CC BY
222
Балашов Антон Анатольевич
старший помощник прокурора Яшалтинского района Республики Калмыкия (e-mail: [email protected])
Публичные призывы к совершению противоправных действии как способ оказания психологического воздействия
В статье определено, что обязательным признаком уголовно наказуемых публичных призывов к совершению противоправных действий является их способность оказывать психологическое воздействие на адресатов. Выявлена допустимая степень интенсивности такого психологического воздействия.
Ключевые слова: уголовная ответственность, преступление, публичность, призыв, психологическое воздействие.
A.A. Balashov, Chief Assistant Prosecutor of the Yashaltinsky district of the Republic of Kalmykia; e-mail: [email protected]
Public calls for commitment unlawful acts as a way of putting psychological impact
The article identifies that a mandatory feature of the criminal public calls for commitment illegal acts is their ability to provide psychological impact on recipients. Found acceptable degree of intensity of such a psychological impact is found.
Key words: criminal liability, crime, publicity, call, psychological impact.
Анализируя социально-правовую необходимость уголовно-правового противодействия публичным призывам к совершению противоправных действий, следует рассмотреть вопрос о причинах криминализации выраженных вовне слов человека. Наличие таких предписаний российского уголовного права согласовано с нормами международного права, аналогичная законодательная практика реализована и в превалирующем большинстве иностранных государств. Тем не менее, отдельного изучения требуют юридически значимые признаки публичных призывов, причем абстрагированно от содержания противоправных действий, к совершению которых призывает виновный. Необходимо определить, любые ли высказанные человеком слова могут рассматриваться в качестве публичных призывов, может ли считаться публичным призывом выражение частного мнения или же влекущие уголовную ответственность публичные призывы требуют установления их определенных характеристик.
В теории уголовного права заявленная проблема не находит однозначного решения. По этому поводу в юридической литературе высказываются различные и порой полярные точки зрения. Например, А.М. Сысоевым вы-
сказывается тезис о том, что уголовная ответственность за публичные призывы к совершению противоправных действий представляет собой проявление наказуемости умысла человека [1, с. 86]. Тем самым автор признает, что уголовно-правовые запреты публичных призывов к совершению противоправных действий вступают в противоречие с понятием преступления, согласно которому таковым является только деяние [2, с. 21].
Однако, на наш взгляд, утверждение о том, что ответственность за публичные призывы к совершению противоправных действий представляет собой проявление наказуемости умысла, в корне неверно. Думается, что на сегодняшний день вряд ли даже теоретически может быть поставлена под сомнение возможность уголовной ответственности за мысли. Другое дело, если подойти к анализу публичных призывов с позиции признания их обнаружением умысла человека.
По этому поводу И.И. Барышева приводит следующие рассуждения: «Статья 280 УК, являясь средством обеспечения государственной безопасности, вводит ограничение на свободу выражения собственных взглядов. В принципе, законодатель не запрещает распространение идей (в том числе и в форме публичных
97
призывов) о необходимости государственного, социального, идеологического и политического переустройства общества. Гарантии подобной деятельности являются необходимым условием развития демократии и составной частью деятельности политических партий и иных общественных объединений. Законодатель вводит запрет на публичное распространение лишь таких идей, которые содержат мысль о необходимости неправовых, неконституционных способов переустройства общества» [3, с. 109].
Таким образом, данный автор подтверждает возможность констатации наличия публичных призывов к совершению противоправных действий в случае публичного распространения определенных идей. На наш взгляд, если взять за основу такую трактовку публичных призывов, то под сферу действия соответствующих норм уголовного закона подпадет необъятный круг деяний, в том числе и не отличающихся общественной опасностью. Это однозначно противоречит буквальному толкованию, поскольку в изучаемом контексте слово призыв означает предложение вести себя так или иначе, «обращение, в краткой форме выражающее руководящую идею, политическое требование» [4, с. 415].
Вместе с тем, подобного рода теоретические рассуждения, а также отдельные судебные решения, признающие факты распространения идей и взглядов публичными призывами к совершению противоправных действий, свидетельствуют об отсутствии последовательной позиции по вопросу о понимании юридической сущности уголовно наказуемых публичных призывов как в теории, так и на практике.
