CC BY
131
Т.А. Грачева
Пути системного изучения осмогласия знаменного распева
Существенное коренное свойство русского церковного пения есть его осмогласие .
Протоирей В. Металлов, «Осмогласие знаменного распева».
Изучение осмогласия как основного закона, которому подчинялось развитие древнерусского церковного пения, остается одной из актуальных тем современной музыкальной медиевистики, поскольку разрозненные наблюдения ученых не дали еще целостного описания древнерусского осмогласия как системы. На наш взгляд, эта система заключает в себе несколько сторон:
- уставная сторона связана с Типиконом, регулирующим «календарь» годового богослужебного круга - 8 столпов Октоиха и гласовую принадлежность песнопений Минеи, Триоди и Ирмология;
- богословская сторона системы осмогласия выражена через содержание песнопений, составленных преп. Иоанном Дамаскином и другими «творцами» (отражение в богослужебных текстах догматики, соте-риологии, экклесиологии и других сторон христианского вероучения);
- гимнографическая сторона системы осмогласия складывается на основании глубоких связей жанра песнопения, заключенных в нем образов и использованных в нем поэтических приемов с прикрепленно-стью к определенному гласу (почему и существуют песнопения «на подобен», составленные с применением парафраз известных песнопений);
- мелодическая сторона системы осмогласия заключает в себе интонационную, ладовую и композиционную характеристики составляющих ее элементов (попевок и фит).
Иными словами, осмогласие в целом (и каждый глас в отдельности) представляет собой совокупность мелодических и гимнографических признаков, являющихся выражением определенных богословских истин и упорядоченных с помощью Типикона.
С первых шагов изучения древнерусского певческого искусства исследователи пытались определить понятие русского осмогласия, но долгое время речь шла только о «технической» его стороне: музыкальном строении гласов. Дискуссия ученых сводилась к обоснованию или опро-
© Т.А.Грачева, 2006
вержению связи древнерусской музыкальной системы с византийской.
Так, протоирей Д.В. Разумовский указывал на то, как в процессе обучения «мастера и учители церковного пения, жившие в первой половине XVI века, сообщали ученикам своим сведения о певческом значении знаменных крюков, о зависимости этого значения от церковного гласа и передавали легкие способы к памятованию гласовой мелодии знаменного распева. Современные ирмологи нередко содержали в себе: а) сказание, како поется знамение коеждо различно; б) како поются попевки и в котором гласе и в) роспевы на осмь гласов»104. С той же учебной целью он поместил в Приложении к своему труду «Церковное пение в России» «Кокизы или лица знаменного распева» (с. 288-302)105. Однако суть осмогласия он сводил к византийской теории автентических и плагальных ладов, со своими господствующими и конечными тонами в каждом гласе.
Близкой точки зрения на систему осмогласия придерживались Ю. Арнольд, В. Одоевский, протоирей И. Вознесенский, Д. Аллеманов, Н. Финдейзен.
Н. Успенский в своей монографии106, отталкиваясь от этого взгляда и принимая во внимание научное обоснование русского народного музыкального мышления А.Д. Кастальским107, обратился к анализу мелодического состава древнерусских погласиц («Господо-воззвашных памя-тогласий»). Выводы, к которым пришел исследователь, заключались в следующем: «Древнерусское восьмигласие создавалось не на квинто-квартовых ладах византийской музыки», «Никакого соподчинения одних ладов другим русские погласицы не имели»,«Русское восьмигласие складывалось на основе простейших терцовых и квартовых ладов народной песни. Звукоряд гласового песнопения обнимал несколько таких ладов, соединявшихся по цепному принципу»108. С этой точки зрения им рассматривались и древнерусские музыкально-теоретические руководства (фитники) - как путь овладения интонационным фондом осмогласия: «Чтобы освоить звукоряд, певец должен был научиться ощущать на слух его отдельные слагаемые, т. е. входящие в его состав терцовые и квартовые ячейки. Это и достигалось с помощью фитных мелодий» 109.
104 Разумовский Д., прот. Церковное пение в России. М., 1868. С. 158.
105 Кокизы - древнерусский термин, применявшийся для обозначения небольших мелодических фрагментов распева (другое их название - попевки). Сборники таких мелодий (попевок, кокиз) именовались «кокизниками».
