CC BY
37
Международное и экологическое право
Ф.Н. Аббасов* Г.А. Агаев**, А.Г. Гурбанов***
Процессуальные решения и действия органов предварительного расследования, в отношении которых необходимо судебное решение, по УПК Российской Федерации и УПК Азербайджанской Республики
Полномочия суда в досудебном производстве в УПК РФ и УПК АР закрепляются по-разному. В УПК РФ имеется специальная ст. 29 «Полномочия суда». Большинство предусмотренных ст. 29 УПК РФ полномочий суда относятся именно к досудебному производству. Общие положения, касающиеся полномочий суда в досудебном производстве, в ряде случаев конкретизируются в других уголовно-процессуальных нормах. Так, положение о том, что только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (п. 1 ст. 2 ст. 29 УПК РФ), конкретизируются в ст. 108 УПК РФ «Заключение под стражу», и т.д.
В УПК АР1 отсутствует аналог ст. 29 УПК РФ, но в то же время имеется целая гл. Ы1 «Осуществление судебного контроля», входящая в разд. 11 «Особые производства».
Указанная глава УПК АР включает в себя следующие статьи: ст. 442 «Общие положения относительно осуществления судебного контроля»; ст. 443 «Следственные действия, проводимые принудительно на основании постановления суда»; ст. 444 «Меры процессуального принуждения, применяемые по постановлению суда»; ст. 445 «Оперативно-розыскные мероприятия, проводимые на основании постановления суда»; ст. 446 «Обращение в с1уд для разрешения вопросов принудительного проведения следственного действия, применения меры процессуального принуждения или осуществления оперативно-розыскного мероприятия»; ст. 447 «Порядок рассмотрения судом обращений по вопросам проведения следственного действия, применения меры процессуального принуждения или осуществления оперативно-розыскного мероприятия»; ст. 448 «Постановление судьи по вопросам проведения следственного действия, применения меры процессуального принуждения или осуществления оперативно-розыскного мероприятия»; ст. 449 «Обжалование в суд процессуальных действий или постановлений органа, осуществляющего уголовный процесс»; ст. 450 «Проверка законности процессуальных действий или постановлений органа, осуществляющего уголовный процесс»; ст. 451 «Постановление судьи по результатам проверки законности процессуальных действий или постановлений органа, осуществляющего уголовный процесс»; ст. 452 «Обжалование или опротестование постановления судьи об избрании ареста в качестве меры пресечения или отказе в этом»; ст. 454 «Обжалование других постановлений, вынесенных судьей в порядке осуществления судебного контроля, и проверка их законности и обоснованности».
Проведем сравнительно-правовой анализ полномочий суда в досудебном производстве в уголовном процессе России и Азербайджане, опираясь на положения ч. 2 ст. 29 УПК РФ.
В соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста.
По УПК АР мера пресечения, аналогичная заключению под стражу, называется арестом. В ст. 444.1.2 УПК АР установлено, что эта мера пресечения применяется только на основании постановления суда. Следует отметить, что правило о судебном решении об аресте в Азербайджане,
* Помощник начальника Санкт-Петербургского университета МВД России по связям с общественностью, кандидат юридических наук, доцент, полковник милиции.
** Докторант Санкт-Петербургского университета МВД России.
*** Старший следователь по особо важным делам прокуратуры Московской области, кандидат юридических наук, старший советник юстиции.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
так же как и в России, было введено только в соответствии с новым УПК. В ст. 7 Закона АР «Об утверждении, вступлении в силу УПК АР и связанных с этим вопросах правового регулирования» было указано, что решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу по уголовным делам, возбужденным до вступления нового УПК в силу, сохраняются в силе в пределах сроков, предусмотренных УПК АР, действующим до 1 сентября 2000 г. Конституционный Суд АР подтвердил конституционность этих положений закона2.
Инициатива избрания данной меры пресечения в досудебном производстве, согласно ст. 156.2 УПК АР, исходит от следователя по его ходатайству и от прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием, по его представлению. В отличие от УПК РФ (ч. 3 ст. 108) в УПК АР не указано на дознавателя как инициатора избрания меры пресечения. Связано это с тем, что дознание в уголовном процессе Азербайджана проводится в двух видах: в виде проведения неотложных следственных действий по уголовным делам, предварительное следствие по которым является обязательным, и в виде упрощенного производства по некоторым очевидным преступлениям, не представляющими большой общественной опасности. Ни в первом, ни во втором случаях избрание меры пресечения в виде ареста не предусмотрено.
