CC BY
24
DOI: 10.26347/1607-2502202101-02056-062
рак молочной железы и потребление алкоголя
Цель исследования. Проанализировать динамику заболеваемости раком молочной железы, подушевой реализации и потребления алкогольных напитков в Республике Марий Эл и Республике Татарстан, и оценить взаимосвязь показателей на популяционном уровне.
Материал и методы. В анализ вошли данные Росстата по продажам алкогольных напитков и заболеваемости раком молочной железы (РМЖ) за 1984—2018 гг. Статистическую обработку проводили с помощью программного обеспечения Statistica 6 (StatSoft, США) и надстройку для Microsoft Excel AtteStat версия 12.0.5 (И.П. Гайдышев, Россия). Результаты. В изучаемых регионах наблюдался рост заболеваемости РЖМ, при этом как заболеваемость, так и подушевая реализация алкоголя была выше в Татарстане. Корреляция между продажами алкоголя и заболеваемостью РМЖ оказалась статистически значимой только на региональном уровне и зависела от длительности наблюдения. Взаимосвязи определялись при временном смещении показателей от 2 до 20 лет, достигая наивысших значений при лаге 7—8 лет.
Заключение. В изучаемых регионах Российской Федерации показатели реализации и потребления алкоголя статистически значимо коррелируют с заболеваемостью РМЖ и обладают эффектом отсроченного действия до 20 лет.
Ключевые слова: заболеваемость раком молочной железы, подушевая продажа и потребление алкоголя в регионах России
Автор заявляет об отсутствии возможных конфликтов интересов.
Финансирование: исследование не получило спонсорской поддержки.
Для цитирования: Хамитова Р.Я., Лоскутов Д.В. Рак молочной железы и потребление алкоголя. Проблемы стандартизации в здравоохранении. 2021; 1-2: 56-62. DOI: 10.26347/ 1607-2502202101-02056-062.
Р.Я. Хамитова, Д.В. Лоскутов
ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет», г. Казань, Россия
breast cancer and alcohol consumption
Objective. To establish the relationship between alcohol consumption and breast cancer (BC) in women in the Republics of Tatarstan and Mari El.
Methods. The analysis included the Russian Statistics Agency data on sales of alcoholic beverages and breast cancer incidence for 1984—2018. Statistical processing was performed with Statistica 6 software (StatSoft, USA) and Microsoft Excel AtteStat add-in version 12.0.5 (Gai-dyshev, Russia).
Results. The studied regions had an increase in the incidence of BC, while both the incidence and per capita alcohol sales were higher in Tatarstan. The correlation between alcohol sales and BC incidence was statistically significant only at the regional level and depended on the duration of follow-up. The relationships were determined with a time shift of indicators from 2 to 20 years, reaching the highest values with a lag of 7—8 years.
Interpretation. The indicators of sales and consumption of alcohol statistically significantly correlate with the incidence of BC and have a delayed effect up to 20 years in the studied regions.
Keywords: incidence of breast cancer, per capita sale and consumption of alcohol in the Russian regions
The authors declare no competing interests. Funding: the study had no funding.
For citation: Khamitova RYa, Loskutov DV. Breast cancer and alcohol consumption. Health Care Standardization Problems. 2021; 1-2: 56-62. DOI: 10.26347/1607-250220210102056-062.
Prof. Raisa Khamitova, Denis Loskutov
Kazan Federal University, Kazan, Russia
Рак молочной железы (РМЖ) является ведущей онкологической патологией женского населения в развитых и развивающихся странах [1]. Социально-экономическое бремя данной нозологии складывается из затрат на оказание медицинской помощи, выплат пенсий по инвалидности (более 50% от всех впервые выявленных случаев), пособий по временной утрате трудоспособности (более 44,4% впервые выявленных случаев у лиц из трудоспособной популяции) и безвозвратных потерь (17,0% в структуре смертности женщин от злокачественных новообразований) [2]. У мужчин РМЖ встречается относительно редко (менее 1% от всей заболеваемости населения), хотя исследователи сходятся в том, что эпидемиология, этиология и патогенез в мужской и женской популяции имеют много общего [3].
