CC BY
445
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2015. № 3 (7). С. 16-23.
УДК 94(47).083
А. С. Куратов
К. П. ПОБЕДОНОСЦЕВ И ЕГО ВЗГЛЯДЫ НА ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ЦЕРКВИ,
ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА
Выясняется отношение обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева к идее церковных преобразований. Для этого исследуются его взгляды на общественное и государственное развитие, роль церкви в этом процессе, соотношение церкви, общества и государства.
Ключевые слова: Победоносцев; обер-прокурор; церковные реформы; история Русской церкви; история России конца XIX - начала XX в.
A. S. Kuratov
K. P. POBEDONOSTSEV AND HIS VIEWS ON RELATIONS BETWEEN CHURCH,
STATE AND SOCIETY
The article is devoted to clarify the relationship Procurator of the Holy Synod K. P. Pobedonostsev to the idea of church reforms. To do this, we study the views Pobedonostsev public and state development, the role of the church in the process, his views on the relation of the Church, society and state.
Keywords: Pobedonostsev; chief procurator; church reform; the history of the Russian Church; the history of Russia in the late XIX - early XX century.
Личность Константина Петровича Победоносцева - одна из ключевых при изучении истории Русской церкви начала XX в. Обер-прокурор Святейшего синода с 1880 по октябрь 1905 г. К. П. Победоносцев ещё во время жизни получал довольно противоречивые оценки современников. Будучи известным своим консерватизмом, он не пользовался популярностью среди либеральной части общества, ряд же правых деятелей, напротив, воспринимали его деятельность как защиту России от смуты. Таким образом, образ обер-прокурора ещё тогда оказался весьма политизированным. Эта черта характерна для историографии, где, как пишет Е. В. Тимошина, «отсутствие объективности до сих пор составляет... особенность многих современных исследований о К. П. Победоносцеве» (цит. по: [1]). Вокруг этой личности было сломано немало копий до 1917 г., но они продолжают ломаться и до сих пор. Это можно оценивать и положительно - как свидетельство живого общественного интереса, на который уже реагируют ученые.
И, однако же, стоит признать, что очень часто в работах исследователей образ Победоносцева заслоняется их концепцией развития России и Русской церкви в правление Александра III и Николая II. Возьмем, например, известного исследователя в эмиграции Д.В. Поспеловского, сторонника гражданского общества и правового государства. Он считал, что Русская церковь до революции была угнетена и подчинена государственным идеологическим целям. Поэтому и образ Победоносцева у него соответствующий. Автор пишет, что «по своему обскурантизму, реакционности и деспотичности Победоносцев. побил все рекорды обер-прокуроров минувшего века» [2]. Роль же его в движении за церковные преобразования оценивается как всячески тормозящая их. То же видим и у Дж. Каннингема в его труде «С надеждой на Собор», где сторонники реформы противопоставлены бюрократу Победоносцеву, единственной мыслью которого было-помешать осуществлению преобразований. С этой точки зрения разрешение Победонос-
© Куратов А. С., 2015 16
К. П. Победоносцев и его взгляды на взаимоотношения церкви, общества и государства
цевым Религиозно-философских собраний (и организация подобных собраний в ряде городов) - лишь ошибка, которую он вскоре и сам осознал, закрыв их.
