CC BY
132
МЕТОДОЛОГИЯ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
УДК 32 (091) (4/9) + 340.1 (091) (4/9) + 32-027.21 (091) (4/9)
Б. Н. Карипов
ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ ХАРАКТЕР ПРОВОДИМОГО КУРСА МОДЕРНИЗАЦИИ В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
Показано, что Россия воплотила в себе как общие, так и особенные черты и закономерности всемирного исторического процесса. Россия объективно шла к тому, чтобы в обществе в целом появились условия для установления единообразия социального времени как мощного катализатора на пути ускорения процессов в социально-политических отношениях. Россия развивалась в значительной степени цивилизационно, географически, социокультурно и политически как обособленная территория, на которой формировались своеобразные по содержанию и композиции устойчивые механизмы воспроизводства экономических, культурных и политических процессов. Пореформенная Россия представляла собой страну, упорно устремляющуюся в будущее, но постоянно оглядывающуюся в прошлое, при этом достаточно «легко» перешагивающую через настоящее.
Ключевые слова: модернизационный процесс, реформа, контрреформа, конституционализм, либеральноконсервативный синтез.
Множественность трактовок существа взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего составляет предмет дискуссий при обсуждении методологических оснований для интерпретации причин и следствий процессов социально-политических модернизаций [1—3]. Решение этой проблемы особенно актуально для понимания тех ситуаций, при которых в российской истории реформы неоднократно подводили страну к политическим и социальным потрясениям - к периодам так называемой смуты. Не случайно современные исследователи высказывают суждение, что противоречивые свойства модернизационного процесса в России ни в чем ином «не выражаются столь контрастно, как в его волнообразном развитии через циклы реформ - контрреформ» [4, с. 42]. Так, начало XIX в. ознаменовалось серией попыток конституционных реформ. При этом выявились две противоположные стратегии их реализации - снизу (доктрина народного суверенитета в руссоистско-якобинской интерпретации) и сверху (октроированный монархический конституционализм), представленные в проектах, с одной стороны, революционных организаций и в проектах правительственного конституционализма - с другой.
Конституционные проекты декабристов в целом являются наиболее радикальной в истории императорской России попыткой введения конституции с помощью вооруженного военного восстания. В этом отношении декабризм как идеология политических реформ обладает своей спецификой. Она
состоит в стремлении создать правовой, фактически буржуазный, порядок неправовым путем, с помощью военного восстания, имеющего черты сходства с предшествующими пробами такого рода - аристократическими проектами ограничения самодержавия и применения для их реализации заговоров и дворцовых переворотов. Декабристским проектам противостоит иной тип конституционализма - октроированный, ярким примером которого являются проективизм М. М. Сперанского [5, с. 615-624]. Такой тип конституционализма может быть назван «мнимым конституционализмом» (М. Вебер). Во многих государствах Европы он стал реальностью в эпоху Реставрации, после Венского конгресса превратившись в официальную политику основных европейских монархических держав. Главной его особенностью являлось то, что заявляемый масштаб правовых гарантий не выходил за рамки рационально организованной бюрократической системы, допускавшей существование совещательных (фактически сословнопредставительных) учреждений при монархе.
Подобный конституционализм оказался доминирующей идеологической формой в России на всем протяжении XIX в. Ее основным социальным носителем являлась просвещенная бюрократия, стремившаяся рационализировать управление и найти новый источник легитимации власти в условиях модернизации традиционной абсолютистской системы. Понятно, что реальный потенциал этих попыток был невелик, и из соответству-
ющих проектов могла быть реализована лишь чисто бюрократическая их часть. Можно даже сказать, что в условиях сохранения крепостного права как основного социального и административного института государства реализация этих проектов в полном объеме оказывалась деструктивным фактором, ибо автоматически вела к усилению контроля так называемых крепостников - дворян над монархом, ослаблению позиции монархии как важнейшего элемента политической системы.
