CC BY
96
Ростовская консерватория: история и современность
М. Нестерова
Рахманинов. Романсы ор. 21 (ч. 2)
Продолжаем знакомство с романсами Рахманинова соч. 21, начатое на прошлой неделе. Законченные в 1902 году, они окружены Вторым концертом и кантатой «Весна», первой тетрадью прелюдий. Перед тем к вокальной лирике молодой музыкант не обращался несколько лет; следующие романсовые опусы будут появляться тоже примерно с 4-6-летними перерывами - в 1906, 1912, 1916 годах. Тут нетрудно заметить определенный ритм творческого процесса. Завершал сборник композитор в апреле, подгоняемый цейтнотом: приближалась его свадьба, на которую требовались деньги. Первого числа он сообщает в письме, что, заехав в Москву и «повозившись там с попами», торопится в деревню, где должен до свадьбы «написать по крайней мере 12 романсов, чтобы было на что попам заплатить и за границу ехать». Деревня, напомним, - та самая Ивановка под Тамбовом, которую он полюбил с юных лет, владельцем которой позднее стал, и где написана большая часть его произведений.
Сегодня мы слушаем вторую половину опуса. Начинается она прозрачной акварелью «Здесь хорошо», а завершается полным смятения монологом оперного плана «Как мне больно» (оба на стихи Галиной). Между этими полюсами - умиротворенного созерцания, слегка затененного грустью, и неизбывной душевной муки - целый спектр настроений.
Романс «На смерть чижика», как и лежащее в его основе стихотворение Жуковского может удивить незначительностью повода. Но и поэт, и композитор высказываются тут на вечные темы: любовь и верность, непереносимость
утраты. Недаром Рахманинов прибегает в музыке к баховским аллюзиям - кстати сказать, не столь уж редким в его творчестве в целом.
К поэзии Семёна Надсона Рахманинов обращался и раньше. В предыдущей программе звучал трагический романс «Над свежей могилой» на его стихи. «Мелодия» решена совершенно в другом ключе. Будто бы вопреки словесному рефрену «Я б умереть хотел...», композитор развертывает не скорбную картину встречи со смертью, но излюбленный им пейзаж, где есть столь дорогие ему и «запущенный сад», благоухание лип, цветущая сирень, и лейтмотивом проходящий сквозь его вокальное наследие романтический мотив сна, и слегка намеченный восточный колорит.
Романс «Пред иконой» на стихи Арсения Голенищева-Кутузова композитор посвятил своей горничной - Марии Шаталиной, которая была очень привязана к его семье и больше всех к самому Рахманинову. Романс почти сюжетен, рельефно обрисовывает определенную сценическую ситуацию: молящаяся, объятая любовью и страданием, просит Спасителя, увы, о невозможном. По музыке романс перекликается с «Судьбой» из этого же опуса - неотвратимыми, стучащими ритмами.
Тема творчества, его божественная природа, назначение художника - вот образы, тронувшие воображение Рахманинова в далеко не совершенных стихах Александра Круглова «Я не пророк». Романс ярок и патетичен, в восклицаниях солиста и полнозвучной фактуре фортепиано пылает огонь, воспламененный той «искрой Божьей», что упоминается в тексте.
Рахманинов. семь салонных пьес для фортепиано ор. 10
Напоминаем, что этот месяц посвящен Сергею Рахманинову. Сегодня, 21 мая, вы услышите произведение, которое было написано композитором в возрасте 21 года. Наиболее часто исполняемыми были две пьесы из семи — Баркарола и Юмореска: Рахманинов играл их в концертах до конца дней, то есть около полувека. Видимо, и сам композитор понимал, что цикл неровен по художественным достоинствам. Но сегодня он интересен нам целиком: и как средоточие раннего стиля - поры неизбежных проб и ошибок, и как «предчувствие» зрелых творений мастера. Недаром его охотно исполняли и сде-
лали звукозаписи Владимир Горовиц и Эмиль Гилельс.
Можно заметить, что Сергей Васильевич в эти годы часто обращается к определенному кругу жанров - у него две Баркаролы (обе в соль миноре), три Вальса (все в Ля мажоре). Эти вальсы - своего рода эскизы музыкального портрета трех сестер Скалон, с которыми композитора связывали долгие годы нежной дружбы, а в Веру Дмитриевну молодой Рахманинов даже был взаимно влюблен, и воспоминания об первом сильном чувстве долго согревали и томили его душу...
