CC BY
53
ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2006 г. Выпуск 2. С. 120-126
УДК316.74:80
ПУРИСТИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В ЛЕКСИКЕ КОМИ, УДМУРТСКОГО И МАРИЙСКОГО ЯЗЫКОВ
Е.А. Цыпанов
За последние 15 лет в коми, удмуртском, марийском, а также мордовских и карельском литературных языках идут схожие процессы активного расширения лексических ресурсов за счёт создания и активизации собственно языковых слов-неологизмов, которые употребляются взамен заимствованных лексем или же, чаще всего параллельно им, в качестве синонимов. Появились десятки и сотни новых слов, например, к. оланпас - «закон», енби - «талант», удм. кункрезь - «гимн», лулчеберет - «культура», мар. шанче - «наука», тоштер - «музей» и т.д. Одним словом, за немногим более чем десятилетний период в родственных языках возникла новая лингвистическая реальность в виде большого корпуса неологизмов, который настоятельно требует подробных исследований. Многие лексемы перешли или переходят из пассивного словарного запаса в активный, однако большинство лексических новообразований остаются ещё в виде рекомендованных, предложенных единиц. Но даже если носители языка их читали, слышали хоть раз, есть вероятность их дальнейшего введения в употребление. Настоящая работа посвящена рассмотрению, краткой характеристике этих явлений и выявлению их общих и специфических особенностей в разных языках и соответствующих регионах. В целях сбора материала и его анализа в 2003-2004 гг. нами было проведено небольшое экспертное анкетирование в гг. Йошкар-Ола и Ижевск среди филологов-языковедов, в Республике Марий Эл у преподавателей и аспирантов историкофилологического факультета Марийского государственного университета, научных сотрудников отдела языка Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и истории имени В.М. Васильева, в Удмуртской республике у преподавателей и аспирантов факультета удмуртской филологии Удмуртского государственного университета, научных сотрудников отдела языка Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук. Пользуясь возможностью, выражаю искреннюю благодарность коллегам за ценные сведения и комментарии к ним.
Говоря об общих чертах в процессах лексического обновления в родственных языках, необходимо сразу же заметить, что подобные особенности в целом характерны также для многих народов Российской Федерации и стран СНГ. Начало рассматриваемых процессов хронологически можно отнести к краткому периоду перестройки и гласности конца 80-х - начала 90-х гг. на территории бывшего СССР, когда внимание общества было обращено на кризисное положение в различных областях общества, в том числе оценке и переоценке подверглось состояние различных языков. Об этом говорят изданные материалы научнопрактических конференций, проведенных в Марийской и Коми республиках в конце 80-х -начале 90-х гг. [1;2]. Во всех финно-угорских регионах России состояние литературных языков тогда вызвало серьёзные претензии языковедов и благодаря их сравнению с более развитым финским, венгерским и эстонским языками, практическое знание которых среди филологов начало возрастать именно в указанный период. Неспособность обслуживать сообщество в полной мере в условиях модернизации, неразвитость лексических и стилистических ресурсов языков стала очевидной при попытках (хотя и частично) вводить коми, марийский, удмуртский языки в качестве официальных в публичных выступлениях, официальных сообщениях, штампах, вывесках и т. п. Постепенно представители национальной интеллигенции приходят к осознанию того, что в реальности имеет место начальная фаза отмирания языков (уменьшение языкового коллектива, падение престижа языков у самих их носителей, русификация языков). Не вдаваясь в подробности, можно констатировать, что именно с конца
80-х гг. литературные языки начинают быстро терять былую нормативную стабильность в лексике и пополняться новыми словами и словосочетаниями. В плане культуры речи чуть ли не наиболее проблемным явлением стали считать изобилие заимствованных элементов в лексике, хотя ещё в 60-70 гг. те же носители языков, представители интеллигенции относились к иноязычной лексике вполне терпимо, широко вводя её в речь, письменные тексты. Это можно объяснить исчезновением жесткого идеологического пресса на финно-угорские языки; так, стремление избегать употребления заимствованных слов перестали оценивать как некие проявления национализма, национально-языковой ограниченности, стремления оторвать титульные языки от русского и т.п. Одновременно в национальных сообществах начали проявляться признаки расслоения носителей языка в их отношении к вводимой лексике: одни приняли новообразования как должное, незначительная часть начала их активно использовать; иные же начали выражать недовольство, непонимание, иногда даже протест, т.к. многие носители языка ещё оценивали старую норму или представительство иноязычной лексики как устойчивую характеристику литературного языка, а другие это оценивали уже как отрицательное явление. Всё вышеизложенное полностью подтверждает положения ученых о том, что пуризм проявляется именно в период важных общественных событий переломного характера.
