Научная статья на тему '«Путь богов» в японском экоплакате 1960-2000-х годов'

«Путь богов» в японском экоплакате 1960-2000-х годов Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

CC BY
467
143
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЯПОНСКИЙ ПЛАКАТ / ЭКОЛОГИЯ / ПРИРОДА / СИНТОИЗМ / МИФОЛОГИЯ / ЧИСТОТА / ПРОСТОТА / JAPANESE ECO POSTER / ECOLOGY / NATURE / SHINTO / MYTHOLOGY / PURITY / SIMPLICITY

Аннотация научной статьи по искусствоведению, автор научной работы — Карпова Юлиана Игоревна

Статья посвящена японскому экоплакату 1960-2000 годов и влиянию на его развитие духовных основ древней японской религии «синто» (путь богов). Автор рассматривает восходящие к синтоизму художественно-коммуникативные особенности современных работ японских дизайнеров: мифологичность образов, широкое использование природных форм и ассоциативных связей с ними, стремление отобразить Вселенную через образы малых существ, чистота и простота графического языка.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The way of Gods in Japanese eco poster of the 1960-2000s

The article is devoted to eco posters in Japanese art in 1960-2000 years. The author considers the key factors of visual communication reflected in contemporary posters by Japanese designers, traces their origins to Shintoism the mythology of images, extensive employment of the forms of nature and associative relations with them, aspiration to incarnate the Universe through the images of trivial beings, purity and simplicity of graphic language.

Текст научной работы на тему ««Путь богов» в японском экоплакате 1960-2000-х годов»

2012

ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. 15

Вып. 2

ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ДИЗАЙНА

УДК 769.91+7.038.6+7.036(5) Ю. И. Карпова

«путь Богов» в японском ЭКОПЛАКАТЕ 1960-2000-х ГОДОВ

Почему я вижу горы как горы? Потому что я в них, а они во мне [1, р. 24].

Д. Т. Судзуки

Япония — страна с высокой экологической культурой, проявляющейся в разных видах современного искусства и дизайна и сформировавшейся на основе философско-религиозного мировоззрения. Важнейшие принципы, обусловившие экологический путь японского дизайна, восходят к древней первобытной религии синтоизм, имеющей глубокие и прочные основы, закрепленные в древних литературных источниках VII в. «Кодзики» и «Нихонги», ритуалах, мифологии, обычаях страны.

Синтоизм — религия, основанная на почитании природы и духов предков. «Слово „синто" (букв. „путь богов") заимствовано из И цзин — древнего китайского трактата, являющегося одной из книг великого китайского Пятикнижия. В первой части древнего комментария „Туань-чжуань" иероглифы „шэнь дао" (яп. синто) приводятся для объяснения пути небесных божеств, который выражается в регулярном чередовании всего, в смене времен года, а также в том, что совершенномудрый благодаря знанию „пути богов" в состоянии сохранить порядок в Поднебесной» [2, с. 27]. Главным духовным принципом синто является жизнь в согласии с природой и людьми. Суть его заключается в том, что «мир многообразен и един одновременно, пронизан божественными эманациями» [3, с. 32]. Видимый (земной) и невидимый (небесный) миры находятся в неразрывном единстве, каждое малое создание этого мира так же значимо, как большое. Все, окружающее человека: вещи, слова, птицы, животные, растения и т. д. — наделено душой («ками»).

«Ками — явление, поражающее воображение человека, например, гром (камина-ри), или наруками (гремящий бог), драконы, лешие, лисы, волки, тигры, существа загадочные или обладающие исключительными качествами и потому вызывающие благоговение. Все имеет душу — и вещи, и слово (котодами). Поэтому опасно бросать слова на ветер. Слово и дело неразрывны, как неразрывны душа и тело. Нельзя пренебрегать никакой мелочью в быту — неизвестно, как это отзовется. Есть духи ума — омоика-

© Ю. И. Карпова, 2012

нэ, добра — наохи, зла — магацухи. Вся жизнь человека, и мысли его, и дела, связана с божествами» [4, с. 33]. Основная практика религии — магические действия; шаманы, осуществлявшие связь с духами «ками», пользовались большим влиянием.