Значимыми факторами риска РМЖ определены женский пол, возраст, генетические и этнические характеристики, репродуктивный анамнез, антропометрические параметры, образ жизни [4]. Все большее внимание привлекает роль алкоголя, так Международное агентство по изучению рака включило этанол в класс канцерогенов, опасных для человека. Онкологический риск для молочной железы накапливается на протяжении всей жизни женщины, но наиболее быстро от менархе до первой беременности, когда ткани железы особенно восприимчивы к канцерогенам [5]. Предполагают, что в инициации и развитии РМЖ участвует алкоголь, повышая уровень половых гормонов и чувствительность к ним эпителиальных клеток, вырабатывая генотоксичный метаболит ацетальдегид и развивая окислительный стресс, хотя многие детали патогенеза до сих пор недостаточно ясны.
Дозозависимая связь между алкоголем и РМЖ на индивидуальном и групповом уровне показана в ряде работ. Эпидемиологические исследования, проведенные в Великобритании, продемонстрировали, что риск РМЖ определяется не типом употребляемого алкогольного напитка, а суммарным содержанием в них безводного спирта [6]. По одним источникам, прием женщиной менее 3 стандартных напитков в неделю (по определению ВОЗ, один стандартный напиток (АН) содержит 10 г алкоголя в спиртовом эквиваленте) не влияет на риск развития РМЖ; 3—6 напитков в неделю — лишь незначительно [7]. Мета-анализ данных 135 публикаций с учетом замечаний Европейского Кодекса против рака (2015) по ин-
терпретации предыдущих работ выявил повышение частоты РМЖ среди женщин при ежедневном употреблении 0,5—1 напитка и значительный рост при приеме 1—2 напитков [8]. На японской популяции получены демонстративные сплайн-кривые связи дозы-ответ количества принятого в течение жизни алкоголя с риском РМЖ [9]. Вместе с тем особенности модели потребления алкогольных напитков в России (нерегулярно, в значительных количествах за прием, предпочтение крепких напитков, вне приема пищи) и значительные различия по алкогольной ситуации между субъектами федерации указывают, что при оценке медицинских последствий следует опираться на национальные и региональные данные.
Широко используемыми показателями, позволяющими не только сравнивать территории разного масштаба, но и оценивать динамику алкогольной ситуации, результативность и эффективность тех или иных предпринимаемых мер, считают подушевые показатели реализации и потребления алкоголя.
Цель исследования — проанализировать динамику заболеваемости раком молочной железы и подушевой реализации и потребления алкогольных напитков в Республике Марий Эл и Республике Татарстан и оценить взаимосвязь показателей на популяционном уровне.
МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ
По степени приоритетности и интенсивности внедрения современных организационных и клинических технологий онкологической помощи среди 11 субъектов Приволжского федерального округа за период 1994—2011 гг. Республика Татарстан (РТ) вошла в группу с относительно благоприятной онко-эпидемической обстановкой, Республика Марий Эл (РМЭ) — с чрезвычайно неблагоприятной ситуацией [10]. Выбранные республики существенно отличаются по социально-демографическим, экономическим, экологическим и другим характеристикам. РТ по объему сельскохозяйственного производства, добычи углеводородного сырья, производству грузовых автомобилей, синтетических смол и пластмасс, полиэтилена, стирола, шин входит в число лидеров Российской Федерации, что отражается в повышенной экологической нагрузке и высоких социально-экономических показателях. РМЭ является индустриально-аграрной республикой, уступая РТ по объему валового регионального продукта, спектру про-
мышленной деятельности и характеризуется более благоприятной экологической обстановкой.
В ретроспективный анализ вошли материалы Росстата и территориальных органов по РТ и РМЭ, сборников «Злокачественные новообразования в России (заболеваемость и смертность)», «Социально значимые заболевания населения России», «Республика Татарстан», «Республика Марий Эл», «Статистика здоровья населения и здравоохранения (по материалам Республики Татарстан)», «Основные показатели, характеризующие рынок алкогольной продукции» за 1984—2018 гг.
С учетом того, что розничные продажи не полностью отражают потребление алкогольной продукции населением, проведен расчет потребления нелегального и суммарного алкоголя по «Методике оценки среднедушевого потребления алкоголя в Российской Федерации», утвержденной приказом Минздрава России от 30.07.2019 № 575. Также объем потребления алкоголя устанавливали по уравнению регрессии по методике А.В. Немцова, где в качестве независимой переменной использовали число случаев смертей от отравления алкоголем.
