CC BY
6УДК 159.99
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ НАЧАЛА XIX ВЕКА.
П. М. ЛЮБОВСКИЙ
Д. В. Иванов, НГПУ, Новосибирск
В статье рассматриваются основные психологические взгляды русского просветителя самого начала XIX столетия Петра Михайловича Любовского, чьи годы жизни остаются неизвестными вплоть до наших дней.
Любовский — выпускник Харьковского университета, магистр философии, обладающий обширным кругозором: он изучал философию, психологию, логику, филологические науки. Его мировоззрение сформировалось на базе прогрессивных взглядов эпохи Просвещения. Сам он выступил не только продолжателем идей западноевропейских ученых, но и тех традиций российских мыслителей, которые способствовали развитию отечественной кардиогностической и рационалистической психологии.
Анализ творческого наследия российского просветителя показал, что Любовский внес существенный вклад в российскую психологию, написав интереснейший трактат, который он представил как руководство к «опытному душесловию», подчеркнув тем самым разницу между рациональной и эмпирической психологией.
«Душесловие» как слово о человеческой душе — одно из интересных направлений в психологической мысли эпохи Просвещения в России. Работа Любовского была интересна читателям, его современникам, поскольку помогала путем эмпирического исследования выделить ряд психологических феноменов, описать их. Трактат просветителя XIX века интересен и в настоящее время как своего рода доказательство самостоятельности и оригинальности российской психологической мысли, прошедшей длительный путь своего становления и развития.
Методологическая парадигма, в соответствии с которой российский мыслитель объясняет человеческую природу, позволила ему рассматривать чувствительность, потенциальность познания, свойственные индивиду, его влечения и волю. Любовскому интересны не только человеческие ощущения, память, воображение, внимание, но и законы мыслительной деятельности индивида, речь, способности к познанию спмого себя, окружающего мира, его чувства и воля.
Особо привлекают автора психологического трактата рассмотрение вопросов, связанных с объяснением человеческой природы посредством описания влечений (телесных и душевных) как базальных оснований для действий и деятельности индивида. Рассматривает просветитель проблему темпераментов, верно указывая на их смешение в проявлениях человека. Значимым становится объяснение Любовским человеческого в человеке его стремлением к труду, его опора на принцип совершенствования, являющийся краеугольным для психологической мысли начиная с древнейших времен и до настоящего времени. Сам человек может быть благополучен и готов бороться за самостоятельное жизнеосуществление.
Психологические взгляды и теории Любовского оказываются связанными внутренней логикой, единым профессиональным тезаурусом, обнаруживают системность в изложении. Историко-психоло-гическая реконструкция, библиографический прием в данном исследовании, наряду с психологической интерпретацией взглядов, идей и высказываний Любовского, позволили определить значимость его места в истории российской психологической мысли.
Ключевые слова: опытное душесловие; человеческая природа; кардиогностическая психология; рационалистическая психология; чувствительность; разум; влечения; темперамент; воля; борьба; человек борющийся; система психологических понятий.
Для цитаты: Иванов Д. В. Психологическая мысль в России начала XIX века. П. М. Любовский // Системная психология и социология. 2018. № 2 (26). С. 69-81.
© Иванов Д. В., 2018
Введение
Современная российская психология находится в активном поиске своих базовых основ, позволяющих рассматривать проблемы и противоречия в становлении того круга вопросов, которые характеризуют отечественную психологическую мысль не только и не столько как часть мировой науки, но и выделяют особенности ее национального исторического пути [23: с. 164]. Истори-ко-психологическая реконструкция, интерпретация богатого психологическим содержанием творческого наследия отечественных мыслителей, которое во многом остается еще в тени исследовательских интересов историков этой науки, позволяет расширять рамки сложившихся представлений, касающихся истоков психологии в начале оказавшегося неспокойным XIX столетия. Выявление этих истоков, а также поиск системообразующих понятий и концептов психологии, начинающихся с библиографического разыскания материалов ушедших эпох, позволяет обнаруживать и зоны роста психологического знания на современном этапе [22: с. 5].
Для отечественной психологической мысли начало XIX века, если его рассматривать с позиций психологии истории, это своего рода период юности, когда формируется мотивационное ядро [27: с. 57] исследовательских запросов и возможностей, когда одновременно развивается мир чувств и рациональный взгляд на этот мир.
Интересными для истории психологии представляются взгляды талантливого мыслителя начала XIX века П. М. Любовского, попытавшегося представить определенную систему понятий «опытного душесловия», оставившего свой след в отечественной психологической мысли (здесь и далее это понятие используется в контексте идей, предложенных Б. Н. Рыжовым [23]).
Шаги, затерянные во времени
Петр Михайлович Любовский — значительная фигура русского Просвещения [20: с. 217], чьи годы жизни остаются до настоящего времени неопределенными. Однако
известно, что жил он в Харькове, а его творческая деятельность, как можно предположить, продолжалась в течение последней четверти XVIII — первой четверти XIX века.
На основе некоторых имеющихся в нашем распоряжении данных можно условно выделить несколько жизненно важных шагов Любовского, характеризующих его творчество.
Как просветитель он сформировался в конце XVIII - начале XIX века, когда он учительствовал в «достопочтенной» Слободско-украинской гимназии в Харькове, открытой правительством Российской империи еще в первой половине XVIII столетия.
В 1808 году Любовский окончил Харьковский университет, который был открыт в 1803 году в «южных землях» Российской империи Александром I, ощущавшим себя в начале своего царствования приверженцем философского века, по просьбе приближенного к нему В. Н. Каразина — «неутомимого работника на общую пользу» [9: с. 39; 56]. В ведении Харьковского университета находились и другие учебные заведения города, среди которых была Слободско-украинская гимназия, где преподавал П. М. Любовский. Объединение профессиональной школы и школы искусств, составлявших изначально, еще со времен Средних веков, alma mater — университет, делает систему образования классической и полноценной.
