CC BY
48c) meetings of small and large academic councils of the institution, which analyze in detail the level of professional training of intern doctors, the state of educational work based on internships, discuss and approve a long-term plan of higher education on emerging issues. During the training, psychiatric interns are involved in the "deontology" program, which is mandatory in the work with patients in psychiatric clinics using psychotherapeutic approaches in the treatment and diagnostic process. An important role is also given to the educational process, as the future medical specialist is the bearer of politeness and intelligence; high morality and spirituality; ethics and aesthetics, especially if it is a psychiatrist or a medical psychologist.
Conclusions and offers. Thus, the ultimate goal of the internship is to increase the level of practical
training of graduates, their professional readiness for independent medical activity in the basic specialty "Psychiatry".
References
1. Bezzubko L.V., Chernysh O.I., Sokolova L.S. Development of the education system in modern conditions. Makiiivka, 2005. 132 p.
2. Higher Education of Ukraine and the Bologna Process / Textbook (edited by V.G. Kremen). Ternopil, 2004. 384 p.
3. Lukina T. Monitoring the quality of education: Theory and practice. M.: Publishing House "Shkilnyi svit", 2006. 128 p
ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ КАК ПРЕДПОСЫЛКИ КОНЦЕПЦИИ «НЕПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИИ»: СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ. ЧАСТЬ 3.
Сукиасян С.Г.
доктор медицинских наук, профессор Медицинский реабилитационный центр АРТМЕД, отделение реабилитации психического здоровья СТРЕСС Армянский медицинский институт, кафедра психиатрии и психического здоровья Арманский государственный педагогический университет им. X Абовяна,
кафедра прикладной психoлoгии
PSYCHOSOMATIC CONCEPTION AS A BACKGROUND OF «NON-PSYCHIATRIC PSYCHIATRY»: MODERN APPROACH. PART 3.
Sukiasyan S.
MD
Mental Health Rehabilitation "Stress"Medical rehabilitation center "Artmed" Department of Mental Health and Psychiatry of the Armenian Medical Institute Department of Applied Psychology and the Armenian State Pedagogical University after Abovyan
АННОТАЦИЯ
В настоящем обзоре представлен анализ ситуации, которая сложилась в медицинской науке после бурного развития психосоматической медицины и ее очевидных притязаний на общемедицинскую парадигму. История исследования психосоматической проблемы не внесла ясности в вопросы понимания этио-патогенеза и клиники психосоматических болезней. Проблема в том, что понятие «дихотомия» ввело исследователей в заблуждение - это две противоположности или две части целого. Показано, что налицо существенный казус в истории психосоматической психиатрии: говорили о единстве психики и тела, а в реальности эти категории практически во всех психосоматических концепциях разделялись.
Современные нейровизуализационные и тонкие лабораторные исследования показали, что соматические и психические расстройства, проявляющиеся функционально-соматическими, соматоформными, психовегетатичными, сенестопатическими симптомами, ипохондрическми, тревожными, депрессивными проявлениями, соматическими и органными симптомами, опосредованы близкими изменениями в головном мозге: изменения структуры, активности и объема в гиппокампе, миндалине, префронтальной коре; снижение уровня кортизола, альдостерона; активация инфламаторных процессов; повышение уровня про-воспалительных цитокинов, которые могут объяснить взаимодействие между эндокринной, иммунной, вегетативной, центральной нервной систем с психологическими расстройствами.
Это позволяет нам говорить не о психических и соматических синдромах, а о едином церебро-сома-тическом синдроме - базисном синдроме непсихиатрической психиатрии. Концепция «непсихиатрической психиатрии» строится на положении, что психические и соматические болезни имеют единый «корень» -головной мозг, который является не только основным нервным «ганглием» в организме, но и самой большой железой внутренней секреции, координирующей, регулирующей и контролирующей все жизненные функции организма и поведение человека, то есть является не только органом психическим, но и органом соматическим.
ABSTRACT
In the current review the situation in medical science after the rapid development of psychosomatic medicine and its obvious claims to general medical paradigm was analyzed. The history of psychosomatic paradigm studies has no contribution in understanding of pathogenesis and clinical manifestations of psychosomatic diseases. This is due to term «dichotomy» confusing whether they are two opposites or two parts of a whole. An important incidence in the psychosomatic psychiatry history has been shown: the unity of psychotics and body was mentioned but these categories were separated almost in all psychosomatic concepts.