Степень и значимость изменений показателей оценивали по коэффициенту детерминации линии тренда (R2) и уравнению регрессии. Известно, что чем выше величина коэффициента, тем больше соответствие фактического и выровненного ряда распределения. Точность прогноза снижается при R2 менее 0,6. Различия между показателями темпов прироста впервые диагностированных случаев РМЖ устанавливали по критерию Колмогорова-Смирнова. Вычисляли медиану (Me) анализируемых выборок с 95% доверительным интервалом (ДИ). Статистическую значимость различий определяли с помощью критерия Манна-Уитни (U-критерия). Совпадение значений двух независимых выборок принимали за нулевую гипотезу. Критическим уровнем значимости при проверке статистических гипотез считали p = 0,05.
Временной интервал для отсроченного канцерогенного эффекта этанола на различные системы и органы человека может зависеть как от характеристик соединения, так и организма. Данный диапазон на сегодняшний день не определен, поэтому взаимосвязи между алкогольными показателями и заболеваемостью РМЖ вычисляли с использованием непараметрического коэффициента ранговой корреляции Спирмена не только год в год, но и со смещением по времени (лагом) — разрыв по времени между воздействием и эффектом. Использовали программное обеспечение Statistica 6 (StatSoft, США) и надстройку для Microsoft Excel AtteStat версия 12.0.5 (И.П. Гайдышев, Россия).
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Ярко выраженный тендерный характер РМЖ (С50 по МКБ-10) четко проявился и в нашем исследовании. В РТ на протяжении всех лет РМЖ мужчин варьировал в диапазоне 0,01—0,45% от ЗНО всех локализаций (С00-97), в РМЭ — не поднимался выше 0,2%.
В 2000—2018 гг. в женской популяции доля РМЖ в структуре ЗНО по России составляла от 19,3 до 21,2%; в РТ — от 18,9 до 22,1%; в РМЭ — от 15,5 до 23,7% при медианах 20,1 (95% ДИ от 19,7 до 20,9); 20 (95% ДИ от 18,5 до 21,7) и 20,3 (95% ДИ от 19,8 до 21,3) соответственно отсутствовали статистически значимые различия между территориями. На протяжении всего анализируемого периода как в целом по стране, так и в регионах наблюдали устойчивый подъем «грубых» показателей частоты новых случаев РМЖ высокой степени и значимости: Я2 = 0,98; 0,94 и 0,79 (рис. 1). Анализ с использованием И-крите-рия выявил, что в 2000—2018 гг. среднероссийская «грубая» заболеваемость была выше, чем в рассматриваемых субъектах (относительно РТ р = 0,05; РМЭ р = 0,0003) и по РТ выше, чем по РМЭ (р = 0,005).
Однако по темпам прироста новых случаев РМЖ лидировала РМЭ («грубой» — 86,3%; стандартизованной — 62,7%). В РТ аналогичные показатели соответствовали 65,0% (р = 0,05) и 59,3% (р = 0,06).
Отсутствие статистически значимых различий между темпами прироста стандартизованной заболеваемости РМЖ в республиках, при наличии различий между «грубыми» показателями, позволяют считать больший темп прироста в РМЭ, обусловленный более значительными, чем
Рис. 1. «Грубые» показатели заболеваемости РМЖ в 2000—2018 гг. в Российской Федерации, Республике Татарстан и Республике Марий Эл
И2=0,414___X
1 .....
о -^-^—
| / Н2 = 0,151
--.:■■. я2=0,019
--Российская Федерация
' РеспубликаТатараан
■ РеспубликаМарийЭл
Рис. 2. Продажи всего алкоголя в абсолютном спирте на душу населения в 2000—2018 гг. в Российской Федерации, Республике Татарстан и Республике Марий Эл
в РТ, изменениями возрастной структуры женского населения — увеличением доли старшего возраста. В пользу этого свидетельствуют и различия по динамике стандартизованной заболеваемости. Если в РФ и РТ рост стандартизованных показателей определился высоко значимым = 0,97 и 0,87 соответственно), то в РМЭ лишь тенденцией = 0,44).
