CC BY
100
УДК 811.111-26
Р. Р. Тазетдинова
канд. филол. наук, доц. каф. английского языка
Института филологического образования и межкультурных коммуникаций ГОУ ВПО «Башкирский Государственный Педагогический Университет им. М. Акмуллы»; e-mail: adremr@rambler.ru
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ
В рамках коммуникативного подхода в статье по-новому представлена структура языковой личности, разработанная Ю. Н. Карауловым. В различные моменты коммуникации по очереди, а иногда и в пределах одного высказывания, могут проявляться три эго-состояния говорящего: Родителя, Взрослого и Дитя. Возможно изучение вербального, концептуального и прагматического аспекта каждого эго-состояния.
Ключевые слова: языковая личность; психологическое состояние; речевая коммуникация; внутренний конфликт; пропозиция; смысловой анализ; ситуационный анализ.
Tazetdinova R. R.
Candidate of Philology (PhD); Associate Professor, the Department of the English Language, the Institute of Philological Education and Cross-Cultural Communication, FSFEI HPE "M. Akmullah Bashkir State Pedagogical University"; e-mail: adremr@rambler.ru
A PSYCHOLOGICAL FRAMEWORK FOR THE LINGUISTIC PERSONALITY
The article reconsiders the notion of the language personality developed by Y. N. Karaulov. A linguistic personality can assume three communicative roles -those of an adult, a parent, and a child - which may be performed all at a time or one after another. The structure of each communicative role can be studied on semantic, conceptual, and pragmatic linguistic levels.
Key words: linguistic personality; ego-state; communication; inner conflict; proposition; analysis of meaning; situational analysis.
В данной статье предлагается новый подход к определению структуры языковой личности. Языковая личность как «личность, отраженная в языке и речи», не является неким застывшим конструктом, а характеризуется как постоянными, инвариантными признаками, так и дискретными, вариантными чертами. В структуре одной языковой личности (далее - ЯЛ) мы видим взаимодействие трех составляющих,
трех эго-состояний. Изучая общение людей, американский психиатр Эрик Берн выделил три психологических типа личности - Родитель, Взрослый, Ребенок [1, с. 14-19]. Отметим, что здесь очевидно прослеживается связь концепции Э. Берна с теорией З. Фрейда о структуре человеческого сознания, тоже состоящей из трех частей. Предполагается, что состоянию ид соответствует роль Ребенка, эго - Взрослого и суперэго - Родителя. В статье мы придерживаемся терминологии Э. Берна, так как полагаем, что представление ЯЛ в роли взрослого, родителя или ребенка акцентирует ее деятельностную сторону и позволяет более наглядно представить ее коммуникативное поведение, а также успешно интерпретировать ее мотивы, цели и установки при взаимодействии с окружающим миром. Мы полагаем, что все три эго-состояния содержатся в свернутом виде в языковой личности и по очереди, а иногда и вместе проявляются в коммуникативной личности. Пример взаимодействия эго-состояний по-Берну [1, с. 25]:
Продавец: Этот фасон, конечно, лучше, но он слишком дорог для вас.
Покупательница: Как раз он мне и подходит.
Продавец в состоянии Взрослого (далее - В) обращается к В покупательницы и утверждает, что данный фасон лучше, и вещь слишком дорогая для нее. Казалось бы, ожидаемый ответ клиентки тоже должен быть в состоянии В: «Конечно, вы правы». Но в этом и состоял тайный психологический вектор, точно направленный опытным Взрослым продавца к Ребенку (далее - Д, от слова «дитя) покупательницы - она принимает решение, подсказанное ее Ребенком; пропозиция: «Я докажу этому нахалу, что я в состоянии расплатиться за покупку». Продавец же принимает этот ответ за решение ее Взрослого, осознанно решившегося на покупку.
Из примера мы видим, что взаимодействие эго-состояний проявляется в ситуации общения. Назовем единицу общения трансакцией (по Берну), которая состоит из стимула - высказывания, направленного участнику / участникам коммуникации, и из ответа адресата на полученный стимул, назовем его трансакционной реакцией. Поскольку трансакция есть обмен неким набором реплик, будем считать такое сверхфразовое единство мини-текстом, в котором, вслед за И. Р. Гальпериным, находим содержательно-фактуальную, содержательно-подтекстовую и содержательно-концептуальную информацию [3, с. 27-28].
