CC BY
110
ТРИБУНА АСПИРАНТА, АДЪЮНКТА И СОИСКАТЕЛЯ
Пути совершенствования
уголовно-правовых мер противодействия захвату заложника
Бязров В.Г.*
The norms providing the criminal liability for actions require perfection, connected with illegal deprivation of the person ofphysicalfreedom, and some other acts directed on maintenance ofpublic safety and the person. For a long time has ripened necessity of legislative fastening of concepts of capture of the hostage. Besides qualifying structures of the specified crimes require specification and addition.
Развитие уголовного законодательства — это длительный процесс, во многом обусловленный практической необходимостью поиска наиболее эффективных путей и средств борьбы с деяниями, представляющими особую общественную опасность. В современных условиях этот процесс осложняется появлением новых видов преступных посягательств, которых ранее не существовало. В России процесс развития уголовного законодательства проходил неравномерно и характеризовался различными периодами (часто революционной природы), которые иногда радикально меняли ранее существующие подходы, и нормотворчество осуществлялось в условиях недостатка времени и глубокой научной проработанности.
Переход от тоталитарного государства к демократическому потребовал пересмотра многих положений действовавшего длительное время УК РСФСР 1969 г., поэтому действующий Уголовный кодекс РФ 1996 г. принимался в спешке, при его разработке нередко конкурировали различные точки зрения ведущих специалистов уголовно-правовой науки. Многие ученые считают данный закон далеким от совершенства, о чем свидетельствуют существенные изменения, касающиеся как Общей, так и Особенной части, внесенные в него менее, чем через полтора года после вступления в силу. При этом в УК РФ были включены дополнительные уголовно-правовые нормы, предусматрива-
ющие уголовную ответственность за действия, считавшиеся ранее непреступными. Все это свидетельствует о необходимости совершенствования действующего уголовно-правового закона, особенно в части составов, актуальность которых неуклонно возрастает, В первую очередь, имеются в виду преступления, связанные с захватом заложника. Нуждаются в совершенствовании нормы, предусматривающие уголовную ответственность за действия, связанные с незаконным лишением человека физической свободы, и некоторые другие законодательные акты, направленные на обеспечение общественной безопасности и безопасности личности. Давно назрела необходимость законодательного закрепления понятия «захват заложника». Кроме того, нуждаются в уточнении и дополнении квалифицирующие составы указанных преступлений.
В связи с изложенным, предлагаются следующие меры по совершенствованию действующего законодательства в рассматриваемой нами сфере. 1. Анализ института добровольного отказа позволяет обозначить проблему, которая, как представляется, требует законодательного разрешения. Дело в том, что законодатель, закрепив в законе определение добровольного отказа в формулировке, существующей в настоящее время, не решил проблему возможности добровольного отказа на так называемой в теории уголов-
Адъюнкт кафедры уголовно-правовых дисциплин Академии управления МВД России.
OI
Z
О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н
о
0
1
о я с о т ф
VO >5
о *
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2
ф
d
я *
<
*
S I
н
о ф
со
ного права «стадии оконченного покушения», то есть на такой стадии развития преступной деятельности, когда лицо полагало, что уже выполнило все действия (бездействие), составляющие объективную сторону преступления. Это особенно бросается в глаза в разрезе рассмотрения состава ст. 206 УК РФ, где законодателем последствия содеянного никак не обозначены и не с ними связывается «оконченность» преступления (а ведь добровольный отказ подразумевает прекращение преступной деятельности на стадии неоконченного преступления). Таким образом, лицо, захваченное в качестве заложника или иное похищенное лицо могут находиться в неволе месяцы или годы. При этом с ним могут обращаться как с вещью или животным. Однако если преступники выпускают его по своей инициативе, в соответствии с примечаниями к ст. 206 УК РФ (как и к ст. 126 УК) похититель подлежит обязательному освобождению от уголовной ответственности, если в его действиях будут отсутствовать признаки другого состава преступления. Обозначенный пробел в законодательстве чреват еще и с точки зрения того, что может привести к «специализации» преступника, то есть он будет неоднократно совершать захват заложника или похищение человека, достигая своих конечных преступных целей, но будет избегать уголовной ответственности в силу действующего примечания к ст. 206 или к ст. 126 УК РФ, даже если будет совершать такие преступления по найму, что в свою очередь приведет к оказанию различного рода криминальных услуг1.
