CC BY
832Круглый стол
Прокси-войны и состоятельность государств в современном мире
Статьи посвящены рассмотрению сущности и концепта прок-си-войн, особенностям их проявления в истории, в условиях «холодной войны» и XXI в. Воздействие прокси-войн на состоятельность современных государств - центральная проблема в выступлениях участников Круглого стола, состоявшегося 25 декабря 2018 г. (факультет политологии МГУ имени М.В. Ломоносова).
Ключевые слова: прокси-война, прокси-конфликт, кибер-война, «гибриднная война», состоятельность государства, частные военные компании.
Proxy wars and stateness in modern world. The articles are devoted to the problems of essence and concept of proxy wars, features of the application in history, in the «cold war» and in the XXI century. The impact of proxy wars on the stateness is a central problem in the speeches of the participants of discussions at the «Round table», held on Decevber 25, 2018 at the faculty of political science of Moscow State University named M.V. Lomonosov.
Keywords: proxy warfare, proxy conflict, cyber warfare, «hybrid warfare», stateness, private military companies.
В.М. Капицын, профессор кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: kapizin@yandex.ru
Состоятельность современного государства в условиях нарастающих прокси-войн
Проблематика прокси-войн обширна и разнообразна. Среди них привлекают внимание такие проблемы: 1) связь прокси-войн с состоятельностью государств, современные метаморфозы этого вида воздействий на государства и международные отношения; 2) взаимовлияние прокси-войн и других военных и невоенных операций, приводящее к модификациям, что стимулирует более широкий взгляд на данное явление.
Состоятельность государств обеспечивается благодаря определенной степени оптимальности балансов (равновесия) сил1. Эта оптимальность балансов сил предполагает, что внутри конкретного государства социально-политическая напряженность не переходит допустимый уровень. А во внешнем окружении такого государства поддерживается соотношение сил и взаимозависимость великих держав, соседей, влияющих на уровень международной напряженности. Китайский ученый, характеризуя баланс сил в современном миропорядке, пишет о «семи шарах», которые «не могут упасть»2. Прокси-войны способны подрывать внутренний баланс сил в государстве и обострять международные отношения. Такой дисбаланс сил возможен при развертывании прокси-конфликтов для свержения политического режима в Венесуэле.
В истории и современности можно найти множество примеров прокси-войн и разных их модификаций. Так, распад Российской империи в 1917 г. сопровождался борьбой разнородных сил с новой властью. На широких просторах монархические, националистические, анархистские формирования вступали во взаимодействие с прямой интервенцией 14 государств. Угроза национализации и слабость Советской власти способствовали формированию у интервентов стимулов не только вернуть финансовые и производственные активы, но и стремиться к контролю над территорией с ее энергоресурсами, портами, морскими путями. Белогвардейские армии, националистические формирования на Украине, в Польше и Прибалтике пытались использовать интервентов как прокси-силу. Образовалось несколько относительно самостоятельных театров военных действий, где переплетались прямые военные операции и прокси-войны. Войска Германии оккупировали Польшу, Прибалтику, Финляндию, Украину. В соответствии с перемирием между Антантой и Германией от 11 ноября 1918 г. германские войска эвакуировались с западных (европейских) фронтов, но сохранялось их пребывание на
1 Капицын В.М. Ресурсы состоятельности современного государства в контексте глобальной безопасности // Социально-гуманитарные знания, 2018, № 9, с. 109.
2 Hongwei Li. Seven Balls Can't Fall: The World Order Reconstruction Under the Geopolitics' Perspective // International and Public Affairs, 2018, vol. 2, no. 4, р. 83-84.
территории бывшей Российской империи1. Германия заключила мир с представителями украинской Центральной Рады. Части чехословацких военнопленных, растянувшиеся по всей России, захватили города в Поволжье и Сибири.
Есть и современные примеры, когда даже террористы используются некоторыми державами для решения их собственных задач. В Афганистане проводились прокси-операции США и Пакистана против СССР2. В Сирии против России, иранских и сирийских правительственных войск использовались отряды боевиков (запрещенных у нас ИГИЛ, Аль-Каиды и др.). Попыткой убрать источник прокси-операций и террористических акций (лагерь боевиков в Кашмире) была бомбардировка, проведенная Индией 26 февраля 2019 г.