В Харьковский университет, благодаря ка-разинским стараниям, были приглашены видные ученые, среди которых выделим философа-кантианца Й. Б. Шада, быстро собравшего вокруг себя единомышленников, и противника кантианства, а также всех, кто его проповедовал, философа-материалиста, естествоиспытателя, а в будущем и ректора — Т. Ф. Оси-повского [8: с. 148; 15: с. 116-117; 20: с. 212]. Эти неординарные ученые, много сделавшие для Харьковского университета, сыграли свою роль и в судьбе Любовского.
В 1812 году Любовский написал магистерскую диссертацию философского характера. Интересы университетского выпускника фокусировались на философско-психологических, а также филологических и логических проблемах. Известны его работы: «О достоинствах человека, происходящих от дарования слова» (1812),
«О правописании буквы Ы и И» (1814), «Опыт логики» (1818), «О грамматическом разборе» (1819, переизд. в 1820 и 1831) [20: с. 212]. Можно предположить также, что в соответствии с проявленной им активностью, подвижностью и открытостью его мысли ко всему новому, прогрессивному, опирающемуся на материалистические традиции Любовский свои произведения, скорее всего, сочинил и написал в молодом возрасте.
Историко-психологическая реконструкция мировоззренческого круга Любовского показала его знание философско-психологических идей и методологических посылок не только западноевропейских ученых: Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо, П. Гольбаха, Д. Дидро, К. А. Гельвеция, И. Канта, Ф. В. Й. Шеллинга, Й. Б. Шада, чьи труды были доступны, — но и отечественных мыслителей: В. Н. Татищева, А. Д. Кантемира, М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, Я. П. Козельского, Я. Б. Княжнина, Н. И. Новикова, А. Н. Радищева, И. М. Кандорского (И. Михайлов).
Война с Наполеоном Бонапартом в 1812 году помешала дальнейшему развитию жизненных планов ученого, но уже в 1815 году из печати выходит интересный труд Любовского, названный им «Краткое руководство к опытному ду-шесловию» [18]. Это стало важным и основным (с учетом имеющейся информации) шагом в творчестве Любовского как передового психолога [20: с. 211]. Психология — «опытное душесловие» — выбрана неслучайно, поскольку философский век поставил перед исследователями задачу, связанную с определением сути и предмета психологических изысканий, возникающую постоянно на каждом рубеже развития. Умозрительная, рационалистическая психология достигла своих высот на данном этапе «векового становления», поэтому и потребовалось новое осмысление реалий на основе проникающих в нее достижений естествознания, медицины, права, искусства, даже математических наук [1: с. 64-67; 2; 3: с. 245-264; 4; 6; 8: с. 141-150; 10; 11; 13: с. 89; 14; 15; 16; 17; 23: с. 91-103; 24; 28: с. 19-22; 29: с. 249-408; 30: с. 231-247]. Решением отчасти этой научной задачи и был занят русский просветитель в своем психологическом трактате.
«Философии магистр» Любовский, которому оказывал поддержку и покровительствовал
профессор, ректор Т. Ф. Осиповский [20: с. 212], попытался сделать еще один шаг в своей жизни — пройти в 1813 году стажировку и занять должность кафедрального заместителя преподавателя философии в университете. Однако «хитрый» доктор философии Йенского университета (Германия), декан отделения словесных наук и нравственно-политического отделения Харьковского университета — Й. Б. Шад, поклонник и продолжатель идей И. Г. Фихте, И. Канта и Ф. В. Й. Шеллинга [8: с. 147-148], возглавлявший группу иностранных профессоров-идеалистов, не допустил этой возможности, поскольку покровительствовал такому же, как и он, приезжему — А. И. Дудровичу. Последний, ориентированный на мистику доктор философии [20: с. 212], уже в качестве профессора Харьковского университета стал читать курс философии и психологии, а также ряд других наук — логики, истории, этики, права. Однако многообразие научных интересов Дудровича не было подтверждено печатными трудами, которые выявили бы интересы ученого и охарактеризовали бы его взгляды и приоритеты.
Анализ же творческой деятельности и научных интересов Любовского позволяет говорить о его «личном времени» как о жизни в ускоренном темпе, полной творческой и созидательной работы, связанной со стремлением к совершенству.
После 1819 года судьба П. М. Любовского неизвестна [20: с. 212]. Можно предположить, учитывая обстановку, сложившуюся к двадцатым годам XIX столетия, в соответствии с которой нарастал прессинг александровского правительства на свободную мысль в университетской среде, вылившийся в гонения на профессоров, открыто выражавших свои взгляды, Любовский мог быть подвергнут социальному остракизму, который стал своего рода знаком «аракчеевщины в культуре» [1: с. 64; 5: с. 163-164; 20: с. 212; 21: с. 120-121]. О нем больше нет упоминаний в печати. Действительно, в 1820 и 1830 годах XIX столетия переиздается его работа «О грамматическом разборе», но кто инициировал выход труда, неизвестно, поскольку на обложке нет фамилии автора [20: с. 212]. Это можно представить как последний шаг в творческой биографии значимого для истории отечественной психологической мысли
философствующего мыслителя начала XIX столетия.
