CC BY
37
Д. В. ХАРИТОНОВ (Екатеринбург)
ПУТЕШЕСТВИЕ С АКСЕНОВЫМ В ПОИСКАХ АМЕРИКИ
(К вопросу о проблематике и художественных образах в романе В. Аксенова «В поисках грустного бэби»)
В 1987 году Василий Аксенов издал публицистический роман «В поисках грустного бэби» с подзаголовком: «Роман об Америке». Автор попытался повести обстоятельный разговор о взаимоотношениях России и Америки в духовно-гуманитарных сферах, а также осмыслить увиденный «изнутри» американский образ жизни, отметить положительные и отрицательные тенденции в общественном развитии Соединенных Штатов.
Название романа перекликается со строчкой популярной в начале пятидесятых годов песни «Melancholy Baby» из кинофильма «Судьба солдата в Америке» (Оригинальное название — Roaring Twentith — «Ревущие двадцатые»). Как пишет А. Мулярчик в статье «Диалог с Соединенными Штатами», заглавие настраивало на ностальгически-задумчивый лад. Под «поиском грустного бэби» автор разумел розыски в собственной памяти представлений о стране за океаном, сопоставление этих туманных образов с тем, что ему удалось увидеть, прочувствовать и понять на протяжении своих нескольких американских лет'. Но «ностальгически-задумчивого» лада не получилось. С первых строк В. Аксенов повея жестко-полемичный разговор со своим читателем.
Отталкивается автор от глобальных проблем, таких как ненависть к Америке и любовь к Америке*.
Ненависть к Североамериканскому колоссу писатель видит, прежде всего в каком-либо конкретном событии в жизни конкретного человека. Для подтверждения данной гипотезы приводится факт из биографии Эрнесто Че Гевары, известного своими крайними антиамериканскими настроениями. После чего констатируется, что, вероятнее всего, в жизни каждого американофоба в той или иной форме подобный случай имел место, ибо невозможно в светлом уме и добром здравии, без личных причин ненавидеть это удивительное и многообразное государство Нового Света.
Попутно художник слова размышляет об имидже американца, вызывающем столько недовольства в «третьем мире»,— «развязная походка, полупрезрительная улыбка, наглое поведение» и т. д. По прошествии семи лет жизни в США В. Аксенов убедился, что это неправда. Не существует более в природе американцев с вышеперечисленными качествами. Такое видение обитателя Дикого Запада навязано .кинематографом, а посему «ненависть к американцу — это по сути дела ненависть к устаревшему стереотипу, фантому целлулоидной пленки».3
Разрушив один из расхожих стереотипов о жителях Северной Америки, автор переходит к следующему аспекту исследования, что есть любовь к Америке. Следует отметить, что эта часть повествования куда более красочна и образна, чем предыдущая. Начинается она с воспоминаний об одной из московских молодежных вечеринок 1952 года (дата очень важна): «Девушка, с которой я танцевал, задала мне страшный вопрос:
— Вы любите Соединенные Штаты?
Я промычал что-то нечленораздельное.
— Я люблю Соединенные Штаты! — девушка с вызовом подняла кукольное личико1 Ненавижу Советский Союз и обожаю Америку!»4. Этим эпизодом писатель обращает внимание на то, что даже в годы расцвета сталинизма и антиамериканской истерии образ страны на самом Западе был притягателен для молодежи. Более того, любовь к Соединенным Штатам автор обнаруживает не только в «хайлайтной» среде, но и в русском народе. Объясняется данное явление и близостью национальных характеров,
и взаимопомощью в годы войны, и даже трофейными кинофильмами и джазом. Вообще говоря, Америка в этой части повествования имеет образ чуда («В памяти народа слово «Америка» связано с чудом (выделено мной — Д. X.) вкусной и питательной пищи во время военного голода...»5) или чудесной страны («Клочки музыки, обрывки информации создавали золотое свечение ауры6, поднимавшейся над горизонтом на закате над недоступным и таким желанным Западом и над самым западным западом, над Америкой») 7.