Modern neurovisional and delicate laboratory studies showed that somatic and psychiatric disorders having functional somatic, somatoform, depressive manifestations, somatic and organic symptoms mediated by tight changes in the brain: changes in structure, activity, volume of hippocampus, amygdalas, prefrontal cortex; decreased cortisol and aldosterone levels; development of inflammatory processes; increased levels of proinflammatory cytokines that might explain interaction of endocrine, vegetative, central nervous systems with psychological disorders.
This allows consider not psychiatric and somatic syndromes separately, but as a cerebral-somatic syndrome, a basic syndrome of non-psychiatric psychiatry. The concept of «non-psychiatric psychiatry» is based on the statement that psychiatric and somatic diseases have the same «origin» - the brain, which is considered not only as the main neuronal «ganglia» in the organism, but also the biggest gland of inner secretion, coordination, regulations, and control for all vital functions of the organism and human behavior, therefore, considering not only as an organ of psychotics, but also as a somatic organ.
Ключевые слова: психоаналитическая концепция, головной мозг, кортизол, кайнестопатии, гипота-ламо-гипофизарно-надпочечниковая ось, нейроморфологические изменения непсихиатрическая психиатрия.
Keywords: psychoanalytic conception, brain, cortisol, canestopathia, hypothalmic-pituitary-adrenal axis, neuromorphological changes, non-psychiatric psychiatry.
В период своего бурного расцвета в середине 20-го века психосоматическая медицина представилась как новая наука о взаимоотношениях психики и сомы с претензиями стать общемедицинской парадигмой и охватить все медицину. Как отмечает Greco M. [1], спустя 60 лет, уже в наше время, эта «область достигла не более чем респектабельного положения в качестве исследовательской специализации в рамках медицинского статус-кво». Но проблема психосоматики имеет более долгую историю. Термин «психосоматика» изначально был введен в 1818 году профессором психологии Heinroth-ом [2], и получил распространение благодаря трудам и стараниям психоаналитиков, которые, несмотря на то, что еще S. Freud указывал на значение соматической почвы, акцентировали значение психологических факторов, закрепив тем самым психосоматику, как отмечают Колесников Д.Б. и со-авт., в качестве «прикладного психоанализа в медицине, оставаясь таковой до настоящего времени» [3]. 200-летнее исследование проблем психосоматической медицины, как со стороны интернистов, так и психиатров, так и не внесло ясности в вопросы понимания этиологии, клиники, динамики, терапии психосоматических болезней. Обобщая изложенный в предыдущих статьях анализ разных подходов к психосоматическим концепциям, заметим, что ни одна из существующих актуальных и имеющих историческое значение концепций и подходов не дает исчерпывающего объяснения генеза и механизмов развития психосоматических расстройств. Это является основанием для мультифак-торного (комплексного или системного) подхода к данной проблеме, который подчеркивает сложность патогенеза психосоматических заболеваний и учитывает как психологические, так и соматические факторы в этиопатогенезе. Термин «психосо-
матика» вводит исследователей в заблуждение, поскольку, как подчеркнул Александер еще 1939 году, он может подразумевать дихотомию между психикой и телом. Однако если мы понимаем психические феномены как не что иное, как субъективный аспект определенных телесных (мозговых) процессов, то эта дихотомия исчезает, и «психосоматика» становясь медициной всего человека [4].
Классические (традиционные) подходы к психосоматической проблеме в основном осуждают концептуальную неадекватность дуализма психики и тела. Остается открытым вопрос каков же характер дуализма? То есть налицо существенный казус в истории психосоматической психиатрии: говорили о единстве психики и тела, а в реальности эти две категории во всех практически психосоматических концепциях разделялись.
Психосоматическими считали и функциональные заболевания, и заболевания с морфологической (органической) основой, и эндогенные психические заболевания, и хронические неинфекционные (соматические) заболевания. Сохраняющаяся разобщенность в подходах и интерпретациях психиатров и врачей-интернистов вплоть до отсутствия взаимопонимания в терминах и определениях продолжает оставаться барьером в исследовании этого довольно широкого спектра заболеваний, протекающих с ведущими соматическими симптомами. Решение проблемы нам видится в «объединении» психических расстройств с соматическими болезнями в единое целое, исходя из того, что у всех у них единый «корень» - головной мозг, который является не только основным нервным «ганглием» в организме, но и самой большой железой внутренней секреции, координирующей, регулирующей и контролирующей все жизненные функции организма и поведение человека. Отметим также важ-
ный нюанс, который игнорируется многими психиатрами - мозг является не только органом психическим, но и органом соматическим. То есть, мозг является ключевым органом в организме человека, реагирующим на потенциальную угрозу и, следовательно, реагирует на стресс, проявляет физиологические и поведенческие реакции, которые могут быть адаптивными или патогенными.