По данному поводу П. Скобликов отмечает: «Но поскольку речь идет не о смягчении уголовной ответственности, а о полном от нее освобождении, которое никак не увязывается с продолжением похищения человека и захвата заложника во времени, а только с достижением цели, к которым стремится виновный, и некоторыми другими условиями, есть основания утверждать, что такое дополнение уголовного законодательства сказывается не столько на интересах потерпевшего, сколько самих преступников» 2. Действительно, виновный похищает человека, например своего давнего обидчика, удерживает его в течение неопределенного долгого промежутка времени а затем,
посчитав себя отмщенным, отпускает его. В соответствии с законом в такой ситуации на основании примечания к ст. ст. 126 и 206 УК РФ в нынешней редакции его надлежит освободить от уголовной ответственности 4.
Конечно, в практике выработаны положения, которые помогают «обойти» данный момент. В частности, примечание к ст. 206 УК РФ применяется только в отношении лица, освободившего заложника до того момента, когда его требования удовлетворены (хотя в законе нет на это указания) 3. Так, Верховный cуд РФ не усмотрел добровольного отказа в соответствии с примечаниями к ст. ст. 126 и 206 УК РФ в действиях Расулова, освободившего похищенного только после выполнения условий, выдвинутых похитителем. «Нельзя расценивать как «добровольные» в том смысле, как «добровольность» понимается уголовным законом, поскольку фактическое освобождение потерпевшего состоялось уже после выполнения условий, выдвинутых похитителями, когда их цель была достигнута, и утратился смысл дальнейшего удержания заложника» 4. Однако это не может быть полноценным выходом из сложившейся ситуации.
В целях нивелирования пробела в законодательстве в юридической литературе озвучено предложение о необходимости закрепления в законе двух разновидностей добровольного отказа от преступления: недоведения преступления до конца и предотвращения наступления преступных последствий. Однако и это предложение не может быть выходом из ситуации.
Как нам представляется, на основании изложенного, применительно к определению добровольного отказа следует добавить указание на то, что в специально предусмотренных законом случаях добровольным отказом может быть и совершение по требованию властей действий на стадии оконченного преступления. Мы исходим из того, что само по себе примечание к статье 206 УК РФ носит исключительный характер, поскольку в примечании речь идет не только о добровольном отказе, но и об отказе по требованию властей, что вполне добровольным отказом признать нельзя. Разумеется, сложно в этом смысле данную оговорку размещать в контексте ст. 31 УК РФ, регламентирующей институт добровольного отказа, однако найти другое место для столь
01
г •
о
о сч
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
Ol
Z
О
о
CJ
о о о
Q. С[ CQ
s н
о
0
1
о я с о т ф VO >s о
о ф
у
S
2
0
1
о *
о
2 ф d
л *
<
S I
н
о ф
со
малозначительной оговорки очень сложно. Поэтому соответствующее дополнение ч. 1.1 можно было бы внести в ст. 31 УК РФ, которую буквально обозначить следующим образом «В специально предусмотренных законом случаях добровольным отказом следует считать устранение лицом последствий своих преступных действий по требованию властей, даже если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».
Кроме того, думается, что вопрос об освобождении от уголовной ответственности в случае добровольного освобождения похищенного или захваченного должен быть увязан с определенным сроком. Например, если потерпевший освобожден в течение одной недели, похититель подлежит обязательному освобождению от уголовной ответственности, если в течение двух недель — он может быть освобожден от уголовной ответственности как на стадии предварительного расследования, так и на судебной стадии, если в течение трех недель — виновный не может быть освобожден от уголовной ответственности, однако наказание при этом не должно превышать максимального срока наказания за это преступление, если в течение одного месяца — данное обстоятельство может быть учтено в качестве смягчающего наказание обстоятельства.
