CC BY
284
в) в промежуток времени, составляющий процессуальный срок, участники уголовно-процессуальных отношений (орган дознания, дознаватель, следователь, прокурор, суд, судья, а также подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, другие участники уголовного процесса) имеют право или обязаны совершить определенные процессуальные действия либо воздержаться от их производства и, таким образом, процессуальные сроки по своей сути являются разновидностями уголовно-процессуальных гарантий [5, с. 19].
Обобщая вышеизложенное, можно сформулировать следующее определение понятия уголовно процессуального срока: уголовно-процессуальный срок — это установленный уголовно-процессуальным законом, исчисляемый в соответствии с его предписаниями промежуток времени, истечение которого влечет правовые последствия, в пределах которого участники уголовного процесса имеют право, либо обязаны совершить определенные процессуальные действия, либо воздержаться от их производства, и имеющий своей целью обеспечить выполнение назначения уголовного судопроизводства, соблюдение конституционных и иных предоставленных законом прав лиц, являющихся участниками уголовного процесса в разумный период.
Список литературы
1. Васильев, Л. М. Процессуальные сроки в советском уголовном процессе : дис. ... канд. юрид. наук. — М., 1971.
2. Туткин, И. М., Мариупольский, Л. À., Шереметьев, И. М. Советский уголовный процесс. — М., 1960.
3. Ёорепанова, Т. Л. Процессуальные сроки как гарантия защиты конституционных прав и свобод личности в Российском уголовном процессе : дис. ... канд. юрид. наук. — Ижевск: УГУ, 2004. — 216 с.
4. Люблинский, П. И., Котерский, Н. Н. УПК РСФСР : науч-практ. коммент. — Изд. 2-е доп. — М., 1930.
5. Маслов, И. В. Актуальные проблемы правовой регламентации процессуальных сроков в досудебном производстве по уголовным делам : дис. .канд. юр. наук. — М., 2003. — 175 с.
6. Ожегов, С. И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка. — М.: АЗЪ, 1995. — 928 с.
7. Петрова, Т. Б. Сроки как элемент правового регулирования : дис. .канд. юрид. наук. — Саратов, 2004. - 222 с.
8. Сокол, П. Я. Процессуальные гарантии быстроты предварительного расследования : дис. .канд. юрид. наук. - М., 1990.
9. Сокол, Р. П. Процессуальные сроки в судебных стадиях уголовного судопроизводства Российской Федерации: правовая регламентация и процессуальные особенности : дис. .канд. юрид. наук. — Владимир, 2008. — 197 с.
10. Чельцов-Бебутов, М. À. Советский уголовный процесс. — Харьков, 1929. — 337 с.
УДК 343.12 О. А. Зеленина*
Процессуальное положение прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства
В статье исследуется содержание процессуального статуса прокурора и его реализация во взаимоотношениях с участниками, осуществляющими предварительное расследование. Анализируется сущность и уникальность института прокурорского надзора как одного из основных средств обеспечения законности производства по уголовному делу.
Ключевые слова: прокурор, следователь, дознаватель, участник уголовного судопроизводства, прокурорский надзор, полномочия, права, обязанности, правовой статус.
O.A. Zelenina*. Public Prosecutor’s procedural position at the pre-trial stages of the criminal proceedings. The article studies the public prosecutor’s procedural status and its realization in interrelations with the participants carrying out the preliminary investigation. It analyzes the essence and unique nature of the institute of the public prosecutor’s supervision as one of the main methods to ensure legality of the criminal proceedings.
Keywords: public prosecutor, investigator, interrogator, participant of the criminal proceedings, public prosecutor’s supervision, powers, rights, obligations, legal status.
Российское уголовное судопроизводство традиционно имеет публичный характер, обусловленный приоритетом защиты государственных интересов. Несмотря на то, что субъектный состав должностных лиц, наделенных публичными полномочиями в российском уголовном судопроизводстве длительное время
* Зеленина, Ольга Александровна докторант кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент. Тел. 8 (965) 047-82-77. Почтовый адрес: г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова д. 1. Эл. адрес: [email protected].