Мозг - это орган тела, который интерпретирует переживания как угрожающие или не угрожающие, адекватные или не адекватные, позитивные или негативные. Помимо гипоталамуса и ствола головного мозга, которые обеспечивают вегетативные и нейроэндокринные реакции на стрессовые факторы, высшие когнитивные участки мозга (в частности, неокортекс и кора в целом) играют ключевую роль в мнестических, аффективных и когнитивных проявлениях. Эти области мозга являются мишенями для стресса и гормонов стресса, и острые и хронические последствия стрессовых переживаний влияют на эти мишени, на их реакцию. Это особенно очевидно на протяжении всей жизни, когда опыт ранних лет в сочетании с генетическими факторами оказывает влияние на восприимчивость взрослых к стрессу и процесс старения [5].
Похожие идеи о мозге были высказаны еще в начале 90-х годов прошлого века профессором Ю.Л. Нуллером [6], который рассматривал мозг как очень большую саморегулирующуюся систему, функционирующую по принципу обратной связи. Автор пишет, что «нарушение работы головного мозга приводит к нарушению гомеостаза этой системы, что чревато возникновением патологии, вплоть до летального исхода. Любое отклонение, нарушающее или грозящее нарушить гомеостаз, вызывает противореакцию, направленную на его восстановление. Чем сложнее саморегулирующаяся система и чем более высокий уровень гомео-стаза необходим для ее нормального существования, тем менее вероятно, что повреждение какого-либо механизма проявится однозначными признаками выпадения его функции». Наоборот, мозг может отреагировать (на пути восстановления гомео-стаза) каскадом последовательных компенсаторных реакций - соматических, психических, эндокринных, неврологических. И поскольку, как отмечает Нуллер Ю.Л., «психические процессы и лежащая в их основе деятельность мозга по сложности значительно превосходят процессы, происходящие в других органах и системах, то их адаптивные реакции должны быть несравненно сложнее». Нарушения регулирующей функции мозга могут быть вызваны различными причинами: генетически обусловленными или приобретенными нарушениями метаболизма мозга или неполноценностью различных его функциональных структур, травмами, интоксикациями, сильными стрессовыми воздействиями и т.п. Все это может привести к нарушению восприятия и переработки информации, необходимой для нормальной жизнедеятельности организма [7]. В результате воздействий различных факторов может возникнуть одно и то же следствие: мозг перестает справляться с функцией
адекватной обработки поступающей информации, и возникает компенсаторная реакция стресса. Если эта реакция не восстанавливает активный уровень деятельности мозга и не обеспечивает гомеостаз (нормальную функцию мозга), то реакция стресса будет нарастать и сама адаптативная реакция будет угрожать сохранению гомеостаза [8]. То есть, хорошо известная в психиатрии клиническая реальность о возможности возникновения одних и тех же психических нарушений при совершенно различных заболеваниях подтверждается той концепцией, которую предлагает Нуллер Ю.Л. Более того, данный подход подтверждает и другую реальность, что по мере углубления патологического процесса клиническая картина одного и того же заболевания может претерпевать разнообразные изменения. В клинической практике часто соматические жалобы связаны с хроническим стрессом, но диагноз заболевания не всегда очевиден. В некоторых случаях жалобы пациентов могут быть отнесены к функционально-соматическим расстройствам [9]. Эти расстройства определяются как несколько взаимосвязанных состояний (симптомокомплексов), которые характеризуются наличием симптомов, переживаниями, страданиями, не обнаруживают по собойка-ких-либо структурных аномалий [10]. Функциональные соматические расстройства обычно проявляются синдром раздраженного кишечника, головной болью напряжения, синдромом хронической усталости, фибромиалгией и некоторыми другими нарушениями, которые часто наблюдаются в психосоматической практике. Кроме того, соматические жалобы, которые не полностью объясняются соматическим состоянием, могут определяться как соматические симптоматические расстройства согласно DSM-5, вызывающие клинически значимые расстройства в социальной, профессиональной или других областях функционирования [11]. Согласно Нуллеру Ю.Л. психопатологическая картина лишь указывает на область или уровень вовлеченных в патологический процесс систем мозга. Это не исключает того, что отдельные патологические процессы имеют троп-ность к определенным уровням и регистрам. Подобный подход, предлагаемый автором, позволяет нам объединить психосоматические заболевания в единую церебросоматическую систему. Психосоматические болезни развиваются на базе физиологической готовности органа или системы к функциональному нарушению, иначе говоря стресс-диатеза. Основной причиной возникновения психосоматических расстройств являются психогенные (стрессовые) причины (деструктивные личностные особенности, межличностные отношения, социальная среда, психологические травмы), порождающие и поддерживающие негативные эмоции, приводящие к социальной дезадаптации [12]. Отличительной чертой этих психогенных (стрессовых) воздействий является активация вегетативной нервной системы и гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (ГГН) оси в виде поведенческого и физиологического ответа на угрозу. Неадекватная, чрезмерно длительная адренокортикальная и
