CC BY
33
[21]. Она прокладывает путь к полионтичному толкованию философских категорий свободы и необходимости, творчества и т. д.
Заключая, следует подчеркнуть, что определение бытия не может быть сведено ни к одному из указанных уровней («вещи», «свойства» и «отношения») без негативных последствий для истолкования бытия и онтологии как учения о бытии.
1. Кисселъ М.А. Метафизика в век науки. СПб.,
2002. С. 83.
2. Методологические аспекты материалистической диалектики. Л., 1974. С. 5-6.
3. Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974. С. 71.
4. Прохоров М.М. Метафилософия и философия. Н. Новгород, 2006. С. 312-318.
5. Прохоров М.М. // Проблемы метафизики и метафилософии: история и современность: моногр. Н. Новгород, 2003. С. 10-58.
6. Кошелев А.Д. К общему определению игры // Вопр. философии. 2006. № 11. С. 62.
7. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993;
8. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М., 1997. С. 468-480.
9. Голосовкер Э.Я. Логика мифа. М., 1987. С. 46-47.
10. Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия. Л., 1971.
11. Арсеньев В.К. Избр. произведения. М., 1986. Т. 1. С. 197.
12. Антология мировой философии: в 4 т. М., 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 294-295.
13. Комарова В.Я. Учение Зенона Элейского. Л., 1988. С. 84.
14. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997. С. 3.
15. Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 66.
16. Ахутин А.В. Поворотные времена. СПб., 2005. С. 15.
17. Рубинштейн С.Л. // Проблемы общей психологии. М., 1973. С. 255.
18. Аристотель. Метафизика. М.; Л., 1934. С. 2526, 24.
19. Материалистическая диалектика: в 5 т. М., 1981. Т. 1. Объективная диалектика. С. 96-99.
20. Прохоров М.М. // Вестн. Рос. философ. об-ва.
2003. № 1.
21. Прохоров М.М. // XXI век: будущее России в философском измерении: материалы Второго Рос. философ. конгресса: в 4 т. Екатеринбург, 1999. Т. 1. Ч. 2: Онтология, гносеология и методология науки, логика. С. 80-82.
Поступила в редакцию 20.08.2007 г.
ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ АСПЕКТ ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ
В.Д. Панков
Pankov V.D. Spatial aspect of the national idea problem. The article is dedicated to the analysis of the spatial characteristics of human existence. The wealth of the spatial forms of life is stated as a value; attention is drawn to the danger of their archaization and degradation.
В сегодняшних условиях, когда связность человеческого мира превращается в активно действующий фактор существования и развития человечества, стало особенно очевидным, что для человека пространство является чем-то значительно большим, чем просто ареной, на которой развертываются все события мировой истории. Все в большей степени заметно, что мир - это не простая совокупность материальных объектов, а их смыслозаданность для человека, их бытий-ность для него.
Сама среда того или иного места является тончайшим выразителем глубоких переживаний, часто не подходящих для формализованного изложения. Именно пространственные символы способны преобразовывать даже смутные эмоции и неясные импульсы в четкую иерархию ценностей, а также слаженные коллективные действия. Символы могут сообщать нам информацию в разной форме - аналогии, структурной схожести, контраста. В результате наша мысль получает возможность проникать в плоскости, скрытые за объективно измеримыми пара-
метрами среды. К сожалению, в сознании политиков и многих людей нашей страны, принимающих решения, постулат о том, что каждое место пронизано смыслом, не является важным.
Между тем, пространственный опыт находится в истоке, изначальном условии нашего отношения к миру, в той точке, где человек испытывает свое родство с ним. От этого начала человек должен выстроить свой путь, опираясь на различные способы обжи-вания пространства, найти свою доминанту, свой тип пространственности. В свободе выбора этого пути заключена одна из гарантий от появления «человека - социального винтика», когда индивида втискивают в уни-формированный образец «человека нигдей-ного». Можно констатировать, что созидательные возможности мест, наделенных смыслом, трудно заменить чем-либо другим в деле поддержания чувства самотождест-венности личности, страновой идентичности, обеспечения устойчивого ощущения присутствия в мире. Каждое обжитое место равноценно определенной бытийной ситуации, которую человек принимает для себя.
В российской философской традиции идентичность личности преимущественно и задается местом в бытии. Отечественная культура в меньшей степени интерпретирует идентичность как границу, норму и форму, ей мало свойственна добродетель «простого гражданина», но зато культивирует принцип уместности, утверждает место как условие укорененности в бытии.