Содержательно-фактуальная информация (далее - СФИ) содержит сообщения о фактах, событиях, процессах, происходящих, происходивших, которые будут происходить в окружающем нас мире, действительном и воображаемом.
Содержательно-подтекстовая информация (далее - СПИ) представляет собой скрытую информацию, которую можно извлечь из СФИ благодаря способности единиц языка порождать ассоциативные и коннотативные значения, а также благодаря способности предложений внутри сверхфразового единства (далее - СФЕ) приращивать смыслы.
Содержательно-концептуальная информация (далее - СКИ) складывается из индивидуально-авторского понимания отношений между явлениями, описанными средствами СФИ, их причинно-следственных связей, их значимости в социальной, экономической, политической, культурной жизни народа, включая отношения между отдельными индивидуумами, их сложного психологического и эстетико-позна-вательного взаимодействия.
В рамках изучения феномена ЯЛ интерпретация СФИ и СПИ воссоздает ее вербально-семантический уровень. Что касается СКИ, то представляется, что индивидуально-авторское понимание отношений между событиями и фактами образует локальный уровень данной информации; понимание причинно-следственных связей между явлениями, описанными средствами СФИ, структурирует ее глобальный уровень. В нашем понимании локальная СКИ наполняет лингвоког-нитивный уровень ЯЛ, глобальная СКИ - прагматический.
Вербально-семантический уровень воссоздается посредством смыслового анализа СФИ, направленного на выявление прямых и косвенных смыслов языковых единиц высказывания. Он включает:
1) синтаксический анализ высказываний (определение структурного и коммуникативного типа предложения);
2) морфологический анализ (частиречная характеристика лексем в предложении, например определение типа глаголов (модальные или простые), формы, времени, лица, числа, залога);
3) стилистический анализ (реализуется прямое / непрямое) значение слов в составе высказывания).
При описании СПИ применяется контекстуальный анализ для проникновения в содержательный объем высказывания и определения
значимости и значения той или иной лексемы, фразы во всем контексте. СПИ представляет собой модальную рамку, отражающую отношение говорящего к сообщаемому факту реальной или воображаемой действительности. Модальная рамка, как правило, проявляется эксплицитно через использование определенных коммуникативных и структурных типов предложения, форм наклонения, лексических и грамматических средств (модальных глаголов и выражений, словообразовательных и окказиональных средств).
Лингвокогнитивный уровень воссоздается посредством ситуационного анализа, на уровне которого выявляется локальная СКИ. Его суть заключается в том, что в качестве единицы анализа выбирается минимальная текстовая ситуация как неразложимое образование «стимул-реакция»; цель - распознавание глубинного уровня концептуальной семантики, определение пресуппозиции и пропозиции высказывания, определение его коммуникативной (иллокутивной) цели. Кроме того, учитывается культурно-специфичная информация лексем в составе высказывания, содержащаяся в лингвокультурных концептах, прецедентных феноменах, этнокультурных стереотипах, символах, образах и др. Выявление СКИ на локальном уровне базируется уже не на языковых, а на экстралингвистических знаниях реципиента, его фоновых знаниях о мире, страноведческих знаниях, знаниях культурных ценностей и особенностей как своего, так и иноязычного менталитета. Таким образом, анализ локальной СКИ направлен на перенос смысла сообщения, заложенного в него автором, в систему знаний, оценок, предшествующего опыта его реципиента.
Прагматический уровень постигается путем интерпретационного анализа глобальной СКИ и представляет собой творческое переосмысление отношений, фактов, событий, процессов, происходящих в обществе и представленных автором в созданном им воображаемом мире. При этом активизируются области знаний, фреймы или сценарии, необходимые для смысловой интерпретации высказывания, определяется замысел СФЕ. Такое восприятие содержания тесно переплетается с общей и частной теорией коммуникации. Сначала читатель старается уловить смысл сказанного в отдельных частях текста, далее из этих смыслов он улавливает общее содержание текста, что требует от читателя накопленного опыта, который подсказывает ему мотивы, установки автора, основную идею произведения.
