CC BY
196
ходящие в обществе. Это объясняет их стремление использовать заимствованные политические термины, актуальные в определенный исторический период. Активно используя эти термины, авторы дневников выражают свою оценку, отношение к происходящим событиям, наделяя политические понятия то положительными, то отрицательными коннотациями, что было выявлено в связи с рассмотрением особенностей освоения носителями языка таких заимствованных слов, как «консенсус», «толерантность», «стабильность». Также, используя лексикографический анализ материала, выяснили,
Библиографический список
что значение этих слов изменялось. При этом в российском обществе периодически создавались условия, активизирующие процесс освоения данных политических терминов, в результате чего они переходили в разряд модных, поэтому чаще употреблялись, деспециализировались, расширяя свое значение. Перспектива такого исследования видится в детальном рассмотрении особенностей освоения указанных заимствованных политических терминов политическими лидерами, что предполагает анализ их речей и общественно-политических текстов.
1. Сковородников А.П. Экология русского языка. Красноярск: Сибирский федеральный университет, 2016.
2. Крысин Л.П. Слово в современных текстах и словарях: Очерки о русской лексике и лексикографии. Москва: Знак, 2008.
3. Кронгауз М.А. Русский язык на грани нервного срыва. Москва: АСТ: CORPUS, 2017.
4. Врублевская О.В. К трактовке понятия «языковая мода» в современной лингвистике. Вестник Кемеровского государственного университета. 2015; Т. 1, № 1 (61): 84 - 88.
5. Воробьева О.И. Концептуальная основа политического дискурса. Когнитивные исследования языка. 2016; № 26: 521 - 524.
6. Заварзина ГА. Концепт «политико-административное управление»: особенности отражения современным русским языковым сознанием и направления развития. Материалы X международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург: ЛГУ имени А.С. Пушкина, 2019: 180 - 185.
7. Тимченко Н.М. Английская оценочная лексика в политическом дискурсе. Проблемы современной науки и образования. 2016; № 5 (47): 153 - 160.
8. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Litra.pro: электронная библиотека. Available at: http://litra.pro/yazikovoj-vkus-epohi/kostomarov-vitalij-grigorjevich/read/6
9. Гройс Б. Дневник философа. Париж: Беседа - Синтаксис, 1989.
10. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. Москва: Эксмо, 2008.
11. Труевцева С.С. Трактовка консенсуса у О. Конта. Социологические исследования. 1994; № 11: 139 - 141.
12. Новейший политологический словарь. Авторы-составители Д.Е. Погорелый, В.Ю. Фесенко, К.В. Филиппов. Ростов-на-Дону: Феникс, 2010.
13. Дневники. Prozhito.org: цифровой архив Центра изучения эго-документов «Прожито». Available at: https://prozhito.org/persons
14. Церемония вручения верительных грамот. Kremlin.ru: официальное интернет-представительство президента России. Available at: http://kremlin.ru/events/president/ transcripts/speeches/62732
15. Лукашенко призвал сохранить мир и стабильность в Белоруссии. Ria.ru: новостной ресурс. Available at: https://ria.ru/20200622/1573332409.html References
1. Skovorodnikov A.P. 'Ekologiya russkogo yazyka. Krasnoyarsk: Sibirskij federal'nyj universitet, 2016.
2. Krysin L.P. Slovo v sovremennyh tekstah islovaryah: Ocherkiorusskojleksike ileksikografii. Moskva: Znak, 2008.
3. Krongauz M.A. Russkijyazyk na grani nervnogo sryva. Moskva: AST: CORPUS, 2017.
4. Vrublevskaya O.V. K traktovke ponyatiya «yazykovaya moda» v sovremennoj lingvistike. Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta. 2015; T. 1, № 1 (61): 84 - 88.
5. Vorob'eva O.I. Konceptual'naya osnova politicheskogo diskursa. Kognitivnye issledovaniya yazyka. 2016; № 26: 521 - 524.
6. Zavarzina G.A. Koncept «politiko-administrativnoe upravlenie»: osobennosti otrazheniya sovremennym russkim yazykovym soznaniem i napravleniya razvitiya. Materialy X mezhdunarodnoj nauchno-prakiicheskoj konferencii. Sankt-Peterburg: LGU imeni A.S. Pushkina, 2019: 180 - 185.
7. Timchenko N.M. Anglijskaya ocenochnaya leksika v politicheskom diskurse. Problemy sovremennoj nauki i obrazovaniya. 2016; № 5 (47): 153 - 160.
