CC BY
83
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 8 (430). Философские науки. Вып. 53. С. 51—56.
УДК 171 ББК 87.52
DOI 10.24411/1994-2796-2019-10808
Протест, его предпосылки и формы
У. В. Добронравова
Омский автобронетанковый инженерный институт, Омск, Россия
Хотя жизнь человека значительно обусловлена окружающими условиями, люди могут опротестовать существующие ограничения, даже ценой собственной жизни. Однако возникает проблема: с одной стороны, способность к протесту знаменует свободу человека, с другой — грозит разрушением личности протестующего и свободе других людей. Данная статья посвящена поискам критерия между конструктивной и деструктивной формами протеста.
Ключевые слова: протест, свобода, философская антропология.
Вопрос о соотношении бытия и сознания является вечно актуальным для философии вообще и для каждого человека в частности. С этим вопросом связана и проблема свободы человека, проблема выбора между смирением и протестом. И хотя, с одной стороны, как природное и как социальное существо человек вынужден смиряться с окружающими его условиями, с другой — он способен бороться против законов естества и общества. При этом как для самого человека, совершающего выбор в пользу протеста, так и для стороннего наблюдателя далеко не всегда понятно, где же проходит граница между благими намерениями и дорогой в ад? Чем отличаются христиане-мученики и боевики-эсеры, которые очень любили сравнивать себя с первыми, однако весьма своеобразно искажали представления о мученичестве? Когда сопротивление носит характер самозащиты, а когда выходит за ее пределы? Именно этим проблемам и посвящена данная статья, призванная исследовать протест, понимаемый нами как человеческая способность сознательно противостоять обстоятельствам, воле других людей, некой системе ценностей, а также его формы и влияние на жизнь человека, общества и культуры. Мы предполагаем, что оценивать нравственные последствия протестных действий можно, только учитывая их влияние на жизнь и свободу конкретных людей, только выявив философско-антропологические основания протеста. Именно поэтому в представленной статье мы предлагаем решить указанные выше задачи, выявив деструктивную и конструктивную форму протеста на основании ценностно-целевого отношения к человеку со стороны протестующих.
В поисках истоков протестного поведения следует обратить внимание на то, что вид homo sapiens, как и другие животные, в целях выживания
способен к самозащите от хищников и враждебно настроенных конспецификов. И пока человек ограничивается защитой естественных потребностей, о сознательном протесте говорить еще рано. Однако и природные особенности человека способны влиять на его культурную и общественную жизнь. В связи с этим Конрад Лоренц указывал на то, что агрессия помогает живым существам защищать самих себя, своих детенышей и представителей собственной популяции [13]. Хотя в повседневном словоупотреблении термин «агрессия» нередко имеет отрицательную окраску и характеризует поведение человека, неспособного контролировать свой гнев, необходимо учитывать, что благодаря агрессии люди способны защищать себя и своих ближних, бороться за свободу, на что неоднократно указывал Э. Фромм [23].
Именно природную агрессивность, вызванную ущемлением естественных потребностей, ряд исследователей считает основной причиной революций и восстаний. Так, например, П. Сорокин, исследуя революции с социологической точки зрения, приходит к выводу о том, что их причинами является нарушение естественных человеческих потребностей: в еде, самосохранении, жилище и т. п. [20]. Взятые в совокупности, эти факторы способствуют разъединенности общества и становятся причиной восстания.
Вслед за Сорокиным большое внимание естественным причинам восстаний уделяла Х. Арендт. Она неоднократно указывала на то, что бедность является предпосылкой протеста, а его цель — изобилие и равенство потребления [2].
Представления о том, что в основе социальных революций лежат биологические предпосылки, высказывал и Т. Р. Гарр. Согласно данному автору, вероятность восстания увеличивается, когда подавляются первичные потребности значительного количества населения [7].