Краткий обзор российского исторического процесса до середины XIX столетия наглядно показывает, что ведущую роль на авансцене политической истории России играло государство. Такая заглавная роль была обусловлена определенными естественно-историческими факторами и механизмами взаимодействия общества и государства, устойчивыми отношениями собственности и власти, соответствующей политической культурой и господствующими формами религиозной идеологии. На разных этапах исторического развития государство своими попытками модернизации общественно-политического строя то способствовало, то тормозило движение общества. Наиболее интенсивно противоречивый характер функционирования российской государственности проявился в период после отмены крепостного права и проведения других либерально-демократических реформ, начиная со второй половины XIX и заканчивая двумя первыми десятилетиями XX в.
Социально-политическое состояние Российского государства и общества указанного периода, условия которого диктовали необходимость осуществления серьезных политических изменений, предполагает рассмотрение основных пунктов и контрапунктов взаимоотношений власти и общества, основных тенденций в эволюции российского социума как на уровне государственных институтов и элит, так и на уровне политической культуры эпохи. Опыт европейских революций 1848 г. заставил правящие группы многих стран европейского континента всерьез задуматься над изменением набора политических и социальных средств функционирования власти. Ускорился процесс накопления, селекции и совершенствования типов политического ответа на вызов времени, углубились поиски в области новых форм правосознания и человеческого общежития. На протяжении второй половины XIX - начала XX в. именно это обстоятельство определило тенденцию к гражданскому взрослению и обретению национально-государственной идентичности многочисленными народами Европы. Принципиальное различие между ними и Россией состояло в сроках, отведенных историей на эти поиски: Западная Европа шла этим путем
уже более четырех столетий, российская держава -менее века.
Россия, как известно, избежала революционных потрясений 1848 г., вследствие чего получила все шансы, отталкиваясь от европейского опыта, заняться своевременным реформированием с тем, чтобы упредить политические катаклизмы. Стратегическая цель российского реформаторства после 1855 г. не вызывает сомнений: она была нацелена на сохранение социальной стабильности и самодержавной государственности. Сложность заключалась в реализации дилеммы - органичного соединения курса на либеральную модернизацию и сохранения консервативных традиций. Именно такое антиномическое противоречие определяло суть социально-политического процесса развития России во второй половине XIX -начале XX в.
Реформаторскую эпоху 1860-1870-х гг. с полным правом можно назвать одной из наиболее последовательных попыток модернизировать уклад жизни Российского государства. Выбор пути в рамках альтернативы «реформа» versus «стагнация» был сделан в пользу существенных социальных преобразований. Они касались трех основных сфер: социально-экономической - освобождение крестьян от крепостного бремени и решение финансовых проблем; политико-административной -введение земств, реформы суда и армии; культурно-образовательной - реформы в области народного образования и печати. Изменения в жизни и деятельности российских крестьян, обусловленные реформой 1861 г., при всей ее половинчатости и незавершенности стали импульсом, впоследствии кардинально повлиявшим на историческую судьбу России. Эти изменения знаменовали собой начало противоречивой модернизации всей системы общественных отношений в стране [6, с. 366].
Образованные в результате земской реформы 1864 г. уездные и губернские земства, а в результате городской реформы 1870 г. - городские думы представляли собой пусть небольшой, но перспективный шаг на пути к представительным формам правления. Земства сыграли огромную роль в решении местных хозяйственных и культурных задач: в организации мелкого кредита путем образования крестьянских ссудосберегательных товариществ, в устройстве почт, в дорожном строительстве, в развитии страхования, в медицинской и ветеринарной помощи на селе, в деле народного просвещения. Вопреки законодательным запретам земства превратились в очаги общественной деятельности либерального дворянства. Реформирование городского самоуправления явилось шагом вперед, поскольку новые органы управления, основанные на принципе имущественного ценза,
пришли на смену прежним сословно-бюрократическим.