Прокси-войны могут воплощаться в компактных операциях (прокси-операции), ведущих к дисбалансам сил. Прокси-опе-рации становятся элементом в цепи разнородных подрывных действий. Скажем, подготовка и использование талибов против СССР в Афганистане встраивались в один ряд с соглашением США и Саудовской Аравии в 1980-х гг. о снижении цен на нефть. В современных условиях подрыв состоятельности государств, играющих важную геополитическую роль, может осуществляться с помощью прокси-конфликтов, сочетаемых с информационными и финансовыми операциями, а также с действиями экологических организаций, гуманитарными кампаниями, служащими прикрытием других целей. Исследователи отмечают, что прокси-конфликты, как и противодействие им, связаны с экономическими целями3. В условиях, когда разделение между внешней и внутренней политикой размывается, прокси-войны сближаются с «постцветными» революциями, которые, в отличие от «цветных», уже не ссылаются на международное гуманитарное право.
В «большую игру» вовлекаются государства, включая бывшие метрополии и колонии, индивидуальные наемники, ЧВК
1 Czernin F. Versailles, 1919. The Forces, Events and Personalities that Shaped the Treaty. Putnam, 1964.
2 Dormandy X. Afghanistan's Proxy War // The Boston Globe, 2007, 16 Feb. URL: https://www.belfercenter.org/publication/afghanistans-proxy-war
3 Раткин Л.С. Отказоустойчивость энергетики и «откатоустойчивость» экономики: как противостоять прокси-войнам? // Инвестиции в России, 2018, № 12(287), с. 43-46.
(частные военные компании)1. Так, в Колумбии, где-то затухает, то возобновляется внутренняя война, есть вооруженные отряды, которые США могут задействовать в нагнетании напряженности в Венесуэле. В качестве важной силы прокси-войн выступает молодежь («горючий» материал), в том числе участники как либеральных, так и фундаменталистских, пра-вонационалистических движений, образующих международные сети. Сети связаны, как правило, с фондами, использующими несистемную активность для проработки сценариев прокси-конфликтов, соединяемых с революциями, финансовыми и информационными операциями.
А.М. Смирнова, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: mail2msu@mail.ru
Прокси- и гибридные войны: соотношение понятий
Наряду с Э. Мэмфордом отметим вклад В. Микрюкова, разработавшего теорию взаимодействия войск3. Вот несколько определений термина «прокси-война»:
- конфликты, в которых в собственных интересах косвенно участвует третья сторона, обеспечивающая одного из двух акторов конфликта военной, организационной, ресурсной, политической и иной поддержкой;
- войны, ведущиеся чужими руками (Д. Эйзенхауэр);
- международный конфликт между двумя странами, которые пытаются достичь своих собственных целей с помощью военных действий, проводимых на территории третьей страны и с использованием ее ресурсов якобы для разрешения там внутреннего конфликта (К. Дойч)4.
Изучение данного понятия не достигает своей цели без рассмотрения понятия «гибридная война». Этот термин в за-
1 Tafotie J.R., Idahosa S.O. Conflicts in Africa and major powers: proxy wars, zones of influence or provocative instability // Вестник РУДН. Серия: Международные отношения, 2016, т. 16, № 3, с. 451-460.
Mumford A. Proxy Warfare (War and Conflict in the Modern World). Cambridge: Polity Press, 2013.
3 Памяти Василия Юрьевича Микрюкова // Независимое военное обозрение, 2018. URL: http://nvo.ng.ru/nvo/2018-01-19/2_980_memory.html
4 Микрюков В.Ю. Прокси-война // Научно-исследовательский центр проблем национальной безопасности, 2015. URL: http://nic-pnb.ru/analytics/prok-si-vojna/
падной литературе используется в разных сочетаниях -«hybrid waD>, «hybrid warfare», «hybrid threat», «hybrid adversary». И. Панарин дает следующее развернутое определение: «Гибридная война - это совокупность методов военно-силового, политико-дипломатического, финансово-экономического, информационно-психологического и информационно-технического давления, а также технологий цветных революций, терроризма и экстремизма, мероприятий спецслужб, формирований сил специального назначения, сил специальных операций и структур публичной дипломатии, осуществляемых по единому плану органами управления государства, военно-политического блока или ТНК»1.
В чем же отличие гибридной войны от прокси-войны? Эксперты считают, что:
- гибридная война - собирательное выражение (конфликты сверхдержав), а прокси-война - ее военная составляющая, наиболее значимая при рассмотрении гибридной войны;
- гибридная война может включать: прокси-, информационные, экономические войны;
- прокси-война отличается характером и составом задействованных сил.
Гибридная война может вестись без открытого применения вооруженных сил и даже без объявления войны, включает в себя прокси-конфликт, если данное государство имеет значительные ресурсы и ставит перед собой следующие задачи:
- переформатирование геополитической картины мира, изменение основ мирового порядка;
- установление контроля над ресурсами и рынками,
коммуникациями и новыми технологиями;
2
- стирание национальных границ .
Добавим также задачу раскола или переформатирования национальной идентичности.
Существует распространенное мнение, что в нынешнем столетии роль и частота использования прокси-войн будут возрастать. Это связано с сочетание таких характеристик, как дешевизна, эффективность и видимость невмешательства.
