, previously unknown to Russian literature. At the same time, critics-symbolists stressed that these new, largely unique characters are the embodiment of extreme individualism, irreconcilable protest and rebellion, which are almost apocalyptic. Key words: creativity, symbolism, realism, bosyachestvo.
Алексей Максимович Горький - последовательный реалист, одновременно продолжатель классических традиций XIX века и реформатор реализма. К символизму, первому по времени «антиреалистическому»
течению в русском искусстве рубежа Х1Х-ХХ веков, Горький относился критически, во многом враждебно. Выступая с ранних лет в качестве беспощадного обличителя мещанства, писатель определял символистов как «культурных мещан», стремящихся «спрятаться от творчества жизни в тёмные уголки мистицизма, в красивенькие беседки эстетики», «печально и безнадёжно бродящих в лабиринтах метафизики...» [цит. по: 3, с. 57]. Символисты также отзывались о Горьком по большей части негативно.
Однако ранние произведения Горького, прежде всего произведения, посвящённые босякам, писатели-символисты оценили достаточно высоко. Обратимся к мыслям теоретика русского литературного символизма Дмитрия Сергеевича Мережковского. В 1903 году Мережковский опубликовал большую статью «Чехов и Горький». В ней, как и во многих других своих работах, автор настаивает на том, что реализм в русской литературе вступил в фазу кризиса, себя изжил. Последние яркие и талантливые писатели-реалисты - А. П. Чехов и М. Горький. Главная заслуга Горького перед русской литературой, по мнению Мережковского, заключается в том, что он ввёл в её пространство новые яркие и интересные образы - образы босяков: «Босяк Горького заслужил свою славу: он открыл новые, неведомые страны, новый материк духовного мира. При входе в ту "страну тьмы и тени смертной", которая называется босячеством, навсегда останется имя Горького» [2, с. 623].
Художественных достоинств, эстетической ценности в произведениях Горького Мережковский не находит, заявляет в связи с этим, что «о Горьком как о художнике больше двух слов говорить не стоит», его поэзия «ничего не заслуживает, кроме снисходительного забвения... Вообще босяк с поэзией напоминает Смердякова с гитарой» [2, с. 622].
Художественная слабость, однако, не снижает огромного значения Горького-писателя, поскольку «сказанная им правда о босяке заслуживает величайшего внимания». В творчестве Горького Мережковский видит не искусство, но жизнь, «правдивейший подлинник жизни, кусок, вырванный из жизни с телом и кровью» [2, с. 625].
Определяя босяков из произведений Горького как новые и оригинальные образы, взятые из самой жизни, Мережковский замечает в них некое страшное и разрушительное, почти апокалиптическое начало. Босячество есть явление не столько социальное, сколько духовное: «Босяк не только не сознаёт себя жертвою общественной среды и условий, а, напротив, сознаёт, что эта среда и эти условия могут сделаться жертвой тления и смерти, которые он носит в себе. Кроме босячества внешнего, социально-экономического, есть босячество внутреннее, психологическое -последний предел нигилизма, последняя обнажённость, нагота и нищета духовная» [2, с. 633].
Босячество становится в итоге некой новой религией, заменяющей Бога Человеком, высшее божественное начало обожествлением всепоглощающей и всеразрушающей человеческой личности. Босяцкая «религия» близка к идеям Ф. Ницще: «Иногда кажется, что босяки Горького читали философа Ницше, хотя и в дешёвом, не совсем грамотном русском переводе, однако поняли в нём всё-таки больше, чем русские интеллигенты» [2, с. 637]. Эта лжерелигия ведёт в тупик, к духовной пропасти: «Если христианство - религия Бога, который стал Человеком, то босячество - религия человека, который хочет стать Богом. Это обман, поскольку если Бог - ничто, то и человек - ничто» [2, с. 639].
Необходимо отметить, что позднее, в статье 1916 года «Не святая Русь», посвящённой автобиографической книге Горького «Детство», Мережковский говорит об отходе знаменитого писателя от агрессивной «религии» босячества и определённом возвращении к глубинной народной духовности: «Как пророк "сверхчеловеческого босячества" Горький кончился. Но кончился один Горький - начался другой...». Здесь критик сосредотачивает внимание на одном из центральных образов - бабушке, воплощающей в себе лучшие народные, «Христовы воистину», начала: «Бабушка - сама Россия в ее глубочайшей народной религиозной сущности. Отречься от Бабушки, значит, отречься от самой России. Этого Горький не сделает и, если бы даже хотел, то не мог бы это сделать» [1, с. 228-229].
