CC BY
111
Вестник СПбГУ. Сер. 16. 2015. Вып. 1
Н. В. Гришина
ПСИХОЛОГИЯ: ПРАКТИКА РАБОТЫ С СОЦИАЛЬНЫМИ ПРОБЛЕМАМИ (материалы круглого стола «Психология конфликта: проблемы и перспективы», II Санкт-Петербургский международный конгресс конфликтологов, 3-4 октября 2014 г.)
В статье освещается работа круглого стола по психологии конфликта, состоявшегося в октябре 2014 г. в рамках II Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов. Ведущими специалистами в области психологии конфликта обсуждалась роль психологов в работе с конфликтами, рассматривались задачи, связанные со становлением в России практики медиации и с подготовкой медиаторов. Была высказана озабоченность в связи с отставанием исследований в области конфликтов от интенсивно развивающейся практики. Отмечалось, что необходимо проводить работу, направленную на повышение культуры населения в сфере разрешения конфликтов и переговорной практики, создание атмосферы общественного диалога. Библиогр. 3 назв.
Ключевые слова: II Санкт-Петербургский международный конгресс конфликтологов, круглый стол, психология конфликта, задачи психологов, медиация.
Grishina N. V.
PSYCHOLOGY: A PRACTICAL WORK WITH SOCIAL PROBLEMS
(Materials of Roun dtable "Psychology of Conflict: Problems and Prospects", II St. Petersburg International Congress of Conflictology, October 3-4, 2014)
The article highlights a work of the round table on the psychology of conflict, which took place at the II St. Petersburg International Congress of Conflictology (October 2014). Leading experts in the field of psychology of conflict discussed such topics as the role of psychologists in dealing with conflicts and problems associated with the formation of Russia's mediation practice and training of mediators. Concerns were raised about the gap between conflict researches and rapidly developing practice. It was noted a need of working to improve a population culture related to conflict resolution, negotiation practices and creating an atmosphere of public dialogue. Refs 3.
Keywords: II St. Petersburg International Congress of Conflict, round table, the psychology of conflict, the task of psychologists, mediation.
В рамках II Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов (3-4 октября 2014 г.) прошел круглый стол «Психология конфликта: проблемы и перспективы», посвященный роли психологов в решении актуальных социальных проблем современного российского общества.
Развитие психологии всегда было неразрывно связано с вызовами времени, нередко побуждавшими к поискам в прикладных и практических областях психологии, что способствовало также развитию теоретических подходов психологической науки.
В свою очередь работы психологов вносили значительный вклад в развитие гуманитарных и социальных наук, в том числе в сфере практических социальных задач, решение которых требовало знания и понимания законов человеческого поведения. К. Левин, еще в 1930-е годы заложивший методологические основы работы
Гришина Наталия Владимировна — доктор психологических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9; [email protected]
Grishina N. V. — Doctor of Psychological Sciences, Professor, St. Petersburg State University, 7-9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; [email protected]
106
психологов с социальными проблемами, писал, что психология должна стать чем-то большим, чем просто объяснением поведения: необходимо искать пути улучшения поведения людей, что требует научного изучения и экспериментального подхода.
В последующие десятилетия особую остроту обсуждению проблемы участия психологов в решении социальных проблем придал С. Московичи, сформулировавший по отношению к психологической науке требование социальной релевантности. В его понимании это предполагает активное участие психологии в решении актуальных социальных проблем, таких как насилие, неравенство людей, этнические конфликты и др.
Данная позиция находит поддержку у многих видных ученых, в том числе и отечественных. Так, по мнению А. В. Юревича, «в конечном счете главная задача любой социогуманитарной науки состоит в том, чтобы сделать человека и общество лучше, и это — отнюдь не романтическая, а вполне практическая цель, которая придает главный социальный смысл и академической, и практической психологии» [1, с. 98].
Сегодня мы как никогда нуждаемся в этом. Надежды на естественную эволюцию человека и человеческих сообществ в направлении гуманистических ценностей во многом подорваны непростой историей двадцатого века и не менее драматическим началом века двадцать первого. Современная психология сталкивается с «вызовами» новой реальности, требующей активного реагирования на ее изменения и запросы. Ученые всё больше осознают свою ответственность перед обществом, а также то, что будущее психологии зависит не только от исследовательских успехов, но и от ее готовности и способности решать практические задачи.