Библиографический анализ небольшого публикационного эшелона работ, посвященных как времени творчества самого Любовского, так и собственно его сочинениям, выявил необоснованно малый объем научно-психологических высказываний относительно психологических взглядов и теорий этого мыслителя (Б. Г. Ананьев, Э. Л. Беркович, А. М. Вуль-фович, И. М. Кондаков, Е. С. Кузьмин, А. А. Смирнов, А. В. Петровский, В. А. Якунин) [1: с. 71-74; 4; 6; 13; 14; 16: с. 92; 17; 20; 28: с. 20; 30: с. 238]. Тем не менее психологические взгляды Любовского могут быть интерпретированы в соответствии со сложившейся традицией изучения текстов эпохи отечественного Просвещения [1; 2; 3; 4; 6; 10; 11; 20; 29]. В целом они позволяют представить «ровность ткани» истории отечественной психологической мысли, обратить внимание на ее оригинальность, нескончаемость взглядов и подходов к пониманию богатства внутреннего мира (психики) человека.
Система психологических понятий П. М. Любовского
Для отечественной психологической мысли начала XIX века в русле глубокого интереса к человеку было характерно 1) осуществление поиска способов оценки и изучения психических особенностей и свойств человека в контексте осознания богатства его внутреннего мира (психики); 2) объяснение психического своеобразия естественными причинами и возрастными изменениями; 3) осознание необходимости познания человеком себя, своих внутренних и внешних влечений, детерминирующих поведение. Психологическая мысль эпохи позднего Просвещения все еще верила в усовершенствование человеческой природы, преображение натуры человека, ведущее к сближению с природой — внутренним и внешним мирами. Мыслители позднего Просвещения в России, к коим относится и Любовский, были озабочены определением сути и предмета психологических изысканий, формированием системы концептов
и понятий, позволяющих осуществлять решение стоящих на повестке дня вопросов.
Историко-психологическая реконструкция творческого наследия Любовского позволила выявить систематическое использование им психологических концептов и понятий, что говорит о сложившихся у него психологических взглядах и теориях, способствующих решению психологических проблем.
Российский ученый, один из создателей отечественной психологической науки — Л. С. Выготский, — рассматривая исторический путь отечественной психологической мысли, заметил, как важна для психологии «сама попытка научно подойти к душе» человека [7: с. 428]. Труд Любовского «Краткое руководство к опытному душесловию» видится как одна из таких достаточно успешных попыток.
В предисловии к своему сочинению Любовский, как и полагается просветителю, подчеркивает его (сочинения) значимость для «просвещающегося юношества» [18: с. IV]. К новому и будущим поколениям обучающихся обращено его «опытное душе-словие» [18: с. 1]. Заметим, что к моменту выхода труда Любовского в 1815 году в истории отечественной психологической мысли был наработан методологический аппарат, позволяющий объединять психологические феномены в «сердцеведение», «пнеумати-ку», «пневматологию». Так, Я. П. Козельский впервые в отечественной научной литературе в своих «Философических предложениях» (1768) использует термин «психология», А. Н. Радищев в своем сочинении «Филарет Милостливый» (1790) также дает определение понятия «психология», Иван Михайлов (И. М. Кандорский) пишет научную работу «Наука о душе, или Ясное изображение ее совершенств, способностей и бессмертия» (1796). Труд Любовского уже в начале XIX века продолжил традицию психологических рассуждений и «умствований» русских просветителей о вечном, человеческой душе, о науке, ее постигающей [1: с. 33-74; 2; 3: с. 245-264; 4; 6; 10: с. 101; 11; 12; 13; 14; 18; 19; 20; 28: с. 11-22; 29: с. 346; 30: с. 231-238].
«Душесловие» Любовского — слово о душе — разговор о сокровенном, еще одно
определение психологии в истории отечественной психологической мысли, излагает «душевные дарования», которые каждый может заметить благодаря опыту — «опытности». П. М. Любовский различает «высшее» и «опытное душесловие» (как, например, в свое время Хр. Вольф, наставник русского гения М. В. Ломоносова предлагал различать рациональную и эмпирическую психологии).
«Опытное душесловие» (psychologia empírica) Любовский разделяет на три части, каждая из которых рассматривает человеческую природу в проявлении определенных способностей: «чувствовать», «размышлять», «желать», — которые становятся системообразующими для идей и теорий автора.
Мыслитель говорит о человеческой природе, в которой выделяет существо — «стройное тело» и «мыслящую силу» — душу. Тело (corpus) способно чувствовать, оно обладает «чувственными орудиями», а мыслящая сила (mens, anima) одарена «высшей» волей. Закономерностью является возникающая последовательность: чувствование — осмысление — изменение «в нашем теле». Нарушение этой закономерности соединения тела и души может приводить к «потере сознания».
Человек предстает как обладатель сложной психической активности, которая обуславливается физиологическими, двигательными факторами и может быть эмпирически выявлена.
Любовский специально останавливается на «чувственных орудиях», способности человеческого тела благодаря зрению, слуху, обонянию, вкусу и осязанию, мозгу, нервам и мускулам чувствовать мир и себя в нем. «Чувственные орудия» позволяют индивиду также «изъявлять» или «совершать действия душевные».
Любовский, как полагается просветителю, объясняет действие каждого «орудия» человеческого тела [18: с. 7-17]. Чувствительность человека просветитель обозначает как ощущения. Так, весьма осведомленный в достижениях современной ему науки, Любовский физиологически пытается представить основание определенных им ощущений. Выделяется многообразие ощущений, становящихся неотъемлемой частью существования человека, возможностью проживания им связи
ощущений с предметами материального, социального и духовного мира, инициирования их. Для человека важна также связь внешнего и внутреннего чувства — «первообразного душевного воззрения», соединенного с силой воображения, позволяющие составить предмет размышления.
Любовский предлагает феноменологию чувствований человека, подлежащую проверке на практике [18: с. 19-20]. В целом можно сказать, что он верно выделяет ряд источников ощущений, которые значимы для человека и находятся как в нем самом, так и в окружающем его мире. Этому же способствуют материальные и умственные (ментальные) предметы, явные или воображаемые.