Домашний арест в Азербайджане, так же как и в России, обусловлен только судебным решением. Однако в соответствии со ст. 163.2. УПК АР вопрос об избрании домашнего ареста в качестве меры пресечения может быть рассмотрен судом только по ходатайству стороны защиты в виде замены принятого постановления об избрании ареста в качестве меры пресечения. В связи с этим в УПК АР вполне правомерно употребляется понятие альтернативной аресту меры пресечения. В то же время в российском уголовном судопроизводстве при избрании указанной меры пресечения в полной мере распространяется порядок ее избрания, установленный ст. 108 УПК РФ, т.е. предусмотрена инициатива дознавателя, следователя, прокурора (ч. 2 ст. 107 УПК РФ). В этом смысле домашний арест является не альтернативной заключению по стражей мерой пресечения, хотя в литературе такая формулировка неоправданно встречается.
Более того, Э.К. Кутуев в своем исследовании об уголовно-процессуальном принуждении один из параграфов назвал «Меры пресечения, альтернативные заключению под стражу»3.
При установленном УПК РФ порядке избрания указанной меры пресечения можно предположить, что инициатива ее избрания редко будет исходить от органов уголовного преследования. Давно установлено, что по своему психологическому настрою работники этих органов в большинстве случаев отдают предпочтение именно заключению под стражу, а не домашнему аресту или иным мерам пресечения4. Не удивительно, что за шесть месяцев 2004 г. по всей России судами удовлетворено всего 357 ходатайств об избрании домашнего ареста в качестве меры пресечения5.
В этой связи более взвешенной представляется позиция азербайджанского законодателя. Избрание домашнего ареста судом по ходатайству стороны защиты, которая противостоит позиции стороны обвинения, ходатайствующей об избрании ареста, внесет дополнительные элементы состязательности в досудебное производство. Альтернативная заключению под стражу (аресту) мера пресечения в виде домашнего ареста, таким образом, будет применяться более широко, а конституционное право на свободу будет ограничиваться значительно реже.
Надо отметить, что первый шаг именно к такому решению вопроса российским законодателем уже сделан. Так, в соответствии с ФЗ от 8 декабря 2003 г., в ст. 108 УПК РФ включена новая часть следующего содержания: «При отказе в удовлетворении ходатайства об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу судья по собственной инициативе вправе при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 настоящего Кодекса, и с учетом обстоятельств, указанных в статье 99 настоящего Кодекса, избрать в отношении подозреваемого или обвиняемого меру пресечения в виде залога или домашнего ареста».
В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения о продлении срока содержания под стражей. То же самое установлено в ст. 159.2 УПК АР.
Согласно ст. 159.4 УПК АР, при вынесении постановления о продлении срока содержания под стражей за судом сохраняется право замены ареста домашним арестом, а также признания возможным освобождения обвиняемого под залог и определения суммы залога. УПК РФ подобной нормы не содержит. Однако такое решение вопроса вовсе не исключается, исходя из общей нормы об изменении меры пресечения (ст. 110 УПК РФ).
В соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебномедицинской или судебно-психиатрической экспертизы.
Практически то же самое установлено в ст. 444.1.4 УПК АР. В ней указано, что только на основании постановления суда применяется помещение в медицинское учреждение для проведения судебно-психиатрической или судебно-медицинской экспертизы подозреваемого, обвиняемого или лица, которое в силу психического состояния не может быть привлечено в качестве обвиняемого.
Кроме того, в ст. 444.2 УПК АР предусмотрено, что в случае неисполнения требований органа уголовного преследования на основании постановления суда также применяются следующие меры
процессуального принуждения: доставления лица в медицинское учреждение или для помещения в медицинское учреждение (ст. 444.2.1) и получение образцов для исследований.
В указных положениях УПК АР вполне логично решается вопрос о производстве следственных действий с элементами принуждения в отношении лиц, не являющихся подозреваемыми или обвиняемыми, или, иными словами, в отношении потерпевших или свидетелей.
В российской литературе эти вопросы являются достаточно дискуссионными.