* Zelenina. Olga Alexandrovna, doctoral student of the Criminal Proceedings Department, Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, candidate of legal sciences, assistant professor. Tel.: 8 (965) 047-82-77. Mail address: Saint Petersburg, Letchik Pilyutov Street, Bldg. 1. Email address: [email protected].
© Зеленина О.А., 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
является традиционным [1], содержание процессуального статуса данных участников и их процессуальная роль подвергается постоянным изменениям. Такое обстоятельство объясняется необходимостью адаптации процессуального статуса указанных субъектов к тем общественным отношениям, которые существовали и существуют в определенный для России период. Исследование правового положения должностных лиц, наделенных публичными полномочиями, целесообразно проводить с точки зрения их процессуального взаимодействия, поскольку оно является не только формой движения и развития уголовно-процессуальной системы, но и тем фактором, который оказывает значительное влияние на формирование и содержание процессуального статуса участников уголовного судопроизводства.
Следует отметить, что содержание процессуальных взаимоотношений должностных лиц в рамках уголовного дела имеет особый характер, поскольку подразумевает процессуальный контакт субъектов, обладающих властными полномочиями различной степени, но преследующих одну цель. Уменьшение или увеличение процессуальной свободы одного из участников данного взаимодействия, непосредственно влияет на содержание процессуальной власти в вопросе обеспечения прав всех иных участников уголовного судопроизводства, что при недобросовестном отношении может повлечь самые отрицательные последствия для участников процесса, прежде всего, в области их личных конституционных свобод и интересов. Вместе с тем, согласованная и целенаправленная деятельность должностных лиц поможет достичь эффективных результатов в решении задач уголовного судопроизводства. Ф. Кобзарев справедливо отмечает, что «позитивное взаимодействие участников уголовного судопроизводства имеет место и тогда, когда при совместной деятельности действия одного из участников сообразуются с потребностями, учитывают интересы и приносят пользу другому. Причем получаемая выгода от взаимных действий может выражаться в решении собственных задач одним участником взаимодействия за счет потенциала, возможностей другого участника» [2, с. 36].
В числе должностных лиц, наделенных публичными полномочиями, наиболее неоднозначной является процессуальная фигура прокурора, статусные изменения которого характеризуются максимальной амплитудой — от упразднения института прокуратуры (24 ноября 1917 г. «Декрет о суде № 1») до его «воскрешения» (28 мая 1922 г. принято Положение о прокурорском надзоре, согласно которому в составе Народного комиссариата (наркомата) юстиции была учреждена Государственная Прокуратура).
В настоящее время прокуратура представляет собой уникальный правоохранительный орган, который наделен значительными полномочиями в вопросе обеспечения общечеловеческих прав и свобод человека и гражданина. Уникальность этого участника обусловлена особенным содержанием его процессуального статуса. Во-первых, законодатель устанавливает исключительную юрисдикцию прокурора в области уголовного судопроизводства — надзор и уголовное преследование, фактически уполномочивая данного субъекта на два различных вида функциональной деятельности, пусть и взаимосвязанных между собой. Во-вторых, столь разные процессуальные функции имеют императивный характер, что в большинстве случаев делает невозможным игнорирование решений этого участника.
Следует иметь в виду, что деятельность и иных должностных лиц уголовного судопроизводства обусловлена сочетанием процессуальных функций, что характерно для руководителя следственного органа (ведомственный контроль и предварительное следствие), начальника подразделения органа дознания (ведомственный контроль и дознание), судьи (судебный контроль и правосудие). Однако функциональное усложнение процессуальной деятельности любого участника уголовного процесса не всегда способствует ясности в оценке содержания его процессуального статуса. Ну, а функциональное усложнение правового положения должностных лиц, обладающих властью, способствует процессуальным конфликтам не только в отношениях с иными субъектами уголовного процесса, но и между участниками, непосредственно формирующими обвинительную позицию по уголовному делу, что следует расценивать как процессуальный вред. Такие ситуации не всегда обусловлены профессиональной неграмотностью должностных лиц, в ряде случаев они возникают вследствие хаоса и противоречия в законодательной регламентации процессуального положения прокурора, следователя, дознавателя.
