CC BY
124
Вестник ПСТГУ. Серия I: Полунов Александр Юрьевич,
Богословие. Философия. Религиоведение д-р ист. наук,
2016. Вып. 5 (67). С. 24—32 доцент, проф. факультета
государственного управления МГУ имени М. В. Ломоносова [email protected]
Протестантизм и католичество в оценках «русского Торквемады»:
К ВОПРОСУ О РЕЛИГИОЗНЫЫХ ВОЗЗРЕНИЯХ
К. П. Победоносцева А. Ю. Полунов
Статья посвящена анализу религиозных воззрений К. П. Победоносцева (1827—1907), известного государственного деятеля, консервативного публициста, в течение 25 лет (1880— 1905) руководившего религиозной политикой государства на посту обер-прокурора Святейшего Синода. В центре внимания отношение Победоносцева к двум ветвям иноверия на территории России — католичеству и протестантизму. В статье показано, что восприятие обер-прокурором иноверных конфессий, при всей жесткости проводимой им политики, было далеко не однозначным. Консерватор решительно отвергал право на прозелитизм за неправославными исповеданиями на территории Российской империи. Особо негативным было его отношение к деятельности Католической Церкви в западных регионах империи и к зародившимся во второй половине XIX в. движениям протестантского толка — «пашковщине» и «штундизму». Вместе с тем к собственно религиозной стороне католичества и протестантизма он относился без неприязни. К простестантиз-му Победоносцев даже испытывал определенную симпатию. Ему импонировали многие черты данного вероучения — высокая оценка личных достижений человека, культ законности, наличие разработанной трудовой этики. Среди друзей и близких знакомых Победоносцева были протестанты, игравшие заметную роль в общественной жизни России и Европы — баронесса Э. Ф. Раден, видный деятель Англиканской Церкви У. Дж. Бирк-бек, посол США в России Э. Д. Уайт и др. Особенности отношения Победоносцева к западным исповеданиям, прежде всего к протестантизму, отразились на его политике на посту обер-прокурора, в некоторых случаях способствуя корректировке проводимых им жестких мер.
В конце 1873 г. на страницах консервативного журнала «Гражданин» появился материал, достаточно резко выделявшийся на фоне других публикаций этого издания. Вниманию читателя без комментариев был предложен перевод письма католического архиепископа Мечислава Ледоховского властям прусской провинции Познань, на территории которой находилась епархия архиерея1. В Гер-
1 Ледоховский Мечислав, граф (1822—1902) — архиепископ Познанский, с 1873 г. — примас Польши, с 1876 г. — кардинал. За борьбу против «культуркампфа» был приговорен к тю-
мании в это время разворачивался «культуркампф» — наступление государства на права Католической Церкви: власти требовали от архиепископа подчиниться налагаемым на Церковь ограничениям или оставить свой пост, на что Ледохов-ский отвечал резким отказом: «Сан епископский, со всеми его правами и обязанностями, принял я от Бога чрез наместника его на земле... — заявлял "князь церкви". — Внешнее насилие может поставить католического епископа в невозможность к исполнению высокого его долга и воспрепятствовать ему пользование принадлежащими правами, но не может оно в действительности лишить его сана епископского, ибо церковная власть, Богом вручаемая пастырям душ, не может быть людьми уничтожена. Итак, не может быть речи о снятии с меня сана каким бы то ни было государственным судилищем, и всякое на то покушение лишено будет значения перед Богом. Никакой суд не может развязать меня от исполнения моего епископского сана»2. Декларация Ледоховского, нацеленная на обоснование независимости Церкви от государства, была, кроме того, проникнута и характерными для католицизма клерикально-теократическими тенденциями, и в связи с этим нельзя было не удивиться появлению подобного материала на страницах «Гражданина», известного своей антипольской и антикатолической направленностью.