По данным непараметрической статистики, в 2000-е годы различия между показателями среднероссийской реализации алкоголя на душу населения в РТ были незначимыми, но выше, чем в РМЭ ф = 0,0003; p = 0,001 соответственно). Изменения согласно коэффициенту детерминации линии тренда характеризовались как слабые и прогностически неустойчивые: в Российской Федерации — снижения; регионах — роста (рис. 2).
Непараметрический коэффициент корреляции между подушевыми продажами АН в пересчете на спирт и впервые выявленными случаями РМЖ в женской популяции Марий Эл в 2000—2018 гг. значимым стал при двухлетнем лаге: г = 0,42; p = 0,05. По мере смещения временных рядов все количественные характеристики связи повышались, достигая максимальных значений при лаге 8 лет: г = 0,77; 95% ДИ от 0,32 до 0,93; p = 0,003. При дальнейшем увеличении разрыва между алкогольным показателем и заболеваемостью РМЖ сила и значимость зависимости, а при лаге 11 лет становилась незначимой.
В РТ за тот же период корреляция частоты новых случаев РМЖ среди женщин со среднедушевыми продажами алкоголя стала значимой на год позже, чем в РМЭ, но теснота связи и ее значимость оказались выше (г = 0,54; 95% ДИ от 0,06 до 0,82; p = 0,02). Максимальной взаимозависи-
мость заболеваемости и реализации АН определили при лаге 7 лет (г = 0,91; 95% ДИ от 0,7 до 0,97; p = 0,00001), которая при дальнейшем смещении на 8 лет уменьшилась до 0,65 и стала статистически незначимой при дальнейшем разрыве на 9 лет (рис. 3).
Расширение временных границ наблюдения изменило характер динамики алкогольного показателя с тенденции на прогностическую значимость. Так, в РТ за 1984—2018 гг. объемы реализации через розничную сеть подушевого зарегистрированного алкоголя по медианам четырех периодов продемонстрировали значимый рост (коэффициент детерминации выше 0,6) — рис. 4. Размах официальных продаж вырос до 6,84 (3,46 л в 1987 г. и 10,3 л в 2012 г.) с минимальной реализацией в 1986—1988 гг. и максимальной — в 2007—2012 гг.
Анализ данных за 1994—2018 гг. выявил высоко значимую умеренной степени корреляцию между алкогольным показателем и заболеваемостью РМЖ уже год в год (г = 0,45; 95% ДИ от
1
* 0,8
ф
а
а
§ 0,6
I—
I 0,4
■& 0,2
□ Ряд 1 □ Ряд 2 1-
п
1 1 1
1 1 1 1
1 2 3 4 5 6
8 9 10 11
Рис. 3. Коррелограмма коэффициента Спирме-на между подушевой реализацией алкогольных напитков и заболеваемостью РМЖ женщин в Республике Марий Эл (Ряд 1) и РТ (Ряд 2) в 2000—2018 гг. (при лаге от 1 до 11 лет)
10 8 6
7,54- 8,2 Р2 = 0,692 --'7,95
4,93
| |
1984-1992 гг. 1993-2001 гг. 2002-2010 гг. 2011-2018 гг.
Рис. 4. Динамика медианы подушевой реализации алкоголя в пересчете на абсолютный спирт в Республике Татарстан в выделенных временных периодах с 1984 по 2018 гг.
0
4
2
0
0,07 до 0,71; р = 0,01). При условии запаздывания эффекта величина и значимость коэффици -ента Спирмена повышались и максимальными стали при лаге 6 лет (г = 0,75; 95% ДИ от 0,46 до 0,9; р = 0,0001). Последующее смещение двух выборок привело к постепенному снижению зависимости, которая при лаге 10 лет оказалась незначимой.
При расширении временного диапазона до 35 лет (1984—2018 гг.) значимость взаимосвязи между рассматриваемыми показателями сохранялась при лаге до 20 лет (г = 0,44; 95% ДИ от -0,07 до 0,77; р = 0,05). Наивысшие значения регистрировали при разрыве 9 лет (г = 0,63; 95% ДИ от 0,32 до 0,82; р = 0,001). Кроме того, анализ временных рядов за этот период позволил выявить взаимозависимость частоты новых случаев РМЖ и продаж водки, которая оставалась значимой и при лаге 20 лет: г = 0,79; 95% ДИ от 0,4 до 0,9; р = 0,001.
