CC BY
38
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2007. N° 3
A.C. Ахременко
ПРОСТРАНСТВО ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО ВЫБОРА: МОДЕЛИ И КОНЦЕПЦИИ*
Неклассическая логика: модель Макдоналда—Рабиновича
До сих пор мы рассматривали модели, которые при всех отличиях укладываются в русло классической логики пространственного подхода. Среди фундаментальных черт такой логики — представление о том, что:
1) каждый избиратель имеет идеальную точку на линии, соответствующей определенному вопросу политической повестки и/или идеологическому континууму;
2) избиратель склонен голосовать за ту партию, пространственное положение которой ближе (в понятиях евклвдова пространства) к его собственному положению в многомерном пространстве повестки дня или в одномерном идеологическом континууме.
Указанные положения были поставлены под серьезное сомнение в ряде работ С. Макдоналда и Г. Рабиновича, вышедших в свет в конце 80-х — начале 90-х годов1. Значительный скепсис со стороны авторов вызвало, во-первых, допущение, что рядовой избиратель в состоянии настолько четко обозначить свои предпочтения, чтобы суметь однозначно позиционировать идеальные точки в интервальных измерениях вопросов повестки дня. Для решения подобной задачи избиратель недостаточно информйрован и мотивирован. По мнению Макдоналда и Рабиновича, в лучшем случае избиратель знает, какие из противоположных полюсов континуумов ему ближе. Как будет показано ниже, принятие такого допущения существенным образом меняет логику определения расстояния от позиции избирателя до позиции партии: перестает работать критерий пространственной близости.
Во-вторых, был подвергнут критике принцип оценки всех партий в идентичном пространстве вопросов повестки дня. Макдоналд и Рабинович сделали акцент на такой ключевой характеристике партийных стратегий, как стремление видоизменять в свою пользу формат политической повестки, через призму которого избиратели оценивают
Начало статьи см.: Веста. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2007. № 1.
1 Rabinowitz G., MacDonald S. A Directional Theory of Issue Voting // American Political Science Review. 1989. N 83; Listhaug O., MacDonald S., Rabinowitz G. A Comparative Spatial Analysis of European Party Systems // Scandinavian Political Studies. 1990. N 13; MacDonald S., Listhaug O., Rabinowitz G. Issue and Party Support in Multiparty Systems // The American Political Science Review. 1991. Vol. 85. N 4; Rabinowitz G., MacDonald S., Listhaug O. New Players in an Old Game: Party Strategies in Multiparty System //Comparative Political Studies. 1991. N24.
их самих и их оппонентов. Другими словами, партии способны управлять повесткой.
На базе этих рассуждений была сконструирована особая "модель направлений" (directional model), которую ее авторы противопоставили классической "модели близости" (proximity model). Одним из ключевых свойств "модели направлений" является дихотомическое понимание вопросов политической повестки, восприятие их в русле выбора между двумя противоположными альтернативами. Избиратель предпочитает либо один полюс, либо другой, либо остается нейтральным. Так, в вопросах налоговой политики избиратель выступает или "за", или "против" повышения (снижения) налогов; в вопросах социальной политики он является сторонником высоких или низких пособий по безработице и т.д. Подобное представление существенно отличает "модель направлений" от классического подхода, где избиратель как бы движется вдоль равномерного, однородного континуума. Континуум, предлагаемый сторонниками "модели направлений", выглядит совершенно иначе: он дифференцирует избирателей по интенсивности их воззрений. Континуум имеет четкую середину (своего рода барьер), соответствующую нейтральной позиции. От этого барьера избиратель может двигаться в двух противоположных направлениях (отсюда название модели), отражающих интенсивность его поддержки (одно направление) или неодобрения (другое направление) определенной позиции по данному вопросу. В классической модели избиратель как бы отвечает на вопрос: "Какой уровень пособий по безработице я считаю оптимальным (в абсолютных или относительных величинах)?". В "модели направлений" вопрос распадается фактически на три: "Волнует ли меня данный вопрос (нейтрален я или нет по отношению к нему)?"; "Если нет, то являюсь ли я сторонником проводящейся действующим правительством политики повышения пособий по безработице или ее противником?"; "В какой мере я поддерживаю/осуждаю эту политику?". Важным моментом здесь является более сильная — уже на концептуальном уровне — "привязка" модели к конкретным реалиям текущего политического процесса; на этом фоне классическая модель выглядит более "абстрактной".
