CC BY
107
Психологические аспекты напряженности и конфликтологии
ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЕ БОЛЕЗНИ ВОЕННОГО СТРЕССА У ЖЕНЩИН ЧЕЧНИ
Л. А. Кнтаев-Смык
В статье рассматриваются причины психологических реакций женщин-чеченок при продолжительном стрессе и женского терроризма. Описываются причины и динамика конверсионного массового заболевания.
Ключевые слова: военный стресс, терроризм, конверсионное массовое заболевание, психологическая реакция, психотравма, массовая социогенная болезнь.
С 2003 г. в Чечне всколыхнулась волна «кровной мести» . До того на протяжении ста пятидесяти лет убийств из-за кровной мести почти не было, ее боялись и не допускали поводов к ней, так как, начавшись, она уничтожала поголовно семьи, кланы, тейпы. Сражения и кровная месть -дело мужчин, для женщин-чеченок многолетняя война, обстрелы, похищения и муки дорогих им людей стали нескончаемой трагедией. Большинство чеченок стойко переносят стресс жизни в разоренной гражданской войной Чечне, выполняя свою этническую роль: сохранение семьи, воспитание детей. Однако некоторые, не выдерживая, становятся склонными к делинквентному (преступному) поведению, у иных возникают психические болезни.
Ниже мы рассмотрим сущность и причины уникальных для чеченского народа психологических реакций чеченок при продолжительном стрессе, в частности, возникшего в 2003 г. и быстро закончившегося женского терроризма. Затем опишем причины и динамику конверсионного массового заболевания в 2004-2005 гг.
Терроризм женщин-смертниц
Чеченские террористки, которым западноевропейская пресса дала название «черные вдовы», явление уникальное. В Чечне самоубийство всегда считалось большим грехом, чеченец всегда и во всем должен быть Победителем - такова важнейшая особенность вайнахско-го (чечено-ингушского) этноса. А самоубийца - не победитель. Арабское слово «шахид» переводится как «свидетель» и означает приверженца высокой задачи служения Богу, т. е. джихада. Джихад - это не обязательно «священная война», это - священное усилие. Например, строительство дома на высокой горе, написание трактата на сложнейшую тему, а также военное усилие в борьбе с иноверцами, тем более - с вероотступниками от Ислама.
На женщину-самоубийцу чеченцы смотрят особенно отрицательно. Вступивших на путь войны в Чечне называют «джеро», что означает «вдова» (даже если она не вдова). Быть «джеро» предосудительно, потому что
женщина должна заниматься женским делом, а не воевать. Если она вступила в мужской коллектив, даже мстя за родственников и будучи последней в роду, она не благопристойная женщина. Не только террористок, но и снайперов называют «джеро». Они - культурно чуждое для Северного Кавказа явление. Шахидки в России - изобретение современных ваххабитских политтехнологов. Они выбрали женщин, потому что им до последнего времени легче было пройти куда угодно благодаря российскому менталитету, утверждавшему уважение к женщине.
Войны конца XX - начала XXI вв. вызвали неблагоприятные изменения психологического состояния чеченского этноса, причинами которых стали определенные обстоятельства.
1. Многолетнее чувство беспомощности перед несчастьями, охватившими всех чеченцев. Благополучное завершение военного положения жителям Чечни много лет обещали и сепаратисты, и российские власти, и боевики, и экстремальные исламисты («ваххабиты»). Но обстановка в этом регионе становилась все хуже - обстрелы, убийства, похищения, казни создали ощущение безысходности.
2. Многочисленные «зачистки» с преследованием, главным образом чеченцев-мужчин, вынуждали их скрываться, оставляя своих женщин и детей и теряя самосознание воина-победителя, мужчины. Из-за этого нарушалось равновесие патриархально-матриархальных взаимодействий, свойственных горским народам, а потому возник жестокий гендерный кризис (12; 13, 345-362).
Он стал причиной противоестественного выхода женщин на роли патриархов-мужчин. Так возник и феномен «шахидок» - феминизированных боевых патриархов.
3. Из-за войны в Чечне тысячи людей стали изгоями в чеченском обществе, для него они «низкие люди». Живут они очень трудно: им не помогут, не предоставят работу, не дадут пищи. Это люди, у которых в семье произошло что-то позорное, например, кого-то изнасиловали. Или, например, была «зачистка» или ваххабитский налет на чеченский дом, а бывший в нем мужчина повел себя недостойно - спрятался или убежал, и кто-то оказался убитым. Эта семья, а не только один человек, стали в чеченском обществе изгоями. Таких изгоев, как свидетельствует профессор Д. Г акаев, сегодня в Чечне десятки тысяч (5). Эти люди могут быть резервом и для боевых отрядов, и для роли «шахидов» и «шахидок».
4. Важной причиной деформирования чеченского социума стало разрушение еще в 1993 г. системы среднего и высшего образований, до того весьма совершенных и успешных. Сотни тысяч молодых людей лишились
приобщения к европейской культуре. Попытки арабизации и исламизации обучения вели к утрате традиционной горской культуры.
Чеченские психологи и психиатры свидетельствуют, что около 90% чеченцев находятся в особом состоянии. (Возможно, что эта цифра преувеличена.) Я называю его чеченским стрессом, чеченской депрессией. Из чего складывается это психическое состояние?
Первое - это отчаяние от многолетней безысходности чеченских войн.
Второе - чувство горя, ведь в каждой семье несколько убитых, но есть непохороненные, т. е. неупокоенные души. По убеждениям чеченцев, душа непохороненного мучается неприкаянно, и это для всей семьи очень плохо.