вегетативная реакция, проявляющаяся в таких условиях, оказывает патологическое воздействие на организм. Подобная активность возникает при постоянном воздействии неблагоприятных факторов среды, межличностных конфликтов, изменениях в образе жизни и поведении и т.д. Люди, переживающие такую длительную повышенную активность этих систем, подвержены беспокойству, тревоге, депрессии. Важность признания защитных, а следовательно и потенциально разрушительных эффектов медиаторов стресса и адаптации привела к введению двух понятий: «аллостаз» и «алло-статическая нагрузка или перегрузка» [13, 14]. Первое означает процесс поддержания стабильности (гомеостаза) активными средствами, а именно, выделение гормонов стресса и других медиаторов; второе понятие означает износ тела и мозга, вызванный использованием аллостаза, особенно когда нарушается медиаторная регуляция. Процессы ал-лостаза и аллостатической нагрузки иллюстрируются тем, как различные области мозга реагируют на острые и хронические стрессоры [15]. В процесс стресса (аллостаза и аллостатической нагрузки) включаются определенные биологические механизмы [16]: физиологическое возбуждение, изменения в геммодинаммике, в эндокринной системе, пороговые изменения (в частности, болевой чувствительности), структурные изменения мозга, изменения на нейромедиаторном уровне, иммунные нарушения и т.д. Некоторые биологические механизмы могут помочь дифференцировать те или иные расстройства.
В нашем понимании того, как стресс влияет на структуру и поведение мозга, важную роль играет гипокамп, который был признан мишенью гормонов стресса. Достижения последних лет в области нейровизуализации и тонких лабораторных исследований показали, что под воздействием обычных жизненных стрессоров на головной мозг выявляются изменения в нервной деятельности в виде повышения уровня кортизола [17, 18]. Но обычные жизненные события (стрессы) способствуют развитию депрессивных заболеваний (в первую очередь, у людей с генетической предрасположенностью) [19, 20]. У этих больных методами позитронно -эми-сионной и функциональной магнитно-резонансной томографии были выявлены изменения паттернов активности в гиппокампе, миндалине и префрон-тальной коре, снижение объема этих структур [21, 22]. Однако посмертные вскрытия пациентов, страдающих от длительной тяжелой депрессии, показали, что имеет место не потеря нейронов в гиппокампе, а потеря глиальных клеток [23]. Признаки потери глиальных клеток были обнаружены и в миндалине, и префронтальной коре у пациентов с длительной депрессией [24, 25]. У депрессивных пациентов была выявлена и дисрегуляция секреции кортизола [18, 26].
Sarapultsev А. et а1. [18] отмечают, что концентрация кортизола в плазме крови может быть либо повышена, либо снижена у пациентов с депрессией и связанными с ней тревожными и стрессовыми
расстройствами. Однако, достоверные патофизиологические механизмы этого состояния остаются неясными. Более того, остается спорным вопрос, является ли это причиной или следствием изменений в структуре и функциах мозга. Уществует ряд гоэипотез и теорий, которые пытаются понять механизмы снижения уровня глюкокортикоидной сигнализации и/или уровня глюкокортикоидов. Однако все существующие теории имеют одно общее упуэение: недостаточное внимание уделяется ин-фламаторным процессам, которые, несомненно, присутствует при некоторых, связанных со стрессом расстройствах, включая посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) [27]. При этом низкий уровень глюкокортикоидов, резистентность глюкокортикоидных рецепторов и признаки перси-стирующего воспаления (с высоким уровнем циркулирующих цитокинов), могут наблюдаться не только при ПТСР, но и при соматических заболеваниях (ишемическая болезнь сердца, системные хронические воспалительные заболевания).
Для понимания роли головного мозга в развитии психических и соматических заболеваний, а следовательно, и понимания концепции «непсихиатрической психиатрии», показательным является сравнение двух заболеваний: психического расстройства - депрессии, и соматического (энокрин-ного) - болезни Кушинга [5], при которой имеются депрессивные симптомы наряду с эндокринными [28]. И при депрессии, и при болезни Кушинга выявляется хронически повышенный уровень корти-зола, который приводит к соматическим симптомам болезней - постепенной потере минералов из костей и абдоминальному ожирению. При тяжелой депрессивной болезни, а также при болезни Ку-шинга, продолжительность болезни, а не возраст субъектов прогнозируют прогрессирующее уменьшение объема гиппокампа [22, 29].