Связи между РМЖ и расчетным подушевым потреблением зарегистрированного и нелегального алкоголя по разным методикам (А.В. Немцов и Минздрав России) в различных вариантах популяций (все населения, население в возрасте 15 лет и старше) за 2000—2018 гг. в обеих республиках оказались незначимыми.
Параметры коэффициента корреляции Спирмена
между расчетными значениями подушевого потребления алкоголя в спиртовом эквиваленте (А.В. Немцов) и частотой новых случаев РМЖ в женской популяции Республики Марий Эл за различные периоды наблюдения во временном отрезке с 1986 по 2018 гг.
Если непараметрический коэффициент кор -реляции заболеваемости РМЖ женщин и подушевых продаж алкоголя в республиках определяли статистически значимым при анализе временных рядов за 19-, 25- и 35-летние периоды, то с подушевым потреблением алкоголя, определяемым расчетным путем, значимые зависимости присутствовали только при анализе длительных периодов (27 и более лет). Наивысшие значения тесноты и значимости силы между временными рядами и длительности запаздывания канцерогенного эффекта от воздействия алкогольного показателя обнаруживаются при анализе данных за 32 года (таблица).
Неуклонный рост абсолютного числа впервые установленных онкологических диагнозов часто объясняют улучшением диагностики и увеличением среди населения доли лиц старшего возраста. Однако в ряде работ приводятся доказательства истинного повышения заболеваемости РМЖ, связанного с усилением воздействия факторов риска, которое большую значимость имеет для женской популяции, чем мужской [11]. В данной работе присутствовали оба варианта.
В Российской Федерации и РТ высоко значимый рост «грубых» и стандартизованных показателей шел параллельно, в РМЭ подъем «грубых» показателей происходил лишь при тенденции роста стандартизованных, что в совокупности с характером изменений темпов их прироста свидетельствует о различиях в ведущих причинах изменения заболеваемости РМЖ. В Татарстане рост РМЖ в большей мере обусловлен повышением онкологического риска для женской популяции, возможно за счет усиления воздействия присутствовавших на протяжении всего периода наблюдения факторов или расширения спектра факторов риска. В РМЭ рост частоты новых случаев РМЖ, прежде всего, объясняется увеличением доли женщин в возрасте 50—64 лет, входящих в группу повышенного онкологического риска: только за 2008—2018 гг. она выросла с 18,0 до 23,4%, тогда как в РТ — с 18,6 до 21,8%, то есть имеются различия в 1,7 раза.
Исследования по оценке ущерба здоровью от потребления алкоголя женщинами становятся все более актуальными в связи с тем, что в современном мире обозначилась статистически значимая гендерная конвергенция в потреблении алкоголя. В России в рамках ЭССЕ-РФ продемонстрирована примерно равная доля употребляющих ал-
Лаг, лет Период наблюдения, лет
до 25 27 30 32
До 10 — — — —
10 — 0,41 0,54 0,57
95% 95% 95%
ДИ: 0,09— ДИ: ДИ:
0,74 0,11—0,8 0,02—0,71
(р = 0,05) (р = 0,01) (р = 0,04)
12 — 0,45 0,53 0,65
95% 95% 95%
ДИ: 0,08— ДИ: ДИ:
0,78 0,07—0,81 0,27—0,85
(р = 0,05) (р = 0,01) (р = 0,001)
14 — — — 0,38
95%
ДИ:
0,12—0,73
(р = 0,05)
ко голь мужчин (72,1%) и женщин (74,1%) [12]. В Австралии на протяжении 2001—2013 гг. наблюдали уменьшение мужчин и увеличение женщин, принимающих алкоголь, наиболее явное в уязвимой группе 50—60-летних [13]. В то же время информированность населения об отдаленных последствиях воздействия алкоголя оказалась очень низкой. По результатам опроса студентов в возрасте 18—25 лет, только 3% знали, что алкоголь является фактором риска РМЖ [14].
