CC BY
24
JURISPRUDENCE
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-3-155-163 NIION: 2003-0059-3/22-298 MOSURED: 77/27-003-2022-03-497
Противоэпидемиологические административно-правовые меры
в дореволюционной России
Елена Владимировна Мельник
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия, melnikev@mail.ru
Аннотация. Противоэпидемиологические мероприятия актуальны практически всегда. Исторический опыт может быть весьма полезным.
Ключевые слова: карантин, застава, «моровое поветрие», карантинные и оспенные дома, вариоляция, прививки, инокулирование, медицинская полиция
Для цитирования: Мельник Е. В. Противоэпидемиологические административно-правовые меры в дореволюционной России // Вестник Московского университета МВД России. 2022. № 3. С. 155-163. https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-3-155-163.
Original article
Anti-epidemic administrative and legal measures in pre-revolutionary Russia
Elena V. Melnik
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia,
melnikev@mail.ru
Abstract. Antiepidemiological measures are almost always relevant. Historical experience can be very useful.
Keywords: quarantine, outpost, «pestilence», quarantine and smallpox houses, variolation, vaccinations, inoculation, medical police
For citation: Melnik E. V. Anti-epidemic administrative and legal measures in pre-revolutionary Russia. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022;(3):155-163. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-3-155-163.
Коронавирусная инфекция не первая и не последняя, с которой сталкивается мировое сообщество. На всем протяжении истории человечества его неизменно сопровождают болезни, последствия которых значительны [1]. Еще в Древнем мире неоднократно свирепствовала чума, унося жизни миллионов людей. Средневековое общество, кроме чумы, познало еще множество болезней. Человеческие потери были колоссальны. Расширение географии общественных контактов способствовало дальнейшему распространению и росту инфекций — различных видов гриппа, тифа, лихорадки, холеры, туберкулеза и проч.
Российское общество не было исключением из общих правил. Оно также было подвержено всем пе-
речисленным заболеваниям. Однако в Древней Руси эпидемий было значительно меньше, чем в Европе. Возможными причинами этого являются и более суровые природно-климатические условия и повсеместное распространение на Руси бань, и, как следствие, формирование у русского населения традиции чистоплотности. В основном проникновение болезней на территорию государства происходило за счет осуществления торговой деятельности и войн. Как правило, очагами заболеваемости становились пограничные города: Псков, Новгород, Смоленск, Киев и другие. Первое известное нам «моровое поветрие» на Руси упомянуто в летописи под XI в. в Полоцке [2]. Последующие века уже изобилуют сообщениями. В 1128 г. был великий «глад и мор» в Новгороде.
© Мельник Е. В., 2022
В 1162, 1187, 1229-1230 гг. болезни снова опустошали Русь. Летописцы впервые указали, что были наняты особые люди для захоронения умерших за пределами города, чтобы не разносить заразу: «И по-стави архиеписком Спиридон скудельницю ... и при-стави мужа блага. возити мертвьця на кони, кде обидуце по городу; .и наполни до верха, иже бысть в ней числом 3000 ... и поставиша другую скудельницю на поле, конец Чюдиньчеве улици, и быть та полна, в нейже числа несть.» [3].
Сведения о начале чумы, которую называли «черной смертью», относятся в XIV в., и, хотя историки не могут определиться с точной датой ее распространения на Руси, известно, что болезнь пошла из г. Пскова. В Западной Европе в это время чума унесла уже огромное количество человеческих жизней. По данным Ф. Ф. Геккера и Б. В. Урланиса цифра варьируется от 25 до 15 млн человек [4, с. 24].
Новгородская летопись так описывает начало этого «мора» в Пскове: «Того же лета бысть мор зол в граде Пскове и по селам, смерти належащи мнози; мроша бо люди, мужи и жены, старыи и младыи, и дети, и попове, и чернци и черници» [5]. Отсутствие мер по изоляции зараженных привели к быстрому распространению болезни по всей Руси. В Москве в это время «нечаянно» умер московский митрополит Феогност, а в 1353 г. от «моровой язви» умер московский великий князь Симеон Гордый с семерыми детьми и братом Андреем. В 1387 г. был «мор» в Смоленске: «Только выйдоша из города 5 человек, город за-твориша...» [5]. В 1388 г. эпидемия распространилась на Псков и Новгород: «А во Пскове бысть мор, на мясной недели, и в великое говение, и через всю весну, и в Петрово говение, а знамение бысть ово железою, ово хракъ кровию» [6, с. 96]. В 1396 г. татары осадили Москву, но через две недели сняли осаду. Причиной этого, вероятно, стала начавшаяся эпидемия: «Тое же осени бывшу царю Темир Аксаку на Ординских местах... прииде на него гнев божий... мор силен на люди и на скоты» [7, с. 162]. Чума свирепствовала до 1417 г. в Пскове, Новгороде, Владимире, Ладоге, Твери, Дмитрове, Торжке [7, с. 232-233].