Все различия в понимании пространственного позиционирования избирателей распространяются и на пространственное позиционирование партий и кандидатов. В "модели направлений" они так же, как и избиратели, отвечают на три основных вопроса: о нейтральности, о "стороне барьера", об интенсивности (в последнем случае речь идет не столько об интенсивности одобрения или неодобрения, сколько об интенсивности артикуляции определенной позиции). Важно подчеркнуть, что выраженная артикуляция позиции по данному вопросу свидетельствует о том, что а) партия стремится сделать именно этот вопрос одним из центральных в повестке кампании (управление повесткой) и б) партия рассчитывает набрать необходимое число голо-
сов, привлекая внимание избирателей именно к такой позиции по данному вопросу.
Концептуальные подвижки в "модели направлений" по сравнению с классической моделью нашли отражение и в изменении вычислительного аппарата. Прежде всего стала иной базовая метрика — способ вычисления расстояния от позиции партии до позиции избирателя. Если в основе классической модели лежит модуль разности координат, то Макдоналд и Рабинович предложили принципиально другое решение:
где отражает позицию индивида / по вопросу к, а — позицию партии по вопросу к Поскольку нейтральная позиция соответствует нулю, то 11к и могут принимать как положительные (когда избиратель или партия находится на правом участке континуума), так и отрицательные (на левом участке континуума) значения. Если знак показывает расположение относительно "нейтрального барьера", то величина модульного значения — интенсивность одобрения/неодобрения (для избирателей) или артикуляции позиции (для партий). Чем больше значение произведения 11к и 1р тем более активно избиратель поддержит ту или иную партию в данном вопросе.
Поясним несколько подробнее, как работает эта метрика. Если и партия и избиратель согласны с направлением политических курсов, то они находятся "по одну сторону барьера" (и и либо положительны, либо отрицательны), их произведение всегда будет положительным:
Если они находятся "по разные стороны барьера" (одно значение положительно, другое отрицательно), то произведение всегда будет отрицательным:
Когда партия и избиратель согласны по поводу направления политического курса и одновременно интенсивность их позиций высока, то мы получим высокое положительное значение и соответственно активную поддержку избирателем партии в данном вопросе. Если партия и избиратель не согласны по поводу направления политического курса и при этом интенсивность их позиций высока, то мы получим высокое отрицательное значение, свидетельствующее о радикальном несовпадении позиций. Если же и партия и избиратель не обладают интенсивными позициями по данному вопросу, то величина произведения будет небольшой. Это означает, что влияние данного вопроса политической повестки на поддержку избирателем / партии у незначительно.
Таким образом, на поддержку избирателем / партии ] влияют: 1) согласие/несогласие относительно направления политического курса; 2) интенсивность позиции избирателя; 3) интенсивность позиции партии.
Проиллюстрируем логику вычислений в "модели направлений", сравнив ее с логикой классической модели. Пусть имеется классический континуум от 0 до 10, на котором обозначены идеальная точка избирателя / (6) и позиции партий т (4) и п (9). Согласно метрике "модели близости", / выберет партию т, так как расстояние (модуль разности) между / и т меньше, чем между / и п. Теперь перейдем от классического континуума к континууму "модели направлений": от -5 до 5. Идеальная точка избирателя / теперь будет соответствовать значению 1, позиции партий соответственно т 1) и п (4). В логике классической модели выбор / не меняется: по-прежнему | / — т | < | / — п \. А вот в логике "модели направлений" выбор /' окажется совершенно иным. Расстояние до т составит 1х-1= -1, расстояние до я — 1x4 = 4, следовательно, / выбирает п.