106 Успенский Н. Д. Древнерусское певческое искусство. М., 1965.
107 Кастальский А. Д. Особенности народно-русской музыкальной системы. М.; Пг., 1923.
108 Успенский Н. Д. Древнерусское певческое искусство. С. 67, 68, 116.
109 Там же. С. 116.
Иначе к разрешению вопроса об устройстве древнерусского осмогласия подходил протоирей В. Металлов. В специальной работе, посвященной осмогласию знаменного распева, им был сделан акцент на попе-вочном строении знаменных мелодий. Поэтому сутью русского осмогласия исследователь признает «мелодическую характеристику каждого гласа, образуемую его своеобразными попевками», и целью своего издания ставит «дать руководство для изучения осмогласия знаменного распева по его гласовым попевкам»110. Близких взглядов придерживались А. Ряжский111, А. Преображенский112, П. Мироносицкий113, рассматривавшие осмогласие «комплексно»: как совокупность попевочного строения и опорной звуковысотной организации гласа.
В соответствии с тем, что исследователями выделялось две стороны русского осмогласия: система попевок, находившая свое отражение в музыкально-теоретических руководствах - кокизниках, и ладовое строение каждого отдельного гласа (важный компонент, осознаваемый на слух, но не сформулированный в певческих азбуках теоретически114), сложилось и два пути изучения осмогласия знаменного распева:
1) по теоретическим руководствам, т. е. по письменно зафиксированной теории;
2) по певческой практике, т. е. по звучащей стороне.
В русле первого подхода находятся взгляды С.В. Смоленского. В своих исследованиях он косвенно подчеркивает ключевую роль попевок в системе осмогласия и значение древнерусских теоретических руководств для понимания этой системы: «Мелодическое голосоведение считается (в знаменном распеве. - Т. Д.) до того твердым и непременным признаком гласовых отличий, что все старые и новые крюковые азбуки суть не более, как руководства к изучению отдельных попевок, как в их знаменном изложении, так и в мелодическом»115. В свою очередь, М.В. Бражников писал о том, что «за отсутствием специальных руководств по осмогласию, как греческих, так и русских, понятие о русском
110 Металлов Впрот. Осмогласие знаменного распева. М., 1899. С. 6, 1.
111 Ряжский А. Учебник церковного пения. Мелодическое пение. Ч. 1. СПб.; М., 1890.
112 Преображенский А. Словарь русского церковного пения. СПб., 1896.
113 Мироносицкий П. Схемы гласовых мелодий: пособие к распеванию стихир. Пг., 1916.
114 На это указывал С. Смоленский в «Азбуке знаменного пения (Извещение о согласнейших пометах) старца Александра Мезенца» (Казань, 1888). С. 32-33, 36.
115 Там же. С. 36.
осмогласии можно вывести только на основании различных его проявлений и применения его законов непосредственно в певческих рукописях - практических и музыкально-теоретических. <...> Полное понимание того, что представляет собой русское осмогласие, может быть достигнуто только после расшифровки беспометных кокизников и подробного изучения применения попевок в знаменных песнопениях»116.
В соответствии с высказанной М.В. Бражниковым точкой зрения, дальнейшее исследование закономерностей русского осмогласия осуществлялось путем рассмотрения теоретических руководств. Этому посвящена специальная работа А.Н. Кручининой117, в которой попевка определена как мелодико-графическая формула, выявлены общие закономерности в механизме образования попевки и организации попевочного свода, построен словарь попевок XVII века и дана характеристика попе-вок каждого гласа, отраженных в кокизнике.
Г.В. Алексеевой в ее монографии «Древнерусское певческое искусство (музыкальная организация знаменного распева)» была поставлена задача раскрыть систему функционирования попевок в звуковысотной организации гласа. На основании тщательного изучения звуковысотных свойств попевок Г. Алексеева уточняет понятие попевки и осмогласия. По ее мнению, «осмогласие - особая диатоническая ладовая система, в которой устои выражены конечными попевками, побочные опоры -предконечными попевками, неустои - соединительными, не имеющими функции завершения попевками... В целом эта система характеризуется ладовой переменностью и определенным родством между гласами, что выражается в объеме звукоряда, охваченного попевками, устоях, составе конечных попевок и их высотности, главное же - в закреплении тона ре1 в качестве наиболее стабильного устоя»118.