Спустя 20 лет после публикации «Гражданина» российской публике был представлен еще один примечательный материал — воспоминания о баронессе Э. Ф. Раден (1820—1885), фрейлине великой княгини Елены Павловны и императрицы Марии Александровны. Чрезвычайно интересный и разносторонний человек, Раден состояла в переписке с выдающимися деятелями своего времени — Ю. Ф. Самариным, К. Д. Кавелиным и др., была хозяйкой известного интеллектуального салона, активно занималась благотворительностью. Ознакомившись с биографией баронессы, читатель узнавал, что замечательными качествами своей личности она во многом была обязана вере отцов — лютеранству, преданность которому строго хранила (испытывая в то же время интерес и симпатии к православию). «Глубокое религиозное чувство одушевляло ее с ранней молодости... — говорилось в очерке. — Воспитанная в строгом духе евангелического протестантства, она почерпнула из него ту энергию веры, которую лютеранство стремится внушить своим учением, ставящим человека лицом к лицу непосредственно к Богу и к слову Божию с крепким, хотя и гордым сознанием долга и ответственности»3. Автором воспоминаний и публикатором письма Ле-доховского был один и тот же человек — Константин Петрович Победоносцев, и это обстоятельство составляет, пожалуй, наиболее интригующую особенность данных материалов. Как объяснить, что благожелательные и даже уважительные отзывы об иноверии исходили от государственного деятеля, за которым в истории закрепилась репутация религиозного фанатика, «апостола нетерпимости»,
ремному заключению (1874—1876), в 1876 г. выслан из Германии. Противник примирения России и папства.
2 Победоносцев К. П. «Будь тверд и мужествен.»: Статьи из еженедельника «Гражданин» // Письма. СПб., 2011. С. 77 (Дело Ледоховского // Гражданин. 3 декабря 1873 г.).
3 Победоносцев К. П. Баронесса Эдита Федоровна Раден (9 октября 1885 г.) // Вечная память. Воспоминания о почивших. СПб., 1896. С. 37.
«русского Торквемады»? Каким образом подобные отзывы сочетались с той действительно жесткой политикой, которую Победоносцев проводил на посту обер-прокурора Синода? Какова была психологическая подоплека данного расхождения? Ответ на эти вопросы поможет разъяснить важные особенности не только взглядов и деятельности знаменитого консерватора, но и в целом общественной, интеллектуальной, политической жизни России второй половины XIX в.
Если говорить о фундаментальных основах тех идей, на которые опиралось восприятие Победоносцевым иноверия, то они, безусловно, были связаны с общей оценкой роли религии в жизни социума. Российский консерватор был глубоко убежден, что лишь религия является прочной основой государственного порядка и общественной морали, что все попытки построить государство и общество на секулярных началах обречены на провал. «Что выше меня неизмеримо, — заявлял высокопоставленный публицист в самом известном из своих произведений, «Московском сборнике», — что от века было и есть, что неизменно и бесконечно... вот во что хочу я верить как в безусловную истину, а не в дело рук своих, не в творение ума своего, не в логическую форму мысли»4. При этом консервативный сановник полагал, что у каждого из народов (или группы народов) религиозное вероучение в ходе исторического развития неразрывно соединяется с культурой, повседневным укладом, пронизывает самосознание, становится неотделимым от всех этих аспектов народной жизни. Соответственно, ко всем вероисповеданиям следовало относиться уважительно, как к достоянию соответствующих народов — до тех пор, пока эти вероисповедания не выходили за пределы своих исторических ареалов и не начинали заниматься прозелитизмом. К проявлениям же последнего обер-прокурор относился крайне болезненно5.
Опираясь на подобные воззрения, российский консерватор в целом положительно оценивал борьбу Католической Церкви против «культуркампфа» в Германии — здесь она не нападала, а защищалась, отстаивала перед лицом натиска со стороны государства свои неотъемлемые права и прерогативы, носившие к тому же в основном духовный характер. «Сколько бы и было в этой оппозиции личных мотивов, — писал Победоносцев о сопротивлении католиков натиску имперских властей, — сколько бы ни скрывалось за ней ультрамонтанских побуждений, в ней открывается многое, достойное уважения: все-таки, в сущности, это борьба духовного начала за свою независимость с государственным насилием»6. Совсем иначе, резко враждебно, относился обер-прокурор к деятельности Католической Церкви на территории Российской империи, но на то
4 Победоносцев К. П. Московский сборник // Сочинения. СПб., 1996. С. 353.
5 Показательны в этом отношении воспоминания о Победоносцеве Э. Д. Уайта, посла США в России, часто обсуждавшего с обер-прокурором различные общественно-политические проблемы, в том числе вопросы религии. «Никогда, ни разу во время наших разговоров, — свидетельствовал американец, — я не слышал от него резкого слова о других церквах или о религиозных идеях, расходившихся с его собственными». По словам Уайта, иноверие вызывало у Победоносцева опасения лишь как возможное орудие государственной дезинтеграции Российской империи (см.: White A. D. A Statesman of Russia. Constantine Pobe-donostzeff// Century Illustrated Magazine. May 1898. Vol. LVI. No.1. P. 113).