Третье - тоска. Не абстрактная «душевная боль», а тоска как физическая боль во всем теле после тяжелой работы с непривычки, только во много раз большая. Мы проводили экспериментальные исследования этого состояния. Для человека «в чеченской тоске» и его дом становится источником боли - там что-то украдено, кто-то убит. Чеченец выходит из дома, у него земля «горит» под ногами, ему кажется, что она жжет ему ноги, потому что он видел, как горели дома, сараи, посевы. Небо давит сверху, ведь оттуда падали снаряды, бомбы, ракеты. Это чувство знают все чеченцы, и оно незабываемо. Вырваться из него, уйти от психологической боли-тоски хотят многие. И когда им предлагают месть как выход из этого состояния, уход в боевики, в «шахиды», это кажется им спасением. Внутреннее состояние решившихся стать мстителями-самоубийцами не имеет ничего общего с так называемым зомбированием.
Отдельно рассмотрим психологическое состояние таких женщин.
Состояние «шахидок» - предсмертный транс, характеризуется, во-первых, чувством приятнейшего экстаза, необычайной радости жизни. С точки зрения психоаналитика их человеческое «Я» освобождается от давления «Сверх-Я». Все составляющие его психологические силы: традиции, социальные и моральные нормы, обязательства перед семьей, даже перед самим собой становятся на пороге смерти ничтожными. Мститель знает, что у него будущего нет, и поэтому он никому ничего не должен. Не нужно искать задачу для самореализации - она уже есть - месть. Когда «шахидка» идет по улице, еще за день-два до теракта, ей приятно, что вот она идет другая, а не та, кого всю жизнь родители, семья, общественное мнение загоняли в нормы горских обычаев.
Вторая особенность предсмертного транса в том, что для террористки-смертницы все вокруг становится необычайно ярким. Краски, детали предметов - все выпукло, приятно и... красиво. Чем ближе смерть, тем ярче мир. И никакой «чеченской депрессии». Время становится необычайно емким, становятся значимыми мелкие детали окружающего пространства.
Остановить смертницу уже невозможно. Ей даже нельзя сказать, как обычному человеку: что ты делаешь, сохрани свою жизнь. Зачем ей она?
Третье, что свойственно чеченским и другим «ша-хидам», - упоение властью. Вот ходят вокруг беспечные люди, а они - во власти человека, обреченного на смерть. «Шахидка» может даже с радостным переживанием дарить им еще и еще часы, минуты, секунды.
Четвертое - упоение местью за убитых, замученных родственников и соплеменников, за разоренные дома и родовые гнезда, за несправедливость и бесчеловечность.
Пятое - вера в блаженство упокоения в райских кущах Аллаха. Есть и шестое, но о нем ниже.
Человек в предсмертном трансе может не нуждаться в наркотиках, стимуляторах, он и так эйфоризирован. Наркотики на Северном Кавказе не были и сейчас не являются элементом массовой культуры, опять же из-за суровой опасности гор. Наркотики в горах - это гибель. Однако в Центральной Азии и на Ближнем Востоке во время суфийских ритуалов с древнейших времен, еще до Пророка Мухаммеда, применяли и в мирное время и перед боями сложнейшие смеси трав и минералов для создания измененного сознания. При подготовке шахи-дов использовались вещества, концентрирующие внимание на внушенном задании. Есть и суфийские тренинги, один из них - «зикр». Его многократно показывали на экранах телевизоров, особенно часто в «первую чеченскую войну».Мужские и женские хороводы, когда чеченцы кружатся с выкриками цитат из Корана - это своеобразная молитва суфийского ордена кадыритов. Подобного рода техники использовали во французском иностранном легионе и немецких зондеркомандах для введения в состояние «боевого транса». Транс не гипнотическое состояние, это сложное измененное состояние сознания, когда происходит трансформация личности. На Северный Кавказ мистические тренинги и психотропные «коктейли» приходят с Ближнего Востока, где суфийская традиция не прерывалась никогда.
Как готовят «шахидок» в России? В маленькой квартирке в Грозном или в неприметном домике в ингушском селе, или даже в неприметной московской, санкт-петербургской квартирах размещают женщин, потерявших родных, жертв «чеченской депрессии». С ними работают хорошие психологи, которые выясняют, чего им не хватало в детстве. Если они были обделены вниманием матери, к ним в качестве «наставницы» приставляют женщину - пожилую, властную, якобы добрую. Тем, которым не хватает сексуальной реализации, дают в «наставники» мужчину, который одновременно является их сожителем и учителем. Этот «наставник» сопровождает их на протяжении всего времени обучения, да и во время совершения теракта находится поблизости. Женщины идут на смерть и чтобы ему доставить удовольствие. Это еще одно - шестое - сексуальное переживание во время предсмертного транса «шахидок».
Бывает и седьмое, эмоциональное наполнение предсмертного транса, подмеченное еще Ф. М. Достоевским - приступы злобы. Не сердитость, не озлобленность на что-то, на кого-то, а яростная злоба, накатывающая как волна на все тело, на разум. Наполняется ею каждая клеточка тела, руки сжимаются в кулаки, ноги каменеют злобой, и голова как в огне. Приступ злобы захватывает разум, глаза сверкают, выкатываются из-под искаженных бровей. Тут для террориста-смертника становится неясным, размытым то, на что же он злится. В таком состоянии человек весьма отличается от всех окружающих, а потому может быть замечен и схвачен.
Можно видеть в самоубийственной жертвенности чеченских «шахидок» действенную реализацию исте-
рического невроза этих несчастных женщин. Нам возразят: «Разве собственная гибель может быть “приятной и желательной”, “выгодной”? Ведь подорвать себя миной - это и больно, и страшно!» Такое возражение несостоятельно, если понимать чеченских женщин. «Чеченский стресс» настолько мучителен, что любая смерть, освобождающая от него, кажется желанной. Тем более что исламские обещания «райского блаженства» делают для них предсмертные переживания экстатически приятными.
В Чечне возникли и иные массовые «уходы в болезнь» женщин (чаще - девочек). Это возникшие в декабре 2005 г. и эпидемически распространявшиеся так называемые конверсионные (истерические) заболевания.