Борьба за выживание свойственна всем животным, и в этом смысле человек не представляет исключение. В этой связи можно утверждать, что естественное сопротивление человека в целях удовлетворения первичных потребностей является предпосылкой протестного поведения. Однако, признавая значимость естественных причин протеста, нельзя полностью согласиться с биологиза-торской версией его происхождения. Дело в том, что революционные действия выходят за пределы естественных потребностей, оборачиваются разгулом насилия и террором. Более того, искажается и личность человека, который становится орудием террора. И если естественную агрессию, характерную для всех животных, мы назвали предпосылкой протеста, то в данном случае уместно говорить о сознательном поведении человека, поскольку оно обусловлено свободным выбором. Для описания подобного поведения мы вводим понятие деструктивного протеста.
Вопрос о том, почему люди способны к разрушительным действиям, которые не обусловлены самозащитой и угрожают окружающим, является крайне важным для организации общественной жизни. Одна из наиболее влиятельных версий о причинах такого поведения принадлежит З. Фрейду, который считал, что человек ведет себя деструктивно, когда не может позитивным образом удовлетворить влечения либидо [22]. Э. Фромм, который понимал либидо как творческую созидательную энергию вообще, утверждал, что его регрессия ведет к насилию. Причем, не обязательно к физическому, а, прежде всего, к психическому, выражающемуся в угрозах, оскорблениях, ограничении свободы другого человека с целью причинить ему боль [23].
В качестве примера деструктивного протеста можно привести случаи, когда люди нарушают принятые в обществе нормы ради самого отрицания. А. Адлер утверждал, что такое отрицание ради отрицания обусловлено проблемами с самооценкой и стремлением к власти. По мнению Адлера, такие люди враждебны по отношению к другим и безразличны к их боли [1].
Еще одним проявлением деструктивного протеста являются насильственные действия над другими людьми вне потребностей самозащиты и защиты ближних. Убийство и насилие опротестовывают само существование и свободу другого живого существа. Так, например, Каин, первый убийца согласно Библии, убил Авеля, потому что Бог предпочел получить жертвоприношение именно от младшего сына Адама и Евы. Подобно Каину, убийца считает, что существование другого человека ограничивает его свободу. Но когда
убийца превращает свою жертву в средство достижения свободы, свобода ускользает от него. Убийство не делает убийцу свободным, оно подчиняет его себе.
В больших масштабах насилие воплощается в войне и терроре. Террористы изо всех сил пытаются привлечь к своим действиям внимание публики. Им всегда нужен зритель. Террористические организации наперебой заявляют о своей причастности к тому или иному теракту, дабы «прославиться». Согласно Д. В. Ольшанскому, каждый теракт является своего рода произведением «искусства» насилия [16].
Благодаря историческим свидетельствам мы видим, что свои преступления террористы и революционеры оправдывают некими «большими» идеями, вроде свободы, равенства, братства, прогресса и т. д. При этом жизнь и свобода конкретных людей меркнут и обесцениваются перед этими безличными ценностями. Мечты революционеров оборачиваются разрушением, тиранией, террором. Они добровольно подчиняют себя неким «большим» идеям и готовы жертвовать всем во имя их торжества.
Таким образом становится понятно, что деструктивная форма протеста характеризуется тем, что протестующие приносят в жертву жизнь, свободу и интересы других людей ради некого безличного начала. Жертвуют живым, конкретным человеком ради обезличенных и обесчеловечен-ных ценностей и идеалов; по сути, приносят его в жертву. Жертвой может стать любой человек или группа людей по совершенно искусственному признаку виктимности. Жертвователи обвиняют и осуждают жертву, снимая ответственность с себя. При этом целью такого жертвоприношения становятся отвлеченные утопические идеалы, далекие от жизни реальных людей: свобода для всех вообще, равенство вообще, религиозное спасение вообще и т. п., независимо от участи настоящих людей. Однако на деле такие представления о том, что можно пожертвовать частью ради целого, оборачиваются несвободой каждого. Деструктивный протест показательно антиантропологичен. Одним из его инструментов является обесчело-вечение, дегуманизация как субъектов протеста (протестующих), его объектов (тех, против кого он направлен), так и его целей (того, ради чего совершается протест)
Несмотря на то что деструктивный протест порождает хаос, в иной ситуации протест может призывать к порядку и защищать духовную свободу человека. Именно так А. Камю обозначил суть бунта против абсурдности мира [11]. Камю утверждал, что онтологически-антропологическое
значение бунта тождественно cogito Р. Декарта. В мире абсурда, где сомнению и протесту подлежит все, сам бунт становится единственной опорой для подлинного бытия человека [11].
