CC BY
73
УДК 316
ГЕНЕЗИС ПОНЯТИЯ «СТРАНА»
© Илья Викторович ПАНКОВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра философии, e-mail: pvd@tamb.ru
Определяется место понятия «страна» в системе социально-философских категорий, рассматривается содержание этого понятия. Пространственное разнообразие представлено как культурная ценность, показано методологическое значение понятия для гуманитарных наук.
Ключевые слова: страна; нация; социальное пространство; коммуникация; социум.
Страна как специфическая историческая реальность не находит адекватного отражения в существующем социально-философском понятийном аппарате, поскольку часто не принимается во внимание тот момент, что она представляет собой еще и форму социального процесса, форму общения и связи индивидов.
В российской философской традиции идентичность личности преимущественно и задается местом в бытии. Отечественная культура в меньшей степени интерпретирует идентичность как границу, норму и форму, ей мало свойственна добродетель «простого гражданина», но зато культивирует принцип уместности, утверждает место как условие укорененности в бытии [1, с. 27].
В трудах К. Аксакова, в публицистике А. Хомякова, а также в философских трактатах И. Киреевского место обитания - человеческий дом, домашнее пространство рассматриваются как этическое пространство -место, где осуществляется истинная любовь, обосновывается концепция дома как семейного гнезда, роль которого - обеспечение безопасности семьи от враждебных внешних сил. В идеальном доме человек не просто живет, а спасает душу. Многие отечествен-
ные философы не ограничивают понятие дома исключительно смыслом нравственного союза: для них дом является единицей и в смысле общественного устройства. Истолкование общества у В. Соловьева, С. Трубецкого, С. Франка осуществляется с помощью метафоры дома - речь идет об общественном строительстве, совместном проживании, общности судьбы, рисуется идеал мирообъ-емлющего храма.
Известный российский историк В. Ключевский полагал, что особенностью русского опыта пространственности является пристрастие к необозримому простору. Восточные славяне заселяли бескрайние земли и поэтому пафос покорения природы превратился для них в пафос покорения пространства. Отсюда историю русского государства он видел как историю, прежде всего, бесконечного пространственного роста. Неприятие внешних границ, с его точки зрения, обусловливало внутреннюю неструктурирован-ность государства.
Выдающийся отечественный философ и политический деятель Г. Плеханов в 1892 г. выдвинул «теорию иероглифов», обладающую, как выяснилось впоследствии, большим эвристическим потенциалом (ее следы
можно обнаружить, в частности, в философии М. Фуко, где иероглиф определяет саму вещь в ее видимой форме, устраняя среднее звено цепочки - «вещь - слово - письменный знак»). Мыслитель утверждал, что наши ощущения - это своего рода иероглифы, не похожие на передаваемые ими события, но способные верно отражать существующие между ними отношения. В отличие от ортодоксального детерменизма, Г. Плеханов пришел к признанию различий между предметами, или объектами познания самими по себе и нашими ощущениями этих объектов. С его точки зрения, эти различия настолько определенны, что позволяют говорить о том, что эти ощущения не похожи на источники, вызывающие их. Можно констатировать, что русский философ переходит здесь от «пре-зентативной» теории восприятия к репрезентативной. В целом же его эпистемология остается материалистической, поскольку признает существование независимых от сознания материальных объектов, которые обнаруживают себя неявным образом посредством ощущений.
Важным здесь является, прежде всего, наличие материального коррелята каждого ощущения в процессе восприятия, а также чувственного коррелята каждому изменению, происходящему в материальном объекте. Из гносеологии Г. Плеханова можно сделать вывод о том, что первичность материи в процессе познания он считает скорее продуктивным в эвристическом смысле выбором, а не однозначным утверждением. Иероглиф для него - это отпечаток природы в культуре, а значит, - нечто, принадлежащее им обеим. Иероглиф - место встречи одушевленного с неодушевленным, сознательного - с бессознательным. Он не столько рисунок, сколько снимок, а поэтому сохраняет связь с породившей его вещью. Даже в науке теперь часто фиксируются не копии, а символы, созданные синтезирующей деятельностью интеллекта, а стало быть символизм выходит за рамки только гносеологической характеристики. Он получается онтологич-ным, поскольку все в мире связано и каждый процесс выражается через другой. Символ и есть бытие для другого.
