CC BY
17
РАЗДЕЛ 2. ПРОСТРАНСТВО ВОДЫ В ИСТОРИИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
SECTION 2. THE SPACE OF WATER IN THE HISTORY OF WESTERN SIBERIA
DOI 10.26105/SSPU.2021.75.6.007 УДК 94(571.1)"19":504A054 ББК 63.3(253.3)6-9
Е.И.ГОЛОЛОБОВ
ПРОСТРАНСТВО ВОДЫ КАК РЕСУРС И КАК УГРОЗА В ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ СЕВЕРА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В XX ВЕКЕ
E.I. GOLOLOBOV WATER SPACE AS A RESOURCE
AND AS A THREAT IN THE HISTORY OF THE DEVELOPMENT OF THE NORTH OF WESTERN SIBERIA IN THE 20TH CENTURY
Результаты были получены в рамках выполнения гранта Российского научного фонда, проект № 20-68-46044 «Воображаемый антропоцен: производство и трансферы знания об окружающей среде в Западной Сибири в ХХ-ХХ1 вв.».
Север Западной Сибири богат поверхностными водами и имеет большое значение в качестве глобального резервата пресных вод. Его по праву можно назвать «землей воды». Вода как ресурс и как угроза играет одну из ключевых ролей в истории Севера Западной Сибири, требующей пристального внимания исследователей.
Цель статьи — определить роль воды в процессе индустриального освоения Севера Западной Сибири в XX в., ответив на вопросы о том, как менялось значение воды для общегосударственных и региональных экономических и политических институтов, охарактеризовав институциональную основу ее использования и охраны. Роль воды в истории Севера Западной Сибири в XX в. анализируется в контексте трансформации советской экономики в процессе индустриального развития и амбивалентного процесса взаимовоздействия человека и окружающей среды в региональном ракурсе. Материалами для данной работы послужили фонды федерального (ГАРФ) и региональных (ГБУТО ГАТО, ГАЮ, АО администрации г. Нижневартовска) архивов, а также специальная географическая, биологическая, экономическая литература, посвященная проблемам использования водных ресурсов.
Стержнем процесса освоения водных пространств Севера Западной Сибири в XX в. стала их максимальная включенность в хозяйственную деятельность человека. Индустриальный стандарт освоения территории подразумевал необходимость минимизации или вовсе устранения угроз, связанных с водой (наводнения, засухи, инфекционные заболевания) и максимизации ее использования как природного ресурса. Изменения осуществлялись по следующим направлениям: проведение гидротехнических мероприятий на Оби и Иртыше; осуществление комплекса биотехнических мероприятий (аквакультура, рыбоводство);
развитие водного транспорта; использование воды в производственных процессах, хозяйственных и бытовых целях.
История освоения пространства воды Севера Западной Сибири позволяет проследить этот процесс, ответив на вопросы о том, как менялось значение воды для общегосударственных и региональных экономических и политических институтов, охарактеризовать институциональную основу ее использования и охраны.
The north of Western Siberia is rich in surface water and is of great importance as a global freshwater reserve. It can rightly be called the "land of water". Water as a resource and as a threat plays one of the key roles in the history of the North of Western Siberia, which requires close attention of researchers.
The purpose of this article is to define the role of water in the industrial development of Western Siberia's North in the 20th century by answering questions about how the importance of water for national and regional economic and political institutions has changed, and by describing the institutional framework for its use and protection. The role of water in the history of the North of Western Siberia in the 20 th century is analyzed in the context of transformation of the Soviet economy in the process of industrial development and the ambivalent process of interaction between man and the environment in the regional perspective. The materials for this work were the funds of the federal (GARF) and regional (SBUTO GATO, SAJ, AO administration of Nizhnevartovsk) archives, as well as special geographical, biological, economic literature devoted to the problems of water resources use.
The core of the process of development of the water areas of the North of Western Siberia in the XX century was their maximum involvement in human economic activity. The industrial standard of territory development implied the need to minimize or eliminate threats associated with water (floods, droughts, infectious diseases) and maximize its use as a natural resource. Changes were carried out in the following directions: carrying out hydraulic engineering activities on the Ob and the Irtysh; implementation of a set of biotechnical measures (aquaculture, fish farming); development of water transport; use of water in production processes, economic and household purposes.
The history of water development in the North of Western Siberia allows tracing this process by answering the questions of how the importance of water for national and regional economic and political institutions has changed, to characterize the institutional basis of its use and protection.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Север Западной Сибири, Обь-Иртышский бассейн, экологическая история, история природопользования в XX в.
KEY WORDS: North of Western Siberia, Ob-Irtysh basin, environmental history, history of natural resources management in XX в.
ВВЕДЕНИЕ. «Вода» — одна из ведущих и популярных тем в экологической истории. «Экологические вопросы использования воды очень рано стали частью большой политики — их брали под свой контроль высшие инстанции. Охрана вод и лесов издавна давала властям возможность управления сверху, именно она породила представление об окружающей среде как общем достоянии, нуждающемся в защите от частной корысти» [29, с. 467]. Вода, без сомнения, играет одну из ключевых ролей в истории Севера Западной Сибири, требующей пристального внимания исследователей.
ЦЕЛЬ СТАТЬИ — определить роль воды в процессе индустриального освоения Севера Западной Сибири в XX в., ответив на вопросы о том, как менялось значение воды для общегосударственных и региональных экономических и политических институтов, охарактеризовав институциональную основу ее использования и охраны.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Роль воды в истории Севера Западной Сибири в XX в. рассматривается с методологических позиций теории модернизации и эко-
логической истории. То есть анализируется значение воды в контексте трансформации советской экономики в процессе индустриального развития и амбивалентного процесса взаимовоздействия человека и окружающей среды в региональном ракурсе. Материалами для данной работы послужили фонды федерального (ГАРФ) и региональных (ГБУТО ГАТО, ГАЮ, АО администрации г. Нижневартовска) архивов, а также специальная географическая, биологическая, экономическая литература, посвященная проблемам использования водных ресурсов.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. История России XX в. — это во многом история ее модернизации. Формировался новый стандарт ее «хозяйственного освоения». Это был «индустриальный стандарт». Индустриальный стандарт освоения территории подразумевает рациональный контроль не только над социальным, но и над природным окружением человека, расширение прикладных научных исследований, развитие промышленности и товарного сельского хозяйства, урбанизации. Это в полной мере касалось и Севера. Начиная с конца XIX в., исследователи Тобольского Севера (Севера Западной Сибири), региональная власть, местная интеллигенция связывали будущее региона с его экономической модернизацией. Писали о необходимости прокладки железной дороги до Тобольска, что даст возможность более эффективно продвигать на общероссийский рынок местные сырьевые товары, об индустриализации рыболовства (развитие самоходного флота, строительство заводов по переработке и консервированию рыбы), о развитии сельского хозяйства, включая земледелие.