Таким образом, СКИ зачастую не выражена экплицитно, что, как отмечает И. Р. Гальперин, дает возможность разных толкований сказанного нашим визави. Лингвистическая природа понимания / непонимания смысла и замысла речевого сообщения обусловлена, с одной стороны, лингвистическими (например, знанием / незнанием норм языка, культурноспецифичных языковых средств) и экстралингвистическими (адекватностью / неадекватностью взаимопонимания коммуникантов, их фоновыми знаниями) факторами, с другой - уровнем владения способами декодирования того или иного эго-состояния коммуниканта. Правильная трактовка психологического состояния собеседника способствует определению верных, конструктивных тактик поведения, воспитанию социальной толерантности личности.
В лингвистическом ракурсе мы можем использовать полученную информацию следующим образом. Вербально-семантический уровень состояния Дитя состоит из предикатов хочу, нравится, не буду делать и т. д.; Взрослый - целесообразно, полезно; Родитель - должен, нельзя. Лингвокогнитивный и прагматический уровни языковой личности в состоянии Дитя - это наши желания, потребности, влечения, часто импульсивные. Здесь радость, интуиция, творчество, фантазия, любознательность; но здесь же и страхи, капризы, недовольство. Состояние Взрослый необходимо для эффективного взаимодействия с окружающей средой, когда индивид должен перерабатывать информацию и рассчитывать вероятности. Функция Родителя - автоматически реагировать на внешние раздражители, что освобождает Взрослого от принятия рутинных обыденных решений по причине того, что «так принято», что часто удерживает нас от опрометчивых поступков. Прагматическая особенность Родителя - реализовывать запретительные установки, например «Никогда не знакомься на улице»; «Не вступай в брак до тех пор, пока не получишь высшего образования». Взрослый выступает посредником между Родителем и Дитя и контролирует их действия. Способность реципиента понимать автора сообщения, вести с ним «диалог» и далее - читателя с автором-языковой личностью, зависит от его жизненного опыта, литературной эрудиции, вкуса, от его навыка критического отношения к прочитанному вплоть до склада характера. В основе этой способности лежит общее понимание структурных параметров сообщения / текста, что помогает извлечь СФИ и СПИ, а значит, воссоздать вербально-семантический уровень
ЯЛ. При исследовании понятия языковой личности целесообразно прежде всего опираться на общенаучный индуктивно-эмпирический принцип ввиду ее сложной и многоаспектной сущности.
В приведенном ниже отрывке из рассказа Р. Брэдбери «Попрыгунчик» словами тринадцатилетнего Эдвина описывается пейзаж, увиденный им впервые в жизни с башни своего дома:
For the first time he stood high over the windy chestnuts and elms and as far as he could see was green grass, green trees, and white ribbons on which beetles ran, and the other half of the world was blue and endless, with the sun lost and dropping away in an incredible deep blue room so vast he felt himself fall with it, screamed, and clutched the tower ledge, and beyond the trees, beyond the white ribbons where the beetles ran he saw things like fingers sticking up, but he saw no Dali-Picasso terrors, he saw only some small red-and-white-and-blue handkerchiefs fluttering high on great white poles (Курсив наш. - Прим. Р. Р.).
...Впервые за тринадцать лет затворничества Эдвин смотрел поверх каштанов и вязов; повсюду, насколько хватало глаз, зеленели трава и деревья, лежали белые ленты, по которым бегали жуки, другая же половина мира была голубая, бескрайняя, с солнцем в самой середине, и походила она на голубую комнату невероятной глубины. Среди такого простора у Эдвина закружилась голова, он, вскрикнув, оперся о подоконник и разглядел далеко за деревьями, за белыми лентами, по которым бегали жуки, некое подобие вертикально поднятых пальцев, однако никаких дали-пикассовских тварей нигде не было. И еще плескались на слабом ветру красно-бело-синие платки, привязанные к высоким белым шестам [2, с. 124].
За все тринадцать лет своей жизни Эдвин видел только внутреннее убранство дома, так как мать запрещала ему выходить на улицу. Поэтому для названия незнакомых предметов он подбирает аналогичные, схожие по признаку предметы. Так, открывшуюся панораму он называет большой голубой комнатой, дороги - «какими-то белыми лентами», автомобили - жуками; шесты - пальцами, флаги - красно-бело-синими платками. В данном случае мы наблюдаем не позицию Дитя в структуре личности Эдвина, а его Взрослого, поскольку описание уведенного есть отражение восприятия реальной ситуации, пусть и своими словами.