8. Kostomarov V.G. Yazykovoj vkus 'epohi. Litra.pro: 'elektronnaya biblioteka. Available at: http://litra.pro/yazikovoj-vkus-epohi/kostomarov-vitalij-grigorjevich/read/6
9. Grojs B. Dnevnik filosofa. Parizh: Beseda - Sintaksis, 1989.
10. Krysin L.P. Tolkovyjslovar'inoyazychnyh slov. Moskva: 'Eksmo, 2008.
11. Truevceva S.S. Traktovka konsensusa u O. Konta. Sociologicheskie issledovaniya. 1994; № 11: 139 - 141.
12. Novejshijpolitologicheskijslovar'. Avtory-sostaviteli D.E. Pogorelyj, V.Yu. Fesenko, K.V. Filippov. Rostov-na-Donu: Feniks, 2010.
13. Dnevniki. Prozhito.org: cifrovoj arhiv Centra izucheniya 'ego-dokumentov «Prozhito». Available at: https://prozhito.org/persons
14. Ceremoniya vrucheniya veritel'nyh gramot. Kremlin.ru: oficial'noe internet-predstavitel'stvo prezidenta Rossii. Available at: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/ speeches/62732
15. Lukashenko prizval sohranit' mir i stabil'nost' v Belorussii. Ria.ru: novostnoj resurs. Available at: https://ria.ru/20200622/1573332409.html
Статья поступила в редакцию 20.07.20
УДК 81'25
Zigmantovich D.S., teacher, Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: dashazigmantovich@mail.ru
PSYCHOLOGICAL MODELS OF SIMULTANEOUS INTERPRETING IN THE EUROPEAN AND SOVIET SCIENTIFIC TRADITION. Simultaneous interpreting (SI) is a complex type of interpreting activity. This kind of interpreting often became and still is the object of various research. In particular, in the 1970s a number of psychologists started to create models to have a better understanding of the SI nature and, as a result, to improve its practice and didactics. This article compares the main and most well-known models of simultaneous interpreting offered almost at the same time by various psychologists and interpreters in France, Switzerland, the UK and the USSR. The author consistently describes each model and outlines their advantages and disadvantages. The description of the SI models fits into the framework of a corresponding experiment conducted to identify a number of interpreter's work patterns and then to create a system of exercises for novice interpreters (developing skills relevant to this type of interpreting activity) and for qualified interpreters (practicing skills at a more advanced level).
Key words: interpreting, simultaneous interpreting, interpreting studies, modeling, models of simultaneous interpreting.
Д.С. Зигмантович, преп., Высшая школа перевода (факультета) МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: dashazigmantovich@mail.ru
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ УСТНОГО СИНХРОННОГО ПЕРЕВОДА В ЕВРОПЕЙСКОЙ И СОВЕТСКОЙ НАУЧНОЙ МЫСЛИ
Устный синхронный перевод (УСП), будучи сложным видом переводческой деятельности, довольно часто становился и до сих пор является объектом различного рода исследований. В частности, в 70-ые гг прошлого столетия ряд психологов обратились к моделированию УСП для более глубокого понимания сути синхронного перевода и, как следствие, совершенствования его практики и дидактики. В данной статье описываются и сравниваются основные и наиболее известные модели устного синхронного перевода, которые предлагались психологами и переводчиками в различных работах примерно в одно и то же время в Великобритании, СССР, Франции и Швейцарии. Автор последовательно даёт обобщённую характеристику каждой модели, излагая их преимущества и недостатки. Описание моделей синхронного перевода вписывается в рамки соответствующего эксперимента, проводимого для выявления закономерностей работы синхронистов и последующей разработки системы упражнений для формирования релевантных для данного вида переводческой деятельности навыков для начинающих переводчиков и их отработки на более продвинутом уровне.
Ключевые слова: устный перевод, устный синхронный перевод, теория устного перевода, моделирование, модели синхронного перевода.
Устный синхронный перевод (далее - УСП), играющий сегодня значимую роль в обеспечении коммуникации между представителями разных стран на международном уровне, имеет ряд отличительных особенностей. Базу синхронного перевода и его основную сложность составляет одновременное восприятие речи на одном языке (язык оригинала) и порождение речи на другом языке (язык перевода). Параллельная работа на двух языках подразумевает использование механизма переключения внимания для облегчения как когнитивной, так и психологической нагрузки. Другая сложность УСП сводится к внешней заданности скорости обработки поступающей информации и обеспечения самого перевода: синхронист не может самостоятельно решить, в каком темпе он будет осуществлять анализ входящих данных и подачу готового материала. Здесь решающую роль играет оратор: если он говорит быстро, то и переводчику приходится в быстром темпе осуществлять свою деятельность, чтобы не пропустить важные кванты информации. В таком случае синхронист может рассчитывать на свою память, хорошее знание языка и предмета, а также доведённые до автоматизма переводческие навыки.
