CC BY
65
Идеи и смыслы
Петр СИМУШ
ПУТЬ РОССИЙСКОЙ НАЦИИ: КАК ВЫБИРАЕТСЯ НАСТОЯЩИЙ?
В современном мире вопрос цивипизационного и политического самоопределения государства становится как никогда актуальным. Российскому, а также мировому сообществу необходимо, наконец, решить, является ли Россия ведомым народом или суверенной нацией, а так же определить национальный характер современной российской нации. In the modern world the question of civilizational and political self-determination of state became topical as never before. It is necessary for Russian community and for world community also to finally decide is Russia the controllable nation or sovereign one, and to define the national character of modern Russian nation.
Ключевые слова:
нация, общество, самоопределение, религия, культура, правовое государство, индивидуальность, коллективность, всероссийская нация; nation, society, self-determination, religion, culture, jural state, individuality, collectivity, all-Russian nation.
Культурную общественность волнует вопрос: «Что есть современная Россия?» К нему примыкает другой: «Является ли она ведомым народом или же Россия — суверенная нация?» И если формируется российская нация «модерна», то каков ее национальный характер? Вот ясные и злободневные вопросы, требующие ясных и свежих ответов. Между тем, вступив в XXI в., мы? так же как и в начале XX в.? оказываемся в атмосфере неясных и сложных ответов на вопрос, существует ли всероссийская нация или нет. Уже давно ведутся дискуссии о том, что такое нация, русская культура, российское самоопределение. Вновь поднимается полемика о великой России, о том, может ли так называться страна — сырьевой придаток. Воскресает интерес к связывающей нити времен, к открытиям русской мысли. Споры вызвали новую тему: почему мы теряем авторитет и уважение со стороны других наций? Найти правильные ответы исключительно трудно, ибо человеческий ум, по Пушкину, — не пророк, а угадчик. Поставленный вопрос подсказан Л.Н. Толстым1.
СИМУШ Петр
Иосифович — д.ф.н., профессор Института философии РАН [email protected]
Угадывание таинственности нации
Сама российская действительность — это совокупность этносов, объединенных политическими и культурными формами. Это дает основание назвать ее полиэтнической нацией. Мы говорим о реальной России как сочетании юридического союза народа с учреждениями управления, ведомыми верховной властью. В государственном целом (РФ) сосуществуют противоположные классы, слои и представители мировых религий (конфессий). Таинственное излучение вероисповеданий, обнимающее огромное пространство, овладевает душами живущих и умерших. Связь поколений содержит тайну соединения естества человеческого и естества мистического, тайну истоков и причин русской (российской) нации. Она является близкой к понятию народа, которое по-латыни звучит как «vox populi — vox dei» (глас народа — глас божий).
Ф.М. Достоевский вложил в уста одного из своих персонажей значительную фразу: «Бог есть собирательный гений народа». Известны слова В.С. Соловьева о том, что «идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»2. Не следует ли нам думать о единении российского народа с Верховным началом? Да, как организм, народ подобен
1 Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. - М., 1936, т. 38, с. 285-290.
2 Соловьев В.С. Русская идея. - М., 1992, с. 185-204.
человеку — образу и подобию Божьему. Религия предлагает нам нравственный человеческий мир, выбор между личным счастьем и самоотвержением, между частным интересом и высшей добродетелью, выбор между добром и злом.
Нация связана с культурой, которая есть, прежде всего, созидательная любовь; она привносится женским пассивным началом (земля-матушка, мать-Россия) вместе с началом мужским — властным, действенным и отеческим. Россияне на первые места в ряду ценностей ставят родину, порядок и семью. Сила порядка в сферах общественности и государственности утверждается правом. Будущее правовое государство — это интенсивная социально-политическая коммуникация. Видимо, этим качеством, а не суммой признаков характеризуется нация. Она напоминает информационную целеполагающую систему, которая имеет два фланга. Одним своим флангом нация связана с государством, правительством и земством, а другим — с неорганизованным обществом, народной стихией. В XIX в. употреблялось слово «народность» в смысле сложной духовной сущности.