В трудах К.С. Аксакова, в публицистике
A.С. Хомякова, а также в философских трактатах И.В. Кириевского человеческий дом, домашнее пространство рассматриваются как этическое пространство - место, где осуществляется истинная любовь, обосновывается концепция дома как семейного гнезда, роль которого - обеспечение безопасности семьи от враждебных внешних сил. В идеальном доме человек не просто живет, а спасает душу. Многие отечественные философы не ограничивают понятие дома исключительно смыслом нравственного союза: для них дом является единицей и в смысле общественного устройства. Истолкование общества у
B. Соловьева, С. Трубецкого, С. Франка
осуществляется с помощью метафоры дома -речь идет об общественном строительстве,
совместном проживании, общности судьбы, рисуется идеал мирообъемлющего храма.
Известный российский историк В.О. Ключевский полагал, что особенностью русского опыта пространственности является пристрастие к необозримому простору. Восточные славяне заселяли бескрайние земли и поэтому пафос покорения природы превратился для них в пафос покорения пространства. Отсюда историю русского государства он видел как историю, прежде всего, бесконечного пространственного роста. Неприятие внешних границ, с его точки зрения, обусловливало внутреннюю неструктурирован-ность государства.
В западной философской традиции пространственный смысл человеческого существования представляется также весьма значимым. В трудах Э. Гусерля, Г. Башляра, М. Хайдеггера пространственность человеческого бытия рассматривается как экзистенциальная структура, система границ, которая удерживает совокупность характеристик, составляющих понятие «человек» и позволяющая сказать «именно этот человек», «все тот же человек». В этом месте человеческая размерность, накладываясь на мир, делает этот мир обитаемым, гуманизирует его. Соответственно, дом для человека - онтологическая точка отсчета, совокупность пространственно-временных точек и линий, составляющих траекторию жизненного пути, конституирующих человеческую личность.
Материальная структура пространства несет информацию о социально обусловленном поведении и практических навыках людей, об отношениях между ними. Эта информация не только направляет поведение людей одного времени, но и связывает различные поколения, разные эпохи, она образует важную часть коллективной памяти человечества.
Дом как результат человеческих усилий в отличие от любого другого культурного механизма не просто облегчает трудовую деятельность и расширяет возможности человека, но является условием жизни человека вообще. В границах дома образуется пространство психологического комфорта, он является моделью для выстраивания структуры мира и его ценностной маркировки.
В доме складывается система символических практик, которая определяет субъекта
и его жизненный мир в повседневном сущностном движении. Пространственность образует внутреннюю структуру жизненного мира и обеспечивает его постоянство. Схемы пространственности переходят от поколения к поколению, часто минуя сознание. Пространственность является неосозноваемым основанием поведения, организующей субъекта бессознательной структурой. Человек обучается через пространственность - получает знание основ искусства и умения жить. В доме материя актуализируется, получает пространственно-временную и качественносмысловую определенность. Технологическая разомкнутость современной персональное™ в мир требует нового определения че-ловекоразмерности и суммы критериев безопасности. Человек находит защиту в принципиально ограниченном, освоенном и потому контролируемом пространстве дома, - в мире, приспособленном к масштабам человека и созданном им самим.
Акценты в современной гуманитаристи-ке, следовательно, необходимо переносить, в значительной степени, с сугубо научного отображения бытия на повседневное его переживание. Категория пространственности как раз и призвана, на наш взгляд, схватывать те слои человеческого бытия, где осуществляется придание миру человеческого смысла, разные способы полагания которого структурируют меняющееся бытие. Успех всей цивилизации во многом зависит от того, насколько удастся создать для человеческих идеалов соответствующее пространство. Необходима рефлексия, критические исследования и контроль не только за теоретическими построениями (например, концепцией «национальной идеи»), но и за их бытийст-венными формами. Пространственность человеческого бытия не только во многом определяет систему отношений человека с миром, но и позволяет осмыслить положение, на которое человек может надеяться в нем. Пространственная морфология, пространственные измерения становятся процедурой открытия таких фактов, которые не укладываются в прямолинейные формальные схемы.