По мнению экспертов, можно успешно противостоять гиб-
1 Панарин И.Ю. Гибридная война и нефтяная юаневая биржа в Шанхае // Деловой мир, 2018. URL: http://gazeta-delovoy-mir.ru/2018/04/02/gibridnaya-vovna-i-neftyanaya-yuanevaya-bi/
Зачем и как ведутся гибридные войны // ИА REGNUM, 2018. URL: https://regnum.ru/news/2423045.html
ридным войнам. Для этого необходимо обеспечить контроль над основными институтами и ресурсами управления государством и обществом - организационно-концептуальными, социально-культурными, информационными, финансово-экономическими, силовыми, политико-правовыми, дипломатическими1. Достижение информационного суверенитета становится все более важным, позволяя противостоять «гибридным» атакам, обеспечивать профилактику угроз переформатирования идентичности и проведение эффективных действий в отношении сил, подрывающих состоятельность государств.
О.В. Столетов, кандидат политических наук, старший преподаватель факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: Oleg-Stoletov1@yandex.ru
Концепт «прокси-война» в международно-
политическом дискурсе «Новой Холодной войны»
Концепт «прокси-война» («Proxy Warfare») в русскоязычном варианте получает значение «войны по доверенности» и «опосредованной войны» и активно используется в западном международно-политическом дискурсе. Так, в качестве «прокси-войн» западные эксперты рассматривают вооруженные конфликты в Ливии, Сирии, Йемене, Украине. Мы анализируем понятие «прокси-» в качестве элемента международно-политического дискурса «Новой Холодной войны» («New Cold War»), продвигаемого США и Великобританией.
Сам термин «Новая Холодная война» получил распространение после публикации в 2008 г. книги британского журналиста Э. Лукаса «Новая Холодная война: Как Кремль угрожает России и Западу»2. Можно говорить о росте частоты использования концепта в экспертно-аналитическом и публицистическом сегментах дискурса. Представляется, что введение в интенсивный оборот данного понятия, активно использовавшегося в период «холодной войны» в XX в., ныне призвано, во-первых, возродить в сознании экспертов, политиков и целевых групп общественности фундаментальные военно-политические образы «холодной войны» как таковой и, во-
1 Князева М. Что такое гибридная война? // ИА REGNUM, 2018. URL: https://regnum.ru/news/2421809.html
Lucas E. The New Cold War: How the Kremlin Menaces Both Russia and the West. L., 2009.
вторых, оправдать агрессивную политику США и их союзников в ключевых макрорегионах мира. При этом апология политики Запада опирается, в частности, на тезис о том, что непосредственные региональные и локальные агенты «прок-си-конфликтов» способны действовать в собственных интересах, используя потенциал своего покровителя, тем самым внося искажения в исходный политический сценарий.
Необходимо отметить, что концепт «прокси-война», транслируемый в информационно-аналитических материалах современных западных экспертов, характеризуется большей ценностной нейтральностью по сравнению с концептом «гибридная война» («Hybrid Warfare»). Если понятие «гибридная война» у американских аналитиков никак не соотносится с действиями США, то концепт «прокси-война» применяется, в том числе, по отношению к самим США. «Прокси-войны» рассматриваются как вполне приемлемое явление, характеризующее специфику современных войн как таковых. Э. Мэм-форд продвигает тезис о наступлении новой эры «опосредованных войн». На наш взгляд, это связано с тем, что понятие «гибридная война» в западном международно-политическом дискурсе «Новой Холодной войны» решает несколько иную информационно-коммуникативную задачу, состоящую главным образом в дискредитации международно-политических конкурентов.
В то же время концепты «прокси-война» и «гибридная война», сосуществующие и воспроизводимые в глобальном медиа-пространстве параллельно друг другу, теоретически близки. Оба понятия де-факто выступают результатом синтеза концептуальных подходов, принадлежащих различным парадигмам теории международных отношений и мировой политики.
Концепт «прокси-война», будучи продвигаем в рамках международно-политического дискурса «Новой Холодной войны», учитывает актуальные реалии современной мировой политики, которые не были в такой степени характерны для «холодной войны» XX в., в частности, возросшую полицентричность современной глобальной конкуренции. Большее количество великих и региональных держав, а также негосударственных акторов стратегически вовлекается в конфликты благодаря качественно новым технологическим возможностям.
Дискурсивная нагрузка понятия «прокси-война» объясняется и тем, что ряд государств, на территории которых происхо-
дят «опосредованные операции», де-факто лишаются статуса состоятельных государств, самостоятельных международных акторов и рассматриваются исключительно как агенты, вовлеченные в конфликт по инициативе «принципалов» - фундаментальных акторов конфликтов. И продвижение дискурса «Новой Холодной войны» можно рассматривать также как инструмент международной делегитимации третьих стран.
