CC BY
42
УДК 902
«Просим защитить от злого времени» (К 255-летию принятия российского подданства
коренными народами Горного Алтая)1
Модоров Николай Семенович
доктор исторических наук, профессор, заведующий научной лабораторией по комплексному изучению истории и культуры коренных народов Южной Сибири, Западной Монголии и сопредельных регионов Горно-Алтайского государственного университета. 649000 Российская Федерация, г. Горно-Алтайск, ул. Ленина, 1. E-mail: mns@gasu.ru
Аннотация. В статье на основе опубликованных и архивных источников освещен процесс принятия российского подданства коренными народами Горного Алтая в 1756 г. Ключевые слова: Горный Алтай; Джунгария; Китай; война; маньчжурские захватчики; коренные народы; агрессия; принятие подданства.
В истории народов Центральной Азии и Саяно-Алтайского нагорья, в частности, было немало сложных, порой трагических периодов. Не стали исключением в этом плане и коренные жители Горного Алтая - «алтайцы». Этот собирательный термин закрепился, как известно, за ними в историко-этнографической литературе, начиная с XIX века. Употребляется он и в настоящее время. Не вдаваясь в историю зарождения этого термина, отметим лишь, что сами насельники интересующего нас региона называли себя (всецело руководствуясь родоплеменными и территориальными признаками): «кумандинцами» («куманду-кижи»), «тубаларами» (туба-кижи»), «чалканцами» («чалканду-кижи»), «алтай-кижи», телесами, телеутами и теленгетами (теленгитами) (Potapov 1969, P. 19-22). Так вот, одним из памятных для коренных народов Горного Алтая событием XVIII века стал, и это, вне всякого сомнения, период вхождения алтайских кочевников в состав Русского государства, который у насельников Южного Алтая всецело связан с джунгаро-китайской войной 1753-1756 гг.
Обращение к этой, достаточно хорошо изученной, на первый взгляд, проблеме продиктовано не только чисто научным интересом к более глубокому (в связи с появлением новых документов - Н.М.) изучению внешней политики Китая и истории тюркских народов Саяно-Алтая, многие из которых добровольно (в чем, согласно источникам, опять-таки, не приходится сомневаться) приняли российское подданство, но и ее весьма актуальным политическим звучанием в связи с попытками китайских историков приукрасить, а порой даже и идеализировать характер внешней политики маньчжурской династии Цин в Центральной Азии. Такой подход к затронутой выше проблеме для них был и остается не случайным, поскольку они (да и их предшественники - Н.М.), руководствуясь политикой «китаецентризма», зародившейся в глубокой древности и превратившейся со временем в политическую доктрину о «Сыне Неба», поставленному «Небом» управлять всей Вселенной, соседними и дальними народами. Опираясь на нее, китайские политики и ученые всячески приписывали Цинской империи более широкую сферу влияния, особенно к северо-западу от своих границ, нежели это было на самом деле. Пытались они также доказать и «извечную принадлежность» Китаю обширных территорий указанного региона. Но если позиция китайских политиков и историков в вышеозначенных вопросах вполне понятна, то этого
1 Работа выполнена по гранту РГНФ - Республика Алтай, № 11-11- 04002 а/Т
295
нельзя сказать о сентенциях отдельных отечественных публицистов и политиков, пытающихся поставить на повестку дня вопрос об «альтернативных путях развития государственности и общественного бытия у некоторых народов». Иначе говоря, используя сослагательное наклонение, которое не уместно в истории, они предлагают обсудить вопрос: «А что было бы, если бы коренные народы Саяно-Алтая, в частности, алтайцы, присоединились в середине XVIII века не к России, а к Китаю»?
Подобная некорректная постановка вопроса понуждает нас в очередной раз обратиться к источникам того времени и еще раз проанализировать ход событий 1753-1756 гг., приведших, в частности, южных алтайцев к принятию русского подданства.