По такому пути идет и зарубежное уголовное законодательство. Так, в УК Швейцарии говорится, что если лицо, захватившее заложника, отказывается от принуждения и освобождает потерпевшего, оно может быть наказано мягче, при этом речь не идет об обязательном освобождении от уголовной ответственности5. 2. Учитывая повышенную общественную опасность захвата в качестве заложников детей, не достигших 14 лет, предлагается в ст. 206 УК РФ ввести дополнительный особо квалифицирующий признак: «в отношении заведомо малолетнего». При этом указание на «заведомость» знания о малолетнем возрасте ребенка до 14 лет не является излишней в связи с возможностью ошибки виновного в пограничном возрасте потерпевшего (тринадцать — четырнадцать — пятнадцать лет). Во всяком случае, это позволит быть более убедительным на переговорах с террористами, захватившими в заложники взрослых и детей с тем, чтобы вызво-
лить хотя бы последних. Думается, из этих же соображений имеет смысл расширить положение п. ж ч. 2 ст. 206 УК РФ, указав, что квалифицированным захват заложников будет не в отношении двух и более лиц, а, скажем, десяти и более лиц. 3. В действующей редакции примечание к ст. 206 УК РФ, предполагающее возможность обязательного освобождения от уголовной ответственности лица в случае добровольного или по требованию властей освобождения им потерпевшего, противоречит принципу неотвратимости наказания за совершение этого тяжкого преступления. В соответствии с примечанием к ст. 206 УК РФ «Лицо, добровольно или по требованию властей освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления». Его анализ не дает ответа на следующий важный вопрос: если в действиях лица, добровольно освободившего заложника, содержится состав иного преступления, например, причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью захваченного, подлежит ли он освобождению от ответственности за захват заложника или будет привлечен к ответственности только по статье 115 УК РФ (при наличии жалобы потерпевшего) или 112 УК РФ, либо он подлежит уголовной ответственности и по ст. 206 УК? Вместе с тем причинение легкого, как и средней тяжести вреда здоровью охватывается насилием, опасным для жизни или здоровья, являющимся квалифицирующим признаком данного преступления, то есть дополнительной квалификации по ст. 115 или 112 УК РФ здесь не требуется, что еще более запутывает решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности в случае добровольного освобождения захваченного.
Следует отметить, что освобождение от уголовной ответственности в соответствии с примечанием к ст. 206, УК РФ противоречит положениям Конституции РФ, в которой, согласно ее ст. 49, виновность лица устанавливается только вступившим в законную силу приговором суда.
Л.В. Иногамова-Хегай, усматривая противоречие уголовного и конституционного законодательства в данном вопросе, тем не менее, считает такой вид освобождения от уголовной ответственности соответствующим нормам международного права. Так, в соответствии с Европейской
конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Международным пактом о гражданских и политических правах, принятым ООН 16 декабря 1966 г. при решении вопроса о виновности основное внимание уделяется не судебному порядку, а доказанности или недоказанности виновности в соответствии с законом6. Возможное здесь противоречие должно быть устранено путем изменения уголовно — процессуального законодательства, и вопрос об освобождении от уголовной ответственности лица, виновного в совершении указанного преступления, должен решаться судом, вынесшим обвинительный приговор. Это должна быть не обязанность, а право суда.