Интегральный эффект взаимодействия позиции партии и позиции избирателя представляет собой просто сумму всех взаимодействий по отдельным вопросам:
Однако в "модели направлений" существует еще один фактор, влияющий на оценку избирателем партии: она должна выглядеть ответственной, создавать впечатление политической силы, способной эффективно функционировать в парламенте и правительстве. Таковыми считаются партии, которые избегают экстремальной артикуляции своих позиций по вопросам политической повестки дня. Другими словами, в "модели направлений" "снимаются баллы" с партий, демонстрирующих слишком высокую интенсивность позиций. Четко артикулируя свои позиции, партия получает возможность укрепить свою поддержку со стороны электората, находящегося "по одну сторону барьера" с ней; в то же время она рискует потерять голоса, если в своей интенсивности переходит некий критический рубеж и начинает выглядеть безответственной в глазах избирателей.
Таким образом, полное математическое выражение функции полезности в "модели направлений" выглядит следующим образом:
где Ру — "штраф", налагаемый на слишком радикальные партии. ?=0 в том случае, если интенсивность партии не переходит некий установленный порог. Математически Р = 0, если £ х Цк < г2, где г — константа, представляющая собой величину порога интенсивности. На самом деле положение о "штрафе за радикальность" — наименее внят-
2 ВМУ, политические науки, № 3
17
ный момент в "модели направлений". Ясных критериев определения порога интенсивности авторы не указывают. В эмпирическом исследовании, посвященном партийной системе в Норвегии2, порог устанавливается фактически произвольно.
Принципиально важно, что в соответствии с вычислительной логикой модели нецентристское позиционирование становится залогом получения активной электоральной поддержки, что полностью противоречит постулатам классической традиции от Блэка и Даунса до Хинича. Избиратель фактически поддерживает не определенную позицию (как в классической теории), а скорее определенную сторону. Соответственно наиболее предпочтительной будет та партия, которая более четко эту "сторону" обозначает. Впрочем, необходимо сделать очень важную оговорку: Макдоналд и Рабинович считали разработанную ими модель эффективной прежде всего для многопартийных систем. По существу, создание "модели направлений" — это первое признание американских разработчиков проблемы в том, что логика поведения избирателей в двухпартийной системе не является универсальной. Модель Макдонадда и Рабиновича постулирует, что в многопартийной системе центр политического пространства будет свободен от партий, по крайней мере успешных.
Еще один принципиальный момент заключается в том, что "модель направлений" впервые выходит за пределы теории рационального выбора в пространственном моделировании. Классические модели исходят из того, что избиратели имеют четкие позиции в политическом пространстве, знают или могут прогнозировать позиции партий и на выборах отдают свой голос в пользу той партии, чья позиция наиболее близка их собственной. В такой парадигме связь между предпочтениями масс по вопросам повестки дня, позиционирование партий и государственная политика связаны напрямую.
Однако существует иная и также широко известная концепция электорального поведения, впервые сформулированная С. Липсетом и С. Рокканом3. В соответствии с ней основной функцией политической системы является урегулирование конфликтов, пронизывающих все общество. Конфликты могут иметь демографическую (например, город—село), социальную (богатые—бедные), религиозную (католики — протестанты) основу, но могут и более непосредственно вытекать из идеологических различий (либералы—консерваторы), разных взглядов на вопросы политической повестки дня (сторонники и противники привлечения рабочей силы из-за рубежа). йМодель направлений" претендует на то, чтобы быть эффективным инструментом анализа и прогнозирования политических процессов, основанных на конфликтах и расколах (cleavage-oriented politics). "Если сущностью поли-
2 MacDonald S., Listhaug 0., Rabinowitz G. Op. cit.
3 Lipset S., Rokkan S. Cleavage Structures, Party Systems and Voter Alignments: an Introduction // Party Systems and Voter Alignment. N.Y., 1967.