Как раз подобный призыв к порядку, поиск духовной свободы личности и борьба с собственным несовершенством со времен античности были главными целями философии. Философствование — один из способов протеста против абсурда и несправедливости. Действующий герой философии — философ — сталкивался с необходимостью противостояния миру. Но философ протестует против мира, изменяя себя, а не его. В платоновском мифе о пещере именно философу удалось первым освободиться от цепей и узреть мир идей. При этом философ стремится поделиться обретенным знанием и свободой с остальными узниками, хотя и рискует выглядеть безумцем в глазах тех, кто доверяет лишь теням [17].
Занятие философией всегда предполагает выход (подчас болезненный) за пределы общепринятых границ. Аристотель в этой связи указывал на то, что задача каждого человека и тем более философа заключается не в том, чтобы довольствоваться имеющимся, а напротив — стремиться превзойти самого себя на пути к совершенству и бессмертию [3]. Такая цель, по мнению Аристотеля, предполагает непрерывную борьбу философа, прежде всего, с самим собой.
Ценность борьбы за самого себя, протеста против собственных страстей и слабостей свойственна также и стоикам. Нравственные письма Сенеки к Луцилию начинаются с призыва отвоевать себя для себя самого [19]. Согласно философии стоиков, мир - ловушка, пытающаяся поглотить человека. Человек, желающий жить мудро, должен сопротивляться такому миру. Прежде всего нужно опасаться внутренних угроз, страстей и зависимостей. Согласно Эпиктету, истинный борец в первую очередь должен бороться со своими дурными помыслами [24].
Коротко обобщая характерные для античной философии взгляды на конструктивный протест, можно утверждать, что различные мыслители видели его цель в овладении человеком (в частности, философом) самим собой. Подчас это овладение собой носит почти военный характер: необходимо сразиться с собственными предрассудками, страстями, страхами, дабы стать хозяином своих мыслей, чувств и жизни.
Вместе с античной философией, вступая с ней в диалог, частично продолжая и оспаривая ее, мысль о необходимости протеста против человеческого несовершенства, развивало христианство. Безусловно, данная религия известна требованием
полного смирения перед Богом, вплоть до того, что сущность самого человека определяется как «раб Божий». В тоже время христианство, «церковь воинствующая», призывает человека сразиться с грехом и дьяволом. Главным образцом для подражания служит сам Иисус Христос, который неоднократно являл пример борьбы с искушениями мира, и ради спасения людей сам во-человечился.
Стоит отметить, что тогда как конструктивный протест философов античности ограничивался стремлением отвоевать себя для себя самого, овладеть собой, протест в христианстве приобретает более значительные масштабы. Человек протестует не только чтобы владеть собой, но, чтобы спастись. При этом главная битва с грехом разворачивается именно в душе самого человека.
Этика античной философии и христианства значительно повлияла на развитие европейской культуры. Настолько, что даже те мыслители, которые пытались ее отвергнуть, так или иначе возвращались к ней. Так, например, Ф. Ницше, отвергая аскетику античной философии и христианства, создал этику сверхчеловека, целью которой стало все то же аскетическое самопреодоление [15].
Протест, который подразумевает строгость по отношению к себе, значительно отличается от деструктивного протеста. Его цель заключается не в том, чтобы разрушить окружающий мир и других людей, а в том, чтобы преодолеть самого себя и в этой борьбе обрести себя подлинного. В данном случае, как и в деструктивном протесте, можно говорить о жертве. Однако такая жертва подразумевает самопожертвование, средством и целью которого является сам человек, который его совершает. Можно утверждать, что главной целью и ценностью такого протеста является конкретный живой человек и его жизнь, которая понимается шире, чем простое выживание. Данная форма протеста по существу антропологична. Человек (не абстрактный человек вообще, хотя для удобства описания необходимо прибегнуть к данному обобщению) является высшей целью и ценностью такого протеста. При этом, когда мы утверждаем, что целью и средством является сам протестующий, мы не подразумеваем, что человек замыкается на самом себе, на собственном эгоизме. Скорее наоборот, совершая конструктивный протест, человек способен на чудеса альтруизма, но мотивацией в данном случае выступает стремление быть достойным самого себя, быть тождественным себе. Очевидно, что далеко не всегда в реальных условиях можно приблизиться к такому антропологическому идеалу, однако к нему можно бесконечно приближаться. В дальнейшем
мы будем называть эту форму протеста конструктивной.