Эти догадки позволяют думать о возможности существования в России государства-нации по европейским моделям. Оно включает не только многонациональный народ, но и политическую нацию, слитую с государством. Россия напоминает «сверхиндивидуальную личность», которой нация принадлежит как достояние или как ценность (Д.Д. Муретов). Она является народным организмом, созданием такого целого, в котором она есть собственность отдельных людей, желающих овладеть национальным духом. Это суждение позволяет ответить на вопрос: «Что современно и реально в патриотизме?» Истинно патриотичны не красивые слова, а практическое присвоение духовной сути родной страны. Присвоение — это очень трудное и мужественное дело. Оно требует, прежде всего, признать правду: Россия еще не есть гражданская нация, но она становится духовным феноменом, который связывает воедино живущих людей с жившими когда-то и следующими друг за другом поколениями.
Теперешняя Российская Федерация еще не является государством-нацией в европейской трактовке, ее гражданин является, прежде всего, русским, татарином, осе-
тином или представителем другой национальности, а уже потом он — россиянин. Как реальное явление члены общества не представляют собой ничего, кроме отдельных единиц, которые взаимодействуют между собой. Консолидацию общества в нацию серьезно затрудняют различия между европейской, мусульманской и азиатской сферами культуры. Россия приняла также раскол общества на противоположные полюса. Мы пришли к выстраданной мысли: этнические элементы вне связи с большим национальным целым не могут сами по себе создать ничего значительного, так как они не одухотворены творческим дуновением духа. Ибо в изоляции все малое этническое — пассивно, и оно есть «бесплодие духовное» (К. Леонтьев).
Русские мыслители видели назначение государства и нации в том, чтобы устраивать нормальную жизнь людей, иметь единую цель и общий интерес, прежде всего в сохранении природы. Граждане сегодня не говорят: «Это наша общая цель». Правящий класс не обеспечивает солидаризацию национальных интересов, а политика не создает национальной целостности и нормального самочувствия. Россия предстает сочетанием великого множества сегментов с разными векторами развития.
Организовать и оградить совокупную жизнь народа способно правильное государство, поскольку оно представляет форму организованного общества. И только оно может во имя общей цели учитывать множество различий, обеспечивать существование права на индивидуальность. Ведь только индивид воспринимается как чувственная реальность. А абстракции, такие как «реформа», «революция», «равенство», нередко являются предлогом дурачить народ. Всеобщий обман, как густой туман, скрывает суть нации как большой совокупности людей, которая ведома государством.
Бюрократическое управление не дает возможности общественным силам стать на свои ноги. Отчуждение общества от правительства продолжает существовать. Господствующая бюрократия является игралищем эгоистических интересов, положить предел ее неограниченной власти общество еще не может, ибо оно не представляет собою самостоятельной политической нации и вынуждено следовать за государством, подчиняясь его велениям.
Дорогу творят идущие
Современное классовое государство прикрывается положениями, которые являются не чем иным, как фикциями. Общество, нация, народ как собирательные понятия есть не что иное, как плоды человеческого разума. В среде обществоведов бытует любовь к конструкциям-фикциям, предложено несколько десятков определений народа, нации, государства, по полторы сотни терминов для определения культуры и права, трудно сосчитать многообразие определений «гражданского общества». Непонятно, зачем мы запутываем, а не проясняем общественное сознание. Оно противится тому, чтобы сущности вещей умножали без необходимости. В XX в. безмерное умножение единых сущностей народа, нации, общества и государства сопровождалось запутыванием и искажением этих ключевых понятий. Поэтому они трактуются не только по-разному, но и противоположным образом. Конечно, трудно признать, что общество — не что иное как привлекательная фикция. Реально оно — масса эгоистов, где человек человеку — волк, где корпорации воюют друг с другом.
Реальное государство имеет перед собой не абстракции, а множество индивидов, разных групп и слоев. Одна их часть слушает разговоры политиков, а другая — нет. «Значительная группа, по опросам, ни о какой модернизации и слышать не хочет» (В.В. Федоров). За последние десятилетия в нашем обществе укрепилось недоверие к власти, оно не ждет от нее ничего хорошего. Между правителями и молодым поколением существует психологическая и ментальная пропасть. Богатая Москва воспринимается в России как другое государство. Правильная политика может достигаться в процессе транзита от бюрократизации к человечности, исполняя напутствие: «Путник, дорог не существует, дороги творит идущий». Дорога России должна быть объединяющей и примиряющей нацию, а ныне страна идет путем классового эгоизма и взаимного озлобления. Только уйдя с неправильной дороги, российский народ (многоэтническая нация) в состоянии принять на себя бремя модернизации и освободить экономику страны из сырьевого плена. Пока же, по данным ВЦИОМа, желающих заниматься этим почти нет, а 59% даже не представляют, кто бы это мог быть.