Существенные изменения процессуального положения данных субъектов были внесены федеральными законами № 87 [3] и № 90 [4], значительно изменившими объем и содержание прокурорского надзора за деятельностью лиц, осуществляющих предварительное расследование. Эти реформы вызвали жаркие споры в кругу ученых и неоднозначную оценку со стороны практиков. Не подвергая сомнению необходимость участия прокурора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, тем не менее проанализируем содержание и пропорциональность прокурорского надзора, осуществляемого в отношении следователя и дознавателя, а также характер средств прокурорского реагирования, в связи с чем обратим внимание на следующие законодательные установления.
1. Профессиональные требования, предъявляемые к лицу, замещающему должность следователя, дознавателя.
В настоящее время объем процессуального контроля за деятельностью дознавателя значительно усилен по сравнению со следователем, что может быть объяснимо возможной разницей в профессиональных качествах данных участников. Предположим, что законодатель не доверяет дознавателю тот объем процессуальной самостоятельности, которым он наделяет следователя при тождественности цели их профессиональной деятельности — полное, всестороннее и объективное расследование уголовного дела. Однако, изучая нормативные требования, предъявляемые к лицам, замещающим соответствующие должности, мы обнаружим, что законодатель не устанавливает разницу профессионального мастерства в требованиях, предъявляемых к следователю и к дознавателю.
Так, Федеральный Закон «О полиции», регламентирующий статус работника полиции, которым в т.ч. обладают дознаватели, в ст. 35 устанавливает, что на службу в полицию имеют право поступать
граждане РФ не моложе 18 лет и не старше 35 лет независимо от пола, расы, национальности, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, владеющие государственным языком РФ, имеющие образование не ниже среднего (полного) общего, способные по своим личным и деловым качествам, физической подготовке и состоянию здоровья выполнять служебные обязанности сотрудника полиции [5].
Федеральный Закон «О Следственном комитете Российской Федерации» в ст. 16 определяет, что сотрудниками Следственного комитета могут быть граждане РФ, имеющие высшее юридическое образование, полученное в имеющем государственную аккредитацию образовательном учреждении высшего профессионального образования, обладающие необходимыми профессиональными и моральными качествами и способные по состоянию здоровья исполнять возлагаемые на них служебные обязанности [6]. Однако ч. 2 указанной статьи устанавливает, что на должности следователей следственных отделов и следственных отделений Следственного комитета по районам, городам в исключительных случаях могут назначаться граждане, обучающиеся по юридической специальности в имеющих государственную аккредитацию образовательных учреждениях высшего профессионального образования и окончившие третий курс указанных образовательных учреждений.
Таким образом, на должность следователя и дознавателя может быть назначено лицо, которое к моменту принятия данного решения не имеет высшего юридического образования. Вместе с этим требование о необходимых моральных, деловых и личных качествах законодатель предъявляет к обоим участникам уголовного процесса, при том, что оценка морально-нравственных категорий субъективна и не имеет правовой градации в нормативных документах.
2. Подследственность следователя и дознавателя.
В настоящее время мы имеем ситуацию, когда прокурор обладает большим объемом надзорных полномочий в отношении дознавателя, подследственность которого составляют уголовные дела небольшой и средней тяжести, в отличие от следователя, деятельность которого по расследованию тяжких и особо тяжких преступлений де-юре в прокурорском надзоре такого объема не нуждается. Принимая во внимание тот факт, что дознание и предварительное следствие это разновидности предварительного расследования, отличающиеся подследственностью уголовных дел и процессуальной формой их расследования, не совсем понятна причина, обуславливающая указанную разницу в объеме прокурорского надзора за процессуальной деятельностью следователя и дознавателя.
3. Ведомственная принадлежность прокурора и лиц, осуществляющих предварительное расследование.
Процессуальный контроль со стороны руководителя следственного органа объективно связан с
интересами следователя, поскольку эти участники осуществляют свою деятельность в рамках единого ведомства. Указанный факт не свидетельствует в пользу непредвзятого и беспристрастного ведомственного контроля, поскольку сложно представить ситуацию, когда руководитель следственного органа не заинтересован в эффективности работы представляемого им ведомства. Именно поэтому, принимая решение в рамках процессуального контроля, руководитель следственного органа, помимо прочего, оценивает возможный вред интересам представляемого им ведомства, что определенно сказывается на качестве такого процессуального контроля. Здесь же следует отметить, что количество должностных лиц, контролирующих деятельность дознавателя в рамках одного ведомства, превышает численность тех же субъектов, осуществляющих контроль за деятельностью следователя. Так, если дознавателю уполномочены давать поручения начальник подразделения дознания и начальник органа дознания, то в отношении следователя такую деятельность осуществляет только руководитель следственного органа.