Частота новых случаев РМЖ женщин в обеих республиках коррелировала с подушевыми продажами зарегистрированного алкоголя при отсроченном эффекте от воздействия на 2—20 лет, определяясь длительностью наблюдения с наибольшим лагом при 35-летнем периоде. В то же время коэффициент Спирмена между аналогичными показателями в целом по Российской Федерации оказались статистически незначимыми, косвенно подтверждая некорректность анализа усредненных данных 85 регионов с многократным размахом множества факторов и ценность изучения региональных особенностей.
При оценке влияния потребления алкоголя на смертность населения от злокачественных новообразований рекомендуют модели с 19-летним лагом для женского и 20-летним — мужского населения, это означает, что необходимо устанавливать период наблюдения не менее 30 лет [15]. В представленной работе максимальную информацию по зависимости подушевого потребления алкоголя и заболеваемости РМЖ женщин получили при анализе 32-летнего периода.
Следует подчеркнуть, что полученные нами результаты за конкретные периоды в двух регионах страны могут значительно отличаться от тех, что будут получены в других регионах за другой временной промежуток. Вариабельность оценок эффекта алкоголя на РМЖ определяется различиями в аналитических подходах, спецификой моделей по экспозиции, уровнем контрастности экспозиций в исследуемых популяциях. Результаты и выводы исследований могут расходиться в 2 и более раза [16].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Динамика «грубой» и стандартизованной заболеваемости РМЖ женщин за 2000—2018 гг. определяется устойчивым ростом при более высоких среднероссийских показателях и значи-
мых различиях между субъектами. Вектор, показатели и значимость изменений официальных продаж алкоголя и потребления всей продукции (зарегистрированной и нелегальной) на душу населения в регионах на протяжении анализируемых периодов различаются. Взаимосвязи между впервые диагностируемыми случаями РМЖ и подушевыми продажами алкоголя, как правило, становятся значимыми по прошествии нескольких лет от воздействия до онкологического эффекта, сохраняясь до 20 лет. Зависимости заболеваемости РМЖ от подушевого потребления алкоголя проявляются только при длительных периодах наблюдения (не менее 27 лет) и лаге 10—14 лет.
ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES
1. Семиглазов В.Ф., Мерабишвили В.М., Семиглазов В.В., Комяхов А.В., Демин Е.В., Атрощенко А.В. и др. Эпидемиология и скрининг рака молочной железы. Вопросы онкологии. 2017; 63 (3): 375—384. Semiglazov VF, Me-rabishvili VM, Semiglazov VV, Komyahov AV, Demin EV, Atroshchenko AV, et al. [Epidemiology and screening for breast cancer]. Problems in Oncology. 2017; 63 (3): 375—384. Russian.
2. Игнатьева В.И., Грецова О.П., Стенина М.Б., Омелья-новский В.В., Деркач Е.В., Домбровский В.В. Социально-экономическое бремя рака молочной железы в РФ. Медицинские технологии. Оценка и выбор. 2016; (4): 32—49. Ignatyeva VI, Gretsova OP, Stenina MB, Omely-anovsky VV, Derkach EV, Dombrovskiy VV. [Social and economic burden of breast cancer in Russia]. Health Technology Assessment in Russia. 2016; (4): 32—49. Russian.
3. Летягин В.П. Рак молочной железы у мужчин. Вестник РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН. 2000; 11 (4): 58—62. Letyagin VP. [Male breast cancer]. Vestnik of the Nikolai Blokhin Scientific Medical Research Center for Oncology. 2000; 11 (4): 58—62. Russian.
4. Французова И.С. Анализ факторов риска развития рака молочной железы. Международный научно-исследовательский журнал. 2019; 3 (81): 68—74. DOI: 10.23670/ IRJ.2019.81.3.011. Frantsuzova IS. [Analysis of risk factors of breast cancer development]. International Research Journal. 2019; 3 (81): 68—74. https://doi.org/10.23670/ IRJ.2019.81.3.011 Russian.
5. Colditz GA, Bohlke K, Berkey CS. Breast cancer risk accumulation starts early: prevention must also. Breast Cancer Res. Treat. 2014; 145 (3): 567—79. DOI: 10.1007/ s10549-014-2993-8.
6. Liu Y, Nguyen N, Colditz GA. Links between alcohol consumption and breast cancer: a look at the evidence. Women's Health (Lond Engl). 2015; 11 (1): 65—77. DOI: 10.2217/whe.14.62.
