ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ В 60-Х ГОДАХ XVIII ВЕКА. Я. П. КОЗЕЛЬСКИЙ Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ В 60-Х ГОДАХ XVIII ВЕКА. Я. П. КОЗЕЛЬСКИЙ

Д. В. Иванов, НГПУ, Новосибирск

В статье рассматриваются основные научные взгляды выдающегося русского просветителя Якова Павловича Козельского (1728 - ок. 1794), внесшего серьезный вклад в развитие психологической мысли в России в эпоху Просвещения. В тени веков теряются биографические сведения о Козельском, не сохранился сам образ этого просветителя. Однако остаются ценными его труды, формирующие представление о масштабности мысли и литературной одаренности этого ученого.

Жизненный и творческий путь Козельского — воплощение того идеала «нового человека», от которого еще Пётр Великий ожидал верного служения России и «общему благу» независимо от сословного происхождения.

Козельский служил России «и телом и душою». В этом служении он был и успешным офицером, и должностным лицом, и талантливым ученым. Козельский оставил после себя ряд произведений, среди которых можно выделить как самое существенное для понимания востребованности гуманитарного знания в философском веке (А. С. Пушкин) «Философические предложения» (1768). В этом научном трактате впервые используется термин «психология», введенный Козельским в отечественную литературную традицию. Представляя в своей работе психологический раздел, Козельский определяет психологию как науку о душе человека и приводит ряд дефиниций, помогающих ее описывать. Интересными для психологии «в варианте Козельского» становятся человеческий разум, воля и страсти (чувства) человека, его темперамент, борьба и способы самосовершенствования.

В соответствии с традицией общественной мысли, заложенной еще Петром Великим, Козельский придерживался твердой уверенности в приоритетности разума и, соответственно, разумности в поведении человека. Особые надежды Козельский связывает с человеческой волей, способной отвращать человека от дурного в его разуме и поведении. Понятие «воля» Козельским взаимоувязывается с понятием нравоучительной философии, представлениями о добре и зле. Человек благодаря воле готов бороться за претворение добра в свою жизнь и обустройства людского сообщества.

Мыслитель замечает разницу между людьми в их индивидуально-психологических особенностях. Он специально останавливается на проблеме темперамента человека, тех его качествах, которые могут быть полезны или нет в реализации жизненных планов в обществе.

Психологические высказывания и теории Козельского связаны единой системой «размышления» о природе человека и его мире (материальном, социальном, духовном). Просветитель поступательно развивает свою мысль о человеческом сообществе, в соответствии с которой психология приобретает большое значение, что не остается незамеченным как современниками Козельского, так и наследниками просветительской традиции в психологическом знании в России.

В статье используются историко-психологическая реконструкция, библиографический метод, способствующий систематизации источников и материалов по теме изыскания, а также психологическая интерпретация представлений Я. П. Козельского о человеческой природе, человеческих качествах, его борьбе и тех принципах, которые позволили русскому просветителю описать круг значимых психологических явлений и понятий.

Ключевые слова: человеческая природа; человеческие качества; система психологических понятий; темперамент; человек борющийся; воля; разумность; добродетельность; «должности» человека.

Для цитаты: Иванов Д. В. Психологическая мысль в России в 60-х годах XVIII века. Я. П. Козельский // Системная психология и социология. 2017. № 4 (24). С. 94-113.

Введение

Русская психологическая мысль прошла длительный и трудный период своего становления и развития от летописных, теологических источников и лирических произведений до философско-психологических трактатов, составляющих теперь ее золотой фонд. Наши современники признают, что в ходе этого пути отечественная психологическая мысль неотделима от мировой психологической науки, но являет собой отдельную и весьма «оригинальную» ее часть (Б. Н. Рыжов) [42: с. 164].

К ХУШ столетию отечественная психологическая мысль находилась в творческом поиске обозначения самой себя как таковой, выбирая из многообразия «собственных определений», сформировавшихся в ходе «национального исторического пути» [42: с. 164]: «душесловие», «сердцеведение», «пневматоло-гия» («пнеуматология»), «пнеуматика», «психология» [1: с. 33-63; 4: с. 245-264; 7; 15; 17: с. 158163; 20; 28; 30; 31; 38; 42: с. 15-88; 46: с. 11-18; 47: с. 249-395]. Несмотря на все возникающие сложности в ходе своего становления и развития — «общих путей развития психологической науки», отечественная психологическая мысль формировалась на стойком методологическом восприятии складывающейся системы концептов, позволявшей ей охватывать многие проблемы человека, его природы, борьбы и взаимодействия с миром, что всегда помогало находить «зоны роста» дальнейшего формирования [39: с. 5]. Одним из активных проводников философско-психологической мысли, введшим в литературную традицию само понятие «психология» в 60-х годах ХУШ века, формировавшим ее описательный аппарат — систему, — был самобытный ученый Я. П. Козельский, оставивший после себя серьезное научное наследие, значимое для психологии сегодняшнего дня.

Я. П. Козельский: труд на ниве просвещения

С позиций «исторического» времени Яков Павлович Козельский (1728 - ок. 1794) видится самым крупным представителем

просветителей ХУШ столетия в России [10: с. 113], «видным общественно-политическим деятелем» (И. С. Бак) [6: с. 83], «выдающимся мыслителем-материалистом, сторонником демократических преобразований в стране» (В.В. Большакова) [38: с. 60]. Идеи Козельского наряду с творчеством других мыслителей философского века (А. С. Пушкин) относят к «национальным идейным источникам просветительской теории» (З. А. Каменский) [22: с. 124]. Козельский — «человек энциклопедических интересов» (Г. А. Гуковский) — литератор, просветитель, ученый, создавший работы по математике и механике, анатомии и ботанике, философии (психологии). Он остался в истории русской общественной мысли как опытный переводчик с европейских языков исторических, литературных, философско-психологических работ, как сторонник практического и опытного знания [14: с. 34]. Еще современник Козельского — «рыцарь пера и книги» (В. О. Ключевский) Н. И. Новиков — в своем «Опыте исторического словаря о российских писателях» (1772) упоминает о нем как об авторе-сочинителе, переводчике многих «полезных» и «заслуживающих похвалу» книг [32: с. 313]. Главная задача Козельского — направлять научное знание на службу человеку. Успех русского просветителя в том, что, оформляя свои взгляды на природу человека и его бытие в соотнесении с фундаментальными законами, он уходит от объяснения их функционирования лишь вмешательством трансцендентных, сверхъестественных сил [8: с. 178-179]. Это было важно для прогрессивной просветительской мысли в 60-х годах ХУШ века, считавшей, что психологии необходимо следовать «одним путем» с естественными, а не богословскими науками [1: с. 33-63; 7; 17: с. 137-171; 30: с. 57-92; 31: с. 13-15, 23-26, 30-31; 42: с. 73-78; 43: с. 5-8].

В своих работах Козельский выступает как самостоятельный и независимый мыслитель, обладавший собственным мнением, критически пересмотревший ряд известных ему теорий и концепций, поэтому его труды имеют большое значение для русской психологии [15: с. 53; 30: с. 89; 47: с. 344].

Прозаик, поэт, отец двух декабристов — М. Н. Муравьёв — в одном из писем сообщает своему адресату о «знакомстве» с одной

из работ Козельского. Из сообщения становится понятно, что даже при критическом восприятии работы основные положения и взгляды мыслителя продолжали «двигать мысль» заинтересованных читателей [37: с. 301]. Заметим, что сам, склонный к философствованию и учительству, Муравьёв — наставник царя Александра I и выдающегося русского поэта, философа и психолога начала XIX века К. Н. Батюшкова — продолжил «линию Козельского» в деле ориентирования научного знания на службу человеку.

Философ, психолог и литератор первой трети XIX века, царскосельский наставник русского гения А. С. Пушкина — профессор А. И. Галич в своей фундаментальной работе «Картина человека» (1834) подчеркивает тот существенный вклад в психологическую теорию, который внес Козельский своими «философическими предложениями» [11: с. 34].

Исследователи истории русской психологии говорят не только о той высокой оценке, которую дали представители других поколений философствующих психологов в России достижениям Козельского, но и о том положении, которое он занимает на линии преемственности просветительской позиции, «переходящей» от М. В. Ломоносова к Н. И. Новикову и А. Н. Радищеву, в чьих сочинениях «русская материалистическая психология XVIII в. достигает высшей степени своего развития» (А. В. Петровский) [30: с. 89; 36: с. 4; 40: с. 90].

В свете сегодняшнего дня личность Козельского гармонично сочетает в себе все характеристики ученого-просветителя, среди которых главная — дидактический интерес во взаимодействии с миром, яркое желание просвещать и обучать окружающих.