Это в полной мере переняла и советская власть, строя свои планы освоения Севера. Север Западной Сибири для Советского государства был слабо развитым, неосвоенным регионом. В целом Север очень часто характеризовали цитатой В.И. Ленина как территорию, где до революции (октябрь 1917 г.) царили «патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость» [21, с. 228]. Чтобы преодолеть «культурную отсталость», «дикость» этих территорий, их надо было преобразовать, развить промышленность, растениеводство, построить новые города и дороги. Следовательно, все, что соответствовало индустриальному стандарту освоения пространства, что работало на него, было для советского государства и общества со знаком «плюс», что этому стандарту не соответствовало, оценивалось со знаком «минус». Именно с этих позиций рассматривается отношение к воде как к ресурсу и как к угрозе.
Первоначально дадим самое общее описание региона с точки зрения роли воды в его природно-географической характеристике. Север Западной Сибири богат поверхностными водами. Он имеет большое значение в качестве глобального резервата пресных вод. Его по праву можно назвать «землей воды». Повышенное количество осадков, слабое испарение, особенно с затененной поверхности почв и водоемов, а также облесенность и равнинность, затрудняющие сток, что приводит к переувлажненности территории. Густота речной сети составляет 350-400 км. на 1000 км2. (в лесостепной и степной зонах аналогичный показатель составляет 25-30 км. на 1000 км2.) [30, с. 37]. Ширина междуречий не достигает и 12 км, а максимальное удаление от реки не превышает 5-6 км. Годовой сток Оби в 1,5 раза больше Волги [32, с. 66]. Многие из таежных притоков Оби больше таких известных величиной водосброса и стока рек, как Западная Двина, Буг, Днестр и др. Распространенный элемент гидрологического облика Западной Сибири — озера. Лишь после аэрофотосъемочных работ оказалось возможным получить о них достоверное картографическое представление. Их количество составляет около одного миллиона, а общая площадь зеркала превышает 90 тыс. км2 [9, с. 10].
На земном шаре нет территории, где бы болота занимали такие громадные площади, как в Западной Сибири. В зоне тундры и тайги площадь болот равна 77,22 млн га. В Сургутском полесье 75% площади заболочено. Болотные экосистемы — это накопители органического вещества (торфа), водорегулирующий и противоэрозийный фактор, естественные
фильтры механической и биологической очистки вод, охотничьи и промысловые угодья. Обь и Иртыш, текущие с юга на север, несут много тепла и повышают температуру воздушных масс в долинах рек, что сказывается на продвижении древесной растительности к северу. Густая речная сеть в лесной зоне, хорошо дренируя почвенный покров, повышает бонитет древесных пород. Где она недостаточно развита, усиливается заболачивание почв, и древесная растительность находится в угнетенном состоянии [32, с. 64].
Коротко охарактеризуем качество северной воды. Хорошей водой считается та, которая богата кислородом, нормально минерализована, чиста. В условиях Севера вода в реках и озерах слабо минерализована, в ней меньше кислорода, она не всегда приятна на вкус, часто обладает болотным запахом и буроватым цветом. Болотный запах и буроватый цвет обусловлен тем, что вода поступает с заболоченных территорий и содержит в себе большое количество органических веществ. Слабая минерализация объясняется низкой температурой воды и почвы, почти полным отсутствием грунтового питания. Воды Севера — это снеговые и дождевые воды [20, с. 50].
Снижение количества кислорода в воде рек приводит к заморам рыбы, изменению вкуса, цвета и запаха воды. Замор (загар) — явление обескислороживания воды в зимний период. В водах Оби содержится много органики (до 42мг/л), на разложение которой расходуется кислород. Кроме того, кислород поглощается закисью железа, попадающей в реки из болот. Замор в Оби начинается в декабре от устья реки Кети и распространяется вниз по течению со скоростью 15 км в сутки. Заморные воды достигают середины Обской губы. Незаморная зона сохраняется в верховьях притоков [3, с. 104]. В 1920-1930-е гг. считалось, что замор приносит большой вред рыбопромысловому хозяйству Обского бассейна, вызывая снижение биологической продуктивности водоемов, угнетение темпов роста беспозвоночных и рыб, а также массовую гибель последних. Специальные исследования, предпринятые в дальнейшем, не подтвердили отрицательного влияния замора на продуктивность водоемов [17, с. 28]. Рыбы оказались приспособлены избегать заморных участков путем миграций в незаморные верховья притоков или зимовать у «живунов».
Крайне высокая степень обводненности и заболоченности определяет обилие водных и полуводных животных — рыбы, водоплавающие птицы, ондатра, бобр и др. Темнохвойные урманные леса в сочетании с пойменными и болотными угодьями, обширными сосняками создают оптимальные условия для обитания глухаря, рябчика, белки, лося, выдры, медведя и соответственно для развития охоты и рыболовства.
Таким образом, вода, в первую очередь, была важна как благоприятная среда для развития рыболовства, охоты и сбора дикоросов. Рыболовство на основных речных магистралях (Обь, Иртыш) уже в XVIII в. приобрело товарный характер и вплоть до первой половины XX в. являлось основной экономики региона и по количеству занятых, и по объемам заготовляемой продукции, и по ее стоимости. В последнее десятилетие перед эпохой «большой нефти» (1950-е гг.), например, рыбная промышленность давала половину всей промышленной продукции Ханты-Мансийского национального округа [5, с. 60]. Количество рыбы, вылавливаемой в водоемах округа, составляло 25%-30% вылова рыбы по всему Обь-Иртышскому бассейну [19, с. 60]. Тюменская область давала товарной рыбы столько, сколько ее добывали в Красноярском крае, Томской, Омской, Новосибирской и Иркутской областях, Якутской и Бурято-Монгольской АССР вместе взятых. Более половины рыбы от общего улова в области приходилось на долю северных округов [31, с. 35].
До постройки железной дороги Тобольск-Сургут в 1965 г. реки были основным средством сообщения, связывающим регион с «большой землей». Вода использовалась для транспортировки заготовленной в регионе древесины. По малым рекам молевым сплавом, по берегам более крупных рек формировались плоты, близ главных магистралей (Оби и Иртыша) составлялись крупные плотокараваны (матки), которые в сопровождении буксирных судов
проводились в низовья Оби. В округе сплавом леса занимались леспромхозы и специальные предприятия — сплавные конторы Кондинская, Ханты-Мансийская, Нижне-Обская. В их состав входили сплавные участки и сплавные рейды. При транспортировке леса в плотах значительная его часть терялась в пути и возникала необходимость в сборе «аварийной» древесины. В связи с малой численностью населения вода незначительно использовалась для бытовых нужд.