6 Победоносцев. «Будь тверд и мужествен.» С. 72 (Церковь и государство в Германии // Гражданин. 1 октября 1873 г.)
были свои причины. В России католицизм, по мнению Победоносцева, покушался на то, что ему исторически не принадлежало, на вероисповедную принадлежность восточнославянского населения. Примечательно при этом, что к перспективе разворачивания религиозной кампании, нацеленной на «коренных» католиков, обер-прокурор относился весьма скептически. Так, он без особого энтузиазма воспринял начатые властями еще в 1860-е гг. действия по «русификации костела» (т. е. введению русского языка в проповедничество и дополнительное католическое богослужение), открывавшие возможность вмешательства во внутренние дела Католической Церкви. «Вы не за свое дело взялись, вы должны слушаться папу», — заявил в 1880-е гг. Победоносцев стороннику русификации костела ксендзу Фердинанду Сенчиковскому, искренне полагавшему, что выполняет миссию, имеющую особое значение для российских властей7.
В рамках подобного подхода, т. е. после «вынесения за скобки» политической составляющей католицизма, российский консерватор относился к данному вероисповеданию достаточно спокойно. Он, безусловно, признавал в нем наличие духовного компонента. Хотя, по его собственному признанию, многие особенности этой духовности были ему чужды, у него не было сомнений, что католицизм — это полноценная религия, близкая полякам и немцам Южной Германии в той же степени, в какой православие близко русским. Победоносцев, в частности, не видел никаких препятствий к тому, чтобы, находясь за границей, посещать обедню в католическом храме в том случае, если поблизости не было Православной Церкви. «Многое очень странно и чуждо для нас, православных, в этой театральной мистике, в этой молитве клира, текущей по своему особливому руслу во время богослужения, отделенной от всенародной молитвы, — писал будущий обер-прокурор в 1874 г. из австрийского Зальцбурга своей доверенной собеседнице Е. Ф. Тютчевой. — Но со всем тем и здесь все-таки обедня, и когда в глубокой тишине священник поднимает над головой только что освященные дары — приятно чувствовать вместе со всеми, что это жертва Христова»8. В целом, за вычетом политической составляющей, Победоносцеву было нечего делить с католицизмом, и там, где речь не шла об угрозах прозелитизма и борьбе за власть, его отзывы об этом исповедании не отличались ярко выраженной эмоциональной окраской. Совсем иным было отношение Победоносцева к протестантизму. Взаимодействие с этим исповеданием и его носителями явилось важным компонентом духовной эволюции и личной судьбы российского консерватора.
О различиях в отношении Победоносцева к двум западным конфессиям ярко свидетельствует пассаж из «Московского сборника», посвященный сопоставлению православия, католичества и протестантизма. Стремясь выявить отличительные черты каждого из исповеданий, сановный публицист подробно перечислил достоинства западных религий, дабы на их фоне развернуть картину неустройств Русской Церкви и затем — по контрасту — все же прийти к выводу о ее превосходстве. Само по себе описание достижений католичества и проте-
7Долбилов М. Д. Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2010. С. 953.
8 Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее — ОР РГБ). Ф. 230. К. 4408. Ед. хр. 9. Л. 19об (письмо от 12 июля 1874 г.).
стантизма в «Московском сборнике» весьма показательно. «Смотрите, — заявлял Победоносцев как бы от лица Католической Церкви, — что я значила и что значу в жизни того общества, которое меня слушает. Вот дела любви, вот дела веры, вот дела апостольства, вот подвиги мученичества, вот полки верные, как один человек, которые я рассылаю на концы вселенной. Не явно ли, что со мною и в нас благодать пребывает от века и доныне?» «Смотрите, — продолжал он от лица Церкви протестантской, — я не терплю лжи, обмана и суеверия. Я привожу дела в соответствие и разум в соглашение с верой. Я освятила верою труд, житейские отношения, семейный быт, верою искореняю праздность и суеверие, водворяю честность, правосудие и общественный порядок. Я учу ежедневно, и учение мое, близкое к жизни, воспитывает целые поколения в привычке к честному труду и в добрых правах... Не явно ли, что сила Божия со мною, потому что во мне истинное зрение на религию?»9. Нетрудно заметить, что, рассуждая о католицизме, российский консерватор ограничивается описанием его «внешних» достижений, прекрасной организации созданных им институтов и др. В протестантизме же Победоносцеву важна духовная сторона — наличие развитой трудовой этики, культа честности и правосудия. В основе подобного расхождения лежали глубинные особенности психологии российского консерватора, отражавшие своеобразие его жизненного пути и отчасти повлиявшие на политику, которую он проводил на посту обер-прокурора.