Дату рождения Козельского относят к 1728 году [23: с. 77]. Отмечается интерес к обучению, самообразованию, который проявился у юного Козельского достаточно рано. Заметим, что это было своего рода ответом детей из служилого дворянства на запросы уходящей петровской традиции, видевшей идеал в «новом» человеке, который проявляет интерес к здоровой активности и полету творческой, «просвещенной» мысли. Традиция уходила, а отзвук — потребность в инициативном человеке вне «сословных предрассудков» — еще задержался

до елизаветинской поры. Козельский с 1742 года посещает класс грамматики, а с 1744 года прилежно изучает латынь и риторику в стенах «духовно богатой» Киево-Могилянской академии, где обучался и преподавал член петровской «ученой дружины» — философ Феофан Про-копович. Киево-Могилянская академия в XVII-XVIII веках активно воспринимала передовые идеи в философии, здесь преподавались курсы психологии. Авторы психологических курсов, хотя и называли их аристотелевскими, но критически перерабатывали основные положения, дополняли и развивали их [35: с. 81; 82]. Козельский, по всей видимости, застал «наследников» тех авторов — учеников Феофана Прокоповича, — по «прописям», которых он слушал достижения современной ему философско-психологической мысли. В этом случае становится объяснимым, например, тот факт, что в системе психологических понятий у Козельского присутствует термин «темперамент», который в академии воспринимался в «материалистических тенденциях» как «изменяемый» под влиянием внешних факторов, а также его глубокий интерес к проблеме чувств (ощущений), чувственного познания мира [35: с. 88; 47: с. 348].

В 1750 году произошел, как известно, решающий поворот в жизни Козельского — ученика с высокими достижениями в образовании и самообразовании: им было подано прошение гетману К. Г. Разумовскому о выдаче паспорта для выезда в столицу [23: с. 77; 33: с. 111]. Документ был выдан, и будущий просветитель продолжил обучение в гимназии при Академии наук в Петербурге. В 1752 году Козельский уже числится «академическим студентом» с хорошим «прилежанием», знанием немецкого и французского языков, курсов математики, географии, рисования, фортификации. Следит за его обучением «закрепленный» за ним наставник, профессор и ректор С. П. Крашеннин-ников — известный ботаник-натуралист, этнограф и географ, исследователь Сибири и Камчатки, друг М. В. Ломоносова [23: с. 77; 25: с. 35-36]. Студент Козельский слушал курсы по физике, химии, астрономии, истории, гражданскому и естественному праву, активно участвовал в философских диспутах. Курс философии ему читает физик И.-А. Браун, сразу

сочетая «рассуждения» и их практическое значение.

Академия наук, где проходил обучение Козельский, созданная благодаря энергии Петра I, отражала потребность общества в знаниях, формировала импульс, созидавший просветительскую мысль, способствовала формированию самостоятельности научного познания, привлекала к деятельности инициативных, талантливых ученых. Академия наук являлась в тот период одновременно и научным сообществом, и учебным центром, нацеленным на высшее образование студентов, способствовала развитию психологического знания в России в эпоху Просвещения [38: с. 17-55]. В число почетных академиков был избран крупнейший западноевропейский просветитель Хр. Вольф, автор многих научных трактатов, а также «Эмпирической психологии» (1732) и «Рациональной психологии» (1734), наставник Ломоносова.

Козельский входил в близкий к Ломоносову круг, где проявляли себя такие же неординарные мыслители, как и он сам: А. А. Барсов (философ, лингвист, переводчик, член Российской академии, профессор Московского университета), А. Я. Поленов (философ, правовед), Н. Н. Поповский (философ, профессор красноречия Московского университета). Предположительно, Козельский мог слушать лекции Ломоносова [25: с. 38]. Ломоносовские идеи, в частности его философско-психологические взгляды, становились близкими и понятными представителю нового поколения просветителей — Я. П. Козельскому, принявшему от него эстафету в деле их приумножения и распространения.

Благодаря заинтересованности ректора Крашеннинникова в талантливом ученике студент Козельский не только слушал лекции, но уже смог сам проявить свои педагогические способности — обучать гимназистов немецкому языку, востребованному в среде будущих профессионалов: юристов, врачей, инженеров, архитекторов, кораблестроителей, военных — тех, кому предстояла каждодневная практическая деятельность. Немецкий язык в ХУШ столетии был средством взаимодействия людей практической деятельности. В Германию для «профилизации» направлялись русские

студенты, как Ломоносов, в свое время вернувшийся из этой страны доктором химии — человеком, освоившим «практическую науку».

Козельскому — преподавателю немецкого языка помогала собственная духовность, возведенная им в ранг педагогических способностей, она позволяла ему реализовать себя как наставника той части молодежи, которая всё еще искала возможность приложения своих сил на благо Отечества. Козельский являлся репетитором по немецкому, латинскому языкам и математике у племянника влиятельного елизаветинского вельможи — прокурора коммерц-коллегии Н. М. Самарина, который, вероятно, способствовал зачислению Козельского гренадером в Преображенский полк после его прошения (челобитной) по неизвестным причинам об отчислении из Академии наук в 1757 году [23: с. 81]. Закончился большой период ученичества, включивший в себя дидактическую практику, ставшую значимой для многих мыслителей эпохи Просвещения.

Однако период воинского служения (пребывания в Преображенском полку) продолжался недолго, поскольку инженера-капитана Козельского влекло желание обучать и наставлять: он преподает математику и механику в Артиллерийской и инженерной школе (преобразованной в 1762 году в кадетский корпус). В его жизни наступает период учительства, творчества и созидания идей, которые необходимо было донести до людей. Была жива петровская идея воспитывать в специализированных школах внутри России необходимые профессиональные кадры. В таких школах требовались учебные пособия, представленные «печатно» для всех обучающихся. Каждый преподаватель мог (и был обязан) подготовить свои лекции в виде соответствующего труда, который становился настольной книгой для кадетов, слушателей, гимназистов, студентов. Козельский живо, с просветительским рвением откликается на запрос, и в 1764 году выходят из печати его «Арифметические предложения» и «Механические предложения». О последней работе говорят в научной, «просвещенной» среде, упоминают в личной корреспонденции [37: с. 301]. Личные письма, оставшиеся со времен философского века

как исторический источник, живо рисуют нравы и запросы эпохи, например, в сфере обучения и воспитания подрастающего поколения, и даже упоминание в них о работах и книгах, которые отвечали таким запросам весьма интересно для историков общественной мысли.

В 1787 году выходит переиздание «Механических предложений» [23: с. 86], что указывает на жизненную необходимость такого знания у стремящихся к просвещению заинтересованных читателей.

Образ мыслей Козельского связан с точными науками и естественнонаучным подходом к пониманию проблем человека, его природы, вопросов борьбы, формирования социальных связей — «должностей». Помогают его дальнейшему становлению, как и в годы студенчества, «непреодолимая нужда упражняться в чтении философских книг» [27: с. 3], переводы трудов западноевропейских мыслителей, среди которых Хр. Вольф, Э. Шефтсбери, Ж.-Ж. Руссо, Ф. М. Вольтер, К. А. Гельвеций, Ш. Монтескьё, Д. Локк, Д. Дидро и др. Корни методологической рефлексии Козельского уходят в античную философско-психологическую традицию, поддерживаемую, так или иначе, его любимыми французскими и немецкими просветителями. У Козельского в «образе его мышления» контурно просматриваются также идеи «психологии сердца» («добродетельности человека»), значимой для всех просветителей философского века, размышлявших над вопросами о человеческой природе, говоривших приоритетно либо о «сердце», либо о «разуме» человека. Общее выражение собственного мнения относительно прочитанного, переведенного и продуманного найдет выход в ценном для отечественной истории психологии произведении — «Философических предложениях» (1768) [21: с. 411-551; 26; 27: с. 3-144]. Здесь обсуждаются научные представления, имеющие, как правильно отметят исследователи, «непосредственное отношение к новой картине мира» [41: с. 236]. Новый человек — мыслитель и просветитель — формировал новую картину мира, определяя самому себе в ней место.

Историк психологии А. В. Петровский настаивает на том, что в сочинениях Козельского «мы находим ряд интереснейших психологических высказываний» [36: с. 4].

С этим произведением Козельский вошел в ряд отечественных просветителей, повлиявших на становление отечественной психологической мысли» (мы используем здесь это понятие в контексте идей, предложенных Б. Н. Рыжовым [42]). В «Философических предложениях» Козельского психология уже называется «психологией», что позволяет этому термину закрепиться в отечественной психологической литературе [47: с. 346].

Для Козельского приходит пора активного труда на государственной службе, а именно в Правительствующем сенате, в типографии которого в 1768 году и были изданы его «Предложения». Однако его деятельность этой поры вполне соответствует продолжающемуся периоду учительства, если судить по тем интересам, которые направлены на создание единой концепции человека и общества в его «Философических предложениях» с дальнейшей перспективой обучить ей своих творчески мыслящих сограждан. Козельский с просветительским энтузиазмом надеялся, что его «Предложения» станут полезными для дворян-депутатов, съезжающихся работать над новым, «екатеринским», сводом законов в Уложенную комиссию (1767). Однако матушка Екатерина II осталась недовольна «Предложениями» секретаря Козельского. Она не была готова разрешать философствовать всем и каждому, вносить соответствующие «предложения», если заранее «не было на то уговора». В 1770 году Козельский переезжает в Глухов для работы в Малороссийской коллегии, он все еще надеется «учительствовать» — способствовать так или иначе делу просвещения, оказывать влияние на течение повседневных дел. Известно, что в 1778 году он оставляет службу по состоянию здоровья, пишет, размышляет на досуге в своем имении.