4. Диспозиция и санкция — это структурные элементы статьи, которые связаны между собой так же, как связаны преступление и наказание. Наказание — необходимая, вынужденная реакция государства на совершенное общественно опасное деяние. Вместе с тем в этом смысле нельзя, что называется, «рубить с плеча» при каждом случае совершения такого деяния. Оттого уголовная наказуемость строго регламентируется законодательством. В последние годы проблема преступности приобрела для российского общества особое значение, став подлинно социальным бедствием. Статистика свидетельствует, что по сравнению с 1960 г. число преступлений в России возросло в 4 раза. Поэтому ситуация в данное время диктует необходимость применения строгих мер наказания к лицам, совершающим опасные для общества преступления. Это особенно относится к преступлениям террористического характера, являющимся одними из наиболее тяжких преступлений, за которые предусмотрены по УК самые строгие наказания (пожизненное лишение свободы, смертная казнь).
Далее, достаточно логично было бы перейти к вопросу о перспективах реального исполнения смертной казни как вида наказания, установленного за совершение преступлений, предусмотренных ч. 1. ст. 105 УК РФ.
На сегодняшний день перспектива применения смертной казни неопределенна. Эта проблема весьма активно обсуждается среди юристов, в средствах массовой информации. Но пока прийти к единому мнению по ней не удается. Мы склоняемся здесь к точке зрения, что, хо-
тя цивилизация прошла длинный путь развития, сделала значительные шаги в области назначения и исполнения наказаний, их гуманизации, тем не менее, нет серьезных оснований для неприменения этого вида наказания. Еще Г. Гегель обращал внимание на то обстоятельство, что «если положение самого общества шатко, тогда закону приходится посредством наказания устанавливать пример» 7, имея в виду, что суровость наказания находится в определенном соотношении с состоянием общества в данную эпоху. Нынешнее состояние нашего общества, к сожалению, все еще шатко. Оно, несмотря на некоторые подвижки, продолжает пребывать в условиях глубокого экономического, социально-политического и духовного кризиса, обострения множества противоречий, имеющих существенное криминологическое значение. Позитивный опыт такого плана продемонстрирован в некоторых странах «развитого капитализма» 8. По этому пути сегодня идет российский законодатель, однако он непоследователен применительно к институту смертной казни.
Мы далеки от крайних, радикальных позиций, которые отстаивают в том числе и многие известные ученые. Так, О.В. Старков выпустил учебное пособие «Криминология», в котором пишет следующее: «...Настоятельная необходимость сейчас — война с преступностью, что предполагает вооруженную борьбу между сторонами, ориентированную на уничтожение путем насилия... В первую очередь необходима воинская операция Национальной гвардии, а до ее создания — спецподразделений, принимавших и принимающих участие в войне в Чечне, преданных Конституции, Государственной Думе, с целью повсеместного, поголовного физического уничтожения в течение суток всех заранее оперативно выявленных, зарегистрированных и многократно перепроверенных лидеров и авторитетов преступного мира с последующим надзором прокуратуры, ибо лишь такая операция в современных условиях способна реализовать идею «необходимого нападения» общества и содействовать реабилитации сферы наказания. Нормативной основой должны послужить статьи к УК «Вынужденное нападение» и «Необходимая оборона общества» 9.
Мы согласны с мнением авторов, которые высказываются в пользу сохранения смертной казни за отдельные виды преступлений. В частности, Ю.М. Анто-
01
г •
о
о сч
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
Ol
Z
О
о
CJ
о о о
Q. С[ CQ
s н
о
0
1
о я с о т ф
VO >s о
о ф
у
S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я *
<
S I
н
о ф
со
нян (с соавторами) пишет: «В настоящее время... наши представления о базовых человеческих ценностях, о справедливости, о должном воздаянии за содеянное не позволяют отказаться от подобной кары полностью, но требуют сохранить ее только для наказания убийц, причем наиболее опасных»10. С.В. Бородин также указывал: «В данный момент в условиях всеобщего кризиса, роста преступности, в том числе и убийств, полностью отменять в России смертную казнь было бы преждевременно. Вопрос об отмене смертной казни мог бы быть решен постепенно путем введения моратория на исполнение приговоров, вынесенных за некоторые виды убийств при отягчающих обстоятельствах. В то же время вряд ли было бы правильным объявлять мораторий на исполнение приговоров к смертной казни за убийство двух и более лиц, за убийство, совершенное общеопасным способом, из корыстных побуждений, по найму, а равно убийство, сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом, из хулиганских побуждений, группой лиц или неоднократно» 11.