Во многих странах на ранних этапах развития существовали подобные языческие верования, например, культ бога Солнца у восточнославянских народов. Бог Солнца имел даже четыре ипостаси по числу времен года: Даждьбог, Коляда, Ярило, Сварог. Как правило, именно Солнце являлось главным божеством для древних народов. Оно не просто представало как основной источник тепла, а значит и плодородия, но трактовалось как сама энергия жизни. Анимистические верования типичны для всех известных культур на определенной стадии развития, но из крупных и цивилизованных государств только в Японии они не были забыты со временем и стали, лишь частично видоизменившись, основной государственной религией. Эта исконная религиозная практика Японии не была вытеснена другими верованиями, пришедшими из Китая и Индии (буддизмом, конфуцианством и др.), а, наоборот, мирно разделила с ними «сферы влияния». Философские понятия буддизма также сказались на формировании специфики визуальной культуры Японии, но скорее совместно с синтоизмом.

Как указывает А. Н. Мещеряков, «рядом с буддами существовали и податели жизни — синтоистские божества, и мощный творительный, деторождающий потенциал мифа никогда растрачен не был, то есть буддизм заполнил ту нишу печали и расставания, занять которую синтоизм не хотел или не смог. Но энергия роста растений, плодотворная энергия размножения людей всегда оставались во власти синтоистских божеств и почитавших их людей» [5, с. 316].

В образах произведений японских дизайнеров-графиков 1960-2000 гг. прослеживается связь с древней мифологией и духовной практикой синто. Согласно синтоистским представлениям, после разделения бесформенного хаоса на Небо и Землю стали появляться пары богов, олицетворяющие различные природные явления в их «мужском» и «женском» аспектах: боги неба и земли Идзанаги и Идзанами, богиня солнца Аматэрасу и бог грома Сусаноо, бог луны Цукиёми. Самой почитаемой богиней считалась Аматэрасу. С середины VII в. императоры Японии поддерживали миф о своем божественном происхождении — от богини солнца, согласно синтоистским текстам.

Солнце — один из самых распространенных символов японской графики, начиная с японского флага («Ниссёки») и заканчивая многочисленными изображениями «хи-но мару» (солнечный круг) в плакатах и эмблемах таких дизайнеров, как Ю. Камэкура, Т. Йокоо, К. Сато, С. Мацунага, С. Фу-куда, И. Тойоцугу и др. (см. рис. 1).

Другой мифологический образ — яйцо. Плакат К. Нагаи с изображением птичьего яйца получил Гран-при на международной триеннале экологического плаката «4-й блок» в 2000 г. (рис. 2).

Согласно древнему китайскому мифу, воспринятому японской культурой, мир изначально был единым вселенским яйцом, внутри которого в первозданном смешении находились мужское и жен-

Рис. 1. С. Мацунага. Плакат «Япония», 1980

К. Нагаи. Плакат

ское начала, а также все стихии. Вскоре это яйцо пробудилось к жизни, его прозрачная и более чистая часть отделилась и стала Небесами (женское начало «Ин»), тогда как более тяжелые элементы стали Землей (мужское начало «Ё»).

Как подтверждение ярко выраженной мифоло-гичности японской культуры звучат слова Ю. Бер-ндта: «Вряд ли найдется другой высокоразвитый народ, у которого бы мифы занимали и занимают доныне столь важное место в формировании общественного сознания» [6, с. 16]. Синтоистский мир наполнен многочисленными божествами природного мира — духами стихий, растений, животных, которых следует почитать. Глубокое уважение к природе и всем ее проявлениям: большому и малому, заметному и едва уловимому, — сформированное древней религией, проникло во все сферы жизни японца и отражается во всех формах и видах искусства: архитектуре, каллиграфии, поэзии, живописи.

В разнообразии, пластичности написания иероглифов узнаваемы образы природных форм. Как отмечает Е. В. Завадская, «японские теоретики искусства каллиграфии видели в структуре иероглифа и принципах построения иероглифического текста некоторые аналогии со строением живого организма. По мнению известного английского востоковеда А. Уэйли, иероглифическая письменность находится в большей связи с природой, чем алфавитная, поскольку в иероглифе еще угадывается прообраз пиктограммы. Часть иероглифических знаков является подобием растительных и животных форм» [7, с. 20].

В японской поэзии хайку именно через описание незатейливой и тихой жизни животных, растений и «неживой природы» передаются глубокие мысли о переживаниях человека, безграничности Вселенной. «Именно поэтому японская лирика есть значительное приближение к экокультуре Будущего», — отмечает Б. Тэйлор [8, с. 209].

Рис. 2. «Жизнь», 2000

Два или три лепестка Друг на друга упали, Облетает пион.