Человеку свойственна чувствительная активность, он не только ощущает, но и воспринимает окружающий мир («впечатления предметов»). Благодаря «чувствительности» возникает «более или менее верное изображение того предмета, который произвел впечатление» [18: с. 23]. Свое впечатление человек создает, основываясь на источниках ощущений, оценивает (излишне «чувствителен», «нежен»), соотносит его с понятиями и готов к речевому его обозначению, а далее — действует в соответствии с созданным впечатлением. «Чувственные орудия» способствуют «самодвижению» человеческого тела. Чувствительная способность помогает познанию вообще. Познавая, человек готов ощущать мир, у него присутствует необходимость в этом, он обустраивает себя в этом мире, размышляя о нем («чувства без помощи разума, сами по себе, ни о чем достоверности дать не могут» [18: с. 20]).
Другой важной характеристикой человеческого познания является память (memoria) человека [18: с. 43-49], находящая свое проявление в случайных (непроизвольных) и нарочитых (произвольных) воспоминаниях. Выделяет Любовский функции памяти («обширнейшей сокровищницы») — запечатление, сохранение, «возобновление» предметов, явлений, образов. Отмечается здесь и такой феномен, как «игра памяти», когда человеком вспоминаются те образы из «обширнейшей сокровищницы», которых изначально не было в ней или они имели другое качество. Сама память
характеризуется гибкостью, твердостью, обширностью своих проявлений. Этими характеристиками можно описывать встречающиеся различия между людьми. В психологических размышлениях Любовского впервые в отечественной психологической мысли [20: с. 213] появляется термин «содружество понятий» — смысловые ассоциации, позволяющие формировать логические связи между образами и явлениями, используя которые человек может достичь успехов в «упраж-няемости» памяти. Такие образы не только репродуктивны, но и фантазийны. Оценивая «сродство» понятий у группы людей или у одного человека, привлекая один из основных методов психологии — наблюдение, — можно узнать об их образе мысли, образе жизни. О качестве и господствующей склонности у человека можно судить, оценивая порядок и течение «сродственных» понятий в его речи и тех приемах мышления, которые он использует. Выделяется у человека память механическая и смысловая («разумная»). И если механическая память способствует удержанию и возобновлению запомнившихся человеку образов, то смысловая — создает логические обоснования, связи между известными ему предметами и явлениями. Как полагается исследователю-наблюдателю за характерами людей, П. М. Любовский разделяет их на тех, кому присуща в большей степени механическая память, и тех, у кого проявляется смысловая память. Одной из причин наблюдаемого феномена он называет «свойства и расположение мозга» человека. Различные нарушения в деятельности мозга ведут и к дисфункциям памяти человека [18: с. 49]. Память, по Лю-бовскому, можно воспитывать, она также подлежит усовершенствованию — воспитанию, упражнению — начиная с раннего возраста («с первых лет жизни») как одна из прекрасных способностей человека.
Подчеркивает П. М. Любовский и необходимость проявлений внимания для человека, поскольку с него начинается «всякое наше сознание». Внимание человека проявляется в сосредоточивании его на рассматриваемом предмете, силе / слабости, свободе («произволении») выбора таких предметов и др. [18: с. 24-26].
Говоря о воображении, Любовский утверждает, что постепенность дарований индивида и естественный ход его действий, связанные с развитием и становлением, указывают на этот психологический феномен, важный для понимания богатства внутреннего мира (психики) человека. Воображение живописует мир человека в его душе. Человек способен воспринятые («живописные») впечатления и образы приводить (естественный «ход его действий») к мысленному образу, благодаря чему внешний, вещественный мир становится внутренним, воображаемым («умственным»).
Человеческое воображение характеризуется «удобностью» (незатруднительное созидание образа), тонкостью (подробность образов), живостью (ясность образов), пылкостью (беглость в воображении образов), обширностью («обилие воображаемых предметов»). Проявление и совершенство всех характеристик человеческого воображения говорит о его зрелости, потенциальных возможностях развития «действий ума». Для Любовского воображение интересно своей произвольностью, способностью «первообразного» воспроизводства, оно — активно и динамично, приспосабливается к полученным впечатлениям, готово вообразить части и целое, определенную последовательность сложившихся представлений и образов и их новые комбинации и сочетания. Воображение определяется как подобие ума — некоторый вид умозаключения, но мыслитель указывает на их несоответствие [18: с. 26-29]. Особое внимание Любовский придает мечтательности ^аШ^а), которая «сходствует» с воображением [18: с. 50-51]. Благодаря мечтательности человек имеет полную свободу придавать в своих мыслях воспринятым и придуманным образам совершенно другой вид, меняя их качества, цвет, назначение, смысл, эмоциональную насыщенность. Важным здесь считается правило благоразумия (сочетание разума и воли), позволяющее задавать реалистические контуры человеческой фантазии, последовательность картинной развернутости, говорить об особенностях и путях человеческих размышлений.
Размышление (cognitio) для человека определяется как действие души, которое
позволяет рассматривать предметы и явления, делать необходимые заключения (умозаключения) о них. Разум — главная способность человека, его отличие от любого животного. Любовский рассматривает ряд закономерностей мыслительной деятельности человека [18: с. 21-65]. Человеческое мышление, основываясь на чувственных впечатлениях, развитом внимании, представлениях памяти и воображения, способствует развитию индивидуальной мысли, которая восприимчива к «усовершаемости» ее. Здесь существенным и логичным признаком ума является способность к его совершенствованию. Любовский обоснованно считает, что все остальные «дарования», психические процессы, свойственные человеку, находятся в зависимости от возможности его разума к совершенствованию: он — «свет, доставляющий нам сознание» [18: с. 41].