В целом, в отличие от католицизма, к которому, как отмечалось выше, Победоносцев как к вероучению не испытывал особых эмоций, протестантизм для него был «значимым другим» — с этим исповеданием он дискутировал, боролся, будучи в то же время не в силах уйти от симпатий к нему. Зачастую для российского консерватора протестантизм выступал в качестве своеобразного «спарринг-партнера» — он обращал внимание на некоторые негативные, с его точки зрения, особенности этого вероучения (подчас даже утрируя, преувеличивая их), для того чтобы контрастно подчеркнуть на их фоне достоинства православия. «"Горе слабым и падающим! Горе побежденным!" Конечно, здешней жизни это непреложная истина. Но придавая этому правилу безусловную, как бы догматическую силу религиозном смысле — вот чего наша душа не принимает, как не принимает она сродного протестантству ужасного кальвинского учения о том, что иные от века призваны к добродетели, к славе, к спасению и блаженству, а другие от века осуждены, и что бы ни делали в жизни, все влечет их в бездну отчаяния», — писал Победоносцев в «Московском сборнике»10. И в этой книге, и в иных публикациях российского консерватора, и в его письмах есть немало других пассажей, содержащих критику протестантизма, указывающих на те его стороны, которые, по мнению Победоносцева, никогда не станут близки русскому народу. И все же, несмотря на подобные декларации, отношение российского консерватора к протестантизму ими вовсе не исчерпывалось, и на то были глубокие причины.
Во многом эти причины были связаны с особенностями жизненного пути, своеобразием склада личности обер-прокурора. Человек не слишком высокого
9 Победоносцев. Московский сборник. С. 392.
10 Там же. С. 394.
социального происхождения (внук приходского священника, сын профессора, выслужившего дворянство на учебном поприще), Победоносцев достиг высот в науке и по службе во многом благодаря необычайно упорному труду. Непрерывная и кропотливая работа с историческими источниками, работа сложная, порой тягостная, требующая самоотречения, но неизбежно дающая в итоге качественный результат — таков, с точки зрения консерватора, был главный залог успеха в науке11. В свете подобных установок обер-прокурор, возможно, находил что-то близкое себе в протестантизме с его высокой оценкой личных достижений человека, разработанной трудовой этикой, насыщенной особым религиозным смыслом. Во всяком случае, рассуждая о протестантизме, Победоносцев, как указывалось выше, особо отмечал, что это исповедание нетерпимо к праздности, проникнуто чувством долга и ответственности, освящает труд верой и воспитывает привычку к честному труду.
Культ правосудия и законности был в представлении российского консерватора еще одной характерной чертой обществ, выросших на духовной почве протестантизма, и эта особенность протестантских сообществ также была в высшей степени симпатична Победоносцеву. Плебей по происхождению, правовед в течение всей своей карьеры весьма болезненно относился к нарушениям равного для всех закона со стороны императорских фаворитов, знатных людей12. В повседневной жизни, в сфере интеллектуального общения обер-прокурор, при всей жесткости проводимой им религиозной политики, достаточно легко находил общий язык с протестантами. Среди друзей, духовно близких ему людей протестантов (в отличие от католиков) было достаточно много. Помимо Раден, к их числу принадлежали пастор реформатской общины в Петербурге Г. Дальтон, упоминавшийся выше посол США в России Э.Д. Уайт, видный деятель Англиканской Церкви У. Дж. Биркбек и др.13
Симпатии, которые российский консерватор испытывал к протестантизму, во многом подпитывались и его уважением к историческому укладу жизни Англии — страны, которую он хорошо знал и в которой не раз бывал. Особое почтение вызывала у него Англиканская Церковь. В том же «Гражданине» в 1873 г. Победоносцев с воодушевлением описывал богослужение в Вестминстерском аббатстве, подчеркивал царившие во время богослужения благолепие и порядок (впрочем, некоторые особенности англиканства, в частности обычай выделять в церкви особые места для богатых и знатных, воспринимались им негативно)14.
11 См.: Полунов А. Ю. К. П. Победоносцев в общественно-политической и культурной жизни России. М., 2010. С. 92-103.
12 Там же. С. 49-60, 282-283.