Культура в переводе с латыни - это то, что уже «выделано», облагорожено. Сначала это была обработка земли, затем - жилищ, а затем определенным образом обжитая территория. Это то, что устоялось и как абсолют-
ная неизменная ценность передается из поколения в поколение, обновляющееся единство, позволяющее оценивать себя во времени и пространстве как данную страну, со своими границами, представляющими собой узловые линии меры, в которых происходит общественное развитие. Идентитет страны -этого самого крупного масштаба человеческого бытия нового времени завязан вокруг типа пространственности или доминанты, возникающей в результате совмещенности различных типов. Это значит, что понятие суверенитета, как правило, должно подразумевать разделенный суверенитет, т. е. суверенным является все население данной территории, а самоопределение и самоуправление не обязательно предполагает проведение границ страны по границам этнических сообществ. Понятие страны фиксирует более высокий уровень идентичности. Страна - это надэтническая солидарность, ее «кольцо» включает не только соплеменников, а и всех сограждан, убежденных в единстве своих исторических судеб, чувствующих себя связанными общностью культуры. Тогда как нация невозможна без «религии крови», где черпают силы расизм и шовинизм (в том числе и современные). В этом случае отождествляются национальная и социальная справедливость, хотя национально-государственный суверенитет, даже если он устанавливается, еще не означает суверенитета социального и часто не обладает барьерными функциями. Страна может быть охарактеризована как бытие, дающее человеку устойчивость и защищенность.
Тенденция изменения масштаба человеческого бытия получает в Новом времени импульс для движения в направлении от замкнутых полисных и общинных социальных образований к растущей взаимозависимости стран и затем - к единому человечеству. Начиная с Нового времени, мир резко расширяется, земная поверхность в целом становится обживаемой средой, но говорить о единой мировой истории можно все еще только в потенции, хотя история уже никак не может быть охарактеризована лишь как совокупность не связанных друг с другом региональных историй. К сожалению, впервые это продемонстрировала с трагической ясностью только Вторая мировая война - по
существу первое единое историческое событие для всего человечества.
Глобальные проблемы человечества, стягивающие мир в целостность и придающие ему интегративные качества, противоположны «старым», локальным (региональным, страновым) проблемам и выраженным в них связям и отношениям. Но противоположны они не только в смысле изменения масштаба миропространственной распространенности этих связей. Изменилась или начинает изменяться сама природа некоторых явлений, в которых эта глобальность раскрывается. Сказанное относится, прежде всего, к войне в ее классическом понимании. Война как международное явление начинает отрицать самое себя, но это еще не буквальное отрицание - возможность даже мировой войны остается реальной. Традиционное восприятие надежной безопасности своей страны за счет отсутствия или минимума безопасности для стран-соседей, сменяется установкой на равную и всеобщую безопасность, гарантирующую необходимый уровень доверия. На смену конфронтации приходит «геометрическая» целостность, когда частичные национальные приоритеты вписываются в рациональную сетку межстрано-вого общения - многополюсная международная организация, во многом строящаяся на принципах рационально просчитанного баланса сил и интересов различных стран. Интересов не только и не столько военных, но учитывающих самобытность социальнопространственных образований.
Язык международного общения нуждается в неинституциализированных категориях, отражающих общие для всех созидательные ценности. Должно произойти формирование междисциплинарного комплекса, который будет иметь своим предметом социальное образование мироисторического типа. Соотнесение разных системных уровней (глобального и странового) раскроет соотношение общего и особенного. Поскольку речь идет не о таком глобальном подходе, когда тенденции развития отдельных частей усредняются, а о подходе органическом, предполагающем анализ глобальной системы именно как системы, не равной сумме составляющих. Человечество как совокупный субъект выступает системой высшего порядка, по отношению к которой социально-
пространственная общность - страна, определяется как ее компонент, обладающий собственной полнотой. Страна выполняет свои специфические функции, направленные на достижение системного качества. Соответственно, нуждается в пересмотре и понятие интереса страны. Интересы страны фактически предстают некоторым образом организованной иерархией ценностей. Традиционно она включала стремление к военной безопасности и экономическому процветанию на основе суверенного контроля над определенной территорией и населением. Главными средствами реализации этих ценностей считались наращивание военной мощи и обеспечение доступа к природным ресурсам. Для переформулирования странового интереса в соответствии с общечеловеческим в качестве основы международного взаимодействия следует выдвинуть уже другие ценности, прежде всего, такие как право на самобытность страны, право на жизнь в условиях мира, право на достойную среду обитания право на коммуникацию. Интересы страны выстраиваются концентрически, начиная от внутренних, и дальше по концентрическим окружностям: региональные интересы, глобальные интересы. Масштабный образ мира приобретает, таким образом, вид многоэтажной пирамиды. На вершине ее - мировая арена, где проблемы решаются с помощью глобальных средств. Ниже располагается уровень мировых регионов с присущей им некоторой замкнутостью. Далее - страны (конкретно-исторические локусы), обеспечивающие и самобытность культур, и идентификацию в мире.