Начало преобразованиям высшей школы в России положил закон, принятый в 1863 г. Его фундаментальной основой был устав, определивший правовые нормы жизнедеятельности университетского сообщества. Все полномочия по определению направлений учебной, научной, административной работы получил совет университета. Он также был наделен правом присвоения ученого звания профессора, формирования финансового бюджета факультетов. Устав впервые позволял совету университета самостоятельно определять профиль деятельности факультетов, открывать новые и закрывать устаревшие факультетские кафедры, набирать талантливых студентов-выпускников для написания докторских диссертаций. Совет выступал высшим органом для факультетов, определявшим основные направления их работы. Нововведением для университетов стала возможность получения зарубежной литературы без предварительной таможенной цензуры. Коснулись инновации и высшего женского образования, а также начальной и средней школ.
Закон в форме «Временных правил о печати» 1868 г. отменил жесткую предварительную цензуру для значительной части книг, журналов, газет, издаваемых в столичных городах - Москве и Петербурге, сохранив ее для провинциальной печати и массовой литературы «для народа». Несмотря на его половинчатость, этот закон обеспечил расцвет русской журналистики, способствовал гражданскому воспитанию и взрослению общества.
Наиболее последовательной в составе либеральных преобразований оказалась судебная реформа 1864 г. В ней воплотились общие для либерального и консервативного мышления ценности -сила закона и уважение к нему. Судебные уставы предусматривали бессословность суда и его независимость от административной власти, несменяемость судей и судебных следователей, равенство всех сословий перед законом, состязательность, устность и гласность судебного процесса с участием в нем присяжных заседателей и адвокатов, образование института мировых судей, подведомственность предварительного следствия судебным органам. Важнейшим завоеванием реформы было обретение правового статуса как объектом, так и субъектом судопроизводства. Изменился статус судебных учреждений: независимый судья занял место прежнего чиновника-администратора, а общество выступило в роли не только слушателя, но и участника судебного процесса. Утверждение новых принципов и механизмов в системе судопроизводства явилось значительным шагом вперед по сравнению с прежним сословным судом с его
безгласностью и канцелярской тайной, отсутствием защиты и бюрократической волокитой.
Поражение России в войне 1853-1856 гг. наглядно показало отставание страны в области вооружения; необходимость реорганизации и наращивания армейских сил, изменения их структур и управления. Демонстративное проявление ведущими европейскими государствами военной мощи и агрессии стало наглядным подтверждением необходимости важной реформы в этой области. С 1861 по 1874 г. в стране была проведена целая серия военных реформ, начавшаяся с реорганизации военного управления и военно-учебных заведений и завершившаяся новой системой комплектования армии путем введения всесословной воинской повинности, сокращением срока службы, рядом мер по перевооружению армии [7, с. 278].
В целом реформы 1860-1870-х гг. стали конкретным, хотя и не во всем последовательным проявлением единства консервативных целей и либеральных методов в политической практике традиционной власти, стремящейся идти курсом модернизации. С позиции современной политической науки это время можно обозначить как период, когда задача стабилизации режима в форме «консервативного обновления» осуществлялась с использованием энергичных приемов либерального преобразовательного проекта [1, с. 43, 48].
Непоследовательность проведения реформ во многом была обусловлена тем, что модернизация экономического и социально-политического уклада проводилась в условиях сохранения традиционной авторитарной формы правления. На практике это проявилось в движении маятника официального курса вправо практически сразу же после обнародования крестьянской реформы. Ситуация еще раз подтвердила неизменный алгоритм авторитарного правления: если либеральная идея своим воодушевлением подготавливает реформу, то проведение ее в жизнь обусловлено исключительно осторожностью консервативного осуществления. В указанную эпоху власть столкнулась с необходимостью отыскать такое безопасное поведение, которое, с одной стороны, было бы адекватно ситуации и исторической перспективе, а с другой - требованиям по изменению фундаментальной системы общества - системы ценностей. Между тем религиозная, нравственная и правовая легитимность самодержавия становилась все более спорной. Внешнее воздействие и внутренние кризисы лишь ускоряли этот опасный для традиционного режима модернизационный процесс.
