CC BY
11ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 821.161.1
О. В. Донцова
Психологизм и психопатология как симулякр внутреннего мира человека в романах В. Набокова
O. V. Dontsova. Psychologism and Psychopathology as a Simulacrum of a Human's Inner World in V. Nabokov's Novels
В статье рассмотрено явление психопатологии, исследуемое в рамках изучения вопроса о психологизме романов В. Набокова (на примере произведений «Камера обскура», «Защита Лужина», «Лолита»). Психопатология представлена как симулякр в контексте множественных нарушений социальных, духовных, моральных норм тем или иным индивидуумом. Психологизм и психопатология в романах В. Набокова изучаются как одна из показательных характеристик литературы периода постмодернизма.
Ключевые слова: психологизм, норма, психопатология, мораль, нравственность, симулякр.
Контактные данные: 190103, Санкт-Петербург, Лермонтовский пр., д. 44a; e-mail: dontsova.olga.v@gmail.com.
In the article given one renders the concept of psychopathology being investigated through the study of the issue of psychologism in V. Nabokov's novels (on the basis of "Camera Obscura", "The Luzhin defense", "Lolita"). Psychopathology is researched as a simulacrum in the context of the multiple social, spiritual, moral norms disruptions by a separate person. Psychologism and psychopathol-ogy represented in V. Nabokov's novels are studied as one of the most distinctive peculiarities of a postmodern literature period.
Keywords: psychologism, psychopathology, simulacrum, norm, morals, morality.
Contacts: Lermontovskiy Ave 44a, St. Petersburg, Russian Federation, 190103; e-mail: dontsova.olga.v@gmail.com.
Литературный процесс в той или иной форме всегда отражает изменения в понимании психологии человека, меняются формы психологизма в ходе эволюции литературы. ХХ в. предложил новую концепцию человека — человека беззащитного, с обнаженными нервами, беспомощного перед авторитарностью социума. Изменение концепции личности влечет за собой и новые средства и приемы психологизма в литературе ХХ в., что широко отражено в творчестве В. Набокова.
Так, писатель открывает психопатологию как доминирующую позицию в сознании современной ему личности. Будучи ученым по своей природе, он изучает человека словно под микроскопом, подобно энтомологу, раскрывая людские
Ольга Владиславовна Донцова — старший преподаватель Санкт-Петербургского университета технологий управления и экономики. © Донцова О. В., 2019
тайны перед пытливым читателем, и чем сложнее, запутаннее художественное исследование психологии человека, воплощенное при помощи различных приемов психологизма, тем больший интерес представляет произведение для литературоведческого поиска.
Важно отметить, что психопатология в романах писателя — некоего рода симулякр, феномен, не существующий в природе в полноценном его выражении, своеобразный аккумулят крайностей, выхода за грани нормы, попирание общественных и моральных устоев. Однако каждый из этих аспектов вполне имеет право на существование в реальной действительности. Общность романов «Защита Лужина», «Камера обскура», «Лолита» обусловлена прежде всего условно единой сюжетной образующей, т. е. психологизмом страсти. Мотив соблазна превалирует в тематике этих произведений, а случаи патологии — гебефилической склонности, аутизма, расщепленного сознания (двойничества) доводят проблематический пласт романов до логического разрешения конфликта, выведенного на страницах произведений. Исследование психологизма (и психопатологии в рамках общей проблемы) логично и показательно производить на материале романов, объединенных одной или несколькими общими тематическими и проблематическими чертами. В нашем случае — это психологическая маргинальность, нарушение психологической нормы, аномалии, патологии, исследование художественной интерпретации психопатологии.
Названные романы объединены общим мотивом: соблазн как очарование, противопоставленное соблазну как греху. Гумберт очарован 13-летней Лолитой, и его соблазн греховен; Кречмар околдован Магдой и жертвует ради последней своей жизнью и жизнью своих близких; Лужин одержим страстью к шахматам. Эта страсть далека от греха, однако делает несчастными людей, окружающих увлеченного шахматиста. Кроме того, романы единят принципы психологического исследования персонажей: в большей или меньшей степени все три произведения гармонично сочетают два принципа описания и отображения внутренней жизни главных героев. Первый, «диалектика души», отличает все упомянутые романы в большей либо меньшей степени (именно с его помощью подается психологизм образа Лужина, Магды, Гумберта). Второй же, который О. Барабаш при исследовании романа Л. Толстого «Анна Каренина» определяет как «принцип "психологических координат"», В. Набоков использует для создания психологического образа Кречмара и Лолиты [1].