Единственным участником, который обладает полномочиями надзорного характера и при этом не связан ведомственными интересами следователя и дознавателя, является прокурор. Такая ведомственная обособленность прокурора позволяет оценить средства его реагирования как весьма эффективный процессуальный инструмент, позволяющий осуществлять объективную и беспристрастную оценку законности предварительного расследования и его соответствия назначению уголовного судопроизводства. Генеральный прокурор РФ в Приказе № 162 от 2 июня 2011 г. «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия» (пункт 1.1) указывает прокурорам на необходимость обеспечения качественного и эффективного надзора за исполнением законов органами предварительного следствия независимо от их ведомственной принадлежности в соответствии с полномочиями, предусмотренными Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации» и Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. При этом, именно эти акты устанавливают пределы процессуальных возможностей прокурора, которые предполагают значительно меньшую свободу в вопросе его надзорных полномочий за предварительным следствием в сравнении с дознанием [7]. «Именно прокуратура, осуществляя надзор за исполнением законов в различных сферах и располагая обширными и объективными данными о совершенных преступлениях, их раскрываемости, качестве расследования, причинах и условиях, способствующих их совершению, способна наиболее полно выявлять нарушения законов, причем в первую очередь именно те, которые создают условия для совершения преступлений» [8].
4. Наличие у прокурора полномочий по координации деятельности правоохранительных органов.
Следует признать, что согласованная работа двух и более правоохранительных ведомств,
заинтересованных в решении единой задачи, является более результативной и экономной в вопросе достижения цели уголовного судопроизводства. И вновь единственным участником процесса, который наделен координирующими полномочиями в отношении правоохранительных органов, является
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 4 (56) 2012
прокурор (ст. 8 Закона о прокуратуре РФ). Координирующая функция этого субъекта представляет собой эффективное средство в достижении цели прокурорского надзора, что обусловливается следующими обстоятельствами. Во-первых, объектом его внимания является обширный круг правоохранительных органов различного назначения и ведомственной принадлежности, во-вторых, действия прокурора, как правило, безусловны к исполнению, что является гарантией их исполнения. Не случайно Генеральный прокурор РФ указывает, что «наиболее сложные проблемы, возникающие в деятельности правоохранительных органов при применении УПК РФ, выносить на рассмотрение коллегий, координационных и оперативных совещаний, научно-консультативного совета» [7].
Вместе с тем, оценивая результаты процессуальной самостоятельности следственных органов, мы обнаружим, что передача значительного количества надзорных полномочий руководителю следственного органа не ликвидировала проблем, которые существовали в работе следственных органов до соответствующих статусных изменений. Так, в своем ежегодном докладе «О состоянии законности и правопорядка в 2010 году и о проделанной работе по их укреплению» Генеральный прокурор РФ обратил внимание на то, что «по-прежнему значительное количество уголовных дел возвращается прокурорами для дополнительного расследования. Хроническая проблема — сроки расследования дел. В истекшем году каждое третье уголовное дело, расследованное следователями Следственного комитета при прокуратуре и Министерства внутренних дел, было окончено с превышением срока, установленного законом, а следователями ФСКН России — каждое второе. Повсеместно следственными органами нарушаются конституционные права граждан. Среди наиболее часто выявляемых прокурорами нарушений — незаконное возбуждение уголовных дел, нарушение прав участников уголовного судопроизводства, необоснованное привлечение к уголовной ответственности. В 2010 году следователями органов внутренних дел в отношении более 3700 лиц было прекращено уголовное преследование по реабилитирующим основаниям либо они оправданы судом. Рост почти вдвое в сравнении с 2009 годом, в Следственном комитете — на 11%. При этом каждый пятый в Следственном комитете МВД содержался под стражей, в Следственном комитете при прокуратуре — каждый третий» [9].
Отмеченные обстоятельства позволяют сделать единственный, на наш взгляд, вывод, свидетельствующий о том, что прокурорский надзор за законностью предварительного расследования в своем содержании и объеме должен быть равным как в отношении дознавателя, так и в отношении следователя.