Угрозы, связанные с водой, это, в первую очередь, угрозы нормальному ведению хозяйства, затем — здоровью населения. Многое в традиционном хозяйстве таежного населения Севера Западной Сибири зависело от колебания уровня воды в Оби. В годы высокого подъема весенних вод рыболовный сезон сокращается, сенокошение наступает позже нормального времени, когда трава в полузасохшем состоянии, уменьшается и сама площадь покосов. Если при этом подъем воды наступил поздно и убывает она медленно, то это — стихийное бедствие для населения. В этом случае время для ловли рыбы очень сильно сокращается и совпадает со временем сбора кедрового ореха и началом заготовки сена. В такие годы от наводнения и от недостатка кормов погибал скот. Подобного рода природные бедствия повторялись один раз в десятилетие [16, с. 12].
Болота были всегда для аграрного и индустриального человека неудобной землей, которую практически невозможно использовать в хозяйственном плане. Они препятствовали развитию земледелия на Севере. Развитие земледелия на Севере в 1920-1930-е годы стояло в одном ряду с овладением Арктикой, строительством крупных промышленных объектов за полярным кругом. По мнению академика Н.И. Вавилова, ограничивающим фактором развития земледельческой культуры является не холод, а заболоченность, с которой можно бороться дренажем. Выполнить такую сложную задачу «осеверения» земледелия в государственном масштабе, создать устойчивое земледелие, независимое от стихий и погоды, могла, по мысли академика, только советская страна [7, с. 14]. Таким образом, с экономической точки зрения для советского государства болота были «неудобьем», их надо было осушать, переделывать под сельскохозяйственные нужды.
Качество воды влияло на здоровье населения. Малая минерализация воды и связанный с этим дефицит микроэлементов, получаемых из внешней среды, в том числе фтора, приводит к широкому распространению среди населения кариеса зубов [28, с. 74]. Долгие годы Обь-Иртышский Север был охвачен эпидемией описторхоза, которую часто характеризуют как «тихую». Это заболевание возникает в результате употребления человеком рыбы, зараженной плоскими червями сосальщиками (описторхис). В 1929 году была организована 70 Союзная гельминтологическая экспедиция на Тобольский север. Во время экспедиции было обследовано 498 человек, из них 229 манси, 153 хантов и 116 зырян и самоедов. Процент гельминтозных единиц у обследованных оказался равен 133,1%, то есть в среднем каждый из них был носителем более чем одного вида паразитических червей. Почти все обследованные были больны описторхозом [4, с. 56].
Охрана водных ресурсов рассматривалась как сохранение хозяйственного потенциала водоемов. Серьезное внимание уделялось соблюдению правил рыболовства, охране и воспроизводству рыбных запасов. В 1930 — середине 1950-х гг. были введены стандарты на вылавливаемую рыбу, правила рыболовства. В 1935 г. принято постановление СНК СССР «О регулировании рыболовства и охране рыбных запасов» [23, с. 8-9, 12]. Правила запрещали прием молоди ценных промысловых пород, вводились запретные для рыболовства зоны в местах нереста ценных пород рыб. Устанавливались сезонные запреты на вылов отдельных видов рыб в период нереста, развивалось рыбоводство. Исследования рыбных ресурсов округа, связанные с практикой рыболовства, велись учеными Обь-Тазовского отделения Всесоюзного научно-исследовательского института озерного и речного хозяйства (ВНИОХР) в Ханты-Мансийске.
Таким образом, в первой половине XX в. угрозы, связанные с водой, носили природный характер, влиявший на традиционное хозяйство и здоровье человека.
Во второй половине XX в. в пору говорить о воде как о ресурсе и жертве в истории Севера Западной Сибири. Связано это, в первую очередь, с открытием Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции. Оно произвело подлинную революцию в энергетическом потенциале страны. Если в первой половине XX в. речь шла об угрозах воды, связанных с ее природными характеристиками, то во второй половине XX в. правильнее, наверное, говорить об угрозах воде, источником которых стал человек. Они, естественно, становились угрозой для него, но имели не природный, а рукотворный характер. Естественно, никуда не делись природные угрозы первой половины XX в., но в целом, они отошли на второй план. Развивалась система здравоохранения. Традиционные отрасли экономики потеряли свое первостепенное значение в хозяйственной деятельности региона. Тем не менее, оставалась актуальной проблема с описторхозом. Пораженность описторхозом в среднем течении Оби и низовьях Иртыша в 1970-е гг. достигала 50-70% [28, с. 75].
Вода сама по себе становится важным ресурсом. Кроме большого рыбохозяйственного и транспортного значения Оби и ее притоков, воды бассейна стали активно использоваться для удовлетворения хозяйственно-бытовых нужд. Большое количество воды использовалось в промышленных целях и для сельского хозяйства. Обь, например, является источником водоснабжения Сургутской ГРЭС. Технология добычи и подготовки нефти связана со значительным водопотреблением. Все месторождения Западной Сибири имеют разветвленную сеть водостоков в Обь и ее притоки. Так, на добычу 1 тонны нефти затрачивается 1,9 м3 воды. Наибольшее количество потребляемой воды затрачивается на поддержание пластового давления (ППД) [6, с. 59]. Росла добыча нефти — росло водопотребление. Достигнутый за короткий период времени (сер 1960-х — середина 1980-х гг.) высокий уровень промышленного производства в регионе без использования водных ресурсов был бы практически невозможен.
Промышленная добыча нефти в Западной Сибири началась в 1964 г. Нефтяная промышленность Западной Сибири развивалась невиданными ранее темпами. За 100 лет развития нефтяной промышленности Азербайджана объем добычи здесь нефти не поднялся выше 21 млн т. Западная Сибирь совершила такой скачок за пятилетие. Урало-Поволжской нефтегазоносной провинции потребовалось 20 лет, чтобы довести годовую добычу нефти до 100 млн т. Нефтяники Западной Сибири достигли этого рубежа в 1973 г., т.е. через 9 лет с начала промышленной добычи нефти. В 1974 г. только в Тюменской области было добыто почти 110 млн т. нефти. По добычи нефти область вышла на первое место в СССР, обогнав Татарскую АССР — крупнейший район добычи нефти в стране. Таким образом, к середине 1970-х гг. Западная Сибирь превратилась в крупнейший энергетический район Советского Союза [6, с. 9]. Наряду с нефтяными, активно осваивались газовые ресурсы Западной Сибири. К середине 1970-х гг. было открыто 60 газовых месторождений. Активно разрабатывались три газоносных района: Березовский, Северный, Среднеобский. Почти 4/5 разведанных запасов газа было сосредоточено в 4 месторождениях: Уренгойском, Запалярном, Ямбург-ском и Медвежьем [6, с. 10].
