CC BY
109
И.С. Кауфман (Санкт-Петербург)
ПРОТЕСТАНТИЗМ И ДУХ НОВОЕВРОПЕЙСКОЙ НАУКИ: ИСТОРИОГРАФИЯ И РЕКОНСТРУКЦИЯ ВОПРОСА
Предметом данной статьи является исследование историографии и современных истолкований проблемы отношений религии и науки Нового времени, в первую очередь так называемого «тезиса Вебера — Мертона», заключающегося в обосновании особого значения протестантизма в целом или определенных протестантских течений и деноминиций для формирования интеллектуального и социального контекста, благоприятно стимулировавшего развитие науки Нового времени (1600-1750). Исчерпывающий анализ данной проблемы вряд ли возможно уместить в пределах краткой статьи, учитывая огромный и постоянно обновляющийся объем литературы, давно образовавшей самостоятельное поле исследований. В силу этого основное внимание мы уделяем современной историографии данного вопроса, ограничиваясь рамками исторических исследований науки (хотя несомненно, что отношение науки Нового времени и религии исследуется в различных дисциплинах), многие из которых остаются маловостребованными российскими учеными.
В конце XIX в. были опубликованы две работы, ставшие в свое время чрезвычайно популярными и неоднократно переиздававшимися, которые мы отнесли бы к истории науки (хотя их авторы и не были профессиональными историками науки), — это «История конфликта науки и теологии в христианстве» (1896) Андрю Диксона Уайта (одного из основателей университета Корнелла) и «История конфликта между наукой и религией» (1874) Джона Уильяма Дрэйпера (основателя медицинского факультета Университета Нью-Йорка).1 Благодаря воздействию данных работ тезис о неизбежном
1 White A.D. A History of the Warfare of Science with Theology in Christendom. Vols. 1-2. New York: D. Appleton and company, 1896; Draper J.W. History of
Издательство Санкт-Птеребургского университета • Издательство Санкт-Птеребургского университета
и непримиримом противостоянии науки и религии приобрел особое влияние в исторических исследованиях науки. Иными словами, большинство историко-научных исследований конца XIX — начала XX в., т. е. эпохи становления истории науки как особой дисциплины, следовали данному положению.
С другой стороны, хорошо известно также статистическое наблюдение А. Декандоля в работе «История наук и ученых на протяжении двух столетий» (1873) о том, что, хотя католики превосходили протестантов в Европе по численности населения, последние лидировали в ведущих европейских академических институциях (Лондонское Королевское общество, Парижская и Берлинская академии наук).2 Историк медицины Д. Стимсон высказала предположение о возможной связи между пуританизмом и «новой философией» в статье «Пуританизм и новая философия в Англии семнадцатого столетия» (1935), однако данная работа осталась малозамеченной.3
В силу этого неудивительно, что концепция Р. Мертона, изложенная им в работе «Наука, технология и общество в Англии XVII века» (1938), казалась своего рода «революцией» в истории науки. Мертон утверждал, что протестантизм (в частности, пуританизм) оказывал определяющее влияние на развитие науки Нового времени. Интересно отметить, что работа Мертона была во многом направлена против «марксистской» историко-научной концепции Б.М. Гессена («Социально-экономические корни механики Ньютона»); при этом впоследствии работы и Гессена, и Мертона были отнесены к так называемому историко-научному «экстернализ-му». Опираясь на теорию «этоса протестантизма» М. Вебера, Мертон подчеркивал значение важнейших норм протестантизма —
the Conflict between Religion and Science. New York: D. Appleton, 1874.
2 Маркова Л.А. «История наук и ученых на протяжении двух столетий» А. Декандоля // Энциклопедия эпистемологии и философии науки / сост., общ. ред. И.Т. Касавин. М., 2009. С. 340-341.
3 stimson D. Puritanism and the New Philosophy in 17th Century England // Bulletin of the Institute of the History of Medicine, 3 (1935), p. 321-34. — Приводится по: Henry, J. Religion and the Scientific Revolution / Harrison, P. (ed.). Cambridge companion to science and religion, 2010. P. 44.
Издательство Санкт-Птеребургского университета • Издательство Санкт-Птеребургского университета
посюстороннего аскетизма и мирской призванности — для формирования и прогресса новоевропейской науки: экспериментальный метод был «научным выражением практической, деятельной и методологической ориентации пуритан».4
Концепция Мертона до сих пор является предметом критики и серьезных дискуссий, что, в частности, выразилось в появлении исследований, указывающих на специфический характер влияния протестантизма на науку Нового времени.5 Так, Ч. Уэбстер полагал, что милленаристические ожидания пуританизма, влияние которых он обнаружил у Ф. Бэкона, являлись важнейшим механизмом восприятия и одобрения научных и технологических инноваций.6
Многие исследования, посвященные проблеме соотношения религии и науки в Новое время, рассматривали данный вопрос в качестве примера «философского», или мировоззренческого, конфликта. В некоторых других работах, напротив, множество разнообразных и ярких событий, которые мы сейчас ретроспективно квалифицируем как проблему соотношения науки и религии,7 рассматривалось в качестве свидетельства «религиозно-философских
4 Merton R.K. Science, Technology and Society in Seventeenth-Century England. New York: Howard Fertig / Harper Torchbooks, 1970. P. 93.