В советской историографии и вовсе Победоносцева автоматически записывали в закоренелого реакционера, врага либерализма, освободительного революционного движения. Соответственно, позитивные моменты в его деятельности игнорировались. Одним из самых ранних представителей советского направления стоит считать М. Н. Покровского. При этом его характеристику Победоносцева нельзя признать однобокой, он отдает обер-прокурору должное, признавая, что как мыслитель он был «содержательнее и глубже Каткова, живее и самостоятельнее Данилевского, спокойнее и уравновешеннее Достоевского-публициста» (цит. по: [3]). Но всё равно, желая соответствовать общей исторической концепции, он представляет Победоносцева тонким манипулятором-агитато-ром, который в совершенстве научился приспосабливаться под людей и использовал свой талант литератора для воздействия на них, подстраиваясь под каждого отдельного человека, в том числе под императоров, письма которым писал. Негативный образ Победоносцева доминирует в советской историографии, хотя и тут нельзя говорить об однородности взглядов как по вопросу о роли и месте Победоносцева в царском режиме, так и в плане оценки его личности. Для кого-то он был «вице-императором» пореформенной России (Ю. В. Готье), а для кого-то - рядовым функционером, не оказавшим значительного влияния на политический курс последних императоров (Н. Н. Фирсов). Что касается личности обер-прокурора, то вслед за Покровским, считавшим его карьеристом, прикрывавшим православно-монархической риторикой свои политические амбиции, для многих советских исследователей в силу идеологических ограничений Победоносцев предстает либо как ограниченный консерватор, защищавший интересы дворянско-крепостнического класса, либо вовсе как лицемер, использовавший «разглагольствования о народности» (цит. по: [4]) как средство дис-циплинирования масс.
Некоторые советские исследователи избегали сводить все этапы жизни обер-
прокурора в один упрощенный образ. Например, М. В. Нечкина видела в молодом Победоносцеве склонность к либеральным мнениям [5].
В современной российской историографии интерес к личности К. П. Победоносцева продолжает сохраняться. Правда, на смену критическому подходу пришел апологетический как чрезмерное стремление восстановить в правах образ обер-прокурора, искаженный советской историографией. Это характерно для работ Г. И. Марченко, В. А. Гусева, Ю. Г. Степанова [6]. Последние двое исследователей и вовсе рассматривают обер-прокурора как своего рода пророка дореволюционной России, труды которого и сегодня должны служить предостережением современным политическим и общественным деятелям, да и России в целом. В указанных работах историков в большей или меньшей степени происходила подмена исследования личности Победоносцева попытками увидеть в его трудах то, чего нет, вырвать из исторического контекста, рассматривая его творчество не в научном дискурсе, а в политическом.
Большой проблемой историографии Победоносцева является то, что до сих пор исследователи подходят к анализу его личности, пытаясь оценить степень его реакционности или, напротив, истолковать её как прогрессивность. Нам представляется, что такой историографический тренд накладывает ограничения на выводы исследователей. В данной статье мы попытаемся взглянуть на личность обер-прокурора через призму мировоззренческих установок, дабы понять его действительное отношение к проблеме церковных преобразований. До сих пор церковная политика Победоносцева либо рассматривалась кратко, либо при её рассмотрении делался упор на духовное образование и церковно-приходские школы, миссионерскую деятельность, борьбу вокруг созыва Собора весной 1905 г. Детальное же рассмотрение отношения Победоносцева к религии и Церкви обыкновенно ускользает из внимания исследователей. В восполнении этого пробела и заключается научная актуальность статьи.
Изначально К. П. Победоносцев становится известен как автор работ по гражданскому праву и судебному процессу. Он был чиновником с самого окончания обучения в
17
А. С. Куратов
училище правоведения. В это время для него характерно стремление к учреждению «правого суда», желание, чтобы закон стал не только обманчивой фразой. В частности, он выступал за публичное судопроизводство, гласность, суд присяжных. Если сравнить это с его поздними высказываниями, то на первый взгляд может показаться, что произошло сильное смещение вправо. Но дело не в том, что, как считает Фирсов, Победоносцев повзрослел и стал менее радикален [7]. Попав в правительственную среду, он неизбежно был вынужден разделить в своих взглядах теоретически необходимые меры и практически возможные. В теории гласность хороша для контроля за правительством и государственными деятелями. Она ничуть не противоречит власти самодержавного царя, а, напротив, дает обществу возможность помочь царю избавляться от дурных подданных. Но для того чтобы гласность действовала подобным образом, основная масса населения должна быть просвещена, а периодическая печать быть не средством распространения своих взглядов политическими и общественными элитами, а действительно массовым явлением, проникнувшим во все слои общества и отражающим их интересы (иными словами, когда все слои общества, включая крестьян, станут создавать свои печатные органы). Однако основная предпосылка этого - просвещение. И, как известно, Победоносцев уделял ему огромную роль, находясь на посту обер-прокурора Святейшего синода. Это и проект церковноприходских школ, и попытки реформ высшего духовного образования. Так что о ренегатстве, отказе от своих взглядов К. П. Победоносцевым говорить нельзя, разве что об охлаждении к этим идеям как практически неосуществимым в данной исторической ситуации, к тому же постоянно тиражируемым в печати либерального и радикального характера. Таким образом, о вольнодумстве Победоносцева в молодости можно говорить с натяжками. Главное же свидетельство его либерализма (даже радикализма) - памфлет на графа
В. Н. Панина - и вовсе рассматривается сегодня как написанное не им [8].