Так, З.Д. Еникеев относительно принудительного помещения в медицинский или психиатрический стационар потерпевшего или свидетеля, отмечал: «Никакими соображениями не может быть оправданно применение такой тяжелой меры процессуального принуждения к лицам, в отношении которых нет прямого предписания закона и которые поэтому не являются объектами применения указанной уголовно-процессуальной нормы. Представляется, что мера, равнозначная лишению свободы и на срок, исчисляемый десятками дней, в сфере уголовного судопроизводства может быть применена в принудительным порядке (без согласия) исключительно лишь к лицам, в отношении которых имеются достаточные основания в совершении ими общественно опасного деяния и которые поэтому в установленном законом порядке подвергнуты уголовному преследованию, то есть признаны обвиняемыми или подозреваемыми»6.
Ряд авторов считает, что потерпевший в случаях, предусмотренных п. 2, 4 и 5 ст. 196 УПК РФ, т.е. в ряде случаев обязательного назначения экспертизы обязан подвергнуться исследованию, а при отказе может быть принужден к этому. Такое принуждение не может носить характера насилия или иных действий, унижающих человеческое достоинство, и создавать опасность для жизни и здоровья7.
Э.К. Кутуев, возражая на это, пишет: «Обязательность производства экспертизы в случаях, установленных ст. 196 УПК РФ, означает лишь обязанность назначения и производства ее должностными лицами, в производстве которых находится уголовное дело, а не обязанность потерпевшего подвергнуться обследованию. Обязанность подвергнуться обследованию не вытекает и из требований ч. 5 ст. 42 УПК РФ, в которой перечислено только три обязанности потерпевшего. Он не вправе: уклоняться от явки по вызову дознавателя, следователя, прокурора или с суд; давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний; разглашать данные предварительного расследования. За нарушение этих обязательств предусмотрены меры юридической ответственности, уголовнопроцессуальной в первом случае и уголовной ответственности в остальных случаях»8. Указанный автор в целом выступает против принудительного помещения в медицинский или психиатрический стационар потерпевшего или свидетеля9.
Дискуссионным является также вопрос об изъятии образцов для сравнительного исследования. Принудительный характер этого процессуального действия заключается в том, что указанные образцы могут быть получены без согласия лица. Однако пределы принуждения, как считает В.В. Кальницкий, определяются с учетом конкретных обстоятельств. Он, в частности, пишет: «Наверное, надо признать, что образцы почерка или голоса принудительно не получишь. Сомнительна возможность принудительного получения крови из вены. В то же время нельзя категорически отрицать принуждение (вплоть до физического) при получении следов рук, ног, волос, даже слюны. Степень принуждения должна соизмеряться со статусом лица. К свидетелям и потерпевшим оно должно применяться в минимальном размере»10.
В УПК РФ строго ограничен круг лиц, в отношении которых может применяться это процессуальное действие. К ним относятся только подозреваемые и обвиняемые, с одной стороны, и свидетели и потерпевшие, с другой. Причем в отношении свидетелей и потерпевших получение образцов для сравнительного исследования допускается с единственной целью - когда возникает необходимость проверить, не оставлены ли ими следы в определенном месте или на вещественных доказательствах. В литературе по этому поводу отмечается, что «осуществляемая в целях удостоверения непричастности этих к преступлению такая проверка призвана содействовать в целом объективному расследованию уголовных дел»11.
Как справедливо считает Э.К. Кутуев, «утверждение о том, что целью этого процессуального действия в отношении свидетеля или потерпевшего, является установление непричастности свидетеля или потерпевшего к совершенному преступлению, косвенно указывает на то, что такая причастность подразумевается. Встает вопрос: как поступить, если в результате получения образцов для сравнительного исследования окажется, что именно свидетель или потерпевший причастны к совершению преступления? Получится, что этих лиц принудительно заставили свидетельствовать против самих себя, что противоречит ст. 51 Конституции РФ, если понятие “свидетельствовать”, конечно, понимать не в узком уголовно-процессуальном, а в широком - конституционном смысле». Указанный автор предлагает предусмотреть в таких случаях получение согласия свидетеля или потерпевшего, как это предлагалось в одном из проектов УПК РФ12.
Соглашаясь в целом в этом вопросе с Э.К. Кутуевым, тем не менее отметим, что, на наш взгляд, более удачно этот вопрос, а также вопрос о принудительном помещении в медицинское учреждение потерпевшего или свидетеля, решен в УПК АР.