Предложенный подход можно назвать линейным, заданным, но следует признать, что писатель и не стремился к всеобъемлющим сентенциям, он выстраивал художническое, образное видение проблемы. В конечном итоге, В. Аксенов проясняет причины своего столь трепетного и фейерического отношения к Соединенным Штатам: «Америка возникла в тумане как новая альтернатива древнему и тошнотворному делу социальной революции... сейчас я гораздо яснее вижу, что в противовес тоталитарному декадансу в мире может возникнуть (или уже возникает) свежий мир либерализма8 и благородного неравенства. Слава Богу, во главе этого движения стоит могучая Америка»9. Приведенный отрывок, ко всему прочему, расшифровывает понятие «Америка» для шестидесятнического интеллекта («альтернатива... тошнотворному делу социальной революции») и обозначает надежды, которые данное поколение связывало с США («свежий мир либерализма»). Следует заметить, что надежды эти во многом сбылись,1" но подразумеваемого всеобщего благоденствия России не принесли. В. Аксенов касается и более узких проблем, свойственных, главным образом, владениям дяди Сэма. Например, расовые отношения. Сразу развенчивается расхожий советский миф о притеснениях цветных и расизме. «По пятой авеню в час пик мирно шествуют плечом к плечу в обоих направлениях и филиппинец, и индус, и мексиканец, и эскимос.., и печенег, и римлянин, и парфагенянин.., не исключено, что попадаются тут и атланты, амазонки, кентавры»". Иначе говоря, возникает образ «золотого века», существовавшего до «смешения языков», когда люди жили беззаботно, богато и счастливо.
Однако В. Аксенов не уходит и от расовых проблем современной Америки. Он рассматривает и осмысляет новую эпоху в национальных отношениях. Нет больше дискриминации по цвету кожи (писатель приводит конкретные примеры: «черные» — преуспевающие дельцы, спортсмены, даже мэры и кандидаты в президенты12), но осталось нечто такое, что все еще сохраняет дистанцию между белым и негром. Эту дистанцию наиболее четко определяет один из «черных» друзей автора: «Мы говорим не о притеснениях, даже не о предубеждениях, а об отчуждении, очень тонком, почти не забываемом»13. Но «скрытое отчуждение» гораздо лучше открытого расизма. «Скрытое отчуждение» — явление психологического порядка, которое изживается мало-помалу десятилетиями гражданского мира и согласия. Основу Же такого мира, по мысли писателя, составляет то, что в США просто «не замечают» твою национальность. Все: и китайцы, и индусы, и русские, и «карфагеняне», и «амазонки» — представители одной американской нации, и неважно, где ты родился, рос, воспитывался, а важно, что ты живешь сейчас в Америке и разделяешь принципы и постулаты американской жизни. «Америка не прокламирует «интернационализм», она попросту заполняется многоязычной толпой экзотических иноземцев... Здесь, в Америке, можно в реальности увидеть «неленинскую национальную» политику, то есть реальную (выделейо мной.— Д. X.) жизнь разных народов.14
Реальная жизнь разных народов стала возможной по той причине, что людьми управляют не идеологические догмы, а законы свободной экономики. В. Аксенов затрагивает и эту сторону жизни в США, точнее, речь идет о благотворном... неравенстве! Именно неравенство заставляет людей
14* 10*
напряженно и упорно работать, именно неравенство стимулирует желание достичь немыслимых высот благосостояния, именно неравенство способствует всеобщему и всестороннему развитию общества. Писатель уверен, что «убожество... не ликвидируешь, отобрав у богатых их излишки и распределив среди бедных...
Экономическое неравенство в присутствии человеческого достоинства — вот о чем следовало бы вести речь. Не против богатых, но за бедных — таков смысл современной экономической справедливости»15.