Принимая во внимание изложенное, сформулируем следующие тезисы по вопросу о содержании и характере процессуальных полномочий должностных лиц, вовлеченных в производство по уголовному делу.
1. Прокурор. В досудебном производстве содержание процессуального статуса прокурора должно быть обусловлено предметом его надзора за законностью, а деятельность прокурора должна быть подчинена надзорной функции. При этом следует признать, что в рамках надзорной деятельности прокурор имеет возможность некоторого руководства предварительным расследованием. Так, в ходе изучения уголовных дел нами было установлено, что в 92% случаях принесения прокурором требования об устранении нарушений федерального законодательства он указывал на необходимость производства конкретных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, которые следовало выполнить для обеспечения законности предварительного расследования уголовного дела. И только в 8% случаях предметом требования прокурора явились нарушения конкретных процессуальных прав участников (например, необеспечение подозреваемому, обвиняемому права на защиту и др.). Но уместными такие требования прокурора могут быть только в том случае, если необходимость производства по делу следственных действий обусловлена предметом прокурорского надзора, имеющего своей целью охрану прав и интересов участников уголовного судопроизводства.
Вместе с тем считаем справедливым исключение из статуса прокурора полномочий, которые ранее позволяли ему осуществлять самостоятельное расследование уголовного дела. Очевидно, что надзор за расследованием дела не может быть объективен в том случае, когда это расследование осуществляется самим надзирающим лицом. Соответственно, лишение прокурора полномочий по расследованию уголовного дела следует рассматривать как гарантию того, что такая «сильная» власть не будет использована в личных незаконных целях данного участника. Осуществление уголовного преследования должно строго соотноситься с процессуальной ролью следователя, дознавателя и не должно распространяться на участников, имеющих иные процессуальные задачи в уголовном судопроизводстве. Вместе с тем законодатель должен четко придерживаться правила о том, что полномочия руководителя следственного органа не должны подменять в своем предмете прокурорский надзор.
Средства прокурорского реагирования должны иметь безусловный характер, быть процессуально значимыми для следователя и дознавателя, но не в силу обвинительной деятельности этого субъекта, а в рамках осуществляемого им прокурорского надзора. Мы не видим процессуального вреда в том, чтобы законодатель вернулся к императивному характеру надзорных требований прокурора при установлении корреспондирующего противовеса в виде полномочия следственных органов на судебное обжалование указанных требований прокурора.
В настоящее время существует законодательная инициатива создания в Российской Федерации Коллегии уполномоченных (независимых) прокуроров [10]. В качестве задач указанного института определены: обеспечение расследований деяний, содержащих признаки преступлений, совершенных лицами, занимающими (занимавшими) государственные должности, призванные обеспечить защиту прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации; установление правовых процедур по компетентной оценке материалов о результатах парламентских расследований, проводимых парламентскими комиссиями Федерального Собрания Российской Федерации; осуществление проверок
на предмет соответствия действующему законодательству деятельности Генерального прокурора Российской Федерации и Председателя Следственного Комитета Российской Федерации.
Признавая необходимость совершенствования независимости прокурора в уголовном судопроизводстве, тем не менее мы не считаем предлагаемый механизм приемлемым в силу следующих причин.
Так, ч. 2 ст. 1 законопроекта определяет указанный институт как орган, входящий в структуру Генеральной прокуратуры Российской Федерации и систему органов прокуратуры Российской Федерации. Другими словами, «независимые» прокуроры представляют то ведомство, за деятельностью которого они, в т.ч., осуществляют свой надзор. Уже по этой причине речь не может идти о полной независимости данных субъектов.
Далее, ст. 13 законопроекта регламентирует особенности производства предварительного следствия Коллегией уполномоченных прокуроров. Ранее нами уже приводились доводы, что досудебная деятельность прокурора должна быть подчинена исключительно надзорной функции. В том случае, когда предварительное следствие осуществляется «независимым» прокурором, возникает справедливый вопрос: кем будет представлено «третье» лицо, уполномоченное осуществлять надзор за предварительным расследованием указанных лиц, или автор априори оценивает деятельность таких субъектов как не нуждающуюся в процессуальном надзоре?