В соответствии с п. 4 ст. 29 УПК РФ только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
проживающих в нем лиц. В соответствии со ст. 177.3.1 УПК АР, получение постановления суда требуется на осмотр не только жилого, но и служебного или производственного помещения, за исключением случаев, когда такой осмотр производится по приглашению, либо с разрешения лица, соответственно проживающего, работающего в этом помещении или являющегося собственником этого помещения (ст. 177.6 УПК АР).
Таким образом, в УПК АР расширен круг помещений, в которых не может производиться осмотр без согласия соответствующего лица или судебного решения. Те же помещения по ст. 177.3.1 УПК АР (жилые, служебные, производственные) входят в круг помещений, в которых без судебного решения не могут быть произведены обыск, выемка, а также любые другие следственные действия.
В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 29 УПК РФ аналогичное правило распространяется только на жилые помещения (жилища).
Представляется, что в УПК АР в большой степени, чем в УПК РФ, обеспечивается конституционное право на неприкосновенность частной жизни, поскольку, например, в служебном кабинете лица, в котором производится осмотр, обыск или выемка, могут находиться вещи, предметы, документы, относящиеся к частной жизни лица. Судебное решение на производство следственных действий в служебных или производственных помещениях без согласия соответствующего лица, предусмотренное ст. 177.3.1 УПК АР, обусловлено также необходимостью сохранения профессиональной, коммерческой или иной охраняемой законом тайны. Кроме того, как уже отмечалось ранее, в УПК АР включены отдельные статьи об охране личной и семейной тайны, государственной тайны, профессиональной и коммерческой тайны (ст. 199-201 гл. XIII УПК АР «Сохранение конфиденциональности в ходе уголовного судопроизводства»).
В соответствии с п. 6 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решение о производстве личного обыска, за исключением случаев, предусмотренных ст. 93 УПК РФ.
Практически аналогичные положения предусмотрены ст. 246 УПК АР «Личный обыск и выемка». Согласно указанной статье, следователь может изымать предметы и документы, которые могут иметь доказательственное значение по делу и находиться в одежде, вещах или на теле лица, в отношении которого проводится следственное действие, как правило, на основании постановления суда. Без получения постановления суда личный обыск может быть проведен в следующих случаях:
- при задержании и доставлении подозреваемого в полицию или иной правоохранительный
орган;
- при применении в отношении обвиняемого ареста в качестве меры пресечения;
- при наличии достаточных оснований полагать, что лиц, находящееся в помещении, где проводится обыск или выемка, скрывает документы или иные предметы, которые могут иметь доказательственное значение по делу.
В соответствии с п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решение о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях.
В УПК АР подобная норма отсутствует. Напомним, что судебное решение по УПК АР требуется на производство обыска в любом жилом, служебном или производственным помещении. Учитывая, что предметы и документы, содержащие информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, находятся, как правило, в помещениях (по преимуществу, служебных), можно сделать вывод, что их выемка также требует судебного решения.
В соответствии с п. 8 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения о наложении ареста на корреспонденцию, разрешении на ее осмотр и выемку в учреждениях связи.
Аналогичное правило установлено в ст. 177.3.4 УПК АР. Однако если по УПК РФ (см. также
ч. 2 ст. 13) это правило является категорическим, то УПК АР допускает изъятие из него. Согласно ст. 177.4.4 УПК АР, рассматриваемое следственное действие может быть проведено без постановления суда следователем на основании своего постановления в случае возникновения неотложных обстоятельств для установления доказательств по тяжким и особо тяжким преступлениям против личности и государства. В этом и в других случаях, предусмотренных УПК АР, следователь обязан в течение 24 часов по окончании следственного действия известить о нем суд, осуществляющий функции судебного контроля, и прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием, а также в течение 48 часов по окончании следственного действия предоставить суду и прокурору материалы, касающиеся проведенных следственных действий, для проверки законности этих следственных действий (ст. 443.2 УПК АР).
В соответствии с п. 9 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решение о наложении ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях.