Такой бурный рост добычи нефти и газа самым негативным образом отразился на Обь-Иртышском бассейне. С ростом и развитием нефтедобывающей промышленности в северотаежной зоне Западной Сибири увеличился сброс сточных вод в реки региона. Сточные промышленные воды с трудом поддаются очистке, при этом в реках необходимо обилие растворенного в воде кислорода. При сбросе промышленных вод, обогащенных органическим веществом, на окисление его расходуется большое количество кислорода, поступление которого, как уже отмечалось, ограничено в реках Севера. В связи с этим воды рек Западной Сибири имеют меньшую способность к самоочищению, чем реки европейской части
страны. В условиях Западной Сибири воде нужно пройти в десять раз большее расстояние для самоочищения, чем в европейской части страны, при том же составе загрязнений. Воды Оби и ее притоков в рассматриваемый период были значительно загрязнены нефтью и нефтепродуктами.
Концентрация нефтепродуктов в реке Обь, например, возрастала по мере её прохождения по территории ХМАО в 2 раза, при этом основное количество попадало в реку в Нижневартовском и Сургутском районах, то есть в зоне деятельности предприятий нефтяной промышленности. Река Вах — источник питьевого водоснабжения города Нижневартовска — вызывала особую озабоченность. Рейды, проведённые по рекам Вах, Обь, Тром-Аган, протокам Мега, Вар-Мега, Куйбышевский Пасол в 1970-1980-е гг., показали, что многие реки и протоки потеряли своё былое рыбохозяйственное и бытовое значение в результате нефтяного загрязнения. Источники попадания нефтепродуктов в водоёмы оставались постоянными на протяжении многих лет [18, л. 35, 36]. Такая ситуация, к сожалению, была типичной для рек Югры.
Загрязнение в процессе порывов на трубопроводном транспорте было наиболее опасно, поскольку в водные объекты поступало неограниченное количество нефтепродуктов. Нефть уходила в реки, нанося большой ущерб водным объектам и рыбному хозяйству. Большую негативную роль играли недостаточный коэффициент извлечения нефти, нарушение технических правил разведки и разработки месторождений [18, л. 61]. Данный вид загрязнения опасен тем, что нефть, оседая на дно водоёмов, находилась в условиях дефицита кислорода и её разложение замедлялось, она становилась источником загрязнения воды на долгие годы. Не было необходимых для оценки размеров ущерба сведений о состоянии водоёмов на начало их освоения, о рыбохозяйственном значении этих водоёмов. Из-за этого вёлся весьма приблизительный учёт ущерба, наносимого акватории промышленным освоением [13, л. 7].
В зону Обь-Иртышского бассейна также входят Алтайский край, Новосибирская, Омская, Кемеровская, Томская, Тюменская, Курганская, Челябинская и Свердловская области. Они также активно использовали воду в промышленных, сельскохозяйственных, транспортных и бытовых целях. Это негативно сказывалось на среднем и нижнем течении Оби в пределах Севера Западной Сибири. Приведем пример на начало 1980-х гг. Общее водопотребление всех перечисленных выше областей и Алтайского края ежегодно составляло 10,2 км3, в том числе на производственные нужды использовалось 75% от общего водопотребления, на хозяйственно-бытовые — 17% и сельское хозяйство — 8%. Основными водопотребителями в бассейне являлись предприятия и организации энергетической, металлургической, химической, нефтедобывающей, нефтеперерабатывающей, нефтехимической, целлюлозно-бумажной, микробиологической и машиностроительной промышленности. Из-за несовершенства или отсутствия очистных сооружений, они становились источниками постоянного загрязнения воды. При этом наиболее крупные промышленные районы Обь-Иртышского бассейна Свердловский, Каменск-Уральский, Челябинский, Миасский, Кара-башский, Южно-Уральский, Троицкий. Кемеровский, Новокузнецкий, Ленинск-Кузнецкий и Беловский испытывали дефицит водных ресурсов [12, л, 23].
Негативное влияние на водные ресурсы оказывала эксплуатация водного транспорта. Основное загрязнение рек углеводородами происходило в период навигации и ремонта судов. Нефтепродукты попадали в воду при транспортировке и погрузке нефтеналивных барж, заправке пассажирских и грузовых судов, а также в процессе эксплуатации трубопроводного транспорта в местах переходов через водные объекты.
Во второй половине XX в., начиная с 1960-х гг., почти во всех реках Крайнего Севера, на которых были расположены населенные пункты, увеличилось количество промышленных и бытовых отходов и, в частности, росло фекальное загрязнение. [20, с. 52]. Север Западной
Сибири не стал исключением. Сброс сточных вод в реки региона увеличился из-за взрывного роста численности населения. Стремительная урбанизация региона с середины 1960 до середины 1980-х гг. привела к появлению 15 городов и 50 поселков городского типа. В свою очередь обеспечение городского населения питьевой водой стало проблемой. Загрязненная, и некачественная вода становилась источником вспышек кишечных инфекций.
В качестве примера можно привести организацию водоснабжения в Нижневартовске. Оно осуществлялось за счёт реки Вах, вода которой отличалась большим содержанием химических элементов, высокой мутностью и цветностью, она не соответствовала ГОСТу [14, л. 57]. В Нижневартовске также был зафиксирован случай, когда людям приходилось использовать воду из реки Курьи. Несмотря на то, что имелась артезианская скважина, коммунальный отдел райисполкома не организовал развозку воды населению, вопреки предписаниям районной СЭС. А если воду и завозили, то в неудобное время, когда многие жильцы были на работе [1, л. 42; 2, л. 104]. В городе отмечался «водяной голод». В сутки на каждого жителя должно было приходиться 275 л., а в действительности приходилось 30 л. воды. Это вынуждало людей брать воду из открытых водоёмов, что представляло опасность, так как реки и протоки могли быть источниками инфекционных заболеваний, поскольку в них сбрасывали сточные воды. Например, в Мегионе была вспышка острой дизентерии [2, л. 7]. Парадоксально, но «водяной голод» испытывал регион, который богат поверхностными и подземными водами. Последствия водяного голода опасны для здоровья человека: появляются повышенный пульс, слабость, нарушения органов чувств, что в условиях Севера крайне опасно. Человек не может быть здоровым, если у него нарушен водный баланс в организме.
Болота были всегда для аграрного и индустриального человека неудобной землей, которую практически невозможно использовать в хозяйственном плане. Во второй половине XX в. они стали серьезным препятствием для нефтедобычи. Например, природные условия на Самотлоре были очень сложные из-за высокой заболоченности территории: 63% площади месторождения покрыто болотами, 12% — озерами глубиной до 6 м [6, с. 7]. Для решения этой проблемы нефтяники взяли себе в союзники мороз. Именно зимой, когда почву сковывал лед, они «шли в наступление на заболоченную тайгу». Тем не менее, во второй половине XX в. болота становятся интересны человеку в хозяйственном плане. В первую очередь из-за запасов торфа. Торф стал производственным ресурсом, из которого получают до 40 видов продукции. Болота из «неудобья» для индустриальной экономики превратились в угодья, которые человек может использовать в хозяйственном отношении.