Хронологически можно условно выделить два периода в поиске неологизмов в рассматриваемых языках. Если примерно лет десять назад в литературные языки активно вовлекались уже имеющиеся в языке слова, т. е. шел активный поиск неологизмов из существующих в языке словарных единиц диалектных и более древних письменных источников, то в последнее десятилетие в указанных языках активно создаются и собственно неологизмы, не существовавшие в диалектах и письменных памятниках слова. К примеру, для обозначения понятий «конституция» и «закон» в коми языке не было никаких слов в устной речи, диалектах и словарях. Поэтому появление неологизмов оланподув - «конституция» и оланпас - «закон» стало вполне закономерным. Оланподув переводится буквально как «основа жизни», а оланпас - как «знак жизни». Неологизмы нами понимаются, в широком смысле, как слова самого разнообразного происхождения, входящие в активное словоупотребление или предлагаемые к употреблению в определенный период времени, когда носители языка воспринимают такие слова как незнакомые, необычные, новые.
Данные анкет говорят о том, что активизированная и введенная новая лексика охватывает в коми, удмуртском и марийском языках три основных тематических группы слов: а) общественно-политическая лексика, напр., удм. азьмурт - «президент», элькун - «республика», к. юралысьпу - «кандидат на пост главы», ёрд - «суд», 2) научные термины в области филологии, обществоведения, мар. ой - «предложение», к. кыввор - «лексика», шыкуд - «фонетика», кывберд - «прилагательное», удм. нимбер - «послелог», кылтодон - «языкознание», 3) лексика сферы культуры, науки, образования, удм. тодос - «наука», бичет - «сборник стихов, бюллетень», к. шылад - «музыка», сикасалом - «классификация», мар. тувыра - «культура», савыктыш - «издательство» и т.д. Существуют, конечно, и иные тематические группы слов, например, во всех языках заметно пополнилась группа религиозно-церковных терминов, в основном в текстах новых переводов частей Библии, а в марийском и удмуртском языках получила легальный статус терминология, издавна используемая в языческих обрядах. В марийском языке, судя по анкетам, появилось много слов с общим значением «место действия, пребывания», например, кочмовер - «столовая», тушкагудо - «общежитие», эм-лывер - «больница». Марийские информанты также отмечают, что новая общественнополитическая лексика проникает в активное словоупотребление с большим трудом и что таких слов не так много.
В отношении способов образования неологизмов во всех языках используются практически все существующие виды деривации, однако чаще всего новые слова образованы наиболее характерными для финно-угорских языков способами суффиксации и словосложения, например, к. кокньод «льгота» (образовано при помощи суффикса -од от прилагательного
кокни «легкий»), мар. рудер - «центр» (образовано суффиксом -ер от существительного рудо - «середина»), удм. тодосчи - «ученый» (образовано суффиксом -чи от слова тодос -«наука»). Примеры на словосложение были приведены выше.
Из числа отличий можно упомянуть то, что в коми языке начали появляться собственно аббревиатуры, например, СКУ от Сыктывкарса канму университет «Сыктывкарский государственный университет», КМ - газета «Коми му», ВАК - от словосочетания восьса акционер котыр - «открытое акционерное общество», НАК - Ненеч автономия кытш - «Ненецкий автономный округ». Постепенно начал активизироваться такой способ деривации как аббревиация.