Однако в 1788 году Я. П. Козельский снова работает в Петербурге в Дирекционной комиссии по составлению нового уложения, тех законов, которыми Екатерина II хотела поддержать свою абсолютистскую монархию [6: с. 88; 23: с. 108-109; 33: с. 112]. Начинается период наставничества. Козельский пишет свое последнее, обращенное в будущее «наставительного плана» произведение — «Рассуждения

двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании» (1788) [27: с. 144-212]. Оно представлено в виде ставшего традиционным для выражения отечественной философ-ско-психологической мысли диалога, пришедшего из ранней христианской традиции «споров», «прения души и тела». Сказалось знание Козельским античной философско-психологи-ческой мысли и традиции древнерусской литературы. В качестве примера поддержания в отечественной «психологической литературе» (В. А. Снегирёв) этой традиции можно привести трактат старшего современника Козельского — просветителя В. Н. Татищева, а именно, его «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733), в котором поднимаются важные философско-психологические и педагогические проблемы, значимые для человека эпохи Просвещения [20: с. 84]. В духе традиций времени написан и трактат Козельского, хорошо воспринятый его современниками.

В 1791 году Я. П. Козельский соглашается инспектировать специально открытую при знакомом ему Артиллерийском инженерном кадетском корпусе гимназию для детей из греческих семей, переехавших жить в Россию после Русско-турецкой войны (1787-1791). Он, известный просветитель, автор ряда крупных научных произведений, обладающий всеми навыками для проведения подобной работы, старается «наставлять» преподавателей, обучающих там гимназистов в вопросах просветительской деятельности. Заметим, что это стало последним трудом Козельского на ниве просвещения. Весь его жизненный путь связан с просветительской деятельностью: обучался сам, обучал и воспитывал других, писал, как и чему обучать.

Несколько фактов из биографии выдающегося просветителя, оставившего свой след в истории отечественной психологической мысли, пунктирно выделенные периоды («ученичество», «воинское служение», «учительство», «наставничество») в его судьбе могут быть соотнесены с главным его трудом — «Философическими предложениями». Это позволяет выделить два больших этапа в деятельности Козельского на ниве просвещения, а именно: до «Предложений» (1744-1768) и после них (1768 - ок. 1794). На каждом этапе своей

жизни просветитель имел возможность обобщить собственный опыт, определить новый смыслопоиск. Он все время накапливал свои знания, систематизировал их, оставив значимое для философско-психологической мысли наследие.

Общий библиографический анализ выборочного списка работ из публикационного эшелона, имеющего непосредственное отношение к изучению наследия Козельского показывает, что научному творчеству русского просветителя посвящен целый ряд исследований, которые охватывают в первую очередь его философские, социологические, экономические, исторические, политические, юридические взгляды и теории (Т. В. Артемьева, И. С. Бак, Ю. А. Бубнов, Э. С. Виленская, А. А. Галактионов, М. И. Гильман, Т. А. Гло-ба, Г. А. Гуковский, Л. А. Дебров, В. А. Де-мичев, В. Б. Качарава, Ю. А. Коган, О. Ко-робкина, Г. П. Макогоненко, С. В. Папариго-пуло, И. Я. Щипанов и др.) [5: с. 195-197; 6; 8: с. 171-179; 10: с. 113-118; 12: с. 5, 6-8; 13; 14; 16; 23-25; 29; 33; 34; 49: с. 3-10]. Часть библиографических источников включает биографические данные и результаты архивных исследований [6; 16; 23-25; 29; 33; 48].

Интерес в ХХ столетии к личности Козельского был «заложен» статьей в журнале «Русская старина» (1906, № 12), публиковавшем материалы из жизни допетровской Руси и петровской России [48], воспоминания, мемуары, дневники, записки и автобиографии современников, т. е. всё то, что становилось доказательством бытия идей, мнений, разнообразных оценок исторических событий. Публикация статьи о Козельском в этом издании было привлечением внимание читающей аудитории к идеям и личности выдающегося просветителя.

Серьезное начало изучения научного творчества Я. П. Козельского в 40-50-х годах ХХ века положено благодаря диссертационному исследованию Ю. А. Когана «Русский мыслитель ХУШ века Я. П. Козельский» (1946), написавшего по его результатам первую монографическую работу [25], которая стала своего рода «образцом идей» для последующих поколений исследователей. Своего рода исследовательским каноном стал когановский общий контекст понимания жизненного пути

просветителя и круг тем, которые необходимо изучать. Позже были защищены диссертационные работы философами В. С. Дмитри-ченко («Общественно-политические и философские взгляды Я. П. Козельского» (1955)) и В. А. Демичевым («Философские, социологические и общественно-политические взгляды Я. П. Козельского» (1959)) [16]. Особое место для Козельского нашел в своей докторской диссертации «Общественно-политические и философские воззрения русских просветителей второй половины XVIII века» (1953) И. Я. Щи-панов, сделавший труды русского просветителя доступными для наших современников [21; 49]. Они впервые были переизданы с момента их опубликования в XVIII столетии, спустя 184 года.

Интересным является тот факт, что в 1950-х годах в ЛГУ поиск биографических данных был поручен студентке-выпускнице О. Коробкиной, изложившей свои изыскания в дипломном сочинении и статье «К биографии Якова Козельского» [29]. Значимыми для анализа достижений общественной мысли философского века стали диссертационные исследования наших современников В. Б. Качаравы и Т. А. Глобы, посвященные биографическим и теоретическим взглядам русского просветителя [13; 24]. Особый интерес представляют «психологические высказывания» о творчестве Козельского и его времени (Б. Г. Ананьев, Э. Л. Беркович, В. В. Большакова, А. И. Галич, Р. Г. Гурова, А. Н. Ждан, В. А. Кольцова, И. М. Кондаков, Е. С. Кузьмин, Ю. Н. Олейник, А. В. Петровский, С. Л. Рубинштейн, А. А. Смирнов, М. В. Соколов, В. А. Якунин) [1: с. 44-47; 2: с. 213-215; 7; 11: с. 34; 15: с. 53; 17: с. 159; 30: с. 89; 36: с. 4; 38: с. 11, 60-68, 171-173, 175-177, 190, 203; 40: с. 90; 46: с. 13; 47: с. 343-361; 50: с. 234-235]. Из всех перечисленных выше работ можно выделить один психологический очерк, написанный историком русской психологии В. М. Соколовым «Я. П. Козельский» [47: с. 343-361] и две диссертации, где философско-психологи-ческим идеям времени творчества русского просветителя уделено должное внимание: Э. Л. Беркович «Очерки по истории психологии в России в XVIII и первой половине

XIX в.» (1939) и Б. Г. Ананьев «Формирование психологической науки в СССР» (1939). Благодаря достижениям всех психологов, дифференцировавших психологические взгляды и теории просветителя, их оценке его творчества наметилась «психологическая линия» в исследовании идей и теорий Козельского, положено начало изучению вклада русского мыслителя в развитие истории психологии в России. Однако на настоящем этапе «психологическая линия» в изучении творческого наследия Козельского по-прежнему остается актуальной для истории отечественной психологической мысли.

К сожалению, не сохранился портрет Козельского, но можно составить социально-психологическое представление о его образе как просветителе философского века. Характерными чертами образа мысли и действий будут выступать понимание инициативы как добродетели, несмотря на внешние препятствия, стремление к совершенству и разнообразной интеллектуальной деятельности, возвышенный полет фантазии, способность к сотрудничеству, основанному на «разумности» и «душевности», яркое желание обучать и наставлять, восприятие человеческой жизни, наполненной ежедневной работой на благо своего Отечества.

Я. П. Козельский: «наука о душе есть психология»

Российский психолог, один из создателей отечественной психологической науки, С. Л. Рубинштейн в третьей главе монографии «Основы общей психологии» остановился на исторических вопросах [40: с. 62-104]. Начинается эта глава с определения продолжительности того пути («тысячелетнее прошлое»), который прошла «очень старая» и «совсем еще молодая» мировая психология и подчеркивается разворачивающийся в будущее ее потенциал. Касалось это в большей степени отечественной психологической мысли. Рассматривая историю русской научной психологии, Рубинштейн говорил о том существенном влиянии передовой общественной мысли («классического философского материализма»)

и естествознания, которое оказывалось на самобытную отечественную психологическую мысль, обобщившую и критически осмыслившую достижения мировой психологии, создавшую новые пути в общем своем развитии [40: с. 89].

Сочинение Я. П. Козельского «Философические предложения» стало одним из таких обобщений, критических осмыслений общественной мысли и естествознания в истории психологии, попыткой их ясного изложения для широкой аудитории [26; 27]. До Козельского такого рода сочинений в России не было [10: с. 113]. В глазах исследователей материалистически ориентированной истории психологической мысли, находивших в высказываниях и взглядах Козельского утверждение сенсуалистического принципа, оно стало попыткой преодоления интеллектуализации страстей человека, а также представлением нового пути общего развития отечественной психологии [30: с. 89; 36: с. 4]. Особенно это заметно, когда имя философствующего психолога Козельского становится на «одну линию» с именами Новикова и Радищева.