При освоении нефтяных месторождений болота оказались благом, которое трудно переоценить. Очень важна аккумулирующая и фильтрующая роль болот как сорбентов и нейтрализаторов различного рода загрязнений, особенно нефтяных. При отсутствии болот и торфяников многократно возросли бы площади лесных пожаров, объемы нефти и других загрязнений, поступающих в водные источники. Поэтому, в отличие от советского периода, в современной России, где экологическое сознание общества и государства растет, уже никто не настаивал на широкомасштабном осушении болот не только по экономическим соображениям (это очень дорого), но и учитывая экологическую роль болот [33, с. 27]. Появился термин «водно-болотные угодья» (ВБУ) — участки географической оболочки, в пределах которых происходит взаимодействие лито-, атмо— и гидросферы, для которых характерна высокая концентрация живого вещества [8, с. 6].
Можно констатировать, что болота вписались в утилитарный дискурс, они стали экономически интересны человеку, превратились в ценный ресурс, заняв в этой иерархии свое место. Справедливости ради отметим, что дело не только в ценном ресурсе, который человек научился извлекать и использовать в промышленных масштабах. Нельзя не согласиться с авторами монографии о водно-болотных угодьях севера Западной Сибири Э.И. Валеевой и Д.В. Московченко, что рождение этого понятия стало следствием достижения определен-
ного уровня в понимании специалистами экологических проблем [8]. И в этом контексте понимание возможностей ВБУ в сохранении биологического и ландшафтного разнообразия, влияния болот на климат, водный режим и т.д.
Во второй половине XX в. на реках Обь-Иртышья началось гидростроительство. В июле 1952 г. в строй была введена Усть-Каменогорская гидроэлектростанция на Иртыше. Ввод в эксплуатацию данной электростанции привел к тому, что от основных водных магистралей оказались отрезаны нерестилища на реке Иртыш таких важных промысловых пород, как осетр и нельма. В 1956 г. была введена в эксплуатацию плотина Новосибирской ГЭС. Она отрезала свыше 40% нерестовой площади осетра и более 50% нельмы на Оби [25, с. 144]. Этот ущерб не мог быть восполнен за счет увеличения естественного воспроизводства на других участках бассейна. Вместе с существенным загрязнением воды промышленными и бытовыми отходами все это сильно подрывало возможности и значимость рыболовства как отрасли для региона и делало не просто целесообразным, а остро необходимым развитие искусственного рыборазведения. Вылов рыбы на Севере Западной Сибири стал резко сокращаться с конца 1960-х гг. Потери рыбного хозяйства составляли десятки тысяч центнеров ценной рыбы. К середине 1970-х гг. 64 реки региона потеряли свое рыбохозяйственное значение. Были выведены из строя рыбоугодья на реках Пим, Большой и Малый Балык, Аган и др.
Во второй половине 1950-х гг. научно-исследовательский институт Министерства электростанций СССР Гидропроект выдвинул идею строительства на Нижней Оби у города Салехарда крупной гидроэлектростанции — Нижнеобской ГЭС. Этот проект предусматривал затопление территории в 113 тыс. км2. По этому вопросу развернулась ожесточенная борьба интересов органов власти различного уровня, министерств и ведомств, растянувшаяся на десятилетие [33]. В случае его реализации последствия для природы региона могли быть непоправимы. Затопление такой огромной территории привело бы к изменению климата, заболачиванию и переувлажнению территории. Оказались бы затопленными большие площади лесов. Были бы утрачены земли и луга поймы. Был бы нанесен колоссальный урон рыбному хозяйству. Но, главное, этот проект вступал в противоречие с интересами нефтедобывающей промышленности. Интересы нефтяников оказались определяющими в конечном отказе руководства страны от строительства Нижнеобской ГЭС.
Избыточная увлажненность Севера Западной Сибири не давала покоя сторонникам масштабных проектов преобразования природы. Было подсчитано, что 88% водных ресурсов страны находится в малонаселенных районах Крайнего Севера. А там, где сейчас живет основная часть населения, сосредоточена индустрия страны и размещены все орошаемые земли, сток рек составляет всего 12% из общего водного баланса станы [20, с. 54]. Эта «несправедливость» природы должна быть исправлена. Но как ее исправить, как использовать столь ценные и в тоже время «даром» пропадающие водные ресурсы Севера?
В журнале «Большевик» инженер-гидротехник М.М. Давыдов писал о том, что на огромной Западно-Сибирской равнине осадков выпадает больше, чем может испарить солнечное тепло. По его мнению, 29/30 водных богатств Западно-Сибирской равнины уходило в Северный Ледовитый океан без должного хозяйственного использования. Поэтому естественно забрать часть стока рек Оби и Енисея и направить их на юг на нужды гидроэнергетики, поливного земледелия, животноводства и водного транспорта. Тогда пустыни и полупустыни Средней Азии и Казахстана смогут получить необходимую им воду в огромном количестве. Здесь обильное солнечное тепло соединится с обильной сибирской водой и даст выращивать огромные урожаи, умножить во много раз поголовье высокопродуктивного скота. Создание нового потока воды, по своему расходу превышающего сток Волги, коренным образом изменит растительный покров пустынь, уничтожит суховеи в местах их зарождения. В общем, здесь сибирская вода изменит климат к лучшему и позволит превратить Среднюю Азию и Казахстан в цветущий богатый край [15, с. 35].
По этому проекту Обь, Иртыш и некоторые их притоки должны были быть перегорожены плотинами, в результате чего возникнет ряд водохранилищ разного объема. Предварительные расчеты Б.Г. Иоганзена показали, правильное рыбохозяйственное освоение будущих водохранилищ в бассейне Оби могло привести к десятикратному увеличению рыбной продукции, в сравнении той, которую давал весь Обский бассейн в то время [17, с. 8]. Возможно, такие выводы были связаны с тем, что и идеи М.М. Давыдова и расчеты Б.Г. Иоганзена были явлены в «сталинскую эпоху великих строек коммунизма».
Изначально неоднозначная идея, с точки зрения влияния на природу Нижнего Иртыша и Нижней Оби с сопредельными территориями, в дальнейшем встретила противодействие в среде ученых географов. В 1973 г. Институт географии Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР (сегодняшний Института географии им. В.Б. Сочавы СО РАН) стал разрабатывать научную тему «Долина Нижнего Иртыша: географические прогнозы рационального и эффективного использования». Перед сибирскими географами стояла цель: «Исследовав природные комплексы Среднего Приобья и Нижнего Прииртышья и оценив характер и масштабы проекта переброски части стока сибирских рек в бассейн Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, дать научно обоснованный прогноз изменений здесь природных условий в случае осуществления того или иного варианта изъятия или транспортировки на юг части стока рек Западной Сибири» [24, с. 125]. Выводы ученых были изложены в ряде работ с грифом «Для служебного пользования» (ДСП). Это «Прогноз ожидаемых изменений природных условий в таежной зоне Обь-Иртышья», подготовленный в 1983 г. и «Природные комплексы Нижнего Прииртышья и прогноз их изменений при изъятии части стока», подготовленный в 1985 г. [26, 27].