На международных психологических конгрессах, конференциях, симпозиумах всё чаще говорят о проблемах современного общества, решение которых требует активного участия психологов. Среди наиболее актуальных тем, таких как психическое здоровье и благополучие, непрерывное образование, здоровье в старших возрастах, адаптация к климатическим изменениям, промышленная конкуренция, транспортная безопасность, гендерное равенство, борьба против преступности, борьба с терроризмом, безопасный интернет и др., не последнее место занимают проблемы социальной напряженности [2].
Самое активное участие психологи приняли и в работе II Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов. На заседании круглого стола «Психология конфликта: проблемы и перспективы» обсуждался широкий круг вопросов, связанных с участием психологов в решении самых острых проблем современного российского общества, в том числе задач, возникающих в связи с организационным оформлением практики работы с конфликтами на основе вступившего в силу с 1 января 2011 г. Федерального закона о медиации [3].
В ходе работы круглого стола затрагивались такие темы, как роль психологов в решении социальных проблем, развитие идей диалога и становление переговорной практики в современном мире, перспективы развития практики медиации и роль психологов в подготовке медиаторов в России. В дискуссии приняли участие психологи, социологи, конфликтологи, имеющие значительный опыт практической работы с конфликтами и оказавшие немалое влияние на оформление данной предметной области в отечественной науке и практике. Среди них — д-р психол. наук, проф. Б. И. Хасан (директор Института психологии практик развития, Красноярск); д-р психол. наук, проф. М. М. Кашапов (Ярославский государственный университет);
107
д-р пед. наук, проф. А. М. Митяева (директор Учебно-научно-практического центра разрешения конфликтов, Орел); д-р социол. наук, проф. Л. А. Осьмук (директор Центра «Конфликтология и исследования социальных проблем», Новосибирск); д-р психол. наук, проф. С. Д. Гуриева (Санкт-Петербургский государственный университет); канд. филос. наук, проф. Н. Д. Сорокина (МАТИ — Российский государственный технологический университет им. К. Э. Циолковского, Москва); действительный член Российской академии социальных наук, д-р социол. наук, проф. С. Л. Прошанов (Институт мировых цивилизаций, Москва); канд. психол. наук, доцент С. А. Мани-чев (Санкт-Петербургский государственный университет); канд. психол. наук, доцент О. В. Аллахвердова (Санкт-Петербургский государственный университет); канд. психол. наук, доцент В. В. Ковалев (Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Москва); канд. психол. наук, доцент Л. А. Новопашина (Институт экономики, управления и природопользования Сибирского федерального университета, Красноярск); канд. со-циол. наук, доцент Т. В. Черняк (Сибирский институт управления — филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Новосибирск); адвокат Л. Цывьян (Израиль); преподаватель М. Е. Николаева (МАТИ — Российский государственный технологический университет им. К. Э. Циолковского, Москва); канд. экон. наук, доцент К. В. Решетникова (Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва); канд. ист. наук, доцент И. А. Скалабан (Новосибирский государственный технический университет) и др. Руководитель круглого стола — д-р психол. наук, проф. Н. В. Гришина (Санкт-Петербургский государственный университет).
Участники круглого стола были единодушны в том, что психология может и должна играть активную роль в работе с проблемами современного российского общества, в первую очередь — с конфликтами. Сегодня во всем мире отмечается резкий рост напряженности и конфликтности. Эта тенденция является одним из самых тревожных вызовов современности и требует ответа со стороны ученых и практиков. Среди зарубежных и отечественных специалистов всё более распространенным становится представление о том, что невозможно полностью исключить появление различных «дефектов», напряжённости и конфликтов в отношениях между людьми. Тем не менее стремление обеих сторон к сотрудничеству, установлению неконфликтных отношений следует рассматривать как основополагающую стратегию «конструктивного» поведения (С. Д. Гуриева).
По мнению Т. В. Черняк, решение многих социальных проблем, в том числе социальных конфликтов, требует объединения усилий разных ученых и их подходов, интеграции различных областей, прежде всего социологии и психологии, что позволит обеспечить понимание конфликтов во всей полноте их проявлений. Б. И. Ха-сан, один из основателей отечественной психологии конфликта, имеющий большой опыт практической работы, отмечает:
«Если психологи хотят всерьез участвовать в работе с социальными проблемами, не только в психотерапевтической позиции (которая, разумеется, не утратила своего значения), они должны осваивать способы работы в кооперации с юристами, менеджерами, медиаторами. Это прежде всего межпредметная коммуникация и проектная работа по реальным включениям
108
в действительность, не только как исследователей и консультантов, но и как ответственных исполнителей в составе команд».