К XIV в. относится появление первых карантинов. Начало им было положено в Венеции, где в 1348 г. были построены специальные дома, в которых в течение сорока дней выдерживались все приехавшие из пораженных болезнью мест. Отсюда произошло и название карантинов (итальянское quarantena, от qua-
гайа giomi — сорок дней). В качестве профилактической меры власти рекомендовали «очищать» воздух и по возможности уезжать или уходить из зачумленной местности. Для «очищения» жглись костры на площадях, улицах и в жилищах. Известно, что в 1352 г. в Новгороде горожане обратились к владыке с просьбой «костры нарядить в Орехова» [4, с. 35]. Таким образом, и на Руси стали применятся похожие меры.
Однако эпидемии продолжали свое шествие на протяжении последующих столетий, чаще всего начинаясь в Новгороде и Пскове. В русском государстве XVI в. палитра болезней стала существенно шире и разнообразней — распространение получили проказа, сифилис, туберкулез, тиф, который называли «огневой болезнью», оспа, грипп.
Летописи начала XVI столетия сообщают о событиях в Пскове и Москве: «Мряхут бо мужи и жены и старыя и младыя... и князь Михайло Кислица велел улицу Петровскую заперети с обею концов, а сам ... побеже на Руху в паствище» [7, с. 294]. В послании старца Филофея из Псковского монастыря к дьяку Мюсерю Мунехину сказано: «Вы ныне пути загражд-даете, домы печатлеете, попом запрещаете к болящим приходити, мертых телеса из града далече измещете» [9, с. 20]. Данные сообщения, очевидно, свидетельствуют о введении внутренних карантинов. В русских летописях XVI в. встречаются также упоминания о заставах и сторожах «от мора». Так, новгородская летопись, говоря о событиях 1552 г., отмечает «И бысть застава на Псковской дороги, чтоб гости с товаром не ездили во Псков, ни изо Пскова в Новгород» [4, с. 155]. Об эпидемии 1566 г. написано: «.в Можайску, на Добрейском яму явилось лихое поветрие, умирали люди знамением; великий государь велел и заставу и сторожу кругом того места учинить крепкую. того же лета в тех местах то лихое поветрие утишилось» [8, с. 282]. Беглецов из зараженной местности предписывалось на заставах ловить и жечь: «.А которые люди побегаши из града и тех беглецов имаша и жгаша». Следует обратить внимание, что эпидемии почти не распространялись в глубь страны, а ограничивались в основном теми землями, откуда и начинались, что говорит скорее об эффективности предпринимаемых действий.
Времена Бориса Годунова отмечены распространением «моровой язвы». Сохранились сведения о предпринимаемых в связи с этим мерах: «Царь же Борис повеле мертвых людей погребати в убогих
JURISPRUDENCE
домах и учреди к тому людей, кому те трупы соби-рати» [7, с. 308]. Обычно «убогие дома» и «скудельницы» являлись местом, куда отправлялись тела казненных преступников, самоубийц и прочих; закапывались такие братские могилы по мере их наполнения. Однако, в период эпидемии их предписывалось закрывать сразу.
XVII в. изобилует «моровыми поветриями». Все чаще в качестве мер противодействия эпидемиям упоминаются «заставы и засеки». «Всяких чинов людям, поместных и вотчинных сел и деревень крестьянам, с 5 дворов по человеку с рогатины, топоры и заступ ... и на заставах, и на засеках, и на сторожах, в день и в ночь огни класть безпрерывно и беречь накрепко, чтобы из Вязьмы ... в Калугу. никто не проехал и не пришел» [10]. С 1654-1657 гг. в России вновь свирепствовала чума. Жившие в Москве иностранцы (Адам Олеарий, Сигизмунд Герберштейн и проч.) отметили, что «московиты» растерялись, так как «не знали моровой язвы издавна» [11, с. 158]. Москва, «прежде битком набитая народом, сделалась безлюдной.». С первых же дней власть озаботилась выставлением застав для нераспространения инфекции. Однако, на первых порах жителям Москвы разрешалось отбывать в подмосковные деревни, что привело к дальнейшему распространению болезни. Вскоре всякое сообщение с Москвой и городами, где появилась болезнь, было прекращено.