Нельзя также игнорировать общественное мнение, тем более, что одной из основных целей уголовного закона является восстановление социальной справедливости. Как же ее можно считать восстановленной, ели иной раз применение смертной казни за отдельные виды особо тяжких преступлений против жизни просят всем народом, но тем не менее, она не применяется. В этом смысле весьма кстати вспомнить факт, когда председатель комитета «Матери Беслана» Сусанна Дудиева обратилась ко всему народу России с просьбой о проведении референдума о приостановке моратория на смертную казнь, она не была услышана. Хотя, согласно данным опроса, две трети россиян желали сохранить смертную казнь и только четверть из них была против12.
Таким образом, смертная казнь за захват заложников является необходимой мерой. Причины данного вида преступлений практически идентичны в странах с различным социально-экономическим, политическим статусом, а потому уповать на оздоровление общей (экономической, политической, идеологической, информационной и т.д.) ситуации в стране как на условие отмены смертной казни вряд ли оправданно. В связи с чем при любом развитии ситуации смертная казнь за ис-
следуемые преступления должна быть сохранена. Довольно компромиссным нам кажется предложение, согласно которому, чтобы подчеркнуть особое место смертной казни в системе мер уголовно-правового воздействия на преступность, следует исключить смертную казнь из общего списка видов наказаний в ст. 44 УК РФ и одновременно дополнить УК РФ ст. 44.1 «Исключительная мера наказания» следующего содержания:
1. «В виде исключительной меры наказания за совершение особо тяжких преступлений, приведших к наступлению смерти потерпевшего и предусмотренных частью 2 статьи 105, статьями 205, 206, 277, 295, 317, 357 настоящего Кодекса, допускается применение смертной казни.
2. Смертная казнь не назначается женщинам, а также лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста.
3. Смертная казнь в порядке помилования может быть заменена пожизненным лишением свободы».
4. Реализация в уголовном законе подобного предложения позволит, с одной стороны, сохранить возможность назначения смертной казни в редких исключительных случаях, а с другой стороны — «облегчит» систему наказаний.
Далее, представляется целесообразным предусмотреть в Особенной части соответствующие иным обстоятельствам, исключающим преступность деяния, привилегированные составы, как например, те, которые определяют пониженное наказание за превышение пределов необходимой обороны и мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. ст. 108—114 УК). Так, по выражению А. И. Бойко, «участь незадачливых защитников может быть облегчена только на стадии назначения наказания» 13. К примеру, привлеченный к ответственности за исполнение «сомнительного» приказа сотрудник ОВД имеет право на некоторое смягчение своей участи также, как имеет такое право превысивший пределы необходимой обороны обороняющийся.
На самом деле эта идея не нова. Помимо того, что указанная проблема затрагивается в теоретических работах, она получила решение и в уголовном законода-
тельстве ряда зарубежных стран, в частности, в Германии, США и других странах Запада, что отражено в работах отечественных юристов14. Примечательно, что возможность совершения в ходе оперативно-розыскной деятельности деяний, схожих с преступлениями, в этих странах была предусмотрена еще задолго до принятия в России первого закона об ОРД. В основном в них подобного рода действия допускались в случаях, когда было необходимо:
> получить информацию или доказательства, имеющие первостепенное значение для привлечения подозреваемых к уголовной ответственности;
> поддержать достоверность «легенды» в глазах лиц, деятельность которых расследуется;
> предупредить опасность для жизни и здоровья людей или избежать опасности 15.
С недавнего времени некоторые страны СНГ и Балтии также стали уделять внимание данной проблеме в своем уголовном законодательстве. Учитывая традиционную доктрину уголовного права, схожесть правовых систем этих государств с российской, для нас представляет большой интерес опыт, имеющийся в уголовном законодательстве именно этих стран.