5 Анализу теории Мертона посвящено множество работ, в частности можно указать следующие: Henry, J. Religion and the Scientifi c Revolution / Harrison, P. (ed.). Cambridge companion to science and religion; cohen, I.B. (ed.) (1990) Puritanism and the Rise of Modern Science: The Merton Thesis. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press; shapin, s. Understanding the Merton Thesis // Isis, Vol. 79.4, 1988. P. 594-605; abraham G.A. Misunderstanding the Merton Thesis: A Boundary Dispute between History and Sociology // Isis, 1983. Vol. 74. P. 368-387; Enebakk V. The Three Merton Theses // Journal of Classical Sociology. Vol. 7.2. 2007. Р. 221-238; struik D. Further Thoughts on Merton in Context // Science in Context. Vol. 3.1. P. 227-238; Heilbron J.L. Science in the Church // Science in context. Vol. 3.1. P. 9-28; Harris s.J. Transposing the Merton Thesis: Apostolic Spirituality and the Establishment of the Jesuit Scientific Tradition // Science in context. Vol. 3.1. P. 2965; Zuckerman H. The Other Merton Thesis; Harrison, P. The Bible, Protestantism, and the Rise of Natural Science. Cambridge University Press, 1998.
6 Webster c. The Great Instauration. London: Duckworth, 1975.
7 Хотя и термин «наука», и термин «религия» возникли значительно позже.
Издательство Санкт-Птеребургского университета • Издательство Санкт-Птеребургского университета
со
CD
О
а.
CD
истоков» современной науки.8 Однако в последние десятилетия все более значимым становится новое направление в историографии новоевропейской науки, уделяющее особое внимание таким темам и категориям, как социальная история науки, институциональный аспект истории науки, наука и образовательные традиции, наука Ц и массовая культура. Естественно, что появление новых историко-1^ научных направлений, новых исследовательских гипотез и моделей ^ оказало существенное влияние на дисскуссии о соотношении рели- с гии и науки Нового времени.
Несомненно, что интеллектуальная культура таких стран, как л Англия, Нидерланды, многие германские государства, в которых э доминировал протестантизм, была достаточно благоприятна для развития науки. Однако многочисленные примеры — Коперник, £ Галилей, итальянские Accademia dei Lincei и Accademia del Cimento ^
CO
(Академия опытов), возникновение Парижской академии наук, ч история науки XVII-XVIII вв. в различных католических стра-^ нах, исключительное значение научных работ иезуитов9 — скорее я противоречат тезису об определяющем значении протестантизма “ для развития новоевропейской науки. Кроме того, в XVII-XVIII вв. ряд научных дисциплин в «протестантских» Англии, Нидерландах jg и Северной Германии в своем развитии отставали от соответству- | ющего уровня наук, достигнутого в католических странах. С дру- ^ гой стороны, Д. Генри приводит пример трех ученых XVII в., ото- о шедших от своих исследований в сторону религии: один из них, :£
------------------ , ю
8 См., например: Философско-религиозные истоки науки / Отв. ред. и
П.П. Гайденко. М.: Мартис; ИФ РАН, 1997.
9 Различным аспектам научной деятельности иезуитов посвящено мно-1 жество исследований: Feingold, M. (ed.). The New Science and Jesuit Science: Sev- ^ enteenth Century Perspectives. Kluwer, 2003; Feingold, M. (ed.) Jesuit Science and д the Republic of Letters. MIT Press, 2003; Blum, P. R. The Jesuits and the Janus-faced 3 history of natural sciences // Helm, J., Winkelmann, A. (eds.). Religious Confessions i and the Sciences in the Sixteenth Century. Leiden: Brill, 2001. P. 19-34; dear, P. Dis- c5 cipline and experience: the mathematical way in the scientific revolution. Chicago, ц 2001; lattis, J. Between Copernicus and Galileo. Christoph Clavius and the collapse -of ptolemaic cosmology. Chicago, 1994; Harris, s. Transposing the Merton thesis: ii apostolic spirituality and the establishment of Jesuit scientific tradition.