С первых лет внедрения синхронного перевода в международную систему отношений ряд исследователей и теоретиков начали предпринимать попытки описать, проанализировать и понять сущность данного вида переводческой деятельности. В самом начале изучение синхронного перевода было ограничено лишь описанием профессии и необходимых требований для достижения наиболее удачных результатов. К данному описательному подходу прибегали как переводчики, так и преподаватели устного перевода [1; 2; 3, с. 42; 4, с. 32].
Новая глава в исследовании УСП началась, когда к нему обратились практикующие переводчики и так называемые scientifiques extérieurs (внешние исследователи): психолингвисты и психологи, многие из которых были далеки от практики устного перевода [5, с. 203 - 204]. Именно в ходе данного периода и были заложены теоретическая и экспериментальная базы для последующего изучения УСП. Для лучшего и более эффективного исследования механизмов синхронного перевода ряд специалистов обратились к созданию моделей (моделированию), что стало и до сих пор является довольно распространённым методом исследования во многих науках: математике, химии, физики, языкознании, экономике и др.
Данная работа посвящена описанию и анализу наиболее значимых и известных моделей устного синхронного перевода, существующих на сегодняшний день в теории устного перевода на Западе и в СССР. Актуальность настоящей работы обусловлена необходимостью совершенствования дидактики устного синхронного перевода для подготовки переводчиков в условиях глобализации и растущего числа иноязычных контактов, в частности на высшем уровне, а также между различными транснациональными корпорациями и международными компаниями. Данная работа представляет собой комплексное описание и синтез, в том числе и не отражённых в русскоязычной науке, положений иноязычных работ.
В наиболее общем виде модель можно определить как условный образ того или иного объекта или системы объектов. В науке разводятся два значения термина: модель как теория и модель как описание теории [6, с. 481 - 482]. Моделирование используется исследователями для описания и лучшего понимания того или иного процесса. В отношении устного синхронного перевода создание моделей необходимо для разбора переводческого процесса на отдельные элементы (этапы) и установления того, в каких отношениях они находятся.
Создание моделей устного синхронного перевода представляет большую ценность для теории, дидактики и практики устного перевода. Множественность подобных теорий и их разнородный характер позволяют составить наиболее полную картину о сложности и природе синхронного перевода.
Психология сыграла большую роль в исследовании механизмов синхронного перевода. В середине прошлого столетия целый ряд психологов из разных стран обратились к УСП для более глубокого изучения и анализа его отдельных составляющих, релевантных для той или иной сферы их профессиональной деятельности. Именно психологи первыми начали применять моделирование для комплексного и детального исследования рассматриваемого вида переводческой деятельности.
Самая первая модель устного синхронного перевода была разработана британским психологом Д. Гервером, который провел ряд релевантных для УСП экспериментов, чтобы установить, каким образом скорость воспроизведения текста на языке оригинала оратором [7] и условия слышимости [8] влияют на работу синхронистов. В результате осуществлённых исследований британский психолог предложил психологическую модель УСП, основные положения которой описаны в статье «A Psychological Approach to Simultaneous Interpretation» («Психологический подход к синхронному переводу») [9]. Центральное положение в данной концепции занимают следующие элементы: буферная (или кратковременная) и долгосрочная виды памяти и связанные с ними механизмы распределения внимания и контроля над порождаемым текстом (об этом свидетельствуют те поправки и исправления, которые обычно вносят синхронисты в свой перевод на протяжении всего процесса устного перевода).