Для истории отечественной психологической мысли XIX столетия существенна приверженность Любовского к методологической посылке преобразования человека — принципу его совершенствования.
Рассматривая вопросы психологии мышления, автор «Руководства к опытному душе-словию» замечает, что человеческий ум обладает «творческостью» и свободой, характеризующими мыслительные процессы индивида, мыслегенез индивидуальности. Жизненно важным качеством становится «здравость ума», направляющая свободную творческую мыслительную деятельность человека. Самый высокий уровень умственной деятельности и «умозрения» человека — проявление гениальности — природного дара, высшей степени всех человеческих способностей [18: с. 62-64], что позволяет рассматривать «жизнеотношение» индивида. Обнаружить свое «жизнеотношение» — чувства и мысли — человек может благодаря речи [18: с. 129]. Любовский придерживается идеи о роли слова, языка, речи в развитии мышления человека. Речь для человека, живущего в обществе, — «естеством данное средство» — выражение «всего, что в душе находится». Речь может быть естественной, звучащей из «непритворного сердца» и подготовленной, «искусственной», управляемой человеком произвольно. Человек обязан стремиться
к усовершенствованию дара слова и всех его видов (языков), возможности для лучшего изложения своих мыслей.
В целом это придает определенную законченность в объяснении Любовским вопросов психологии мышления человека.
Вопросы волевого поведения человека, его воли (voluntas) очень интересны для русского просветителя, они значимы для «познания вообще». Объясняя природу воли, Любовский связывает ее со способностью желать и действовать, характерной для каждого индивида [18: с. 65-71]. Просветитель выделяет предмет воли (цель), стремление, рассмотрение возможностей для достижения желаемого, собственно — осуществление намерений. При этом речь идет о «чувственной» (простом волевом акте) и «умственной» воле (сложный волевой акт), основанной на «умственном намерении», побуждении (мотиве), исходящих из разумной природы человека.
В своем рассказе о человеческой природе Любовский останавливается на вопросе о страстях (эмоциях), свойственных человеку [18: с. 134-140], считая, что «душеслову» (психологу) о них необходимо знать. Страстями он называет стремительное, сильное «чувствование», состояние возбуждения всего организма человека и делит их на приятные и неприятные. Не дифференцируя чувства и эмоции, Любовский предлагает к ним причислять любовь, соревнование, надежду, гордость, корыстолюбие, отвращение, ненависть, гнев, страх, также радость, удивление, благоговение, злорадование, которые помогают человеку переживать обстоятельства жизни. Эмоционально-чувственный мир человека в описании его Любовским выглядит многогранным и многоаспектным, сложным в представлении, он (мир) позволяет человеку оценивать происходящее вокруг него, стимулирует его к обнаружению собственных чувств. Зачастую метафорическое их описание все же указывает на просматривающиеся здесь моральные, интеллектуальные и эстетические чувства; дифференцирование таковых состоится в психологической науке несколько позже.
В целом, рассматривая творческое наследие русского просветителя, можно отметить,
что в своем труде Любовский придерживается сложившейся в психологической мысли традиции выделения основных концептов и понятий (ощущения, память, внимание, воображение, мышление, речь, воля страсти-эмоции), позволяющих объяснить и описать человеческую природу. «Душеслов» (психолог) может это сделать, используя метод наблюдения, приводящий его к собственным выводам.
Человек — «суть телесных и душевных влечений», он — борец
В соответствии со сложившейся в науке начала XIX века философско-психологической традицией П. М. Любовский рассматривает в своем «опытном душесловии» человека как «теснейший союз» тела и души [18: с. 1, 2]. Причем, если душа по естеству своему стремится к бесконечности, то тело — к реальности существования, поэтому человеку в его поведении, взаимодействии с миром присущи телесные и душевные влечения, а именно такие стремления — «силы», — которые обеспечивают зримое, живое его присутствие в реальности этого мира, своего рода стимул к действию. Проблема телесных и душевных влечений — оригинальная часть комплекса психологических идей и теорий русского просветителя [18: с. 65-140].
Под телесными влечениями П. М. Любов-ский предлагает понимать темперамент, который имеет природное происхождение, однако зависит от жизненных обстоятельств, душевных стремлений человека, иными словами, от образа жизни и образа мысли [18: с. 115-118]. Его сангвиники в рассуждении нравственности милосердны, неустрашимы и благотворительны и т. п., холерики — нетерпеливы, болтливы, дерзки, самолюбивы, немилосердны и т. п., меланхолики — задумчивы, боязливы, безжалостны к другим, мстительны и т. п., а флегматики — ленивы и скучны, роскошны и непостоянны и т. п. Любовский прозорливо замечает, что «чистых» темпераментов нет, но встречается их смешение в человеческой природе. Мыслитель видит, что есть трудности в их выявлении, тем не менее он предлагает наблюдать их в жизни человека.
Ведущим стимулом к жизнедеятельности человека становится любовь к жизни, связанное с ней наслаждение. Человек, несмотря на двойственность своей природы, осознает себя частью животного мира (окружающей реальности), он бытийствует и как личность он воспринимает свою нераздельную сущность всегда как одну и ту же, он стремится к сохранению и продолжению жизни — физической и умственной. Важным посылом «опытного душесловия» Любовского становится определение человека как «соучастника» общества, в котором поддерживается вся полнота его жизни и реализуются все его стремления. Описывая фактически биологический и социальный статус человека, характеризуя его как личность, Любовский затрагивает проблему, по определению наших современников, «социально-биологического лимба личности» [26: с. 9].