Исходя из того, какое эго-состояние говорящего отправляет стимул и какое ответственно за реакцию, выделяются дополнительные и пересекающиеся трансакции [1, с. 19-25]. Во время дополнительной
трансакции коммуниканты общаются по прямой линии, например, В- В, Р - Р, Д - Д, при этом проблем в коммуникации не возникает, и общение длится долго. Во время перекрещивающейся трансакции (Р - Д, Д - В и т. п.) общение прекращается и может развиться коммуникативный конфликт, например [4, с. 46-49]:
Покупатель (П): Вы мне не скажете, сколько стоит килограмм колбасы?
(В - В).
Продавец (Пр): У вас что, глаз нет? (Р - Д).
Далее, исходя из того, в каком эго-состоянии находится один из собеседников, коммуникация может проходить в двух направлениях. Первое направление - если Родитель покупателя слабенький, его Ребенок обидится, и он уйдет из магазина без покупки. Но если его Р не менее мощный, чем Р Продавца, то диалог пойдет следующим образом:
П.: Она еще спрашивает, есть ли у меня глаза! Не знаю, будут ли они сейчас у тебя! Знаю я, чем вы занимаетесь, пока я вкалываю! (Р - Д).
Пр.: Ишь, какой деловой! Встань на мое место! (Р - Д).
В этой ситуации Покупатель видит себя пострадавшей стороной. Но он может с честью выйти из такого положения, зная о трех эго-состояниях ЯЛ:
П.: Да, у меня действительно нет глаз. А у вас чудесные глаза, и сейчас вы мне скажете, сколько стоит килограмм колбасы. (Д - Р) (Продавец в растерянности называет цену товара.)
Смысловой и ситуационный анализ поступков коммуникантов выявляет, что часто в общении проявляются сразу три эго-состояния; трансакции бывают перекрещивающимися, что свидетельствует о конфликтной ситуации. На вербально-семантическом уровне конфликтные речевые действия могут быть выражены как в речи персонажей, так и в авторской речи художественных произведений; они имеют различную текстовую протяженность и содержатся практически во всех типах речевых актов. Лингвистическими маркерами конфликта выступают лексические (лексемы, описывающие психоэмоциональные состояния угрозы, тревоги, раздражения, сомнения, паники, смущения, боли, стыда и т. д.; низкооценочная лексика, пейоративы, метафора, сравнение, противительные союзы и др.), грамматические (синтаксические повторы, двойное или множественное отрицание, риторический вопрос, определенная модальная рамка высказывания).
Помимо вербальных средств, экспликаторами меж- и внутриличност-ных конфликтов выступают паралингвистические средства, к которым относятся просодика, молчание и паузы как коммуникативные акты, междометия, нечленораздельные звуки, произносимые человеком, вербализированные физиологически реакции и экспрессия тела.
Рассмотрим ролевые ипостаси языковой личности Х. Колфильда в романе Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи». В разговоре со своей сестренкой Фиби герой рассеян и почти не слушает ее. Она упрекает его в этом:
You can't even think of one thing (Р - Д). Он возражает:
Yes, I can... I like Allie... And I like... sitting here with you, and talking (роль Ребенка).
Но сестра резонно замечает, что их брат Элли умер (В - Д). Здесь Холден бурно реагирует на ее замечание:
I know he's dead! I can still like him, can't I? (Д).
В следующем предложении выражается та же мысль, но уже с позиции Взрослого:
Just because somebody's dead, you don't stop liking them.
Однако сестренка, желая убедить своего брата, что он не может серьезно думать ни о чем, продолжает «допрос»:
Name something you'd like to be. Like a scientist. Or a lawyer or something (Р - Д).
Отвечая на ее слова, Холден уже с позиции Взрослого объясняет ей, чем хороша профессия адвоката. Далее он (тоже в роли Взрослого) убеждает ее, почему ему не хочется им быть:
Even if you did go around saving guys' lives and all, how would you know if you did it because you really wanted to save guys' lives, or because you. wanted to. be a terrific lawyer, with everybody. congratulating you in court when the goddam trial was over, the reporters and everybody.?