К.Д. Щерба, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: k.scherba@mail.ru
Прокси-войны: сущность и ситуационные характеристики
Прокси-войны в их классическом толковании означают косвенное участие в конфликте третьей стороны, желающей повлиять на стратегический (тактический) результат. Можно их рассматривать как составную часть отношений между спонсором (государственным или негосударственным субъектом), находящимся вне существующего конфликта, и доверенными лицами, занимающимися вооружением, обучением, военными (диверсионными) операциями. Они могут иметь коммерческую цель: ослабление конкурента, блокирование торговых путей, альтернативных энергетических маршрутов для минимизации рисков. Прокси-войны заменяют наиболее рискованные военные операции, в том числе прямые военные столкновения государств.
После Второй мировой войны такой тип войны стал самой распространенной формой конфликта. Появление ядерного оружия сделало прямой конфликт геополитических блоков (сверхдержав) практически невозможным, но противоречия между державами не исчезли; имперские войны заменяются прокси-операциями. Геополитические противники бьются между собой на территории третьих стран чужими руками. Прокси-войны помогают истощить геополитического противника, создать ему массу внутренних проблем, подорвать его репутацию на международном уровне.
Например, прокси-операции сопровождают сепаратистские выступления внутри страны, способствуя их перерастанию в гражданскую войну. Внешние игроки разжигают внутренние противоречия страны-объекта, реализуя теорию «управляемого хаоса», имеющую множество практических при-
ложений. Производится политическая реконфигурация территории, где разрушаются органы государственной власти, заменяемые властью командиров, вооруженных группировок, вождей, чиновников, парламентариев, руководителей оппозиции (Сирия, Украина, Венесуэла). Такой сценарий предваряется и сопровождается ослаблением состоятельности государства по причине экономического кризиса, в том числе стимулируемого внешними санкциями, национальными конфликтами, террористическими актами. При эскалации подрыва государственного управления формируется вакуум государственной власти, заполняемый силой оппозиции, радикалов, сепаратистов, «отрядов самообороны», криминала и т.д.
Если государство не может применять законное насилие для наведения порядка, возникает хаос. Но этого не всегда достаточно для переворота или революции. Практикуется вооружение и финансирование протеста, мотивирование на решительные выступления. Так, в Афганистан шли караваны с оружием из Пакистана и стран НАТО. Афганцам внушалось, что «шурави» (советские воины) пришли, чтобы уничтожить в Афганистане ислам. Неудивительно, что религиозные афганцы брали в руки оружие. В Чечне после распада СССР и вывода федеральных войск было оставлено много оружия на складах, в том числе тяжелое вооружение и даже авиация на аэродроме. Около 200 тыс. жителей, включая и равнинных чеченцев, были вытеснены из республики, куда хлынули проповедники ваххабизма, призывавшие к халифату на Кавказе и джихаду против неверных. Госорганы были уничтожены; территория оказалась поделена между вооруженными группировками; на помощь пришли международные террористические организации. Боевики вооружались, лечились, пополняли свои ряды с помощью некоторых государств.
Таким образом, для прокси-войны удобны зоны управляемого хаоса. Для подрыва состоятельности государства используются следующие операции:
- блокирование способности государства навести порядок (создание вакуума власти);
- мотивирование элит и части населения на протест, подрывающий легальную власть с помощью «параллельной» власти, подполья, двоевластия, переворота;
- обеспечение доступа протестующих к оружию1.
Проводится информационный «подогрев» протестующих. Удобным условием для переворота со стороны оппозиции являются настроения космополитизма, сепаратизма, национального раскола общества. Порядок, государственная власть, территориальная целостность для определенной части населения перестают восприниматься как ценность.
Возможный фактор развития конфликта - прямое вмешательство сверхдержавы или ее сателлитов для поддержки протестующей оппозиции. Поражение оппозиции влечет потерю финансовых и политических инвестиций, направленных на поддержку прокси-операции, или перспектив, которые давала бы победа оппозиции. Прокси-войны проводятся, в том числе, и для поддержки подполья и партизанского движения. Бывает, что введение войск для поддержки режима встречает недружественное отношение и подпольное (повстанческое) сопротивление, что затягивает присутствие государства-союзника на данной земле (СССР и США в Афганистане). Партизанское движение, включая экстремистов, может длиться долго, особенно если его подпитывать оружием, идеями, наемниками. Оптимальный вариант для сверхдержавы - войти в страну, помочь дружественной стороне быстро создать дееспособное правительство и армию, затем уйти из страны.