В самом общем виде модель синхронного перевода, предложенная Д. Гервером, выглядит следующим образом (в статье психолог приводит свою модель в виде комплексной схемы). В кратковременную (или буферную) память синхрониста до её максимального заполнения поступает сообщение на языке
оригинала, после чего начинаются анализ и обработка материала (звено, получившее название input procedures - т.е. действия с текстом на языке оригинала на входе). Переводчик затем сразу же приступает к декодированию поступающей информации (англ. decoding), то есть расшифровывает её, осуществляя переход с поверхностного на глубинный уровень (распознавание смыслов). После этого начинается этап кодирования (англ. encoding): устный переводчик преобразовывает поступившее и проанализированное сообщение с глубинного на поверхностный уровень языка перевода (придаёт форму выделенным смыслам). Получившееся сообщение хранится в буферной памяти. Последний этап - действия с текстом на языке перевода на выходе (англ. output procedures) - отражает основу синхронного перевода: переводчик сопоставляет свой вариант перевода (информацию на выходе) с оригиналом (информацию на входе). В том случае, если переводчик удовлетворён полученным результатом, он продолжает перевод и осуществляет подачу результата на выход. Если же синхронист осознает, что данные на выходе не соответствуют информации, полученной на входе, он начинает заново обрабатывать сообщение, добавляя исправления к только что произнесённому переводу. Так заканчивается первый цикл переводческого процесса, после которого синхронист приступает к анализу, декодированию и преобразованию новой информации, которая к этому времени уже поступила на временное хранение в буферную память [9, с. 124 - 127]. Таким образом, психолог предлагает выделить два вида буферной памяти (основное предназначение которых - хранение информации) на входе и выходе, которые отражают возможность переводчика осуществлять контроль над своей деятельностью на протяжении всего процесса синхронного перевода.
Д. Гервер, предприняв первую попытку смоделировать процесс устного синхронного перевода, не обратил внимания на этапы обработки информации. Иными словами, остаётся непонятным, каким образом синхронист осуществляет переход с поверхностного уровня на глубинный, и наоборот. Однако, несмотря на данный существенный недостаток, психолог подробно описал осуществляемый переводчиками процесс самоконтроля, который и обеспечивает успех перевода. И действительно, как показывает практика, в речи переводчика иногда можно услышать самоисправления и добавления, а у начинающих синхронистов это может проявляться в паузах различного характера (хезитации, например), которые используются для грамотного построения речи или правильного восприятия и понимания поступающего материала.
Создание моделей синхронного перевода в СССР также осуществлялось через призму психологии, но преследовало совершенно иную цель, традиционно характерную для советского и российского переводоведения: совершенствование методики преподавания перевода. Именно по этой причине советские психолингвисты ГВ. Чернов и А.Ф. Ширяев также обратили внимание на возможность моделирования переводческого процесса. С разницей в один год публикуются труды, в которых с позиций психолингвистики описываются соответствующие модели синхронного перевода [10; 11].
Психологическую основу советской школы составляют работы В.А. Артё-мова, Л.С. Выготского, И.А. Зимней, А.А. Леонтьева, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурии и др., а лингвистическую - И.А. Бодуэн де Куртенэ и Л.В. Щерба. Взаимосвязь психологии и лингвистики позволила более детально взглянуть на процессы УСП, поскольку лингвистика стремится к обоснованию механизмов порождения и восприятия речевых высказываний, а также способствует сопоставлению языковых закономерностей текстов на языке оригинала и языке перевода [12, с. 11; 11, с. 7 - 9]. Психология же делает акцент на изучении особенностей речевой деятельности, быстроте и одновременности выполнения различного рода операций, совмещении и накладывании друг на друга процессов слушания и говорения, работе памяти, распределения внимания, «запаздывании» речи, а также «принципа единства сознания и деятельности» и «принципа встречной активности мозга» [12, с. 15 - 29; 11, с. 52].
Г В. Чернов разработал вероятностно-прогностическую модель УСП. Модель, как видно из её названия, основана на механизме так называемого «вероятностного прогнозирования поступающего к переводчику сообщения и механизме упреждающего синтеза при порождении переводчиком сообщения на языке перевода» [10, с. 54]. Советский исследователь поясняет, что именно этот механизм присущ психической составляющей деятельности человека и в полной мере проявляет себя во время осуществления синхронного перевода. Данный механизм необходим для компенсации сил в экстремальных условиях: стресс, дефицит времени, большие объёмы поступающей информации, психологические и семантические сложности, а также синхронность восприятия и порождения речи. Вероятностное прогнозирование основано на так называемом «опережающем отражении действительности» [12, с. 37]. Иными словами, в процессе восприятия сообщения на языке оригинала синхронист, используя подсознательную субъективную оценку, личный опыт и знания описываемой ситуации, создаёт гипотезы относительно вербального и смыслового развития или завершения намерений оратора или автора. Далее он либо принимает, либо, наоборот, отбрасывает эти гипотезы. Данный механизм зависит от опорных точек и состоит из нескольких уровней: слог - слово - синтагма - высказывание - связное сообщение. Осуществление этого механизма напрямую зависит от грамматического и семантического согласования, а также избыточности исходного сообщения, что вполне логично: чем выше избыточность, тем точнее переводчик может предсказать развитие сообщения на каждом из уровней [12, с. 129]. Советский
исследователь очень подробно пишет о первом этапе в модели УСП, изучение которого представляет собой своего рода основу и предпосылки разработки целостной методики подготовки профессиональных переводчиков и полноправной модели перевода [10, с. 199].
