CC BY
42
6. иЯЬ : http://ru-an.info.
7. иЯЬ : http://www.rg.ru/2013/02/12/uvenal-naia.html.
8. иЯЬ : http://ru-an.info.
Bibliografija
1. Barshhevskij, М. Ju. Osoboe mnenie s А1ек-sandrom Pljushhevym [Jelektronnyj resurs] / М. Ju. Barshhevskij // Jeho Moskvy. - 2013. - 28 maja. - URL : echo.msk.ru.
2. Kalandarov, К. Н. Upravlenie obshhestven-nym soznaniem. ЯоГ kommunikativnyh process-
ov [Tekst] / К. Н. Kalandarov. - М. : Gumanitar. centr «MonoHt», 1998.
3. Zigler, D. Teorii lichnosti [Tekst] / D. Zigler, L. Н'е11 // Frejd, Z. Psihodinamicheskaja teorija lichnosti. Biograficheskij ocherk / Z. Frejd. - SPb. : РГТЕЯ, 1997.
4. URL : http://kapital-rus.ru/articles/article/.
5. URL : http://www.rg.ru/2013/02/12/uvenal-naia.html.
6. URL : http://ru-an.info.
7. иЯЬ : http://www.rg.ru/2013/02/12/uvenal-naia.html.
8. URL : http://ru-an.info.
УДК 316.77
Л. Б. Зубанова
Челябинская государственная академия культуры и искусств
ПСИХОЛОГИЯ НЕСТАБИЛЬНОСТИ И ЕЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В СОВРЕМЕННОМ МЕДИАПРОСТРАНСТВЕ
Статья посвящена осмыслению современного состояния культуры как ситуации нестабильности и транзитности и их репрезентации в масс-медийных практиках виртуальности, визу-альности, повседневности, маргинальности. Методологическая база психологии нестабильного или транзитного существования иллюстрируется концепцией З. Баумана, использующего метафору 'текучая современность' в значении перехода от мира обязательств к свободному от условных границ и социальных барьеров миру текучего состояния реальности.
Ключевые слова: современность, транзитность, психология нестабильности, масс-медиа, медиапространство, визуальность, виртуальность, образы, символичность.
Идеи нестабильности сегодня получают распространение как в актуальных концепциях («социальная травма» П. Штомпки, «ситу-ативность общества» Х. Йоаса, «текучая современность» З. Баумана, «общество риска» У. Бека, «турбулентный социум» В. А. Ядова, «пространство потоков» М. Кастельса, «убегающий мир» Э. Гидденса, «нормальные аварии» Ч. Перроу, «привлекающий хаос» Е. Н. Князевой и С. П. Курдюмова и другие), так и в психологии современного человека, всё реже отваживающегося на глобальные прогнозы не только завтрашнего, но и сегодняшнего дня. Подобная ориентация распространяется не только на сам предмет анализа - современную жизнь, но и на способы ее научной дешифровки, порождая, по мысли ученых, ситуацию «методологической травмы» - растерянности исследователей перед лавинообразным, но мало что объясняющим потоком теорий, концепций,
методов и средств познавательной деятельности [8]. Примечательно и то, что и исследуемый актор, и сам исследователь оказываются в своеобразном перформативно-ролевом взаимодействии, попытках воссоздания реальности через разыгрывание ее альтернативных сценариев развития, используя, предложенный Дж. Александером, принцип двое-чтения: «Социальные акторы "читают" реальность, двигаясь прагматически в своих смысловых системах; мы "читаем" их и, пытаясь проникнуть в их собственные уклады, используем свои смыслы. Если это удается, у нас есть начало социального объяснения» [1. С. 12].
Методологическая база психологии нестабильного или транзитного существования иллюстрируется концепцией З. Баумана, использующего метафору 'текучая современность' как фиксацию перехода от плотного и структурированного мира обязательств
(«твердого» состояния) к пластичному и свободному от условных границ и социальных барьеров миру текучего «жидкого» состояния реальности [2]. Особый потенциал заложен и в теории «потоковых структур», осмысленной современным социологом Д. В. Ивановым: «... потоки, с характерными для них направленностью, плотностью, интенсивностью - служат хорошей концептуальной основой для исследования целого ряда явлений, "социальность" которых не вписывается в рамки привычного. Теория потоковых структур актуальна в мире, где вместо постоянных ценностных ориента-ций и идентичностей жизнь людей все чаще структурируют проекты» [4. С. 13].