Некоторые вопросы, касающиеся системы русского осмогласия, рассмотрены Б. Смоляковым в статье «Попевки столпового знаменного распева»119. Им предложено две формулировки определения понятия «осмогласие»:
1) «восьмигранное проявление церковно-певческих образов»;
2) «применявшаяся в русском церковном пении система из 8 разрядов (гласов), различавшихся по мелодической структуре, набору попе-вочных оборотов и по конечным тонам песнопений»120.
116 Там же. С. 250-251.
117 Кручинина А.Н. Попевка в русской музыкальной теории XVII в.: дис. ... канд. искусствоведения / Ленингр. гос. консерватория. Л., 1979.
118 Алексеева Г. В. Древнерусское певческое искусство (музыкальная организация знаменного распева). Л., 1983. С. 130.
119 Муз. академия. 1996. № 1. С. 167-173.
120 Там же. С. 172.
Исследователь принципиально согласен со взглядом на осмогласие как на «исторически сложившуюся систему, базирующуюся на струк-турно-попевочной основе», отводя при этом вопросам лада древнерусской монодии значение одной из актуальных тем современного музыкознания121. В той же статье автор высказался о необходимости составления возможно более полного интонационного словаря столпового знаменного распева, который должен включать попевки, находящиеся в учебных руководствах, упорядоченные и сопровождающиеся комментариями относительно разновидностей их именований и графических начертаний, и определением местоположения (из каких книг и песнопений взяты).
Исследователями Т.Ф. Владышевской, М.Г. Казанцевой, Н.Г. Денисовым прослежены формы осмогласного пения в старообрядческой среде: особенности интонирования отдельных гласовых попевок (мутации звукоряда в 3-м гласе), существование разновидностей исполнения гла-совых песнопений: «самогласно», «по знамени», «в роспев», «на подобен», напевкой, антифонное исполнение осмогласников122.
Кроме этого, исследователями старообрядческой традиции сделаны наблюдения по типологии поздних музыкально-теоретических руко-
123
водств, отражающих систему осмогласия знаменного распева .
В работах 90-х годов XX века учеными протоиреем Б. Николаевым, И.В. Мартыновым, И.В. Ефимовой раскрыты глубокие богословские основания системы осмогласия и выражение их средствами знаменного распева.
Так, протоирей Б. Николаев пишет: «Закон осмогласия касается не мелодии, а прежде всего - текста, отраженного в мелодии, как в зеркале:
121 Там же.
122 Владышевская Т. Ф. Традиции древнерусского церковного пения в современной практике старообрядцев // Старинная музыка в контексте современной культуры: проблемы интерпрет. и источниковед.: сб. ст.: материалы музыковед. конгресса: 27 сент. - 1 окт. 1989г. / Моск. гос. консерватория; сост. Т.Б. Баранова. М., 1989. С. 427-435; Денисов Н. Традиция пения старообрядцев юго-западной части России и Верхнего Поволжья // Музыкальная культура Средневековья: сб. науч. тр. Вып. 2: тез. и докл. конф. / ЦМиАР, Моск. гос. консерватория, ВООПИК; сост. Т.Ф. Владышевская. М., 1992.
123 Денисова Н.Е. Певческие азбуки старообрядцев Урала XVIII—XX вв.: дис. ... канд. искусствоведения. СПб., 1999; Панченко Ф.В. Рукописное наследие выговских мастеропевцев: история, традиция, творчество: дис. ... канд. искусствоведения. СПб., 2002; Казанцева М. Г. Новые источники по изучению древнерусской музыкальной теории: (на материале старообряд. рукописи курганского собр. Уральск. гос. ун-та) // Культура и быт дореволюционного Урала. Свердловск, 1989. С. 26-31.