Отмечается и еще одна интересная деталь. В примере о «ролс-ройсе» и «фольксвагене» становится очевидным, что люди получают одни и те же удобства, лишь несущественные детали, связанные с фирмой различают модель для супербогатого и среднего гражданина Америки. «Так возникает новый мир,— убеждает В. Аксенов,— я так возникает странное новое равенство посреди неравенства...»16. Не мог не коснуться В. Аксенов и темы «американской мечты». Этот феномен общественной жизни, присущий только самой западной стране мира, исследуется всесторонне, и образ «мечты» возникает на фоне традиционных небоскребов, звуков джаза, автомобильных гудков, многоголосой и разноязычной толпы. Он формулируется так: «В Америке в обществе неравенства, в хаосе экономической свободы, где-то ждет тебя твой шанс. Пусть ты его не поймаешь никогда, но его присутствие всю твою жизнь окрашивает иначе»17.
Однако, особенно важно, что автор «Грустного бэби» все-таки остается писателем, а не политологом, философом или кем-то еще. Каждый штрих, каждый факт, каждую сентенцию он подкрепляет художественным образом: «Взгляните,— говорит эмигрант,— раньше я жил в городе Ворошиловграде, в Ленинском районе, на улице Дзержинского — какая безнадежность. А сейчас, взгляните, я живу на Земле Мери, у Серебряного ручья, по улице Сад Роз — какие паруса!».
Художественная сторона произведения весьма своеобразна. Она внешне не более чем декорация, изображающая «живую жизнь», ее мерное течение.
Глубинное же значение «Штрихов к роману» имеет философскую подоплеку, ибо, по мнению автора, такая жизнь и разрешает все мировые и исторические проблемы. Именно ока априорно целесообразна и органична.
Вообще, В. Аксенов ведет рассуждения о США не как мэтр-международник, но как писатель и носитель определенной психологии, в данном случае менталитета «шестидесятника». Он заведомо закладывает в произведение «искалеченность» и «идеализированность». Кроме того, как ни странно это звучит, но книга воспринимается как взгляд на Соединенные Штаты человека, находящегося не inside, a dutside, то есть от нас, от наших представлений.18
В целом же следует сказать, что книга стала важным этапом в становлении В. Аксенова как писателя-космополита в чистом виде. Не эмигранта, а именно космополита. То, что лишь просматривалось р «Желтке яйца», четко выразилось в «Бэби». Литератор в результате постепенного овладения иной культурой, иного языка оказался в состоянии выйти на новые рубежи творчества.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Мулярчик А. Диалог с Соединенными Штатами // Вопр. лит. 1990. № 9. С. 41.
2. Так называются 2 части первой главы.
3. Аксенов В. В поисках грустного бэби // Конец века. М., 1991. № 1. С. 16.
4. Там же.
5. Там же.— С. 12.
6. Фактически — нимб, символ Святости, Чуда.
7. Аксенов В. В поисках грустного бэби...— С. 15.
8. Ирония судьбы в том, что в самих США обвинение политика или государственного деятеля даже в «скрытом либерализме» считается весьма тяжким.
9. Аксенов В: В поисках грустного бэби...— С. 16.
10. Именно жесткая линия США времен Р. Рейгана (СОИ, эмбарго различного вида и т. д.) во многом ускорили перемены в нашем обществе, затем бескомпромиссная позиция Штатов привела к военному поражению Ирака и освобождению Кувейта и т. д.
11. Аксенов В. В поисках грустного бэби...— С. 80.
12. Возникает, с традиционно-коммунистической точки зрения, и совсем уж невероятное явление — черный расизм (Об этом красноречиво свидетельствует описанная сцена в госдепартаменте, участником которой был сам В. Аксенов).
13. Аксенов В. В поисках грустного бэби...— С. 74.
14. Там же.— С. 90—91.
15. Там же.— С. 90.
16. Там же.— С. 31.
17. Там же.
18. Ст. Рассадин по этому поводу заметил: «...Америка, воссозданная в этой аксеновской книге, вдруг показалась мне знакомой и оттого неинтересной. Потому, что и здесь всего лишь воплощенный идеал нашего русского, советского Васи, «идеал, им вымечтанный и обретенный...». ^(Рассадин Ст. Будем ли читать Плутарха // Октябрь. 1991. № 1. С. 207) ч
153«. 4745