По мнению Г В. Чернова, существует механизм, который может помочь синхронисту в прогнозировании, экономии времени и снятии нагрузки с кратковременной памяти. Речь идёт о компрессии, под которой понимается сжатие сообщения для выражения того же содержания без потери важных элементов информации. Советский психолингвист выделяет следующие виды компрессии:
- слоговая компрессия - сокращение количества слогов за счёт выбора более кратких слов;
- синтаксическая компрессия - выбор короткой синтаксической конструкции за счёт, например, разделения сложного предложения на простые;
- лексическая компрессия - выбор меньшего количества слов для выражения той же самой мысли;
- семантическая компрессия - сокращение семантических компонентов, которые повторяются (например, при переводе однородных членов предложения переводчику целесообразнее всего передавать только одно слово из ряда или использовать слово более обобщённого значения) [10, с. 136; 12, с. 147 - 149].
А.Ф. Ширяев, опирающийся на положения психолингвистики, также отталкивается от одновременного характера осуществления процессов слушания и говорения на разных языках. Он, как и его соотечественник, предлагает свою модель УСП, под которой понимает «отображение наиболее характерных сторон процесса деятельности с умышленным игнорированием несущественных свойств» [11, с. 99]. Иными словами, теоретик предлагает комплексную дея-тельностную модель синхронного перевода, в которой учитываются наиболее существенные стороны этой сложной психической деятельности. Данная модель состоит из «процесса ориентирования в исходном тексте, процесса поиска и принятия переводческих решений и процесса осуществления переводческих действий» [11, с. 100].
Процесс ориентирования в тексте на языке оригинала начинается с первых слов оратора, продолжается на протяжении всего звучания исходного сообщения и заканчивается с последними словами оратора. Суть этапа сводится к тому, что переводчик извлекает смысловую информацию и данные о лексико-грамма-тической структуре сообщения. Успешность ориентирования зависит от знаний синхрониста (высокий уровень знания родного и иностранного языков, владение тематикой сообщения, а также наличие предыдущего опыта и знания нелингвистического характера) и особенностей речевого портрета оратора (паузация, интонация, расстановка смысловых ударений, темп речи и используемая лексика). В связи с описанием этой стадии А.Ф. Ширяев выделяет так называемую «единицу ориентирования», которую определяет как «отрезок исходного текста, смысловое восприятие которого позволяет переводчику приступить к поиску или выбору очередного переводческого решения». Иными словами, речь идёт о необходимом для принятия решения промежутке времени [11, с. 19]. Второй этап - поиск и принятие переводческого решения - является самым коротким в структуре синхронного перевода. Начинается он с появлением первых результатов ориентирования и завершается после ориентирования в последнем высказывании оратора. Переводчик определяет синтаксическую структуру высказывания на языке перевода. Этот этап точно отражает саму суть синхронного перевода, поскольку синхронист находится на промежуточной стадии: он уже отошёл от языка оригинала, но ещё не сформулировал высказывание на языке перевода. Последний этап заключается в осуществлении переводческих действий. Он начинается после принятия первого решения переводчиком и заканчивается с выполнением самого последнего из них. Синхронист создаёт и воспроизводит высказывания на языке перевода [11, с. 73 - 74, с. 100 - 101]. Все три этапа зависят друг от друга и постоянно взаимодействуют на протяжении всего процесса синхронного перевода, что и делает эту разновидность перевода наиболее сложной психологической деятельностью.
Предложения советских исследователей и переводчиков до сих пор активно описываются, анализируются и используются не только в отечественной, но и в зарубежной литературе, а также не теряют своей актуальности при преподавании синхронного перевода.
В это же время во Франции представительницы ESIT (Высшая школа устных и письменных переводчиков при Сорбонне) Д. Селескович и М. Ледерер разработали свою модель перевода, которая до сих пор считается одной из самых влиятельных. Основные постулаты так называемой интерпретативной теории устного перевода, или теории смысла (фр. théorie interprétative, théorie du sens) описываются в их совместных работах «Interpréter pour traduire» («Интерпретировать, чтобы переводить») [13] и «Pédagogie raisonnée de l'interprétation» («Методика преподавания устного перевода с пояснениями») [14]. Французские исследовательницы отталкиваются от идеи, что различия языков не являются препятствием для осуществления перевода. Они справедливо подчёркивают, что в каждом языке имеются свои средства для выражения различных мыслей.