С одной стороны, меры, предпринимаемые в XVII столетии по предотвращению распространения инфекций, не содержали в себе новизны («печатание» заразных домов, изоляция больных, сторожа, заставы, захоронения за пределами города и прочее), но в условиях централизации власти эти меры теперь были распространены на всю территорию страны и стали обязанностью должностных лиц. Сверх того, местная власть в лице воевод должна была собирать статистические данные о смертности, заболеваемости и прочих обстоятельствах и «тотчас» без «замот-чанья», «наспех» докладывать центральным властям. Воеводам в сборе информации помогали приставы, дьяки, подьячие. Сведения могли быть получены также от проезжих и прохожих людей, путем «обыска» и «розыска». Самим жителям «.. .было приказано накрепко, где у кого учинится во дворех болезнь с язвами.. .о том извещать государю» [12, с. 168]. Специальным указом 1680 г. жителям государства было предписано, в случае появления в доме или на дворе
больных «.огневою или лихорадкою и оспою или иными какими тяжкими болезнями», сообщать в «Разряд» [13, с. 135]. Путем следствия, т. е. «обыска» и «розыска» опрашивались люди, которых в расспросах приводили к присяге. «Около тех сел и деревень, в которых людское моровое поветрие, в здоровых местах, взяти обыски». Добытые сведения пересылались в виде «сказок» в «Разряд», уезд или Москву. Показания скреплялись подписью воеводы или пристава, иногда священника и дьяка.
Следует отметить, что данные меры положили начало практике сбора сведений о зараженных местностях, заболеваемости и др., но эти данные пока еще носили разрозненный характер и не давали целостной картины. Ни в одном из имеющихся документов нет общих данных по стране.
Власть пыталась прогнозировать ситуацию и для этого следила за эпидемиологической ситуацией в соседних государствах. Сведения поступали в Посольский приказ. При получении известий о появлении морового поветрия за рубежом на границах устраивались заставы. Первые упоминания о таких заставах «от Смоленска по всему рубежу» относятся к 1602 г. А в 1665 г. была полностью прекращена торговля с Англией ввиду распространения там лондонской чумы. Также, боясь заноса чумы из Швеции, было предписано тщательно досматривать, подвергать карантину всех приезжающих в Псков и Новгород со шведской границы [14, с. 71-74].
Петровские реформы серьезно ухудшили экологическую ситуацию в стране и расширили контакты с Западом, а вместе с этим увеличили количество инфекционных заболеваний. Первая и единственная на тот момент русская газета «Ведомости» начала информировать население о «моровых поветриях» в соседних с Россией странах, упоминая о ситуации и внутри государства [15, с. 34].
Оценивая сложившуюся ситуацию как неблагоприятную, власть предпринимала меры для ее улучшения.
Так, для наблюдения за чистотой в Москве в 1712 г. от каждых десяти дворов назначался десятский. Эта же обязанность в Санкт-Петербурге была возложена на учрежденную в 1718 г. полицию: «.в надсмотре-нии иметь чистоту улиц и переулков, рынков, рядов и мостов». Регламент или Устав главного магистрата 1721 г. в гл. X устанавливал, что полиция «...предостерегает все приключившияся болезни, производит чистоту по улицам и в домах.» [16, с. 297].
В инструкции Московской полицмейстерской канцелярии 1722 г. также говорилось: «Понеже многой помет и мертвичина валяется по улицам, того ради каждому жителю против своего двора ... иметь чистоту, и сор чистить, и возить за город и за слободы ... и ежели кто чистоты иметь не будет ... за то чинить наказание» [17, с. 726-736]. В 1721 г. Петровским указом была учреждена Медицинская канцелярия, ведавшая медицинским делом, в том числе и противоэпидемиологическими мероприятиями. О том, что эпидемии относились к числу важнейших событий и были предметом внимания высших органов государственной власти свидетельствует тот факт, что военным и гражданским должностным лицам строго предписывалось о «моровых поветриях» сообщать Верховному Тайному Совету [18, с. 794]. В 1754 г. последовал императорский указ о строжайшем соблюдении мер безопасности «ежели . кто занеможет оспою или корью и лопухою, или подобною тем какою сыпью, тем четыре недели . ко двору ея императорскаго величества . не ходить; . во время той болезни никакого сообщения не иметь, .а у кого ж те болезни в домах случатся, .то и тем в присутственныя свои места . отнюдь не ездить и не ходить, и никакого с ними сообщения не иметь под неупустительным штрафом; и о том в Главную и Санктпетербургскую полицеймейстерския и в Медицинскую канцелярии, .и кому надлежит, для ж объявления о том, послать указы» [19, с. 248-249].