Попытку реализовать такой сценарий со стороны России мы видим сейчас в Сирии. Здесь прокси-операция России сталкивалась с опосредованной войной, организуемой США и отдельными арабскими странами. Военно-политическая помощь России, Ирана, в определенных ситуациях также Турции, помогла восстановить состоятельность государства в Сирии, благодаря чему ближневосточная страна справляется с боевиками-повстанцами, международным терроризмом и интервентами.
В.С. Зверева, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: vassee15@mail.ru
Причины распространения прокси-войн: мотивы, акторы и преимущества стратегии
1 См.: Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Сулакшин С.С. Западня. Новые технологии борьбы с российской государственностью. М., 2010.
Прокси-войны получают распространение под воздействием нарастающих кризисов в условиях глобализации, изменения баланса сил в миропорядке, эволюции НПО, развития информационных и военных технологий.
Основополагающая причина прокси-войны - стремление государства или другого субъекта мировой политики защитить геополитические интересы не прибегая к прямым военным столкновениям государств. Привлекательность участия в прокси-войнах обусловлена удовлетворением взаимных интересов как со стороны, предпринимающей стратегию опосредованной войны, так и со стороны «доверенного лица». Хотя «доверенному лицу» по мере развития конфликта требуется повышение уровня материальной поддержки, в конечном счете, осознается общая цель - «преодолеть врага».
Государства и международные объединения при ведении прокси-войн могут как опираться на собственные ресурсы, так и стремиться к формированию стратегических коалиций. Эволюция международных НПО и теневых структур обусловливает целенаправленный вывод деятельности международно-политического значения за рамки полномочий госструктур, хотя последние сохраняют контроль за реализацией компетенций негосударственных акторов1. Такими «проводниками» прокси-войн могут выступать террористические организации, вооруженные экстремистские группировки, радикальная политическая оппозиция, повстанческие военизированные структуры и т.д. Угрозу национальной безопасности представляют и государства - «спонсоры» (явные или анонимные).
Ведение прокси-войн вызвано стремлением использовать неустойчивость мирополитических процессов в собственных интересах. Оно обусловлено также международно-правовым запретом на агрессию, наличием ядерного оружия у великих держав, размыванием государственного суверенитета, расширением нелегального рынка оружия, ростом числа экстремистских организаций. Как справедливо отмечал Дж. Мюллер, методы ведения традиционной войны ушли в прошлое, однако, появились альтернативные стратегии защиты национальных интересов и достижения идеологических преиму-
1 Столетов О.В. Стратегия «разумной силы» в политике глобального лидерства. М., 2018, с. 63.
1
ществ . В прямой военной конфронтации между государствами объект нападения - регулярные вооруженные силы, а стратегическая цель - уничтожение боеспособности противника, захват территории. На смену прямым военным столкновениям государств приходят конфликты средней и низкой интенсивности. Доминируют вооруженные конфликты, где участвуют не армии, а группировки террористов, бандитов, мятежников, которые опираются не столько на профессионализм и существующие институты, сколько на харизматич-ность лидеров и преданность сторонников, подкрепляемую фанатизмом и идеологией2.
Предотвращение ядерного столкновения - одна из причин ведения прокси-войн. Государства и иные субъекты мировой политики прибегают к стратегии «войны по доверенности», если прямое военное вмешательство в межгосударственные или внутренние конфликты становится дорогостоящей задачей в гуманитарном, материальном и политическом плане. Прокси-войны позволяют скрыть собственное участие в том или ином военно-политическом конфликте, предотвратить обвинения в незаконном вмешательстве во внутренние дела государств и избегать ответных мер со стороны мирового сообщества. Рост международных поставок вооружений и услуг военных консультантов в развивающиеся страны также облегчает проведение прокси-операций.
А.Э. Джанаева, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: djanaeva.altn@ya.ru
Современные участники прокси-войн
Прокси-война (в её широком понимании) - составная часть отношений между бенефактором и его доверенным лицом (Э. Мэмфорд). Бенефактор, в данном случае государство или негосударственный актор, продолжающий оставаться внешним по отношению к другим участникам конфликта, но связанный договоренностями с доверенным лицом.
1 См.: MumfordA. Proxy Warfare, p. 41.
2 См.: Цыганков П.А. «Гибридная война»: политический дискурс и международная практика // Вестник Московского ун-та. Сер. 18. Социология и политология, 2015, № 4, с. 255.
Доверенное лицо представляет собой используемого бене-фактором государственного или негосударственного субъекта, которому поставляются оружие, персонал, финансы и чьими руками в основном поддерживается конфликт.