13 Характерной для связывавших Победоносцева с протестантизмом отношений «дружбы-вражды» была история его разрыва с Г. Дальтоном, случившегося после начала вероисповедной кампании 1880-х гг. в Прибалтике. Пастор расценил эту кампанию как гонение на протестантизм. Пользуясь разрешением, которое ему дал обер-прокурор, — свободно обсуждать с ним все религиозные вопросы, — Дальтон, уехавший из России, обратился к сановнику с открытым письмом, ставшим заметным событием общественной жизни России конца XIX в. (см.: Dalton H. On Religious Liberty in Russia. Open Letter to the Head of the Russian Synod Privy Councilor Constantine Pobiedonosieff. Leipzig; L., 1890).
14 Победоносцев. «Будь тверд и мужествен.» С. 107 (Вестминстерское аббатство // Гражданин. 6 августа 1873).
В 1872 и 1874 гг. будущий обер-прокурор радушно принимал в России известного деятеля Англиканской Церкви, настоятеля Вестминстерского аббатства А. П. Стэнли и десятилетия спустя озаботился переводом и публикацией его воспоминаний о пребывании в Москве15. Даже если на запросы прибывавших в Россию иностранцев-протестантов в силу разных причин приходилось отвечать отказом, у Победоносцева это нередко вызывало сожаление. Таково, в частности, было его отношение к английским квакерам Э. Р. Бруксу и Ф. У. Фоксу, вызвавшимся помогать голодающим в России, но желавшим делать это вне контроля правительственных инстанций. «Оба произвели на меня самое благоприятное впечатление. — писал обер-прокурор своей лондонской корреспондентке, публицистке О. А. Новиковой. — Простые, добрые, христиане. Жаль отпугивать таких людей. Но что я могу сделать!»16
Определенное тяготение к протестантизму, характерное для Победоносцева, отчасти повлияло и на его государственную деятельность, хотя, безусловно, в этой сфере он должен был руководствоваться и действовавшими на тот момент законами, и интересами государства, задачами поддержания его целостности — как он их понимал. Ярким примером своеобразной «раздвоенности» Победоносцева в отношении к протестантизму послужила его реакция на начавшееся в 1883 г. движение коренного населения Прибалтики — эстонцев и латышей — к православию17. Поддержав на первых порах это движение и даже выступив с требованием жестких мер по отношению к немецко-лютеранским «верхам» Прибалтики, отрицательно относившимся к расширению прерогатив православия в крае, обер-прокурор в конечном счете склонился к признанию необходимости компромисса с иноверием. Важным мотивом подобного решения послужило представление о том, что Прибалтика — зона исторического преобладания лютеранства и что православие, вторгаясь в этот регион, не добьется здесь прочных успехов, а лишь разрушит сложившуюся систему религиозных отношений18. Действия Победоносцева, помимо соображений государственного
15 О визите Стэнли в Россию см. письмо Победоносцева Е. Ф. Тютчевой 5 февраля 1872 г. (ОР РГБ. Ф. 230. Ед. хр. 7. Л. 1); о публикации в России воспоминаний Стэнли — письмо Победоносцева П. И. Бартеневу 17 февраля 1894 г. (Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 46. Оп. 1. Ед. хр. 586. Л. 60).
16 ОР РГБ. Ф. 126. К. 8479. Ед. хр. 12. Л. 21 (письмо от 22 ноября 1891 г.). В конце концов Брукс и Фокс получили возможность вести деятельность в России на предпочтительных для них условиях. О миссии квакеров в России см.: Сорока М. Английские квакеры и русский голод // Родина. 2011. № 12.
17 О данном движении и реакции на него российских властей см.: Полунов А. Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. М., 1996. С. 109-117.
18 Следует отметить, что, склоняясь к компромиссу с лютеранством, Победоносцев крайне негативно относился к другим направлениям протестантизма — баптизму и евангельскому христианству (в официальном словоупотреблении — «штунда» и «пашковщина»), которые широко распространялись в России с конца 1860-х гг. Однако здесь вновь имело место не столько неприязнь к вероучению как к таковому, сколько неприятие прозелитизма, поскольку «штунда» и «пашковщина» распространялись преимущественно в среде восточнославянского населения, исторически непричастного, как полагал Победоносцев, протестантизму. Сами по себе вожди иноверия не вызывали у Победоносцева неприязни. Так, британского проповедника лорда Г. В. Редстока, с выступлений которого в России и началось распространение «пашковщины», российский консерватор называл человеком почтенным, хотя и со-
прагматизма, определялись в данном случае и личными предпочтениями. Среди последних же, как отмечалось выше, немалую роль играли симпатии к протестантизму, связанные со своеобразием личности обер-прокурора и сформировавшиеся под влиянием особенностей его жизненного пути.