в этом вся мудрость церковно-православной мелодики»124. «Идея нашего церковного Осмогласия уходит своими корнями вглубь библейской древности к первой седмице миробытия. Сопоставляя наши гласы с днями творения и вникая в сущность и тех, и других, мы находим удивительное сходство между ними. Так, глас первый соответствует дню света - прообразу Светлого Христова Воскресения; второй глас - небесной тверди - чувственному общению двух миров... третий - дню „красоты сельной"... четвертый - дню солнечного света: пятый - дню восходящего солнца; шестой - дню сотворения „перстного" и его падения. седьмой - дню вечного покоя в Боге... восьмой - Царству небесному - ис-
125
полнению всяческих» .
По мнению И. Ефимовой, здесь находит свое объяснение и «календарная функция» осмогласия, восходящая к раннехристианскому обычаю отмечать каждый день светлой Пасхальной седмицы особым напевом. Со временем этот восьмидневный цикл был перенесен на период от Пасхи до Троицы, а затем распространен на весь год, в течение которого «восьмидневный столп» повторялся многократно126. В.И. Мартынов по этому поводу пишет: «Сменяя друг друга на протяжении года, гласы задают некий священный ритм, который оказывает воздействие на человека, регулярно посещающего храм. Сконцентрированное в днях Светлой седмицы осмогласие как бы некими концентрическими кругами расходится по всему году, ориентируя каждое мгновение этого года на время Пасхи»127. В той же работе В. Мартынов, опираясь на труды св. отцов Православной Церкви, вскрывает еще один глубинный смысловой слой символа осьмеричности: «Восемь есть число будущего века в Вечности, и поэтому принцип осмогласия символически выражает вечное молитвенное предстояние человека перед вечностью. Но осмогласие есть также и определенная мелодическая форма, представляющая собой некий круг или кругообращение, образуемое повторением осмогласных столпов на протяжении года. Это кругообращение является образом тех круговых движений, которые совершают ангельские чины, непосредственно созерцающие славу Божию, согласно Дионисию Ареопагиту. Вовлекаемая в это круговое движение через посредство гласовых мелодий чело-
124 Николаев Б., прот. Толковая грамматика знаменного пения. Псков, 1995. С. 80.
125 Николаев Б., прот. Богослужебные основы знаменного пения // Муз. академия. 1995. № 3. С. 143.
126 Ефимова И. В. Источниковедение древнерусского церковно-певческого искусства: учеб. пособие. Красноярск, 1999. С. 74.
127 Мартынов В. И. История богослужебного пения. М., 1992. С. 52.
веческая душа становится ангелоподобной, ибо совершает то же, что совершают ангелы»128.
В следующей работе В. Мартынов на основании анализа мелодических структур знаменного распева приходит к выводу о том, что богослужебное пение (отраженное через систему осмогласия как свой основной закон) является аскетической дисциплиной. Автор пишет: «Основная идея осмогласия заключается не в наличии того или другого гласа и даже не в наличии разных гласов, но в переходе от одного гласа к другому, в постоянном уходе и возвращении определенных мелодических структур. Таким образом, глас, в отличие от лада или звукоряда, есть не только мелодическая категория, но и категория временная. <...> Система богослужебного пения представляет собой сочетание принципа динамизма и принципа каноничности на всех уровнях своей структуры. Так, динамическая структура осмогласия представляет собой канонизированное последование гласов, динамическая структура отдельно взятого гласа представляет собой канонизированное последование интонационно-мелодических формул, динамическая структура мелодической формулы представляет собой канонизированное последование интонаций - тонем129. <...> В основе богослужебной певческой системы лежит интонационный квант - тонема, фиксируемый невмой. Тонемы складываются в интонационно-мелодические формулы; собрание формул, в свою очередь, образует глас; последование восьми гласов, или осмогласие, совершающее периодическое кругообращение, порождает динамику мелодического континуума. Каноническая динамика мелодического континуума может существовать только там, где практикуется молитва третьего вида и только до тех пор, пока осуществляется практика такой молитвы. Вот почему система богослужебного пения, основным показателем которой является наличие мелодического континуума может, представляет собой не искусство, но аскетическую дисциплину - ведь только в условиях аскетической практики может быть достигнут уровень
130
третьего вида молитвы» .