Человек живет инстинктами, чувствами и разумом. Представителей народа (нации) сближает чувство сходства и принадлежности к большой общности людей, к нации. Эта большая группа индивидов принадлежит к одному государству, связана общим языком и территорией, общей совокупностью культурных ценностей. Они происходят из общей прошлой истории. Все это делает человека целью, а не средством. Эту истину отбросили в 90-х гг. XX в. радикал-реформисты. Поэтому сегодня в России уже не говорят: «народ хочет», «народу надо», «весь народ встал на защиту..». Другими словами, отсутствие должной ясности и разумной коммуникации во имя общего блага не позволяет считать Россию единым духовно-социальным целым, в котором нация создается творческой деятельностью и нормальным общением.
Важно то, что граждане не хотят, как прежде, пропадать в государстве, быть тенденцией: «чем сильнее становилось государство, тем слабее становилось лицо»1.
Значительная и все более растущая часть нашей нации выступает как сторонники индивидуальной свободы и личной ответственности. Они не поддерживают тенденции соборности и автократические принципы, не признают в них судьбу России.
Уместно указать на слабости консерватизма или традиционализма. Их границы заданы слабой способностью учитывать новые реальности общественной жизни России, ибо консерваторы выделяют, в первую очередь, значение «охранительных» моментов. Молодая часть нашего общества придерживается обновляемой магистрали, которую можно назвать «либеральным традиционализмом», сочетающим стремление к свободе, переменам с традиционной тенденцией, которую представляют «дом», «семья», «сильное государство», «коллективизм» и «солидарность».
Оживление национального духа
Россия нуждается в переоценке стратегии развития государства, которое продолжает держать общество в положении своего сателлита, хотя гражданство требует роли равноправного партнерства. Самостоятельной силой народ может стать, благодаря своей самодеятельности и
1 Герцен А.И. Соч., XVI, с. 131.
земскому движению. Только эта самостоятельная деятельность способна преодолеть односторонность в трактовках ключевых понятий, добиться возникновения гражданской власти, которая является скрытой силой общественного мнения, его интеллектуальной мощью. Гражданская власть нужна нации для того, чтобы управлять государством, создать многоцелевую сеть человеческих коммуникаций. В этой сети важное место, видимо, займет суд и земство. Проблема рождения общественной власти снизу доверху требует особого исследования. Сейчас же вглядимся в ретроспективу.
В Древнем Риме употреблялись слова civis (гражданин), civitas (гражданственность) и civilis (гражданский). В русском языке слово «гражданин» связано с городом — «гражанин». Гражданство на Руси утверждали средневековые города-республики: Новгород, Псков, Вятка. В Европе цивилизацией стала называться довольно широкая социокультурная общность, культивируемая городами. В России в этом процессе активное участие принимали монастыри и сельские общины, своего рода мини-республики. В середине XIX в. родоначальник русской философии права К.А. Неволин (1806—1855) высказал мысль о том, что гражданское общество способно переходить в государство, носители которого — власть законодательная и управление.
В последнем десятилетии исключительную популярность приобрело словосочетание «гражданское общество». Оно превозносится письменно и устно, все более запутывая национальное самосознание. Так, стояние людей у Белого дома в дни путча 1991 г. считается акцией гражданского общества, его мужеством, а противостояние власти со стороны «защитников Белого дома» в октябре 1993 г. оценивается как уголовное преступление. Непредубежденный разум оценивает те или иные формы протестного поведения населения как проявление гражданственности, но не наоборот. В реальности приходится искать спасения от всевластия бюрократического государства в стихии рынка или от последней — в государстве.
Предпочтения россиян диаметрально расходятся. Одни за вполне свободный, неограниченный рынок, а другие, напротив, за сильное государство. А для национального интереса предпочтительнее
разумное сочетание того и другого, здесь важнее цивилизованное сосуществование рынка и государства при наличии третьего компонента — гражданственности. Она постепенно вызревает в России, появляется в многообразных формах неправительственных организаций, движений и творческих починов. Однако на пути вызревания гражданских инициатив еще много труднопреодолимых препятствий и тормозов. В основном это дело рук нашей правящей бюрократии и полутысячи корпораций-монополистов.