Этому же событию, как известно, предшествовало очередное обострение военного противостояния между Цинской империей и Джунгарией, которое весьма пагубно отразилось на политическом и социально-экономическом положении не только последней, но и насельников Горного Алтая. Преследуя поверженных ойратов, маньчжуро-китайские отряды прибыли летом 1754 г. в верховья Чуи и Катуни. Используя «свою силу», они принудили здешних «инородцев» подчиниться себе и привели незначительную часть алтайцев (445 чел.) «в покорность себе» (МоЬогоу 1996, Р. 67). Но основная же их масса отказалась принимать китайское подданство. Их зайсаны и старшины тут же стали (тайно) направлять к сибирским властям (гражданским и военным) своих посланцев с просьбами о «заступничестве». Так, телесы в ответ на «силовые» домогательства китайцев, понуждавших их признать власть своего богдыхана и платить ему дань, заявили пришельцам, что они давно уже являются «ясачными людьми белого государя». И тут же, при «мунгалах», отправили в Кузнецк гонца, дабы тот передал их, телесцев, просьбу русским пограничным властям о присылке «в китайское войско послов, чтобы их, телесцев, от оных остеречь (т.е. защитить - Н.М.)»2.
Однако русское правительство, занимавшее весьма осторожную позицию в «сем непростом, пограничном деле», ограничилось лишь протестом и пожеланием возвратить Русскому государству захваченных маньчжурами двоеданцев3. Довести до сведения китайского командования этот правительственный вердикт было поручено переводчику и сборщику ясака И. Максекову. Но добраться тому до ставки маньчжуров тогда не удалось. Тау-телеуты, напишет потом кузнечанин в своем отчете, весьма обрадовались его появлению в своих кочевьях и просили его передать кузнецким воеводам, чтобы они построили при впадении речки Иши в Катунь крепость, дабы «волости ясашные и их от мунгалов закрыть»4.
Подобного рода прошения поступили русским властям и от родоначальников теленгитов, телеутов и других родоплеменных групп Горного Алтая. При этом они интересовались у представителей российских гражданских и военных властей, посещавших по долгу службы или ясачным делам их кочевья, о возможности «своего (тау-телеутов - Н.М.) спасения от злого времени в российской стороне»5. Не имея возможности и полномочий решать такого рода вопросы, командующий Колывано-Кузнецкой военной линией полковник Ф. Дегаррига раз за разом препровождал такого рода «инородческие» прошения вышестоящему начальству: Сибирскому губернатору В.А. Мятлеву и командующему Сибирским корпусом бригадиру
2 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.21.
3 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.25.
4 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.42
5 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.22
Крофту. Однако и тот, и другой также не имели на этот счет каких-либо ясных указаний сверху, а потому и они вынуждены были просить разъяснения по этому поводу у Оренбургского губернатора И.И. Неплюева. К сожалению, и он не мог решить поставленные алтайскими инородцами вопросы, а посему лишь рекомендовал своим сибирским коллегам, с одной стороны, воздерживаться от приема алтайцев в российское подданство, а с другой, - «не отвергать» просителей от «благожелательства Ея императорского величества» и разрешать «оным телесцам и иным тамошним инородцам», кочевать вблизи русских военных укреплений6.
Неопределенная позиция русских властей и осложнявшаяся с каждым днем военно-политическая обстановка в регионе понуждала алтайских зайсанов и старшин искать выход из создавшегося положения. В силу этого, они принимают решение провести съезд алтайской знати и обсудить на нем складывавшуюся ситуацию в Южном Алтае, а исходя из нее, наметить пути выхода из создавшегося положения, а также скоординировать свои действия по противодействию захватчикам (Samaev 1991, P. 106).
А тем временем масштабы цинской агрессии в Горном Алтае разрастались. Китайские отряды вторглись в юго-восточные районы края и, продолжая углубляться в его просторы, вышли вскоре к Телецкому озеру, «чиня повсеместно грабеж и насилие», силой понуждая местное алтайское население принять китайское подданство. В этой обстановке тамошние зайсаны и старшины собираются в марте 1755 г. в ставке Намыкая Малаева (в районе Ябогана - Н.М.) на совет для обсуждения вопросов по отражению цинской агрессии. После жарких споров, было принято решение об организации общеалтайского ополчения. Местом его формирования был избран бассейн р.Ело, т.е. во владении зайсана Намыкая (МоЬо^ 1996, P. 67).