Началом размышлений Я. П. Козельского о психологии становится понятие «душа». Он определяет психологию как «науку о душе» [26: с. 38; 27: с. 38, 45]. Причем понятие «душа» для Козельского синонимично понятию «дух», под которым он подразумевает такое существо, которое обладает как волей, так и разумом, он видит в нем человека.

Козельский не использует термин «пнев-матология» (учение о духах), оставшегося в русской метафизике ХУШ века, утверждавшего бессмертие человеческой души [4: с. 245-264; 28]. Человеку, по Козельскому, присуща душа, или «конечный дух», а идеалу (богу) — «дух бесконечный». В распространенной лексике ХУШ века слово «дух» рассматривалось так же, как «настроение», «выражение», «мотив», что позволяло достаточно широко его использовать. С пониманием разумности человеческого существа, выделением его познавательного потенциала «дух» мог быть соотнесен с понятием «ум» [9: с. 160-161], что также расширяло понимание этого философско-психологического концепта.

Козельский «включается» в поиск источников и причин возникновения психических форм, которые в конечном итоге оказываются, с его точки зрения, обусловленными «движением» (активностью), действием «трех сил человеческой души», а именно — чувствованием, рассуждением и умствованием [21: с. 429-440]. Когда философствующий психолог начинает описывать человеческую природу, качества человека, то он использует известную ему систему психологических понятий, доставшуюся от мыслителей — его старших современников — В. Н. Татищева, А. Д. Кантемира, М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова и др.

Козельский признает не только «необходимость человеческого тела», обладающего «чувственными орудиями», но и потребность в душе, способной чувствовать перемены, происходящие в теле. «Чувственными орудиями» он называет «суть видение, слух, обоняние, вкус, осязание» [26: с. 47]. Человек оказывается в зависимости от развитости собственных сенсорных систем, реагирующих на информацию, приходящую извне. Он нуждается в минимальной стимуляции своих сенсорных систем. Всё, что «попадет в глаза», уши, нос, «ударит в чувства», проникает, как сквозь окна и двери, в душу, представляющую себе причину — «перемену» в «чувственных наших орудиях» [27: с. 50]. Сильные чувства, болевые ощущения оказываются не во власти человека, не подчиняются воле, но показывают его присутствие в этом мире, доказывают явственность психической реальности, он интенсивно проживает эти ощущения. Козельский утверждает, что сильнейшее чувствование преодолевает слабейшее [21: с. 458]. Источники ощущений множественные, они могут быть как внутреннего, так и внешнего происхождения. Человек обладает общим свойством ощущать, тем сенсорным потенциалом, который можно и нужно совершенствовать. Свойство ощущать у человека взаимосвязано с восприятием окружающего мира. Козелький уверен, что «все познание человеческое начинается с чувств» [26: с. 37]. Воздействия на «чувственные орудия», предмет или источник информации становятся внутренне обусловленным явлением, способным оживлять

в душе целостный образ известного предмета. Ощущения и восприятия не исчезают бесследно после прекращения воздействия на «чувственные орудия», они остаются с человеком в виде представлений — ясных и темных, явственных и неявственных, полных и неполных.

Привлекают внимание Козельского представления памяти и воображения, которые он предлагает понимать как способности человеческой души сохранять образ («представлять себе вещи») явления даже тогда, когда они не воздействуют на «чувственные орудия». Воспоминания приводят к уточнению частей образа («прежде понятых вещей» [26: с. 61]), а воображение («выдумыванья») к «совокуплению» разных частей, к образованию нового образа, причем либо положительного, либо отрицательного — химерического. Всё, что доступно воспоминанию, образует память человека. Память обладает «некой» силой, позволяющей организовать в единое целое человеческий опыт прошлого: последовательность душевных состояний, действий и поступков, преемственность внешнего и внутреннего («понятия... суть те, которые мы прежде имели» [27: с. 51]), а также удерживает от распада человеческую целостность — взаимодействие тела и души в ходе познания мира. Сохранение как содержание памяти удерживает всё: сенсорные и перцептивные явления, эмоциональные оценки — душевные состояния и рассмотренные в качестве предлагаемых на выбор мотивы поведения и поступков («возобновляем вид прежде понятых вещей»).

Просветитель обращает внимание на проблему забвения как слабости человеческой души к «возобновлению» и «признанию понятия». Тогда человек либо утрачивает свое «содержание», либо начинает испытывать трудности в его воспроизведении («возобновлении»). В ходе своего «возобновления» (воспроизведения) память не только обнаруживает и проявляет, изменяет и преобразовывает, но и продлевает себя. Козельский предлагает проверять (изучать) память человека по скорости запоминания и объему запоминаемого материала, длительности сохраняемого смысла. Формирование памяти обуславливается

деятельностью, желанием самого человека. Развивать память Козельский предлагает с учетом индивидуальных возможностей человека — «смотря по силам». В развитии памяти основными условиями должны выступать четкость запоминаемого образа («явственно понимаем») и интенсивность его воспроизведения. Запоминая, человек должен уметь сосредоточиваться — чаще думать о понятных вещах.

Неудивительно, что Козельский в своей психологии обращается к такому понятию, как внимание. Под последним подразумевается направленность («примечание») и сосредоточенность («так внимает» вещь, что о других «вещах, сильно поражающих его чувства, не будет сведом» [27: с. 52]) человека на определенной «вещи». В теории самого Козельского при отсутствии употребляемых им понятий «непроизвольное» и «произвольное» внимание, присутствует высказывание о проявлениях этого феномена у человека, а именно таком, которое не требует усилий и прилежания и которое возникает в ходе целенаправленного приложения сил («умение отвлекаться от "ненадобных вещей"»). Внимание способствует познанию мира («человеку принадлежащее познание»), практической деятельности человека. Козельский настаивает, что внимание можно совершенствовать. Частые упражнения на внимание ведут к выработке у человека внимательности, формируют способность сосредоточиваться на вещи» или «части истины», а главное, размышлять — рефлексировать. Тогда конкретное, чувственное для человека становится частным вариантом — модусом, планом выражения всеобщего — умозрительного и понятийного.

О воображении Козельский говорит как о способности души, позволяющей человеку преобразовывать мир, создавать детализированные, насыщенные эмоциональностью и сюжетностью картины, образы, символы. Образы воображения коренятся в прошлом, ранее пережитом, прочувствованном опыте человека. Для Козельского «воображение есть продолженное чувствование» [26: с. 60]. Под источником фантастических представлений, возникающих у него, просветитель видит совмещение «разных воображенных

вещей» [26: с. 61]. Воображение всегда отличается яркостью и живостью, однако сам этот эффект должен достигаться в наполненном «благорастворенным воздухом» месте. Для полета фантазии, создания его образов и символов («суть действия воображения») необходима настроенность души человека, в этом случае созданные образы будут практически неотличимы от реальных объектов. Мыслителем признается, что воображение не зависит от воли человека, оно свободно в своих проявлениях. Козельский рассматривает воображение как «продолженное чувствование», подчиняя его тем же закономерностям, что и ощущения. Воображение также связано, по Козельскому, со сновидениями человека, оно генерирует образы, которые душа «имеет во время покоя чувств». Иными словами, просветитель находит жизненное объяснение явлениям сна, не прибегая к идее сверхъестественного.

Интересными для истории отечественной психологической мысли представляются высказывания Козельского о разуме и уме человека.

Для мыслителя разум — это способность человеческой души «представлять себе явственно истины» [27: с. 49]. Разумный человек умеет мыслить самостоятельно [26: с. 154]. Человеческий разум направлен на познание, организацию хода его мыслей, характеристику выражения всеобщего (умозрительного и понятийного), к которому человек постоянно восходит в своем «разумении» вещей и явлений. Разум в той или иной степени своего проявления присущ всем людям, а ум может пониматься, например, как индивидуальная психологическая характеристика конкретного человека. В своем сочинении Козельский выделяет качества ума: остроумие, глубокоумие, проницание, прозорливость, хитрость и мудрость [27: с. 65]. Человека можно характеризовать, таким образом, в соответствии с обнаруженным у него умом, однако необходимо обращать внимание на его умение не только умно мыслить, но и умно поступать. Наблюдение за действиями человека в различных ситуациях может позволить составить представление о качествах его ума. Козельский фактически настаивает на социальной

детерминации умственных успехов конкретного человека. В пользу этого говорят, например, включенные им в качества ума хитрость и мудрость — социально значимые характеристики, демонстрирующие связь интеллектуальных и морально-нравственных категорий. Человек с присущими ему естественными, природ-но-выраженными качествами побуждается обществом к их «нравственному» проявлению. Эти категории значимы только в культурно-временной традиции взаимодействия людей с позиции моральных законов их «сожития», которое контекстуально в философском веке соотносится со словом «общество» [9: с. 45]. Основное требование «сожития» как состояния человеческого общества заключалось в том, чтобы люди «делали взаимную помочь и добро» (Я. П. Козельский).