После этого он рассказывает Фиби, кем бы ему на самом деле хотелось быть:
Thousands of little kids, and nobody's around . except me . I have to catch everybody if they start to go over the cliff . if they're running and they
don't look where they're going I have to come out ... and catch them ... I'd just be the catcher in the rye. I know it's crazy, but that's the only thing I'd really like to be» [6, с. 197-199].
Здесь явно видна Родительская позиция Холдена, хотя последнюю оговорку он делает уже с позиции Ребенка.
Эрик Берн также выделяет простые и скрытые трансакции. Примеры первых были приведены выше. В случае скрытой трансакции в коммуникации задействовано четыре эго-состояния. На поверхностном уровне разговор ведется людьми в состоянии В или Р, но на самом деле на субуровне разговор ведется между Д-состояниями. Например [1, с. 25]:
Ковбой: А не посмотреть ли нам конюшню? Девушка: О, да! Я с детства люблю лошадей.
Разговор о конюшне происходит между Взрослыми эго-состоя-ниями на социальном поверхностном уровне. Но на самом деле истинные мотивы и цели реализуются на психологическом сублимированном уровне. На этом уровне идет общение Ребенка с Ребенком, суть которого - построение сексуальных взаимоотношений.
Рассмотрим пример скрытой трансакции в рассказе С. Моэма «The Escape» [5, с. 55-65]. Мы приводим всю ситуацию, в ней коммуниканты за определенный период времени не ограничиваются одним стимулом-реакцией, а общаются на протяжении двух лет. Роджер и Руфь решили пожениться. Когда последние приготовления к свадьбе были закончены, Роджер вдруг разлюбил Руфь и передумал на ней жениться. Здесь прослеживается влияние Дитя Роджера - импульсивное решение, упрямство, желание во чтобы то ни было настоять на своем. Отметим, что автор, описывая своих персонажей, недвусмысленно намекает нам, что его позиция на стороне этого мужчины, и таким образом, читатель начинает тоже симпатизировать герою. Понимая, что его невеста так просто его не отпустит (по меньшей мере, она опозорит его на всю округу), Роджер придумывает следующий трюк. Он ничего не говорит своей невесте об угасших чувствах, а наоборот, клянется ей в своей любви, в доказательство чего хочет перед свадьбой найти приличный дом, этакое уютное семейное гнездышко, достойное его любимой. В рассказе эта ситуация изложена в одном абзаце, и как такового «живого» разговора нет, но есть авторское
изложение. Далее описаны причины, по которым Роджер отвергает то или иное предложение агентов:
Sometimes they were too large and sometimes they were too small, sometimes they were too far from the centre of the things and sometimes they were too close; sometimes they were too expensive and sometimes they wanted too many repairs; sometimes they were too stuffy and sometimes they were too airy; sometimes they were too dark and sometimes they were too bleak.
Использование С. Моэмом параллельных конструкций и повторов показывает нам, что Роджер на самом деле не заинтересован найти удовлетворяющее его требованиям жилье, а относится к этому процессу чисто формально. Тем не менее он не прекращает поиски, заставляя агентов предлагать новые варианты. Здесь четко прослеживается эго-состояние Взрослого Роджера - взвешенные решения, основанные на переработанной информации и рассчитанные вероятности. В какой-то степени здесь видна даже Родительская позиция по отношению к Руфь (Курсив наш. - Прим. Р. Р.):
Of course he was hard to please; he could not near to ask his dear Ruth to live in any but the perfect house, and the perfect house wanted finding.
Вот здесь и начинает срабатывать хитрый план Роджера: его стимулы направлены к Взрослому Руфь, и какое-то время это действительно срабятывает. Она реагирует в соответствии с эго-состоянием своего Взрослого:
They looked at hundred houses; they climbed thousands of stairs; they inspected innumerable kitchens (В). Ruth was exhausted and more than once lost her temper (Д).
Обратим внимание на последнее предложение отрывка, которое свидетельствует о смене эго-состояния Руфь со Взрослого на Дитя. Ее Дитя уже не скрывает своего раздражения, и сублимированное недовольство выражается открыто:
If you don't find a house soon. I shall have to reconsider my position
(бунт, скрытая угроза).
Далее:
If you go on like this, we shan't be married for years (страхи, опасения, скрытая угроза).