Выводы специалистов были однозначными. Все мероприятия, связанные с обеспечением переброски, в зоне изъятия стока являются экологически ущербными. Проект по переброски рек (в его радикальном «Энергетическом варианте», предусматривающем затопление 15 тысяч квадратных километров территории), при его осуществлении практически ликвидировал бы пойму как природное образование. Катастрофичность такого сценария была очевидной при том, что Обь-иртышская пойма играла и играет стабилизирующую роль в отношении трех основных функций природной обстановки: заболачивания, поддержания оптимального гидрологического режима и биологической очистки воды. Планировать создание гигантских водохранилищ на равнинах, по мнению ученых географов,— это значит не понимать физико-географических особенностей Севера, что может обернуться ущербом при эксплуатации остальных ресурсов [26, 27].
Активное антропогенное воздействие человека на водное пространство Севера Западной Сибири требовало адекватного правового регулирования. Если в первой половине XX в. речь шла об охране рыболовных ресурсов, то во второй половине XX в. надо было реагировать, что называется, по всему фронту. В 1960-1980-ее гг. водные ресурсы приобрели принципиально новое значение, и охрана их стала жизненной необходимостью. Вопросы охраны и рационального использования водных ресурсов вошли в повестку дня региональных и местных органов советской власти. Они стали рассматриваться на заседаниях постоянных комиссий по охране природы областных, окружных и районных исполнительных комитетов депутатов трудящихся [11].
Выводы. Содержанием процесса освоения водных пространств Севера Западной Сибири в XX в. стала их максимальная включенность в хозяйственную деятельность человека. Индустриальный стандарт освоения территории подразумевал необходимость минимизации или вовсе устранения угроз, связанных с водой (наводнения, засухи, инфекционные заболевания), и максимизации ее использования как природного ресурса. Изменения осуществлялись по следующим направлениям: проведение гидротехнических мероприятий на Оби и Иртыше; осуществление комплекса биотехнических мероприятий (аквакульту-ра, рыбоводство); развитие водного транспорта; использование воды в производственных
процессах, хозяйственных и бытовых целях. Вода сама по себе стала ценным ресурсом, что привело к появлению антропогенных угроз, связанных с ее масштабным загрязнением и хозяйственно-экономическим использованием, требующим регулирования и охраны.
Принималось соответствующее законодательство на всесоюзном и региональном уровнях. В 1960-х — 1980-х гг. были разработаны и приняты законы о водных ресурсах [35]. Например, Постановление Совмина СССР от 22.04.1960 0 425 «О мерах по упорядочению использования и усилению охраны водных ресурсов СССР»; Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР (1981 г.) «О мерах по усилению охраны морей, рек и других водоёмов Арктического бассейна от загрязнения». Было принято водное законодательство. Советское водное законодательство регулировало использование воды и её охрану, а также рыбное хозяйство через создание водных кодексов [10, 22]. Однако возникало серьезное противоречие между местными органами власти, заинтересованными в обеспечении населения качественной водой, и всесоюзными главками, которым вода нужна была в первую очередь как ресурс, обеспечивающий добычу нефти. Это противоречие во многом сводило на нет предпринимаемые природоохранные усилия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Архивный отдел Администрации города Нижневартовска. Ф. 48. Оп. 1. Д. 393.
2. Архивный отдел Администрации города Нижневартовска. Ф. 59. Оп. 1. Д. 6.
3. Атлас Ханты-Мансийского автономного округа — Югры. Ханты-Мансийск — М. 2004. Т. II. Природа. Экология. 152 с.
4. Барабанова К.С. «Обская болезнь»: гельминтологические экспедиции как инструмент изучения Обь-Иртышского Севера // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. 2020. № 6 (69). С. 54-61.
5. Большая советская энциклопедия (БСЭ). М., 1957. Т. 43. Ханты-Мансийский национальный округ. С. 59-62.
6. Будьков С.Т. Экономическая география Сибири. Уч. Пособие для студентов географического факультета по курсу «Экономическая география Западной Сибири». Тюмень: ТюмГУ. 1976. 68 с.
7. Вавилов Н.И. Проблема северного земледелия. Л., Изд-во Академии наук. 1931. 15 с.
8. Валеева Э. И., Московченко Д. В. Роль водно-болотных угодий в устойчивом развитии севера Западной Сибири. Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН. 2001. 229 с.
9. Вендров С.Л., Широков В.М. Проблемы водного благоустройства Западной Сибири / Природные ресурсы Западной Сибири (исследования, преобразования, охрана). Изд-во. «Наука». Новосибирск. 1976. С. 6-17.
10. Водный кодекс РСФСР / Правовая Россия. URL: http://lawru.info/dok/1972/06/30/n118303.htm (дата обращения: 15.10.2018).
11. Гололобов Е.И. Документирование деятельности постоянных комиссий по охране природы исполнительных комитетов Советов депутатов трудящихся (1960-1980-е гг.) // Вестник РГГУ, серия «Документоведение и архивоведение. Информатика. Защита информации и информационная безопасность». 2017. № 3 (9). С. 71-81.
12. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 259. Оп. 48. Д. 3663.
13. Государственное бюджетное учреждение Тюменской области Государственный архив Тюменской области (ГБУТО ГАТО). Ф. 2263. Оп. 1. Д. 6.
14. ГБУТО ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 6258. Л. 57.
15. Давыдов М.М. Великие гидротехнические сооружения сталинской эпохи // Большевик. № 20. 1951. С. 30-41.
16. Дунин-Горкавич А.А. Нужды Тобольского Севера и меры для их удовлетворения. Шадринск, 1994. 71 с.
17. Иоганзен Б.Г. Рыбохозяйственные районы Западной Сибири и их биолого-промысловая характеристика / Труды Томского государственного университета им. В.В. Куйбышева. 1953. Т. 125. С. 7-44.
18. Казенное учреждение «Государственный архив Югры». Ф.398. Оп. 1.
19. Кокосов Н.М., Никулин В.И., Харин В.И. Ханты-Мансийский национальный округ (Очерки природы и хозяйства). Свердловск: АН СССР Уральский филиал. 1956. 104 с.
20. Крючков В.В. Крайний Север: проблемы рационального использования природных ресурсов. М.: Мысль. 1973. 184 с.
21. Ленин В.И. Полное собрание сочинений / Ин-т марксизма— ленинизма при ЦК КПСС. Москва: Госполитиздат. 1963. Т. 43. 561 с.