Источники пополнения новой лексики в языках в принципе одни и те же, однако, в разных языках значение различных источников неодинаково. Общее в том, что неологизмы привлекаются из следующих источников: это 1) собственно неологизмы, искусственно созданные слова, 2) кальки, слова, созданные по моделям слов других языков, 3) полукальки, 4) слова с изменившимися, новыми значениями, 5) активизированные диалектизмы, 6) слова из близкородственных литературных языков и их диалектов, 7) слова из более древних письменных памятников и словарей, активизированные архаизмы и историзмы. В отношении последнего источника выделяется марийский язык, в котором львиная доля неологизмов (судя по материалам словаря новых слов И.Г. Иванова) черпается из письменных памятников 20-х гг., т.е. того времени, когда лексика марийского языка наиболее интенсивно развивалась за счет собственно-языковых ресурсов. Заслуживает внимания то, что, во-первых, в последние десятилетие в языках заметно активизировалось создание собственно-неологизмов и, во-вторых, началось привлечение лексических ресурсов близкородственных литературных языков, что почти не наблюдалось ранее, до 90-х гг. прошлого века. Известно, что в современный карельский язык массово проникают заимствованные из финского литературного языка слова (в их числе и термины) с минимальной семантической и фонетической адаптацией. Таких источников слов у коми, марийского и удмуртского языков, естественно, нет, однако межъязыковые лексические вливания также стали иметь место. Так, в коми-зырянский литературный язык из коми-пермяцкого проникло около десяти лексем, например, гогапи - «внук», юрвеж - «память», урма - «ватага», чикись - «женская коса», сераку - «письмо» и др. Происходит и процесс в обратном направлении, как было в 20-30 гг. XX в., много «зырянизмов» стало входить в коми-пермяцкий литературный язык, в том числе в переведенных текстах Евангелий (переводчик Л.А. Никитина). В лугово-марийский язык проникают слова из горно-марийского литературного языка, например, яжо - «хороший», сото - «светлый». Последние употребительны в качестве новых синонимов к исконным лексемам.
Принципиальное значение в процессах лексического обновления в рассматриваемых языках имеет деятельность реформаторов языка, тех людей, которые ищут, создают, предлагают, активизируют лексические новообразования. Таких людей в соответствующих языкам регионах немного, это очень тонкий слой национальной интеллигенции, ученых, преподавателей вузов, писателей и журналистов. Например, в Марий Эл многие годы активно проводит лексическое обновление языка доктор филологических наук, профессор И.Г. Иванов, в Удмуртии очень заметна реформаторская деятельность кандидата филологических наук Виктора Шибанова, в Коми заметно активнее, чем в других регионах работают члены терминоорфографической комиссии, в Перми продуктивно работает Оньо Лав (В. А. Степанов), предлагающий многие новообразования для обоих коми литературных языков. Хотя число реформаторов языка невелико, их влияние на процессы лексического обновления заметно. Основную поддержку реформаторов оказывают прогрессивные журналисты, активизирующие неологизмы через СМИ и, как это ни покажется странным, деятельность антиреформаторов, создающих полемику вокруг употребления тех или иных слов. Практика показывает, что чем яростнее идет полемика, дискуссии, споры о словах, тем быстрее они осваиваются носителями языка. Данные анкет показывают, что во всех трех регионах наиболее консервативными группами носителей языков, выражающих недовольство на вводимые неологизмы, иногда и
протест против их активизации, являются люди пожилого и преклонного возрастов, жители сел. И наоборот, наиболее восприимчивой в отношении новой лексики является молодежь и люди среднего возраста, хотя и в обеих упомянутых группах есть много примеров обратного порядка. В Коми республике, например, в периодике выступали против введения новых слов некоторые писатели и журналисты.
Из региональных отличий также можно отметить факт гораздо большего внимания к созданию и активизации новообразований в Удмуртии и Марий Эл со стороны специалистов иных отраслей, т.е. не языковедов. В Удмуртии в 1994 г. издан словарь биологических терминов, созданный в содружестве филологом-языковедом и биологом [3]. Много неологизмов исходит из трудов удмуртских историков, этнографов, литературоведов и методистов, изданных в последнее десятилетие. В республике Марий Эл в 1995 г. в Йошкар-Оле издан «Русско-марийский медицинский терминологический словарь», авторы И. С. Галкин, М.М. Миннабаев, В.П. Рассанов, В.И. Изергин. Три последних автора врачи. В Марийском университете читает лекции по философии, этнологии на марийском языке доцент Ю.А. Ка-лиев, вводя большое количество индивидуально-авторских терминов. В Республике Коми наоборот, новую лексику создают и продвигают почти исключительно филологи, в основном языковеды и методисты, преподаватели языка, авторы учебников коми языка для школ. Единственным исключением является попытка литературоведа, кандидата филологических наук В.И. Мартынова составить систематический свод коми литературоведческих терминов в своем словаре-справочнике, например, РОМАНТИЗМ сьолом босьтчодан гижод, СУГГЕСТИВНОСТЬ - войподчом [4: 147, 167]. Также и филологи СГУ все более активно внедряют коми терминологию в ходе преподавания и в процессе написания курсовых и дипломных работ. Коми лингвистическая терминология обобщена в заключительной части последней изданной грамматики коми языка академического типа, например, кывводз - «приставка», кыв-пель - «слог», помтшупод - «предел» [5: 530, 533]. К сожалению, в Коми республике специалисты иных научных направлений, практически вся техническая интеллигенция остаются пока в стороне от процесса расширения представительства коми языка в различных отраслях экономики, управления и сферы услуг. Так, пока ещё ни один экономист, геолог, биолог, историк, этнограф, математик и т. п. самостоятельно не пишет трудов на коми языке, нет также и практики переводов научных и научно-популярных работ с русского на коми язык. К примеру, из всего многообразия работ по истории и географии Коми республики, опубликованных в последние 15 лет, на коми языке вышло лишь три книги: две работы по истории Коми края («Эжва Перым» (1992), «Коми нэм» (2000)) и научно-популярная работа о современном состоянии и истории Финляндии. Причем выпуск двух последних книг инициировала и частично финансировала финская сторона, неправительственное Общество им. М.А. Кастрена (Финляндия).