Отдельного внимания заслуживает ситуация с расследованием уголовного дела в отношении Генерального прокурора РФ. Часть 3 ст. 15 законопроекта устанавливает, что в данном случае надзор за соблюдением законности предварительного следствия осуществляется группой членов Коллегии уполномоченных прокуроров, назначенных членами Коллегии по установленной квоте. Таким образом, мы имеем ситуацию, когда надзор за действиями и решениями «независимых прокуроров» осуществляют свои же коллеги, составляющие единый структурный орган указанного ведомства. Это еще один довод в пользу возможной необъективности предварительного следствия, которое имеет особую значимость, когда речь идет о лицах, занимающих такие высокие должности.
Ст. 16 законопроекта устанавливает, что в компетенцию Коллегии входит осуществление проверки на соответствие действующему законодательству Российской Федерации деятельности Генерального прокурора РФ и Председателя Следственного Комитета РФ. Если в отношении Председателя Следственного Комитета РФ такое утверждение является возможным, то в отношении Генерального прокурора РФ оно видится сомнительным. Прокуратура — это государственный орган, обладающий исключительными полномочиями надзора за деятельностью всех лиц и органов по вопросу ее соответствия действующему законодательству, возглавляемый Генеральным прокурором РФ. В данном случае деятельность Генерального прокурора РФ подвергается сомнению со стороны субъекта, обладающего правовым статусом заместителя Генерального прокурора Российской Федерации (ст. 7 законопроекта), более того, такой заместитель наделяется полномочиями по проверке деятельности Генерального прокурора. Указанное обстоятельство, во-первых, является некорректным, а во-вторых, оно прямо противоречит принципам организации и деятельности прокуратуры (ч. 1 ст. 4 Закона о прокуратуре РФ определяет, что прокуратура представляет единую федеральную централизованную систему органов, а ст. 5 данного закона устанавливает принцип недопустимости вмешательства в осуществление прокурорского надзора). Приведенные доводы не позволяют поддержать законодательную инициативу А. Лыскова. Вместе с тем мы убеждены, что оптимизация института прокуратуры в уголовном судопроизводстве необходима, в т.ч. и в вопросе совершенствования его независимости. Поэтому разработка и обсуждение концепций прокурорского надзора имеет прогрессивную пользу для развития процессуального статуса прокурора как участника уголовного судопроизводства.
2. Полномочия должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование. Процессуальное назначение должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, обусловлено двумя взаимосвязанными задачами. С одной стороны, эти субъекты представляют интересы государства и действуют в уголовном процессе, отстаивая эти интересы, что оправдывает их отнесение к группе участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения. В этом смысле должностные лица являются субъектами, которые пусть опосредованно, но заинтересованы в исходе уголовного процесса. С другой стороны, следователь и дознаватель все тем же государством уполномочиваются «разобраться» в уголовно-процессуальном споре, а это предполагает такие качества как незаинтересованность и объективность их профессиональной деятельности. Следуя данной идее, законодатель наделяет следователя и дознавателя процессуальными средствами для достижения и той и другой искомой цели. Однако мы убеждены, что несмотря на сложное содержание процессуального положения указанных субъектов, задачи, которые ставит перед ними законодатель, могут быть реализованы без ущерба друг другу в силу следующих причин.
Причинение вреда государству в каждом случае совершения преступления является безусловным фактом. Но в силу особой правосубъектности этого участника его представляют должностные лица, для которых охрана и защита государственного интереса является профессиональным назначением. Вместе с тем охрана государственных интересов не ставится в зависимость от усмотрения частного лица, непосредственно пострадавшего от преступления, в силу чего осуществление предварительного расследования также возлагается на лицо публичное, уполномоченное на эту деятельность государством. Поскольку и в том и в другом случае речь идет о публичном субъекте, уполномоченном на решение указанных задач государством, вполне объяснимым является сосредоточение соответствующих правовых средств в руках одного участника — следователя, дознавателя.