Индустрия масс-медийной культуры откликается на данную проблему со свойственным ей натиском рекламно-потребительских и имиджево-символических технологий, создающих у аудитории иллюзию обретения себя в бесконечном многообразии личных желаний и выборов. Справедливой в этом отношении видится нам мысль П. Бурдье о производстве при помощи масс-медиа социальной действительности по принципам реальности первого (действенно-предметного) и реальности второго (образно-символического) порядков [5].
Мир становится миром представлений, в котором изображения (образы, символы, имид-жы, бренды, виртуальные симулякры) действительности уже не референтны ей, а переходят в режим самореферентного существования. Реальность оказывается заслоненной или, по мысли С. Зонтаг, «заблокированной» устойчивыми образами-представлениями, позволяющими нам всё чаще говорить о «визуальной культуре», «зрелищной культуре», «цивилизации глаза», заменяющей линейно-последовательные типы мышления - режимом гиперцеп-ции (восприятие через образы), подчеркивающий особую «платоническую силу» (У. Эко) визуального. Подобная форма доступного и актуального способа передачи информации как нельзя лучше соответствует запросам массового потребителя, в большей мере - интуитивно считывающего, чем осознанно прочитывающего социокультурные послания. В подобной ситуации визуальные образы, представленные в формате массового распространения, оказываются наиболее востребованной и воспроизводимой формой репрезентации актуальных социокультурных значений. Американский исследователь Н. Постман, осмысляя так называемый феномен «исчезновения детства»,
подчеркивает, что для того, чтобы освоить визуальную (телевизионную) культуру во всей ее полноте, по сути, не требуется стадии обучения (перед ее лицом и семи- и семидесятилетний человек практически равны, в ней нет понятия грамотности, так как отсутствует алфавит). И в норму входит - полувзрослый человек: взрослый, который реагирует на примитивную информацию; и ребенок, который знает того, что не должен был знать.
Усиливаются эти тенденции и своеобразной юмористической компенсацией (показательно в этом смысле название книги Н. Постмана «Развлекая себя до смерти»), свойственной современной медиакультуре, для которой юмор и ирония являются актуальным фоном развития (о чем во многом свидетельствует преобладание юмористически-развлекательных программ в сетке телевещания, популярность комедийных жанров в кинематографе). Моза-ичность восприятия информации была представлена Нейлом Постманом в постоянной смене событий, символическим разделителем которых оказывается фраза «а теперь о другом», отражающая, по мнению автора, «компактную метафору разрывов». Посредством этой фразы утверждается, что мир, нарисованный виртуальными медиа, больше не имеет порядка и смысла, а, соответственно, и не может рассматриваться всерьез.
Вслед за Ж. Липовецки, можно сказать, что «юмор стал судьбой», а человек - «забавным существом»: «.ироничное отношение ко всему - показатель непрочности, фиксации состояния перехода, когда серьезное становится несерьезным, позиции и авторитеты - подорванными, а традиции и принципы - смешными» [6. С. 26].
Симптомы размывания стабильной разумности существования всё отчетливее проявляются сегодня в масс-медийной реабилитации всего маргинального, снимающего жесткую оппозицию между высоким и низким. Легко можно заметить, что и тематика повседневности, пребывая долгое время в статусе маргинальной (необходимой лишь для наглядного противопоставления основному предмету анализа), в последние годы оказывается одной из ведущих проблем научного осмысления, актуализируя сферу повседневно-бытовой экзистенции - придания значимости всему незначительному в социальном существовании человека. В медиапрактике это отражается в популярности жанра реалити-шоу на телеви-
дении, распространении живых журналов и блогов в интернет-пространстве, увеличении количества изданий, посвященных частным историям жизни.