Сама среда того или иного места является тончайшим выразителем глубоких переживаний, часто нелегких для формализован-
ного изложения. Именно пространственные символы способны преобразовывать даже смутные эмоции и неясные импульсы в четкую иерархию ценностей, а также четкие коллективные действия. Они очень важны для сохранения культуры, представляя собой ценности, объединяющие членов общности и ничего не говорящие посторонним. Для того чтобы понимать членов такой группы, надо быть посвященным в мир ее коллективных символов. Символы могут сообщать нам информацию в разной форме - аналогии, структурной схожести, контраста. В результате наша мысль проникает в плоскости, скрытые за объективно измеримыми параметрами среды [2, с. 9].
Можно констатировать, что созидательные возможности мест, наделенных смыслом, трудно заменить чем-либо другим в деле поддержания чувства самотождественно-сти личности, обеспечении устойчивого ощущения присутствия в мире. Каждое обжитое место равноценно определенной бытийной ситуации, которую человек принимает для себя.
Акценты в современной гуманаристике, следовательно, необходимо переносить в значительной степени с сугубо научного отображения бытия на повседневное его переживание. Успех нашей цивилизации во многом связан с тем, насколько людям удается создать для своих идеалов соответствующее социальное и культурное пространство. В связи с этим необходима рефлексия, критические исследования и контроль не только за идеями, но и за формами их бытования, изменением пространства человеческого бытия, его метрики. Между тем в сознании политиков и многих людей, принимающих решения, не является доминирующим постулат о том, что каждое место пронизано смыслом и, соответственно, «смотровая площадка» находится внутри, а не вне ландшафта.
Справедливости ради следует отметить, что диапазон использования понятия «страна» довольно сильно расширялся. Сегодня без него уже трудно представить теоретическую архитектонику таких наук, как политическая география, демография, этнография, политология. Можно отметить нарастающее число попыток использования пространственно-временных характеристик в анализе
различных сфер социальной действительности. Сложился даже определенный суверенитет специально научных подходов. В связи со спецификой конкретных дисциплин понятие страны часто играет не свою роль: оно выступает в качестве иной словесной оболочки внешних исходных характеристик социального пространства, аналогом некоторого территориально-географического вместилища. Необходимо освободить это понятие от наслоений, вызванных спецификой конкретных дисциплин и выявить его социально-философский статус.
В современной отечественной философской мысли понятие «страна» еще не приобрело статуса полноправной философской категории, но постепенно оно начинает осознаваться как теоретически важная и обладающая несомненной практической значимостью, категория. Можно отметить ряд направлений, где человеческая история рассматривается сквозь призму ее пространственного развертывания. Группа авторов анализирует такие пространственные характеристики, как объем, протяженность, а также наполненность и плотность общественных связей. Здесь выделяется обширное исследование Г. Зборовского. В своей монографии «Социология досуга и культуры » он хочет преодолеть до сих пор существующую, по его мнению, традицию решать проблему пространственности социального бытия в плоскости физической реальности [3, с. 121]. К сожалению, установка на преодоление фи-зикалистской трактовки не получила в книге последовательного воплощения. Определив социальное пространство как форму общественного бытия, в которой локализуется деятельность человека по конкретным сферам, автор вынужден был констатировать «производственное пространство», «пространство досуга», «пространство семьи» и т. д. В конечном счете, социальное пространство свелось к ряду вместилищ деятельности.
О пространственной ипостаси социального времени отчетливо просматривающейся в том осуществленном результате, где продолжает накапливаться и все более явственно обозначаться в некой определенной, прочной форме количественное бытие деятельности людей, идет речь и у В. Канке. Он отмечает, что «...социальное время есть количественное бытие деятельности людей» [4, с. 214].
Признавая плодотворность этого методологического подхода, учитывающего при определении сущности социального пространства факт его тесной связи с социальным временем, следует отметить и негативные последствия пространственности человеческого бытия с количественным бытием. Пространственность, таким образом, отождествляется только с застывшей, объективированной частью человеческой жизни. При таком ракурсе не видна сила, благодаря которой человек преодолевает непосредственность биологического существа, сила, позволяющая ему выступать для социальности моментом непредсказуемости и свободы. В поведении животного мотивы действия, восприятия, интеллект, в гораздо большей степени, чем у человека, слиты и погружены в ситуацию. Это натуральное единство разрывается особенно эффективно с тех пор, когда появляются оригинальные схемы пространственного построения человеческой самости. Распад биологического хронотопа высвобождает время и пространство как самостоятельные аспекты человеческого бытия, делает центрами организации коллективного взаимодействия идеальные объекты. Человек должен теперь ориентироваться в созданном собственными усилиями материально-идеальном космосе. Здесь мы имеем не просто удвоение мира, а принципиально иной тип взаимодействия. Поэтому методологический подход, при котором пространственность трактуется как способ обоснования бытия человека, задающий масштабы этого бытия, представляется наиболее перспективным с точки зрения эвристического потенциала.