Все рассмотренные нами точки зрения ученых отражают различные стороны системы осмогласия и, несомненно, имеют право на существование. Из их совокупности складывается 150-летний опыт исследования этой проблемы, что дает возможность нового обращения к теме.
Для выяснения внутренних логических связей системы осмогласия в ее целом необходимо исследование двух групп источников. Первая - это списки певческих азбук, кокизников и фитников от 30-х годов XV до
128 Там же.
129 Мартынов В. И. Культура, иконосфера и богослужебное пение Московской Руси. М., 2000. С. 146.
130 Там же. С. 156.
начала XX века. Вторую большую группу источников составляют современные теоретическим руководствам рядовые певческие рукописи -списки Октоиха, Ирмология, Триоди и Праздников. Цель рассмотрения этих источников заключается в соотнесении совокупного интонационного словаря, всех употреблявшихся на практике попевок знаменного распева, со словарем теоретических руководств. Таким образом, станет возможно выяснить законы древнерусского осмогласия, которые были отражены в рядовых певческих рукописях и теоретических руководствах и проявляли себя на уровне графики, интонационного фонда и терминологии.
Основополагающим тезисом исследования, на наш взгляд, должно стать предельное внимание и доверие к рукописным памятникам. Это именно те сведения и в тех формах их выражения и систематизации, которые древнерусские мастеропевцы и теоретики стремились донести до своих преемников. Поэтому-то так и важны нам в первую очередь музыкально-теоретические руководства той эпохи, что в них, как составленных с определенной целью (с целью наиболее полной и достоверной передачи знания) и для конкретного круга заинтересованных лиц (церковнослужителей - певчих и головщиков), акцентированы те, а не иные стороны певческого искусства.
Итак, первая группа источников открывает путь к исследованию системы осмогласия через анализ принципов построения посвященных ей теоретических руководств. Для этого должны быть рассмотрены следующие вопросы:
- Скольких образцов попевок достаточно для показа каждого из гласов, т. е. что включает в себя «репрезентативный минимум» интонационно-графических формул гласа (с точки зрения качества, а не количества попевок)? Что представляет собой необходимый и устойчивый для всех кокизников словарь попевок, характеризующих осмогласие? Возможно ли выявить архетип кокизника и предшествовавшие ему формы системного изложения попевок знаменного распева, а также первичные формы теоретического обоснования системы осмогласия?
- По какому принципу, общему для всех типов кокизников, построен этот «минимум» (показ попевок как композиционных единиц, показ наиболее употребительных формул каждого гласа, акцентуация мелодико-ритмического своеобразия интонационного фонда каждого гласа, и т. д.)?
- Какие важные стороны системы осмогласия подчеркивает каждый тип построения кокизника: а) по порядку гласов с 1-го по 8-й, б) по сродно-музыкальным гласам: попевки 1 и 5 гласов, 2 и 6-го; в) по общим попевкам - все кулизмы, мережи и т. д.
- Какое значение для выявления внутренних закономерностей системы осмогласия имеют методы характеристики попевок в древнерусских теоретических руководствах: наличие названия, подтекстовки, розвода, словесного объяснения способа исполнения и общее количество примеров интонационно-графических формул на одно наименование.
Для того чтобы составить целостное представление о мелодическом строе осмогласия знаменного распева и своеобразии каждого гласа, необходимо произвести анализ всего репертуара попевок, установить общее количество формул в каждом гласе, выявить количество общих для нескольких гласов начертаний и наименований, подвести разночтения начертаний и наименований одних и тех же попевок в разных кокизниках.
Эта работа позволит сделать выводы об устойчивости фиксации наименований и начертаний отдельных гласовых попевок и о влиянии певческой практики на мелодический строй осмогласия в целом (какое значение имеет наличие одинаковых попевок в разных гласах, наличие вариантов распевов одной и той же попевки). Последний из вопросов открывает еще одну важную сторону проблемы: взаимодействие системы осмогласия и принципа многораспевности.