В Уголовных кодексах этих республик предусмотрены в качестве обстоятельств, исключающих преступность деяний, нормы, позволяющие при осуществлении оперативно-розыскной деятельности причинять вред интересам третьих лиц. Все эти нормы по объему регулирования можно разделить на две категории. Во-первых, на нормы, допускающие причинение вреда лишь при оперативном внедрении. Во-вторых, нормы, предусматривающие возможность причинения вреда при проведении и других оперативно-розыскных мероприятий. В частности, представляет интерес вариант ст. 13, содержащийся в УК Эстонии в редакции 2001 г.: «Имитация преступлений — не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но направленное на выявление преступления или личности преступника и совершенное лицом, уполномоченным компетентным государственным органом имитировать преступление» 16.
В ст. 13 УК Эстонии речь не ведется о каком-то конкретном оперативном ме-
роприятии, а делается лишь акцент на форму причинения вреда — это имитация преступления. Имитировать, в русском языке, значит воспроизводить с возможной точностью, подражать кому-нибудь или чему-нибудь17. Отсюда имитировать преступление означает совершать действия, схожие с уголовно-наказуемыми, но преступными, в сущности, не являющимися. Представляется, что имитация преступления необходима только для того, чтобы кто-либо не засомневался в истинности совершаемых действий, которые на самом деле преступными не являются. Иными словами — это подделка, обман, фикция, необходимые для скрытия настоящих мотивов действий и введения кого-либо в заблуждение.
Подобная имитация возможна лишь при проведении таких оперативных мероприятий, которые являются аналогами российских проверочной закупки, оперативного внедрения, контролируемой поставки и оперативного эксперимента. Именно при проведении этих мероприятий субъект старается создать у других лиц иллюзию преступности своих действий. Это вовсе не означает, что проведение других оперативных мероприятий не причиняет вреда правоохраняемым интересам. Однако эстонский законодатель посчитал, что в их уголовно-правовом регулировании нет необходимости.
Таким образом, ст. 13 УК Эстонии позволяет причинять вред правоохраняе-мым интересам при проведении нескольких оперативных мероприятий.
В отличие от Белоруссии и Украины, где имеются хоть какие-нибудь пределы причинения вреда в подобных ситуациях, в эстонском варианте такие пределы отсутствуют вообще. Достаточно узки в нем и цели имитации преступления. Согласно ст. 13 УК Эстонии целями таких действий могут служить выявление преступления или личности преступника. Такие цели делают возможным причинение вреда правоохраняемым интересам только в посткриминальный период, что существенно ограничивает поле деятельности правоохранительных органов.
Иная по содержанию норма имеется в Уголовном кодексе Литвы, принятом в 2000 г. В ст. («Исполнение задания правоохранительной инстанции») этого кодекса, по сути, закреплены два самостоятельных обстоятельства, исключающих преступность деяния. Так, в ч. 1 ст. 32 речь идет о применении модели поведе-
01
г •
о
о сч
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
ния, имитирующей преступную деятельность. Данное мероприятие, по-видимому, включает в себя действия, являющиеся аналогами таких российских оперативно-розыскных мероприятий, как оперативный эксперимент, проверочная закупка, контролируемая поставка. В этой части литовская норма схожа с эстонским вариантом. В ч. 2 ст. 32 речь идет об агентурном методе18 (в России это — оперативное внедрение).
Приведенная норма имеет лишь указания на возможность превышения пределов причинения вреда при проведении оперативно -розыскных мероприятий, при этом не давая самого понятия, а отсылая к другому нормативно-правовому акту и основанному на нем заданию. Согласно ч. 3 исследуемой нормы, если лицо «преступило пределы» задания, то оно привлекается к уголовной ответственности, однако мера наказания может быть смягчена.