Неким обобщением всей предыдущей практики борьбы с эпидемиями стал «Наказ губернаторам и воеводам и их товарищам, по которому они должны поступать» [20, с. 107-109], изданный в 1728 г. от имени Петра II и подготовленный, по всей вероятности, главой Медицинской канцелярии Иоганом Блюменпро-стом. Этот наказ стал основой всех распоряжений XVIII столетия, дававшихся по поводу эпидемий.
Согласно п. 38 наказа, местные должностные лица при появлении признаков эпидемии должны были незамедлительно сообщать об этом в Сенат или Сенатскую контору. Данное сообщение должно было подкрепляться «освидетельствованием доктором, а где докторов нет — лекарями или подлинными сви-детельствы». В случае подтверждения этой информации, местным властям предписывалось «немедленно по всем дорогам и по малым стежкам поставить крепкие заставы, дабы отнюдь никакого проезда и прохода через те места и из них, и близ оных не было и иметь
при всех таких караулах огни. А в которых домах та язва явится из тех домов людей вывести в особые пустые места далее от жилья и около их завалить и зарубить лесом, дабы оные никуда не расходились, а пищу и питье приносить им и класть в виду от них и, не дожидаясь их, тем здоровым людям отходить прочь немедленно, и никакого сообщения с ними не иметь» [20, с. 107-109]. Зараженные дома требовалось сжигать. Местные должностные лица обязывались наблюдать ситуацию в соседних губерниях и предпринимать соответствующие меры для профилактики.
По итогам борьбы с эпидемиями первой половины XVIII в. были приняты меры по организации и совершенствованию пограничных карантинов в России. Кроме пограничных, внешних карантинов, были усовершенствованы карантины «внутренние» — по границам губерний. Устроены «карантинные дома», где лечение осуществлялось лекарями. Все карантинные дома сдавались на откуп. Пребывание в таком доме было платным — по копейке в сутки с человека и по 1 деньге — с лошади или вола. Общество негативно относилось к данным заведениям, отчасти по причине их недоступности из-за платы.
Екатерина II указом 1763 г. вместо Медицинской канцелярии учредила Медицинскую коллегию, располагавшуюся в Санкт-Петербурге и имевшую контору в Москве. Кроме прочего, коллегия участвовала в разработке карантинных уставов, организации оспенных домов и т. д. Задумывая реформы государственного управления и разработку Уложения, свои основные идеи императрица изложила в «Наказе» для кодификационной комиссии. В дополнении к «Наказу» в 1768 г. п. 554 обращено внимание на то, что «3) Здоровье — третий предмет полиции и обязует распространить свое тщание на безвредность воздуха, на чистоту улиц, рек, колодезей и других водных источников, на качество съестных и питейных припасов, наконец, на болезни как в народе размножающияся, так и на прилипчивыя» [21, с. 473-478].
В 1774 г. принимается «Инструкция, данная сотскому с товарищи» [22, с. 1067-1081]. Среди множества обязанностей сотского упоминается об обязанности рапортовать «не мешкав нималейшего времени» властям, если «приключится. какая незапная и тяжкая болезнь», «а до получения из канцелярии наставления. больных от здоровых отделить. иметь крепкие караулы, при коих раскласть огни с
JURISPRUDENCE
куревом, а прочим жителям. иметь чистоту и окуриваться, .и в котором доме скоропостижно .помрут, оных тотчас.класть крючьями ... и зарывать в глубокие ямы и сверху тех ям высоко песком накидать.» [22, с. 1067-1081].
Эпидемия чумы (1770-1772) и восстание Емель-яна Пугачева (1773-1775) привели власть к необходимости проведения реформ и выработке эффективных противоэпидемиологических мер.
Русская беспечность не позволила своевременно предпринять меры по предотвращению эпидемии чумы и вопрос решался уже в условиях масштабного распространения болезни. Для выработки мер противодействия дальнейшему распространению болезни в
1770 г. был учрежден совет докторов, сменившийся в
1771 г. Комиссией для предохранения и врачевания от моровой заразительной болезни. Разногласия среди врачей затянули время и усугубили ситуацию.
Тем не менее, власть приняла решение о разделении Москвы на 14 частей (затем 20, позже 27), во главе с частным смотрителем, при которых состояли врачи. В круг обязанностей смотрителей, помимо противоэпидемиологических карантинных действий, входила ежедневная подача сведений о количестве заболевших и умерших, причем получать эти данные частные смотрители должны были от полицейских чинов. Это было серьезным новшеством, которое позволило правильно оценить сложившуюся ситуацию. Временное улучшение ситуации и поспешность снятия ограничительных мер привели к новому осложнению ситуации и дальнейшему распространению болезни.