Во многом близкие мысли относительно произведений А. М. Горького, посвящённых босякам, высказал другой представитель символизма Дмитрий Владимирович Философов. В статье 1907 года «Конец Горького» Философов, как и Мережковский, подчёркивает, что первостепенное место Горького в русской литературе основывается прежде всего на привнесении им в её пространство ярких и оригинальных образов босяков. Причём для Философова, как, опять же, и для Мережковского, феномен босячества в наименьшей степени является социально-бытовым, это есть прежде всего особое воплощение индивидуального личностного начала: «...Горький показал нам новые стороны современного русского быта, но значение его как писателя этим не исчерпывается. Не быт сущность дарования Горького, а личность (здесь и далее курсив Д. В. Философова - С. С.). В новых формах, в новой обстановке, в босячестве, Горький показал все ту же вечную личность человека, вернее, вечную жажду личности. Хочу быть личностью, человеком, - вот постоянный бессознательный вопль его босяков; "я" - вот альфа и омега их миросозерцания. Остальное - обстановка, фон... Пробуждение личности, ощущение себя как чего-то первичного, особенного, неразложимого, ничему в корне своем не подвластного, - вот идейная основа "босячества"» [4, с. 428-429]. Обострённое чувство собственной личности порождает анархический бунт против извечной системы ценностей, против всего мироздания: «Горький-художник, прежде всего, индивидуалист.
Если в нем есть что-нибудь ценное, яркое, это именно бунт личности против общества, "я" против "не я", против мира и Бога. Темпераментом, психологией своей он анархист. С этой точки зрения его босяк из социально-экономического типа подымается до высоты абсолютной человеческой личности, до богоборчества. Как художник, Горький бесстрашно нарисовал нам "голого" человека и заложенную в нем разрушительную силу: - "пусть всё скачет к черту на кулички"» [4, с. 431].
Статья Философова имеет категоричное название «Конец Горького». С чем это связано? Критик-символист, давая очень высокую оценку творчеству А. М. Горького рубежа Х1Х-ХХ веков, произведения более поздние, начиная с пьесы «Варвары», считает откровенно слабыми. Они, по мнению Философова, «нанесли такой урон литературной славе, обнаружили признаки такого серьезного разложения дарования, что в возрождение писателя Горького уже как-то мало верится» [4, с. 426].
Творческий кризис Горького Философов связывает прежде всего с увлечением писателя социалистическими идеями, которые кардинально не соответствуют анархической, индивидуалистической природе его дарования, получившей глобальное воплощение в образах босяков: «...Горький думает, что нашёл рычаг для приложения босяцкой силы и рычаг этот - социализм... Горький не сумел осмыслить своего индивидуализма. Он чисто внешне, механически соединил его с ходячим материализмом и впал в самую низменную пошлость... Горький, не задумавшись над трагичностью проблемы, впихивает босяка-анархиста в кузов товарищей-социалистов. Этим он уничтожает правду "босяка", его инстинктивную жажду абсолютной, единой, неповторимой личности - ибо относит его страдания на счёт "среды и условий"; для Горького социал-демократа - "босяк" из общечеловеческого превращается незаметно в социально-экономический тип» [4, с. 435].
Измена изначальной природе своего дарования, изначальной основе неповторимых образов босяков оказалась, как искренне считает Философов, гибельной для Горького-художника: «Здесь начинается у Горького романтическая сентиментальность дурного тона, здесь начинается калечение Горького-художника - Горьким социал-демократом... Всё, что было в нем, как в художнике, яркого и сильного - исчезло. Неудовлетворенность, искание, бунт, - заменил он самодовольным тоном заурядного демагога. Язык, сильный и красочный в первых его вещах, стал трескучим, фальшивым и каким-то неумелым, гимназическим» [4, с. 436].
Итак, в образах босяков символисты увидели яркое и оригинальное явление, ранее не известное русской литературе и русской культуре в целом. Будучи кардинально новым духовно-социальным явлением, горь-ковские босяки, по мнению критиков-символистов, воплощали в себе тенденции во многом катастрофические и разрушительные.
Литература
1. Мережковский Д. С. Не святая Русь (религия Горького) // Эстетика и критика.
- Москва : Искусство ; Харьков : СП «Фолио», 1994. - Т. 2. - 669 с.
2. Мережковский Д. С. Чехов и Горький // Эстетика и критика. - Москва : Искусство ; Харьков : СП «Фолио», 1994. - Т. 1. - 672 с.
3. Степанов С. А. Мещане и мещанство в отечественной литературно-философской мысли и публицистике // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. - 2016. - № 4 (72). - С. 54-59.
4. Философов Д. В. Конец Горького // Критические статьи и заметки (1899-1916).
- Москва : ИМЛИ РАН, 2010. - 679 с.