Центральным понятием теории является интерпретация (т.е. понимание и передача смысла сообщения языка оригинала). Переводчиком воспринимается высказывание, он вычленяет его смысл и затем стремится передать его на языке перевода (понятным для аудитории образом). При этом определяющую для синхрониста роль играет именно значение слова или словосочетания в пределах
высказывания, а не синтаксис или порядок слов. Таким образом, при переводе синхронный переводчик создаёт новую структуру с сохранением смысла сообщения оригинала [13, с. 105 - 109]. Интерпретация лежит в основе модели, предложенной представительницами французской школы для раскрытия сути синхронного перевода. Как и у советского психолингвиста А.Ф. Ширяева, модель состоит из трёх этапов:
1) выделение смысла в исходном тексте за счёт интерпретации лингвистических особенностей текста и использования внеязыковых знаний;
2) девербализация, сопровождающая рождение смысла;
3) не ограниченное лингвистическими особенностями языка оригинала выражение извлечённого смысла [14, с. 38].
Процесс девербализации отражает основу синхронного перевода, поскольку синхронный переводчик осознает намерения автора, забывает слова и высказывания сообщения оригинала, затем составляет в своей голове конкретный образ и сводит сформулированную автором идею к мысли, не облачённой в языковое выражение. Последний этап синхронного перевода подразумевает полное отхождение переводчиком от синтаксиса и семантики языка оригинала и передачу средствами языка перевода смысла высказывания. Как и многие их современники, французские переводчицы также обратили значительное внимание на важность языковых и неязыковых знаний, памяти, переводческих знаний и ораторского портрета.
Идеи французских переводчиц до сих пор не утратили своей актуальности и влияния и продолжают занимать господствующие позиции при преподавании устного синхронного перевода во многих школах и университетах мира.
Другую психологическую модель синхронного перевода предложила переводчица из Швейцарии Барбара Мозер (впоследствии - Мозер-Мерсер). Статья, в которой описываются основные положения инновационной для того периода модели - «Simultaneous Interpretation: A Hypothetical Model and its Practical Application» («Синхронный перевод: гипотетическая модель и ее практическое применение»), была опубликована в 1978 году [15]. Разработка модели преследовала сразу несколько целей: профессиональную (осознание комплексного характера синхронного перевода и выделение основных направлений работы) и дидактическую (формирование конкретных навыков при подготовке будущих переводчиков: параллельность слушания и говорения, тренировка кратковременной памяти, перефразирование, прогнозирование, быстрое реагирование).
Предлагаемая исследовательницей модель представляет собой поэтапное укрупнение воспринимаемой и переводимой информации - структурных компонентов (англ. structural component) - за счёт постоянного использования тех данных, которые находятся в долговременной памяти, а также цикличности и повторяемости процессов принятия решения. Модель Б. Мозер выглядит следующим образом.
Акустический сигнал (т.е. сообщение на языке оригинала), воспринимаемый синхронистом, попадает в слуховую сенсорную систему (англ. auditory receptor system) переводчика и становится объектом последующего анализа и обработки. Синхронист обрабатывает весь объём поступившей информации и пытается установить присутствие или, наоборот, отсутствие акустической формы. Полученные и обработанные данные поступают в доперцептивную слуховую память (англ. preperceptual auditory storage) и хранятся там. На данном этапе синхронист задействует фонологические правила из долговременной памяти и осуществляет синтез полученных акустических характеристик в слог, который хранится в синтезированной слуховой памяти (англ. synthesized auditory memory). Далее синхронист приступает к преобразованию слогов в слова, используя синтаксические и семантические данные и знания контекста из долговременной памяти.
Обработанные слова (англ. string of processed words) поступают на временное хранение в порождённую абстрактную память (англ. generated abstract memory), которую можно также назвать кратковременной памятью. Здесь может храниться 7 ± 2 единицы информации различного объёма (так называемое число Миллера) [16]. При этом отмечается, что семь единиц в виде отдельных слов занимают такой же объём памяти, как и семь единиц в форме, например, словосочетаний. Хранящиеся в порождённой абстрактной памяти данные дробятся на более абстрактные единицы, в чем большую помощь снова оказывает содержащаяся в долгосрочной памяти синтаксическая и семантическая информация. Полученные в результате обработки данные могут быть впоследствии использованы для синтаксической и семантической обработки слов, поиска концептуальной базы или активации концептуальных связей.