Сформированный десятью зайсанами алтайский отряд, вооруженный «ружьями, саадаками и копьями», той же весной нанес не одно поражение захватчикам7. Однако к лету сила и мощь отряда стали таять и алтайцы начинают сами терпеть одно поражение за другим. Причин этой неудачи было несколько. В первую очередь, сказывалась малочисленность алтайского отряда; во-вторых - его неорганизованность. Но главной причиной его неудачных - со временем - действий стало отсутствие единого командования объединенным отрядом. Участившиеся его военные неудачи, а также «иные обстоятельства» понудили алтайскую родоплеменную верхушку обратить свои взоры в сторону России. В своих прошениях, ставших поступать в различные инстанции местных и центральных органов власти с начала 1755 г., они начинают настойчиво просить российские власти «взять их в российскую протекцию» и защитить их «от злого времени». К лету поток такого рода ходатайств начинает значительно нарастать. Однако русские власти (ни гражданские, ни военные), по-прежнему, не могут определиться как поступить им в данной ситуации. На запросы командующего Колывано-Кузнецкой линией полковника Дегарриги и командующего Сибирскими войсками бригадира Крофта из Коллегии иностранных дел приходят им стереотипные, но весьма неопределенные ответы: «в близость к российским границам и к крепостям...алтайских зенгорцев не допущать», но - в то же время - и не
о
отгонять оных от них»8.
6 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.65.
7 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.108.
8 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.10.
А тем временем военное противостояние между Джунгарским ханством и цинским Китаем закончилось не в пользу первого. Разгром Цинской империей своего давнего противника и начавшееся вторжение маньчжурских завоевателей в «ойратские владения», в т.ч. и в кочевья южных алтайцев (номинально значившихся в их составе - Н.М.), побуждают почти всех глав племен и родов Горного Алтая обратиться к командованию Колывано-Кузнецкой военной линии с настоятельными просьбами о принятии их со всеми подвластными им людьми в русское подданство. Так, летом 1755 г. с таким прошением обратился зайсан Кайсан Бектешев к драгуну И.Шаболину, находившемуся в то время в кочевьях таутелеутов. «По согласованию зайсангов...Буктуша Кумекова, Намукая Малаева и прочих, всего одиннадцати человек, - говорил проситель, - во убежание от подданства мугальского, все мы имеем ревностное желание с людьми своими в подданство Ея императорского величества быть и ясак, противо прочих, ежегодно платить». Тот же К.Бектешев, по словам И.Шаболина, сообщил ему о том, что еще семь алтайских зайсангов хотят обратиться с такою же просьбой к русским властям9.
Летом того же, 1755 года в Бикатунской крепости появились и посланцы телесов. Они сообщили Ф.Дегарриге о том, что «зюнгорского владения пятнадцать зайсангов со своими волостями имеют прилежное желание быть в подданстве Ея императорского величества». Однако свершению их желания препятствуют «мунгалы»10. Вскоре о появлении последних на Южном Алтае, русские власти узнали воочию: в августе 1755 г. им «доподлинно стало ведомо, что на реке.Чуя стоит мунгальское войско.в три тысячи человек да на реке Береле.две тысячи, а в канских зенгорских волостях.триста человек и все они.склоняют алтайцев к принятию маньчжурского подданства, угрожая в случае отказа развоевать все их улусы» (Modorov 1989, P. 7).
Алтайские зайсаны и старшины, жившие в верхнем течении Катуни, а также по Чуе, Аргуту, Башкаусу и другим рекам, «убоясь разорения» и физического уничтожения, пошли со своими людьми на формальное (в силу указанных выше обстоятельств - Н.М.) «подчинение» маньчжурам. В числе такого рода «добровольцев» значились Омбо, Гендышка, Намкы, Буктуш, Бурут и др. О переходе «оных варваров» под власть богдыхана доложил последнему командующий маньчжурскими войсками на Алтае Цэнгунджаб11.