В.С. Шукшин и В.Л. Суворов пишут также о заказчиках -отдельных государствах и блоках государств, других структурах, имеющих влияние на международные отношения. Это - ТНК, международные криминальные и экстремистские организации, межгосударственные структуры и внутригосударственные политические движения1. Войны последнего десятилетия показали активное использование таких негосударственных акторов, как ЧВК, представляющих собой группу наёмников, действующих на формально законных основаниях2. А.А. Бартош относит к участникам прокси-войн также олихархические группы, националистические и псевдорелигиозные организации, осуществляющие дестабилизацию и подрыв внешней политики государства изнутри. Особую роль играют разведывательные службы3.
Между бенефактором и его доверенным лицом возможны четыре типа отношений, иллюстрирующие широкий спектр участников прокси-войн и набор инструментов, которыми оперирует заказчик прокси-конфликта. Первый тип таких отношений: государство-заказчик и другое государство, причем первое используется как суррогатная сила. Э. Мэмфорд обращается к взаимодействию Кубы и СССР, подчёркивая, что СССР не раз вверял в руки своего доверенного лица вооружение и военных советников. Подобный тип заказчика-суррогата использовался супердержавами, обладающими ресурсным и идеологическим потенциалом, что позволяло
4
им поддерживать своих доверенных лиц .
Второй тип взаимодействия: государство - негосударственный актор, например, террористическая организация, повстанческая группировка, ЧВК. Так «Аль-Каида» активно использовалась в расшатывании политических режимов стран
1 Шукшин В.С., Суворов В.Л. Войны нового поколения: гибридная война -миф или реальность? М., 2017.
2 Ланцов С.А. Государства и негосударственные акторы // «Гибридные войны» в хаотизирующимся мире XXI века / Под ред. П.А. Цыганкова. М., 2015.
3 Бартош А.А. Гибридные войны будущего - прогнозирование и планирование // Независимое военное обозрение, 2014, 19 декабря URL: http://nvo.ng.ru/concepts/2014-12-19/1 _war. html
4 Mumford A. Proxy Warfare, p. 22, 46-48.
Ближнего и Среднего Востока. Подобная стратегия доступна не только сверхдержаве, но и другим государствам. Иран проводил с 2003 г. успешную стратегию прокси-влияния, поддерживая Верховный исламский совет и его вооруженную «Организацию Бадра», а также мелкие шиитские группировки, сражающиеся от имени иранцев против режима Хусейна.
Третий тип отношений: бенефактор - его доверенное лицо, когда взаимодействие негосударственного субъекта и государства развивается в обратном направлении. В качестве суррогата используется само государство-спонсор. Достижение доверенным лицом определенного уровня зрелости и автономности позволяет ему действовать, не всегда координируясь со спонсором. Подобное произошло с шиитской организацией «Хезболла», родившейся на территории Ливана и в дальнейшем активно используемой в качестве субъекта-посредника Сирией и Ираном. Выступая в роли доверенного лица, «Хезболла» сумела закрепиться на региональной арене Ближнего Востока. В середине 2000-х гг. в отношениях с бенефакторами «Хезбола» сменила свой статус посредника на статус автономно действующего субъекта.
Четвертым типом отношений между участниками прокси-войн является взаимодействие между негосударственными субъектами. Более крупный негосударственный актор использует менее влиятельного в качестве суррогата, что нередко случается в хаотичном мире конфликтов. Э. Мэмфорд приводит пример террористической организации Лашкаре-Тайба, долгое время действовавшей в качестве доверенного лица Пакистана на территории Индии и Кашмира (на данный момент входит в крупную террористическую сеть под руководством «Аль-Каиды»).
Стратегия действия через доверенных лиц и ведение конфликта чужими руками позволяет бенефактору избегать ухудшения своего имиджа и репутации на мировой арене, достигая при этом поставленных целей на чужой территории. Вся ответственность за последствия ложится на плечи несостоятельного государства (суррогата или жертвы прокси-войны).
И.А. Деев, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: deev.ivan92@gmail.com
Способы ведения опосредованных войн
Как показывает анализ различных прокси-войн, стороны конфликта задействуют широкий спектр средств их ведения1. Э. Мэмфорд описал обеспечение живой силой стороны конфликта через посредников, предоставление военной техники, финансовую помощь и другие невоенные методы под-
2
держки одной из сторон .
Поставка «живой силы». Прокси-войны схожи с другими формами войны в одном значимом аспекте: часто решающим фактором является обеспечение воюющей стороны живой силой. Такая своевременная поддержка вносит важные коррективы в военные действия. К опосредованной «живой силе» относятся также военные «советники» как из самой страны-бенефактора (benefactor), так и из стран-союзников бенефак-тора. Военные советники из СССР оказывали техническую помощь, предоставляли разведданные, вели оперативное планирование операций (например, в Йемене), организовывали транспортировку вооруженных сил (при войне Судного дня), способствовали снабжению оружием (в Анголе)3. СССР помимо своих граждан направлял в регионы боевых действий военспецов из государств-союзников. Так, к 1978 г. больше 40 тыс. кубинцев действовали в прокси-конфликтах в Ливии, Йемене, Анголе, Эфиопии, ряде других стран. Чехословацкие советники использовались в многочисленных событиях в африканской зоне, а специалисты из ГДР обеспечивали внутреннюю безопасность и разведывательную поддержку.