Признаки атрофии гипокампа выявляются и при других заболеваниях, в частности, при посттравматическом стрессовом расстройстве, синдроме хронической усталости, идиопатических хронических болевых состояниях (фибромиалгии и синдроме раздраженного кишечника); эти состояния перекрываются как на клиническом, так и на нейромедиаторном уровнях [27, 30, 31, 32]. Кроме низкого уровня кортизола, при этих расстройствах отмечается низкий уровень альдостерона, усиление телесных болей и низкая физическая работоспособность [33]. Низкий уровень кортизола и альдосте-рона ассоциируется с повышенными уровнями про-воспалительных цитокинов [32], которые рассматриваются как гуморальные медиаторы, которые могут объяснить взаимодействие между эндокринной и иммунной системами. Повышение уровня ци-токинов связано с дисбалансом таких гормонов как дегидроэпиандростерон фНЕА) и серотонин [34]. Последние исследования в этой области подтверждают связь между иммунной и центральной нервной системами, идентифицируется большой набор пептидных и непептидных нейротрансмиттеров и лигандов, которые являются общими для обеих систем. Гипоталамо -гипо физарно -надпочечниковая
ось рассматривается как регуляторный контур, взаимодействующий с вегетативной системой для регуляции иммунологических процессов, связанных со стрессом, депрессией, рядом заболеваний. Показана связь иммунной дисрегуляции с психологическими расстройствами при многих болезнях, хроническом стрессе, тяжелой утрате и других важных жизненных событиях [35]. Выявлена отрицательная обратная связь между функциями глюкокорти-коидных рецепторов, нарушениями АКТГ и корти-зола в ответ на различные стрессы. Это позволяет предположить, что атрофия гипокампа не специфический процесс, а общий процесс, отражающий хронический дисбаланс в активности адаптативных систем, таких как гипоталамо-гипофизарно-надпо-чечноковая ось. Нарушения регуляции кортизола и других медиаторов, которые образуют сеть алло-стаза, участвуют как в проявлениях психических расстройств, так и соматических [36]. Так, в регуляции глюкозы установлена роль гиппокампа: ди-срегуляция глюкозы связана с меньшим объемом гиппокампа и снижением функции памяти у пожилых людей [37]. Эти показатели в совокупности рассматриваются как факторы риска развития де-менции [38, 39].
При синдроме раздраженного кишечника, как и при других хронических болевых состояниях, выявляется активация тех областей головного мозга, которые связаны с центральным возбуждением, болью и сильными эмоциями, включая ствол мозга, инсулу, миндалину, гиппокамп и поясную извилину коры головного мозга. В развитии этих изменений важную роль играют психологические расстройства и сильные эмоции [40, 41, 42].
Психосоматические взаимоотношения выявляются из заинтересованности гипоталамо-гипофи-зарно-надпочечниковой области мозга в регуляции процессов приема пищи, регуляции массы тела, прежде всего, в торможения склонности к употреблению пищи [43]. Лица с избыточной массой тела отличаются от худощавых людей тем, что у них наблюдается меньшая активация задней доли гип-покампа после употребления насыщающей пищи [43].
Таким образом, как соматические, так и психические расстройства опосредованы изменениями структуры и функций головного мозга. Как в состоянии покоя, так и во время воздействия эмоциональных стимулов наблюдаются различия в функциях разных подкорковых структур, в медиальной и вентральной префронтальных областях мозга, что приводит к увеличению периферического воспаления. Byrne ML et al. [44] предполагают, что периферическое воспаление является этиологическим процессом, который может влиять на депрессию через воздействие на функцию мозга. Инфламаторные процессы в мозге выявляются и при других заболеваниях, в частности, эти изменения были выявлены при посттравматическом стрессовом расстройстве [27, 45, 46, 47].
Сочетание разных предрасполагающих факторов создает основу патофизиологической многовариантности процессов формирования и течения
психосоматических расстройств, накладывающих отпечаток не только на их патогенез, но и на клиническое оформление. Формирование психосоматических расстройств, происходящее «в результате двунаправленного взаимодействия психических расстройств с соматическими», опосредованная через головной мозг проявляется широтой психопатологических проявлений, другими словами, - «обширной симптоматикой в границах практически всей психопатологической феноменологии невротического, патохарактерологического и психотического уровней» [48].