У человека обнаруживаются потребности в пище, питье, одежде, обиталище, а главное — потребность трудиться [18: с. 35-36, 67, 75, 76, 78]. Стремление к труду становится и потребностью человека в активности, проявлении себя, своей личности, поскольку его тяготит «бездейственность». В активном проявлении себя в труде к человеку приходит вдохновение и восторг от переживания этого вдохновения. Ценной становится потенциальная возможность в совершенствовании себя в труде и предпочтительной деятельности, а основанием — «духовное существо» человека, желание совершенствовать себя приводит личность к действиям благородным и добрым — нравственному «сочувствова-нию». Можно заметить, что здесь в отечественной психологической мысли не прерывается связь времен, поскольку Любовский опирается на кардиогностический принцип, когда объясняет влечение к добру (благоприличию, вежливости, пристойности, изяществу поступков) наличием доброго сердца у человека.
Побудителями к жизнедеятельности человека также становятся любовь к добру, свободе, истине, своему отечеству, надежде, признанию Божества, власти, чести, благодарности и др. Каждое из проявлений этих стремлений у человека, если их выявить, служит его описательной характеристикой.
Особо П. М. Любовский останавливается на феномене борьбы, раскрывающем природу человека. Борьба и ее проявления, такие как «противочувствия», игры, войны, — своего рода влечения — показатель природной «одаренности» человечества к противостоянию, противодействию, достижению своих целей. Человека побуждают к борьбе разные причины, а именно: 1) армейско-военная, стимулирующая у человека интерес к доминированию, авторитету и героическому поведению, реализации любви к отечеству и власти;
2) общественно-полезная, способствующая глубокому познанию «соучастниками» человеческого сообщества друг друга — проявлению любви к свободе, надежде, благодарности;
3) личностно-ценная, помогающая индивиду раскрыть свои потенциальные возможности — любовь к чести, добру, истине, дружеству, признанию Божества.
В целом можно сказать, что в своем «Кратком руководстве к опытному душесловию» Любовский приводит взаимосвязанные идеи и теории, строит свою концепцию психологии человека, выделяя в качестве базисных его влечения. Человек в представлении Любовского добродетелен, он не только обладает добрым сердцем (кардиогностическая психология), но он способен бороться за достижение поставленных им целей. «Борющийся человек» Любовского мужественен, вдохновлен «соуси-лием» и «соучастием» сообщества, стремится к жизни, ее проявлениям и познанию.
Труд Любовского стал своего рода определенной ступенью той длинной лестницы, которая привела к преобразованию отечественной психологии как психологической мысли в психологию как науку.
Заключение
Начало XIX столетия для прошедшей к этому времени ряд этапов своего развития отечественной психологической мысли, если говорить о ней с позиций психологии истории (Б. Н. Рыжов), — это период юности, рассматривающей причины и мотивы своих исследовательских возможностей, которые она будет развивать в дальнейшем. Кроме того, это время поиска опоры в методологическом
ключе своего развития, когда активно происходит принятие / непринятие кантиантства, шеллингиантства и материалистических идей и концепций в психологии.
В центре внимания отечественных философствующих психологов прошлого — человек, богатство его внутреннего мира (психики), представления о «жизни индивидуальной души в структуре общественных отношений» [25: с. 13], которые исследуются ими с различных сторон. Не остался в стороне от животрепещущих вопросов времени и П. М. Любовский — талантливый психолог начала XIX столетия, о жизни которого осталось не так много сведений, но достаточно — о его творчестве. Особо значимы несколько жизненных шагов Любовского. Достоверно известно, что он — один из просветителей, не только «осветивший путь» становления психологической мысли в самом начале XIX века, но и автор оригинальной работы («Краткое руководство к опытному душесловию» [18]), которая свидетельствует о сложившемся взгляде и нарастающем интересе к психологической проблематике в «нашем отечестве».
«Душесловие» как одно из понятий психологии дополнило на уровне отдельного сочинения список ее определений, где уже значились к моменту его написания — «сердцеведение», «пнеуматика», «пневматология».
Незаурядный мыслитель и просветитель Любовский пытался систематизировать психологические понятия, создать своего рода профессиональный тезаурус, способный донести до интересующегося читателя той эпохи суть психологических представлений. В плане оценки и описания психологических феноменов П. М. Любовский был приверженцем принципа совершенствования — краеугольного принципа психологической науки.
Человек в представлении Любовского, выступающий «соучастником» общества, готов бороться за проявление себя, своих стремлений и влечений. «Борющийся человек» вдохновляется «соучастием» и «соусилием» сообщества, познает жизнь во всех ее проявлениях, определяет свое место в ней.
Историко-психологическая реконструкция значимых понятий и ценностей, составляющих
основу психологической концепции П. М. Лю-бовского, созданной в начале XIX века, позволяет обнаружить основные пути формирования
представлений о внутреннем мире (психике) человека в истории отечественной психологической мысли, найти корни ее самобытности.
Литература
1. Ананьев Б. Г. Очерки истории русской психологии XVIII и XIX веков: монография. М.: ОГИЗ, 1947. 168 с.
2. Апенок (Черкасова) Р. С. Проблема души в русской философии XVIII века // Социально-экономические явления и процессы. 2015. Т. 10. № 6. С. 119-126.
3. Артемьева Т. В. История метафизики в России XVIII века: монография. СПб.: Алтейя, 1996. 320 с.
4. Беркович Э. Л. Очерки по истории психологии в России в XVIII и первой половине XIX в.: дис. ... канд. пед. наук. Чкалов, 1939. 280 с.
5. Всемирная история: в 10 т. / [отв. ред. Н. А. Смирнова]. Т. 6. М.: Изд-во соц.-эконом. лит., 1959. 830 с.
6. Вульфович А. М. Критический био-библиографический обзор русской психологической литературы первой половины XIX века: дис. ... канд. пед. наук. Л., 1945. 821 с.
7. Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. 488 с.
8. Галактионов А. А., Никандров П. Ф. Русская философия XI-XIX веков: монография. Л.: Наука, 1970. 652 с.
9. Герцен А. И. Собрание сочинений: в 30 т. Т. 16. М.: Изд-во АН СССР, 1956. 529 с.
10. Иванов Д. В. Психологическая мысль в России в 60-х годах XVIII века. Я.П. Козельский // Системная психология и социология. 2017. № 4 (24). С. 94-113.
11. Иванов Д. В., Галюк Н. А. Психологическая мысль в России в XVIII веке: к истокам основных идей о потенциальных возможностях человека, его борьбе и труде // Системная психология и социология. 2018. № 1 (25). С. 67-87.
12. Козельский Я. П. Философические предложения, сочиненные надворным советником и правительствующего сената секретарем Яковом Козельским: монография. СПб.: Сенат. тип., 1768. [40], 225 с.
13. Кондаков И. М. Метафизика души в произведениях русских мыслителей XVIII-XIX вв. // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 6. С. 89-96.
14. Кондаков И. М. Психология в зеркале пушкинской судьбы: монография. М.: ЭКО, 2000. 224 с.
15. Кравец И. Н. Т. Ф. Осиповский — выдающийся русский философ-материалист и естествоиспытатель // Вопросы философии. 1951. № 5. С. 111-120.
16. Кузьмин Е. С., Якунин В. А. Развитие психологии в XVII-XIX веках. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. 112 с.
17. Кузьмин Е. С., Якунин В. А. Развитие психологии внутри естествознания. Л.: ЛГУ, 1985. 96 с.
18. Любовский П. М. Краткое руководство к опытному душесловию. Харьков: Универ. тип., 1815. IV, 144 с.
19. Михайлов Иван (Кандорский И. М.). Наука о душе, или Ясное изображение ее совершенств, способностей и бессмертия: монография. М.: Тип. А. Решетникова, 1796. [2], IV, 184 с.
20. Петровский А. В. Петр Любовский — передовой психолог начала XIX века // Вопросы философии. 1952. № 3. С. 211-217.
21. Реформы в России XVIII-XX вв.: опыт и уроки / [под ред. Я. А. Пляйса]. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ИНФРА-М, 2010. 509 с.
22. Романова Е. С., Рыжов Б. Н. История психологии с системных позиций // Системная психология и социология. 2014. № 1 (9). С. 5-15.
23. Рыжов Б. Н. История психологической мысли. Пути и закономерности. М.: Воен. изд-во, 2004. 240 с.
24. Рыжов Б. Н. Естественнонаучные и философские предпосылки развития системной психологии // Системная психология и социология. 2012. 6 (II). С. 5-20.
25. Рыжов Б. Н. Системная психология: монография. 2-е изд. М.: Т8 Издательские технологии, 2017. 356 с.
26. Рыжов Б. Н. Системная структура личности // Системная психология и социология. 2017. № 3 (23). С. 5-11.
27. Рыжов Б. Н. Психологический возраст цивилизации: XV век, Северное Возрождение // Системная психология и социология. 2018. № 1 (25). С. 55-66.
28. Смирнов А. А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР: монография. М.: Педагогика, 1975. 352 с.
29. Соколов М. В. Очерки истории психологических воззрений в России в XI-XVIII веках: монография. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1963. 420 с.
30. Якунин В. А. История психологии. СПб.: Изд-во В. А. Михайлова, 2001. 379 с.
PSYCHOLOGICAL IDEA IN RUSSIA IN THE EARLY XIX CENTURY.
P. M. LYUBOVSKY
D.V Ivanov, NSPU, Novosibirsk
The article considers basic scientific and psychological views of the great Russian enlightener of the beginning of the XIX century Pyotr Mikhailovich Lyubovsky, whose years of life are still unknown.
Very little information has been stored about P. M. Lyubovsky. He is a graduate of Kharkov University, master of philosophy with a broad outlook, studied philosophy, psychology, logic, philology. His outlook was formed on the basis of progressive views of the "philosophical century" (the Enlightenment). He was not only the successor of the ideas of Western European scientists, but also the traditions of the Russian thinkers who contributed to the development of national cardiogenetics and rationalist psychology.
The analysis of the creative heritage of the Russian enlightener showed that Lyubovsky made a significant contribution to Russian psychology, writing an interesting treatise, which he presented as a "guide" to the experimental "soul", emphasizing the difference between rational and empirical psychology.
"Dusheslovie" as "the word "about the human soul is one of their interesting directions and" research in the psychological thought of the Enlightenment in Russia. Lyubovsky's work was interesting for readers, his contemporaries, as it helped identify a number of psychological phenomena and describe them by means of "empirical" research. The 19th century enlightener's treatise is interesting at the present time as a kind of proof of the independence and originality of the Russian psychological thought, which has passed a long way of its formation and development.
The methodological paradigm, according to which the Russian thinker explains the human nature, allowed him to analyze the sensitivity, the potentiality of cognition inherent to an individual, his desires and will. Lyubovsky was interested not only in human feelings, memory, imagination, attention, but also in laws of mental activity of an individual, speech, the ability to cognize an individual himself, the world around him, his feelings and will.
The consideration of issues connected with the explanation of human nature by the description of the drives ("physical" and "mental") as the basal causes of action and activities of an individual are particularly interesting for the author of the psychological treatise. The enlightener investigates the problem of temperaments correctly pointing to their mixing in human manifestations. The explanation of Lyubovsky human in man by his desire to work, his reliance on the principle of perfection, which is a cornerstone for psychological thought from ancient times to the present, becomes very significant. Man himself can be prosperous and ready to fight for independent life implementation.