Однако в уголовно-правовой науке более широкое распространение получили другие взгляды на юридическую сущность публичных призывов. Так, З.А. Шибзухов определяет публичный призыв (применительно к ст. 2052 УК РФ) как «информационное воздействие на персонально неопределенный круг лиц с целью склонить их к совершению хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205, 2051, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, осуществляемое посредством распространения сведений о целесообразности, необходимости либо желательности террористической деятельности» [5, с. 96]. Как видно, автор не отождествляет публичный призыв с распространением мнений, идей и взглядов, а наделяет соответствующие слова следующими признаками для признания их призывами:
1) информационное воздействие;
2) цель склонения к противоправному поведению;
3) распространение сведений о целесообразности, необходимости либо желательности преступного поведения.
Следовательно, позиция З.А. Шибзухова отличается от мнений, рассмотренных выше, тем, что самого по себе факта распространения каких-либо сведений не достаточно для признания его призывом, влекущим уголовную ответственность. Требуется установление признаков информационного воздействия и цели склонения к противоправным действиям.
По утверждению Ю.Е. Пудовочкина, «призыв - это форма психического воздействия на сознание и волю людей с целью побудить их к совершению определенных действий. Целенаправленность позволяет отличить призывы от выражения личного мнения по государственным, политическим, национальным вопросам в семейных и дружеских беседах. Целью в данном случае выступает стремление объединить граждан, активизировать их волю и направить их поведение в русло конкретных проявлений экстремистской деятельности» [6, с. 1063].
В разрезе проводимого нами исследования узловым аспектом в рассуждениях Ю.Е. Пудовочки-на необходимо признать его указание на то, что уголовно наказуемый призыв - это психическое воздействие на человека, его сознание и волю. Таким путем автор конкретизирует, что сущность информационного воздействия при призыве заключается именно в его воздействии на психику человека. Без этих свойств в распространяемой лицом информации будут отсутствовать признаки призывов, влекущих уголовную ответственность.
Стоит заметить, что отсутствие законодательного определения понятия призывов отчасти восполняется разъяснениями высшей судебной инстанции Российской Федерации, сформулированными применительно к отдельным преступлениям. Так, под публичными призывами к осуществлению террористической деятельности в ст. 2052 УК РФ предлагается понимать выраженные в любой форме (устной, письменной, с использованием технических средств, информационно-телекоммуникационных сетей) обращения к другим лицам с целью побудить их к осуществлению террористической деятельности [7]. Таким образом Пленум Верховного Суда РФ также подчеркнул необходимость установления цели побуждения других лиц к совершению противоправных действий для признания такого деяния уголовно наказуемым призывом.
Еще одним свидетельством недопустимости признания в уголовно-правовом значении
98
публичными призывами фактов выражения и распространения мнений, идей, взглядов могут служить результаты системного толкования уголовного закона. Так, в диспозиции ч. 1 ст. 2052 УК РФ публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и публичное оправдание терроризма закреплены как самостоятельные деяния. При этом, согласно примечанию к ст. 2052 УК РФ, публичное оправдание терроризма выражается в публичном заявлении о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании.
На основании изложенного представляется возможным сделать вывод о том, что выражение и распространение каких-либо мнений, идей, взглядов само по себе не может расцениваться в качестве уголовно наказуемых призывов.
Публичные призывы в уголовно-правовом значении подразумевают оказание определенного психологического воздействия на адресатов, имеющего своей целью их склонение, побуждение к совершению противоправных действий. Данный тезис подтверждается и рядом судебных решений, в которых специально подчеркивается необходимость выявления в публичных призывах побуждающего воздействия [8]. Проведенный нами анализ материалов судебной практики показывает, что в решениях последних лет все большее значение придается установлению признаков психологического воздействия на адресатов при квалификации содеянного как публичных призывов к совершению противоправных действий.
Развивая идею о том, что обязательным свойством уголовно наказуемых призывов является оказание психологического воздействия на адресатов, А.С. Изолитов предлагает считать основным непосредственным объектом составов преступлений, предусмотренных уголовно-правовыми нормами, закрепленными в ст. 2052, 280 и 354 УК РФ, информационно-психологическую безопасность общества [9, с. 38]. Данный автор поясняет, что «высказывание террористических, экстремистских и оправдывающих агрессивную войну взглядов преследует цель расширения числа их сторонников, т.е. пропаганду указанных взглядов и идей, направленную на неопределенный круг людей, что может расцениваться как один из способов скрытого манипулятивного воздействия. В свою очередь, манипулирование является формой посягательства на информационно-психологическую безопасность общества» [9, с. 38].