Материальная помощь. Эффективный способ достижения целей в прокси-войне - снабжение стороны конфликта военной информацией, оружием, амуницией без непосредственного участия бенефактора в конфликте. В 19741978 гг. СССР, опосредованно участвуя в войнах, экспорти-
1 Seyom Br. Purposes and pitfalls of war by proxy: A systemic analysis. URL: https://www.tandfonline.eom/doi/pdf/10.1080/09592318.2015.1134047?needAc cess=true
2 Mumford A. Proxy Warfare, p. 61.
3 Россия (СССР) в войнах второй половины XX века [участие российских (советских) военнослужащих в боевых действиях за пределами Российской Федерации (СССР) после Второй мировой (1946-2002)]. М., 2002.
ровал в зоны военных конфликтов боевую технику, включая танки и боевые самолеты на общую стоимость приблизительно в 15 млрд. долл.
Финансовая поддержка. Поставки бенефакторами денег для решения задач опосредованной войны могут достигать огромных масштабов, сопоставимых с масштабами материальной помощи. Например, по оценкам специалистов, совокупная финансовая помощь СССР странам третьего мира (не считая Кубу, Вьетнам и Северную Корею) за период 19551980 гг. составила около 51 млрд. долл. Финансовая помощь оказывается в виде прямой безвозмездной поддержки, выделения кредитов для покупки вооружения, финансирования военной инфраструктуры и т.д. Суммы помощи различаются в зависимости от обстоятельств. Так, например, только в 1962 г. Пентагон выделил 17,2 млн. долл. на военную помощь лишь шести странам. Это - Вьетнам, Иран, Коста-Рика, Никарагуа, Панама и Филиппины. А за время ведения прокси-войны против СССР в Афганистане США предоставили афганским моджахедам более 3 млрд. долл.1
Нематериальная помощь. Это способ прокси-вмеша-тельства отличается тем, что здесь используются нематериальные ценности. Дж. Най определил влияние «мягкой силы». В прокси-войнах помощь бенефактора ищут не только из-за экономической и военной мощи последнего, но и по причине привлекательности его политического мировоззрения. Сам бенефактор пропагандирует привлекательность (или легитимность) конкретной идеологии для привлечения союзников в стратегически важных областях. Нематериальная помощь оказывается и в других формах, например, используют СМИ, работа которых направлена на поддержку одной из сторон конфликта за счет создания соответствующего ее образа в глазах мировой общественности.
Указанные способы и средства ведения прокси-войн нередко применяются в комплексе. Поставки военной техники сопровождаются направлением «советников» и персонала, обучающего посредников. Финансовая помощь используется одновременно и для вооружения сторон, и для обеспечения их кредитами при применении «мягкой силы», оказании гуманитарной помощи. Информационная поддержка нередко способствует сокрытию других способов участия в конфликте.
1 Mumford A. Proxy Warfare, p. 74.
Д.А. Кочетков, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: dmitrykochetkov93@gmail.com
Возможности Китая в использовании прокси-войн
Анализ «прокси-войн» может вестись в рамках рассмотрения «новых», «нетрадиционных» войн1. Стратегические интересы современных государств никуда не исчезли, а наоборот, активизировались. Политики и военные лидеры считают, что в будущих конфликтах главенствующую роль будут играть «прокси-войны». Актуальным является вопрос связи возвышения Китая в качестве мировой сверхдержавы с возможностями использования прокси-войн (в том числе в отношениях с США).
Опора КНР на экономический экспансионизм помогает избежать противостояния «холодной войны». Взаимозависимость национальных экономик США и КНР снижает шансы традиционной войны. Однако справедливо заметить, что некая форма прокси-войны давно существует и продолжается в форме использования американцами Тайваня.
Возвышение КНР востребует использование механизмов «мягкой силы», демонстрирующих китайскую экономическую мощь. Обеспечение долгосрочного экономического потенциала связывалось с доступом к ресурсам, торговыми соглашениями и политическим влиянием в развивающихся странах, в том числе в Африке. КНР повысил уровень энергетической безопасности за счет экспорта африканской нефти. Инвестиционные возможности на континенте позволяли создавать новые стратегические альянсы; так в Африке уже закладывались основы для прокси-операций.