Однако дав «согласие мунгалам о признании ими богдыханского подданства», алтайские зайсаны и старшины, не мешкая, направили своих посланцев к русским. Так, спустя три месяца, в Чагырской крепости (на Колывано - Воскресенской военной линии - Н.М.) появился посланец зайсана Омбы - Мулла Абреимов. «С общего подчиненных его урянхайцев и бухарцов согласия, - говорил он, - просил Омба принять его с подчиненными ему людьми, которых. посемейно до пятисот и более, в подданство Ея императорского величества, в которое. он, вступя,.. подати всякие платить желает». При этом Абреимов просил русские власти ускорить решение этого вопроса, поскольку «когда реки станут, тогда их всех. в китайскую землю без остатку погонят»12. И это, наверное, было бы осуществлено «мунгалами» неизбежно, если бы не одно обстоятельство: в сентябре 1755 г. против Цинской династии восстал Амурсана, потерявший всякую надежду на то, чтобы с их помощью стать полновластным ханом единой Джунгарии. Однако это обстоятельство, отнюдь, не объединило его с алтайскими зайсанами.
9 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.62.
10 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.62.
11 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.126. Оп.1. Стлб.1 .л.10.
12 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.61.
Последние, по-прежнему, продолжали борьбу как с «мунгалами», так и с ним. Он для них продолжал оставаться предателем «интересов» ойратов и коренных народов Саяно-Алтая. Поэтому военные действия алтайцев с ним и «мунгалами» продолжали иметь место в районе Телецкого озера, на Катуни и Семе (Samaev 1991, P. 113-114).
Встретив ожесточенное сопротивление алтайцев его отрядам, Амурсана прекращает в октябре 1755 г. с ними борьбу и уводит свои отряды в Джунгарию, справедливо опасаясь действий против себя крупного китайского войска, дислоцировавшегося в Южном Алтае. Но это, отнюдь, не принесло мира на алтайскую землю, ибо Цинская династия почти тут же напомнила ее насельникам о себе. Ей очень не хотелось, чтобы Амурсана примирился с алтайскими кочевниками. Дабы не допустить этого, Сын Неба приказывает командиру «южного своего войска» срочно вызывать алтайских зайсанов и старшин в «свое войско и отправить потом их в Китай». Представители алтайской родоплеменной верхушки вынуждены были (уступая силе - Н.М.) подчиниться ультиматуму. И они поехали в Пекин. В течение четырех месяцев там, согласно источнику, побывало около 20 человек. Принявший их там «Сын Неба» (император Цяньлун - Н.М.), пожаловал им чиновничьи титулы и соответствующие знаки отличия. А перед отъездом «алтайских делегатов» из столицы строго наказал им: быть готовыми поддержать своими войсками маньчжуров, которые весной 1756 г. пойдут войною на Амурсану13.
А русские власти тем временем продолжали, по-прежнему, хранить глубокое «молчание» по поводу обращений алтайских зайсанов и старшин о приеме их в русское подданство. Совсем по-иному вели себя в этой ситуации китайские отряды: они старались как можно дальше проникнуть вглубь Горного Алтая и силой принуждали местных «инородцев» подчиниться «своему влиянию». Учитывая это, а также продолжавшиеся настойчивые притязания китайцев «увести к себе» алтайцев, как бывших ранее подданных Джунгарского ханства, которое «ныне повержено Сыном Неба» и, в силу этого, утверждали китайцы, «алтайские варвары принадлежат, по праву победителя, правителю Поднебесной империи». В силу негативно складывавшихся для коренного населения Южного Алтая ситуации, алтайские зайсаны и старшины собирают на р.Кайрлук совет, который постановил: еще раз обратиться к русским властям о приеме их со своими подданными «в российскую протекцию» (Samaev 1991, P.117). В январе 1756 г. прошение с такой же формулировкой поступило от имени 13 алтайских зайсанов в Бийскую крепость и в Чагырскую крепость - от зайсана Омбы и других представителей алтайской
14
родоплеменной знати14.