На наш взгляд, подобные рассуждения в целом заслуживают поддержки. Публичные призывы, имеющие уголовно-правовое значение, подразумевают воздействие на сознание и волю адресатов. Прежде всего, призыв имеет своей целью оказать влияние на сознание человека, что выражается в доведении до адресата информации, которая содержит одобрение, восхваление, обоснование целесообразности и необходимости соответствующего вида противоправного поведения (экстремизма, терроризма, насилия, агрессивной войны). Очевидно, что данный компонент психологического воздействия при осуществлении призыва вполне может быть реализован посредством распространения мнений, идей и взглядов.
Однако такое психологическое воздействие для признания содеянного уголовно наказуемым призывом должно быть одновременно сопряжено с влиянием на волю человека. В теории уголовного права под свободой воли предлагается понимать «автономно принятое решение человека выбрать из доступных ему (включая сюда как действие, так и бездействие) один вариант действования и реализацию такого варианта» [10, с. 79].
В этой связи возникает вопрос о степени интенсивности воздействия на свободу воли человека для оценки содеянного лицом в качестве имеющих уголовно-правовое значение публичных призывов. Д.О. Чернявский приходит к выводу, что «призыв должен выражаться в повелительном наклонении, воздействовать на психику, сознание и волю людей в целях пробудить в них стремление к определенным действиям» [11, с. 23]. Как пишет Е.А. Димитрова, «нередки случаи совершения призывов путем использования глаголов сослагательного наклонения (хотелось бы, желательно и т.п.)», которые, по ее мнению, не могут быть квалифицированы как публичные призывы [12, с. 176].
Однако, например, И.В. Шевченко придерживается иной точки зрения. По его мнению, «публичные высказывания лица о целесообразности или возможности осуществления террористической деятельности, выраженные глаголами в форме сослагательного наклонения, если они имеют явную негативную окраску с обоснованием террористических действий, должны расцениваться исключительно как призыв» [13, с. 123-124].
На наш взгляд, использование глаголов сослагательного наклонения весьма затруднительно расценить в качестве психологического воздействия на волю человека. Передача дру-
99
гим лицам информации в такой форме скорее может оказать влияние на сознание человека, но вряд ли способна сформировать желание адресата данной информации действовать определенным образом. Иными словами, воздействие на свободу воли человека в подобной ситуации отсутствует.
Таким образом, представляется возможным утверждать, что для наличия признаков уголовно наказуемых призывов требуется, чтобы они оказывали психологическое воздействие на сознание и волю адресатов. При этом достаточно хотя бы минимального влияния призывов на свободу воли, но полное отсутствие такого влияния исключает квалификацию содеянного в качестве публичных призывов к совершению противоправных действий.
Вместе с тем, данный вывод непременно порождает вопрос о «верхнем» пределе интенсивности воздействия на свободу воли в ходе исследуемых призывов. И здесь необходимо рассмотреть проблему соотношения призывов и принуждения. В науке уголовного права принуждение определяется как «предъявляемое потерпевшему требование совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия, совершенное с посягательством на права и законные интересы потерпевшего» [14, с. 275-276]. В.Г. Зарипов при этом уточняет, что принуждение - это «психическое ... воздействие на лицо, совершенное вопреки или помимо воли потерпевшего с целью заставить его совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения» [15, с. 9].
1. Сысоев А.М. К вопросу совершенствования уголовной ответственности за публичные призывы к экстремистской деятельности // Человек: преступление и наказание.
2009. № 1.
2. Пудовочкин Ю.Е. Учение о преступлении: избр. лекции. 2-е изд., испр. и доп. М.,
2010.
3. Барышева И.И. Уголовно-правовое ограничение свободы слова как средство защиты государственной безопасности: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2008.
4. Ожегов С. И. Словарь русского языка: ок. 53000 слов / под общ. ред. Л. И. Скворцова. 24-е изд., испр. М., 2007.
5. Шибзухов З.А. Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или
Теоретически допустимо предположение о том, что уголовно наказуемые призывы могут быть облечены в форму принуждения, поскольку также подразумевают психологическое воздействие на адресата с целью побудить его к совершению противоправных действий. Конечно же, изучаемые нами призывы, как правило, не осуществляются посредством принуждения. По крайней мере, проведенный нами анализ материалов следственно-судебной практики таких случаев не выявил. Однако какие-либо препятствия для признания принуждения при наличии иных необходимых признаков возможной формой выражения призывов отсутствуют.