Таким образом, анализ существующих концепций, сыгравших, безусловно, положительную роль в понимании этиопатогенеза и клиники психосоматической патологии, показал, что все они фиксируются на каком-либо одном аспекте проблемы - психогенезе расстройства, соматической или психической предиспозиции, личностной обусловленности, роли психотравмы (стресса), нейрофизиологических механизмов и т.д. Как ни парадоксально, основное упущение всех концепций заключается в том, что все они недооценивают (или ограничивают) предмет психиатрии, рассматривая в качестве такового исключительно патологию психики, пытаясь выделить симптомы, специфические для высших психических функций, для вегетативной нервной системы, соматические симптомы, аффилированные с психопатологическими проявлениями или с органической патологией головного мозга и т.д. Вся проблема в том, что дифференциация синдромов в психиатрии опирается на внешние проявления симптомов, в большинстве случаев при игнорировании или непонимании патогенетических механизмов формирования синдрома. В контексте расстройств, составляющих, с нашей точки зрения, предмет непсихиатрической психиатрии и представленных практически психосоматическими расстройствами, мы исходим из положения Гиляровского В.А. [49] о том, что основным источником познания являются ощущения, поэтому при изучении психических заболеваний необходимо начинать с исследования именно ощущений. Ощущения являются тем феноменом, которые составляют основное содержание всех расстройств, определяемых как психосоматические и наиболее часто выявляемые в непсихиатрической сети - в первичном звене здравоохранения, в общесоматических больницах.
Литвратура
1. Greco M. On illness and value: biopolitics, psychosomatics, participating bodies Medical Humanities 2019;45:107-115.
2. Heinroth JCA. Lehrbuch der Störungen des Seelenlebens oder der Seelenstörungen und ihrer Behandlung vom rationalen Standpunkt aus entworfen. Teile. Leipzig 1818.
3. Колесников ДБ, Рапопорт СИ, Вознесенская ЛА. Современные взгляды на психосоматические заболевания. Клиническая медицина. 2014;92 (7):12-18
4. Grassi L., Wise T., Cockburn D. et al. Psychosomatic and Biopsychosocial Medicine: Body-Mind Relationship, Its Roots, and Current Challenges. In: Grassi L., Riba M., Wise T. (eds) Person Centered Approach to Recovery in Medicine. Integrating Psychiatry and Primary Care. Springer, Cham. 2019. https://doi.org/10.1007/978-3-319-74736-1_2
5. McEwen BS. Physiology and neurobiology of stress and adaptation: central role of the brain. Physiol Rev. 2007;87:873-904. https://doi.org/10.1152/physrev.00041.2006
6. Нуллер ЮЛ. Смена парадигмы в психиатрии. Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева. 1992;1:13-19.
7. Нуллер ЮЛ. О парадигме в психиатрии. Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева. 1991;4:5-13.
8. Нуллер ЮЛ. Новая парадигма в психиатрии: понятие регистров. Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева. 1993;1:29-38.
9. Nakao M. Somatic manifestation of distress: clinical medicine, psychological, and public health perspectives. BioPsychoSocial Med, 2017; 11: 33. DOI: https://doi.org/10.1186/s13030-017-0119-3
10. Barsky AJ, Borus JF. Functional somatic syndromes. Ann Intern Med. 1999;130:910-21. https://doi.org/10.7326/0003-4819-130-11-199906010-00016
11. Wollburg E, Voigt K, Braukhaus C, Herzog A, Löwe B. Construct validity and descriptive validity of somatoform disorders in light of proposed changes for the DSM-5. J Psychosom Res. 2013;74:18-24.
12. Бройтигам В, Кристиан П, Рад М. Психосоматическая медицина: Кратк. учебн. / Пер с нем. Г.А. Обухова, А.В. Бруенка; Предисл. В.Г. Остро-глазова. М.: ГЭОТАР МЕДИЦИНА, 1999. 376 с. ISBN 5-88816-056-3.
13. Sterling P, Eyer J. Allostasis: a new paradigm to explain arousal pathology. In: Handbook of life stress, cognition and health. (Eds S. Fisher, J. Reason). J. Wiley Ltd. 1988. p. 629-649.