В современной культуре идеям деконструк-тивного и деструктивного начала придан особый вес и объем внимания (достаточно проанализировать содержание современной медийной сферы). Некогда теневая сторона культуры становится все более видимой, а медиа-герой популяризируется через черты безумия, оказываясь уже фрик-героем. Протестная функция культурного фрика - это бунт против перенасыщения цивилизации (сверхцивилизации), философии гламура (сверхглянец), господства мнимого и виртуального (дефицит подобной подлинности рождает восхищение реальными пацанами). Отсюда и популярность первого реалити-шоу «Последний герой» - дикари вне цивилизации. Идея подобного нового культурного варварства возвращает в культуру грубую функциональность вещей и действий, подрывая основанный на производстве и циркуляции образов режим глэм-капитализма и виртуальности. Вспомним в этой связи героев романа Ч. Паланика (или одноименного кинофильма) «Бойцовский клуб»: жизнь одноразовой цивилизации вещизма и философия разрушения своих привязанностей к физической энергии и собственности. В итоге - отсутствие настоящего чувства жизни и тоска по подлинности, которая воплощается через болевые ощущения, возвращение к до-цивилизации: подвал, бои без правил, пот, кровь, выбитые зубы и шрамы. «Привлечение внимания Бога плохими делами - это лучше, чем полное отсутствие Его внимания», - вот манифест героев клуба.
На первый взгляд, виртуальность как образно-символическое начало несколько противоречит высказанному нами положению о доминанте реальных социокультурных практик. Но лишь на первый взгляд. Дело в том, что символ, «заменитель» реальности в современной культуре, получает статус реального образования; отражение реальности зачисляется в ранг реально действующего феномена. Особенно заметно данная тенденция проявлена в активном распространении виртуальных технологий, создающих принципиально иное, неведомое ранее «глобальное пространство-время». Теряет актуальность определяющий социальный вес некогда значимых социокультурных характеристик пола, возраста, социального положения. Их довлеющий и естественно-предо-
пределенный характер опровергается новой идеологией: «конструируй себя!». Актуальным оказывается не быть кем-то, а именно стать тем, кем ты хочешь, - идея вечно становящегося бытия. Однако наиболее важной оказывается мысль не столько о коллизиях признания первичности статуса виртуальной информации в век одноименной культуры, сколько о соподчинении зон реальности и виртуальности, о зачислении виртуальности в статус реально действующего образования. Так, Ж. Бодрий-яр указывал на соответствие онтологического статуса реальности и ее заменителей, определяя общество как тотальную симуляцию, как наполненное копиями без оригинала, рождающими насыщенную среду - гиперреальности [3]. Таким образом, опираясь на идеи Ж. Бо-дрийяра, мы можем говорить о том, что реальность не существует в объективированности эмпиризма, а является продуктом дискурса -не фиксирует, а кодирует реальность, причем кодирует идеологически. Представление, таким образом, оказывается идеологией, а не реальностью - воссоздает фрагмент реальности, а не производит, конструирует ее.
Концепция «общества спектакля» Г. Дебора показывает, как все, что раньше переживалось непосредственно, теперь переходит в сферу нескончаемых представлений. Неслучайным в этой связи оказывается и сленг современной молодежной субкультуры, изобилующий словесными вариациями пошатнувшейся реалистичности: типа, как бы, на самом деле, реальный парень... Вместе с тем, если лишить реальность родового признака стабильной определенности, то мы придем к концепции не-реальности, когда отрицание ее доминирующих признаков, по сути, выступает отрицанием сущностных оснований реальности. И в ситуации, когда утрачено первичное значение реального, на его место приходит противоположность - виртуальность - поток образов, функционально занимающих место, освобожденное исчезнувшей реальностью. Интернет-образ, как состоявшаяся, закрепленная в тексте-носителе проекция, выступает константной по отношению к постоянно «недо-оформленной» реальности, демонстрирующей отсутствие устойчивости и определенности; оказывается в некотором роде более структурно выраженным и достоверным образованием.
Символически-магическая значимость обволакивающего языкового интернет-пространства (сеть, паутина), одновременное нахожде-
ние потребителя в эпицентре информационных потоков, рождает мифологически-выраженное ощущение универсализма и партиципации -человек одновременно и наблюдатель, и участник событий, и читатель, и писатель, творец и потребитель.