Мировоззрение Победоносцева, по свидетельству ряда современников и исследователей, характеризовалось противоречивостью и дуализмом. Кто-то ограничивался
лишь политическими понятиями при определении сущности этого дуализма, говоря о сочетании либерализма и консерватизма или консерватизма и реакционности во взглядах российского сановника. Кто-то переносил дуализм в область психологического1, а кто-то и вовсе обращался к духовному. Бердяев, например, пишет: «Победоносцев вызывал к себе жгучую ненависть, долгие, тяжкие годы он был кошмаром русской жизни. Но когда читаешь его, ненависть слабеет: звучат у него такие искренние ноты... смирение перед высшим, любовь к народному, романтическая привязанность к старому быту» [9]. По мнению философа, проистекает это из характера религиозности, которая обращена в себя, направлена на спасение одной отдельной души (своей и, может быть, немногих, что окружают её), внешне же эта религиозность никак не выражается, поскольку отношение Победоносцева к миру, человечеству атеистично.
В мировоззрении обер-прокурора необходимо выделить два измерения - религиозное и общественное. В первое можно включить его личные религиозные переживания, а во второе - любовь к традиционному укладу и комплекс идей, имеющих свои корни в европейском Просвещении и романтизме. Если противоречие между религиозным и общественным уровнем решается их полным разделением (о котором и говорит Бердяев), то эклектичность общественных взглядов Победоносцева требует анализа.
Отец Константина Петровича, Петр Васильевич Победоносцев, окончил Московскую духовную академию, однако вышел из духовного сословия и стал профессором словесности Московского университета. В соответствии с идеями Просвещения он верил в справедливость и совершенствование общества по мере распространения морали и учености. А поскольку прогресс был связан для него с улучшением нравов, то важное значение принимало моральное назидание окружающих. При этом он был известен любовью ко всему русскому, и даже Просвещение для него было прежде всего русским Просвещением. К реформам Петра он относился позитивно, поскольку они позволили людям подниматься по социальной лестнице не в соответствии со своей знатностью, а в зависимо-
18
К. П. Победоносцев и его взгляды на взаимоотношения церкви, общества и государства
сти от своих талантов и заслуг. Такое отношение не удивительно - система, созданная Петром, позволила семье Победоносцевых преодолеть долгий путь из духовного сословия в потомственное дворянство.
Не будет преувеличением сказать, что многие из перечисленных черт мировоззрения отца Победоносцева передались и сыну, герою этой статьи. Это и патриотизм, и позитивное отношение к будущему России. Некоторые идеи приобрели особенное звучание. Например, справедливость у Победоносцева-младшего превратилась в правду. Обучение в училище правоведения повлияло на то, что эта правда начала пониматься как законность. А поскольку единственным проводником законности являлось государство, то оно заняло ключевое место в общественных воззрениях Победоносцева. Тимошина также видит бесспорное влияние на взгляды молодого ученого основателя исторической школы права Ф. К. фон Савиньи [10] с его учением о «народном духе», созидающем в истории своеобразные формы правовой культуры народа. Собственно, на понятии «народный дух» и заканчивалось влияние просвещенческих идей на Победоносцева, поскольку прогресс получал одобрение лишь в контексте соответствия потребностям этого духа. С этим по большей части и связана критика Победоносцевым западной культуры и насаждения её элементов в России. Свою роль также сыграло патриархально-православное воспитание, привившее ему любовь к традиционному укладу жизни. Поэтому мировоззренческая модель Победоносцева может быть представлена так: коренной принцип устройства общества - религиозный, базирующийся на десяти заповедях и тех законах, что возникают на основании этих фундаментальных правил. Государство существует для реализации этого принципа [11]. Оно держит определенную планку нравов, заданную изначально народным духом, следит за равномерным распределением благ и поступательно ведет народ к упорядоченному состоянию жизни путем законодательства, просвещения (прежде всего религиозного). В случае же если нововведения, предлагаемые государством, не свойственны данному народу, они должны быть отвергнуты, дабы не послужить порождением химерических явлений в
общественной жизни вроде бессмысленных законов и чужеродных учреждений.