Участниками круглого стола обсуждались различные задачи, стоящие перед психологами в сфере практической работы с конфликтами. М. М. Кашапов предлагает различать разнообразные функции: диагностические, просветительские, профилактические, коррекционные, организаторские (управление конфликтом), — которые могут выполнять психологи при работе с конфликтами. С. Д. Гуриева отметила:
«Роль психологов может заключаться не только в изучении различных форм построения социальных отношений между людьми с целью видеть и понимать их масштабнее, глубже и в перспективе, но и в том, чтобы более адекватно и корректно реагировать на поиск механизмов, методов воздействия на них с целью разрешения и урегулирования. Ориентирами в заданной системе координат могут быть наиболее важные, с точки зрения исследователя, вопросы или проблемы, критерии или средства, понятия или подходы».
Л. А. Осьмук подчеркнула значение контекста, в котором возникает конфликт:
«Конфликт, возникающий на фоне социальной проблемы, настолько "органично" включен в нее, что его трудно воспринимать как отдельную ситуацию: на фоне социальной болезни он выглядит незначительным. Чтобы его разрешить, надо "убрать" социальную проблему, что иногда невозможно. В этом специфика таких конфликтов, в этом же их сложность».
В связи с этим Л. А. Осьмук упомянула об опыте работы с неблагополучными и оказавшимися в ситуации риска семьями, отметив:
«Если конфликтологическое консультирование (или медиация) проводятся вне системы сопровождения семьи, они не эффективны. Разрешение конфликтов может иметь смысл, только если конфликтолог работает вместе с "куратором" семьи, сопровождающим случай (в системе кейс-менеджмента). Отдельное место в системе работы с детьми из неблагополучных семей занимают восстановительные технологии. Они направлены не только на разрешение конфликта между несовершеннолетним, совершившим проступок, и его жертвой, но и на его интеграцию в общество. Таким образом, использование технологий конфликторазрешения в работе с неблагополучными семьями и девиантными подростками медленно, но профилактирует сами социальные проблемы».
По мнению участников круглого стола, одной из актуальных проблем является изменение ментальности, общественного сознания, стереотипов общественной психологии. Особую роль психологи призваны сыграть в формировании культуры творческого конфликтологического мышления. М. М. Кашапов следующим образом формулирует эту задачу:
«Чем выше будет запрос общественной психологии на переговорную практику и диалог в современном мире, тем сильнее станет гражданское
109
общество в нашей стране. Источником конфликтогенности общества является символизация насилия. Поэтому чем крепче сохраняются гуманистические ценности, тем больше демократии. В настоящее время проявляется очень низкий уровень культуры критики и дискуссии. Именно психология в союзе с конфликтологией может стать системообразующим фактором, обеспечивающим формирование такой культуры».
Идея необходимости формирования культуры диалога в общественном сознании практически единодушно разделяется учеными. Так, Б. И. Хасан утверждает:
«На тех, кто посвящает себя конфликтологии, и в частности переговорной практике, возложена миссия по продвижению Переговорной Культуры не только как серьезной современной альтернативы применению силы в сложных социальных, экономических, политических, экологических взаимоотношениях, но и в целом как формы коопераций продуктивной ориентации, во всех отношениях гораздо более эффективной, нежели разобщенный сепаратный формат сосуществования. Абсолютная очевидность изменений в общественной психологии ставит перед нами задачу максимально раннего включения переговорных форм в систему образования во всем многообразии его институтов, что будет способствовать решению перспективных задач взаимодействия или разрешения уже случившихся трудностей».