Последующая обработка информации (для выхода на языке перевода) задействует, как и на предыдущих этапах, те же хранящиеся в долгосрочной памяти механизмы: синтаксическая и семантическая информация, фонологические правила. Слова преобразуются в более крупные единицы - словосочетания, а затем в предложения. При этом переводчик активно выстраивает концепты и концептуальные связи для получения сообщения на языке перевода [15, с. 353 - 356].
При осуществлении синхронного перевода, по мнению автора описанной выше модели, синхронисту может помочь целый ряд инструментов для облегчения обработки поступающей информации. К таким инструментам относится, в частности, знание контекста, данные о котором содержатся в хранилище долговременной памяти. Облегчающую роль играет и механизм вероятностного прогнозирования, описанный Г В. Черновым, для экономии времени и объёма
порождённой абстрактной памяти. Здесь важны знания синтаксиса, контекста и темы: чем больше и лучше знает переводчик, тем больше и быстрее он может предсказать [15, с. 357 - 360].
В отличие от всех других моделей, Б. Мозер обращает основное внимание на семантическую составляющую перевода. Кроме этого, она предпринимает попытки применить данную модель и в дидактике перевода, предлагая ряд упражнений, релевантных и полезных для подготовки будущих переводчиков. Исследовательница показывает многоканальный характер восприятия, обработки и преобразования информации во время УСП и не ограничивается лишь тремя этапами, а предлагает развёрнутую и подробную схему.
Библиографический список
Описанные в данной работе психологические модели до сих пор актуальны в современной науке о переводе. Построение различного рода моделей синхронного перевода (в нашем случае сквозь призму психологии) указывает на его комплексный характер и невозможность полностью раскрыть его суть, ограничившись построением лишь одной модели и изучая лишь одну из составляющих - психологию. Моделирование позволяет нам осуществлять более детальное и глубокое исследование УСП, что поможет провести ряд соответствующих экспериментов и разобраться в особенностях УСП с тем, чтобы усовершенствовать его практику и дидактику (в частности разработать ряд соответствующих упражнений).
1. Herbert J. Manuel de l'interprète, comment on devient interprète de conférence. Genève: Librairie de l'Université Georg, 1952.
2. Ilg G. L'enseignement de l'interprétation à l'Ecole d'interprètes de Genève. L'Interprète. 1959; № 14 (1): 4 - 11.
3. Gile D. Conference and simultaneous interpreting. Routledge Encyclopedia of Translation Studies. New York; London: Routledge, 2001: 40 - 45.
4. Pöchhacker F. Introducing Interpreting Studies. New York; London: Routledge, 2004.
5. Gile D. Évolution de la recherche empirique sur l'interprétation de conférence. TTR: traduction, terminologie, rédaction. 1995; Vol. 8, № 1: 201 - 228. Available at: http://www. erudit.org/revue/ttr/1995/v8/n1/037202ar.pdf
6. Модель. Философская энциклопедия. Москва, 1964; Т. 3: 481 - 483.
7. Gerver D. The Effects of Source Language Presentation Rate on the Performance of Simultaneous Conference Interpreters. The Interpreting Studies Reader. New York; London: Routledge, 2002 (1969): 53 - 66.
8. Gerver D. The Effects of Noise on the Performance of Simultaneous Interpreters: Accuracy of Performance. ACTA PSYCHOLOGICA. 1974; № 38: 159 - 167.
9. Gerver D. A Psychological Approach to Simultaneous Interpretation. Meta: Translators' Journal. 1975; Vol. 20, № 2: 119 - 128. Available at: https://www.erudit.org/revue/ meta/1975/v20/n2/002885ar. pdf
10. Чернов ГВ. Теория и практика синхронного перевода. Москва: Международные отношения, 1978.
11. Ширяев А.Ф. Синхронный перевод. Деятельность синхронного переводчика и методика преподавания синхронного перевода. Москва: Воениздат, 1979.
12. Чернов ГВ. Основы синхронного перевода. Москва: Высшая школа, 1987.
13. Seleskovitch D., Lederer M. Interpréter pour traduire. Paris: Didier érudition, 2001.
14. Seleskovitch D., Lederer M. Pédagogie raisonnée de l'interprétation. Paris: Didier Erudition, 1989.
15. Moser B. Simultaneous Interpretation: A Hypothetical Model and its Practical Application. Language and Communication. New York; London: Plenum Press, 1978: 353 - 368.
16. Miller G.A. The magical number seven, plus or minus two: Some limits on our capacity for processing information. Psychological Review. 1956; Vol. 63: 81 - 97.
References
1. Herbert J. Manuel de l'interprète, comment on devient interprète de conférence. Genève: Librairie de l'Université Georg, 1952.