Здесь можно видеть основную причину критики Победоносцевым классического понимания идеи прогресса. Он не был против совершенствования основных начал общественной жизни, но выступал решительно против европейской трактовки прогресса, видевшей основной вектор развития в секуляризации и развитии начал разума (не будем забывать, что герой нашей статьи жил во времена торжества позитивизма). Такая точка зрения неизбежно приводила к критике старого строя, традиционных начал, и Победоносцев был вынужден выступать как охранитель. Если в бытность свою профессором права он старался избегать дискуссий славянофилов и западников, сосредоточиться на научной деятельности, то войдя в высшие правительственные сферы, да ещё и в качестве воспитателя великих князей, он постепенно должен был отказаться от такой позиции, поскольку уклоняться от полемики означало в данном случае подвергать государственный строй опасности.
Поскольку Победоносцев видел главную задачу государственной власти в проведении в жизнь и поддержании религиозного принципа, то и концепт секулярного государства считал вымыслом и утопией, так как безверие есть прямое отрицание государства. В то же время он признает, что есть области, недоступные государству, - вопросы бытия и веры. Это вечные вопросы, на них строится традиция: у русских она приняла вид народного православия. Победоносцев отнюдь не считал его идеальным - он признавал, что народ необразован, ничего не понимает в церковной службе, однако чувствует православие душой. Он придавал большое значение коренным источникам верования и считал, что все проистекающие из них культурные традиции необходимо сохранять (например, веру в доброго царя), отталкиваясь от них при решении любых вопросов. Реформы в целом Победоносцев не отвергал. Например, Петровские реформы, по его мнению, способствовали восстановлению единства царя и народа. До них русская церковь слишком близко подошла к состоянию соперничества с царской властью, а это для Победоносцева есть искажающий фактор.
19
А. С. Куратов
Вообще бинарная оппозиция монархия - народ приняла для него стержневое значение в русской истории, остальные составляющие оказывались так или иначе подчиненными.
Церковь как отдельный субъект для русского консерватора не фигурирует, он считает это европейским конструктом, возникшим в ходе приобретения политической власти Католической церковью и дальнейшей её борьбы с государством. Для Победоносцева истинная Церковь - «собрание христиан, органически связанных единством веры в богоучрежденный союз» [12]. То есть упор делается на то, что народ и есть Церковь. В этом он видел главную силу русского православия, поэтому скептически относился к попыткам реформировать обряды, граничащие с язычеством или имеющие в нем корни. Если народ создал их, значит таковы его духовные потребности. В связи с этим Бердяев писал, что Победоносцев - трагический тип, в котором христианство (как традиция) убило Христа (цит. по: [13]). Бывший профессор правоведения, однако, не идеализировал и народ. Он писал Александру III: «Душа нашего народа - великое сокровище и великая сила» (цит. по: [14]), в то же время «быт народа ужасен, темен и в нем господствуют одни материальные интересы и кабак» (цит. по: [15]). Спасение народа он видел в просвещении, которое, впрочем, должно быть правильным, чтобы не возмущать и не повреждать народный дух.