Аналогичной позиции придерживается Н. Д. Сорокина. Отмечая резко возросшую социальную напряженность в связи с событиями последнего времени в Европе, она подчеркивает:
«...В этих условиях возникает острая потребность в изменении общественных стереотипов, в формировании конфликтной компетентности. Определение последней, на наш взгляд, точно сформулировано Б. И. Хасаном, который связывает ее с умением удерживать противоречие в продуктивной конфликтной форме, способствующей его разрешению. С этой точки зрения всякий эффективный переговорный процесс, как полагает исследователь, — это совместная исследовательская работа его участников. Необходим также отлаженный механизм социальной коммуникации, для чего практики социального диалога следовало бы сделать институционально закрепленными. Это позволило бы выстраивать социальную коммуникацию в режиме обмена мнениями с целью согласования интересов конфликтующих сторон. Отсутствие площадок для ведения социального диалога приводит к нарастанию угроз, носящих высококонфликтогенный характер».
Многие из участников отмечали разрушительный характер силовых действий, используемых в повседневной практике разрешения конфликтов. При этом представление о силе как основном (если не единственном) способе разрешения конфликтов является одним из распространенных стереотипов обыденного сознания. Об этом, в частности, рассказала Т. В. Черняк:
«В качестве тренера по переговорам (деловым переговорам, переговорам продаж и т. д.) я работаю более 15 лет, и все это время приходилось в аудитории
110
сталкиваться с проблемой установки на соперничество и жесткую силу в проведении переговоров... Переход на стиль сотрудничества и партнерства крайне затруднителен для слушателей, независимо от пола, возраста, сферы профессиональной деятельности. Если в ходе тренингов удавалось изменить установки слушателей на возможность проведения переговоров по интересам (принципиальных переговоров) и эти переговоры были успешны, то слушатели испытывали некий "инсайт" от осознания того, что есть и другой путь решения проблем путем переговоров, построенный на других основаниях — социального партнерства».
Именно психологи должны принимать самое активное участие в преодолении деструктивных установок обыденного сознания. Как отмечалось участниками круглого стола, психологи должны играть первостепенную роль в подготовке медиаторов, поскольку именно они, опираясь на психологическое знание личности, способны формировать гуманистические установки, проявляющиеся во взаимодействии людей, обучать технологиям проведения переговоров, навыкам ведения диалога и т. д. (Т. В. Черняк). В подготовке медиаторов психологи могут выполнять следующие функции: дидактическую — связанную с обучением теории и практике медиации; психологическую — формирование компетентностей и компетенций, значимых для эффективной медиации; воспитательную — совершенствование личностных качеств медиатора (толерантность, креативность, рефлексивность и др.), без которых невозможна успешная медиация; психотехническую — обеспечение медиатора техниками и технологиями, обеспечивающими комфортное состояние участников переговорного процесса (М. М. Кашапов).
Своим опытом работы в этом направлении поделилась О. В. Аллахвердова:
«В нашей практике мы не отбирали специально людей для обучения посредничеству. Медиаторами становились те, кто сдавал сертификационный экзамен. Так как медиация — явление всё-таки новое, на начальном этапе мы исходили из того, что посредником должен быть человек, имеющий высшее образование (хотя сейчас очевидно, что посредниками могут быть даже школьники старших классов). Как известно, в США — одной из первых стран, где медиация начала широко развиваться как альтернативная форма разрешения споров (имеется более 700 центров), — первыми медиаторами стали юристы — судьи, адвокаты и т. п. В России же первыми медиаторами стали психологи. Можно утверждать: первоначальное образование, является ли оно юридическим или психологическим, не имеет значения. Более существенную роль играет именно знание процесса медиации и владение навыками медиатора.
В качестве соискателей, желающих обучиться медиаторству, к нам обращались инженеры, юристы, менеджеры, педагоги, предприниматели и представители многих других профессий. Независимо от первоначального высшего образования среди них оказались как успешные, так и неуспешные медиаторы (которые не смогли заниматься медиацией, даже обладая соответствующими знаниями и владея определенными навыками).
Наиболее успешные медиаторы демонстрировали способность слушать и анализировать, ясно излагать свои мысли, гибкость в мышлении
111
и поведении, умение управлять своими эмоциями и не давить на стороны, несмотря на собственный опыт и знания. Технология медиации требует, чтобы медиатор меньше говорил сам и больше задавал вопросы. Именно умение вовремя задать правильный вопрос, вовремя приостановить спор и помочь сторонам конструктивно выдвигать и обсуждать предложения по урегулированию конфликта требует от посредника не только знания технологии, но и гибкости мышления.