О противоречивом характере проводимого курса того времени свидетельствуют многочисленные споры в правительственной среде по основным проблемам нового государственного устройства
и хозяйственной жизни. Так, одной из важнейших областей, в которых происходило самоопределение различных оттенков политической теории и практики, была проблема земства, его сосуществования с самодержавным строем. В российском либеральном сознании земства выступали как ростки новой гражданственности, самоуправления на местах, а в желаемой перспективе - и как основа будущих представительных форм правления. В этот период земства обеспечивали, насколько это было возможно в условиях сословного и монархического строя в России, самоуправление и равенство граждан, а также их свободу, поскольку именно через земства население получало навыки самостоятельного управления, решения насущных жизненных задач [8, с. 3-14; 9, с. 32-48]. Вместе с тем земства открывали простор и для воплощения консервативного идеала. Дворянство занимало в земствах довольно сильные позиции, что давало основание консерваторам мечтать о достижении мира в деревне, национального единства и согласия в государстве - под непосредственным патронажем этого традиционного для России ведущего сословия.
В кругу сановников, менталитет которых был обусловлен естественной «правой» ориентацией, укреплялась иная мысль по поводу земств - всеми способами их огосударствления, постановки под контроль власти, превращения дворянства из фактора патриархального единения сельских сословий в бдительного надзирателя за социальным, правовым и административным порядком в деревне. Именно на это была рассчитана программа А. Д. Пазухина - Д. А. Толстого, которая стала концентрированным выражением контрреформаторской эпохи конца XIX столетия. Она была реализована в двух правовых актах - Земском положении (1890) и Законе о земских начальниках (1892). Подобные цели преследовало и принятое в 1892 г. Городовое положение. В нем еще более урезались избирательные права городского населения. От участия в городском самоуправлении теперь отстранялись не только трудовые слои города, но и мелкая буржуазия - мелкие торговцы, приказчики и др. Согласно этому положению, усиливалась система государственной опеки и административного вмешательства в дела городского самоуправления. Представители этих институтов отныне не считались состоящими на государственной службе чиновниками, их действия попадали в полное подчинение и контроль со стороны губернской администрации.
В указанный период особый статус приобрело Министерство внутренних дел, все полнее осуществлявшее функции политической полиции и все более становившееся главным регулятором общественной жизни. Наконец, такое учреждение,
как Собственная Его Императорского Величества канцелярия, сосредоточило в своих руках все назначения, увольнения, производства в чин и награждения. Нельзя не отметить, что подобная практика воспринималась как признак недоверия власти к своим министрам и создавала избыточное напряжение внутри бюрократического аппарата.
Все эти политико-административные противоречия, зигзаги и отступления только подчеркивали самый существенный социальный конфликт анализируемого времени - диспропорцию между внутренней политикой и финансово-экономическим курсом правительства. И если в отношении внутренней политики можно спорить о различных оттенках консерватизма и «охранительства», то в отношении экономики можно с уверенностью сказать, что это был курс на модернизацию российской промышленности и развитие буржуазных начал в экономике, проводившийся методами протекционистской политики, совершенствования податной системы, развития железнодорожного строительства. Зримым его итогом стал быстрый рост промышленности, особенно тяжелой, удвоение продукции металлургии, переход к золотому обращению, изменение индустриального облика страны [10, с. 61; 11, с. 118].
Характеризуя последние десятилетия XIX в., следует отметить, что самодержавная политика этого времени вовсе не отличалась какой бы то ни было последовательностью. Уже с момента начала реформ с согласия царя и усилиями царедворцев принимались меры по пересмотру проектов. В 1860-1870-е гг. царским сановникам, придерживавшимся жестко традиционалистских позиций, удалось провести ряд контрмер по вопросам взаимоотношений сословий, ограничения свободы прессы, власти и управления на местах. Консервативное окружение царя желало укрепить пошатнувшиеся позиции дворянства, ведущей социальной опоры самодержавия. За всеми этими мерами проглядывало главное намерение власть имущих -сохранить, стабилизировать собственный режим самодержавия.