Будучи церковью, народ одновременно живет на конкретном историческом и политическом пространстве, являясь также гражданином. Поэтому участие государства в религиозных делах неизбежно. Отсюда требование Победоносцевым единства веры с жизнью, где первая - это религиозные понятия, а вторая - общественные верования, такие как традиции, патриотизм и т. п. Понятно, что при такой постановке вопроса отделение Церкви кажется нелепым, потому что, во-первых, нет никакого самостоятельного субъекта, во-вторых, у этого субъекта религиозные понятия - органическая часть всего комплекса верований. Вера в царя и любовь к нему, безусловно, окрашены в религиозные оттенки, поэтому для Победоносцева странно отделять эти взгляды от их источника - коренных верований.
Он не против частичного обособления церковных дел от государственного контроля, например, возвращения клиру и народу права поставлять пастырей и содержать их. Это даже хорошо, ибо это право и не принадлежит государству. Речь о другом - он против отделения Церкви от государства в понимании того, что они перестают вторгаться в области друг друга. Понятно, что это невозможно, ибо задача Церкви - «научите вся языки», и она в выполнении этой задачи неизбежно вторгается в жизнь общества. Проблема в том, что Победоносцев смешивает с понятием общества государственное правление, ведь Церковь, по его мнению, должна также внушить народу уважение к закону и властям, а власти - внушить уважение к свободе человеческой [16].
Примечательно, что Победоносцев, полемизируя против неприемлемых для него идей, избегает видеть в защищаемой им системе эти же явления. Скажем, разъединение между народным верованием и политической конструкцией церковного управления, которое он видел в Европе, не было ли характерно для синодальной системы?
В соответствии со своим принципом невмешательства в дела народной веры вопросы, которые Победоносцев ставит в приоритет как обер-прокурор Синода, носят исключительно практический характер: в частности, беспорядки в семинариях, взаимоотношения с униатами и старокатоликами и т. п. Съезды архиереев, организованные им в 1880-х гг., были посвящены исключительно проблеме раскола, просвещения инородцев и борьбе с сектами, пусть архиереи надеялись и на большее. Даже касаясь проблемы штундизма в западных губерниях, он видит решение проблемы в чисто внешних вопросах - проблемах с богослужением, устройством церковного пения, отсутствии или недостатках местных школ [17]. Он избегал решать вопросы более высокого порядка, предпочитая принимать частные меры в каждом конкретном случае.
Победоносцев в теории был только за внутреннее обновление церкви, вот только дарование ей свободы не было, по его мнению, необходимо для этого. Собор - это лишь декорация, если нет содержания (так, впрочем, считали и неославянофилы вроде Киреева [18]). Зато он был почти уверен, что цер-
20
К. П. Победоносцев и его взгляды на взаимоотношения церкви, общества и государства
ковные преобразования могут привести даже к отделению Церкви от государства, поскольку видел, что проблема свободы совести не может не затронуть Русскую церковь, а значит неизбежно встанет вопрос о равенстве вероисповеданий. Если же речь идет о конфессиональном равенстве, нельзя говорить о существовании какой-либо «симфонии», что, в свою очередь, ведет к подрыву идеологической основы Российской империи, так как религиозная опора власти оказывается разрушена. Одного этого уже было достаточно, чтобы выступать против церковных реформ. Можно также вспомнить неприязнь Победоносцева к разного рода «говорильням», как он их называл, а чем старше, тем подозрительнее обер-прокурор относился к разного рода учреждениям с реформистскими целями. В глубине души он мог даже понимать, как следует делать, но реальность просто не позволяла двигаться по правильному пути, поскольку его следствием стало бы лишь ускорение разрушения империи. Победоносцев слишком запутался и, не будучи способен найти способ разрешить противоречия и при этом не разрушить традиции, по инерции пытался сопротивляться «потоку». Отсюда его скептицизм и разочарование в последние годы. Это было разочарование романтика, который понял, что «правильно» ещё не значит «разумно» или даже «рационально». Всё чаще звучат «Всё сгнило», «finis Rossia» [19], всё чаще делался вывод о необходимости заморозки. Экономическое развитие России полным ходом шло по западному капиталистическому пути. Он не мог остановить и движение к конституционному строю - великой лжи нашего времени, но, имея власть в Церкви, попытался хотя бы здесь сохранить прежний порядок. А. А. Киреев об этом порядке пишет: «Когда дух-во не выделяется “образованием и ученостью”, а коснеет “в формализме и суеверии, дабы не отделяться от народа”» [20].