Логически исходит из вышеизложенного и вопрос о способах фиксации неологизмов, путях и средствах их активизации. В различных регионах дело обстоит по-разному. В Республике Марий Эл термино-орфографическая комиссия хоть и создана, но фактически не приступала к работе. В Йошкар-Оле не издаются бюллетени со списками лексических новообразований, общественность с ними знакомится с помощью многочисленных статей в периодике. Иными словами, активизация новой лексики инспирируется в Марий Эл индивидуалами, отдельным писателями и журналистами. В 2001 г. профессор, доктор филологических наук И.И. Иванов издал словарь новых слов «Мутвундынам пойдарена: у мут-влак мутер» (Обогатим лексику: словарь новых слов), в марийско-русской части которого содержится 1909 заглавных слов с переводом на русский язык и краткими примерами, например, ТОРТЫК - закон (Н). Йылме тортык. Тортыкым лукташ [6: 87]. Указаны источники включенных в словарь слов: так, в приведенном примере Н означает неологизм 20-30 гг. Специалисты, исследователи марийского языка, указывают, что словарь, несмотря на его относительную полноту, уже не отвечает всем требованиям актуальной языковой практики, т.к. за прошедшие годы в языке появились дополнительные неологизмы, новые значения слов.
В Республике Удмуртия и особенно в Коми эта деятельность идет в более организованном русле, т.е. многие новообразования сначала проходят коллегиальную оценку и обсуждение. Однако в Удмуртии поначалу активная работа термино-орфографической комиссии в последние годы по разным причинам также свернулась. Наиболее активно работает подобная комиссия в Коми республике, она была создана в 1994 г. при тогдашнем министерстве по делам национальностей. За прошедшие годы комиссия подготовила и издала четыре специальных бюллетеня, два выпуска словаря новой коми лексики «Выль коми кыввор» (авторы Л.М. Безносикова, Е.А. Цыпанов 1998; 1999), подготовлен к печати краткий словарь общественно-политической лексики. К сожалению, труд членов комиссии часто не оплачивается, поэтому ожидать больших результатов от её работы не приходится. По сути в настоящее время в составе комиссии остались лишь энтузиасты. В 2004 г. в ИЯЛИ КНЦ УрО РАН подготовлен специальный компьютерный фонд «Выль кыввор», охватывающий свыше 1800 коми неологизмов (подробнее об этом см. статью Е.А. Цыпанова [7]). Фондом уже успешно пользуются в редакциях коми газет, радио и телевидении. В 2005 г. на основе этого фонда опубликован сводный словарь неологизмов «Выль кыввор» [8], включающий 1700 заглавных статей в коми-русской части. Компьютерная версия словаря помещена в Финно-угорскую электронную библиотеку, создаваемую в Республике Коми усилиями Комиинформа [9]. В принципе, для успешной активизации новообразований необходимо использовать все способы и средства - и традиционные, и электронные, включая - помещение словарных материалов в Интернет.
Процессы в разных языках и регионах, как показывает материал, имеют много схожего, их можно характеризовать как пуристские устремления, возникшие в качестве реакции на результаты фактического антинормализаторства 60-80 гг. Последний процесс заключался в фактическом отказе от активного вмешательства в языковые процессы и признании литературного языка в основном лишь в качестве объекта изучения и не более. Отголоски этого подхода к языку слышны и поныне у тех филологов, которые говорят о том, что не надо активно предлагать и популяризировать неологизмы, что язык сам выберет самое нужное и необходимое, пропустит через свои мифические фильтры и т.п. Вселяет оптимизм то, что указанное отношение к родным языкам постепенно теряет свои позиции в финно-угорских регионах России.