Вместе с тем и программу контрреформ не получилось осуществить в полном объеме. Верхам не удалось осуществить судебную контрреформу, программа которой была поддержана царем, кардинально перекроить крестьянскую реформу. К этому добавился и серьезный разлад в правящих кругах: консерваторы-традиционалисты продолжали ориентироваться на «золотое прошлое», а «умеренные» начинали осознавать назревающую необходимость перемен. Самые прозорливые из них, находившиеся в тот момент у кормила власти, стремились проводить курс либерально-консервативного синтеза и контролируемой модернизации,
поскольку в нем отражались реалии изменяющегося времени.
В начале XX в. Россия вступила в новый этап исторического развития. В экономическом отношении она являлась страной со средним уровнем капиталистического развития. По общему экономическому уровню она существенно отставала от передовых капиталистических стран Запада, однако по темпам развития превосходила их. Именно последний показатель, согласно современной миро-системной теории, дает основания причислить Россию к «обойме» стран второго эшелона мировой модернизации [2, с. 13; 12, с. 33, 39]. В силу этого российский капитализм как целостное явление наряду с общими чертами и закономерностями, присущими всем развитым странам, был наделен и своими особенностями. С точки зрения одной из них, Россия характеризуется как страна формирующегося монополистического капитала; с точки зрения другой, отмечается нежелание верхов принципиально менять политическую форму правления.
Эти и другие тенденции в целом усиливали остроту социальных противоречий и конфликтов. Понимая это, представители либеральной интеллигенции предлагали различные программы необходимых стране преобразований. Суть этих предложений сводилась к тому, чтобы побудить государство или передовых его представителей - просвещенную бюрократию - к последовательному проведению демократизации страны. Такой политический курс должен был проводиться, невзирая на трудности и сопротивление «охранительных» консерваторов. Символ надежд интеллигенции был связан с конституционным развитием и идеалом правового, социального государства [13, с. 14-71].
Требование введения конституции особенно усилилось после поражения России в войне с Японией и революционного кризиса 1905 г. Первоначальные уступки правительства, декларировавшего создание законосовещательного представительного учреждения (так называемой Булыгинской Думы), не стабилизировали политическую ситуацию. Продолжением стал манифест 17 октября 1905 г., который провозгласил следующие политико-правовые принципы - совершенно новые для общественного сознания России в качестве основополагающих начал: дарование населению гражданской свободы на основе действительной неприкосновенности личности, свободы слова, совести, собраний, союзов; привлечение к участию в Думе представителей всех слоев населения и соответствующее развитие общего избирательного права во вновь созданные законодательные институты; необходимость одобрения Думой всех законов государства; надзор Думы за действиями админи-
страции. Впервые в России начался процесс создания легальных политических партий и общественных организаций [14, с. 439-463].
Современные российские политики и ученые нередко определяют сложившийся в этот исторический момент новый политический порядок как конституционную монархию, руководствуясь тем основанием, что законодательная власть была разделена манифестом между царем и Думой. В действительности такая форма правления (ее основу составили законодательные акты, изданные после 17 октября и опубликованные в 1906 г. в качестве Основных законов) была достаточно специфична, особенно в сравнении с большинством западных конституционных монархий. Сохранение за царем титула самодержца, его законодательных прав по ряду вопросов принципиального характера и права законодательной инициативы по Основным законам придавало всему политическому устройству с формально-юридической точки зрения двойственный характер. Не случайно в научной литературе данный тип государства характеризуется как дуалистическая монархия [15, с. 31]. В дальнейшем, в условиях развернувшегося наступления контрреформ, атмосферы Первой мировой войны, усиливших остроту социальных противоречий, русская монархия не смогла стабилизировать положение и остановить революционный взрыв 1917 г.