14. McEwen BS. Stress, adaptation, and disease: Allostasis and allostatic load. Annals of the New York academy of sciences. 1998;840(1):33-44. https://doi.org/10.1111/j. 1749-6632.1998.tb09546.x
15. McEwen BS, Wingfield JC. The concept of al-lostasis in biology and biomedicine. Hormones and behavior. 2003 Jan 1;43(1):2-15. https://doi.org/10.1016/S0018-506X(02)00024-7
16. Koh KB. Biological Mechanisms of Somatization. In: Stress and Somatic Symptoms. Springer, Cham. 2018. DOI: https://doi.org/10.1007/978-3-030-02783-4_9
17. Wang J, Rao H, Wetmore GS. et al. Perfusion functional MRI reveals cerebral blood flow pattern under psychological stress. Proc Natl Acad Sci USA. 2005;102: 17804-17809. https://doi.org/10.1073/pnas.0503082102
18. Sarapultsev A, Sarapultsev P, Dremencov E. et al. Low glucocorticoids in stress-related disorders: the role of inflammation. Stress. 2020;1-29. https://doi.org/10.1080/10253890.2020.1766020
19. Caspi A, Sugden K, Moffitt TE. et al. Influence of life stress on depression: moderation by a polymorphism in the 5-HTT gene. Science. 2003;301:386-389. doi: 10.1126/science.1083968
20. Kessler RC. The effects of stressful life events on depression. Annu Rev Psychol. 1997;48:191-214. https://doi.org/10.1146/annurev.psych.48.1.191
21. Drevets WC, Price JL, Simpson JR Jr. et al. Subgenual prefrontal cortex abnormalities in mood disorders. Nature. 1997;386:824-827. https://doi.org/10.1038/386824a0
22. Sheline YI, Sanghavi M, Mintun MA, Gado MH. Depression duration but not age predicts hippo-campal volume loss in medically healthy women with recurrent major depression. J Neurosci. 1999;19:5034-5043. https://doi.org/10.1523/JNEUR0SCI.19-12-05034
23. Stockmeier CA, Mahajan GJ, Konick LC. et al. Cellular changes in the postmortem hippocampus in major depression. Biol Psychiat.2004;56:640-650. https://doi.org/10.1016/j.biopsych.2004.08.022
24. Rajkowska G. Postmortem studies in mood disorders indicate altered numbers of neurons and glial cells. Biol Psychiat.2000;48:766-777. https://doi.org/10.1016/S0006-3223(00)00950-1
25. Sheline YI, Gado MH, Price JL. Amygdala core nuclei volumes are decreased in recurrent major depression. Neuroreport. 1998;9:2023-2028. doi: 10.1097/00001756-199806220-00021
26. Young EA, Haskett RF, Grunhaus L. et al. Increased evening activation of the hypothalamic-pitui-tary-adrenal axis in depressed patients. Arch Gen Psychiatry. 1994;51:701-707. doi:10.1001/arch-psyc.1994.03950090033005
27. Сукиасян СГ, Солдаткин ВА, Снедков ЕВ. и соавт. Боевое посттравматическое стрессовое расстройство: от «синдрома раздраженного сердца» до «психогенно-органического расстройства». Биологический аспект. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2020;120(7):149-156. doi:10.17116/jnevro2020120071149
28. Starkman MN, Schteingart DE. Neuropsychi-atric manifestations of patients with Cushing's syndrome. Arch Intern Med. 1981;141:215-219. doi:10.1001/archinte.1981.00340020077021
29. Starkman MN, Gebarski SS, Berent S, Schteingart DE. Hippocampal formation volume, memory dysfunction, cortisol levels in patients with Cushing's syndrome. Biol Psychiatry. 1992;32:756-765. doi: https://doi.org/10.1016/0006-3223(92)90079-F
30. Bremner JD. Neuroimaging studies in posttraumatic stress disorder. Curr Psychiat Reports. 2002;4:254-263. https://doi.org/10.1007/s11920-996-0044-9
31. Demitrack MA. Neuroendocrine research strategies in chronic fatigue syndrome. In: Chronic Fatigue and Related Immune Deficiency Syndromes, edited by Goodnick PJ and Klimas NG. Washington, DC: American Psychiatric Press, 1996, chapt. 3, p. 45-66.