Для наложения ареста на имущество по УПК АР также требуется судебное решение. Однако в случаях, не терпящих отлагательства, следователь может в счет обеспечения заявленного гражданского иска наложить арест на имущество без постановления суда при наличии достоверной
информации, дающей основание предполагать уничтожение, сокрытие или отчуждение имущества или предметов, нажитых преступным путем, со стороны лица, совершившего преступление (ст. 294.6 УПК АР). В дальнейшем следователь действует в соответствии с рассмотренным выше правилами, установленным ст. 443.2 УПК АР).
В соответствии с п. 10 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, только суд, в т.ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решение о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности в соответствии со ст. 114 УПК РФ. Аналогичное правило установлено ст. 444.1.3. УПК АР.
В соответствии с п. 11 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решение о контроле и записи телефонных и иных переговоров.
Контроль и запись телефонных и иных переговоров как следственное действие внешне фактически идентично оперативно-розыскному мероприятию - прослушивание телефонных переговоров, предусмотренному п. 10 ч. 1 ст. 6 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. Этим же законом предусмотрен судебный порядок получения разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, в т.ч. и прослушивания телефонных переговоров13.
В УПК АР предусмотрено судебное решение на проведение не только следственных действий, но и оперативно-розыскных мероприятий. При этом следственное действие, аналогичное контролю и записи телефонных и иных переговоров по УПК РФ, в УПК АР называется перехватом переговоров по телефону и другим устройствам, сообщений, передаваемых каналами связи и другими техническими средствами, а соответствующее оперативно-розыскное мероприятие (так же, как и российском законодательстве) - прослушиванием телефонных переговоров.
В отношении указанного выше следственного действия в уголовном процессе в аспекте получения судебного решения действуют те же правила, которые предусмотрены для наложения ареста на почтовую, телеграфную и иную корреспонденцию (ст. 177.4.4, 443.2 УПК АР).
В ст. 445.1 УПК АР установлен перечень оперативно-розыскных мероприятий, которые проводятся по постановлению суда. К ним, кроме просушивания телефонных переговоров, относятся также: проверка почтовых, телеграфных и иных отправлений; снятие информации с технических каналов связи и других технических средств; проникновение в здания, в т.ч. жилые помещения, на огороженные строительные объекты, сооружения или земельные участки и их осмотр; наблюдение за жилищем с использованием технических средств или путем установления в нем звуковой, видео, фото-, кино- и иной записывающей литературы; слежка за людьми.
Как представляется, включение в УПК АР нормы об оперативно-розыскных мероприятиях вряд ли оправданно. Оперативно-розыскная и уголовно-процессуальная деятельность - это разные виды правоохранительной деятельности и должны регулироваться различным отраслевым законодательством.
Более того, в Азербайджане действует самостоятельный Закон «Об оперативно-розыскной деятельности», и на него имеется ссылка в ст. 445.2. В данной статье указано, что в случаях, установленных ч. 4 ст. 10 Закона АР «Об оперативно-розыскной деятельности», мероприятия, перечисленные в ст. 445. 1 УПК АР, могут быть проведены без постановления суда на основании мотивированного постановления уполномоченного лица органа, осуществляющего оперативнорозыскную деятельность. В этом случае после окончания проведения соответствующего оперативнорозыскного мероприятия уполномоченное лицо органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, обязано в течение 48 часов предъявить мотивированное постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия суду, осуществляющему функции судебного контроля, и прокурору, осуществляющему процессуальное руководство предварительным расследованием.
В ст. 177.3 УПК АР предусмотрено также, что по постановлению суда, как правило, проводятся и такие следственные действия как:
- освидетельствование лица вопреки его воле, кроме освидетельствования задержанного или арестованного;
- перехват сведений, составляющих личную, государственную, коммерческую или профессиональную тайну, в т.ч. сведений о финансовых операциях, состоянии банковских счетов и об уплате налогов;
- эксгумация трупа.
Думается, что опыт азербайджанского законодателя относительно судебного решения об освидетельствовании лица вопреки его воле может быть воспринят и в УПК РФ. Принудительный характер такого освидетельствования не вызывает сомнений, причем при отказе лица от освидетельствования не исключено применение физической силы.
В.В. Кальницкий, по этому поводу, пишет: «Такое принуждение должно отвечать определенным условиям. Во-первых, оно служит крайней мерой, к которой следует прибегать в исключительных случаях, после исчерпания мер убеждения. Во-вторых, должно быть минимально необходимым, не причиняющим унижения чести и достоинству личности, вреда здоровью и не носящим характера
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
насилия. В-третьих, должно дифференцироваться с учетом процессуального положения освидетельствуемого и его позиции в деле».