Так, хитрость как совокупность психологических характеристик, позволяет выделять человека, умеющего преднамеренно искажать действительные вещи в свою пользу, имея злонамеренную или добрую цель. Поэтому хитрый человек, как считает мыслитель, использует в своих целях выдуманные другими или придуманные им самим «редства для достижения худых или добрых намерений.

Мудрость предстает искусством, показывающим уместность применения человеком своих знаний и опыта в конкретных ситуациях. Мудрый человек, живущий по «всем правам и непорочным законам» умеет «выдумывать» добродетельные средства к «достижению доброго намерения».

В психологии мышления у Козельского условием появления понятия, которое, например, может быть представлено в опыте мудрого человека, выступает рассуждение. Мыслитель считает, что «чрез различение» рассуждения и понятия можно узнать «действия сил души человека» [26: с. 18]. Рассуждение — процесс формирования понятия, тогда как последнее — определенный результат. Козельский видит разницу между чувственным познанием и мышлением человека. Кроме того, он отмечает различия в «даровании» суждения у людей, весьма, например, ограниченных в способности к мышлению. Низшую ступень в развитии ума занимают дураки: они могут в какой-то степени понимать суть

явлений и предметов, но не могут рассуждать о них или повторять уже готовое суждение. Следующая ступень отводится людям глупым, способным повторять рассуждения других, не осмысливая их. Третья ступень принадлежит разумному человеку, рождающему мысль, одаренному способностью самостоятельно мыслить [26: с. 154]. Разумный / умный / мудрый человек способен размышлять, склонен к верному разумению мира, его порядка и самого себя.

Однако Козельский, как и полагается просветителю, уверен, что ум можно упражнять — «приводить познание свое в совершенство», достигать искусства мысли. Он хотя и понимает под ним «дар натуры», но настаивает на его воспитании. При этом он выбирает между умным и добродетельным человеком — последнего («.добродетельный человек не променяет совершенства в добродетели ни на что.» [21: с. 481]). Так просветитель решает вопрос о приоритете ума или сердца в воспитании и развитии человеческой натуры в пользу «психологии сердца», опирающейся традиционно на кардиогностический принцип в отечественной психологической мысли, имевший место в методологической рефлексии о человеке и мире со времен Древней Руси. Кардиогности-ческий принцип утверждает ценность чувств (сюда относят и страсти) доброго человека, что в целом не противоречит философско-психоло-гическим взглядам и установкам русского просветителя на первоочередную необходимость чувственного восприятия внешнего мира.

По этой причине Козельский поднимает вопросы взаимопроникновения ума и страсти. Так, для развития ума необходимо страстно желать «научать себя», однако нельзя позволять страсти нарушать логику мысли. Козельский также видит в человеческой природе присущие ей выражения эмоций и чувств. Сложные взаимодействия между «чувствительностью человеческой» и «чувствуемыми вещами» сопровождают любую деятельность человека. Все переживания носят сугубо конкретный характер, и всё же особенности допустимых их проявлений зависят также от «сожития человеческого», тех идеалов, которые господствуют [21: с. 455-456; 26: с. 56]. Кто и каким образом может донести

до других свою оценку вещей и явлений, решается в условиях этого «сожития».

В представлениях Козельского чувства могут быть приятными или неприятными и переживаться людьми неодинаково по силе их проявлений. В своих размышлениях о чувствах просветитель приходит к описанию настроений человека, поддерживающих тонус его жизнедеятельности. Сильными, яркими и опасными чувства становятся тогда, когда они переходят в страсть. Человеческие страсти (от лат. айеС;ш — чувства) представляются результатом неумеренного желания «какой-либо вещи или дела» или такое же «отвращение» от них. Согласно теории Козельского страсти «происходят от сильного поражения чувств и души» [27: с. 49].

В борьбе со страстями и желаниями человеку призвана помогать воля. Козельский определял волю как желание того, что «она почитает за доброе» и избегание (испытывает отвращение) того, что ей кажется «худым» [27: с. 46]. Волевое поведение в этом случае может представлять не только действие, на которое ориентирован человек, но воздержание от него. Воля предполагает преднамеренные действия и поступки человека, которые изначально требуют преодоления возникающих препятствий, борьбы для достижения цели. В своих «Предложениях» Козельский отводит воле как своеобразному пусковому и тормозному механизму фактически функцию контроля и регулирования поведения человека. Она стимулирует человека в проявлениях желаний, его активность в обществе, сам процесс познания им окружающего мира. Главным вектором приложения усилий человека должна быть добродетельность в действиях и поступках.

В рассуждениях просветителя находится место и объяснению словам — «гласным знакам понятий наших о предлагаемых истинах» — в жизни человека, в его познании мира. Человек «чрез слова» выражает свои мысли [27: с. 25], самого себя. Совокупность слов производит речь, которую Козельский объясняет возможностью соединения человеком смысла и знания в произносимых словах и предложениях. Слово предстает предметным содержанием мысли, ее смысловой формой.

Как проявление индивидуальности конкретного человека речь доступна для самонаблюдения и рефлексии, ее можно воспитывать. Козельский понимает необходимость научения человека способам выражения себя через речь. Обществу людей присущ «обычай разговора», созданная культура взаимодействия. Поэтому Козельский уверен, что люди должны уметь слушать, понимать, принимать или опровергать сказанное, пользоваться речью на благо своего «сожития».

Обобщая результаты некоторой истори-ко-психологической реконструкции и психологической интерпретации взглядов и теорий Козельского, содержащихся в его психологических «предложениях», можно отметить их целостность и взаимосвязанность, позволяющих представить на уровне научных достижений того времени образ человека и его отношения с миром.

Психологию Козельский определял как науку о душе и рассуждал о психологических понятиях, пытаясь их объединить важными составляющими — «способностями души» человека. Под душой Козельский подразумевал человека — носителя этих способностей.

Для отечественной психологической мысли важно то, что Козельский в качестве исходного пункта познавательного процесса рассматривал чувственное восприятие человеком внешнего мира. Для него и воображение, и память — «продолженное чувствование» (ощущения, восприятия и представления). Тем не менее Козельский выделяет мыслительный процесс из явлений психической реальности, саму возможность рассуждать, данную человеку, обнаруживать «качества ума», взаимодействовать с понятным ему миром, представленным в умозаключениях и понятиях. Как к одному из доказательств он обращается к понятиям «слово» и «речь» — показателям рождающегося размышления, «означения нашей мысли». Иными словами, в психологических идеях и теориях Козельского присутствует различие между возможным процессом чувственного познания мира и абстрактным суждением о нем.

Ценным является также понимание просветителем неравенства людей в «возможностях» познания (градация типов людей по их

уму), а как следствие, признание существующих отличий или индивидуальных различий по силе природных способностей в этом.

Человеческую волю он определяет как регулирующую страсти силу, необходимую в жизнедеятельности человека.

В целом же в психологических изысканиях, где присутствует система психологических понятий, Козельский придерживается главного правила, заключающегося в том, что познавательный потенциал человека, его способности должны служить благополучию людского «сожития».

Я. П. Козельский: борющийся человек добродетелен

Проблема человека являлась основополагающей для русских просветителей ХУШ столетия в их «умопомышлениях», философско-психологических построениях, разного рода конструкциях и описаниях мира. Представлена она в сочинениях и трактатах В. Н. Татищева, А. Д. Кантемира, М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, М. М. Хераскова, Я. Б. Княжнина, П. М. Захарьина, И. А. Крылова, И. П. Пнина, М. М. Щербатова и др., развивавших своими взглядами и теориями отечественную психологическую мысль в России в философском веке. Сама проблема человека как объект философского и психологического анализа позволила выявить основные характеристики научного мышления исследователей эпохи Просвещения. Здесь сказывался их энциклопедический подход к «объяснениям мира», позволивший рассматривать проблему человека на стыке самых разнообразных наук, причем не только гуманитарных, но и естественных. Глубокий интерес к естествознанию на практике сочетался со всё еще не уходящим в прошлое интересом к метафизическим вопросам. Однако запросом в области философии было материалистическое направление, представляющее доступные и объяснимые аргументы в доказательствах сущностных аспектов человеческой природы. Рассматриваемые с точки зрения естественнонаучного подхода вопросы взаимоотношения человека и окружающего его мира становились основными и при рассмотрении

отношений его с обществом себе подобных. Краеугольным камнем рассуждений о человеческой природе и человеческом «сожитии» был вопрос о добродетели и возможных путях обнаружения или воспитания ее у человека.

Русскому просветителю-энциклопедисту, философствующему психологу Козельскому человек виделся объемно и целостно во всей совокупности его сущностных характеристик во взаимодействии с миром. Поэтому, например, Козельский специально обращается к вопросу темперамента, «естественно» выраженному у каждого, как показательному для понимания природы человека. Эта та проблема, которая издревле интересовала многих исследователей человеческой природы. Еще древние мыслители, начиная со времен Гиппократа и Галена, задавались вопросом о соотношении зримых и незримых частей в природе человека, которое позволило бы его описать. Отметим, что начиная с XV века в Московской Руси имел «хождение» трактат «Галиново на Ипократа». Трактат, где рассматривались взгляды Гиппократа и Галена, позволял заглянуть в «тайные механизмы» человеческой природы. В нем заинтересованному читателю сообщалось, что психические особенности человека обусловлены естественными причинами.