Аналогичного рода прошения о приеме алтайцев в русское подданство передавались ими также административным лицам или военным, в силу обстоятельств оказавшихся в алтайских кочевьях. Таковое, к примеру, было передано в феврале 1756 г. капитану Таракановскому представителями Каракольской волости, ведомства зайсана Намыкая Малаева15. 15 февраля того же года прошение от имени 12 алтайских зайсанов (под властью которых «находилось 1500 юрт») уже им лично было передано командующему Колывано-Кузнецкой военной линией полковнику Дегарриге16.
В разгар этих дипломатических сношений русским властям становится известно о новом вторжении цинских войск в Горный Алтай. Об этом в начале
13 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.517. Оп.1. Ч.1. Д.537. л.1-3.
14 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л. 169-171.
15 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.213.
16 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.217.
марта сообщили в Бийскую крепость посланцы зайсанов Буктуша, Бурута, Намыкая, Намыка, а в Усть-Каменогорску крепость такие вести доставил посланец зайсана Гулчугая (Кулчугая), в Чакырскую крепость - люди зайсана Омбы - Алтай Мабырашев и бухарец Абреимов (Modorov 1996, Р. 69). Несколько раньше (в феврале 1756 г.) люди Омбы известили о наступлении китайцев и капитана Тесницкого. В беседе с ним они сообщили, что «прибыли к ним» в Канскую волость «от китайского державца 30 человек и объявили, что позади них идут войска для взятия их в китайское владение» (Modorov 1996, Р. 69).
Разворачивавшиеся на Алтае события поставили русское правительство в крайне затруднительное положение. Во-первых, налицо была угроза распространения цинской экспансии за пределы Джунгарии. Но имевшимися в данном регионе российскими воинскими силами предотвратить агрессию Цинской династии не представлялось возможным. Во-вторых, весьма сложным и проблематичным делом являлось взятие алтайцев, бывших данников Джунгарии, под свою защиту. Надо полагать, что именно этими обстоятельствами была порождена 13 ноября 1755 г. Коллегией иностранных дел директива, предписывавшая и гражданским, и военным властям не «вступаться в ойрато-маньчжурские междоусобные ссоры и ни одного против другого не оборонять»17.
Видя затруднения и нерешительность русских властей, цинские отряды начинают проявлять еще большую активность в достижении своих экспансионистских целей. Принуждение «алтайских инородцев» к принятию китайского подданства, грабежи, массовые угоны в плен мирного населения, насилия и убийства ни в чем неповинных жителей стали обычным явлением тех дней в Южном Алтае. Не дождавшись покровительства со стороны русских властей, алтайцы снова вынуждены были взяться за оружие и выступить на защиту своей свободы, независимости и своих владений. В этом противостоянии китайским войскам особенно преуспели отряды Омбо, Гулчугая, Бобоя и других алтайских предводителей, которых китайский император Цяньлун объявил своими личными врагами, осмелившимся оказать сопротивление цинским войскам, за это к ним, подчеркнул он, «нельзя проявлять снисходительность» (Moiseev 1983, Р. 72). Но выполняя это повеление Сына Неба, командующий китайскими войсками в Горном Алтае Хадаха проявил некоторую «медлительность», чем вызвал «справедливый гнев» Цяньлуна. «Почему, - грозно вопрошал он, в своем приказе, направленном Хадахе, - не пойманы главные разбойники Омба, Кутук и прочие»? И требовал выполнить его приказ немедленно (Moiseev 1983, Р.74).