Крайние позиции сковывают процесс формирования дуализма общества и государства как единой всероссийской нации. А в нем, в таком двойственном сочетании, заключена нить спасения России. Сделать ее прочной может истинная либерально-консервативная политика государства, ориентированная на единую духовную сущность России: индивидуальность и коллективность. Думать в наши дни о восстановлении указанной политики — значит, желать оживления национального духа, т.е. высшей цели человеческой жизни.
Нация как правовой союз народа
Мы предлагаем эту новую формулу всероссийской нации. Разумный человек силен своим умением жить в общежитии и в государстве. Он может справляться с беспокойством своей души. Как известно, причин для неприятных волнений — много. Испытывая их, россияне познают, как можно и как нельзя жить в государстве. Государственная жизнь развивается драматично, а порою — и трагично, наладить ее нормальное течение призваны власть, свобода, закон и цель. Эта тетрада есть основание государственного союза, который проистекает из жизни гражданского общества.
Функцией государства является формализация свободы человеческого общения, которая предполагает принудительное властвование1. Благодаря власти принуждения и убеждения нация может противостоять диктатуре глобальных монополий (ТНК) и мировых финансовых спекулянтов. Для них национальное государство является главным врагом, так как оно стоит на пути расширения господства на земле «золотого миллиарда» человечест-
1 См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. I. - СПб., 1914, с. 24-38.
ва. Глобальная власть денег стала гораздо большим злом, чем государственное принуждение.
Уяснить себе алчность финансовых сил глобализации, властвующих и в России, поможет мудрая мысль Аристотеля: «Цель демократии — свобода, олигархии — богатство, аристократии — воспитание и законность, тирании — защита». В XX в. России не удалось осуществить национальную цель демократии — добиться подлинной свободы. Видимо, потому, что власть практически всегда принадлежит немногим кланам, которые считают понятие «демократия» бессодержательным и лишенным почвы. Советская многонациональная империя и русская нация вместо фикции демократии согласились на временную тиранию. Русской нации удалось уравновесить добро и зло, спасти себя от безумия замысла всемирной революции, разжигания вселенского «пожара». Теперь нам более понятен образ Христа над двенадцатью красногвардейцами в поэме Блока. Советская нация исполнила предназначение провидения: она спасла Россию как Родину русского народа и всех россиян.
Целостное отношение людей к жизни поддерживало государство. Его советская организация смогла стать простой и могущественной силой социальной мобилизации людей. Многонациональному народу была присуща «интеллектуальная, духовная, художественная самодеятельность» (формула Ханны Арендт). Тем не менее коммунистический порядок, отрицающий индивидуализм и плюрализм взглядов, не мог не выродиться в хаос, и он действительно охватил Россию в 90-е гг. XX в. В это хаотическое десятилетие пробил час решительных действий против официальной идеологии. Они направили страну по лучшему пути, однако довольно неопределенному в отношении меры сочетания частного и общественного. Осуществленный наспех проект все же доказал свою жизнеспособность. Но вывести страну на правильную дорогу способны лишь ее главные составляющие — интеллектуальная деятельность и нравственный подвиг нации. Своим разумом люди могут максимум на четверть сужать объемную долю всесильной жадности. Поэтому народ принимает властное вмешательство государства, чтобы выжить в условиях финансовой глобальной диктатуры.
Угадчики предназначения нации
Оно выделяется жизненным трагизмом русского народа. В истории Российской империи трижды проваливались «конституционные эксперименты» (1730, 1881, 1917 гг.). У самих творцов демократических проектов не было желания с кем бы то ни было делиться «демократией». Отечественная история знает немало удивительных перемен. Петр Великий, которого считают основателем империи, не ожидал, что его реформы, преобразования и введенное слово «нация» примут столь искаженные формы, что произойдет разделение России на две части. Видимо, это была плата за продвижение державы по пути модернизации. Недальновидная политика Романовых в дальнейшем роковым образом вела империю к серии катастрофических революций. Революционные события 1917 г. и гражданская война между «белыми» и «красными» вновь раскололи Россию надвое. Сторонники патриотической «белой идеи» образовали Россию за рубежом — русское зарубежье. В изгнании оказалась маленькая страна с населением более трех миллионов человек.