Б. Паскаль, был католиком, Н. Стенсен перешел из лютеранства в католицизм, а Я. Сваммердам прекратил научную деятельность в последние годы жизни под влиянием фламандской католической писательницы Антуаннеты Буриньон.10
Обратившись к историографии проблемы влияния протестантизма на науку Нового времени, мы видим, что исследования науки (в частности, история науки как дисциплина) сформировались во многом благодаря дискуссии о причинах и механизмах «научной революции». При этом сопоставление «духовной революции» протестантизма и феномена рождения новой науки, поиск причинноследственных отношений между ними или реконструкция религиозного «каркаса» новоевропейской науки казались естественным и перспективным направлением исследований. Протестантизм и «научная революция» представлялись абсолютно уникальными случаями для изучения истории науки. Поэтому критика концепции научной революции Нового времени вела к ревизии тезиса о взаимосвязи протестантизма и науки.
Начнем с того, что парадигме научной революции не соответствуют Коперник и Галилей: математическая астрономия Коперника не была более простой и совершенной, нежели астрономия Птолемея и особенно таких эмендаторов моделей «Альмагеста», как Г. Пурбах и Региомонтан. Современные исследования (в частности, работы Б. Голдстайна, Р. Уэстмана, А. Годду и др.) показывают явную зависимость Коперника от арабо-исламской астрономии (Марагинская школа), и на уровне наблюдательного подтверждения Коперник не смог найти доказательств для своей космологии. Таким образом, коперниканство предстает как пример научного континуализма. В равной мере Галилей не мог представить наблюдения и объяснение фаз Венеры в качестве безусловного опровержения космологии Аристотеля и подтверждения коперниканства.11 Теория приливов Галилея была просто ошибочной. В силу этого тот
10 Henry J. Religion and the Scientifi c Revolution. P. 46.
11 ariew R., Barker P. Introduction // Peter Barker and Roger Ariew (eds.). Revolution and Continuity: Essays in the History and Philosophy of Early Modern Science. Washington: Catholic University of America Press, 1991. P. 6-7.
Издательство Санкт-Птеребургского университета • Издательство Санкт-Птеребургского университета
факт, что протестанты могли читать работы Коперника и Галилея, занесенные в «Индекс запрещенных книг», а католики — нет, в действительности имел незначительные последствия. Целый ряд как более ранних, так и современных исследований «науки иезуитов» раскрыли институциональное и теоретическое значение научной деятельности этого общества. Наконец, протестантские теологи также могли вступать в конфликт с «новой философией» и даже добиваться ее запрета, как свидетельствуют случаи Гисберта Воэция и Декарта. Аргументы в пользу особой роли протестантизма — открытость миру, «мелиоративность», возвращение к утраченному совершенству, активистское отношение к искуплению и грехопадению — лишь в редких случаях могут объяснить значение того или иного мыслителя в истории науки. Мы уже упоминали пример Бэкона, однако само включение его в число «акторов» науки Нового времени довольно проблематично.
Историографические дискуссии и интерпретации, связанные с «тезисом Мертона» и с изучением многомерной картины соотношения религии и науки в Новое время, позволяют указать на некоторые существенные аспекты данного фрагмента истории новоевропейской и современной науки. Мы полагаем, что для современных исследований проблемы соотношения религии и науки в Новое время характерна высокая степень конкуренции различных теорий, моделей и гипотез, что отражает актуальный и вместе с тем дискуссионый характер как вопроса о сущности науки Нового времени, так и вопроса об определении значения религии в культуре Нового времени. Между протестантизмом и наукой Нового времени нет однозначной зависимости в силу того, что наука развивалась не монолинейно, а благодаря многообразию практик и моделей. Соответстственно, как влияние религии, так и его отсутствие представляют собой индивидуальные случаи. Особенно это проявляется в биографиях выдающихся ученых. При этом во многом некорректно использование терминологии, присущей современному образу науки и религии, поскольку, по крайней мере для ХУ1-ХУШ вв., объединение натуральной философии, математических дисциплин, различных исследований материи или вещества
Издательство Санкт-Птеребургского университета • Издательство Санкт-Птеребургского университета
(химии, физиологии, наук о живой природе и Земле) и медицины в некую единую «науку» представляется не вполне обоснованной модернизацией.
В целом проблема соотношения науки и религии в культуре Нового времени должна рассматриваться посредством изучения их «критического диалога», важнейшими аспектами которого были как интеллектуальные дискуссии, в которых участвовали ученые, философы, теологи и представители Церкви, так и различные формы социальной интеракции, порождавшие образовательные, культурные, правовые и институциональные явления, у истоков которых могли находиться как протестанты, так и католики. Целый ряд подобных институциональных проектов, к которым относятся научные общества, новые учебные учреждения, издательские проекты, различные формы популяризации науки (научно-популярные общества, любительские объединения, журналы и формировавшиеся вокруг них сети подписчиков, корреспондентов и авторов, публичные выступления, «провинциальная» наука), сыграли в дальнейшем значительную роль в развитии науки XIX в.
Издательство Санкт-Птеребургского университета • Издательство Санкт-Птеребургского университета