Доброжелательность к людям и в то же время настойчивость и терпение в достижении целей, работоспособность помогают управлять процессом медиации. Умение быть терпимым к критике и свободно работать в агрессивной среде, умение и желание учиться способствуют быстрому обучению и формированию компетентности. Представляется, что эти качества и компетенции должны быть присущи многим профессиональным специалистам, работающим с людьми».
Интересную точку зрения высказала С. Д. Гуриева:
«Считаю, что в перспективе, с развитием практики медиации в России, произойдёт пересмотр роли, значения и позиции психологов в данной области научного знания. Юридическая и экономическая сторона вопроса достаточно изучена и представлена в зарубежных работах, исследованиях. Однако не исключено, что именно российская наука сможет обогатить развитие медиации усилением психологической составляющей при ее проведении, построении моделей, использовании техник, разработке новых методов взаимодействия и управления конфликтным поведением. Возможно, что именно психологи смогут вывести медиацию на принципиально новый уровень понимания и изучения, исследовав такие проблемы, как выявление и анализ собственных психологических установок в работе медиатора, анализ и коррекция стиля поведения в конфликте, усиление диалого-партиципативной позиции медиатора в конфликте, разведение медиации, модерации, фасилитации конфликта. Российская действительность сможет обогатить данную область знания изучением интерперсональных и интеркультуральных ценностных различий при посредничестве в конфликте».
Своего рода подтверждением высокой оценки возможностей психологии становятся открывающиеся в ведущих университетах России (МГУ, СПбГУ и др.) программы подготовки специалистов в области переговоров и медиации. Так, в Санкт-Петербургском государственном университете для лиц с высшим образованием открыта программа по профессиональной переподготовке «Психология медиации и переговоров», которая разработана на основе обобщения международного опыта ведения переговоров, передовых тренинговых методик и уникального опыта подготовки профессиональных медиаторов.
Трудности, с которыми сегодня сталкиваются ученые, работающие с социальными проблемами, связаны не только с новыми задачами, но и с тем, что мы имеем дело с новой реальностью, принципиально отличающейся от той, в которой когда-то возникали и развивались психологическая наука и практика. Это требует не только совершенствования практики работы, но и постоянного осмысления социального контекста и социальных проблем, основанного на методологически корректном их исследовании.
112
В связи с этим ученых не может не беспокоить растущий разрыв между интенсивным развитием практики работы с конфликтами и слабым продвижением исследований в данной области. Фактически имеют место «два параллельно идущих и, к сожалению, слабо пересекающихся процесса: теоретическое осмысление социального конфликта и развитие переговорной и медиационной практики» (И. А. Скалабан).
Озабоченность этим высказали многие участники круглого стола. Б. И. Хасан, опираясь на опыт своей работы, отмечает:
«Хорошие исследования требуют серьезной сосредоточенности и определенной продолжительности. Современная практика грантовой поддержки исследовательских инициатив ограничивается сроками до года, и сосредоточение на такого рода краткосрочных проектах связано с большим риском. Поэтому известные мне серьезные ученые в последнее время не имеют возможности развернуть полномасштабные научные работы. Бюджет также давно забыл про поддержку относительно длительных исследований, превышающих трех-пятилетние временные рамки и мобилизующих усилия коллективов, а не одиночек. Уж тем более мне неизвестны работы комплексных исследовательских коллективов. А ведь именно такие исследования сомасштаб-ны проблематике конфликта. Судя по множеству публикаций, складывается впечатление, что о конфликте уже всё известно и осталось только наладить "правильную" работу с ним. Представляется, что это далеко не так. Можно наметить целый ряд областей, требующих серьезного исследовательского внимания, например генезис различных форм конфликта; взаимосвязь конфликтной динамики с различными социальными контекстами; возможности конфликта как культурного инструмента развития и др.».
М. М. Кашапов считает, что очевидный разрыв между интенсивным развитием практики работы с конфликтами и слабым продвижением исследований в данной области объясняется целым рядом причин:
«Во-первых, заказ на практику (проведение тренинговых занятий) значительно больше, чем на проведение исследований в области конфликтологии (разработка психодиагностических методик и пр.); во-вторых, трудоемкость разных видов деятельности психолога неодинакова (для подготовки и проведения тренинга требуется меньше времени и сил, чем на аналитическую и эмпирическую работу в контексте проводимого исследования); в-третьих, практически отсутствуют (за редким исключением) общепризнанные методики диагностики конфликтных отношений; в-четвертых, интенсивное развитие практики обусловлено наличием конкретного заказчика, а на активное продвижение исследований в данной области заказчиков почти нет; в-пятых, чрезмерное заимствование зарубежных теоретических конструктов, не соответствующих российской реальности, снижает эффективность проводимых исследований, что приводит к неадекватному изучению реальных конфликтов и низкой реализуемости результатов исследований».