Выпоняя его, т.е. разыскивая «личных врагов Сына Неба», цинские отряды все глубже внедрялись в просторы Горного Алтая. Преследуемые противником алтайцы уходят к границам Русского государства, а часть их скрывается в глухих, труднодоступных местах. Посланник зайсана Буктуша - алтаец Кайсан Бектешев, - прибывший в мае 1756 г. в Бийскую крепость, передал полковнику Дегарриге прошение своего владельца о приеме его в российское подданство, а также сообщил «высокому начальнику» о наступлении китайцев, от которых его соплеменники разбежались «по разным урочищам» (Modorov 1989, Р. 69].
Те же, кому не удалось уйти от преследователей, стараются вести двойную игру. Под предлогом якобы обсуждения условий приема китайского подданства, они намереваются выиграть время, надеясь на положительное решение их просьб русскими властями. Однако китайское командование не
17 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.37-38.
300
проявляет доверия к такого рода заявлениям и настаивает на своем. Тайно прибывший весной 1756 г. в Бийскую крепость алтаец Аксак Едженин поведал там о том, что к его зайсану Номкы «из китайского войска присылаются послы и просят со всех.двенадцати зайсангов алман». Кроме того, они намерены «взять тех зайсангов с их людьми с тех мест, где ныне они кочуют, в свою землю», а коль они откажутся переходить, то их всех «перевешают на березах»18.
Используя любую возможность, зайсаны и старшины вновь и вновь направляют русским властям свои прошения о приеме их в подданство России. Одно из таковых было направлено 9 марта 1756 г. сибирскому губернатору В.А. Мятлеву19. Не получив от него должного ответа, зайсаны обращаются 6 апреля 1756 г. (через Сибирского губернатора В.А. Мятлева - Н.М.) с прошением в Коллегию иностранных дел20. Не зная, какой ответ она даст, алтайские кочевники, ища защиты от геноцида маньчжуро-китайских отрядов, стали самовольно прикочевывать к русским укрепленным пунктам и селиться около них. Такого рода сведения поступили весной 1756 г. в Томск от командования Чагырской, Усть-Каменогорской и других русских крепостей21.
Взвесив все «за» и «против», российское правительство принимает решение о приеме алтайских кочевников в «русскую протекцию». Это решение было закреплено указом от 2 мая 1756 г., в котором были обстоятельно изложены условия и порядок приема алтайцев в российское подданство. В соответствии с правительственным указом, Сибирской администрации разрешалось принимать алтайских «инородцев» в российское подданство даже в том случае, если они, «придя в нашу протекцию» не хотят покидать свои кочевья и переселяться в другие места. В этих случаях, подчеркивалось в указе от 2 мая 1756 г. «оным зенгорцам» полагалось не только не отказывать в приеме в «нашу протекцию», а приняв «в оную, разрешать им кочевать по своим, вышеозначенным рекам или в других местах внутри [нашей] границы». Особое внимание местная администрация обязана была обращать на принятие соответствующих мер, дабы «наши новоподданные зенгорцы были китайской стороной оставлены в покое» (Tadyev 1956, P. 27).
С 1 июня 1756 г. в крепостях, форпостах и редутах Колывано-Кузнецкой военной линии начался прием алтайских кочевников в русское подданство. Маньчжуры, видя, что алтайские кочевники уходят от них в «русскую протекцию», все делали для того, чтобы не дать им возможности приблизиться к российской границе. Для этого, маньчжуро-китайские отряды поставили заслоны в районе Черного Иртыша, в нижнем течении р. Буянту и по ее притокам, а также прочесывали местность «южного направления». Нередко отдельные части цинских войск приближались к русским крепостям и требовали от их командования выдачи им пропушенных за русские кордоны алтайцев. Но, несмотря на предпринимаемые меры, маньчжурским завоевателям не удалось сдержать натиск и стремление отчаявшихся «в несчастиях бывших алтайских зенгорцев» уйти в российские пределы. Несмотря на все препоны, выставляемые ими на пути алтайцев, последние ушли, таки, под «высокую руку концу Ея императорского величества». Согласно официальным данным правительства, концу сентября 1756 г. российское подданство приняла основная масса алтайского кочевого населения. По
18 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.326.