22. Об утверждении Водного кодекса РСФСР. Водный кодекс РСФСР (в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 марта 1980 года) (с изменениями на 5 января 1988 года) / Кодекс. URL: http://docs.cntd.ru/document/901700060 (дата обращения: 15.10.2018).
23. Охрана природы. Сборник законодательных актов. М.: Изд-во Юридическая литература. 1961. 384 с.
24. Парфенов В.М. К истории исследования иркутских географов по проекту переброски вод Нижнего Прииртышья / Историческая география Азиатской России. Материалы Всероссийской научной конференции (Иркутск, 28-30 ноября 2011 г). Иркутск: Изд-во Института географии им. В.Б. Сочавы СО РАН. 2011. С. 125-127.
25. Прибыльский Ю.П. Рыбное хозяйство Обь-Иртышья в ХХ веке. М.: Наука. 2008. 233 с.
26. Природные комплексы Нижнего Прииртышья и прогноз их изменений при изъятии части стока. Иркутск, ИГСиДВ СО АН СССР. 1985. 63 с.
27. Прогноз ожидаемых изменений природных условий в таежной зоне Обь-Иртышья. Иркутск, ИГСиДВ СО АН СССР. 1983. 44 с.
28. Прохоров Б.Б., Вершинина Т.А., Конева И.В. Медико-географические особенности / Атлас Тюменской области. М., Тюмень: Главное управление геодезии и картографии при Совете министров СССР. 1976. Вып. II. С. 74.
29. Радкау Й. Природа и власть. Всемирная история окружающей среды.— М.: Высшая школа экономики. 2014. 472 с.
30. Советский Союз. Российская Федерация. Западная Сибирь. М. 1971. 429 с.
31. Тарасенков Г. Животный мир и его использование // Блокнот агитатора. 1949. № 5. С. 34-40.
32. Тарасенков Г.Н. На просторах Обь-Иртышья. (Природа, хозяйство, культура Тюменской области. Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во. 1964. 431 с.
33. Хромов Е.А. Экологический аспект гидроэнергетического варианта хозяйственного освоения Севера Западной Сибири в конце 1950-х — первой половине 1960-х гг. // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. 2018. № 6 (57). С. 166-179.
34. Чижов Б.Е. Лес и нефть Ханты-Мансийского автономного округа. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1998. 144 с.
35. Шмыглёва А.В. Реализация государственной экологической политики в Западной Сибири в 1970-х — 1980-х гг.: монография. Новокузнецк: Изд. центр СибГИУ, 2017. 181 с.
REFERENCES
1. Arhivnyj otdel Administracii goroda Nizhnevartovska [Archive Department of the Nizhnevartovsk City Administration]. F. 48. Op. 1. D. 393. (In Russian).
2. Arhivnyj otdel Administracii goroda Nizhnevartovska [Archive Department of the Nizhnevartovsk City Administration]. F. 59. Op. 1. D. 6. (In Russian).
3. Atlas Hanty-Mansijskogo avtonomnogo okruga — YUgry. Hanty-Mansijsk [Atlas of Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug — Ugra. Khanty-Mansiysk]. M. 2004. T. II. Priroda. Ekologiya. 152 s. (In Russian).
4. Barabanova K.S. «Obskaya bolezn'»: gel'mintologicheskie ekspedicii kak instrumentizucheniya Ob'-Ir-tyshskogo Severa// Vestnik Surgutskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta [«Ob Dis-
ease»: helminthological expeditions as a tool for studying the Ob-Irtysh North // Bulletin of Surgut State Pedagogical University]. 2020. № 6 (69). S. 54-61. (In Russian).
5. Bol'shaya sovetskaya enciklopediya (BSE) [The Great Soviet Encyclopedia]. M., 1957. T. 43. Hanty-Mansijskij nacional'nyj okrug [Khanty-Mansiysk National District]. S. 59-62. (In Russian).
6. Bud'kov S.T. Ekonomicheskaya geografiya Sibiri. Uch. Posobie dlya studentov geograficheskogo fakul'teta po kursu «Ekonomicheskaya geografiya Zapadnoj Sibiri» [Economic Geography of Siberia. Manual for students of the Faculty of Geography in the course «Economic Geography of Western Siberia»]. Tyumen': TyumGU. 1976. 68 s. (In Russian).
7. Vavilov N.I. Problema severnogo zemledeliya [The problem of northern farming]. L., Izd-vo Akademii nauk. 1931. 15 s. (In Russian).
8. Valeeva E.I., Moskovchenko D.V. Rol' vodno-bolotnyh ugodij v ustojchivom razvitii severa Zapadnoj Sibiri [The role of wetlands in the sustainable development of northern West Siberia]. Tyumen': Izd-vo IPOS SO RAN. 2001. 229 s. (In Russian).
9. Vendrov S.L., SHirokov V.M. Problemy vodnogo blagoustrojstva Zapadnoj Sibiri/Prirodnye resursy Zapadnoj Sibiri (issledovaniya, preobrazovaniya, ohrana) [Problems of water improvement in Western Siberia / Natural resources of Western Siberia (research, transformation, protection)]. Izd-vo. «Nauka». Novosibirsk. 1976. S. 6-17. (In Russian).
10. Vodnyj kodeks RSFSR / Pravovaya Rossiya [Water Code of the RSFSR / Legal Russia]. URL: http://lawru. info/dok/1972/06/30/n118303.htm (data obrashcheniya: 15.10.2018). (In Russian).
11. Gololobov E. I. Dokumentirovanie deyatel'nosti postoyannyh komissij po ohrane prirody ispolnitel'nyh komitetov Sovetov deputatov trudyashchihsya (1960-1980-e gg.) // Vestnik RGGU, seriya «Dokumen-tovedenie i arhivovedenie. Informatika. Zashchita informacii i informacionnaya bezopasnost'» [Documenting the Activities of the Permanent Commissions for Nature Protection of the Executive Committees of Working People's Deputies Councils (1960-1980s) // Bulletin of the Russian State University of Humanities, series «Documentology and Archival Science. Informatics. Information Protection and Information Security»]. 2017. № 3 (9). S.71-81. (In Russian).
12. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii [State Archive of the Russian Federation]. F. 259. Op. 48. D. 3663. (In Russian)
13. Gosudarstvennoe byudzhetnoe uchrezhdenie Tyumenskoj oblasti Gosudarstvennyj arhiv Tyumenskoj oblasti (GBUTO GATO) [State Budgetary Institution of the Tyumen Region State Archives of the Tyumen Region]. F. 2263. Op. 1. D. 6. (In Russian).