Можно предположить, что история поставила свой великий эксперимент: сохраняется ли в изгнании сила и дух одной из европейских наций? Удастся ли вынужденной эмиграции сохранить и развить свой русский национальный потенциал? Ответы на эти вопросы явились темой ряда книг. Они свидетельствуют о крестном пути России, о том, что русское зарубежье продолжало сохранять свое единство. Оно было не вполне оформленным «обществом» в изгнании — за границей были представлены практически все слои дореволюционного общества. Они сохранили напряженность духовной жизни, интеллектуальный пафос изгнанников.
Каков же ответ «другой России» на вопрос: «Представляет ли Россия собою нацию?» Изгнанные россияне сохранили две главные национальные особенности: творческий интеллектуализм и нравственный подвиг. Яркими выразителями этих особенностей были И.А. Ильин, А.И.Деникин, П.Б. Струве, С.Л. Франк, A.A. Салтыков, Ю.Ф. Семенов и другие. В их лице российская нация предстала как надындивидуальная личность, мужественная гражданственность.
Русские мыслители пришли к умозаключению о том, что российскую нацию
поддерживают: право гражданства, победа — духовная, культурная и политическая; творческие ценности жизни. Нация состоит из отдельных лиц, сознающих национальные задачи и поэтому способных, встав перед единицами, обратить их в действительную величину; нация сильна своими величинами, мужественными личностями.
В их ряду — П.Ф. Флоренский (1882— 1937): философ, богослов, угадчик предназначения России. Он подвергался арестам и ссылкам, был отправлен на Соловки. В своих письмах из заключения он разгадал тайну родословной и русскости. Угадывая таинственность российской нации, Флоренский указал на высшую истинную цель жизни — нравственную (или религиозную). Страдальческая жизнь ученого-богослова (расстрелян в 1937 г.) принесена в жертву Родине и будущему русских генераций. Его внуки продолжают великое дело. Тайну пути российской нации отгадали русские философы-гуманисты С.Л. Франк (1877-1950) и А.Ф. Лосев (1893-1988). Их философский и жизненный путь был неразрывно связан с модерном. Они поняли смысл трагедии пережитых ими революций и двух мировых войн. Первый оказался изгнанником, а второго большевики «перевоспитывали» на Беломорканале. Они не дождались похорон большевизма, зато вызвали к жизни российскую философию Родины и Жертвы. Именно в этой мудрости и заключена правда России.
С коммунистическим режимом, который держал в плену отечественную нацию, мужественно боролись А. Солженицын и А. Зиновьев, их мысли формулировали гуманистическую цель современной эпохи, восстанавливали преемственность с дореволюционным временем. Все мыслители гуманизма способствовали современному звучанию судьбы своего Отечества - необходимости человечности. Она указывает единственно правильный путь — свободное развитие всех людей, живущих в государстве.
Испытания новизны сопротивлением
Российский модерн, начавшись с отмены крепостничества, вызвал бурное развитие многообразия. К. Леонтьев оценивал этот процесс как благодатный; в стране шел и развивался здоровый процесс расслоения, дифференциации общества. И удивительно то, что у российской нации
пошла в рост червоточина гордыни своей превеликой самобытностью. Эта славянофильская червоточина пустила смертельный яд радикализма и терроризма, которые погубили имперский организм. Исключительно пагубную роль сыграл также воинствующий империализм царского режима. В итоге Россия плохо выдержала испытание цветущим многообразием, но зато исполнила свое историческое предназначение: великой революцией преобразить русскую нацию.
Российский большевизм, незаконно придя к власти, сделал ставку на социальное и духовное однообразие. Господствовать стала одна партия и воинствующая идеология. За четыре десятилетия им удалось поднять народ во имя героического строительства социализма, добиться поразительных результатов в индустриализации и культурной революции. Миллионы советских граждан стали «новыми людьми». Ставка на развитие социальной однородности и стирание классовых различий дала положительные результаты, но плата за это - человеческие жизни - была исключительно высокой. Но поскольку правящая компартия взяла на вооружение русскую идею, она стала организатором победы СССР во Второй мировой войне. Вновь наша держава стала ключом к европейскому миру.