Если образы Лужина, Магды, Гумберта достаточно последовательны в своем развитии, их душевные движения предопределены и даже несколько статичны, развиваются вполне предсказуемо, то и Кречмар, и Лолита развиваются непредсказуемо, «рывками», импульсивно. Отправными точками подобных порывов служат определенные повороты сюжета, которые происходят чаще всего «случайно»: случайно Гумберт задерживается в доме госпожи Гейз, почти совсем покинув его, случайно гибнет Шарлотта, невольно своей смертью подталкивая дочь к Гумберту, случайно Кречмар оказывается в кино и знакомится с Магдой, придя слишком рано на встречу с приятелем. Эти случайности приобретают на страницах набоковских произведений характер закономерностей, благодаря которым происходит развитие и Лолиты, и Кречмара в совершенно непредсказуемых до того направлениях. Подсознательно и Кречмар, и Лолита стремятся к переменам в жизни (первый будучи неудовлетворенным браком, вторая — страдая от невнимания матери), и импульсы, благодаря которым они вовлекают самое себя в драматические жизненные ситуации, психологически объяснимы.
В. Набоков создает такой психологически насыщенный и разностилевой текст, что его смело можно назвать многоуровневым письмом, заключающим в себе
сразу несколько текстов. Так, один слой «Лолиты», «поверхностный», представляется любовно-эротическим романом, другой, подтекстовый интеллектуальный слой — глубоко психологическое исследование отклонения от общепринятой нормы, полное литературных аллюзий, медицинских и физиологических отсылок, философских рассуждений. В. Набоков демонстрирует подлинное раздвоение личности: Гумберт искренне считает себя извращенцем и в то же время стремится быть добропорядочным гражданином, и он действительно кажется таковым всем окружающим его людям. А. Кан говорит о двух пространствах, которыми обладают герои В. Набокова: «жилом и, казалось бы, реальном, положенном тебе от роду или приобретенном при жизни, в котором обитают вроде бы знакомые тебе люди, именующие себя твоими близкими и родными, и втором, — истинно реальном, внутреннем, воображаемом пространстве, в которое ты можешь "заселять" дорогих твоему сердцу людей, даже если они об этом и не догадываются, временами оставляя это драгоценное пространство свободным, блаженно пустым, в котором ты всегда можешь остаться наедине с самим собой» [2]. Действительно, Гумберт живет словно в двух измерениях, реальном и личностном, неведомом никому. Второй план его существования является симулякром и следствием психопатологии самой по себе.
Вместе с тем оба слоя романа взаимозависимы: сложно понять мотивацию поведения Гумберта, не вскрыв сути каждого из его поступков. Так, В. Набоковым стирается граница между массовым и элитарным искусством: писатель создает множественность миров, в частности сказочный, в котором живет Гумберт в своих мечтах, и реальный, в котором он удерживает Лолиту. У Лужина есть только один мир — шахматный, он для него вполне реален. Однако, кроме этого, существует реальный мир, существование которого Лужин подсознательно отвергает.
Очевидны разносторонние формы проявления психологизма в произведениях писателя. О. В. Барабаш в рамках исследования различных типов психологизма, присущих стилевой манере отдельных писателей, среди прочих выделяет категорию «героя-идеолога (Раскольников, Федор Карамазов)», особенностями психологического изображения которого «является философско-идеологическая подоснова. Некая "идея" мобилизует внутренний мир человека, заставляет его взвешивать все "за" и "против", провоцирует внутреннюю борьбу, мотивирует поступки» [3, с. 65]. Следуя теории О. В. Барабаш, можно говорить о принадлежности Гумберта именно к такому типу героя-идеолога — он последовательно и состоятельно выстраивает свою теорию о существовании нимфеток как особого типа девочек-подростков, а после — о «предназначенности» таких девочек для определенного вида отношений. На протяжении всего романа Гумберт размышляет о своей идее, взвешивает ее достоинства и недостатки, колеблется и вновь утверждается в своих целях.
Однако в «Защите Лужина» и «Камере обскура» психологизм приобретает уже описательно-повествовательный характер. Писателем преподносится эмоциональная сфера персонажа, но диалектика показана словно извне — без задействования монолога персонажа, без его размышлений или высказываний о том или ином своем душевном состоянии или движении.
Особый интерес В. Набокова вызывает случай конфликта человеческой психологической природы с культурой, откуда и проистекает стремление писателя отобразить психологически пограничное, маргинальное явление, маргинальную личность, аномалию психики либо физическую ущербность. Социум, в котором существовал В. Набоков ранее, распался, и именно поэтому писатель обращается к теме патологии личности и общества. В. Набоков в принципе отрицал влияние на свое творчество философии З. Фрейда и его концепции личности, отвергая,
по сути, психоанализ. Однако проза В. Набокова, несомненно, психологична, и психологичность эта так или иначе имеет своей предтечей учение З. Фрейда просто потому, что фрейдизм — часть истории ХХ в. При этом возник он именно в тот исторический момент, к которому В. Набоков был близок хронологически. И писатель, даже пренебрегая философией З. Фрейда, не мог не заметить концепции фрейдизма, отражавшей состояние сознания человека ХХ в. З. Фрейд, несомненно, пусть и неосознанно, оказал влияние на набоковскую концепцию человеческой психологии. Так, при анализе романа «Защита Лужина» Э. Найман отметил, что «его [Лужина] мытарства близки к переживаниям, анализируемым в работе Фрейда о феномене "Чуждого", где философ рассуждает об ужасе "оказаться в чужом, написанном кем-то другим тексте". Однако если для Фрейда «кто-то другой» — это собственное подсознание, то для В. Набокова — это «автор-творец» [4, с. 66]. В свою очередь, Е. Ю. Хонг отмечает, что «...Набоков действительно часто присутствует в романах в качестве Творца, стоящего над персонажами и знающего то, что им знать не дано» [5]. И правда, автор романов В. Набокова является, скорее, его творцом, а не нарратором, он видит ситуацию глазами персонажа, переживает и сочувствует, страдает и кается. Соответственно, невзирая даже на то, что природа страха, выведенная З. Фрейдом и В. Набоковым, разнится, патология одиночества, порождающая страх человека ХХ в., является общей для обоих мыслителей.