Для выявления четких очертаний предметного поля, фиксируемого понятием «страна», следует сопоставить его с понятиями категориальной связки гуманитарного знания (государственная территория, этнос и нация). Достаточно очевидно констатируется их нетождественность. Например, географические размеры любой страны сильно менялись в разные эпохи Естественность физических границ очень относительна и часто отделить коммуникативное пространство обитателей этой земли от пространства физического на личностном уровне очень трудно. Физическое пространство отображается в языке в виде географических названий, которые тесно связаны не только с жизненными
практиками общностей, но и с мысленными ориентирами той или иной картины мира. Страны имеют свою территорию не только в смысле территориальной сферы государственной власти и административного контроля. Территория здесь выступает как земля -мать, как Родина и составляет скорее духовную часть феномена страны, и, соответственно, это понятие выступает способом категориальной организации реальности.
Не очень убедительными выглядят и попытки считать понятие «страна» синонимом понятия «этнос». На определенном уровне рассмотрения страну можно характеризовать с точки зрения этнического компонента. Однако такой подход становится уязвимым при попытке экстраполяции эмпирических параметров этнических явлений на более широкий социально-философский уровень исследования. Национализм, в т. ч. и современный, именно поэтому не предпринимает попыток разграничить национальную и социальную справедливость [5, с. 129]. Понимание страны как результата социокультурной деятельности людей, как исторически накопительного процесса приводит нас к интерпретации страны и как формы связи индивидов. Культура трактуется в данном случае как специфически человеческий способ деятельности, соответственно, культура той или иной конкретной общности выступает как способ бытия данной общности. Деятельностный подход в культуре органичен цивилизационному, поскольку категорией цивилизации фиксируются, прежде всего, диахронические связи. Цивилизация олицетворяет иную, чем при первобытности, гораздо более сложную и динамичную социальность, иной тип социальных связей, основанных уже не на родо-племенных началах, а на новом типе многомерных отношений реальности.
Страна является системой информационных коммуникаций, обеспечивающей хранение и передачу социального опыта и человеческого общения во времени и пространст-
ве. Дублирование информации в страновых кодах, культурный полиморфизм повышает надежность ее хранения и передачи по исторической цепочке. Внутристрановый информационный космос - это многослойная социальная память, образующая некую информационную матрицу, благодаря которой страна сохраняет свое лицо в такой степени, в какой это невозможно объяснить физическими или экономическими причинами.
Страну, таким образом, можно определить как исторически сформировавшуюся сложную систему коммуникационных связей. Систему, которая имеет качества, не сводимые к простой совокупности структурных элементов. Подразумевается цельность, полнота, единство многогранной общественной жизни. Такое единство является практически недостижимым, но важны логические тенденции развития понятия «страна», горизонт, к которому оно стремится. Тенденция состоит в отображении не какой-либо отдельной стороны социальности, а всех сфер функционирования и развития общности в их взаимосвязи и взаимообусловленности.
1. Панков В.Д. Пространственный аспект проблемы национальной идеи // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2007. Вып. 12 (56). С. 28-32.
2. Медведев Н.В. Феномен воображения в контексте проблемы понимания (эпистемологический аспект) // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Вып. 8 (100). С. 9-15.
3. Зборовский Г.Е. Социология досуга и культуры. М., 2004.
4. Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги ХХ столетия. М., 2001.
5. Рыбаков С.Е. Философия этноса. М., 2001.
Поступила в редакцию 3.10.2012 г.
UDC 316
GENESIS OF NOTION “COUNTRY”
Ilya Viktorovich PANKOV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Postgraduate Student, Philosophy Department, e-mail: pvd@tamb.ru
The concept of “country” in the system of socio-philosophical categories is determined, the content of this concept is considered. Spatial diversity is represented as a cultural value. The methodological meaning of the humanities is presented. Key words: country; nation; social space; communication; society.