Долго сопротивление обер-прокурора продолжаться не могло, слишком уж сильно становилось движение за реформы империи, в которое влилась и церковно-реформаторская струя. В итоге после октябрьского манифеста 1905 г. Победоносцев ушел в отставку. На самом деле, манифест 17 Октября даже в некотором роде сослужил ему службу, разрубив узел безвыходности. Победоносцев как мо-
нархист серьезно воспринимал государственную службу: для него это было жертвенное служение, когда человек отказывается от своих личных привычек, пристрастий, желаний во имя чего-то большего. Подданный не мог просто уйти, бросив своего царя, как бы всё плохо не было. С другой стороны, в глубине души обер-прокурор понимал, что традиционный порядок вещей рано или поздно будет сломан. Критика прогрессистских идей и хи-лиастических настроений, бродивших в среде религиозно настроенной интеллигенции, становится у него всё более окрашенной в религиозные тона. Он так и пишет: «Напрасно мечтало бы страдающее от неправды человечество, что может оно когда-нибудь последовательным развитием учреждений своих и обычаев водворить на земле царство правды, царство Божие. Стоит во всей истине слово Христово: “Царство мое не от мира сего”» [21]. Тут можно выделить сходство с Константином Леонтьевым, который видел в современности процесс умирания красоты и не верил в возможность остановить его. Победоносцев сравнивал окружавшую его цивилизацию с Римом, стоящим на краю гибели в результате отказа от древних верований, место которых заняли безумные суеверия, считая сциентизм их современной версией. Его письма чем дальше, тем больше проникнуты мыслью - люди ослеплены, потеряли разум, стали лживы [22].
Даже его собственное ведомство духовных дел не давало повода к оптимизму: архиереям он не доверял, называя тех из них, кто активно выступал за церковные реформы, «гапоновцами». Духовенство в целом подверглось всеобщему упадку нравов, в результате чего «крайне умножились и разврат, и преступление, особливо же по монастырям, и много срамных дел обличается в судебном рассмотрении... иные Преосвященные едва раз в год посещают Семинарию... О беспорядках в семинарии Синод нередко узнает не от епархиальной власти, а от государственной полиции» [23].
Подводя итог, можно согласиться с Бердяевым, что Победоносцев - действительно трагический тип. Раздвоенность сознания, отмечавшаяся рядом современников, преследовала его до конца (если не жизни, то карьеры). Благоговение к народному чувству, же-
21
А. С. Куратов
лание единения с народом в нем сочеталось с парадоксальным неверием в возможности этого народа. Отстаивая существующий порядок церковного управления и подменяя решение фундаментальных вопросов частными практическими мерами, он лишь отодвигал момент, когда эти вопросы потребуют разрешения. В итоге движение за церковные преобразования влилось в общее движение за реформы, а либеральные и радикальные деятели даже использовали идею церковной реформы в своей риторике, то есть принцип «quieta non movere»2 привел к ещё более нежелательным последствиям, чем если бы духовное ведомство пошло навстречу церковным деятелям. Был ли Победоносцев лишь реакционным чиновником, механически проводившим интересы государственной верхушки? Думается, нет. Он и сам не был в восторге от современной монархии (не подвергая сомнению сам принцип), правительства, даже правоконсервативного лагеря. В области церковного он порой пропускал или даже сам публиковал работы авторов, которые и вовсе не проводили государственниче-скую линию (например, сборник опального профессора Н. П. Гилярова-Платонова «Вопросы веры и церкви»). Привычка кабинетного профессора оставаться в стороне от бурных обсуждений и политических объединений, занимаясь своими исследованиями в уединении, прошла с ним через всю жизнь. Вероятно, в глубине души он и сам не желал, чтобы на него легло бремя государственного служения, особенно на ответственном посту главы ведомства духовных дел. Поэтому его полемические произведения этого 25-летнего периода зачастую отдают некоторой степенью искусственности. Действительно ли он верил в каноничность существующего церковного строя или же, будучи правоведом и просто православным христианином, понимал, что это не так - вопрос остается открытым. После своего увольнения он занялся, вероятно, тем, о чем мечтал всю жизнь, - переводом Нового Завета на русский язык, чтобы, по его мысли, русский человек мог слушать Евангелие не только в церкви, но и читать его дома. Желание воспитывать народ и направлять мысли окружающих к высоким ценностям, вероятно, можно считать его самой глубинной чертой, которая осталась да-
же после того, как стало ненужным больше играть роль «Монархиста-охранителя № 1».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О. Е. Майорова говорит о парадоксальном сочетании «болезненной жажды безмолвия» и «тайного духа полемики», в основе которого лежало горячее желание защитить традиционный уклад, разрушающийся на глазах.