Бусон (1719-1783)

Ах, не топчи траву! Там светлячки сияли. Вчера ночной порой. Исса (1768-1827)

Последнее стихотворение ассоциируется с плакатом дизайнера К. Сато для Международного дизайн-центра в Нагое, получившего Бронзовую медаль на XVI Международной Биеннале плаката в Варшаве в 1998 г. (рис. 3). На черном фоне плаката, точно светлячки, рассеяны светящиеся точки.

Умение японских живописцев, мастеров гравюры, особенно тонко уловить красоту природных стихий и малых существ, обнажив трепетный мир внутреннего волнения, свидетельствует о непреходящем значении философии синтоизма для японской худо-

Рис. 3. К. Сато. Плакат для дизайн-центра в Нагое, 1998.

жественной культуры. В современных видах искусства, как и в традиционных, прослеживаются смысловые отсылки к так называемому «пути богов». Изучение японского плаката 1960-2000 гг. позволяет сделать выводы о сохранении и глубоком проникновении философских принципов древней религии в современное графическое искусство, о первостепенной экологичности визуальных образов, так как произведения японских мастеров по сей день пропитаны трепетным отношением к природе и одухотворены ее нравственным началом. Плакаты, созданные японскими дизайнерами К. Нагаи, К. Сато, С. Фукудой, Т. Йокоо, в различные периоды и разными средствами передают движение и красоту жизни природных явлений. Некоторые из них могут быть поняты западным зрителем только в случае обращения к японским мифам.

В японском искусстве и дизайне предпочтение отдается тому направлению, в котором человеческое сознание «проявляется», «прорастает» через формы природы. Нередко художники передают важнейшие для японской культуры философские понятия, например идею целостности мира, посредством изображения растений и животных. Так, в рекламных плакатах дизайнера Тадаси Охаси (1916-1998), выполненных по заказу компании Kikkoman Soy Sauce (1960-1970), производителя соевого соуса, центральными элементами композиции становятся именно овощи: помидор, луковица, тыква, баклажаны воплощают собой целый мир (см. рис. 4).

Как тут не вспомнить знаменитое суримоно К. Хоку-сая «Луна, хурма и кузнечик» (рис. 5)!

Т. П. Григорьева приводит замечательную цитату из Кавабата, в «Элегии» которого старец Сёо говорит о всеединящем празднестве духов: «...духи повсюду. И дыни, и баклажаны, поспевшие в этом году, и плоды персиков, и каждый персимон, и каждая груша, и каждый усопший, и каждый живущий — все это души» [3, с. 39]. В подтверждение трепетного отношения японских мастеров к незначительным (с европейской точки зрения) созданиям и «частицам» мира природы можно привести еще один рассказ: «Мастер чайной церемонии монах Рикю срезал все цветы в саду, оставив лишь один, для того чтобы показать знатоку цветов. Логика его поступка была такова: целое, даже если это сама Вселенная, намного лучше „ „ ^ ^

} Рис. 4. Т. Охаси. Плакат

постигается через малое и единичное. А в этом единичном длЯ компании Киккоман, уже заключена вся Вселенная» [5, с. 363]. 1965

Один из творческих принципов дизайнера Кадзумасы Нагаи, победителя многочисленных международных конкурсов плаката, — создание образов, воплощающих гармоническое единство человека, искусства и природы. Мастером создана целая галерея «духов природы» — символических животных, растений, странных сим-биотических существ. В одной форме художник часто соединяет двух разных животных или животное и растение, усиливая идею единства, нерасторжимости мира природы. Таковы его работы из серий «Жизнь», «Я здесь». Подобные образы мастер использует и для выставочного центра графической галереи Гиндза (1992) (рис. 6).

Серия его плакатов в защиту природы, созданных в 1991 г., так и называется — «Фантастические существа» (рис. 7). Действительно, сложно определить название полосатого шестиногого рогатого животного, у которого шерсть на спине вздымается подобно языкам пламени. В этом образе ощущается энергия дикой природы, это скорее дух природы, а духи природы, как известно из религии синто, не всегда добрые. Дизайнер видит природу с разных сторон, подчеркивает ее непостижимость, непознаваемость человеком.

В 1988 г. Нагаи создал серию плакатов, посвященную животным японского фольклора — черепахе, лягушке и дракону (рис. 8). В древней Японии господствовала идея

Рис. 5. К. Хокусай. Луна, хурма и кузнечик,

1807.

Рис. 6. К. Нагаи. Плакат для ввв,

гСФ

жм

тч

п/ я

1992

Рис. 7. К. Нагаи. Плакат из серии «Фантастические существа», 1991

симбиоза между всеми созданиями — животными, людьми и растениями. Философия художника вдохновлена идеей, что земля принадлежит всем живым существам, а не только человеку.