С. Д. Гуриева приводит мнение западных ученых о том, что «область изучения конфликтов до определённого времени была тихой заводью в обществоведении». Она отмечает:
113
«.Существует значительный разрыв между теорией изучения конфликта и практикой. Масштабные работы по изучению теории конфликта рассматривают проблему с самых разных сторон, сосредотачивая свое внимание на понятийном поле, смежных понятиях, причинах, этапах и т. д. Однако подойти близко к практике изучения конфликта, к "извергающемуся вулкану", означает находиться рядом или, по крайней мере, быть в зоне непосредственного очага конфликта. Возможно, что эмоциональное потрясение и психологические переживания могут иметь настолько высокий уровень турбулентности, что необходимо время для осознания пережитого, переосмысления виденного, формулирования более взвешенных и обдуманных умозаключений и обобщений. В реальной действительности сложно оставаться беспристрастным, с холодным сердцем и головой, но готовым к проведению объективного исследования. Мне потребовалось много времени, профессиональных знаний и компетентности, интеллектуальных вложений для продолжения изучения темы конфликтных отношений и завершения исследования в данной области».
К сожалению, даже накопленные в психологической науке знания далеко не всегда используются практикой разрешения конфликтов (Л. А. Новопашина). Между тем именно психологическому знанию, по мнению многих участников круглого стола, принадлежит особая роль в обеспечении практики работы конфликтологов. И. А. Скалабан в связи с этим утверждает, что сегодня имеет место «психологизация практического знания». Она считает, что в современной отечественной практике работы с конфликтами основные теоретико-методологические подходы, в том числе и адисциплинарного характера, разрабатываются либо адаптируются в предметном поле психологии:
«Современная психология не только сама производит новое теоретическое знание, способное обеспечить основания для новых подходов в медиации, но и служит каналом трансляции новых теоретических подходов к анализу конфликта адисциплинарного характера. Это безусловная заслуга и вклад сегодняшней психологии в развитие как конфликтологии, так и медиации. Это повышает эвристический потенциал для понимания конфликтных процессов, но одновременно создает ряд проблем. Главные из них: слабое теоретическое осмысление нового материала в контексте конфликтологической проблематики и, как следствие, размывание предметных границ науки, которая, по сути, еще находится на стадии формирования, поиска и уточнения своего категориального аппарата, предметного поля и методического инструментария. Вторая проблема — в определенной степени следствие первой. Я бы её сформулировала как редукционизм психологического знания в практике работы с конфликтом».
Немалую роль в решении проблем современной практики работы с конфликтами должно сыграть усиление координации и контактов между специалистами. Сведение к минимуму растущего разрыва между теорией и практикой зависит от использования зарубежного и отечественного опыта, а главное — личных контактов специалистов разных стран (Л. Цывьян).
Проведенный круглый стол полностью подтверждает эффективность такого рода контактов и обсуждений. Представители различных областей знания и практи-
114
ки, принявшие участие в состоявшейся дискуссии, подтвердили особую роль психологии, практики психологической работы и психологического знания в становлении и совершенствовании практик и технологий работы с социальными проблемами, в частности с конфликтами, в самых разных сферах взаимодействия людей. Высокая оценка потенциала современной психологии налагает особую ответственность на ученых и требует от них более активного участия в практике работы с актуальными проблемами современного российского общества.
Литература
1. Юревич А. В. Еще раз о «схизисе» исследовательской и практической психологии // Методология и история психологии. 2010. Т. 5. Вып. 3. С. 90-104.
2. Roe R. Does Europe need psychologists? EFPA president's lecture delivered at the European Congress of Psychology, Istanbul, Turkey, July 4, 2011 // European Psychologist. 2011. Vol. 16 (3). Р. 247-253.
3. Федеральный закон от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» // СЗ РФ. 2010. № 31. Ст. 4162.
115