32. Fries E, Hesse J, Hellhammer J, Hellhammer DH. A new view on hypocortisolism. Psychoneuroen-docrinology. 2005;30:1010-1016. https://doi.org/10.1016/j.psyneuen.2005.04.006
33. Maloney EM, Gurbaxani BM, Jones JF. et al. Chronic fatigue syndrome and high allostatic load. Pharmacogenomics. 2006;7:467-473. https://doi.org/10.2217/14622416.7.3.467
34. Cleare AJ. The neuroendocrinology of chronic fatigue syndrome. Endocr Rev. 2003;24:236-252. https://doi.org/10.1210/er.2002-0014
35. Figueira ML, Ouakinin S. From psychosomatic to psychological medicine: what's the future? Current Opinion in Psychiatry. 2008;21:4:412-416. doi: 10.1097/YCO.0b013e328300c731
36. Sachar EJ, Hellman L, Roffwarg HP. et al. Disrupted 24-hour patterns of cortisol secretion in psychotic depression. Arch Gen Psychiarty. 1973;28:19-24. doi:10.1001/archpsyc.1973.01750310011002
37. Convit A, Wolf OT, Tarshish C, de Leon MJ. Reduced glucose tolerance is associated with poor memory performance and hippocampal atrophy among normal elderly. Proc Natl Acad Sci USA. 2001;100:2019-2022. https://doi.org/10.1073/pnas.0336073100
38. De Leon MJ, Convit A, Wolf OT. et al. Prediction of cognitive decline in normal elderly subjects with 2-[18F]fluoro-2-deoxy-D-glucose/positron-emis-sion tomography (FDG/PET). Proc Natl Acad Sci USA.2001;98:10966-10971. https://doi.org/10.1073/pnas.191044198
39. Haan MN. Therapy insight: type 2 diabetes mellitus and the risk of late-onset Alzheimer's disease. Nature Clin Pract Neurol. 2006;2:159-166. https://doi.org/10.1038/ncpneuro0124
40. Baliki MN, Chialvo DR, Geha PY. et al. Chronic pain and the emotional brain: specific brain activity associated with spontaneous fluctuations of intensity of chronic back pain. J Neurosci. 2006;26:12165-12173. https://doi.org/10.1523/JNEUROSCI.3576-06
41. Diatchenko L, Nackley AG, Slade GD.et al. Idiopathic pain disorders: pathways of vulnerability. Pain2006;123:226-230. doi: 10.1016/j.pain.2006.04.015
42. Houdenhove BV, Luyten P. Beyond dualism: the role of life stress in chronic pain. Pain. 2005;113:238-247. doi: 10.1016/j.pain.2004.10.010
43. Davidson TL, Kanoski SE, Walls EK, Jarrard LE. Memory inhibition and energy regulation. Physiol Behav. 2005;86:731-746. https://doi.org/10.1016/j.physbeh.2005.09.004
44. Byrne ML, Whittle S, Allen NB. The Role of Brain Structure and Function in the Association Between Inflammation and Depressive Symptoms: A Systematic Review. Psychosomatic Medicine. 2016;78:4:389-400. doi: 10.1097/PSY.0000000000000311
45. Hovhannisyan LP, Mkrtchyan GM, Sukiasian SH, Boyajyan AS. Alterations in the complement cascade in post-traumatic stress disorder. Allergy, Asthma & Clinical Immunology. 2010;6:3:1-5. https://doi.org/10.1186/1710-1492-6-3
46. Оганесян ЛП, Мкртчян ГМ, Бояджян АС. и соавт. Маркеры воспаления при посттравматическом стрессовом расстройстве. Цитокины и воспаление. 2012; 11:1:42-45.
47. Оганесян ЛП, Бояджян АС, Мкртчян ГМ. и соавт. Иммунные комплексы как индикаторы хронического воспаления, сопутствующего посттравматическому стрессовому расстройству. Медицинская иммунология. 2012;14:6:545-548. doi: http://dx.doi.org/10.15789/1563-0625-2012-6-545-548
48. Психосоматические расстройства в клинической практике / Под ред. акад. РАН А.Б. Смуле-вича. М.: МЕДпрессинформ. 2016. 776 с.
49. Гиляровский ВА. Избранные труды. М., Медицина, 1973. 328 с.
Р1ВЕНЬ МАРКЕР1В ТIОЛ-ДИСУЛЬФIДНОÏ СИСТЕМИ I Н1ТРОЗАТИВНОГО СТРЕСУ ПРИ ДЕПРИВАЦП Р1ВНЯ ГЛУТАТ1ОНУ ТА ВВЕДЕНН1 ПОЗИТИВНИХ МОДУЛЯТОР1В
ГЛУТАТIОНОВОÏ СИСТЕМИ
Литвиненко О. С.
Запор1зький державний медичний yuieepcumem, асистент, к.бюл.н.
Кучер Т.В.
Запор1зький державний медичний yHieep^mem, асистент, к.бiол.н.
MARKER LEVELS OF THIOL-DISULPHIDE SYSTEM AND NITROSATIVE STRESS DURING DEPRIVATION OF GLUTATION LEVEL AND INTRODUCTION OF POSITIVE MODULUTOUTS
Lytvynenko O.
Zaporizhia State Medical University, Assistant, Ph.D.
Kucher T.
Zaporizhia State Medical University, Assistant, Ph.D.
АНОТАЦ1Я
Проаналiзовано даш бiохiмiчних MapKepiB отриманих в ходi дослщження нейронально1 cycneH3iï головного мозку бших щурят. Внесення 1-хлор-2,4-дiнiтробензенa (CDNB) в контрольну сyспензiю нейронiв