Влияние синтоизма также проявляется в идущем с древних времен особом внимании японцев к чистоте, духовной и физической. Как справедливо указывает В. Овчинников, «именно синтоистская вера воспитала в японцах чуткость к природе, умение наслаждаться ее бесконечной переменчивостью, радоваться ее многоликой красоте. Синто не требует от верующих ежедневных молитв — достаточно лишь присутствия на храмовых праздниках и приношения за исполнение обрядов. В быту же исповедующие синто проявляют себя лишь религиозным отношением к чистоте. Поскольку грязь отождествляется у них со злом, очищение служит основой всех обрядов. Присущее японцам чувство общности с природой, а также чистоплотность, имеют, стало быть, очень глубокие корни» [9, с. 21].

О. М. Сурина так определяет социальное значение синтоизма: «Сложилась своеобразная система социальной регуляции, система взаимодействия „человек — природа", состоящая как бы из двух частей. Большая часть религиозных обрядов была посвящена природным стихиям и связана с вознесением благодарственных молитв созидательным силам природы. Другая часть обрядов была направлена на очищение души и тела от всего негативного, на продление жизни и усиление производительной силы человека» [10, с. 23].

Таким образом, путь японской древней религии «синто» представляется наиболее современной экологической концепцией, в которой неразрывность чистоты природы и души человека определяет бережное отношение как к природе, так и к человеческой душе. «Состояние природы — зеркало души, а всякая неупорядоченная душа сама в себе несет свое наказание. Очистится душа — очистятся озера, не очистится душа — не очистятся озера. Связь обоюдная, настолько глубинная, что и вообразить трудно» [3, с. 10]. Природа, согласно японскому мировоззрению, помогает человеку обрести гармонию, чистоту души.

В книге В. Н. Горегляда мы находим особое положение об «очищении природой», иллюстрируемое стихами из «Собрания старых и новых песен» в переводе А. Е. Глускиной:

Ах, в этом мире я страдать устал!

Ах, в этом мире лишь печаль и стоны!

Уйду в глубины гор...

Пусть жизнь растает там,

Как тает снег на горных листьях клена» [11, с. 264].

Внимательное наблюдение за явлениями природы и следование за сущностью материала породили особый графический язык японского плаката, который также можно назвать экологичным, так как японские дизайнеры и здесь следуют «путями богов» за формами многоликой неисчерпаемой Природы, изучая природные объекты, материалы, структуры. Важно отметить особую «чистоту» графических решений, лаконичность, ясность формы и цвета, легкость, традиционную для японского искусства «пустотность» графических композиций. Естественный подтек краски, пятно, случайная точка, фактура служат живой природе образа, например, в работах К. Сато, С. Мацунаги и др.

Интересно, что синтоистские святыни — «синтай» или тело «ками» — предметы, в которые вселяются духи «ками» (это могут быть камни, ветви дерева, дощечки с названием), никогда не демонстрируется верующим, они всегда скрыты и хранятся в алтарях храмов. Ведь дух непознаваем и таинствен, и в этой связи понятными становятся те абстрактные образы японских графиков, в которых невозможно увидеть конкретную форму. Вот они — духи и боги природы, их суть, их вещество, растворенное в природе, сравнимое разве что с невещественными понятиями — прозрением, интуицией, просветлением. Таков плакат К. Сато для Международного театрального фестиваля «Обуни» (1998) (рис. 9).

Таинственность образа, возникшего от сочетания силуэта женской фигуры и крыльев стрекозы дополняют как будто случайно нанесенные капли краски и эффект черно-белого плавного перехода в фоне плаката. Подобные графические эффекты часто встречаются в японской графике и усиливают естественность образа, несущего в себе природную изменчивость.

Думается, что особая живость, пластичность, подвижность элементов японской графики также происходят от желания художников запечатлеть энергию постоянных изменений природного цикла. К. Хокусай говорил: «Я открыл кое-что забавное, а именно то, что все персонажи моих картин, животные, насекомые и рыбки как бы сбегают с бумаги на волю» [4, с. 150].

Важнейшей доминантой религии синто представляется идея единения и равенства человека и природы, постоянного взаимодействия, обусловившая поиски такого же единства, такой целостности мира в графических образах.