Конструктивный протест можно обнаружить и в таких видах человеческой деятельности как наука и творчество. В частности, наука выполняет критическую функцию как в отношении обыденного знания, так и в отношении самой себя. При этом критика в данном случае служит необходимым условием развития. В качестве примера можно привести радикальный скептицизм Р. Декарта, который он использовал, чтобы познать себя [9]. Сомнение, возникшее как протест против очевидности, в методологии Декарта оборачивается радостным обнаружением подлинности Я, бытия и его Создателя.
И. Кант также утверждал, что скептицизм необходим для истинного познания. Согласно Канту, сомнение не даст нового знания, но поможет в борьбе с предрассудками и заблуждениями [12]. Кант указывал на то, чтобы острие критики разум направил первую очередь на самого себя, а также на положения доминирующей научной традиции.
Протестная роль науки и ученого осмыслялась в современной философии науки. П. Фейрабенд обратился с научной критикой к самой науке, претендующей на главную роль в области культуры [21]. Фейерабенд считал, что протест в науке возможен и необходим прежде всего внутри нее самой. При этом «санкции» в отношении протестующего могут быть довольно болезненными и ощутимыми. Так, по мнению Фейерабенда, современного Галилея, чья новая теория противоречила бы традиционному научному мировоззрению, непременно «посетила бы полиция» США [21, с. 331].
Научное познание стремится открывать новое и поэтому неизбежно противоречит господствующей традиции. Однако протест, обращенный против науки как идеологии, позволяет критически осмыслять ее основания, защищает человека и культуру от негативных последствий ее абсолютизации, способствует ее обновлению и развитию.
Стремление к новому и борьба со старым характерна не только для науки, но и для творческой деятельности. Человек, который занимается творчеством, необходимо создает нечто новое, отказывается от шаблонов. Размышляя о смирении и протесте в жизни человека, Н. А. Бердяев отчасти противопоставляет творчество первому и утверждает, что смысл жизни человека не в том, чтобы повиноваться нормам, а в том, чтобы создавать новое, творить и тем самым становится соучастником божественного творения [4].
Так, например, С. Дали начал свое творчество в рамках сюрреализма, однако вскоре отказался ото-
ждествлять себя с этим направлением, дабы ничем не ограничивать свое творчество. Дали заявил о необходимости самых крайних творческих экспериментов без оглядки на любые условности [8].
Творчество, врываясь в бытие, открывает новую правду и заявляет о том, о чем прежде молчали. Н. Дэффебах пишет, что творчество Фриды Кало перевернуло мексиканское искусство, поскольку ее картины выражали личное и интимное, в отличие от господствующего на то время в Мексике культа коллективного и социального. Более того, Ф. Кало удалось открыть в искусстве женскую идентичность, тогда как до этого общепринятой была идентичность мужская [25].
Цель конструктивного протеста в творчестве — открыть новую правду бытия, обрести духовную свободу, выразить себя. В отличие от деструктивного конструктивный протест защищает ценность жизни и свободы человека.
Подводя итоги данной статьи, обозначим ее ключевые выводы. Сознательная способность человека выражать протест во многом способствует становлению и отдельной личности, и общества в целом. Протест — способ установить собственные границы, обозначить то, чем мы не являемся, защитить то, что у нас есть и приобрести то, чего у нас еще нет. В качестве естественной предпосылки протеста, которая характерна не только для человека, но и для других видов животных, выступает агрессия, необходимая для самозащиты как индивида, так и популяции в целом. В этой связи пока целью сопротивления человека является исключительно самозащита, выживание и удовлетворение базовых потребностей, о сознательном протесте говорить не приходится. На основании ценностно-целевого отношения к человеку мы выделяем две формы протеста — деструктивную и конструктивную. Деструктивный протест заключается в том, что без потребности в самозащите, человек приносит в жертву других людей и их интересы, использует их как средство для достижения обезличенных, обесчеловеченных ценностей. Цель конструктивного протеста заключается в том, чтобы владеть собой и защищать собственную духовную свободу. В таком случае человек жертвует самим собой ради самого себя, преображаясь и совершенствуясь.