В целом анализ отношения российского консерватора к западным исповеданиям наглядно показывает, насколько непростым могло быть восприятие иноверия российским интеллектуалом и государственным деятелем во второй половине XIX в., насколько сложно было в этом вопросе занять определенную позицию даже тем историческим личностям, которые вошли в историю с репутацией безоговорочных противников религиозного плюрализма и равноправия различных исповеданий.
Ключевые слова: К. П. Победоносцев, М. Ледоховский, Э. Ф. Раден, Э. Д. Уайт, А. П. Стэнли, обер-прокурор, протестантизм, католицизм, прозелитизм, религиозная политика самодержавия, «культуркампф», лютеранство, «пашковщи-на», штундизм.
Protestantism and Roman Catholicism in Perception of the «Russian Torquemada»: Some Notes on Religious Views
OF K. P. POBEDONOSTSEV A. POLUNOV
The article is focused on religious views of Konstantine Pobedonostsev (18271907), the prominent Russian statesman and conservative publicist who lead the religious policy of Russian autocracy on the post of the Chief Procurator of the Holy Synod in 1880-1905. The author's main attention is concentrated on Pobedonostsev's attitudes towards Roman Catholicism and Protestantism, two Western confessions which had many adherents on the territory of Russian Empire. The author seeks to demonstrate that, despite of the harsh religious policy of Pobedonostsev which made him known as «Russian Torquemada», his attitudes towards the Western confessions were rather complicated. The Chief Procurator rejected resolutely any possibility of the «heterodox» proselytism on the territory of Russian Empire, and this was the reason for the repressive measures he supported against Roman Catholicism and the charismatic protestant movements, pashkovism and stundism. At the same time, the religious teachings of the Roman Catholicism and Protestantism as such did not engender any negative feelings
всем не русского направления. Встречаясь с одним из лидеров «пашковщины», М. М. Кор-фом, обер-прокурор даже обменялся с ним при прощании христианским поцелуем (ОР РГБ. Ф. 230. К. 4408. Ед. хр. 9. Л. 11. Письмо Е. Ф. Тютчевой 1 марта 1874 г.; Тернер Ф. Г. Воспоминания жизни Ф. Г. Тернера. СПб., 1910. Ч. 1. С. 345).
31
of Pobedonostsev. He even felt a sympathy towards certain traits of Protestantism such as Protestant labor ethics and cult of lawfulness. Some prominent Protestants who lived in Russia or visited it, such as Baroness E. F. Raden, the US Ambassador to Russia A. D. White, the prominent British Churchman W. J. Birkbeck and others, were friends or close acquaintances of the Russian conservative. The features of the personal attitudes of Pobedonostsev towards the Western faiths, first of all, towards Protestantism, influenced to some extend his religious policy on the post of the Chief Procuratora
Keywords: K. P. Pobedonostsev, M. Led6chowski, E. F. Raden, A. D. White, A. P. Stanley, Chief Procurator, protestantism, Roman Catholicism, religious policy of Russian autocracy, Kulturkampf, Lutheranism, pashkovism, stundism.
Список литературы
1. Dalton H. On Religious Liberty in Russia. Open Letter to the Head of the Russian Synod Privy Councilor Constantine Pobiedonosieff. Leipzig; L., 1890.
2. White A. D. A Statesman of Russia. Constantine Pobedonostzeff // Century Illustrated Magazine. May 1898. Vol. 56. No.1. P. 113.
3. Долбилов М. Д. Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2010.
4. Победоносцев К. П. «Будь тверд и мужествен.» Статьи из еженедельника «Гражданин» // Письма. СПб., 2011.
5. Победоносцев К. П. Баронесса Эдита Федоровна Раден (9 октября 1885 г.) // Вечная память. Воспоминания о почивших. СПб., 1896.
6. Победоносцев К. П. Московский сборник // Сочинения. СПб., 1996.
7. Полунов А. Ю. К. П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. М., 2010.
8. Полунов А. Ю. Под властью обер-прокурора: Государство и церковь в эпоху Александра III. М., 1996.
9. Сорока М. Английские квакеры и русский голод // Родина. 2011. № 12.
10. Тернер Ф. Г. Воспоминания жизни Ф. Г. Тернера. СПб., 1910. Ч. 1.