Далее, поскольку основная форма представления попевок в кокизни-ках связана с определенными гимнографическими текстами, необходимо привлечение рядовых певческих рукописей, в целях изучения источников образцов попевок и их текстов:
- какие певческие книги и жанры преобладают (Октоих, Ирмоло-гий, Праздники; стихиры, ирмосы);
- насколько распространены среди образцов попевок законченный вид текстовой фразы, подтекстовка гласными, именами попевок;
- каково содержание текстовых примеров (не связан ли выбор по-певочных строк со стремлением мастеропевцев акцентировать через поэтический текст песнопений, с отраженной в нем догматической, соте-риологической, экклесиологической и другими сторонами христианского вероучения, мелодическое своеобразие каждой попевки).
Данный пункт анализа, возможно, позволит выявить скрытые мело-дико-поэтические закономерности построения осмогласных песнопений знаменного распева.
Наше рассмотрение древнерусского осмогласия как целостной системы будет неполным без помещения его в общеисторический контекст.
Музыкально-теоретические руководства являются памятником русской средневековой культуры и связаны с другими произведениями письменности той эпохи. Так, систематизацию знамен, попевок, лиц и фит в музыкально-теоретических руководствах XV—XVII веков можно
рассматривать как явление, параллельное церковнокнигописной и переводческой деятельности XIII—XVII веков.
Перечисления знамен («А се имена знамянием»131), попевок («Имена попевкам»132), лиц и фит в списках XV—XVII веков типологически повторяют разновидности словарей-ономастиконов от «А се имена жи-довьская русьскы толкована», «О именех глаголемых жидовьскымъ язы-комъ» (XIII век) до «Толкования именам по алфавиту» Максима Грека (XVII век)133. Духовно-нравственные толкования знамен («Толкование певчего знамени»134) сопоставимы с азбукой-границей135.
Постепенная фиксация попевок (их начертаний и наименований, затем - с включением развода, словесного толкования), от фрагментарных записей до составления отдельных теоретических руководств - кокизни-ков, согласуется с русской лексикографической традицией собирания глосс (прослеживается в рукописях с XIII века) и составления азбуковников (с XVI века) на их материале136.
Если обратиться к рассмотрению параллелей в особенностях состава и содержания, принципах построения и путях исторического развития азбуковников и музыкально-теоретических руководств, можно заметить следующее.
Азбуковнику, как явлению средневековой культуры, свойственен энциклопедизм особого рода: при общем грамматико-философском направлении словаря, в нем объединяются функции толкового, грамматического и этимологического137. Подобно азбуковнику, кокизник содержал разнообразные сведения о попевках: начертание, наименование, характеризующее мелодическую (звуковысотную, темпо-ритмическую) и исполнительскую (техническую и выразительную) ее стороны, а также композиционную функцию (начальная, срединная или конечная), т. е. давал представление как о внешнем, так и о внутреннем содержании основных структурных элементов столпового знаменного распева. Кроме этого, специфика кокизника как теоретического руководства заключает-
131 Кир.-Бел. 9/1086, 30-е гг. XV в.
П2 Кир.-Бел. 665/922, 1604 г.
133 См. о них: Ковтун Л. С. Азбуковники XVI—XVII вв.: (старшая разновидность). Л., 1989.
ш Кир.-Бел. 568/825, 1506—1514 гг.
135 Об азбуке-границе см., например: Лукьяненко В. И. К истории русского букваря: роль и значение азбучного акростиха в процессе обучения русской грамоте в XIV, XV и первой половине XVI вв. // Труды Ленингр. библ. инта им. Н.К. Крупской. Л., 1958. Т. 4. С. 239-254.
136 Ковтун Л. С. Азбуковники XVI—XVII вв. С. 35; Ее же. Русская лексикография эпохи Средневековья. М.; Л., 1963. С. 7.
137 Ковтун Л. С. Азбуковники XVI—XVII вв. С. 49.
ся в его полифункциональности, благодаря которой он удовлетворял нескольким целям: учебной (знакомство начинающих певчих с мелодическим фондом знаменного распева), энциклопедической и кодификационной (фиксация интонационного фонда и пособие по композиции для распевщиков138).