В целях более точной квалификации приведенных данных явлений есть смысл рассмотреть наиболее общепринятые определения пуризма и соотнести с ними языковые процессы лексического обновления в трех российских финно-угорских языках. О.С. Ахманова определяет пуризм следующим образом: «Пуризм англ. purism, фр. purisme, нем. Sprachreinheit, исп. purismo. Борьба против неологизмов, против введения в употребление заимствованных и международных слов и т. п., не основанная на научном исследовании тенденций развития данного языка; отношение к развитию языка и деятельность лиц, стремящихся оградить родной язык от иностранного (иноязычного) влияния» [10: 374]. Несколько иная дефиниция дана в «Лингвистическом энциклопедическом словаре»: «Пуризм (франц. purisme, от лат.purus - «чистый») - стремление очистить литературный язык от иноязычных заимствований, разного рода новообразований, от элементов внелитературной речи (диалектизмов, просторечия и др.)» [11:247]. Если определение О. А. Ахмановой в целом представляет пуризм в отрицательном ракурсе, как не основанная на научной основе борьба с заимствованиями и международными словами, то определение ЛЭС является более широким и нейтральным. Последнее определение не случайно под пуризмом понимает уже не борьбу, а стремление, что, конечно, гораздо точнее соответствует языковой реальности. В специальной монографии Джорджа Томаса «Лингвистический пуризм» (G. Thomas. Linguistic Purism - London, 1991) пуризм рассматривается в гораздо более широком аспекте и понятие этого явления не сводится лишь к изменениям в лексике. Исследователь, критически оценив ряд определений, данных ранее многими учеными, дает свою подробную дефиницию, которую есть смысл привести здесь в переводе: «Пуризм - это проявление желания у части речевой коммуникации (или же некоторых её сегментов) сохранить язык или избавить его от многих иноязыч-
ных элементов, приводящих к нежелательным последствиям (включая те, что берут начало в диалектах, социолектах и стилях того же самого языка). Оно может быть направлено на все языковые уровни, но прежде всего на лексику. Главным образом, пуризм является аспектом кодификации, развития и планирования литературных языков» [12:12].
Собранный материал и комментарии к нему дают основания говорить, что оба определения, данные в ЛЭС и отмеченной монографии, в целом не совсем точно охватывают весь комплекс явлений лексического обновления в рассматриваемых языках. К примеру, в теоретических работах обычно жестко связывается пуризм и становление, формирование литературных языков, говорится, что пуризм характерен в основном для начального периода развития литературных языков. Однако современные марийский, коми, удмуртский языки прошли этап становления ещё в 20-е гг. прошлого века, ко времени 80-х гг. это были уже сложившиеся, достаточно нормированные литературные языки. Современные реформаторы языка в Марий Эл, Удмуртии, Коми, а также Мордовии и Карелии не выступают принципиально против вовлечения и употребления новых заимствований (во всех языках появились такие английские заимствования как спикер, инаугурация, пейджер, файл, принтер, сканер, русские заимствования дума, ОМОН, мобильник и т.д.), не ведут борьбу против введения диалектизмов и просторечных слов в лексику литературного языка. Как раз наоборот, диалекты, разговорная речь признаются одними из основных источников неологизмов. К примеру, в коми языке теперь для выражения понятия «бюджет» широко употребляется слово куд, которое в разговорном языке имело ранее конкретное значение «короб из луба, коробочка, лукошко». Многие сначала говорили о грубом характере слова в значении «бюджет», о его стилистической непригодности. Затем в ходе активного словоупотребления разговоры прекратились, и слово в новом значении адаптировалось в языковом сознании людей. Поэтому существующие определения пуризма не охватывают полностью сути явления лексического обновления в рассматриваемых языках. Современный пуризм в российских финно-угорских языках можно кратко охарактеризовать как рациональную целенаправленную деятельность по расширению лексических ресурсов литературных языков в целом с использованием различных источников, стремление обогатить лексику за счет языковых ресурсов своих и близкородственных языков. Новообразования вводятся взамен (и в качестве синонимов) и новых заимствований, и старых, уже адаптированных в языке слов, и даже части исконных слов. Причем возникают новые синонимические ряды. К примеру, для обозначения понятия «словарь» в коми языке ныне употребляются три слова кывкуд, кывчукор, кывоктод, а для обозначения понятия «мужчина» употребляются неологизмы айморт, айлов, вер, айка. При этом употребительны и традиционные слова словар и мужичой, мужик.