Psychological views and theories of Lyubovsky are connected by internal logic, a single professional thesaurus, find consistency in the presentation. Historical and psychological reconstruction, bibliographic method in this study, along with the psychological interpretation of views, ideas and statements by Lyubovsky allowed to determine his place as significant in the history of Russian psychological thought.
Keywords: human nature; cardiogenetics psychology; rational psychology; sensitivity; intelligence; desire; temperament; will; fighting; man fighting; the system of psychological concepts.
For citation: Ivanov D. V. Psychological idea in Russia in the early XIX century. P. M. Lyubovsky // Systems psychology and sociology. 2018. № 2 (26). P. 69-81.
CHCTEMHAfl nCHXO^Orna H СОЦHО^ОГHa, 2018, № 2 (26)
References
1. Ananiev B. G. Essays on the history of Russian psychology of the XVIII and XIX centuries: monogr. M.: OGIZ, 1947. 168 p.
2. Apenok (Cherkasova) R. S. The Problem of the Soul in Russian Philosophy of the XVIII Century // Socio-economic phenomena and processes. 2015. V. 10. № 6. P. 119-126.
3. Artemyeva T. V. The history of metaphysics in Russia in the XVIII century: monogr. St. Petersburg: Alteia, 1996. 320 p.
4. Berkovich E. L. Essays on the history of psychology in in the XVIII and the first half of the XIX century: a dissertation ... PhD in pedagogical sciences. Chkalov, 1939. 280 p.
5. World history: in 10 voils / [ed. O.N. Smirnova]. V. 6. M.: Publishing house sots.-ekonom. lit., 1959. 830 p.
6. Vulfovich A. M. Critical bio-bibliographic review of Russian psychological literature of the first half of the XIX century: a dissertation ... PhD in pedagogical sciences. L., 1945. 821 p.
7. Vygotsky L. S. Collected Works: 6 vols. V. 1. M.: Pedagogika, 1982. 488 p.
8. Galaktionov A. A., Nikandrov P. F. Russian philosophy of the XI-XIX centuries: monogr. L.: Nauka, 1970. 652 p.
9. Herzen A. I. Collected Works: in 30 vol. Moscow: Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1956. V. 16. 529 p.
10. Ivanov D. V. Psychological thought in Russia in the 60s of the XVIII century. Y.P. Kozelsky // Systems psychology and sociology. 2017. № 4 (24). P. 94-113.
11. Ivanov D. V., Galyuk N. A. Psychological thought in Russia in the XVIII century: to the origins of basic ideas about the potential capabilities of man, his struggle and work // Systems psychology and sociology. 2018. № 1 (25). P. 67-87.
12. Kozelsky Y. P. Philosophical proposals, composed by the court counselor and the government of the Senate Secretary Yakov Kozelsky: monogr. SPb.: The Senate. Type., 1768. [40], 225 p.
13. Kondakov I. M. Metaphysics of the soul in the works of Russian thinkers of the XVIII-XIX centuries // Psychological journal. 1999. V 20. № 6. P. 89-96.
14. Kondakov I. M. Psychology in the mirror of Pushkin's fate: monogr. M.: Publishing house ECO, 2000. 224 p.
15. Kravets I. N. T. F. Osipovsky — an outstanding Russian materialist philosopher and naturalist // Problems of philosophy. 1951. № 5. P. 111-120.
16. Kuzmin E. S., Yakunin V. A. The development of psychology in the XVII-XIX centuries. Leningrad: Izd. Leningrad University, 1982. 112 pp.
17. Kuzmin E. S., Yakunin V. A. The development of psychology within the natural sciences. Leningrad: Leningrad State University, 1985. 96 p.
18. Lubovsky P. M. A Brief Guide to the Experienced Dushevliyu. Kharkov: Univer. Type., 1815. IV, 144 p.
19. Mikhailov Ivan (Kandorsky I. M.). The science of the soul, or the clear image of her perfections, abilities and immortality: monogr. M.: Type. A. Reshetnikova, 1796. [2], IV, 184 p.
20. Petrovsky A. V. Peter Lubovsky — advanced psychologist of the early XIX century // Issues of philosophy. 1952. № 3. P. 211-217.
21. Reforms in Russia XVIII-XX centuries: experience and lessons / [ed. prof. A. A. Plyaysa]. 2-nd ed., Revised. and additional. M.: INFRA-M, 2010. 509 p.
22. Romanova E. S., Ryzhov B. N. History of psychology from system positions // Systems psychology and sociology. 2014. № 1 (9). P. 5-15.
23. Ryzhov B. N. History of psychological thought. Ways and patterns. M.: Voen. publishing house, 2004. 240 p.
24. Ryzhov B. N. Natural and philosophical prerequisites for the development of systemic psychology // Systems psychology and sociology. 2012. 6 (II). P. 5-20.
25. Ryzhov B. N. System psychology: monogr. 2-nd ed. M.: T8 Publishing technologies, 2017. 356 p.
26. Ryzhov B. N. Systemic structure of personality // Systems psychology and sociology. 2017. № 3 (23). P. 5-11.
27. Ryzhov B. N. Psychological age of civilization: the 15th century, the Northern Renaissance // Systems psychology and sociology. 2018. № 1 (25). P. 55-66.
28. Smirnov A. A. Development and the current state of psychological science in the USSR: monogr. Moscow: Pedagogika, 1975. 352 p.
29. Sokolov M. V. Essays on the history of psychological views in Russia in the XI-XVIII centuries: monogr. M.: Publishing house of the Academy of Pedagogical Sciences of the RSFSR, 1963. 420 p.
30. Yakunin V. A. History of psychology. St. Petersburg.: Publishing house of Mikhailova V.A., 2001. 379 p.