Один из героев В. Набокова — эстет, пытающийся жить в соответствии с традициями и правилами общества, что ему не удается, и герой создает собственный мирок, устои которого противоречат общепринятым нормам, мир-симулякр, мир психопатологии. Другой набоковский герой живет по законам природы и подчиняется инстинктам и чувствам, т. е. изначально герой-носитель культуры — воплотитель традиций общества, его культуры, эстетических взглядов и мировоззрения: он живет словно вне себя самого, вне своей личности. Но спустя некоторое время ситуация радикально меняется. Внешний эстетизм начинает вступать в конфликт с эстетизмом внутренним. В. Набоков убежден, что чувства и инстинкты прямо противоположны культуре общества. Культура общества, которую пытается показать писатель, общепринята и общепонятна, а ведь, по убеждению самого В. Набокова, подлинное искусство понятно лишь узкому кругу людей. Так он показывает фальшь как современной культуры, так и общества. Эта ложная культура, подавляющая личность, — явление временное, непостоянное, неестественное. Иногда писатель разделяет героя-воплощение природного начала (Лолита, Магда, Лужин) и героя-носителя культуры (Гумберт, Кречмар), иногда же оба эти качества воплощаются в одном персонаже. Культура, воплотившаяся в человеческих достижениях и открытиях, постоянно развивается, и герой-носитель культуры совершает действия, направленные на развитие, а персонажи как «воплощение природы» статичны и постоянны.
По мнению большинства литературоведов, В. Набоков со своим романом «Лолита» был у истоков постмодернистской литературы. Однако этого писателя вряд ли можно считать предтечей постмодернизма в полном смысле слова, поскольку он, показывая само подавление человека обществом и, как результат, обращение человека к патологии и преступлению всяческих норм, не делает из этого культа. Для В. Набокова самоценен каждый человек, независимо от его окружения, от культуры, довлеющей над ним. Но В. Набоков исследует тот же аспект, что волновал множество писателей, в том числе постмодернистов: отклонение от нормы, психопатологию, а не психологическую норму как таковую. Психология на грани с патологией становится чаще всего изучаемой проблемой и ведущей тенденцией литературы ХХ в. В. Набоков — писатель ХХ в., связанный с клас-
сической русской литературой, с одной стороны, но, с другой — усвоивший опыт и сомнения ХХ в. (в его западном варианте). Писателя интересует психология маргинальности. Отсюда — выбор героев и ситуаций.
Его персонажами становятся шахматный гений Лужин, аутист по психическому складу, переносящий любую шахматную комбинацию в реальную жизнь и в результате теряющийся в реальности; благополучный семьянин Кречмар, на определенном этапе размеренной жизни увлекающийся девочкой-подростком и, пытаясь найти себя, разрушающий как собственную жизнь, так и жизнь близких; утонченный, образованный Гумберт-эстет, грезящий лолитами уже много лет под воздействием подростковых комплексов. В. Набоков исследует психологию восприятия, заставляя читателя видеть окружающий мир под иным углом зрения — зрения персонажа произведения. Правда, в отличие от персонажей набоковской прозы, читатель, благодаря автору, может объективно рассмотреть ту или иную ситуацию, распознать отклонение от нормы. Набоковские герои — люди зачастую уверенные в единственно правильном образе жизни, своем собственном. В. Набоков по-иному выстраивает психологическую модель коммуникации. Его герои, по сути, психологичны в поступках или монологах, их психология практически не реализуется в диалоговой форме либо форме рефлексии, самоанализа.
Литература
1. Барабаш О. В. Психологизм как конструктивный компонент поэтики романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина»: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2008. 22 с.
2. Кан А. URL: http\\zhurnal.lib.ru\k\kan_a_o (дата обращения: 13.09.2018).
3. Барабаш О. В. Психологизм как конструктивный компонент поэтики романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина»: дис. ... канд. филол. наук. М., 2008. 208 с.
4. Набоков В. Лолита. Харьков: Фолио; М.: АСТ, 2000. 250 с.
5. Хонг Е. Ю. Проблема художественного психологизма в русскоязычных романах Владимира Набокова: дис. ... канд. филол. наук. М., 2001. 185 с.