тики является конфликт, то естественная роль партий — быть адвокатами сторон"4. Эта аналогия дает возможность более глубоко понять, почему в "модели направлений" партии занимают интенсивно артикулированные позиции. Если рассматривать политику через призму конфликтов, то более логичным выглядит не вопрос: "Насколько твоя позиция близка к моей?" — а вопрос: "На моей ли ты стороне?"
В 90-е годы были созданы комбинированные пространственные модели электорального выбора, сочетающие в себе черты классического подхода и подхода Макдонадца—Рабиновица. Здесь следует отметить работы С. Мэррилла5, а также работу Дж. Платта, К. Пула и Г. Розенталя6. Так, Мэррилл, тестируя классическую модель и "модель направлений" на одном и том же эмпирическом материале (правда, по-прежнему весьма ограниченном), пришел к выводу, что по отдельности каждая из них не способна дать точных предсказаний. Тогда возникло предположение, что поведение избирателя может моделироваться и в классической, и в неклассической логике одновременно: голосующий находится как под влиянием близости своей идеальной точки к позициям партий, так и под влиянием интенсивности, с которой партии выражают свою позицию.
Другой важной особенностью модели Мэррилла стало включение в модель так называемого "стратегического" компонента. В теории рационального выбора существенным моментом является различение "искреннего" (sincere) и стратегического (strategic) электорального поведения7. В первом случае избиратель выбирает политическую партию или кандидата, опираясь на критерий близости их позиций к своей идеальной точке (в этой парадигме выдержаны все подходы, которые мы рассматривали выше). Во втором случае дополнительно принимаются во внимание шансы партий и кандидатов на победу. Более развернутое стратегическое поведение определяется таким образом: на коротком временном отрезке избиратель делает выбор, не совпадающий с его реальными предпочтениями, для того чтобы в более отдаленной перспективе реализовать какую-то более значимую выгоду (своего рода "электоральный гамбит"). В наиболее простом случае избиратель голосует за партию с большими шансами на победу, даже если ее позиция не является наиболее близкой к его цдеальной точке.
4 MacDonald S., Listhaug 0., Rabinowitz G. Op. cit. P. 1125.
5 Merrill S. Making Multicandidate Elections More Democratic. Princeton, 1988. N 4; Idem. Discriminating between the Directional and Proximity Spatial Models of Electoral Competition. Submitted to Electoral Studies, 1988; Idem. Voting Behavior Under the Directional Spatial Model of Electoral Competition // Public Choice. 1993. N 77; Idem. A Probabilistic Model for the Spatial Distribution of Party Support in Multiparty Electorates I I Journal of the American Statistical Association. 1994. Vol. 89. N 428.
6 Platt G., Poole K., Rosenthal H. Directional and Euclidean Theories of Voting Behavior: A Legislative Comparison // Legislative Studies Quarterly. 1992. N 17.
7 Gill J., Gainous J. Why Does Voting Get so Complicated? A Review of Theories for Analyzing Democratic Participation // Statistical Science. 2002. Vol. 17. N 4.
Математическое решение проблемы стратегического голосования выглядит очень просто, хотя и вводит в модель вероятностный компонент. Предполагается, что для рационального избирателя точка максимальной полезности будет определяться не только традиционной функцией полезности Щ но и произведением pfl^ где pi — оценка индивидом шансов партии на успех. Иногда в литературе прямо различают два типа полезности: "искреннюю полезность" (sincere utility, Uj) и "стратегическую полезность" (strategic utility, р,Щ.
Впрочем, оценка параметра pt не столь проста. Изначально переменная разрабатывалась в рамках американской модели партийной системы, где понятие "шансы на успех" вполне определенно: это вероятность получения большинства голосов. В пропорциональных же системах понятие "успех партии на выборах" весьма относительно, его вряд ли можно сводить только к преодолению заградительного барьера.