Козельский в своем сочинении расширяет понятие «темперамент», он включает в него «чисто характерологические» качества [47: с. 359]. Характерология появляется как решение проблемы понимания взаимодействия человека с обществом, «должностей» — обязанностей по отношению к человеческому «сожитию», исполнению им главного в своей жизни — «добродетельности». Однако люди различны по своим дарованиям, поэтому возможна градация их по способностям. Русский просветитель верит в саму возможность воспитания способностей и их совершенствования. В идеальных «конструкциях» общественных взаимоотношений для Козельского значим борющийся, свободно мыслящий и творчески представляющий себя человек.

Козельский с пытливой настойчивостью выявляет «нужность» и значимость качеств человека для «отправления» им своих обязанностей («должностей») в обществе.

Описать человека, по Козельскому, можно благодаря «прилежным опытам» [21: с. 505; 27: с. 97-104]. В том случае, если человек соответствует ряду определенных выявленных у него качеств, то можно говорить о «господствующем» у него темпераменте.

Так, сангвиники в описании Козельского — «полнотелесны», милостливы, забавны, непостоянны, болтливы, нежны, «много обещают, а мало исполняют». «Характерология» холериков, по Козельскому, дается следующим образом: они неустрашимы в опасностях, благородны духом, нетерпеливы, стремительны, грозны, справедливы, честолюбивы, горды. Меланхоликов и флегматиков Козельский определяет так: если первые «неутомимы в самых претрудных делах», воздержаны, «невероимчи-вы», медлительны в советах, то вторые — смирны, незлобливы, тихи, весьма ленивы и во всем медлительны [21: с. 506].

Градация темпераментов по «способности к добродетели» у Козельского выглядит следующим образом: «всех способнее к добродетели» флегматики, которые по своей медлительности менее остальных «предприимчивы» к нанесению вреда ближним. Далее по выраженности «способности к добродетели» следуют холерики, сангвиники и последними — меланхолики.

Козельский считает, что темперамент в сочетании с индивидуальной склонностью к чему-либо становится нравом человека, характеристикой поведения и за его проявлениями можно наблюдать в повседневности.

Козельский допускает мысль об «умере-нии худых качеств темперамента», о борьбе с дурным норовом у человека. Поскольку он, как и многие представители эпохи Просвещения, верит в возможность борьбы индивида с ними и их изменения вследствие самосовершенствования, а также в решение вопросов о развитии человека средствами воспитания.

Размышления Козельского относительно темперамента человека как проблемы индивидуально-психологических различий, попытка типологии выделяют его в общем ряду российских просветителей, писавших на психологические темы сочинения и трактаты.

Понимание собственной натуры, своей природы (например, особенностей темперамента),

телесных и душевных возможностей, склонность к размышлениям (рефлексия) служат существенными моментами общественного функционирования человека. Данные качества выделяют борющегося человека как стремящегося к самосовершенствованию.

Однако Козельский понимает, что на развитие человеческой сущности оказывает влияние, с одной стороны, его природа (закрепившийся нрав), а с другой — общество («сожитие человеческое»). Сам человек всегда чувствителен к «добру или худу» и эта чувствительность направляет его совершенствование. Человек выступает, говоря современным языком, практически субъектом собственного преобразования, он здесь свободен и активен [18: с. 85]. Развивая чувствительность к добру, человек совершенствуется в «добродетельности», что, по мнению Козельского, более полезно для общества, чем «совершенство ума, силы и красоты» человека [26: с. 102]. Особо ценится мыслителем «личная добродетель», касающаяся конкретного человека, определяющая его поведение, которое последний соотносит с понятиями «честь» и «справедливость» [26: с. 158-160].

В своих философско-психологических рассуждениях Козельский допускает возникновение борьбы в ее личностно-ценностной и даже общественно-полезной причинности. С его точки зрения, такая борьба необходима для защиты «добродетельности» человека и «добродетельного» общества. Однако даже если она оправданна, то, по Козельскому, не является основным смыслом существования индивида, но является одной из его «должностей» по отношению к себе и обществу. В идеале борьба должна способствовать проявлению лучших его «сил» и быть морально оправданной. Этим важным постулатом определяется сущность борьбы в психологических «построениях» Козельского, его предположений относительно природы человека.

Свой вклад Козельский внес и в понимание моделей социальности — «сожития человеческого», — взаимосвязанных с исполнением всеми участниками общественных обязанностей («должностей»), где фактически обозначил для борющегося человека приоритетное место. Козельский рассуждает об отношениях человека и общества в плане

их морально-нравственного соответствия и психологического комфорта [21: с. 486]. При этом он допускает в духе отечественной философско-психологической традиции (Татищев, Кантемир и др.) мысль о стремлении русского человека к благополучию как «постоянному удовольствию» [26: с. 9] в своем жизнеосуществлении [19: с. 30]. Это становится самостоятельным вопросом для дальнейшего обсуждения другими отечественными философствующими психологами [3: с. 101].

В целом можно сказать, что Козельский в своих «предложениях» определил ряд взаимосвязанных теорий о человеке и идей о его совершенствовании. Мыслитель представил в качестве приоритета такого совершенствования добродетельного человека, умеющего бороться и достигать благополучия в обществе. Отметил значимость взаимодействия внутри людского «сожития» и человеческих «должностей».

Заключение

Наши современники отмечают, что «синтез разнодисциплинарных знаний о человеке» становится основополагающим «условием развития психологического знания» [45: с. 72]. Эпоха Просвещения в России была периодом, когда этот синтез способствовал кристаллизации идей психологического характера. Это было время труда и коллекционирования, попыток создания различных классификаций [42: с. 75; 43: с. 7; 44: с. 60]. Упорный труд и собранные «коллекции» фактов о человеке, его борьбе и отношений с обществом позволили состояться науке о душе — психологии в России в середине ХУШ века.

Середина философского века, его 60-е годы, в истории психологической мысли в России ознаменована творчеством талантливого ученого, «самого крупного просветителя» (А. А. Галактионов), большого труженика на ниве просвещения — Я. П. Козельского. Его жизненный и творческий путь органически включали в себя значимые для просветителя того времени периоды ученичества, воинского служения, учительства, наставничества, а главный для истории психологии труд —

«Философические предложения», — вышедший из печати в Санкт-Петербурге в 1768 году, стал своеобразным водоразделом в творчестве: до «Предложений» и после них. Впервые в этом сочинении Козельский использует термин «психология» [47: с. 346]. Козельский описывает психологические феномены, психическую реальность человека, последовательно используя систему понятий, составлявших к середине XVIII столетия «наработанный» его предшественниками — философствующими психологами (Татищевым, Кантемиром, Ломоносовым, Сумароковым и др.) — профессиональный тезаурус. В его конструктивных построениях эта система психологических понятий зримо присутствует.

Козельский, будучи сенсуалистом по своим методологическим предпочтениям, находит качественную грань между чувственным познанием и мышлением человека.

Идеалом в его социально-психологических, философско-психологических «конструкциях» выступает борющийся человек, способный к совершенствованию себя в добродетели, активный в воспитательном процессе («упражнениях») субъект собственного преобразования [18: с. 85], рассчитывающий на достижение благополучия как «постоянного удовольствия» в своем жизнеосуществлении. Козельский утверждает, что «человек борющийся» добродетелен, он честен и справедлив. Козельский следует канону кардиогностическог о принципа («психологии сердца»), характерного для отечественной психологической мысли.

Понятие о воспитании как процессе формирования мироощущения у человека и практика во взаимодействии с окружающим миром содержат у Козельского ряд представлений о борьбе (личностно-ценностной и общественно-полезной). Такие представления позволяют направлять человека в борьбе за человеческое в себе («добродетельность»), помогают создавать условия для благоприятного развития человеческого сожития.

Идеи Я. П. Козельского остаются значимыми для понимания «ровности ткани истории отечественной психологии» [20: с. 83]. В настоящее время остается еще в стороне историко-культурологический анализ текстов Козельского, «археология» его идей, истори-ко-психологическая реконструкция «порядка движения» от прошлого к настоящему и от настоящего к прошлому, когда возможно объемное восприятие тех базальных психологических представлений в истории психологии, которые оказываются адекватными нашему сегодняшнему мировидению, создают возможность для дифференцирования собственного опыта, определяют новый смысло-поиск в жизни.

В целом можно отметить, что творческое наследие выдающегося просветителя, философствующего психолога 60-х годов XVIII века — Я. П. Козельского составляет одну из ярких страниц «национального исторического пути» [42: с. 164] отечественной психологической мысли.

Литература

1. Ананьев Б. Г. Очерки истории русской психологии XVIII и XIX веков: монография. М.: ОГИЗ, 1947. 168 с.

2. Ананьев Б. Г. Избранные труды по психологии: в 2 т. / [под ред. Н. А. Логиновой]. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. Т. 1. 412 с.

3. Аржанухин В. В. Русские риторики как историко-философское явление // Философские науки. 1990. № 6. С. 99-105.

4. Артемьева Т. В. История метафизики в России XVIII века: монография. СПб.: Алетейя, 1996. 320 с.