Период от второй половины XIX до начало XX в. составил отдельную эпоху в истории России. Она воплотила в себе как общие, так и особенные черты и закономерности всемирного исторического процесса. Россия, как и другие европейские страны, изживала элементы общественных отношений, свойственных докапиталистическим эпохам, вместе с тем противоречиво пыталась заимствовать то передовое, что накопили к тому времени развитые страны мира. Страна объективно шла к тому, чтобы в обществе в целом появились условия для установления единообразия социального времени как мощного катализатора на пути ускорения процессов в социальнополитических отношениях.
С другой стороны, на протяжении большей части своей истории Россия развивалась в значительной степени цивилизационно, географически, социокультурно и политически как обособленная территория, на которой формировались своеобразные по содержанию и композиции устойчивые механизмы воспроизводства экономических, культурных и политических процессов. Взаимосвязь общего и особенного в этих процессах порождала специфику России как обособленного цивилизационного ареала со свойственной ему политической историей. В целом пореформенная Россия представляла
собой страну, упорно устремляющуюся в будущее, но постоянно оглядывающуюся в прошлое, при этом достаточно «легко» перешагивающую через настоящее. Как заметил Д. И. Менделеев: «Россия не труп, а только спящий великан, пора пробуждения которого не наступила» [16, с. 23]. Пробужде-
ние России этого времени шло через столкновение прошлого с настоящим и будущим. Противоречия, возникавшие на этом пути, и предложения по их разрешению нашли отражение в моделях политических изменений в российском идеологическом дискурсе второй половины XIX - начала XX в.
Список литературы
1. Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития. Материалы круглого стола // Полис. 1995. № 4. С. 33-60.
2. Российская модернизация: проблемы и перспективы. Материалы круглого стола // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 3-46.
3. Матвеева О. Ю., Мелик-Гайказян И. В. Модель восприятия времени в социокультурных системах // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2008. Вып. 1. С. 63-68.
4. Пантин В. И., Лапкин В. В. Волны политической модернизации в истории России. К обсуждению гипотезы // Полис. 1999. № 2. С. 39-51.
5. Сперанский М. М. Размышления о государственном устройстве империи // Антология мировой политической мысли: в 5 т. Т. 3. Политическая мысль России: X - первая половина XIX в. М.: Мысль, 1997. 798 с.
6. Зайончковский П. А. Отмена крепостного права в России. М.: Просвещение, 1968. 366 с.
7. История России XIX - начала ХХ века. Изд. 3-е. М.: Изд-во МГУ, 2004. 864 с.
8. Лейберов И. П., Марголис Ю. Д., Юрковский Н. К. Традиции демократии и либерализма в России // Вопросы истории. 1996. № 2. С. 3-14.
9. Петров Ф. А. Земско-либеральные проекты переустройства государственных учреждений в России в конце 70-х - начале 80-х годов XIX века // Отечественная история. 1993. № 4. С. 32-48.
10. Голубев Н. Р. Общественно-политическая мысль о переустройстве России: конец XIX - начало XX в.: дис. ... д-ра ист. наук. Пермь, 2004. 538 с.
11. Модели общественного переустройства России. ХХ век. М.: РОССПЭН, 2004. 606 с.
12. Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика: 1500-2010 // Свободная мысль. 1996. № 5. С. 30-42.
13. Шелохаев В. В. Либеральная модель переустройства России. М.: РОССПЭН, 1996. 277 с.
14. Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762-1914. М.: Русский путь, 1995. 550 с.
15. Чиркин В. Е. Элементы сравнительного государствоведения. М.: ИГ и П РАН, 1994. 152 с.
16. Менделеев Д. И. Дополнения к познанию России. СПб.: Изд-во А. С. Суворина, 1907. 109 с.
Карипов Б. Н., докторант, доцент.
Кокшетауский государственный университет им. Ш. Уалиханова.
Ул. Абая, 76, Кокшетау, Республика Казахстан, 020000.