2. Ilg G. L'enseignement de l'interprétation à l'Ecole d'interprètes de Genève. L'Interprète. 1959; № 14 (1): 4 - 11.
3. Gile D. Conference and simultaneous interpreting. Routledge Encyclopedia of Translation Studies. New York; London: Routledge, 2001: 40 - 45.
4. Pöchhacker F. Introducing Interpreting Studies. New York; London: Routledge, 2004.
5. Gile D. Évolution de la recherche empirique sur l'interprétation de conférence. TTR: traduction, terminologie, rédaction. 1995; Vol. 8, № 1: 201 - 228. Available at: http://www. erudit.org/revue/ttr/1995/v8/n1/037202ar.pdf
6. Model'. Filosofskaya 'enciklopediya. Moskva, 1964; T. 3: 481 - 483.
7. Gerver D. The Effects of Source Language Presentation Rate on the Performance of Simultaneous Conference Interpreters. The Interpreting Studies Reader. New York; London: Routledge, 2002 (1969): 53 - 66.
8. Gerver D. The Effects of Noise on the Performance of Simultaneous Interpreters: Accuracy of Performance. ACTA PSYCHOLOGICA. 1974; № 38: 159 - 167.
9. Gerver D. A Psychological Approach to Simultaneous Interpretation. Meta: Translators' Journal. 1975; Vol. 20, № 2: 119 - 128. Available at: https://www.erudit.org/revue/ meta/1975/v20/n2/002885ar. pdf
10. Chernov G.V. Teoriya i praktika sinhronnogo perevoda. Moskva: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1978.
11. Shiryaev A.F. Sinhronnyjperevod. Deyatel'nost' sinhronnogo perevodchika i metodika prepodavaniya sinhronnogo perevoda. Moskva: Voenizdat, 1979.
12. Chernov G.V. Osnovy sinhronnogo perevoda. Moskva: Vysshaya shkola, 1987.
13. Seleskovitch D., Lederer M. Interpréter pour traduire. Paris: Didier érudition, 2001.
14. Seleskovitch D., Lederer M. Pédagogie raisonnée de l'interprétation. Paris: Didier Erudition, 1989.
15. Moser B. Simultaneous Interpretation: A Hypothetical Model and its Practical Application. Language and Communication. New York; London: Plenum Press, 1978: 353 - 368.
16. Miller G.A. The magical number seven, plus or minus two: Some limits on our capacity for processing information. Psychological Review. 1956; Vol. 63: 81 - 97.
Статья поступила в редакцию 21.07.20
УДК 811.161.1
Kuzminova Е.А., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: elenk2002@mail.ru
OSTROG BIBLE OF 1681 AND MOSCOW BIBLE OF 1663: LINGUISTIC ASPECTS OF THE BOOK CORRECTION. The article critically rethinks a number of provisions about the Ostrog Bible of 1581 and the Moscow Bible of 1663, which unreasonably dominated in scientific literature for two centuries. The author refutes the opinion that the work of the Ostrog Bible Commission on the four Gospels consisted only in "careful copying" of the original text of the handwritten Gennady Bible of 1499. It is established that when preparing the Ostrog Bible for publication, the language of the gospel text was subjected to a purposeful book correction at the spelling and grammatical levels. It is proved that the idea of the Moscow Bible as a literal reprint of the Ostrog Bible is not justified. Аt the Moscow Printing yard, the biblical correction was aimed at bringing the main linguistic parameters of the source text in accordance with the system of norms of the Moscow edition of Meletius Smotritsky's grammar of 1648. It is revealed that in comparison with the new Testament books of the Moscow Bible, the Psalter correction covered a larger set of grammatical positions and thus had a deeper character.
Key words: church Slavonic language, history of Slavic biblical tradition, book correction, orthographic norm, grammatical norm.
Е.А. Кузьминова, д-р филол. наук, проф., Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: elenk2002@mail.ru
ОСТРОЖСКАЯ БИБЛИЯ 1581 Г. И МОСКОВСКАЯ БИБЛИЯ 1663 Г.: ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КНИЖНОЙ СПРАВЫ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-012-00224.
В статье подвергается критическому переосмыслению ряд положений об Острожской Библии 1581 г и Московской Библии 1663 г, господствовавших в науке на протяжении двух столетий. Опровергается мнение о том, что работа острожской библейской комиссии над Четвероевангелием заключалась в «аккуратном копировании» исходного текста Геннадиевской Библии 1499 г Установлено, что при подготовке Острожской Библии к изданию язык еван-