Сформированная в 1771 г. Комиссия заседала ежедневно, имела в подчинении врачей, медицинских чинов, больницы, госпитали, карантинные дома, аптеки. Полиция по участкам была подчинена частным смотрителям, последние подчинялись комиссии. Итогом этой слаженной работы стало: санитарное просвещение населения, организация больниц и карантинов, учет больных и умерших, увеличение жалования врачам, оказание материальной поддержки излечившимся — женатым по 10, холостым по 5 руб., а также новая одежда. Это привело к положительным результатам.
В Учреждении для управления губерний 1775 г. говорится о формировании органов местной (городской и сельской) полиции, которым также предписывались действия по проведению противоэпидемио-
логических мероприятий. «Буде .окажутся на людях прилипчивыя болезни ... то земскому исправнику освидетельствовать немедленно самому на месте с находящимися в уезде доктором или лекарем .отлучить .здоровых от больных. о болезни уведомляет, не мешкав губернии наместническое правление .с ясным докторским или лекарским описанием, как болезни, так и где, кому и от чего она приключилась» [23, с. 229-304]. Аналогичные меры должны были принимать и в городах. Если же выяснится, что в уезде «язва», то земскому исправнику следовало руководствоваться предписанием 1771 г., по которому необходимо выставлять караулы, ограничивать проезд по зараженной местности, использовать огонь для дезинфекции, предпринимать все возможные меры для предотвращения распространения болезни [23, с. 229-304]. Таким образом, мы видим постоянную заботу власти о предотвращении распространения инфекционных заболеваний. Данные меры стали очередной вехой в развитии процесса сбора сведений о заболеваемости населения.
Окончательное оформление осуществления полицейского надзора за санитарным состоянием городов России произошло в «Уставе благочиния» 1782 г. [24, с. 461-488]. Все российские города по Уставу делились на части и кварталы. В часть направлялся частный пристав, в квартал-квартальный надзиратель, помощником которого являлся квартальный поручик. Все перечисленные должностные лица обязывались заботиться о санитарном состоянии частей города, а также надзирать за рынками и местами торговли съестными припасами.
Основной тенденцией в XVIII в. становится унификация и масштабность действий русских властей. В случае начала «морового поветрия» целые населенные пункты окружались заставами и кордонами, устанавливался многодневный карантин. Власть, под воздействием эпидемий, разражается целым пакетом указов, инструкций и наставлений о мерах борьбы с «моровой язвой». Идет четкая регламентация действий в условиях карантинов, производится их дифференциация. На границах государства, вместо прежних застав, создаются постоянные пограничные карантины. «Устав пограничных и портовых карантинов» от 1800 г. закрепил организацию постоянных карантинов и регламентировал их деятельность.
Началось также активное внедрение специальных средств борьбы с отдельными эпидемиче-
скими заболеваниями. Поскольку известные меры по введению карантинов и изоляции больных относительно натуральной оспы оказались безуспешными, то «не видя пользы от стремления избежать заразы, человечество перешло к противоположной крайности — и стало искать ее» [25, с. 21]. Было положено начало вариоляции и вакцинации. В 1755 г. в журнале «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие» была опубликована анонимная статья о прививании оспы [26, с. 37]. Первые опыты оспопрививания в России были проведены в середине 50-х гг. [26, с. 30-34]. В 1768 г. Екатерине II и ее сыну Павлу, решившим подать подданным пример, была сделана вариоляция. Сам факт привития оспы императрице дал толчок к началу инокуляции среди населения. Известно. Что с 1756 по 1780 г. было инокулировано 20 900 человек [27, с. 174] и эта цифра неполная. В ряде городов были открыты «оспенные дома», под которыми понимались, прежде всего, инфекционные больницы. Учреждались и оспопрививательные учреждения. В 1770-1980-е гг. по числу инокулированных Россия не только сравнялась с европейскими странами, но и опередила их. Вариоляцию впоследствии сменила прививка. Процесс оспопрививания тормозился существовавшими в обществе предрассудками. С целью их преодоления медицинским персоналом велась серьезная просветительская работа. Впоследствии разъяснительная работа по оспопрививанию станет обязанностью полицейских.