Масутэру Аоба (1939-2011) в экологической серии плакатов «Листья» создал образы, в которых соединяются в одной форме-метаморфозе животные и растения (рис. 10). Привлекает внимание своей неоднозначностью надпись внизу под изобра-

Рис. 9. К. Сато. Плакат для театрального фестиваля «Обуни», 1998

жением: «Листья, как и вещи человека, вы с вашими свежими мыслями уйдете за ним, не так ли?». Это строка из стихотворения английского поэта XIX в. Джерарда Мэнли Хопкинса «Весна и осень» (1880), которое автор посвятил маленькой девочке Маргарите. В нем поэт с легкой печалью сочувствует девочке в том, что она вырастет и будет сожалеть о своем ушедшем детстве. Листья в стихотворении являются метафорой уходящего лета, проходящего времени. В работе Аобы эта фраза приобретает интенцию неразрывной связи живой природы с человеком и его поступками.

На выставках плаката, прошедших за последнее десятилетие в разных странах мира, особое внимание традиционно привлекают японские плакаты на экологическую тематику. Нередко они затрагивают актуальные экологические проблемы современности — загрязнение вод мирового океана и угрозу глобального потепления. Так, на Международной биеннале плаката в Лахти в 2011 г. почетный диплом получил плакат Хироко Сакаи «Загрязнение воды» (рис. 11). Плакат выполнен оригинальным способом наложения фотографии лица человека и расплывающихся водных потоков; изображение человека как бы соединяется с водяными кругами или пузырями. Тонущий человек кричит сквозь водяные круги, в которых написаны слова: «Вода становится грязной, существование человечества может прекратиться».

Другой современный дизайнер Ито Тоёцугу (р. 1958) в плакате «Глобальное потепление» (2011) использовал прием наложения «форм» карты мира и головы человека, выбрав необычный ракурс фотографии головы человека — вид сверху (рис. 12). В центре большой лысины мужчины (его шарообразная голова символизирует Землю) находится полюс Антарктиды, выделенный черным цветом и отмечающий главную «болевую точку» планеты — эпицентр глобального потепления и символ катастрофы. Японские художники практически ставят знак равенства между чистотой природы и возможностью существования человека.

В работах дизайнеров 1960-2000 гг., несмотря на отличия, обусловленные глобальными культурно-интеграционными процессами и широким использованием компьютерных технологий, прослеживаются общие черты, восходящие к основам синтоизма (а также буддизма): мифологичность образов, внимание к объектам природы, стремление найти образы, в которых можно почувствовать единство, целостность мира, связь природы и человека, — а также общая экологическая структура произведений, про-

Ып. 11кг |Ь* .!,„,. ,1 вал. г» ¥М> устг 1юЬ ||н»«Ь|. сы» Го». си ряГ

Рис. 10. М. Аоба. Плакат «Листья», 1999

являющаяся в чистоте и лаконичности графических средств. Экологическое мышление японских мастеров выражается в их стремлении почувствовать «дух Природы» изнутри, буквально проникнуть в существо Жизни. Ведь по известному выражению К. Хокусая, если ты хочешь нарисовать птицу, ты сам должен стать птицей.

Литература

1. Suzuki D. T. Zen Buddhism. Garden City; New York: Doubleday, 1956. 294 p.

2. Григорьева Т. П. Японская художественная традиция. М.: Искусство, 1979. 201 с.

3. Григорьева Т. П. Красотой Японии рожденный: в 2 т. М.: Искусство, 1993. Т. 2. 234 с.

4. Дёлэ Н. Япония вечная / пер. с фр. С. Балашовой. М.: АСТ Астрель, 2006. 160 с.

5. Мещеряков А. Н. Книга японских символов. Книга японских обыкновений. М.: Наталис: Рипол классик, 2007. 556 с.

6. Берндт Ю. Лики Японии / пер. с нем Л. Л. Шохиной. М.: Наука, 1988. 293 с.

7. Завадская Е.В. Японское искусство книги (VII-XIX века). М.: Книга, 1986. 215 с.

8. Тэйлор Б. Art today: актуальное искусство 1970-2005 / пер. Э. Д. Меленевской. М.: Слово/ Slovo, 2006. 256 с.

9. Овчинников В. В. Ветка сакуры. М.: Молодая гвардия, 1971. 224 с.

10. Сурина М. О. Цвет и символ в искусстве, дизайне, архитектуре. Ростов н/Д. : МарТ: Феникс, 2010. 152 с.

11. Горегляд В. Н. Классическая культура Японии: очерки духовной жизни / отв. ред. К. Г. Маранджян. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. 352 с.

Статья поступила в редакцию 14 марта 2021 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.