Возможно ли убедить террористов не совершать теракт? На этот вопрос следует ответить утвердительно. В последнее время, в начале XXI в., произошла палести-низация чеченских боевиков, к чему приложили руку и некоторые структуры российской администрации, и иностранные инструкторы боевиков. Но кавказская молодежь, которая пополняет ряды террористов, - не все религиозные фанатики. Их детство, отрочество пришлись на времена, когда еще помнились нормы межнационального общения, сложившееся в советское время единство народов. Молодые люди еще ощущают культурную связь с Россией, с ними можно и нужно разговаривать. Не случайно несостоявшаяся «шахидка» Зарема Мужахое-ва так и не совершила ни одного теракта. Сначала на Северном Кавказе она два часа просидела в автобусе и так и не привела в действие взрыватель. Потом с сумкой взрывчатки гуляла по Москве и, наконец, сдалась властям. Да и затем активно сотрудничала со спецслужбами, выдала им тайники со взрывчаткой, помогла задержать боевиков, предотвратила другие теракты.
Почему ей вынесли такой жестокий приговор? С нее надо было бы пылинки сдувать, чтобы другие «шахид-ки» поняли, что у них есть шанс на нормальную жизнь, и не торопились на тот свет. Неадекватные действия российской власти лишний раз убеждают их в том, что сотрудничать с российскими спецслужбами нельзя, рассчитывать на гражданское общество в лице суда присяжных не приходится, остается одно - убивать.
Предсмертный транс - это своего рода мания. Что такое мания, если отбросить моральные ярлыки? Это устремленность во что-то одно с игнорированием всего, что этому мешает. Даже глупый человек в маниакальном состоянии так концентрирует остатки своего ума, что делает подчас необычайно умные дела. А если он умный и маниакальный, то становится гением - добрым или злым. Терроризм смертников - это концентрированность мысли и воли на чрезвычайной цели - нести Смерть (24, 341-343).
Конверсионное заболевание женщин в Чечне: «эпидемия» индуцированных болезней или массовая истерия?
В России, переживающей «переходный период» в конце XX - начале XXI вв., немало людей, не выдержив-ших экономических и социальных «неудобств», страдают невротическими и психологическими болезнями стресса. Им больше подвержены дети с еще не окрепшим
организмом, не сформировавшимися адаптационными структурами личности. Это может обусловливать у таких детей девиантное поведение, ведущее к правонарушениям (10; 27, 75-77). Однако это не носит массового, условно говоря, «эпидемического» характера (9). Массовидный характер детская преступность может приобретать при изоляции подростков в закрытых учреждениях разного типа и в пенитенциарных заведениях (21, 70-72).
Массовое, как бы «заразительное» девиантное поведение детей (преимущественно девочек) возникло из-за тяжелейшего «стресса жизни», поразившего большую часть населения в Чеченской Республике в 2005-2006 гг. Однако своевременные организационные и лечебнопрофилактические мероприятия предотвратили перерастание девиантного поведения в преступное.
Мы рассмотрим происходившие в Чечне расстройства психики детей.
Хронология конверсионной болезни в Чечне. Эпидемически распространяющиеся психогении, когда все новые и новые психически здоровые люди «заражаются» от уже страдающих душевным расстройством лиц, казалось, остались в далеком прошлом. Известны массовые истерии Средневековья, когда тысячи людей, преимущественно женщин, в разных странах Европы впадали в болезненные состояния, сопровождающиеся эмоциональным и двигательным возбуждением (вопли, неудержимые «танцы» и др.), вегетативными расстройствами (икота, рвота, удушье и др.). Массовость такой симптоматики истолковывалась церковниками как проявление дьявольской власти над этими людьми. И вот в XXI в. мы стали свидетелями подобной психической эпидемии в декабре 2005 г. в Чеченской Республике.
Диагноз множеству заболевших детей был поставлен не сразу, не все врачи с ним согласились, а также то, что после, казалось бы, полного излечения начались рецидивы (повторные заболевания) более тяжелой формы, заставило провести анализ распространения и течения заболевания.
16 декабря 2005 г. в Шелковском районе Чечни, в станице Староглазовская странная болезнь поразила четырех девочек-чеченок и двух молодых женщин. С утра в школе, а потом уже в больнице у них время от времени возникали краткие приступы удушья, судороги рук и ног. Они падали и в ужасе кричали.
Глава района оповестил всех, что это следствие нервно-паралитического или психотропного воздействия. К концу дня заболели двенадцать учениц школы и две женщины, работавшие в ней. У всех одинаковые симптомы: онемение рук, ног, судорожные припадки, тошнота, озноб, слабость и пугающие приступы удушья. Они длились по несколько минут и повторялись 4-5 раз за день. По всей Чечне прошел слух о поражении детей в станице Староглазовская либо боевыми отравляющими веществами, либо радиацией. Местные врачи подтверждали этот диагноз.
Здесь следует напомнить, что с 1994 г. в Чечне началась кровопролитная война: российские войска сражались с чеченскими незаконными бандформированиями, а говоря попросту, с хорошо организованными из местных жителей-чеченцев партизанскими отрядами. В 2002 г. активные бои сменились множественными ди-
версионными действиями: подрывами мин на дорогах, снайперскими убийствами, захватом заложников, отравлением земли и источников воды. К 2006 г. была спровоцирована массовая кровная месть. Стали частыми исчезновения людей, взрывы домов, расстрелы и неизвестно кем обезображенные трупы. Накануне странного заболевания чеченских девочек по Чечне промчалось очередное пугающее сообщение о том, что в Грозном обнаружен мощный источник радиоактивного излучения, превышающий допустимый уровень в 58 тыс. раз.
Были обследованы 508 семей (1935 человек), проживающих в Чечне: 69,5% из них получили психотравмы из-за боевых действий; в 31,2% случаях психотравм развился посттравматический стресс, от которого чаще и сильнее страдают женщины (11, 445-449).