Однако государство должно иметь гарантии того, что деятельность по защите его интересов не будет оказывать негативного воздействия на объективность предварительного расследования.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Такими гарантиями являются:
1) назначение уголовного судопроизводства, определяющее характер и содержание процессуального статуса должностных лиц. Государство в первую очередь заинтересовано не только в защите пострадавших интересов, но и в том, что в ходе уголовного судопроизводства никто из участников не пострадает от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения (ст. 6 УПК). Это назначение выражается в конкретных процессуальных полномочиях должностных лиц, расследующих уголовное дело (обязанность собирать доказательства как обвинительного, так и оправдательного характера, полномочия по прекращению уголовного дела (уголовного преследования), включение в предмет доказывания обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния, смягчающие вину уголовно-преследуемого лица и т.д.);
2) судебный контроль, обеспечивающий в рамках уголовного судопроизводства надлежащее выполнение его участниками соответствующих прав, обязанностей и полномочий;
3) процессуальная фигура прокурора, не связанного интересами конкретного ведомства и не зависящего в своих действиях от усмотрения иных должностных лиц (за исключением судебных решений). Лишая прокурора ряда значимых надзорных полномочий в отношении следователя и передавая их в компетенцию руководителя следственного органа, законодатель отступает от гарантии объективности и беспристрастности предварительного расследования, поскольку некоторый объем процессуальной деятельности следователя «выпадает» из-под «присмотра» субъекта, для которого осуществление надзора является главной задачей в досудебном производстве.
Оптимизировать сложившуюся ситуацию поможет ряд законодательных изменений и дополнений, направленных на достижение процессуального баланса корреспондирующих полномочий должностных лиц, участвующих в формировании обвинительной позиции по уголовному делу.
С этой целью предлагаем ст. 37 УПК «Прокурор» дополнить частью 1.1 следующего содержания: «1.1. Прокурор обязан на всех стадиях уголовного судопроизводства своевременно принимать предусмотренные законом меры к устранению всяких нарушений закона, от кого бы эти нарушения ни исходили. Свои полномочия в уголовном судопроизводстве прокурор осуществляет независимо от каких бы то ни было органов и должностных лиц, подчиняясь только закону и руководствуясь указаниями Генерального прокурора Российской Федерации».
Пункт 3 ч. 1 ст. 37 УПК целесообразно изложить в следующей редакции: «Требовать от органов дознания и следственных органов устранения нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия. Требования прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного расследования, обязательны для исполнения следователем, дознавателем. При этом дознаватель и следователь вправе обжаловать требования прокурора вышестоящему прокурору. Обжалование данных требований прокурора не приостанавливает их исполнения».
Список литературы
1. «О разъяснении Постановления от 28 ноября 1996 года по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края» : Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 октября 1997 г., № 88-О // Российская газета. — 1997. — № 202.
2. Кобзарев, Ф. Взаимодействие основных участников уголовного судопроизводства: новые процессуальные условия и организационные потребности // Российская юстиция. — 2003. — № 12.
3. «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» : Федеральный закон РФ от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ (в редакции от 28 декабря 2010 г.) / / Российская газета. — 2007. — № 122; СЗ РФ. — 2007. — Ст. 2830.
4. «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» : Федеральный закон РФ от 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ / / Российская газета. — 2007. — № 123; СЗ РФ. — 2007. - № 24. - Ст. 2833.
5. «О полиции» : Федеральный закон РФ от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ (в редакции от 1 июля 2011 г.) // Российская газета. — 2011. — № 28; СЗ РФ. — 2011. — № 7. — Ст. 900.
6. «О Следственном комитете Российской Федерации» : Федеральный закон РФ от 28 декабря 2010 г. № 403-ФЗ // Российская газета. — 2010. — № 296; СЗ РФ. — 2011. — № 1. — Ст. 15.
7. «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия» : Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 2 июня 2011 г. № 162 // Законность. — 2011. — № 11.
8. Бессарабов, В. Г. Координация российской прокуратурой деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью (история, состояние, перспективы) / / Журнал российского права. — 2001. - № 3. — С. 7—15.
9. Доклад на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Генерального прокурора Юрия Чайки (27 апреля 2011 г.) // Официальный сайт Генеральной прокуратуры Российской Федерации [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://genproc.gov.ru/ management/appearences/document-71822.
10. Проект Федерального закона «О Коллегии уполномоченных (независимых) прокуроров» [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.counciLgovru/fïles/download/proekt28-06-20ll_1.pdf.