Другие новации в моделировании многопартийных систем
Рассматривая процесс "подгонки" классических и неклассических моделей под формат многопартийной системы, следует остановиться на работе К. Куинна и А. Мартина "Интегрированная компьютерная модель многопартийной электоральной конкуренции"8. Она содержит ряд довольно принципиальных подвижек в понимании особенностей пространственного моделирования в условиях пропорциональной избирательной системы, которой и сопутствует многопартийность.
Во-первых, акцент делается на том, что "погоня за голосами" избирателей является не единственной направляющей поведения партий во время выборов. В условиях пропорциональной системы, когда не действует принцип "победитель получает все", партии должны еще и оценивать перспективы своего участия в разделе ресурсов с другими партиями при формировании правящей коалиции. Одна из центральных идей Куинна и Мартина состоит в том, чтобы рассмотреть электоральное поведение избирателей, электоральные стратегии партий и процесс формирования коалиций в целом как составные части единого процесса; ранее значительное внимание уделялось каждой из этих составляющих, но не им всем в совокупности. Традиционный вопрос, которым задаются исследователи при построении моделей в рамках классической логики: "Какое положение должны занять партии в пространстве повестки дня или в пространстве идеологий, чтобы набрать больше голосов?". Однако в реальности процесс пространственного позиционирования партий взаимозависим. На электоральные предпочтения избирателя влияет не позиция какой-то единственной пар-
8 Quirn K, Martin A. An Integrated Computational Model of Multiparty Electoral Competition // Statistical Science. 2002. Vol. 17. N 4.
тии, а позиции всех партий вместе. Это очень важный момент, так как в моделирование электорального выбора вносится системный компонент (неслучайно это происходит именно в процессе моделирования многопартийной конкуренции; при двухпартийности эта проблема менее актуальна).
Кроме того, этот взаимообусловленный выбор партиями своих стратегий позиционирования непосредственно зависит от их целей. В подавляющем большинстве работ явно или неявно предполагается, что единственной целью партий на выборах является максимизация электорального результата. Собственно, понимание партий как акторов, нацеленных исключительно на получение большинства голосов9, совершенно четко сформулировано еще у Э. Даунса, работы которого оказали колоссальное влияние на развитие пространственного моделирования. Однако уже с 1985 г. рад исследователей указывают на очевидное несоответствие реальных партийных стратегий, построенных на основе принципа максимизации голосов10. Это побудило Ку-инна и Мартина принять в качестве ключевой цели политической партии реализацию определенного политического курса в рамках коалиционного кабинета, а получение определенного числа голосов и мест в парламенте (не обязательно абстрактного "максимума"!) — лишь средством достижения этой цели.
Основу концептуальной модели составляет выделение пяти последовательных стадий, включающих не только собственно избирательный процесс, но и действия партий после выборов: 1) на старте избирательной кампании партии обнародуют свои платформы, которые определяют их позиции в политическом пространстве; 2) ориентируясь на эти платформы, избиратели отдают голоса тем или иным партиям. Ожидается, что избиратель предпочтет ту партию, которая находится ближе к нему в политическом пространстве (классический подход); 3) после выборов голоса, набранные партиями, трансформируются в парламентские места в соответствии с определенным правилом; 4) когда места в парламенте распределены, начинается процесс политического торга вокруг раздела позиций в кабинете министров; 5) наконец, сформированный на основе партийной коалиции кабинет министров начинает реализовывать определенный политический курс.
Создатели модели стремятся рассмотреть этот процесс в комплексе, о чем свидетельствует формулировка трех ключевых вопросов:
9 Или большинство мест в парламенте, что не всегда одно и то же. По этому поводу см., напр.: Nortis P. Electoral Engineering. Voting Rules and Political Behavior. Cambridge, 2004. P. 88-93.
10 Dalton R. Political Parties and Political Representation: Party Supporters and Party Elites in Nine Nations // Comparative Political Studies. 1985. N 18; Iversen T. Political Leadership and Representation in West European Democracies: A Test of Three Models of Voting // American Journal of Political Science. 1994. N 38. Этот тезис звучит в вышеназванных работах Рабиновица, Макдонадца и Листхог.