19 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.218-220.
20 Архив внешней политики России (АВПР). Ф.113. Оп.1. Д.1. л.283
21 Государственный архив Омской области (ГАОО). Ф.1. Оп.1. Д.43.
донесениям российских властей (гражданских и военных) положение «новоподданных было крайне тяжелым»: у большинства из них не было ни скота, ни имущества, а порой и даже одежды. Все, как сообщали по инстанции официальные переписчики «зенгорцев», что у них можно было взять -маньчжуро-китайские отряды взяли, а то, что они не могли забрать с собой -«разорили и уничтожили безостатку» (Tadyev 1956, Р. 30).
Эдебиеттер тiзiмi / ^исок литературы
1. Модоров Н.С. Россия и Горный Алтай: Политические, социально-экономические и культурные отношения (XYII-XIX вв.). - Горно-Алтайск, 1996.
2. Модоров Н.С. У истоков дружбы. - Горно-Алтайск, 1989.
3. Моисеев В.А. Цинская империя и народы Саяно-Алтая в XYIII в. - М., 1983.
4. Самаев Г.П. Горный Алтай в XYII - в середине XIX в. - Горно-Алтайск, 1991.
5. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. - Л., 1969.
6. Тадыев П.Е. Поворотный пункт// Великая дружба. - Горно-Алтайск, 1956.
Reference
Modorov 1989 - Modorov, NS 1989, U istokov druzhby. Gorno-Altajsk, 1989.
Modorov 1996 - Modorov, NS 1996, Rossija i Gornyj Altaj: Politicheskie, social'no-jekonomicheskie i
kul'turnye otnoshenija (XYII-XIX vv.), Gorno-Altajsk. Moiseev 1983 - Moiseev, VA 1983, Cinskaja imperija i narody Sajano-Altaja vXYIII v., Moskow. Potapov 1969 - Potapov, LP 1969, Altajskij shamanizm, Leningrad. Samaev 1991 - Samaev, GP 1991, Gornyj Altaj v XYII - v seredine XIX v., Gorno-Altajsk. Tadyev 1956 - Tadyev, PE 1956, Povorotnyj punkt//Velikaja druzhba, Gorno-Altajsk.
«Жауыз уакыттан коргауды сураймыз» (Таулы Алтайдьщ байыргы хальщтарыньщ ресей азаматтыгын кабылдауыньщ 255 жылдыгына)
Модоров Николай Семенович
тарих гылымдарыныц докторы, профессор, Таулы Алтай мемлекетпк университет мен Батыс Монголия шектес ецрнщ, Октусш СЮфдщ байыргы халы^тарыныц тарихы мен мэдениетЫ кешендi о^ыту бойынша гылыми лаборотория мецгерушюк 649000 Таулы-Алтай E-mail: mns@gasu.ru
Туши. Ма^алада бурын жарияланган деректер мен мурагат материалдарыныц непзЫде 1756 жылы Таулы Аптайдыц байыргы халы^тарыныц ресей азаматтыгын ^абылдау YДер¡с¡ баяндалган. Туши сездер: Таулы Алтай; Жоцгария; ^ытай; согыс; мэнжу бас^ыншылары; байыргы халы^тар; агрессия; азаматты^ты ^абылдау.
«Please protect from the evil time» (by the 255-th anniversary of the adoption of Russian citizenship by the peoples of the Mountainous Altai)
Modorov Nikolai Semyonovich
Doctor of Historical Sciences, professor, Head of Research laboratory for integrated study of the history and culture of local peoples of South Siberia, Western Mongolia and adjacent regions, Gorno-Altaisk State University. 649000, 1, Lenin str., Gorno-Altaisk, Russia. E-mail: mns@gasu.ru
Abstract. On the basis of published and archival sources, the article illuminates the process of adoption of Russian citizenship by indigenous peoples of the Mountainous Altai in 1756.
Keywords: Mountainous Altai; Dzungaria; China; war; Manchu invaders; indigenous peoples; aggression; adoption of citizenship.