Несмотря на предпринимаемые меры, «заразительные болезни» не только не уменьшались, их становилось все больше и смертность от них выше. Известно, что в начале XIX в. детская смертность была огромной. Из 100 новорожденных только около 55 доживало до шести лет [28, с. 59]. Одной из причин высокой смертности населения Российской империи, по-прежнему, было широкое распространение заразных болезней. Наиболее распространенными в XIX — начале XX столетий были эпидемии холеры, сыпного и брюшного тифов, дизентерии, оспы, малярии, гриппа, детских инфекций. Точной регистрации заболеваемости инфекционных больных в стране не было, хотя созданное в 1802 г. Министерство внутренних дел стало не только собирать, но и начало публиковать имеющиеся сведения. В ведение МВД вошла Медицинская коллегия [29, с. 243248], преобразованная впоследствии в Медицинский
департамент. К направлениям деятельности последнего относились: руководство губернскими врачебными управами, созданными в 1797 г.; противо-эпидемиологические мероприятия; подготовка медицинских кадров; кадровое и лекарственное обеспечение учреждений здравоохранения; судебно-медицинская экспертиза; популяризация медицинских знаний; разработка законодательных актов; развитие аптечного дела. С 1836 г. возглавлять Медицинский департамент стали врачи-профессионалы, сменившие на посту чиновников.
В последующие реформы 1836 и 1842 гг. Медицинский департамент сосредоточил в своих руках центральное управление гражданской медицинской частью и судебной медициной. Основной его функцией стало принятие общих административных мер по противодействию эпидемиям. Полиция для осуществления данной функции была необходима, так как была наделена государственно-властными полномочиями.
На протяжении XIX в. был принят целый комплекс нормативных правовых актов, регламентирующих деятельность полиции по поддержанию населенных пунктов в надлежащем санитарном состоянии и предотвращению эпидемий: «Общие правила об устройстве городов» 1816 г., «Инструкция околоточным надзирателям г. Санкт-Петербурга» 1867 г., «Инструкция полицейским урядникам» 1878 г. [30, с. 170-183], «Инструкция городовым московской полиции» 1883 г. [31, с. 5-55].
В 1815 г. было принято решение об обязательной вакцинации младенцев против оспы. Контролировало это мероприятие Министерство полиции. В высочайше утвержденном Положении о земской полиции от 1837 г. в п. 13 говорится о том, что полиция принимает «первоначальные меры предосторожности при появлении заразительных и других повальных болезней и наблюдение за точным исполнением дальнейших по сему предмету предписаний выс-шаго начальства» [32, с. 463-484]. В Наказе земской полиции п. 19 также упоминается о том, что «все чины и служители земской полиции обязаны иметь особенное попечение о сохранении народного здравия» [33, с. 484-521]. В конце Наказа дается перечень утвержденных правил для земской полиции на случай появления повальных и заразительных болезней между людьми. Среди уже известных нам действий полиции, можно отметить новое требование к
JURISPRUDENCE
полиции — ведение разъяснительной работы с населением — «внушение обывателям, что принимаемые меры служат к их общему благу».
В высочайше утвержденном Сельском полицейском уставе для государственных крестьян от 1839 г. в п. 86 содержится требование «всех без изъятия государственных крестьян прививать детям предохранительную оспу чрез лиц, имеющих на сие право» [34, с. 279-289]. Кодификация российского права, проводимая в 30 гг. XIX в. не обошла вниманием и этот вопрос. В 1842 г. был принят «Устав медицинской полиции», вошедший в состав «Свода законов российской империи». «Устав» состоял из пяти разделов: общие меры к охранению народного здравия; особенные меры против повальных болезней; Устав карантинный; Положения о карантинной страже; погребение мертвых тел по правилам, для сего установленным» [35]. Надзор за выполнением предписываемых законом требований возлагался на городскую и сельскую полиции.
К Особенным мерам Устав медицинской полиции относил: предостерегательные меры против развития повальных и прилипчивых болезней, которые предусматривали определенные действия обывателей, врачей, содержателей гостиниц, трактиров, постоялых дворов. Так, например, предусматривалась обязанность хозяина дома, гостиницы, постоялого двора сообщать о появившейся в заведении болезни местному полицейскому начальству. В случае высокой смертности от заболевания губернаторы доносили о возникшей эпидемии Императорскому величеству через Министерство внутренних дел [36].
В 1852 г. во всех губерниях и уездах для «охранения народного здравия» были созданы Комитеты общественного здравия [37, с. 33]. В них входили представители высшей губернской и уездной администрации, дворянства и духовенства. Уездные комитеты подчинялись губернскому, губернский — министру внутренних дел. Однако практика показала, что отсутствие средств у комитета не позволило им принести ощутимой для общества пользы. Остро ощущалась нехватка медицинского персонала и больниц.