По мнению чеченских психиатров и психологов, в разные периоды чеченской войны до 90% жителей республики невротизированы и психопатизированы (надеемся, эта цифра преувеличена). Наши многолетние исследования показали, что главные проявления «чеченского стресса»: отчаяние из-за долгих безысходных всеобщих несчастий; частая острая боль, переживаемая в случае гибели близких людей, и неизбывная память о них; мучительная, иссушающая душу и тело тоска из-за попранной чести горцев, поруганной и разрушенной родины.
До сих пор не изученный феномен реализовался в Чечне - «дети чеченской войны». Они родились во время войны, росли, окруженные людьми с «чеченским стрессом». Они не знают спокойной, нормальной жизни. Результатом их душевного состояния стала эпидемия «таинственной болезни».
Может показаться странным, что чеченские психологи и психиатры не обратили внимания на особенности болезни: на характерные для истерического невроза симптомы и на то, что почти все заболевшие были девочки и женщины. Есть объяснение такой «невнимательности» специалистов. Десятилетие гражданской войны обострило этническую гордость чеченцев, обострило их чувствительность к престижности поступков, мнений, к достойному и недостойному поведению в беде. Представление о престижности распространялось на стойкость раненых и больных и на интерпретацию болезней. И хотя уже 21 декабря врачи сообщили, что отравленные дети бьются в истерике, тут же слово «истерика» было отброшено, акцент ставился на «отравлении» как причине болезни. Действительно, разве могут гордые горянки биться в истерике? Быть зверски отравленными злобными врагами - это достойно! Национальная гордость -мощный фактор, формирующий массовые процессы в обществе и индивидуальные поступки. Особенно ярко это проявляется в этносах, переживающих общий стресс. Защитная психологическая установка, видимо, и стала основной причиной ошибочного диагностирования массовой болезни детей и женщин в декабре 2005 г.
Вернемся к ее эпидемическому распространению в Чечне. За двое суток после первых сообщений об «отравлении» детей заболевание уже распространилось на ближайшие селения. На интернет-сайте чеченских сепаратистов появилось сообщение, что якобы «причиной отравления детей в Шелковском районе является радиа-
ция, целенаправленно распространяемая российскими властями с целью ликвидации чеченского генофонда... и преднамеренные экологические загрязнения. с помощью специальных приборов для массового поражения детей в местах их скопления, особенно в образовательных учреждениях» (28).
Несмотря на то, что следов отравляющих веществ и радиации не было обнаружено, 20 декабря заболевшие с симптомами все той же странной болезни были уже в разных отдаленных селах Чечни: 43 девочки, 6 женщин и один мальчик.
Вот как описывает болезнь своих дочерей А. Асха-бова: «Во время школьной линейки первой упала Динара. Ей стало плохо, она потеряла сознание. По словам Динары, она почувствовала запах, напоминающий “Белизну” (бытовой отбеливатель). Появилось удушье. Затем то же самое произошло с моей дочерью Заретой. После этого дочь стала реагировать буквально на все запахи. Обострение происходит от дезодорантов, духов, т. е. любых вещей, имеющих резкие запахи. Реагируют даже на цвет таблеток, как будто чувствуют состав этого лекарства. В короткие промежутки времени состояние все время меняется. Приступы начинаются неожиданно. Зарета начинает бредить, потом наступает удушье, боли в суставах, в животе, конвульсивное состояние, как у эпилептиков» (7).
21 декабря вечером, когда число больных составило 70 человек, сообщили, что причины массового отравления чеченских детей пока не выявлены (19).
Первые сообщения о болезни чеченских девочек уже наталкивали на мысль о массовой истерии. 21 декабря удалось сообщить об этом в газете «Труд»: « .население Чечни уже давно, по меньшей мере, десять лет, живет в состоянии особого массового посттравмати-ческого стресса. Это особое явление длительного психопатологического состояния, в котором живут тысячи людей. психиатры полагают, что более 90 процентов населения страдают от посттравматического стресса. На этом фоне очень легко могут возникать массовые исте-роидно-стрессовые состояния - некая форма массовой истерии, которая была хорошо известна во времена Средневековья» (14, 2). В тот же день наше мнение было сообщено Главному санитарному врачу России Г. Онищенко, а 22 декабря доложено им Президенту России. И все же Г. Онищенко неточно сформулировал диагноз заболевания чеченских детей как «псевдоастматический синдром психогенной природы или массовая социогенная болезнь» (20). Ведь известно, что псевдоастматичес-кий синдром не бывает массовым, а истерический невроз может быть массовым у больших групп людей, изнуренных психотравмами.
Надо заметить, что в настоящее время в некоторых направлениях психиатрии пересматриваются представления о сущности неврозов, меняются толкования этого вида расстройств, в связи с чем нет определенности наименований неврозов, в частности, их истерических форм. Некоторые психиатры утверждают, что неврозы могут быть только у сложившегося, взрослого человека, а у детей не может быть истерии. Однако в длительных экстремальных условиях происходит раннее взросление населения, иногда с формированием травмиро-
ванной личности. В связи с этим пока не преодолены затруднения в определении некоторых невротических расстройств. Мы будем использовать принятую в российской патопсихологии и психиатрии традиционную терминологию.
В те дни по Чечне разнесся «кошмарный слух, якобы создано какое-то специальное оружие, которое поражает только женский организм» (27). И уже на следующие сутки «несмотря на прогнозы спада заболеваемости, количество больных стало расти быстрее, чем в предыдущие дни» (30). Главный нарколог Чеченской Республики М. Дальсаев, не отвергая отравление как первопричину заболеваний, отметил психогенный характер массового распространения болезни и указал. Он потребовал: «Ситуация утрясется, когда перестанут нагнетать... средства массовой информации и демонстрировать состояние детей на телеэкранах» (22). В тот же день, 22 декабря, отвергая главенствующую до того версию об «отравлении» детей, главный врач детской клинической больницы С. Алимхаджиев после консультаций с психиатрами заявил, что у детей «массовое психическое расстройство». «У нас лежат 19 детей, и все вне приступа они совершенно здоровы, - заявил он корреспонденту газеты “Известия”. - Приступы повторяются через 2-3 часа. Мы беседовали с многими психиатрами России, и все склоняются к тому, что это массовое явление, связанное с ожиданием каких-то страшных событий. У детей тяжелая психологическая травма от военных действий. Пока рядом с ними находятся родители и психологи, все в порядке. Но если у кого-то начинается приступ, его подхватывают и остальные» (29). В сообщении детского врача названы причины эпидемии (военные действия, невротизиро-вавшие детей) и описан процесс психологической индукции, конверсирующий истерические приступы. М. Даль-саев поддержал его, сформулировав диагноз: «псевдоаст-матический синдром психогенной природы или массовая социогенная болезнь» (4).