1) как предвыборные декларации партий влияют на получение мест в парламенте?
2) как предвыборные декларации и распределение мест в парламенте трансформируются в правящую коалицию?
3) как предвыборные декларации, распределение мест в парламенте и структура правящей коалиции трансформируются в конкретный политический курс?
Примечательно, что концептуальная модель реконструирует пространственное позиционирование во время избирательной кампании на основе более поздних стадий. Определяется, как должны были бы позиционироваться партии в политическом пространстве при именно таких политических целях. Полученный результат (в качестве эмпирической базы модели использовались данные по парламентским выборам 1989 г., проведенным в Голландии) сравнивался с фактическим позиционированием партий. Для дополнительной оценки качества модели результат также сравнивался с позиционированием тех же партий, реконструированном на основе принципа максимизации голосов (классический подход). В итоге на данном эмпирическом материале подход Куинна и Мартина принес значительно более близкий к действительности результат, чем традиционный.
Несмотря на очевидные ограничения (например, модель не работает в таких политических системах, где правительство не формируется на основе партийных коалиций, как в России), модель ценна принципиально новым подходом к пространственному позиционированию партий.
Проблемы и пути развития пространственного моделирования: перспективы альтернативных парадигм
В XXI веке пространственное моделирование электорального выбора, судя по доступным источникам, развивается в целом в парадигмах уже сформировавшихся подходов. При всем их разнообразии существует ряд проблем, общих для всех или, по крайней мере, для большинства из них.
Возникает вопрос: насколько многомерное электоральное пространство (в тех моделях, где используется несколько измерений) в действительности многомерно? При некотором размышлении мы придем к выводу, что подавляющее большинство моделей оперирует не многомерным пространством, а механической суммой отдельных измерений, никак не связанных друг с другом. В этой связи очень характерно, что даже такие разные модели, как классическая модель Хинича и модель Макдоналда—Рабиновича, вычисляют совокупную дистанцию между избирателем и партией простым суммированием расстояний по отдельным измерениям. Фактически утверждается, что идеальная точка избирателя А по вопросу / никак не связана с его же идеальной точкой по вопросу у. Так ли это на самом деле? Представляется более вероятным, что электоральное пространство избирателей в действи-
тельности является целостным, а не возникает посредством механического сложения отдельных позиций. И политические партии позиционируются в сознании избирателя сразу по всем измерениям вместе\ а не по отдельности. При таком подходе мы уже имеем не идеальные точки на отдельных отрезках, а некие "области предпочтений" в действительно многомерном пространстве.
Представим, что между измерениями электорального пространства существует связь системного характера. Тогда уровень предпочтительности партии А может быть зависимым одновременно от положения идеальной точки Ь в измерении у и от положения идеальной точки с в измерении к Например, если значения и по оси у и по оси к являются высокими, то уровень предпочтительности также высок; но если значения к высокие, а значения у низкие, то уровень полезности становится низким11. Другими словами, предсказать электоральное поведение избирателя мы можем, лишь рассматривая все позиции в многомерном пространстве в совокупности, а не по отдельности. "Зоны предпочтения" могут представлять собой целостные пространственные структуры, а не набор точек, и само электоральное пространство обладает определенной структурой.
Кстати, если принять вышеизложенную гипотезу, то рушится принципиальная аксиома "одновершинности" функции полезности в пространственном моделировании, так как "зон предпочтения" может быть несколько.
В целом, "даунсианская болезнь" тяготения к одномерным пространствам объясняется, с одной стороны, "американским происхождением" пространственного моделирования (действительно, применительно к специфике партийной конкуренции в США одномерные модели выглядят логичными). С другой стороны, значительную роль здесь играет фундаментальная характеристика теории рационального выбора: решение принимается на основании процедуры ранжирования альтернатив, одномерной по своей природе.