5. Артемьева Т. В. От славного прошлого к светлому будущему: Философия истории и утопия в России эпохи Просвещения: монография. СПб.: Алетейя, 2005. 496 с.

6. Бак И. С. Я. П. Козельский (философские, общественно-политические и экономические воззрения) // Вопросы истории. 1947. № 1. С. 83-100.

7. Беркович Э. Л. Очерки по истории психологии в России в XVIII и первой половине XIX в.: дис. ... канд. пед. наук. Чкалов, 1939. 280 с.

8. Бубнов Ю. А. Метафизика русского Просвещения: монография. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2003. 256 с.

9. Веселитский В. В. Отвлеченная лексика в русском литературном языке ХУШ - начала Х1Х вв.: монография. М.: Наука, 1972. 320 с.

10. Галактионов А. А., Никандров П. Ф. Русская философия Х1-Х1Х веков: монография. Л.: Наука, 1970. 652 с.

11. Галич А. И. Картина человека, опыт наставительного чтения о предметах самопознания для всех образованных сословий: монография. СПб., 1834. Х1У, 677 с.

12. Гильман М. И. Некоторые вопросы развития передовой социологической мысли в России второй половины ХУШ - первой четверти Х1Х веков (Проблема естественного права и общественного договора): автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 1954. 15 с.

13. Глоба Т. А. Философская мысль в России во II половине ХУШ века (Г. С. Сковорода и Я. П. Козельский): дис. ... канд. философ. наук. Мурманск, 2009. 129 с.

14. Гуковский Г. А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли ХУШ века: монография. Л.: Художественная литература, 1938. 315 с.

15. Гурова Р. Г. Передовая психологическая мысль в Московском университете ХУШ в. // Советская педагогика. 1952. № 6. С. 52-79.

16. Демичев В.А. Философские, социологические и общественно-политические взгляды Я. П. Козельского: автореф. дис. ... канд. философ. наук. Л., 1959. 13 с.

17. Ждан А. Н. История психологии: от Античности до наших дней. 7-е изд., испр. и доп. М.: Мир, 2007. 576 с.

18. Иванов Д. В., Галюк Н. А. Человек как субъект воспитания: теоретический и прикладной аспекты // Журнал прикладной психологии. 2006. № 6-3. С. 84-93.

19. Иванов Д. В. Естественное право как основа профессионального образования и становления человека // Профессиональное образование в современном мире. 2014. № 1 (12). С. 27-32.

20. Иванов Д. В. Психологическая мысль в России в начале ХУШ в. // Системная психология и социология. 2015. № 1 (13). С. 83-93.

21. Избранные произведения русских мыслителей второй половины ХУШ века: в 2 т. / [под. ред. и со вступ. ст. И. Я. Щипанова]. Т. 1. М.: Политическая литература, 1952. 711 с.

22. Каменский З. А. Философские идеи русского Просвещения (деистическо-материалистическая школа): монография. М.: Мысль, 1971. 398 с.

23. Качарава В. Б. Я. П. Козельский. Материалы к биографии русского философа // Вече. Альманах русской философии и культуры. Вып. 10. СПб., 1997. С. 75-120.

24. Качарава В. Б. Яков Павлович Козельский как представитель энциклопедизма в России во второй половине ХУШ века: дис. ... канд. философ. наук. СПб., 1998. 136 с.

25. Коган Ю. Я. Просветитель ХУШ века Я. П. Козельский: монография. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 188 с.

26. Козельский Я. П. Философические предложения, сочиненные надворным советником и правительствующего сената секретарем Яковом Козельским. СПб., 1768. [40], 225 с.

27. Козельский Я. П. Философические предложения, сочиненные надворным советником. М.: ЛКИ, 2015. 216 с.

28. Кондаков И. М. Метафизика души в произведениях русских мыслителей ХУШ-Х1Х вв. // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 6. С. 89-96.

29. Коробкина О. К биографии Якова Козельского // Ученые записки Ленинградского университета. 1955. № 200. Вып. 25. С. 192-204.

30. Кузьмин Е. С., Якунин В. А. Развитие психологии в ХУ11-Х1Х веках. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. 112 с.

31. Кузьмин Е. С., Якунин В. А. Развитие психологии внутри естествознания. Л.: ЛГУ, 1985. 96 с.

32. Новиков Н. И. Избранные сочинения: сб. / [подгот. текста, вступ. ст. и коммент. Г. П. Макого-ненко]. М.; Л.: художественная литература, 1951. XL, 744, портр.

33. Папаригопуло С. В. О двух Я. П. Козельских // Вопросы истории. 1954. № 8. С. 109-112.

34. Папаригопуло С. В. Прогрессивные русские мыслители ХУШ века о мире и войне // Вопросы философии. 1960. № 2. С. 132-142.

35. Пелех П. М. Переводные идеи в отечественной психологии в ХУ11 и начале ХУШ века // Известия АПН РСФСР. 1955. № 65. С. 81-89.

36. Петровский А. В. Психологические воззрения А. Н. Радищева: автореф. дис. ... канд. пед. наук. М., 1950. 13 с.

37. Письма русских писателей: сб. / [отв. ред. Г. П. Макогоненко]. Л.: Наука, 1980. 472 с.

38. Психологическая мысль России: век Просвещения: монография / [под ред. В. А. Кольцовой]. СПб.: Алетейя, 2001. 376 с.

39. Романова Е. С., Рыжов Б. Н. История психологии с системных позиций // Системная психология и социология. 2014. № 1 (9). С. 5-15.

40. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: монография: в 2 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1989. 488 с. (Труды д. чл. и чл. кор. АПН СССР).

41. Русская мысль в век Просвещения: монография / [отв. ред. Н. Ф. Уткина, А. Д. Сухов]. М.: Наука, 1991. 280 с.

42. Рытов Б. Н. История психологической мысли. Пути и закономерности. М.: Воениздат, 2004. 240 с.

43. Рыгжов Б. Н. Естественнонаучные и философские предпосылки развития системной психологии // Системная психология и социология. 2012. № 6 (II). С. 5-20.

44. Рыгжов Б. Н. Психологический возраст цивилизации // Системная психология и социология. 2015. № 2 (14). С. 60-70.

45. Рыжов Б. Н. Системная психология: монография. 2-е изд. М.: Т8 Издательские Технологии, 2017. 356 с.

46. Смирнов А. А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР: монография. М.: Педагогика, 1975. 352 с.

47. Соколов М. В. Очерки истории психологических воззрений в России в XI-XVIII веках: монография. М.: Изд.-во АПН РСФСР, 1963. 420 с.

48. Столпянский П. Н. Один из незаметных деятелей екатеринской эпохи. Яков Павлович Козельский // Русская старина. 1906. № 12 (Декабрь). С. 567-584.

49. Щипанов И. Я. Общественно-политические и философские воззрения русских просветителей второй половины XVIII века: автореф. дис. ... д-ра философ. наук. М., 1953. 26 с.

50. Якунин В. А. История психологии. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2001. 379 с.

PSYCHOLOGICAL THOUGHT IN RUSSIA IN THE 60s OF THE XVIII CENTURY. Y.P. KOZELSKY

D. V. Ivanov, NSPU, Novosibirsk

The article considers the main scientific views of the outstanding Russian educator Yakov Pavlovich Kozelsky (1728-1794), who made a major contribution to the general outline of the development of psychological thoughts in Russia at the age of the Enlightenment. In the shade of centuries biographical information about Kozelsky was lost, the image of the educator was not preserved. However, there are valuable works, forming ideas about the scale of thought and literary talent of a scientist.

Life and career of Kozelsky is the embodiment of an ideal «new man» of which even Peter the Great expected, regardless of class origin, faithful service to Russia and the «common good».

Kozelsky served Russia «body and soul». In this «service» he was a successful officer, a public official, and a talented scholar. Kozelsky has left after himself a number of works, among which we can highlight as the most significant for understanding the relevance of the Humanities in the «philosophical century» (A. S. Pushkin) — «A philosophical proposal» (1768).

In this scientific tractate the term «psychology», which Kozelsky brought in a national literary tradition, is used. Introducing in their work the psychological section, Kozelsky defines psychology as «the science of the soul» of a person and gives a number of definitions that help describe it. Interesting for psychology «in the perception of Kozelsky» are: the human mind, will and passions (feelings) of a person, his temperament, struggle and methods of self-improvement.

In accordance with the tradition of a social thought, founded by Peter the Great, Kozelsky adhered to a firm belief in the priority of «mind» and accordingly «reasoning» in human behavior. Kozelsky connects hopes with the human will, able to «avert» man from the «evil» in his mind and behavior. The concept of «will» Kozelsky connects with the concepts of «moral philosophy», ideas of good and evil. Man, thanks to will, is ready to struggle for the implementation of «good» in his life and the arrangement of human community.

The thinker notices «the difference» between people in their individual psychological characteristics. He specially dwells on the problem of a person's temperament, those «qualities» that can be «useful or not» in implementing plans in the community.