Возглавивший прибывшую в Грозный медицинскую комиссию психиатр З. Кекелидзе, конечно, видел неполноту приведенного выше диагноза. Но как опытный врач и талантливый психолог, знающий особенности северокавказской ментальности, понимал, что не надо упоминать слова «массовая истерия» и «истерический невроз», так как это будет травмировать этническую гордость чеченцев, имеющих обыденное, осуждающее мнение об «истерии», «истерике». Чтобы психиатрически точно сформулировать диагноз массового заболевания детей в Чечне, он заменил термин «истерический синдром», предложенный нами, на выражение «конверсионный синдром», также используемый для обозначения истерической формы невроза.
Истерия относится к психическим конверсионным болезням (от лат. konversion - переворот, подмена), при которых происходит как бы замена одних симптомов, прямо вызванных заболеванием, другими, не связанными с болезнью, но наиболее адаптивно защитными, т. е. «полезными» для человека в сложившейся экстремальной ситуации. Так, если у первых заболевших школьниц была, например, обида на несправедливость, но они знали, что протест бесполезен, то у предрасположенных к истерии девочек мог начаться протестный истеричес-
кий припадок, с удушьем, судорогами, воплями и вегетативным кризом. Первые заболевшие «заражали» (индуцировали) и других детей, страдающих (иногда годы) от психотравм чеченской войны.
Внешние манифестированные проявления (симптомы) истерии, как указывалось выше, чаще случаются у женщин, тем более - у девочек. Ученые обнаружили значительные гендерные различия посттравматического стресса у детей: «В отличие от мальчиков, последствия психологической травматизации у девочек охватывают не только соматическую сферу, но и более широкие эмоционально-личностные структуры» (8, 120-143).
Особенности психологического состояния больных девочек и их душевный настрой характеризует один случай. Известный в Чечне исполнитель патриотических песен В. Умархаджиев организовал концерт в детской больнице, чтобы подбодрить «отравленных». Их реакция при первых же песнях была неожиданной: девочки кричали, рыдали, возмущались певцом, у некоторых возобновились припадки удушья. Они, негодуя, прогнали его: «Уходи! Нам не нужны твои песни». Концерт был сорван (18, 4). Почему случилось такое? Потому что шлягеры Умархаджиева очень стеничны и агрессивны, их боевой ритм и страсть исполнения призывают к борьбе, возвращают слушателей в опасность. Такое пение восстанавливает у чеченских мужчин этническое представление о себе как о победителях, поколебленное за 15 лет войны. Однако агрессивный, будоражащий душу настрой песен нетерпим для психики девочек, изнуренной пост-травматическим стрессом. Тем более что женская душа (психика) во многом антагонистична мужским идеалам ярости сражений и самоотверженности побед.
Итак, окончательный диагноз массового заболевания чеченских детей: «конверсионный судорожный синдром» (15). Доктор З. Кекелидзе отметил массовый эпидемический характер болезни: «У пострадавших зафиксирован эффект психологического заражения. Это когда одному человеку плохо, то передаются другим сначала обморочные состояния, затем судороги». Врач особо подчеркнул, что «нужно разработать концепцию психологической и социальной реабилитации всего населения республики. Без этого ни о какой реабилитации, психологической интеграции речи быть не может» (15).
Неизвестна причина, спровоцировавшая припадки у первых девочек, заболевших 16 декабря 2005 г. Вряд ли можно достоверно ее узнать. Возможно, был прав С. Алимхаджанов, предполагавший, что «психогенный фактор мог лишь спровоцировать рост заболеваемости, но не стать первопричиной. Заболевание детей явилось следствием воздействия неизвестных веществ, но ежечасный рост числа заболевших уже являлся психогенной реакцией, вызванной страхом заболеть. В мировой практике подобные случаи известны» (30). Менее яркие и не столь многочисленные заболевания, как в Чечне, были в Армении во время землетрясения в Спитаке в 1989 г., в Америке, во время природных и техногенных катастроф в 2001-2002 гг., в Швеции, где беженцы пережили стресс.
Возможна и другая причина психогенной эпидемии в Чечне. Любая, казалось бы, незначительная психотравма (обида, ссора, плохая отметка, порицание учительницы и др.), тем более - семейная трагедия, связанная с
терроризмом, все они могли спровоцировать истерические припадки у чеченских детей, с их постоянно (всю их детскую жизнь!) травмируемой психикой. «Психогенные расстройства нередко развиваются под действием только повторных психотравмирющих событий, - писал признанный авторитет психиатрии В. Я. Г индикин с соавторами, - этот феномен был обозначен А. Д. Сперанским как “второй удар” и в дальнейшем подчеркивался многими авторами (В. А. Гиляровский, 1946; и др.) как очень важный фактор в развитии психогений. Повторная травма расценивалась как “капля, переполняющая чашу”, даже если сама по себе она была и незначительной. При повторных психогенных травмах первая из них как бы подготавливала почву для возникновения реактивных состояний» (6, 48).