В то же время следует оговорить, что допущение возможности выражения призывов в форме принуждения отнюдь не означает, что соответствующим составом преступления охватывается факт применения психического, а тем более физического насилия как способов принуждения. В случае, если призывы к совершению противоправных действий выражались посредством принуждения и сопровождались применением физического или психического насилия, такое насилие потребует самостоятельной уголовно-правовой оценки.
Следовательно, максимальная интенсивность психологического воздействия на свободу воли человека при призывах к совершению противоправных действий может доходить до уровня принуждения. Однако применяемое в таком случае насилие может образовывать отдельный состав преступления.
1. SysoevA.M. To the issue of improving criminal liability for public calls to extremist activity // Man: crime and punishment. 2009. № 1.
2. Pudovochkin Yu.E. The doctrine about a crime: sel. lectures. 2nd ed., rev. and augm. Moscow, 2010.
3. Barysheva I.I. Criminal law to restrict freedom of expression as a means of protecting public safety: diss.... Master of Law. Rostov-on-Don, 2008.
4. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language: approx. 53000 words / gen. ed. by L.I. Skvortsov. 24 ed., rev. Moscow, 2007.
5. Shibzukhov Z.A. Criminal liability for public calls for terrorist activities or public justification of terrorism: diss. ... Master of Law. Moscow, 2012.
6. The comment to the Criminal code of the Russian Federation (article by article) / ed. by A. V. Brilliantov. Moscow, 2010.
100
публичное оправдание терроризма: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012.
6. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А. В. Бриллиантова. М., 2010.
7. О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 февр. 2012 г. № 1 // Бюл. Верховного Суда РФ. 2012. № 4.
8. Приговор Верховного суда Чеченской Республики от 27 янв. 2014 г. № 2-24/2013. Доступ из справ. правовой системы «Консуль-тантПлюс».
9. Изолитов А. С. Публичные призывы к противоправной деятельности: проблемы уголовной ответственности // Вестн. ДВЮИ МВД России. 2009. № 2(17).
10. Шепелева С. В. Концепция свободы воли и принуждения в уголовном праве. М., 2014.
11. Чернявский Д.О. Категория «публичные призывы» в контексте нормы статьи 280 Уголовного кодекса Российской Федерации // Противодействие терроризму. Проблемы XXI века. 2014. № 4.
12. Димитрова Е.А. Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской и террористической деятельности как средство противодействия экстремизму и терроризму // Вестн. Сибир. юрид. ин-та ФСКН России. 2012. № 1(10).
13. Шевченко И. В. Уголовная ответственность за террористическую деятельность: уголовно-правовой и правоприменительный аспекты: дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 2010.
14. Шарапов Р.Д. Преступное насилие. М., 2009.
15. Зарипов В. Г. Физическое и психическое принуждение в уголовном праве: понятие, виды, ответственность: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
7. About some questions of court practice on criminal cases about crimes of terrorist nature: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Febr. 9 2012 № 1 // Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2012. № 4.
8. The verdict of the Supreme court of the Chechen Republic d.d. Jan. 27, 2014 № 2-24/2013. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
9. Izolitov A.S. Public calls for illegal activity: problems of criminal liability // Bull. of FELT of the Ministry of the Interior of Russia. 2009. № 2(17).
10. Shepeleva S. V. The concept of free will and coercion in criminal law. Moscow, 2014.
11. Chernyavsky D.O. Category «public appeals» in the context of the provisions of article 280 of the Criminal code of the Russian Federation // Counter terrorism. Problems of the XXI century. 2014. № 4.
12. Dimitrova E.A. Criminal liability for public calls to extremist and terrorist activities as a means of combating extremism and terrorism // Journal of Siberian law Institute of the FSKN of Russia. 2012. № 1(10).
13. Shevchenko I.V. Criminal liability for terrorist activities: criminal law and enforcement aspects: diss. ... Master of Law. Saratov, 2010.
14. Sharapov R.D. Criminal violence. Moscow, 2009.
15. Zaripov V. G. Physical and mental duress in criminal law: notion, types, responsibility: dis. ... Master of Law. Moscow, 2007.
101