Далее указанный автор отмечает: «Назначению и принципам уголовного судопроизводства не противоречит принятие решения об отказе от производства освидетельствования потерпевшего или свидетеля (при наличии оснований) ввиду невозможности его реального исполнения без нарушения названных условий»14, т.е., по сути, предлагает отказаться от проведения этого следственного действия.
С таким предложением можно согласиться при условии, что без проведения освидетельствования в конкретном случае не пострадают интересы предварительного расследования. В других же случаях оптимальным решением проблемы было бы получение судебного решения.
Такое предусмотренное УПК АР следственное действие, как перехват сведений, составляющих личную, государственную, коммерческую или профессиональную тайну, в т.ч. сведений о финансовых операциях, состоянии банковских счетов и уплате налогов, является разновидностью перехвата переговоров, ведущихся по телефону и иным устройствам, сведений, передаваемых посредством каналов связи и других технических каналов, и иных сообщений (ст. 259.3). Таким образом, это следственное действие аналогично контролю и записи телефонных и иных переговоров по УПК РФ. В соответствии со ст. 177.3.6 и 177.4 УПК АР это следственное действие проводится только по постановлению суда.
Только по постановлению суда, без всяких изъятий, согласно ст. 177.3.7 и 177.4 УПК АР, производится эксгумация трупа.
В ч. 2 ст. 29 УПК РФ на аналогичное полномочие суда не указано. Однако в ч. 3 ст. 178 УПК РФ указано, что разрешение на эксгумацию трупа выдается судом только в том случае, если против нее возражают близкие родственники и родственники покойного, которые обязательно должны быть уведомлены о предстоящей эксгумации следователем.
В ст. 257 УПК АР установлено, что в случае необходимости эксгумации трупа следователь возбуждает перед прокурором, осуществляющим руководство предварительным расследованием, мотивированное ходатайство о внесении в суд представления для получения разрешения на проведение эксгумации. Еще раз подчеркнуто, что эксгумация может быть проведена только на основании постановления суда. Родственники покойного по своему желанию могут присутствовать на эксгумации трупа.
Учитывая, что во многих случаях трупы являются неопознанными, родственники покойного неизвестны или отсутствуют, позиция российского законодательства представляется более взвешенной.
В ч. 5 ст. 165 УПК РФ установлено, что в исключительных случаях, когда производство осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, а также личного обыска не терпит отлагательства, указанные следственные действия могут быть произведены на основании постановления следователя без получения судебного решения. В этом случае следователь в течение 24 часов с момента начала производства следственного действия уведомляет судью и прокурора о производстве следственного действия. К уведомлению прилагаются копии постановления о производстве следственного действия и протокола следственного действия для проверки законности решения о его производстве. Получив указанное уведомление, судья в срок, предусмотренный ч. 2 настоящей статьи, проверяет законность произведенного следственного действия и выносит постановление о его законности или незаконности. В случае, если судья признает произведенное следственное действие незаконным, все доказательства, полученные в ходе такого следственного действия, признаются недопустимыми в соответствии со ст. 75 УПК РФ.
В соответствии со ст. 177.4 УК АР, подобные исключения предусмотрены для осмотра, обыска и выемки в жилом, служебном или производственном помещения, освидетельствования, наложения ареста на имущество и на почтовую, телеграфную и другую корреспонденцию и перехвата переговоров, проводимых по телефону и другим устройствам, сообщений, передаваемых каналами связи и другими техническими средствами.
Таким образом, сам по себе перечень следственных действий, на производство которых требуется судебное решение, по УПК АР шире, чем по УПК РФ. В то же время УПК АР предусматривает и большее количество следственных действий, которые в установленных УПК исключительных случаях могут быть произведены и без судебного решения.
1 См.: Уголовно-процессуальный кодекс Азербайджанской Республики. Баку, 2001.
2 См.: Постановление Конституционного Суда АР «О толковании положений 2-го и 3-го абзаца ст. 7 Закона АР “Об утверждении, вступлении в силу УПК АР и связанных с этим вопросов правового регулирования”» от 6 января 2004 г. // Вестник Конституционного Суда АР 2004. № 1. С. 19-27.