Массовые конверсионные болезни. Выше мы сравнивали массовую истерию детей в Чечне с эпидемиями истерий в средневековой Европе. Насколько правомерно такое сравнение? Описанию средневековых эпидемий демономании и истерических припадков у женщин, вовлеченных в эти эпидемии, посвящено много литературы (2; 17). Представление о демономаниях Средневековья дает описание одного события в капитальном труде Ч. Мак-Кая, изданном более 150 лет тому назад. Случай повального страха перед ведовством произошел в 1639 г. в Лилле. Не совсем психически нормальная дама открыла школу для девочек. Она велела ученицам остерегаться дьявола. Бесы стали главной темой для разговоров не только между девочками, но и между ними и учителями. В конце концов, все они сделали признание в ведовстве. Жителей Лилля эти разоблачения поразили. Многие священники, надо отдать им должное, открыто заявили, что все это дело не стоит выеденного яйца, - многие, но не большинство, которое энергично настаивало на том, что признания детей имеют законную силу и что нужно сжечь их всех как ведьм в назидание другим. Несчастные родители со слезами на глазах умоляли следователей-капуцинов сохранить жизнь их юным чадам и настойчиво утверждали, что они не ведьмы, а жертвы ведовства. Это мнение в конечном счете и одержало верх (17, 651-652; 30).
Известный исследователь женской истерии профессор А. М. Свядощ, опираясь на учение В. М. Бехтерева (1), высказывался против распространенной оценки средневековых демономанических эпидемий как массовой истерии: «При истерии больные скорее могли бы отправить на костер инквизиции ненавистных им лиц, обвинив их в колдовстве, чем попасть самим. Утверждение некоторых авторов, что среди примерно 9 миллионов сожженных на кострах инквизиции большинство составляли больные истерией, является, по нашему мнению, явно ошибочным» (26, 167). Конечно, А. Свядощ прав, не все казненные были истериками и истеричками, возводившими на себя напраслину: будто они слуги дьявола. Многие были сожжены, повешены, колесованы, обвиненные мстительными врагами, завистливыми соседями и психопатами.
Женская предрасположенность к массовой истерии. Однако почему огромное большинство казненных по приговорам инквизиторов были женщины? Почему многие женщины сами оговаривали себя? Здесь надо напомнить, что из-за частых войн, эпидемий, голода и
большой смертности детей, дорогих сердцу матери, из-за особенностей культурного, политического, демографического развития общества во времена Средневековья во многих странах Европы жизнь женщины была трудной, что и становилась причиной массовых женских неврозов. Естественно, форма истерических припадков соответствовала «моде» того времени на «борьбу с дьяволом». Одни истерички и психопаты истово искали и убивали колдунов и ведьм. Другие представляли перед всеми свою одержимость дьяволом как причину трудной жизни. Женская, творческая натура превращала сексуальную угнетенность в псевдовоспоминания дьявольских сексуальных оргий.
Таким был «феминизм» Средневековья с имитацией особого, исключительно женского права на сношения с дьяволом, на волшебно-ведьминскую сущность женщины. Борясь с мистическим феминизмом, их живьем сжигали на кострах. Были ли они истеричками? Разве могла быть «полезной и желательной» смерть в мучениях? Могла. Истерическая жажда признания людьми себя как значимой личности делала костер «полезной» для этого сценой. Потребность в драматичной не-тривиальности жизни превращала казнь в событие, кажущееся истерику «желательным».
Итак, во-первых, в демономанических эпидемиях женская истерия, конечно, занимала значимую часть. Во-вторых, индуцирование, «заражение» демономанией легче происходит среди невротиков. Яркая, влекущая эмоциональность ведьм индуцировала еще и многих здоровых женщин. Таким образом, массовые измененные психические состояния можно расценивать (диагностировать) как эпидемии истерии.
Трудности дифференциальной диагностики конверсионных заболеваний. Вернемся к приступам «странной болезни» чеченских детей и спросим, почему возникают удушье, судороги, обморок, страх и др. Обломки, фрагменты каких защитных действий в них проявляются? Какой смысл в этих, казалось бы, бессмысленных действиях? Обморок - это пассивная оборонительная реакция, «тотальный уход» от неизвестной или неодолимой опасности. Страх - эмоциональное сопровождение обороны и бегства от угрозы. Но есть ли оборонительное предназначение в судорогах и удушье? Судорожное движение ног и рук (в Средневековье их называли «пляской святого Витта») - это элемент несложившихся (рассыпавшихся) оборонительных движений руками и «бега от врага». Краткие приступы удушья могут быть судорожно задержанными рыданиями, т. е. тоже реакцией, зовущей на помощь, при стрессе отчаяния. Итак, во всех проявлениях истерических припадков у чеченских детей видны фрагменты защитно-оборонительных действий.
Конечно, психогенная эпидемия в Чечне в декабре 2005 г. лишь отчасти сопоставима с массовыми психозами Средневековья, она стала возможной из-за общей психотравматизации населения «чеченской войной» и ее последствиями. Надо учитывать еще один фактор, способствующий превращению одиночных истерических приступов в массовые «заражения» этим заболеванием. За годы войны у чеченцев возник гендерный кризис, из-за которого патриархальная роль мужчин была поколеблена. Мы неоднократно публиковали результа-
ты наших исследований этого феномена в Чечне как социальной болезни (12; 13, 345-361). Гендерный кризис нарушал роль мужчин как победителей любого врага, любого несчастья. Из-за этого женщины-чеченки выступали в роли защитниц, «отбивающих» у солдат своих мужчин во время «зачисток», а женщины, оставшиеся без мужчин, управляли хозяйством, становились неформальными лидерами в местных органах власти. Чеченские врачи и психологи не смогли противостоять такому «матриархату» - печальному следствию войны, не смели отбросить яростно отстаиваемую женщинами-мате-рями, не подтверждаемую, но «почетную» версию «отравления» детей как причину таинственной болезни. Врачи, лечившие «истерию» в Чечне, оказались перед дилеммой. С одной стороны, надо было избавить заболевших людей от частых психотравм, «обыденных» в этом регионе, т. е. лечить в спокойной местности. С другой стороны, лечение в благополучных условиях и, особенно, повышенное внимание там журналистов удовлетворяло так называемые рентные потребности, свойственные больным истерией. Хорошо известно, что это не вполне осознаваемые ими претензии на льготы, субсидии, пособия, пенсии и т. д., т. е. на «ренту», обусловленную болезнью. Если идти «на поводу» у рентных тенденций, это ведет к рецидиву истерии и к формированию невротической личности. Действительно, у детей, возвратившихся домой после санаторного излечения, возникали рецидивы болезни. Не желая этого, их провоцировали матери. Объединившись в «комиссии» и «комитеты», некоторые из них настаивали на том, что их дети «отравлены» и требовали дальнейших расследований и финансовой помощи Чеченской Республике.