14. GBUTO GATO. F. 814. Op. 1. D. 6258. L. 57. (In Russian).
15. Davydov M.M. Velikie gidrotekhnicheskie sooruzheniya stalinskoj epohi // Bol'shevik [The Great Hydraulic Structures of the Stalinist Era // Bolshevik]. № 20. 1951. S. 30-41. (In Russian).
16. Dunin-Gorkavich A.A. Nuzhdy Tobol'skogo Severa i mery dlya ih udovletvoreniya [The needs of the Tobolsk North and measures to meet them]. SHadrinsk, 1994. 71 s. (In Russian).
17. Ioganzen B.G. Rybohozyajstvennye rajony Zapadnoj Sibiri i ih biologo-promyslovaya harakteristika / Trudy Tomskogo gosudarstvennogo universiteta im. V.V. Kujbysheva [Fishery districts of Western Siberia and their biological and fishery characteristics / Proceedings of the Tomsk State University named after V.V. Kubyshev. Kuibyshev]. 1953. T. 125. S. 7-44. (In Russian).
18. Kazennoe uchrezhdenie «Gosudarstvennyj arhiv YUgry». F.398. Op. 1. (In Russian).
19. Kokosov N. M., Nikulin V. I., Harin V. I. Hanty-Mansijskij nacional'nyj okrug (Ocherki prirody i hozyajstva) [Khanty-Mansi National District (Essays on Nature and Economy)]. Sverdlovsk: AN SSSR Ural'skij filial. 1956. 104 s. (In Russian).
20. Kryuchkov V.V. Krajnij Sever: problemy racional'nogo ispol'zovaniya prirodnyh resursov [Far North: problems of rational use of natural resources]. M.: Mysl'. 1973. 184 s. (In Russian).
21. Lenin V.I. Polnoe sobranie sochinenij/In-t marksizma— leninizma pri CKKPSS [Complete Works / Institute of Marxism-Leninism of the CPSU Central Committee]. Moskva: Gospolitizdat. 1963. T. 43. 561 s. (In Russian).
22. Ob utverzhdenii Vodnogo kodeksa RSFSR. Vodnyj kodeks RSFSR (v redakcii Ukaza Prezidiuma Ver-hovnogo Soveta RSFSR ot 12 marta 1980 goda) (s izmeneniyami na 5 yanvarya 1988 goda) / Kodeks [On Approval of the Water Code of the RSFSR. Water Code of the RSFSR (as amended by the Decree of the Presidium of the RSFSR Supreme Soviet of March 12, 1980) (as amended on January 5, 1988) / Code]. URL: http://docs.cntd.ru/document/901700060 (data obrashcheniya: 15.10.2018). (In Russian).
23. Ohrana prirody. Sbornik zakonodatel'nyh aktov [Nature Protection. Collection of legislative acts]. M.: Izd-vo YUridicheskaya literatura. 1961. 384 s. (In Russian).
24. Parfenov V.M. K istorii issledovaniya irkutskih geografov po proektu perebroski vod Nizhnego Priir-tysh'ya / Istoricheskaya geografiya Aziatskoj Rossii. Materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii (Irkutsk, 28-30 noyabrya 2011 g) [To the History of Research of Irkutsk Geographers on the Lower Priirtyshye Water Transfer Project / Historical Geography of Asian Russia. Materials of the All-Russian Scientific Conference (Irkutsk, November 28-30, 2011)]. Irkutsk: Izd-vo Instituta geografii im. V. B. So-chavy SO RAN. 2011. S. 125-127. (In Russian).
25. Pribyl'skij YU.P. Rybnoe hozyajstvo Ob'-Irtysh'ya v XX veke [Fishery of the Ob-Irtysh in the twentieth century]. M.: Nauka. 2008. 233 s. (In Russian).
26. Prirodnye kompleksy Nizhnego Priirtysh'ya i prognoz ih izmenenij pri iz»yatii chasti stoka [Natural complexes of the Lower Pre-Irtyshye and forecast of their changes in case of withdrawal of a part of runoff]. Irkutsk, IGSiDV SO AN SSSR. 1985. 63 s. (In Russian).
27. Prognoz ozhidaemyh izmenenij prirodnyh uslovij v taezhnoj zone Ob'-Irtysh'ya [Forecast of expected changes in natural conditions in the Ob-Irtysh taiga zone]. Irkutsk, IGSiDV SO AN SSSR. 1983. 44 s. (In Russian).
28. Prohorov B.B., Vershinina T.A., Koneva I.V. Mediko-geograficheskie osobennosti / Atlas Tyumenskoj oblasti [Medico-geographical features / Atlas of the Tyumen region]. M., Tyumen': Glavnoe upravlenie geodezii i kartografii pri Sovete ministrov SSSR. 1976. Vyp. II. S. 74. (In Russian).
29. Radkau J. Priroda i vlast'. Vsemirnaya istoriya okruzhayushchej sredy [Nature and Power. A World History of the Environment].— M.: Vysshaya shkola ekonomiki. 2014. 472 s. (In Russian).
30. Sovetskij Soyuz. Rossijskaya Federaciya. Zapadnaya Sibir' [Soviet Union. Russian Federation. Western Siberia]. M. 1971. 429 s. (In Russian).
31. Tarasenkov G. ZHivotnyj mir i ego ispol'zovanie // Bloknot agitatora [The animal world and its use // Agitator's Notebook]. 1949. № 5. S. 34-40. (In Russian).
32. Tarasenkov G.N. Na prostorah Ob'-Irtysh'ya. (Priroda, hozyajstvo, kul'tura Tyumenskoj oblasti [On the expanses of the Ob-Irtysh. (Nature, economy, culture of the Tyumen region]. Sverdlovsk: Sredne-Ural'skoe knizhnoe izd-vo. 1964. 431 s. (In Russian).
33. Hromov E.A. Ekologicheskij aspekt gidroenergeticheskogo varianta hozyajstvennogo osvoeniya Severa Zapadnoj Sibiri v konce 1950-h — pervoj polovine 1960-h gg. // Vestnik Surgutskogo gosudarstven-nogo pedagogicheskogo universiteta [Ecological aspect of the hydropower version of the economic development of the North of Western Siberia in the late 1950s — first half of the 1960s // Bulletin of Surgut State Pedagogical University]. 2018. № 6 (57). S. 166-179. (In Russian).
34. CHizhov B.E. Les i neft' Hanty-Mansijskogo avtonomnogo okruga [Forest and Oil of the Khanty-Mansi Autonomous Okrug]. Tyumen': Izd-vo YU. Mandriki, 1998. 144 s. (In Russian).
35. SHmyglyova A.V. Realizaciya gosudarstvennoj ekologicheskoj politiki v Zapadnoj Sibiri v 1970-h — 1980-h gg. [Implementation of State Environmental Policy in Western Siberia in the 1970s-1980s]: monografiya. Novokuzneck: Izd. centr SibGIU, 2017. 181 s. (In Russian).