Стоит отметить, что так или иначе, в действительности естественная предпосылка протеста может перемежаться с деструктивной и конструктивной формой протеста. Так, например, в случае оборонительной войны человек может руководствоваться и простым желанием защитить себя, и в то же время стремиться защитить своих близких ценой своей жизни, пожертвовать собой. То же
самое можно утверждать и о революциях (минувших и современных), которые могут начинаться с призыва к равенству, вызванному ущемлением естественных прав человека, а продолжиться деструктивным стремлением отомстить реальным или вымышленным противникам, обесчеловечить их и превратить в средство для достижения отвлеченных целей.
На наш взгляд, именно возможность выявить философско-антропологические основания про-
теста поможет более целостно и полно изучать как поведение отдельных людей, его причины и последствия, так и различные общественно-политические и культурные события прошлого и настоящего, а также прогнозировать их дальнейшее развитие. При этом, безусловно, исследования в данной области должны быть продолжены и проведены более глубоко и детально, с максимальным учетом конкретных жизненно-практических обстоятельств.
Список литературы
1. Адлер, А. Наука о характерах. Понять природу человека / А. Адлер. — М. : Академ. проект, 2018. — 243 с.
2. Арендт, Х. О революции / Х. Арендт. — М. : Европа, 2011. — 464 с.
3. Аристотель. Собрание сочинений : в 4 т. Т. 4 / Аристотель. — М. : Мысль, 1984. — 830 с.
4. Бердяев, Н. А. О назначении человека / Н. А. Бердяев. — М. : АСТ, 2010. — 478 с.
5. Вехи: сборник статей о русской интеллигенции. — М., 1909. — 215 с.
6. Гарр Т. Р. Почему люди бунтуют / Т. Р. Гарр. — СПб. : Питер, 2005. — 461 с.
7. Дали, С. Дневник одного гения / С. Дали. — М. : Эксмо, 2008. — 464 с.
8. Декарт, Р. Рассуждение о методе / Р. Декарт. — М. : Азбука, 2018. — 320 с.
9. Камю, А. Бунтующий человек. Недоразумение / А. Камю. — М. : АСТ, 2017. — 448 с.
10. Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант. — М. : АСТ, 2018. — 624 с.
11. Лоренц, К. Агрессия / К. Лоренц. — М. : Прогресс, 1994. — 130 с.
12. Ницше, Ф. Сочинения : в 2 т. / Ф. Ницше. — М. : Мысль, 1990. — 829 с.
13. Ольшанский, Д. В. Психология терроризма / Д. В. Ольшанский. — СПб. : Питер, 2003. — 288 с.
14. Платон. Государство / Платон. — СПб. : Наука, 2005. — 576 с.
15. Сенека, Л. А. Нравственные письма к Луцилию / Л. А. Сенека. — М. : Азбука, 2017. — 576 с.
16. Сорокин, П. А. Социология революции / П. А. Сорокин. — М. : Астрель, 2008. — 784 с.
17. Фейерабенд, П. Прощай, разум / П. Фейерабенд. — М. : АСТ : Астрель, 2010. — 477 с.
18. Фрейд, З. По ту сторону принципа удовольствия / З. Фрейд. — М. : ERGO, 2018. — 148 с.
19. Фромм, Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм. — М. : АСТ, 2017. — 736 с.
20. Эпиктет. В чем наше благо // Размышления. В чем наше благо? Готовому перейти Рубикон / Эпиктет. — М. : Рипол-классик, 2016. — 416 с.
21. Heroes and Hero Cults in Latin America. — Austin : University of Texas Press, 2006. — 329 p.
Сведения об авторе
Добронравова Ульяна Владимировна — кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, Омский автобронетанковый инженерный институт, Омск, Россия. ulianazhilina@mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2019. No. 8 (430). Philosophy Sciences. Iss. 53. Pp. 51—56.