Вторая половина столетия связана с главным событием того времени — отменой крепостного права и последовавшей за этим событием серией реформ. Создание всесословных местных органов самоуправления — земств, повлекло за собой появление
оригинальной, не имевшей аналогов в мире формы медицинской помощи населению — земской медицины. Просуществовала она до 1917 г. К сфере деятельности земской медицины относились: противо-эпидемиологические мероприятия, оказание медицинской помощи сельскому населению, санитарный надзор и санитарные мероприятия, популяризация медицинских знаний и проч. На местном уровне создавались должности санитарных врачей, санитарные бюро, комиссии, лаборатории и институты. Основными чертами санитарной деятельности этого времени являлись общественный характер, профилактическая направленность, бесплатность, рациональность и доступность медицинской помощи населению.
Важнейшей особенностью противоэпидемической работы XIX — начала XX вв. стало постепенное ограничение использования карантинных мер, вступавших в прямое противоречие с интересами торгово-промышленного капитала. В этот период карантины устанавливались лишь в исключительных случаях, уступив место практике раннего выявления эпидемических заболеваний, изоляции больных и дезинфекции. Для предупреждения распространения венерических заболеваний стали активно применяться такие медико-полицейские меры, как регистрация проституток, учреждение домов терпимости и постоянный врачебно-санитарный контроль за состоянием их здоровья.
В обществе этого времени росло понимание, что справиться с эпидемиями только медико-полицейскими мерами невозможно. Главное, на что следовало обратить внимание, это благоустройство населенных территорий. Ставшие правилом международные санитарные конференции и съезды общества русских врачей (Пироговские съезды) ставили задачу разработки государственных мер по улучшению жизни населения. В отчете Министерства внутренних дел 1904 г. говорилось: «.помимо санитарной охраны границ от заноса заразы, надо . доставлять населению доброкачественную питьевую воду, устранять источники загрязнения почвы, улучшать жилища для рабочих и т. д.» [4, с. 224].
Подводя итог сказанному, можно отметить, что «охрана народного здоровья» являлась одним из важнейших направлений деятельности полиции Российской империи. На различных исторических этапах менялась ее роль, формы и степень участия в разрешении этих вопросов. Исторические факты показы-
вают нам чередование методов административно-запретительных и регулирующего воздействия на эпидемиологическую обстановку в стране.
Список источников
1. Даймонд Д. Ружья, микробы и сталь: история человеческих сообществ. М., 2010.
2. Полное собрание русских повестей. Т. 1. Ла-врентьевская летопись. 2-е изд. Ленинград, 1926.
3. Полное собрание русских летописей. Т. 13. Новгородская II летопись. М., 1965.
4. Васильев К. Г., Сегал А. Е. История эпидемий в России». М., 1960.
5. Новгородская четвертая летопись // ПСРЛ. Пг., 1915-1929.
6. Русская летопись по Никонову списку. Ч. 1-8. СПб., 1767-1792.
7. Полное собрание русской летописи. Т. 5. Псковские летописи. М., 2003.
8. Дополнения к актам историческим. Т. 1. СПб, 1846. № 23.
9. Русская историческая библиотека. Т. III. 1876.
10. Цит. по Новомбергскому. Архив Министерства юстиции, Белгородский стол, столбец № 130.
11. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно (16471671 гг.). СПб., 1906.
12. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. I. СПб., 1830. № 168.
13. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. II. СПб., 1830. № 826.
14. Рихтер В. История медицины в России. Ч. Н. М., 1820, прибавление.
15. Погорелов В. Материалы и оригиналы Ведомостей 1702-1727 гг. М., 1903.
16. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. VI. СПб., 1830. № 3708.
17. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. VI. СПб., 1830. № 4047.
18. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. VII. СПб., 1830. № 5078.
19. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XIV. СПб., 1830. № 10317.
20. ПСЗ РИ. Собр.1. Т. VII. СПб., 1828. № 5333.
21.ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XVIII. СПб., 1830. № 13075.
22. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XIX. СПб., 1830. № 14231.
23. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XX. СПб., 1830. № 14392.
24. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XXI. СПб., 1830. № 15379.
25. Гамалея Н. Ф. История оспы и значения оспопрививания. СПб., 1913.
26. О воспе и прививании оной. Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие. СПб., 1755.
27. Хныков Я. В. Журнал Министерства внутренних дел. 1851.
28. Герман Ф. Статистические исследования относительно Российской империи. СПб., 1819.
29. ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XXVII. СПб., 1830. № 20406.
30. Сборник циркуляров и инструкций МВД за 1878 г. / сост. Д. Чудовский. СПб., 1880. № 148.
31. Инструкция городовым московской полиции. М., 1883.
32. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XII. Ч. 1. СПб., 1838. № 10305.
33. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XII. Ч. 1. СПб., 1838. № 10306.
34. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XIV. Ч. 1. СПб., 1840. № 12165.
35. СЗ РИ. Т. XIII. Ч. 3. СПб., 1832.