Потому в соответствии с важнейшей закономерностью рентных конверсионных (истерических) болезней их рецидивы были тяжелее, мучительнее, чем первичные невротические расстройства: «Некоторые дети, проходившие реабилитацию в санаториях, в Ставропольском районе, чувствуют себя гораздо хуже. Теперь, как рассказывали родители пострадавших, во время приступов у детей из носа течет кровь, чего не было раньше. У тех, кто не проходил лечения в Ставрополе, подобные явления не наблюдаются» (23). Врачебный опыт подтверждал, что рецидивы протекают тяжелее. При этом основную причину возобновления болезни врачи и психологи видели в нагнетании панических страхов средствами массовой информации (23).
Здесь мы еще раз напомним, что конверсионный синдром, с его рентными тенденциями, формируется в основном подсознательно. Страдающие люди, тем более дети, не понимают, полностью не осознают того, как их подспудные желания формируют симптомы болезни.
Этапность конверсионных, индуцированных расстройств. При массовых рецидивах конверсионного синдрома проявляется еще одна его закономерность. Будто для поддержки первых заболевших «выступает», начинает болеть с той же симптоматикой «второй эшелон». В Чечне уже в начале 2006 г. «второй волной» заболевших стали в большинстве взрослые женщины: 23 февраля с симптомами «отравления неизвестным веществом» в больницу доставлены 6 учительниц, уборщица и 4 ученицы школы станицы Старо-Щедринская (3).
Однако конверсионное (истерическое) заболевание, формируемое глубинами сознания, у женщин, болевших «второй волной», побуждается стремлением поддержать несчастных, раньше заболевших детей. Термин «рентная болезнь» - условный, он не усматривает стремления к материальной выгоде заболевших. «Пусть на нас обратят внимание, чтобы хоть чуть-чуть улучшить нашу трагическую жизнь», - вот что лежит в подсознании страдающих массовым конверсионным синдромом в Чечне.
Таким образом, распространяющаяся истерия стала лишь очевидной вершиной айсберга массовой нев-ротизации населения после трагических 12 лет войны, террора, разрухи и безнадежности.
Обратим внимание на то, что эпидемиям предшествуют краткие, локальные «вспышки» этого невротического заболевания. Онои бывают слабыми, не ярко выражеными и охватывают немногих людей. Если не обращать должного внимания на такие предпосылки эпидемий истерии, то ее вспышки с каждым разом будут вовлекать все большие массы людей. Такими в Чечне в сентябре 2005 г. были заболевания школьниц в станице Старо-Щедринской. Там не обратили особого внимания на судорожные приступы с затрудненным дыханием, расценив их как некие банальные отравления. Массовый истерический феномен «затаился» и более обширно проявился в декабре того же года в нескольких станицах. Надо сказать, что декабрьский рецидив, подробно описанный выше, следует оценивать как очередную предтечу большой эпидемии конверсионных (истерических) заболеваний. Если бы он не был диагностирован и не приняли бы должных мер для его купирования, то эпидемия истерии захватила бы весь регион, перебрасываясь в соседние.
Приведем характеристики эпидемического распространения индуцированных расстройств.
1. Главным условием их распространения оказывается то, что в регионе возникла и долго длится (месяцы, годы) эмоционально напряженная обстановка, невро-тизирующая население. Ее причиной могут быть социально-политическая либо военная, экономическая, религиозная ситуации.
2. На ее фоне возникает локальное нагнетание эмоционального, морального и когнитивного напряжения (слухи, «поиски врагов», возмущенные толки и т. п.).
3. Это приводит к разделению властных и силовых групп общества, имеющих разные цели и методы удержания власти. Они оказываются в противостоящих лагерях, что еще более усиливает накал эмоционального напряжения в регионе.
4. Из невротизированного населения выдвигаются активные истерики и психопаты (мужчины и женщины), стимулирующие (индуцирующие) массы на «решительные» действия. При этом немало пассивно фрустриру-ющих невротиков «затаиваются», «уходят» от участия в социальных инициативах. Однако это не спасает их от невротического развития личности.
5. Наиболее слабые и подверженные стрессам люди оказываются в состоянии запредельного, поначалу скрытого эмоционального перенапряжения. Казалось бы, терпеливо-спокойные, они еще не подозревают, на какие бурные протесты способны.
6. Любой эмоциональный стимул, малозначимый в спокойной жизни (ссора, обида, грубое слово или необычное происшествие), может стать толчком, запускающим общественный взрыв, охватывающий массы.
7. В таких ситуациях женщинам свойственны истерические (конверсионные) припадки, мужчины склонны к бунтам, бессмысленным и беспощадным.
8. В первую очередь индуктивно вовлекаются истерики, затем авантюрные личности, потом прагматики, в надежде получить свои выгоды от общественного кипения.
9. Еще до локальных взрывов (а тем более, когда они начнутся) людской мощью пытаются воспользоваться политики, «общественники» и силовые структуры всех мастей.
10. Не купированные локальные вспышки истерии интенсивными медицинскими и административными мероприятиями могут привести к обширной эпидемии конверсионных заболеваний.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бехтерев В. М. Коллективная рефлексология. Пг, 1921.