Е-mail: bkaripov@yandex.ru
Материал поступил в редакцию 09.01.2014.
B. N. Karipov
CONTRADICTORY NATURE OF THE ONGOING COURSE OF MODERNIZATION IN THE POST-REFORM RUSSIA IN THE
SECOND HALF OF XIX - EARLY XX CENTURIES
The article shows that Russia is embodied both general and specific features and regularities of the world historical process. Russian objective was to ensure that society as a whole, there were conditions for the establishment of uniformity of social time as a powerful catalyzer in accelerating the processes of social and political relations. Russia has developed largely civilizationally, geographically, socio-culturally and politically as a separate territory, which formed a kind of content and composition of stable mechanisms for the reproduction of economic, cultural and political processes. Post-Reform Russia was a country that persistently rush into the future, but kept looking back in time, with fairly “easy” step over the present.
Key words: modernization process, reform, counter-reform, constitutionalism, liberal-conservative synthesis.
— S6 —
References
1. Conservatism as the movement of social thought and the factor of social development. Materials of the panel discussion. Polis, 1995, no. 4, pp. 33-60 (in Russian).
2. Russian modernization: problems and prospective. Materials of the panel discussion. Problems of philosophy, 1993, no. 7, pp. 3-46 (in Russian).
3. Matveeva O. Yu., Melik-Gaykazyan I. V. Model of time perception in sociocultural systems. Tomsk State Pedagogical University Bulletin, 2008, vol., pp. 63-68 (in Russian).
4. Pantin V. I., Lapkin V. V. Waves of political modernization in the history of Russia. To the discussion of the hypothesis. Polis, 1999, no. 2, pp. 39-51 (in Russian).
5. Speranskiy M. M. Reflections on the state structure of the empire. Anthology of world political thought. In 5 vol. Vol. 3. Political thought of Russia: X - first half of XIX c. Moscow, Mysl Publ., 1997. 798 p. (in Russian).
6. Zayonchkovskiy P. A. Abolition of serfdom in Russia. Moscow, Prosveshcheniye Publ., 1968. 366 p. (in Russian).
7. History of Russia XlX-beginning of the XX century. Ed. 3. Moscow, MGU Publ., 2004. 864 p. (in Russian).
8. Leiberov I. P., Margolis Yu. D., Yurkovskiy N. K. Traditions of the democracy and liberalism in Russia. Problems of history, 1996, no. 2, pp. 3-14 (in Russian).
9. Petrov F. A. County-liberal projects of public institutions reconstruction in Russia in the end of the 70 - beginning of the 80 years of the XIX century. National history, 1993, no. 4, pp. 32-48 (in Russian).
10. Golubev N. R. Social-political thought of rebuilding of Russia: the end of the XIX - beginning of the XX cc. Diss. ... doct. of hist. sci. Perm, 2004. 538 p. (in Russian).
11. Models of the social rebuilding of Russia. XX century. Moscow, ROSSPEN Publ, 2004. 606 p. (in Russian).
12. Vallerstain I. Russia and capitalistic world economy: 1500-2010. Free thought, 1996, no. 5, pp. 30-42. (in Russian).
13. Shelokhayev V. V. Liberal model of rebuilding of Russia. Moscow, ROSSPEN Publ., 1996. 277 p. (in Russian).
14. Leontovich V. V. History of liberalism in Russia. 1762-1914. Moscow, Russkiy put' Publ., 1995. 550 p. (in Russian).
15. Chirkin V. E. Elements of comparative political science. Moscow, IG and P RAN Publ., 1994. 152 p. (in Russian).
16. Mendeleyev D. I. Additions to the learning Russia. Saint Petersburg, Izd-vo А. S. Suvorina Publ., 1907. 109 p. (in Russian).
Kokshetau State University named after Sh. Sh. Ualikhanov.
Ul. Abay, 76, Kokshetau, Republic of Kazakhstan, 020000.
E-mail: bkaripov@yandex.ru