2 Не трогать того, что покоится (лат.) (так ген. Киреев описывал главный принцип Победоносцева).
ЛИТЕРАТУРА
1. Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть : Вотчинные права. - М. : Статут, 2002. - С. 8.
2. ПоспеловскийД. В. Русская православная церковь в XX веке. - М. : Республика, 1995. -
С. 22.
3. Победоносцев К. П. Письма Победоносцева к Александру III / предисл. М. Н. Покровского.
- Т. 1. - 1925. - С. 6.
4. Полунов А. Ю. К. П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. - М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. - С. 11.
5. Нечкина М. В. Встреча двух поколений. - М. : Наука, 1980. - С. 470.
6. Тимошина Е. В. Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма: К. П. Победоносцев. - СПб., 2000 ; Марченко Г. И. Выдающийся деятель России К. П. Победоносцев: православие, политика, общество // Фоминское Благовестие. - 2006. - № 2.
- С. 14-15 ; Гусев В. А. К. П. Победоносцев -
русский консерватор-государственник // Социально-политический журнал. - 1993. -
№ 11/12. - С. 80-88 ; Степанов Ю. Г.
К. П. Победоносцев: Непризнанный пророк? // Интеллигенция и мир. - 2002. - № 1/2. -С. 84-88.
7. К. П. Победоносцев : pro et contra. - СПб. : Изд-во Христ. гуманит. ин-та, 1996. - С. 9.
8. Суржик О. С. К. П. Победоносцев и памфлет на графа В. Н. Панина // Новый исторический вестник. - 2008. - № 17. - С. 167-173 ; URL: http://cyberleninka.ru/article/n/k-p-pobedonost-sev-i-pamflet-na-grafa-v-n-panina.
9. К. П. Победоносцев : pro et contra. - С. 287.
10. Победоносцев К. П. Курс гражданского права.
- С. 13.
11. Камнев В. М. Русский консерватизм и идеал государственного служения: к характеристике взглядов К. П. Победоносцева // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. - 2009. - № 1 (25). -С. 129.
12. К. П. Победоносцев : pro et contra. - С. 81.
13. Там же. - С. 220.
14. Письма Победоносцева к Александру III : в 2 т. / предисл. М. Н. Покровского. - М. : Новая Москва, 1926. - Т. 2 (1883-1894). -С. 32.
15. Там же. - С. 39.
16. К. П. Победоносцев : pro et contra. - С. 290.
22
К. П. Победоносцев и его взгляды на взаимоотношения церкви, общества и государства
17. 38 писем бывшего обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева к Высокопре-освященнейшему Макарию, Архиепископу Томскому / публ. свящ. С. П. Дмитриевского. -Томск : Типография Приюта и Дома Трудолюбия, 1910. - С. 9.
18. Дневник А. А. Киреева. 1905-1910. - М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. - С. 39.
19. Там же. - С. 195.
20. РГБ. Ф. 126. Д. 13. Л. 114 об.
21. Победоносцев К. П. Сочинения. - СПб. : Наука, 1996 - С. 194.
22. 38 писем бывшего обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева к Высокопре-освященнейшему Макарию, Архиепископу Томскому. - C. 36.
23. Там же. - C. 33.
23