Несмотря на большие трудности новой лексики на пути к активному словоупотреблению и противодействие антиреформаторов, процесс создания и введения лексических инноваций имеет уже явные позитивные результаты, которые можно суммировать в нескольких положениях:
1) существенно расширились лексические и словообразовательные ресурсы, особенно в сравнении с стагнирующим языковым состоянием в 70-80 гг.;
2) получили развитие национальные терминологические системы в нескольких отраслях;
3) расширились возможности лексической синонимии и стилистической дифференциации речи в различных функциональных стилях;
4) активизирующийся корпус неологизмов оказывает ощутимый психолингвистический эффект на носителей языка (в основном лиц молодого и среднего возрастов), вызывая положительную оценку и ощущение родного языка.
Последнее положение демонстрируют результаты анкетирования у коми студентов-филологов 4 курса финно-угорского факультета Сыктывкарского государственного университета (очники и заочники, опрошено около 50 человек). Одной из целей анкетирования было выявить, как тексты с неологизмами воспринимаются и ощущаются молодыми представителями национальной интеллигенции. На вопрос: «Какие чувства и ощущения вызывает у вас речь или текст с употреблением коми неологизмов?» - многие студенты ответили неод-
нозначно, что вполне закономерно, ибо одни слова или группы слов многие воспринимают положительно, иные же вызывают негативные оценки. Ниже перечислим представленные в анкетах формулировки.
Виды отрицательной или неодобрительной оценки:
• ощущение сложности текста;
• чувство досады за малопонятные и непонятные слова;
• новые слова вызывают насмешку, смех;
• ощущение искусственности, чужеродности языка;
• новые слова воспринимаются неоднозначно;
• ощущение засоренности языка;
• чувство негодования по поводу ненужного экспериментирования над языком.
Виды положительной или одобрительной оценки:
• чувство ощущения исконного, нечужеродного, собственно коми языка;
• чувство радости от осознания богатства, разнообразия средств родного языка;
• чувство удивления, ощущение необычности языка;
• ощущение чистоты языка, речи без ненужных заимствований;
• приятное осознание веры в завтрашний день коми языка, в его силу;
• чувство уверенности в том, что язык живой, он развивается.
Естественно, в процессах лексического расширения за счет введения неологизмов есть много противоречивого и нерационального, случайного и избыточного. Значения многих слов отличатся диффузностью, неточностью, их употребление зачастую зависит от личных симпатий-антипатий носителей языка, есть проблемы с их произношением и написанием, остро не хватает знаний о такой лексике, специальных словарей и бюллетеней. Однако богатый материал новой лексики в указанных финно-угорских языках говорит, прежде всего, о развитии лексики, всей структуры языков в условиях модернизации, изменчивости современного мира.
ЛИТЕРАТУРА
1. Республиканская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы развития, изучения, преподавания марийского языка и литературы в условиях мирийско-русского двуязычия»: тезисы докладов и сообщений. - Йошкар-Ола 1987.
2. Цыпанов Е.А. Ковтог рочысь босьтом кывъяс йылысь // Коми кыв ошя оломын: Материалы научно-практической конференции «Проблемы функционирования коми языка в современных условиях» (28-30 марта 1989 г.). - Сыктывкар, 1990. - 119-126 лб.
3. Соколов С.В., Туганаев В.В. Биологической нимкылъёсын кылбугор (Словарь биологических терминов). - Ижевск: «Удмуртия», 1994.Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1966.
4. Мартынов В. И. Коми литературоведческий словарь-справочник. - Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1993.
5. Ошя коми кыв. Морфология. - Сыктывкар: Коми небог лэдзанш, 2000.
6. Иванов И.Г. Мутвундынам пойдарена: у мут-влак мутер. - Йошкар-Ола: Марий книга са-выктыш, 2001.
7. Цыпанов Е.А., и др. Выль кыввор. - Сыктывкар, 2005.
8. Цыпанов Е. О компьютерном фонде «Выль коми кыввор» (Новая коми лексика) // Lin-guistica uralica (XL) - 2004. - № 2 . - C. 129-134.
9. Интернет-ресурсы: http://library.finugor.ru
10. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М: Советская энциклопедия, 1966
11. Лингвистический энциклопедический словарь / Отв. ред. В.Н.Ярцева. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
12. Thomas G. Linguistic Purism. - Longman, London, New York, 1991.