Заканчивая анализ обстоятельств, исключающих преступность деяний, совершенных при осуществлении оперативно-розыскной деятельности, необходимо сделать вывод о том, что выявление и анализ положительных моментов и недостатков законодательного опыта других стран является необходимым условием для создания и совершенствования новой нормы в российском уголовном праве.
В заключение важно указать, что без комплексного подхода при его конструк-тировании любой закон, пусть даже самый совершенный, не принесёт желаемой отдачи. Следовательно, для борьбы с терроризмом в дополнение к уголовному закону, создающему необходимую базу для этой борьбы, нужен продуманный уголовно-процессуальный механизм его применения, научная организация оперативно-розыскной деятельности, высокий профессионализм людей, занимающихся этой работой.
Ol
Z
О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о т ф VO >5
о *
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2
ф
d
я *
<
*
S I
н
о ф
Литература и примечания
1. Скобликов П. Незаконное лишение свободы, похищение человека и захват заложника в новом уголовном законодательстве // Законность. 1999. С. 53.
2. Скобликов П. Незаконное лишение свободы, похищение человека и захват заложников в новом уголовном законодательстве //Законность. 1997. №9. С. 52.
3. Бюллетень Верховного суда Российской Федерации, 1998, № 6. С. 12—13.
4. Постановление Президиума Верховного суда РФ от 23 июля 1997 г. «Лицо не может быть освобождено от уголовной ответственности за похищение человека, если освобождение заложника (похищенного) состоялось после выполнения требований похитителя» //Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. 1998 г. № 6.
5. Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000.
6. Иногамова-Хегай Л.В. Конкуренция норм уголовного права. М., 1999. С. 24
7. Гегель Г. Философия права. М., 1990.
8. Например, в США в период 90-х гг. в уголовной политике наблюдалась тенденция ужесточения наказаний. Как результат, последнее десятилетие XX в. кривая криминальных проявлений в США резко пошла вниз. За 10 лет регистрация преступности в целом сократилась почти на 30%. Число регистрируемых убийств, краж и разбойных нападений в стране снизилось на 40% и более. С 1993 по 2003 гг. число фиксируемых убийств сократилось с 24,5 тыс. до 15,5 тыс. Если в 1991 г. на 100 тыс. населения приходилось почти 10 тыс. убийств, то в 2000 г. их было зафиксировано всего 5,5 (См.: Организованная преступность, терроризм и коррупция: Криминологический ежеквартальный альманах. Вып. 2. М., 2003. С. 157—158). В США давно поняли, что «либеральный» подход к решению острых социальных проблем (а именно к таким относится проблема борьбы с преступностью) далеко не всегда означает «самый лучший, самый эффективный, в наибольшей степени отвечающий общественным интересам» (Кризис идей классического либерализма обнаружился уже в конце Х1Х—ХХ вв. / Права человека: учебник для ; под. ред. Е.А. Лукашевой.М., 1999. С. 199.).
9. Старков О. В. Криминология. М., 2004. С. 96.
10. Серийные сексуальные преступления: криминологическое и патопсихологическое исследование / под ред. Ю.М. Антоняна. М., 2000. С. 166.
11. Бородин СВ. Преступления против жизни. М., 1999. С. 353.
12. «Матери Беслана» потребовали восстановить смертную казнь. LE№ТА. КС/ 14 февраля 2006 г.
13. Комментарий к УК РФ. Ростов н/Д, 1996. С. 151.
14. Сурков К.В. Принципы полицейской разведки: учебное пособие. СПб.: Санкт-Петербургский юридический институт МВД РФ, 1995; Смирнов М.Л. Полиция зарубежных стран и ее оперативно-розыскная деятельность: учебное пособие. М.: Академия МВД РФ, 1995.
15. Смирнов М.П. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. М.,2001. С. 193.
16. Уголовный кодекс Эстонской республики. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 47.
17. Ожегов С.Н. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1989. С. 247.
18. Уголовный кодекс Литовской Республики. Спб., 2002.