Роджер продолжает вести игру на социальном уровне, он уже по-отечески (как родитель уговаривает своего ребенка вести себя хорошо) взывает к терпению Дитя Руфь:
Don't say that. I beseech you to have patience (P) I've just received some entirely new lists from agents.. .There must be at least sixty houses on them (B).
Далее ход общения определяет Дитя Руфь:
Do you want to marry me or do you not? (прямой вопрос-вызов, с имплицитной угрозой).
Руфь находится в эго-состоянии Дитя, об этом говорят предикаты Ruth grew silent and scornful: her pathetic, beautiful eye [became] almost sullen. She had the patience of an angel, but at last she revolted. Еще трансакция по линии В-Д: Роджер:
Of course I do. We'll be married the very moment we find a house. By the way, I've just heard of something that might suit us.
Руфь сказывается больной (часто именно к таким уловкам прибегают дети, когда не хотят что-либо делать):
I don't feel well enough to look at any more houses just yet.
В конце концов, поняв тщетность своих усилий (здесь четко видна позиция Взрослого, адекватно реагирующего на конкретную ситуацию) Руфь сама покидает Роджера:
I don't think you really love me (B). I have found someone who is anxious to take care of me and I am going to be married to him today (Д).
Таким образом, на первый взгляд инициатором игры является Взрослый. Но исход этой игры может быть неожиданным, поскольку в действительности его определяет Ребенок.
Анализ коммуникативного поведения литературных персонажей может наглядно иллюстрировать борьбу Р, В, Д внутри языковой личности, что ведет к внутриличностному конфликту. Рассмотрим развитие внутриличностного конфликта Мейхью - главного героя одноименного рассказа С. Моэма (Mayhew). Мейхью - преуспевающий 35-летний адвокат из Детройта. Он был умен, честен, симпатичен; стоял на пороге великолепной карьеры. Однажды, сидя с друзьями
в баре, он услышал от одного из них об Италии и заинтересовался покупкой дома на острове Капри. Здесь прослеживается импульсивное, спонтанное влияние Ребенка Мейхью. Следуя порыву эго-состояния Дитя, герой решает резко изменить свою жизнь и поселиться на Капри. С. Моэм очень красочно описывает этот уголок земли: «Из своих окон, выходивших на Неаполитанский залив, Мэйхью видел благородные очертания Везувия, меняющего цвет с каждой переменой освещения. Мейхью жил чисто духовной жизнью» (напомним, что Д - это наше творчество, свободная воля), так как «на Капри все дышит историей, и над ним вечно витает загадочная тень императора Тиберия . есть сотни мест, напоминающих о римлянах и греках». Поскольку он никогда раньше не бывал за границей, то увиденное волновало его и будило творческое воображение. Мэйхью был человек действия, вскоре он решил написать исторический труд. Здесь вместо наслаждения жизнью (позиция Д) происходит контроль ситуации со стороны Взрослого, когда черты личности проявляются в реальной ситуации - трудиться, а не сидеть без дела. Некоторое время он выбирал тему и, наконец, остановился на втором столетии Римской империи. Здесь также видна позиция Взрослого Мейхью, поскольку выбор темы отражает работу аналитического ума - его Взрослый выбрал для исследования малоизученную эпоху, которая выдвигала проблемы, сходные с современными. Таким образом, импульс Ребенка Мейхью перехвачен его Взрослым и направлен в русло работы над исследованием. Мейхью начал подготовительный этап: читал источники, собирал и классифицировал материал. В начале его работа перемежалась с отдыхом (далее по тексту курсив наш. - Прим. Р. Р.):
At first he was accustomed to foregather in the evening with the painters and suchlike.but presently he withdrew himself, for his absorption in his studies became more pressing.
но постепенно Мейхью все меньше времени уделял отдыху и сну:
He had been accustomed to bathe in that bland sea and to take long walks, but little by little, grudging the time, he ceased to do it. He worked harder than he had ever worked in Detroit.