Protest, its preconditions and forms
U. V Dobronravova
Omsk Tank-Automotive Engineering Institute, Omsk, Russia. ulianazhilina@mail. ru
Although human life is largely conditioned by environmental conditions, people can protest against existing restrictions, even at the cost of their own lives. However, there is a problem: on the one hand, the ability to protest signifies human freedom, on the other — threatens to destroy the personality of the protester and the freedom of others. This article is devoted to the search for a criterion between constructive and destructive forms of protest.
Keywords: protest, freedom, philosophical anthropology.
56
Y В. ffo6poHpaBOBa
References
1. Adler A. Nauka o kharakterakh. Ponyat'prirodu cheloveka [Science about Characters. Unerstanding Human Nature]. Moscow, Akademicheskiy proekt Publ., 2018. 243 p. (In Russ.).
2. Arendt H. O revolyutsii [About the Revolution]. Moscow, Yevropa Publ., 2011. 464 p. (In Russ.).
3. Aristotel'. Sobranie sochinenij: v 4 t. T. 4 [Collected Works: in 4 vols. Vol. 4]. Moscow, Mysl' Publ., 1984. 830 p. (In Russ.).
4. Berdyayev N.A. O naznachenii cheloveka [On the Appointment of a Person]. Moscow, AST Publ., 2010. 478 p. (In Russ.).
5. Bulgakov S.N. Geroizm i podvizhnichestvo [Heroism and Asceticism]. Moscow, 1909. Pp. 27—74. (In Russ.).
6. Garr T.R. Pochemu lyudi buntuyut [Why do People Rebel]. St. Petersburg, Piter Publ., 2005. 461 p. (In Russ.).
7. Dali S. Dnevnik odnogo geniya [Diary of a Genius]. Moscow, Eksmo Publ., 2008. 464 p. (In Russ.).
8. Dekart R. Rassuzhdeniye o metode [Discourse on the Method]. Moscow, Azbuka Publ., 2018. 320 p. (In Russ.).
9. Kamyu A. Buntuyushchiy chelovek. Nedorazumeniye [Rebellious man. Misunderstanding]. Moscow, AST Publ., 2017. 448 p. (In Russ.).
10. Kant I. Kritika chistogo razuma [Critique of Pure Reason]. Moscow, AST Publ., 2018. 624 p. (In Russ.).
11. Lorents K. Agressiya [Aggression]. Moscow, Progress Publ., 1994. 130 p. (In Russ.).
12. Nitsshe F. Sochineniya: v 2 t. [Collected Works: in 2 vols.]. Moscow, Mysl' Publ., 1990. 829 p. (In Russ.).
13. Ol'shanskiy D. V. Psikhologiya terrorizma [Psychology of Terrorism]. St. Petrsburg, Piter Publ., 2003. 288 p. (In Russ.).
14. Platon. Gosudarstvo [State]. St. Petersburg, Nauka, 2005. 576 p. (In Russ.)
15. Seneka L.A. Nravstvennyye pis'ma k Lutsiliyu [Moral Letters to Lutsiliy]. Moscow, Azbuka Publ., 2017. 576 p. (In Russ.).
16. Sorokin P.A. Sotsiologiya revolyutsii [Sociology of Revolution]. Moscow, Astrel' Publ., 2008. 784 p.
17. Feyyerabend P. Proshchay, razum [Farewell to Reason]. Moscow, AST Publ., Astrel' Publ., 2010. 477 p. (In Russ.).
18. Freyd Z. Po tu storonu printsipa naslazhdeniya [On the Other Side of the principle of Pleasure]. Moscow, ERGO Publ., 2018. 148 p. (In Russ.).
19. Fromm E. Anatomiya chelovecheskoy destruktivnosti [Anatomy of Human Destructiveness]. Moscow, AST Publ., 2017. 736 p. (In Russ.).
20. Epiktet. Razmyshleniya. V chem nashe blago? Gotovomu pereyti Rubikon [Reflections. What is our benefit? Ready to go Rubicon]. Moscow, Ripol-Classic Publ., 2016. 416 p. (In Russ.)
21. Heroes and Hero Cults in Latin America. Austin, University of Texas Press Publ., 2006. 329 p.