Современная действительность пропагандируется как век прогрессивных технологий, однако именно в данный период особенно обостряется мифологизация сознания, наблюдается рост мистических и эзотерических настроений (распространение магии, астрологии, суеверий), заставляющий исследователей говорить уже о «Новом Средневековье» (У. Эко). Весьма заметны тенденции возрастания эсхатологических мотивов и в медиасре-де (так, ожидание конца света превратилось в особый медийно-популяризируемый проект). Российский культуролог и философ В. М. Ро-зин считает, что можно вести речь об особой эзотерической культуре [7], порождающей у населения своеобразный феномен отторжения настоящего перед небывалыми (а порой и ужасающими) возможностями будущего.
Список литературы
1. Александер, Дж. Социальная наука как чтение и перформанс [Текст] / Дж. Александер, А. Рид // Социс. - 2011. - № 8. - С. 3-17.
2. Бауман, З. Текучая современность [Текст] / З. Бауман ; пер. с англ. С. А. Комарова ; под ред. Ю. В. Асочакова. - СПб. : Питер, 2008. -240 с.
3. Бодрийар, Ж. Реквием по масс-медиа [Текст] / Ж. Бодрийяр / Поэтика и политика : альм. Рос.-фр. центра социологии РАН. - М. : Ин-т эксперим. Социологии ; СПб. : Алетейя, 1999. - С. 193-226.
4. Иванов, Д. В. К теории потоковых структур [Текст] / Д. В. Иванов // Социс. - 2012. -№ 4. - С. 8-16.
5. История теоретической социологии [Текст] : в 4 т. / отв. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов. - Т. 4. - М. : Канон + : Реабилитация, 2002. - С. 390.
6. Липовецки, Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме [Текст] / Ж. Липовецки ; пер. с фр. В. В. Кузнецова. - СПб. : Владимир Даль, 2001. - 336 с.
7. Розин, В. М. Эзотерическое мироощущение в контексте культуры [Текст] / В. М. Розин // Обществ. науки и современность. - 1993. -№ 5. - С. 164-175.
8. Татарова, Г. Г. Методологическая травма социолога. К вопросу интеграции знания [Текст] / Г. Г. Татарова // Социс. - 2006. -№ 9. - С. 3-18.
Bibliografija
1. Aleksander, Dzh. Social'naja nauka kak chtenie i performans [Tekst] / Dzh. Aleksander, A. Rid // Socis. - 2011. - № 8. - S. 3-17.
2. Bauman, Z. Tekuchaja sovremennost' [Tekst] / Z. Bauman ; per. s angl. S. A. Koma-rova ; pod red. Ju. V. Asochakova. - SPb. : Piter, 2008. - 240 s.
3. Bodrijar, Zh. Rekviem po mass-media [Tekst] / Zh. Bodrijjar / Pojetika i politika : al'm. Ros.-fr. centra sociologii RAN. - M. : In-t jek-sperim. Sociologii ; SPb. : Aletejja, 1999. - S. 193-226.
4. Ivanov, D. V. K teorii potokovyh struktur [Tekst] / D. V. Ivanov // Socis. - 2012. - № 4. - S. 8-16.
5. Istorija teoreticheskoj sociologii [Tekst] : v 4 t. / otv. red. i sost. Ju. N. Davydov. - T. 4. - M. : Kanon + : Reabilitacija, 2002. - S. 390.
6. Lipovecki, Zh. Jera pustoty. Jesse o sovre-mennom individualizme [Tekst] / Zh. Lipovecki ; per. s fr. V. V. Kuznecova. - SPb. : Vladimir Dal', 2001. - 336 s.
7. Rozin, V. M. Jezotericheskoe mirooshhush-henie v kontekste kul'tury [Tekst] / V. M. Rozin // Obshhestv. nauki i sovremennost'. - 1993. - № 5. - S. 164-175.
8. Tatarova, G. G. Metodologicheskaja travma sociologa. K voprosu integracii znanija [Tekst] / G. G. Tatarova // Socis. - 2006. - № 9. - S. 3-18.