Не стоит особенно удивляться тому, что наша страна, отличительной чертой которой является парадоксальность, из победительницы стала побежденной. Однообразие, отсутствие политической оппозиции и идейного плюрализма с неизбежностью заменены органическим многообразием. Пути, ведущие Советский Союз к погибели, определились сами собой, ибо произошел застой бытия, снизилось и ущемлялось истинно духовное, господствовал монополизм. Подтвердились святые слова: «враги человеку домашние его». В советском «доме» распоряжалась ретроградная геронтократия, у которой не было будущего.
Возникшее многообразие жизни в посткоммунистической России свидетельствует о рождении нового организма. Состояние его парадоксальное - здоровье и болезнь, модернизация и кризис, настроение «верните, все что было» и стремление «вперед, Россия». По наблюдениям социологов ВЦИОМа, оптимистическая молодежь мало информирована о государст-
венной политике и мало ею интересуется. Примерно четверть россиян составляют середину и по возрасту, и по достатку, они адаптировались к реалиям и рассчитывают в основном на себя. Население переживает социальную апатию и ментальный кризис. Как и в начале современной эпохи (60-70-е гг. XIX в.), народ, видимо, на чем-то «сосредоточивается». Не на поиске ли правильного пути?
Общество вынуждено решать острую проблему национального сопротивления угнетению. Оно имеет всевозможные виды. Однако в актах нашего законодательства не дано определение угнетения. Если же мы обратимся к юридическим источникам Франции, то они признают, что первый вид угнетения исходит от законодателя: угнетение возникает в случаях, когда закон попирает неотъемлемые гражданские и политические права, которые он призван гарантировать. Второй вид угнетения исходит от государственных должностных лиц, которые сами нарушают законы при их применении к индивидуальным случаям. Третий вид угнетения совершается действиями индивидов, которые своими произвольными действиями нарушают права граждан вопреки требованиям законодательства.
Эти три вида угнетения явно проявляются в современной России. У нас угнетение постигает большинство членов общества, в особенности крестьянство и фермерство. Однако даже в научных работах термин «угнетение» не фигурирует, хотя у нас довольно велико количество нарушений свободы и прав, гарантированных Конституцией. Нельзя умолчать о том, что наш Основной закон, в отличие от западных конституций, умалчивает о необходимости сопротивления во всех его формах, которое считается самым священным из прав и самой повелительной из обязанностей. Разве россияне не заслужили такого же права?
К чести философов, они, изучая феномен «угнетение», привлекают внимание общества к действиям антицивилизаци-онного, подчас криминального, варварского характера. В своей совокупности они названы тремя «к» — коррупция, криминал, клептократия (ККК). Антигражданская часть нации находится в действии, она постоянно что-то урывает у населения и у государства. Только в сопротивлении всем формам антигражданственности может
формироваться гражданская нация. Ибо угнетение является грубейшим из нарушений прав и свобод теми, кто фактически или юридически осуществляет бесконтрольные властные полномочия, в т.ч. и законодательным путем.
Постижение гражданской нации
Новое чудо российского обновления не должно быть поруганным, что случалось прежде с десятком отечественных модернизаций. Ни во второй половине XIX в., ни во второй половине XX в. империи не смогли преобразоваться в демократическом духе, они с неизбежностью дважды пали среди неистовых криков монархистов и коммунистов. Новые суровые испытания многообразием все-таки можно выдержать. Важно не обилие грамотных слов, не культ потребления, а свободное творчество новых форм социального бытия. Об этом напоминает Пушкин:
Все это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода...
Это пушкинское стихотворение осталось неоконченным. Какую же мысль добавил к нему российский модерн? В начале 80-х гг. XIX в. граф М.Т. Лорис-Меликов, которого император Александр II фактически сделал диктатором, обещал, с одной стороны, не допускать послабления и не останавливаться пред строгими мерами для пресечения преступных действий, а с другой — успокоить и оградить законные интересы его здравомыслящей части1. Но сделать это диктатору не удалось. В XX в. верховная власть уже не смотрела на поддержку общества как на «главную силу, могущую содействовать власти к возобновлению правильного течения государственной жизни.» (Лорис-Меликов).