Kozelsky's psychological statements and theories are linked by a unified system of «reflections» on the nature of man and his world (material, social, spiritual). The educator progressively develops his thought on human community, in accordance with which psychology acquires a great significance, which, in turn, does not go unnoticed both by Kozelsky's contemporaries and heirs of the enlightenment traditions of psychological knowledge in Russia.

In this article historical and psychological reconstruction, bibliographic method that helps systematize sources and materials of a research problem, as well as the psychological interpretation of the ideas of Russian philosophers of human nature, human qualities, his struggle and the principles allowing the Russian educator to describe a range of important psychological phenomena and concepts are used.

Keywords: human nature; human qualities; a system of psychological concepts; temperament; people struggle; will; intelligence; reasoning; the «position» of man.

For citation: Ivanov D. V Psychological thought in Russia in the 60th of the XVIII century. Y. P. Kozelsky // Systems psychology and sociology. 2017. № 4 (24). P. 94-113.

References

1. Ananiev B. G. Essays on the history of Russian psychology of the XVIII and XIX centuries: monograph. M.: OGIZ, 1947. 168 p.

2. Ananiev B. G. Selected works on psychology: in 2 vol. / [ed. N. A. Loginova]. St. Petersburg: Publishing house St. Petersburg University, 2007. T. 1. 412 p.

3. Arzhanukhin V. V. Russian rhetoric as a historical and philosophical phenomenon // Philosophical sciences. 1990. № 6. P. 99-105.

4. Artemyeva T. V. The history of metaphysics in Russia in the XVIII century: monograph. St. Petersburg: Aletejya, 1996. 320 p.

5. Artemyeva T. V. From the glorious past to the bright future: The philosophy of history and utopia in Russia of the Enlightenment: monograph. SPb.: Aletejya, 2005. 496 p.

6. Bak I. S. Y. P. Kozelsky (philosophical, socio-political and economic views) // Voprosy istorii. 1947. № 1. P. 83-100.

7. Berkovich E. L. Essays on the history of psychology in in the XVIII and the first half of the XIX century: dis. ... cand. pedagogic sciences. Chkalov, 1939. 280 p.

8. Bubnov Y. A. Metaphysics of the Russian Enlightenment: monograph. Voronezh: Publishing house Voronezh state university, 2003. 256 p.

9. Veselitsky V. V. The abstract vocabulary in the Russian literary language of the XVIII - early XIX centuries: monograph. M.: Nauka, 1972. 320 p.

10. Galaktionov A. A., Nikandrov P. F. Russian philosophy of the XI-XIX centuries: monograph. L.: Nauka, 1970. 652 p.

11. Galich A. I. The picture of a person, the experience of instructive reading about subjects of self-knowledge for all educated classes: monograph. SPb., 1834. XIV, 677 p.

12. Gilman M. I. Some issues of the development of advanced sociological thought in Russia in the second half of the XVIII - the first quarter of the XIX centuries (The problem of natural law and the social contract): the author's abstract dis. ... cand. philosophical sciences. M., 1954. 15 p.

13. Globa T. A. Philosophical thought in the II half ofthe XVIII century (G. S. Skovoroda and Ya. P. Kozelsky): dis. cand. ... philosophical sciences. Murmansk, 2009. 129 p.

14. Gukovsky G. A. Essays on the history of Russian literature and social thought of the XVIII century: monograph. L.: Xudozhestvennaya literatura, 1938. 315 p.

15. Gurova R. G. Advanced psychological thought in the Moscow university of the XVIII century // Sovetskaya pedagogika. 1952. № 6. P. 52-79.

16. Demichev V. A. Philosophical, sociological and socio-political views Ya. P. Kozelsky: the author's abstract dis. ... cand. philosophical sciences. L., 1959. 13 p.

17. Zhdan A. N. History of Psychology: from Antiquity to the present day. 7th ed., revised and enlarged. M.: Mir, 2007. 576 p.

18. Ivanov D. V., Galyuk N. A. Man as a subject of education: Theoretical and applied aspects // Journal of applied psychology. 2006. № 6-3. P. 84-93.

19. Ivanov D. V. Natural law as the basis of professional education and human formation // Professional education in the modern world. 2014. № 1 (12). P. 27-32.

20. Ivanov D. V. Psychological thought in in the beginning of the XVIII century // System psychology and sociology. 2015. № 1 (13). P. 83-93.

21. Selected works of Russian thinkers of the second half of the XVIII century: in 2 vol. / [edited and with an introduction by I. Y. Shchipanova]. T. 1. M.: Politicheskaya literatura, 1952. 711 p.

22. Kamensky Z. A. Philosophical ideas of the Russian Enlightenment (deistic-materialistic school): monograph. M.: Mysl', 1971. 398 p.

23. Kacharava V. B. Y. P. Kozelsky. Materials to the biography of the Russian philosopher // Veche. Almanac of Russian philosophy and culture. Issue 10. SPb., 1997. P. 75-120.

24. Kacharava V. B. Yakov Pavlovich Kozelsky as representative encyclopedic in Russia in the second half of the XVIII century: dis. ... cand. philosophical sciences. SPb., 1998. 136 p.

25. Kogan J. Y. Illuminator of the XVIII century Y. P. Kozelsky: monograph. Moscow: Publishing house of the USSR Academy of Sciences, 1958. 188 p.

26. Kozelsky Y. P. Philosophical proposals, composed by the court counselor and the government of the senate secretary Yakov Kozelsky. SPb., 1768. [40], 225 p.

27. Kozelskiy Y. P. Philosophical proposals, composed by the court counselor. M.: LKI, 2015. 216 p.

28. Kondakov I. M. Metaphysics of the soul in the works of Russian thinkers of the XVIII-XIX centuries // Psychological Journal. 1999. Vol. 20. № 6. P. 89-96.

29. Korobkina O. To the biography of Yakov Kozelsky // Scientific notes of Leningrad University. 1955. № 200. Issue 25. P. 192-204.

30. Kuzmin E. S., Yakunin V. A. The development of psychology in the XVII - XIX centuries. Leningrad: Publishing house of Leningrad University, 1982. 112 p.

31. Kuzmin E. S., Yakunin V. A. Development of psychology within the natural sciences. Leningrad: Publishing house of Leningrad University, 1985. 96 p.

32. Novikov N. I. Selected Works / [preparation of text, introductory article and comments by G. P. Mako-gonenko]. M.; L.: Xudozhestvennaya literatura, 1951. XL, 744 p.

33. Paparigopulo S. V. About two Y. P. Kozelskikh // Voprosy istorii. 1954. № 8. P. 109-112.

34. Paparigopulo S. V. Progressive Russian thinkers of the XVIII century about peace and war // Voprosy filosofii. 1960. № 2. P. 132-142.

35. Pelekh P. M. Translational Ideas in Russian Psychology in the XVII and the Beginning of the XVIII Century // Izvestiya APN RSFSR / [ed. N. A. Konstantinova]. 1955. № 65. P. 81-89.

36. Petrovsky A. V. Psychological views of A. N. Radishchev: the author's abstract. dis. ... cand. pedagogic sciences. M., 1950. 13 p.

37. Letters of Russian writers: collection / [executive editor G. P. Makogonenko]. L.: Nauka, 1980. 472 p.

38. Psychological thought of Russia: the age of Enlightenment: monograph / [ed. V. A. Koltsovoy]. SPb.: Aletejya, 2001. 376 p.

39. Romanova E. S., Ryzhov B. N. History of psychology from system positions // System psychology and sociology. 2014. № 1 (9). P. 5-15.

40. Rubinstein S. L. Fundamentals of General Psychology: monograph: in 2 vol. M.: Pedagogika, 1989. Vol. 1. 488 p.

41. Russian thought in the Enlightenment: monograph / [responsible. ed. N. F. Utkin, A. D. Sukhov]. Moscow: Nauka, 1991. 280 p.

42. Ryzhov B. N. The history of psychological thought. Ways and patterns. M.: Voennoe izdatel'stvo, 2004. 240 p.

43. Ryzhov B. N. Natural and philosophical prerequisites for the development of systemic psychology // System psychology and sociology. 2012. № 6 (II). P. 5-20.

44. Ryzhov B. N. Psychological age of civilization // System psychology and sociology. 2015. № 2 (14). P. 60-70.

45. Ryzhov B. N. System psychology: monograph. 2nd ed. M.: T8 Publishing Technologies, 2017. 356 p.

46. Smirnov A. A. Development and the present state of psychological science in the USSR: monograph. M.: Pedagogika, 1975. 352 p.

47. Sokolov M. V. Essays on the history of psychological views in Russia in the XI-XVIII centuries: monograph. M.: Publishing house of the Academy of Pedagogical Sciences of the RSFSR, 1963. 420 p.

48. Stolpiansky P. N. One of the inconspicuous figures of the Yekaterinburg era. Yakov Pavlovich Kozelsky // Russkaya starina. 1906. № 12 (December). P. 567-584.

49. Shchipanov I. Y. Sociopolitical and philosophical views of the Russian Enlightenmentists of the second half of the XVIII century: the author's abstract. dis. ... dr. philosophical sciences. M., 1953. 26 p.

50. Yakunin V. A. The history of psychology. SPb.: Publishing house of V. A. Mikhailova, 2001. 379 p.