7. Pelucchi C, Tramacere I, Boffetta P, Negri E, La Vecchia C. Alcohol consumption and cancer risk. Nutr. Cancer. 2011; 63 (7): 983—90. DOI: 10.1080/01635581.2011.596642.
8. Choi YJ, Myung SK, Lee JH. Light Alcohol Drinking and Risk of Cancer: A Meta-Analysis of Cohort Studies. Cancer Res Treat. 2018; 50 (2): 474—487. DOI: 10.4143/ crt.2017.094.
9. Zaitsu M, Takeuchi T, Kobayashi Y, Kawachi I. Light to moderate amount of lifetime alcohol consumption and risk of cancer in Japan. Cancer. 2019; 126 (5): 1031—1040. DOI: 10.1002/cncr.32590.
10. Егорова А.Г., Орлов А.Е., Сомов А.Н. Анализ онкоэпи-демиологической обстановки в Приволжском Федеральном округе. Поволжский онкологический вестник. 2013; (3): 4—12. Egorova AG, Orlov AE, Somov AN. [Analysis of cancer epidemiology conditions in the Volga federal district]. Oncology Bulletin of the Volga Region. 2013; (3): 4—12. Russian.
11. Животовский А.С., Магарилл Ю.А., Красильникова М.А., Коломиец С.А. Компонентный анализ заболеваемости злокачественными новообразованиями в Кемеровской области за 2003—2012 годы. Журнал Онкология и радиология Казахстана. 2014; (2): 3—6. Zhivotovsky AS, Magarill YA, Krasilynikova MA, Kolomiets SA. [Component analysis incidence of malignant tumors in the Kemerovo region for 2003—2012]. The Oncology and Radiology of Kazakhstan. 2014 (2): 3—6. Russian.
12. Баланова Ю.А., Концевая А.В., Шальнова С.А., Де-ев А.Д., Артамонова Г.В., Гатагонова Т.М. и др. Распространенность поведенческих факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний в российской популя-
ции по результатам исследования ЭССЕ-РФ. Профилактическая медицина. 2014; 17 (5): 42—52. Balanova YA, Kontsevaya AV, Shalynova SA, Deev AD, Artamonova GV, Gatagonova TM, et al. [Prevalence of behavioral risk factors for cardiovascular disease in the Russian population: Results of the ESSE-RF epidemiological study]. The Russian Journal of Preventive medicine and Public Health. 2014; 17 (5): 42—52. Russian.
13. Livingston M, Callinan S, Dietze P, Stanesby O, Kuntsche E. Is there gender convergence in risky drinking when taking birth cohorts into account? Evidence from an Australian national survey 2001—2013. Addiction. 2018; 113 (11): 2019—28. DOI: 10.1111/add.14279.
14. Merten JW, Parker A, Williams A, King JL, Largo-Wight E, Osmani M. Cancer risk factor knowledge among young adults. J. Cancer Educ. In press. Online August 6, 2016. DOI: 10.1007/s13187-016-1093-3.
15. Jiang, H, Livingston, M, Room, R, et al. Can public health policies on alcohol and tobacco reduce a cancer epidemic? Australia's experience. BMC Med 17, 213 (2019). DOI: 10.1186/s12916-019-1453-z.
16. Chu L, Ioannidis JPA, Egilman AC, Vasiliou V, Ross JS, Wallach JD. Vibration of effects in epidemiologic studies of alcohol consumption and breast cancer risk. Int. J. Epidemiol. 2020 Jan 22. DOI: 10.1093/ije/dyz271.
Поступила/Received: 29.11.2020 Принята к опубликованию/Accepted: 12.12.2020
Сведения об авторах:
Лоскутов Денис Вадимович — канд. мед. наук, внештатный сотрудник Казанского (Приволжский) федерального университета. 420138, г. Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: [email protected]
Хамитова Раиса Якубовна — д-р мед. наук, профессор ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет». 420138, г. Казань, ул. Кремлевская, 18.
About the authors:
Denis V. Loskutov — Ph. D. in Medicine, Freelance Researcher, Kazan Federal University. E-mail: [email protected] Prof. Raisa Ya. Khamitova — Sc. D. in Medicine, Kazan Federal University.