Чтобы вновь не допустить перерыва в нормальном течении государственной жизни, нашей нации следует уповать на свой интеллект и свою нравственность, а не на государя и «твердую руку». Всероссийская нация предполагает транзит гражданской власти к подлинной демократии. Общественная власть представляет собой интеллектуальное истечение (лат. — emanation) творческой энергии общества, его совокупного мнения и отношения к государственному аппарату.
1 См.: Правительственный вестник, 1880, 14 февраля.
Эта власть призвана защитить систему желаний людей.
Энциклопедический словарь А. Граната 1899 г. констатировал: объединяющим началом всех видоизменений служит общий язык и сознание принадлежности к одному общему народному целому. К несчастью, в январе 1905 г. пришло Кровавое воскресение: царизм отверг «общий язык» с жителями столицы. Втягивая страну в сферу служения интересам Англии и Франции, руководство «серединного царства» впало в безумие, само приблизило катастрофу монархии. У нового господствующего класса в лице пролетарского меньшинства также не оказалось сознания принадлежности к одному общему национальному целому. Ленинскому большевизму более дорогим и значимым был мстительный меч пролетарского интернационализма. Чтобы прийти к спасительному русскому национализму, понадобилось безумие диктатуры. Она воссоздала могучую империю, включавшую в себя множество национальностей. Преемники диктатора Сталина (1922—1953) ввели это множество в посткоммунистическое пространство, раздираемое, по словам Г. Киссинджера, «между дезинтеграцией и деимпериализа-цией»1.
Достойным нашего удивления и национальной гордости может быть то, что в России, которая на рубеже веков (XX— XXI) стала буржуазным государством, сохраняются ее сущности. Поразительный витализм! Сущности проявляются в расцвете многообразия человеческих желаний — бессознательных, примитивных и сознательных, возвышенных. Последние сопровождаются убеждением в отношении складывающегося положения вещей, которое, возможно, может привести к демократии и успокоению. Российские сущности выражаются триадой: территория и люди; сила и энергия народа; духовное начало нации, ее душа и дух. Духовность неотделима от инстинктов стада, пола и рода. Глубокая сущность скрывает сочетание добра и зла. Когда люди познают их, то они могут или не могут делать доброе. Высший разум им напоминает: «А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит...» (Быт. 4:7).
Резюме. Полувековое занятие россие-
1 Киссинджер Г. Дипломатия. — М., 1997, с. 736.
ведением привело меня к догадкам о демократической сущности российской гражданской нации и о двух смертных грехах моего Отечества. Для последних нужен специальный разбор. В конце XX в. произошло второе крещение России, случились революции в странах социалистической системы. Это позволило нашему многонациональному государству возобновить противоречивое течение государственно-гражданской жизни. Оно направляется логикой свободы, прав и обязанностей членов общества и государства. Людям, вслед за Пушкиным, дороги лучшие права и потребна лучшая свобода. Они могут понять задачи времени и двинуть Россию на искомый национальный транзит. Модерном указана идея человечности в социальных отношениях. Она начала осуществляться императором Александром II; величайшее дело ликвидации порабощения личности продолжил его сын Александр III. Указанную идею он претворял в практическом контексте культуры мира, за что был прозван императором-миротворцем. Для того чтобы уйти с ложной военной дороги и выбраться на настоящую, свершилась в 1917 г. великая антивоенная демократическая революция (в феврале — марте, октябре и ноябре — декабре при выборах Учредительного собрания). С помощью многих национальностей русская нация победила и в борьбе за индустриализацию, и во Второй мировой войне.
Спустя тысячелетие после первого крещения Руси, русские приняли второе крещение и создали новое государство, превратившись во всероссийскую полиэтническую нацию. Она порвала с официальным безбожием. Восстановлено самостоятельное значение двух великих начал национальной жизни — прав личности и государственных интересов. Модерн возвратил Россию на путь, начатый 140 лет тому назад: продолжать нормальным образом становиться гражданской нацией. Для этого надо разрешить коллизию указанных двух начал, не принося одно из них (права человека) в жертву другому (государственные интересы). Выражаясь афористично, можно сказать: «Живи для себя и помогай жить другим». Такая цель получает для себя средоточие и по возможности полное удовлетворение в государстве-нации, т.е. в самостоятельном обществе.