В ономастиконах присутствовало два типа толкований: а) перевод слова с попыткой осознать его этимологию и б) раскрытие символа имени139. В певческих азбуках знамена также истолковывались с помощью имен, которые, во-первых, отображали связь русской и византийской нотаций (т. е. свидетельствовали о происхождении русских знамен) и, во-вторых, представляли знамя как символ, опираясь либо на его начертание (\ «крыж», крест, ' «голубчик», Ь «два в челну»), либо на распев
(• • «тряска», > «змеица», : «палка воздернутая»). Те же приемы истолкования начертания или распева через «имя» можно обнаружить в наименованиях некоторых попевок и фит.
Путь исторического развития азбуковников от простого собирания глосс из текстов, с полей рукописей, к их систематизации, с привлечением различных источников переводов и толкований и ссылками на авторитеты, с учетом многозначности слова и показом его в различных грамматических формах140 находит аналогию в историческом развитии кокизников. Первую ступень в их формировании представляют азбуки-перечисления «Имена знамением», фиксировавшие, помимо перечня знаков, имена попевок (кулизма, коворотка) и фит (зельная, мрачная, светлая, двоечельная, кобыла и др.). Второй ступенью явилось составление специальных сводов попевок и фит (кокизников и фитников). В ходе длительной эволюции этих теоретических руководств менялись принципы их построения, приемы показа попевок и фит (только именование и начертание, затем - включение развода, словесного толкования, показ одной попевки с различными подводами, дополнительные сведения о вариантах ее исполнения - ин перевод, Крестьянинов, Усольский; систематизация попевок в кокизнике по отношению к певческим книгам - из Октая, из Ирмология).
Кроме этого, азбуковник и кокизник при их сопоставлении обнаруживают типологическое сходство и в других, менее значимых сторонах. Это общность некоторых терминов (азбуковник - азбука, произвольни-ки - произвол, преводные строки - строки из Триоди, ин перевод) и на-
138 См. об этом: Кручинина А. Н. Первое русское пособие по музыкальной композиции / А.Н. Кручинина, Б. А. Шиндин // ПКНО, 1978. Л., 1979. С. 188195.
139 Ковтун Л. С. Русская лексикография эпохи Средневековья. С. 153.
140 Там же. С. 315.
личие иноязычных слов (в словаре - греческих, еврейских, латинских, арабских, сирийских, болгарских, сербских, древнерусских; в именах знамен и попевок - греческих, латинских, славянских, древнерусских).
Таким образом, музыкально-теоретические руководства можно рассматривать как такой плод деятельности их составителей, который находится в одном русле с деятельностью древнерусских грамматиков и лексикографов, трудившихся над собиранием национального литературного богатства.
Закончим наш обзор путей исследования древнерусской системы осмогласия следующей гипотезой:
1. О русском осмогласии как сложившейся системе можно говорить с момента адекватного отражения в древнерусских музыкально-теоретических руководствах интонационного содержания рядовых певческих рукописей. В архетипном виде это отражение состоялось уже в первых упоминаниях о наличии попевок в столповом знаменном распеве, т. е., в источниках начала XVI века, а окончательный вид обрело в интонационно-графических «словарях» в первой половине XVII века. Процесс постепенного сложения осмогласия знаменного распева и его последовательного отражения в древнерусских теоретических руководствах соответствует аналогичному процессу сложения русского литературного языка. Формирование последнего на основе церковнославянских богослужебных письменных текстов и устного творчества также сопровождалось составлением словарей (азбуковников). Таким образом, составление кокизников и фитников явилось сигналом к тому, что система осмогласия знаменного распева полностью сложилась.
2. Материал, представленный в кокизниках, подтверждает предварительные выводы исследователей о том, что понятие глас в древнерусской системе осмогласия шире таких своих параметров, как диапазон распева и система ладовых опор. Понятие гласа лучше всего характеризуется термином «словарь» интонационно-графических формул. Связи между разными гласами осуществляются за счет общих интонационных и графических формул. Благодаря наличию этих параллелизмов возникает гибкое взаимодействие рельефных (характерных) и фоновых (общих) интонаций гласа, что порождает бесконечность и непредсказуемость мелодического развития, а также связанную с ним разомкнутость формы, свойственную осмогласным знаменным песнопениям.
3. Уже на предварительном этапе изучения древнерусских теоретических руководств можно говорить об адекватном отражении в них реальной певческой практики и осмогласия в целом, как интонационно-графической, поэтической и календарной системы.