Переход от конфликтного развития экуменической целостности к общности позитивной, реализующей принцип соразвития, ставит по-новому и экологическую проблему, не только в ее утилитарном аспекте борьбы с загрязнениями. Возникают новые виды исторического действия, направленные на изменение субъекта, а не объекта действия. Цель достигается изменением самого субъекта, его культуры и сознания. Международные отношения, следовательно, становятся сферой ответственности стран за судьбу всего «человеческого дома». Жизнестрои-тельство, актуализирующее отношение к миру как к родному дому, наполняет сознание экологическим, духовным измерением.
Остро необходима антропологическая экспертиза пространства, которая является своеобразной саморефлексией. Осуществляя ее, человек осознает себя творцом своего собственного бытия. В противном случае, мы вновь и вновь будем оказываться иностранцами в собственной стране. Восстановление и обогащение пространственной среды новыми смыслами должно происходить значительно интенсивнее. Сегодня же пространственная среда в нашей стране скорее деградирует и архаизируется. Так, идеи свободы и демократии не нашли у нас сколько-нибудь значительного воплощения в пространственных формах жизнедеятельности.
Для того чтобы современная Россия состоялась в качестве экзистенциального явления, т. е. «пережитого», «обжитого» пространства, предстоит проделать большую работу, поскольку нельзя констатировать для всей ее территории значительную степень общности интересов, консолидированность символов, наличие набора ценностей, разделяемых большинством.
Нет должного внимания к местопребыванию, ближнему мироустройству, пространству соседского общения людей. Опять под подозрение попадает вся сложная сеть «промежуточных» (по Гегелю) институций -союзов по интересам, добровольных соседских ассоциаций с их собственными запросами к личности, ресурсами поддержки, ритуалами солидарности.
Принципы соседства, положенные в основу построения и общества и государства, могли бы способствовать распространению горизонтального соучастия и лояльности людей друг к другу. Невозможность участия в формировании и управлении ближайшей пространственной средой рождает отрицательную гамму чувств от апатичности и отчуждения от окрестных территорий, до агрессии. Пространственной среде с индустриальной сотовой (а теперь еще и с «уплотнительной») застройкой следует противопоставить среду, которая предоставляет наибольшее число вариантов поведения. На основании нашего и зарубежного опыта, можно заключить, что конкретными направлениями преобразования пространственной среды в
сторону человекоразмерности, чтобы она удовлетворяла человеческим потребностям во всем их многообразии, начиная от физиологической потребности в защищенности до таких сложных потребностей личности, как самореализация и самоуважение, является ориентация развития населенных пунктов не в границах административных районов и кварталов, а в составе реальных единиц человеческого существования (семья, соседство), которые должны иметь возможность изменять пространственную среду. Без обустройства пространства соседского общения людей трудно обучить личность, даже наделенную широкими политическими правами, опыту горизонтальных связей и навыкам самореализации и самоуправления.
Несмотря на экономический рост, актуализируется проблема гетто, которая заключается не только в деградации материальной сферы. Эффекту геттоизации подвержены как районы, где много обанкроченных предприятий и ликвидированных воинских частей, так и кварталы «новых русских» («позолоченные гетто»), жители которых заботятся о сохранении своего исключительного положения всеми законными и незаконными методами в ущерб окружающим. Такие сообщества обладают довольно большой устойчивостью, из них часто очень трудно вырваться, они начинают воспроизводить себя, причем для этого есть и объективные основания. Пространственная среда должна предоставлять возможность выбора поведения. Государственный сектор заинтересован в этом с точки зрения уменьшения социальной напряженности, общественные организации -с точки зрения приемлемого уровня солидарности, а коммерческому сектору это выгодно с точки зрения оптимизации хаотического локализованного потребительского поведения.
Пока мыслительные конструкции общества остаются только вертикальными, сложно отойти от тоталитарной логики «центр -периферия», логики мобилизационных архетипов, насаждения символов иерархии.
Поступила в редакцию 12.07.2007 г.