3 Кутуев Э.К. Уголовно-процессуальное принуждение в досудебных стадиях. Дис. ... докт. юрид. наук. СПб., 2004. С.
250-295.
4 Подробнее об этом: см.: Городинец Ф.М. Международно-правовые стандарты и законодательство России о применении принудительных мер, связанных с изоляцией от общества. СПб., 2002. С. 219-222.
5 См.: Козлова Н. Мой дом - моя тюрьма: Домашнее заключение - новая, но редкая альтернатива камере // Российская газета. 2004. 26 октября. С. 10.
6 Еникеев З.Д. Меры процессуального принуждения в системе средств обеспечения обвинения и защиты. Уфа, 1978. С. 25.
7 См.: Серебрякова С.П. Следственные действия // Уголовный процесс России / Науч. ред. В.Т Томин. М., 2003. С. 393; Кальницкий В.В. Следственные действия. Омск, 2003. С. 59.
8 Кутуев Э.К. Указ. соч. С. 244-245.
9 См. там же. С. 245.
10 Кальницкий В.В. Указ. соч. С. 54-55.
11 Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. Казань, 1981. С. 114.
12 См.: Кутуев Э.К. Указ. соч. С. 342.
13 См.: СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.
14 Кальницкий В.В. Указ. соч. С. 22.
Е.В. Болотина*
Муниципальная полиция Франции: проблемы определения правового статуса и места в государственной полицейской системе
Прежде всего, необходимо определить место муниципальной полиции в полицейской системе Франции.
Франция - это страна, использующая для охраны общественного порядка и обеспечения общественной безопасности жестко централизованную полицейскую систему.
В этой связи следует согласиться с выводом А.В. Губанова о том, что «принятый на Западе подход к организации полицейских систем и распределению компетенции между их составными частями является весьма рациональным, поскольку благоприятно отражается на функционировании полиции и служит существенной гарантией внутриполитической стабильности»1.
По мнению российских исследователей, полицейская система Франции имеет ряд характерных черт, среди которых следует назвать следующие.
1. Наличие нескольких самостоятельных, имеющих особый правовой статус правоохранительных полицейских формирований различной подчиненности, обладающих взаимопересекающимися полномочиями в области обеспечения общественной безопасности: Национальной полиции (этот государственный институт выполняет задачи по охране и обеспечению общественной безопасности во Франции в составе гражданской администрации) и Национальной жандармерии2 (этот государственный институт специальных полицейских формирований вооруженных сил выполняет задачи по охране и обеспечению общественной безопасности во Франции3, как в военной, так и в гражданской сфере, под общим руководством гражданской администрации, но под непосредственным командованием своих командиров).
Одновременное использование двух самостоятельных правоохранительных институтов, каждый из которых представляет собой сложную подсистему, далеко не случайно. И дело здесь не только в преемственности исторической традиции, а в практической целесообразности и прагматизме.
Во-первых, демократическое общество таким образом страхуется (и не без основания) от возможных злоупотреблений со стороны силовых структур. Ведь правящие круги Французской Республики (как и любого демократического государства) не являются неким монолитом. Они состоят из различных групп, чьи интересы в области политики и экономики далеко не всегда совпадают.
Во-вторых, полиции и жандармерии в целом, а их подразделениям на местах в частности свойственна довольно жесткая конкуренция, что вполне естественно, так как их полномочия пересекаются. Это, как показывает практика, способствует более успешному выявлению в Национальной полиции и Национальной жандармерии фактов коррупции и других правонарушений, от чего гражданское общество только выигрывает.
В-третьих, государственное руководство Франции в лице жандармерии имеет в своем постоянном распоряжении не только прекрасно обученную и профессионально подготовленную силовую структуру, внутренняя организация которой основывается на воинской дисциплине, но и организацию, в идеале не подверженную неформальному влиянию, где практически исключена возможность постороннего политического воздействия, а служебные отношения отличаются традиционным консерватизмом.
2. Широкие полномочия министерства внутренних дел в различных областях общественной
жизни.
Дело в том, что МВД Франции осуществляет свою деятельность в двух сферах: первая -чисто полицейская, вторая включает в себя решение широкого спектра различных внутренних, социальных и административных проблем. Кроме руководства Национальной полицией, Министерство
* Докторант Санкт-Петербургского университета МВД России, майор милиции, кандидат юридических наук, доцент.
75
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