36. СЗ РИ. Т. XIII. Ч. 3. СПб., 1857.
37. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XXVII. Отд. II. СПб., 1852. № 25930-а.
References
1. Diamond D. Guns, germs and steel: the History of human communities. M., 2010.
2. The Complete Collection of Russian stories. Vol. 1. The Laurentian Chronicle. 2nd ed. Leningrad, 1926.
3. The Complete Collection of Russian Chronicles. Vol. 13. Novgorod II Chronicle. M., 1965.
4. Vasiliev K. G., Segal A. E. History of epidemics in Russia. M., 1960.
5. Novgorod Fourth Chronicle // PSRL. Russian Russian Chronicle, 1915-1929.
6. The Russian Chronicle according to the Nikon list. Ch. 1-8. SPb., 1767-1792.
7. The complete Collection of the Russian Chronicle. Vol. 5. Pskov Chronicles. M., 2003.
8. Additions to historical acts. Vol. 1. SPb., 1846. No. 23.
9. Russian Historical Library. Vol. III. 1876.
10. Cit. on Novombergsky. Archive of the Ministry of Justice, Belgorod table, column No. 130.
11. Olearius A. Description of the journey to Muscovy and through Muscovy to Persia and back (16471671). SPb., 1906.
12. PSZ RI. Sobr. 1. T. I. SPb., 1830. No. 168.
13. PSZ RI. 1. Vol. II. SPb., 1830. No. 826.
14. Richter V. History of medicine in Russia. Ch. N. M., 1820, supplement.
15. Pogorelov V. Materials and originals of the Statements of 1702-1727, M., 1903.
-^pr-
JURISPRUDENCE
16. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. VI. SPb., 1830. No. 3708.
17. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. VI. SPb., 1830. No. 4047.
18. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. VII. SPb., 1830. No. 5078.
19. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. XIV. SPb., 1830. No. 10317.
20. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. VII. SPb., 1828. No. 5333.
21. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. XVIII. SPb., 1830. No. 13075.
22. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. XIX. SPb., 1830. No. 14231.
23. PSZ RI. Sobr. 1. Vol. XX. SPb., 1830. No. 14392.
24. PSZ RI. 1. Vol. XXI. SPb., 1830. No. 15379.
25. Gamaleya N. F. The history of smallpox and the significance of smallpox vaccination. SPb., 1913.
26. About smallpox and inoculation thereof. Monthly essays for the benefit and entertainment of employees. SPb., 1755.
27. Khnykov Ya. V. Journal of the Ministry of Internal Affairs. 1851.
28. German F. Statistical research on the Russian Empire. SPb., 1819.
29. PSZ RI. Sobr. 1. T. XXVII. SPb., 1830. No. 20406.
30. Collection of circulars and instructions of the Ministry of Internal Affairs for 1878 / comp. D. Chu-dovsky. SPb., 1880. No. 148.
31. Instructions to the policemen of the Moscow police. M., 1883.
32. PSZ RI. Sobr. 2. Vol. XII. Ch. 1. SPb., 1838. No. 10305.
33. PSZ RI. Sobr. 2. Vol. XII. Ch. 1. SPb., 1838. No. 10306.
34. PSZ RI. Sobr. 2. Vol. XIV. Part 1. SPb., 1840. No. 12165.
35. SZ RI. Vol. XIII. Part 3. SPb., 1832.
36. SZ RI. Vol. XIII. Ch. 3. SPb., 1857.
37. PSZ RI. Sobr. 2. Vol. XXVII. Department II. SPb., 1852. No. 25930-a.
Информация об авторе
Е. В. Мельник — доцент кафедры истории государства и права Московского университета МВД имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент.
Information about the author E. V. Melnik—Associate Professor of the Department of History of State and Law of the Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Candidate of Legal Sciences, Associate Professor.
Статья поступила в редакцию 15.02.2022; одобрена после рецензирования 29.04.2022; принята к публикации 25.05.2022.
The article was submitted 15.02.2022; approved after reviewing 29.04.2022; accepted for publication 25.05.2022.
ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Учебное пособие Гриф МУМЦ «Профессиональный учебник» Гриф НИИ образования и науки Под ред. Н. В. Михайловой
Рассмотрены становление и развитие отечественного государства и права в русле исторического процесса. Периодизация курса дана в соответствии с основными этапами развития государства и права. Проанализирована специфика российской государственности и правовой системы. Учебное пособие ориентирует читателя на отход от традиционных, принятых в советское время оценок правовых явлений в стране, обусловленных идеологизацией и политизацией юридических знаний.
Для студентов бакалавриата, обучающихся по направлению «Юриспруденция».