2. Бич и молот: охота на ведьм в XVI-XVIII вв. СПб., 2005.
3. В Чечне вновь произошло массовое отравление // ИД Коммерсант. 2006. 23 февр. URL: http://www.kommersant.ua/ index-news.html?ext=news&id=95058&id_themes=11&page=1 (дата обращения: 07.07.2009).
4. Вирус страха. Эксперты по-прежнему теряются в причинах загадочной эпидемии в Чечне // Время новостей. 2005. 23 дек. URL: http://www.vremya.ru/2005/240/51/142081.html (дата обращения: 07.07.2009).
5. Гакаев Д. Террористы-смертники - кто они?: интервью // Эхо Москвы. 2003. 16 июля.
6. Гурьева В. А., Гиндикин В. Я., Макушкин Е. В. Психология и патопсихология аффективных расстройств. М., 2005.
7. Дети падают в обморок от запахов // ИА REGNUM.
2005. 23 дек. URL: http://www.regnum.ru/news/565335.html (дата обращения: 05.02.2009).
8. Дозорцева Е. Г., Калачев М. А., Макушкин Е. В. и др. Посттравматическое стрессовое расстройство у подростков с делинквентным поведением // Посттравматическое стрессовое расстройство. М., 2005.
9. Долгова А. И. Социально-психологические аспекты преступности несовершеннолетних. М., 1981.
10. Иванов В. Д. Влияние девиантного поведения на формирование замыслов о совершении преступлений // Преступность и профилактика преступного поведения молодежи. Ростов н/Д, 1996.
11. Идрисов К. А. Распространенность посттравматичес-ких стрессовых расстройств среди населения Чеченской Республики в условиях локальной войны // Актуальные вопросы охраны психического здоровья населения. Краснодар, 1993.
12. Китаев-Смык Л. А. Стресс войны: фронтовые наблюдения врача-психолога. М., 2001.
13. Китаев-Смык Л. А. Гендерный кризис после многолетней войны в Чечне // Мужчина и женщина: Диалог или соперничество? М., 2004. Т. 1.
14. Китаев-Смык Л. А. Загадочная отрава // Труд. 2005. 23 дек.
15. Конверсионный судорожный синдром - диагноз чеченских детей // ИА REGNUM. 2005. 23 дек. URL: http:// www.regnum.ru/news/565414.html (дата обращения: 20.05.2009).
16. Ли Г. Ч. История инквизиции в средние века. СПб., 1911-1912. Т. 1, 2.
17. Маккей Ч. Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы. - М., 2003.
18. Маринин М. Детей душит ужас // Жизнь. 2005. 23 дек.
19. Онищенко Г. О массовом отравлении детей в Чечне // Труд. 2005. 22 дек.
20. Паника передается чеченским детям из одного района в другой без токсичных веществ? // ИА REGNUM. 2005.
22 дек. URL: http://www.regnum.ru/news/564620.html (дата обращения: 20.05.2009).
21. Плотникова А. Н. Подросток в условиях социальной изоляции // Психопедагогика в правоохранительных органах.
2006. № 1(25).
22. Психиатр поставил диагноз жертвам неизвестной болезни // НТВ.га. 2005. 22 дек. URL: http://www.ntv.ru/text/ news/index.jsp?nid=78901 (дата обращения: 20.01.2006).
23. Резко ухудшилось состояние детей, заболевших в Шелковском районе Чечни // Утро.т. 2006. 20 февр. URL: http://www.utro.ru/news/2006/02/20/523854.shtml (дата обращения: 25.02.2006).
24. Решетников М. М. Наброски к психологическому портрету террориста // Психология и психопатология терроризма: Гуманитарные стратегии антитеррора. СПб., 2004.
25. Савельев А. И. Мотивационные особенности преступного поведения несовершеннолетних // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2006. № 1(25).
26. СвядощА. М. Неврозы: руководство для врачей. СПб., 1997.
27. Чечня: больных все больше, диагноз неизвестен // ВВС Russian.com. 2005. 22 дек. URL: http://news.bbc.co.uk/hi/ russian/russia/newsid_4551000/4551616. stm (дата обращения: 26.01.2006).
28. Чечня: власти не верят в версию нервного срыва у детей // РИА «Новый регион». 2005. 26 дек. URL: http:// www.nr2.ru/51007.html/print/ (дата обращения: 26.01.2006).
29. Чечня: число отравившихся достигло 78 человек // РИА «Новый регион». 2005. 22 дек. URL: http://www.nr2.ru/ 50696.html/print/ (дата обращения: 26.01.2006).
30. Это все от нервов // Газета.т. 2005. 22 дек. URL: http:// www.gazeta.ru/2005/12/22/oa_182674.shtml (дата обращения: 25.12.2005).
31. MckKay C. Extraordinary popular delusions & the madness of crowds. London, 1841.
АКТУАЛИЗАЦИЯ СТРЕМЛЕНИЯ К ЗНАЧИМОСТИ СОБСТВЕННОЙ ЛИЧНОСТИ КАК РЕСУРСА СОВЛАДАЮЩЕГО ПОВЕДЕНИЯ В ПРЕОДОЛЕНИИ ТРУДНЫХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЙ
И. В. Кочкарева
С точки зрения рефлексивно-регулятивного подхода рассматривается проблема мобилизации ресурса совла-дающего поведения, в качестве которого выступает стремление к значимости собственной личности. На основании факторного анализа выделены и описаны четыре механизма мобилизации ресурсов совладающего поведения.
Ключевые слова: ресурсы совладающего поведения, стремление к значимости собственной личности, волевое усилие, механизмы мобилизации ресурсов совладающего поведения.
В последние годы проблема преодоления человеком трудных жизненных ситуаций занимает значительное место в психологических исследованиях зарубежных и отечественных ученых (Р Лазарус, С. Фолькман, Н. С. Эндлер, Дж. А. Паркер, Л. И. Анцыферова,