Другая существенная проблема связана с определением тех вопросов политической повестки дня и тех базовых (идеологических) измерений, которые и формируют электоральное пространство. Длительное время, фактически до начала создания моделей избирательного процесса в странах с переходным типом политической системы, этой проблемы как бы не существовало. Для зрелых демократий характерен достаточно стандартный, маломеняющийся со временем набор (государственная политика в области выравнивания экономического неравенства, разрешение или запрет на аборты и т.д.). Этот набор хорошо поддается редукции до одного-двух измерений с помощью многомер-
11 Мы не утверждаем, что это обязательно должно быть так. Мы утверждаем лишь, что не существует серьезных эмпирических исследований, показывающих, что так не может быть. В целом же случаи системного взаимодействия, согласно описанной схеме, весьма распространены в политических процессах.
ного шкалирования или факторного анализа. Однако в транзитных обществах дело обстоит совершенно иначе. Думается, даже искушенному эксперту будет нелегко ответить на вопрос об измерениях электорального пространства в современной России, учитывая поразительное сходство многих положений программ таких разных партий, как "Единая Россия" и СПС12.
В первый раз эта проблема была осознана все тем же Хиничем при создании модели парламентских выборов 1998 г. на Украине13. Впервые была допущена возможность того, что измерения электорального пространства могут быть неодинаковы в географически различных регионах одного и того же государства (в данном случае речь идет о Восточной и Западной Украине). Фактически было признано, что на электоральное пространство и методы его моделирования влияет не только институциональный, но и социокультурный контекст.
Однако до сих пор фактически не было признано, что социокультурная специфика может порождать фундаментальные различия в структурах электорального пространства, а не просто видоизменять набор вопросов политической повестки дня. Так, результаты факторного анализа российских федеральных выборов 1999—2003 гг. совершенно четко демонстрируют присутствие в электоральном пространстве "властного" измерения наряду с традиционным лево-правым расколом (последний, впрочем, также весьма своеобразен), причем на последних парламентских и президентских выборах "властное" измерение стало доминирующим14. Очевидно, что уровень конформизма по отношению к власти независимо от ее политического курса не может считаться ни вопросом политической повестки дня, ни вопросом идеологического позиционирования. Во всяком случае, в том смысле, который вкладывают в понятия "issue" и "ideology" западные исследователи.
Думается, что одним из перспективных направлений развития пространственного моделирования является более активное использование подходов и результатов многомерной статистики. В частности, тот же факторный анализ способен отражать структуру связей между переменными, что в свете вышеизложенного принципиально важно.
Также необходимо радикально увеличить число компаративных исследований электорального пространства различных стран и регионов.
12 Попытки создать пространственную модель российского электорального процесса предпринимались, однако они относятся к периоду до 1999 г., когда ключевые альтернативы политического выбора были значительно яснее (Myagkov M., Ordershook P. The Spatial Character of Russia's Transition to Democracy // Public Choice. 1999. N 97).
13 Hinich M., Khmelko V., Ordeshook P. Spatial Analysis of Ukraine's 1998 Parliamentary Elections (http://www.electoralgeography.com/articles/ spacialanalysis.htm).
1 См.: Ахременко А. С. Структурирование электорального пространства в российских регионах: факторный анализ парламентских выборов 1995—2003 гг. // Полис. 2005. № 2.
Пока что большинство моделей страдают явной ограниченностью эмпирической базы. Это также "родовая травма" теории рационального выбора с ее дедуктивной логикой и претензией на универсальность (если модель работает в одной стране, она должна работать везде).
Требуется гораздо более глубокий уровень понимания проблемы политического выбора как такового. Причем соответствующие исследования лучше проводить как минимум не только в парадигме позитивной политической теории, явно упрощающей реальный процесс принятия решений.
Наконец, особый интерес применительно к переходным обществам представляет моделирование структурной динамики электорального пространства. В транзитных политических системах интенсивно меняется не только повестка конкретных избирательных кампаний, но и конфигурация базовых альтернатив политического выбора.