Далее внутриличностный конфликт прогрессирует - с годами он все чаще избегал людей: «As the years went by he was to found seldom in the ways of men». Мы видим, что теперь доминирующую роль
в структуре личности Мейхью играет Родитель с установками «должен работать», «надо» для того, чтобы достигнуть цель - увидеть свое имя рядом с именами известных философов. Сама по себе мечта -быть известным - также говорит о доминирующей позиции Родителя, ибо с позиции Взрослого ценностями, формирующими мечту Мей-хью, были бы изложение своей точки зрения на исторические события и создание интересного и полезного для читателей произведения. Отметим, что в данном случае внутренний конфликт не отражен в речи персонажа, а передан в авторской речи рассказа. Помимо вербальных средств, экспликаторами внутриличностного конфликта выступают паралингвистические средства, физиологические реакции (например, краснеющие щеки, пылающие от переживаемых эмоций уши, различные неосознанные телодвижения). Экспрессия тела в данном случае находит отражение в дискурсе-описании - как из сильного статного мужчины Мейхью превратился в ходячий скелет:
When first he came to the island he was a big, brawny fellow, with thick black hair and a black beard, of a powerful physique; but gradually his skin became pale and waxy; he grew thin and frail.
Также признак внутриличностного конфликта Мейхью выражен эксплицитно посредством противоборства его духа и тела:
It was an odd contradiction in the most logical of men that, though a convinced and impetuous materialist, he despised the body; he looked upon it as a veil instrument which he could force to do the spirit's bidding. Neither illness nor lassitude prevented him from going on with his work. For fourteen years he toiled unremittingly. - Странная вещь: этот логичнейший из людей, убежденный и воинствующий материалист, презирал тело, смотрел на него как на грубый инструмент, который должен лишь исполнять приказания духа. Ни болезнь, ни усталость не могли помешать ему продолжать работу. Четырнадцать лет он трудился не покладая рук.
Таким образом, в течение четырнадцати лет главенствующим эго-состоянием Мэйхью был грозный Родитель, считающий, что во что бы то ни стало нужно достичь поставленной цели. Закончился этот внутриличностный конфликт тем, что основательно подготовившись, герой садится писать свой труд и умирает. С. Моэм не говорит открыто, что причиной смерти послужил внутриличностный конфликт, а объясняет ситуацию одной фразой:
Тело, с которым он, материалист, обошелся так неуважительно, отомстило ему. - The body that he, the materialist, had treated so contumeliously took its revenge on him.
Таким образом, эпизод наглядно иллюстрирует борьбу Дитя, Взрослого и Родителя. Родитель Мейхью подчинил себе его Дитя и Взрослого. Взрослый Мэйхью не мог обеспечить ему необходимый баланс между состояниями Родитель и Дитя, не мог удовлетворять рациональным образом желания и потребности Дитя и приказы и запреты Родителя. Родитель Мэйхью лишил его привычного круга общения, одного творчества для его Дитя не было достаточно, ведь оно не приобретало новых эмоциональных ощущений; возник коммуникативный голод. Мэйхью не удалось уберечь свое Дитя от депрессии, вследствие чего наступила смерть сначала на духовном, а затем и на физическом уровне.
Таким образом, трехкомпонентная структура языковой личности репрезентируется во внутренней речи и в межличностной коммуникации в речевых жанрах монолога, диалога и полилога. Анализ проявлений Р, Д, В в коммуникации позволяет понять внутреннее состояние, мотивы и установки языковой личности, взаимосвязь и влияние внутренних и внешних событий на ее речевые реакции и поступки. Противоборство трех эго-состояний свидетельствует о сублимированном внутриличностном конфликте языковой личности. Смысловой и ситуационный анализ текста позволяет раскрыть влияние вну-триличностного конфликта на самоидентификацию и самооценку личности, на творческий процесс.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. -Мн. : Современный литератор, 2006. - 448 с.
2. Брэдбери Р. О скитаниях вечных и о Земле: Фантастические произведения : пер. с англ. - М. : Эксмо, 2002. - 1296 с.
3. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М. : КомКнига, 2007. - 144 с.
4. Литвак М. Психологическое айкидо. - Ростов-н/Д : Феникс, 2007. -
441 с.
5. Моэм У. С. The Lotus Eater. Stories. - М. : ООО «Издательство Астрель» : ООО «Издательство АСТ», 2004. - 200 с.
6. Сэлинджер Д. Над пропастью во ржи : Книга для чтения на английском языке. - СПб. : Антология, КАРО, 2008. - 288 с.