В изучении эволюции КНР важно отметить, как там воспринимают военные угрозы и что предпринимается для обеспечения стратегических преимуществ. В изданном при содействии НОАК материале авторы, выступая за проведение концептуальной революции в военном деле, отмечают: «В то время как мы наблюдаем относительное сокращение военного насилия, мы также определенно наблюдаем рост политического, экономического и технологического насилия... все эти невоенные действия могут быть новыми
1 «Гибридные войны» в хаотизирующемся мире XXI века. М., 2015, с. 11.
факторами, составляющими войну нового типа, которая может быть обозначена, как «неограниченная война»1. Это свидетельствует о прокладывании пути прокси-войнам и изменению принципов противоборства держав.
Прокси-войны все чаще проявляются через кибервойны. В еженедельной информационной повестке всплывают сообщения о кибератаках. Происходит очередная трансформация «войны» как формы противостояния отдельных акторов; усиливается влияние информационного пространства на мировые процессы. ООН все чаще выражает обеспокоенность ростом преступности в сфере информационных технологий. К кибератакам относят деяния, в которых объект преступления - компьютерные данные или системы. В кибе-ратаках использование компьютерных систем становится частью способа совершения преступления2.
Непосредственное влияние на мировую политику оказали атаки вируса БШхпе! на ядерные объекты Ирана. Периодически сайт WikiLeaks, хакерское сообщество «Анонимус» добывали и обнародовали конфиденциальную информацию. По оценкам Вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, с мая 2006 г. по октябрь 2018 г. произошло 398 «значимых кибератак»3, среди которых атаки на правительственные учреждения, оборонные и высокотехнологичные компании. Проводились неоднократные попытки взлома компьютерных сетей государственных, коммерческих и оборонных ведомств США, секретных файлов Министерства обороны Индии (апрель 2010 г.), связанных с индийскими ракетными системами. Кибератака в январе 2011 г., в которой подозревают китайских хакеров, временно парализовала несколько правительственных ведомств Канады.
По мнению С.В. Володенкова, позиции ведущих технологически развитых держав уже в ближайшем будущем станут одним из ключевых факторов, определяющих векторы развития информационного пространства. Для международ-
1 Liang Qiao, Wang Xiangsui. «Unrestricted Warfare»: Assumptions on War and Tactics in the Age of Globalization. Beijing, 1999, p. 6, 12.
2 Тринадцатый Конгресс ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию. URL: https://www.unodc.org/documents/congress//Docu-mentation/A-CONF.222-12_Workshop3/ACONF222_12_r_V1500665.pdf
3 Center for Strategic and International Studies report «Significant Cyber Incidents Since 2006». URL: https://www.csis.org/programs/cybersecurity-and-governance/technology-policy-program/other-projects-cybersecurity
ного управления интернет-пространством необходимы институты, аналогичные миротворческим структурам ООН, способные регулировать информационные конфликты1.
Сегодня сложилась такая ситуация, что КНР часто считают ответственной за многие глобальные кибератаки. Но в реальности все сложнее. По данным Вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, с 2006 г. КНР несет ответственность за 108 значимых кибератак, но в то же время в 25 случаях Китай, наоборот, отнесен к жертвам. КНР на региональной и глобальной арене все больше расположена к разработке «прокси-стратегий» в рамках реализации своих национальных интересов, включая киберпространство. Это необходимо для укрепления национальной безопасности и состоятельности.
Рабия Калфаоглу, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: rabiakalfaoglu@gmail.com
Тающая Арктика: предпосылка новой «холодной войны»?
Арктика становится все более напряженным регионом в силу появления новых притязаний различных стран на районы морского дна, акваторию северных морей, морские пути. В связи с этим по-новому предстает проблема состоятельности государств, располагающих арктическими территориями. По оценкам Геологической службы США, более 80% последних находится под водой. Изменения климата вносят свои коррективы, способные иметь стратегические последствия. Арктика нагревается, по крайней мере, вдвое быстрее, чем какая-либо еще область на Земле. Крайний Север прошел переломный момент изменений климата. Морской лед опустился до рекордно низкого уровня на обоих полюсах.
Накаляется и политическая ситуация вокруг Арктики. После окончания «холодной войны» восемь приполярных соседей спокойно работали вместе в Арктическом совете.
1 Володенков С.В. Интернет-коммуникации в глобальном пространстве современного политического управления. М., 2015, с. 228.
Теперь, когда арктические ледовые барьеры быстро тают1, интенсивность стремлений к разработке нефти, природного газа и других ресурсов резко усилилась, угрожая политической дестабилизацией региона.
Тем не менее пока Арктика оставалась регионом с низким конфликтным потенциалом. Это - одна из немногих областей, где международное сотрудничество с Россией, несмотря на санкции, интенсифицируется. На конференции по Арктике в Архангельске в 2017 г. В.В. Путин подчеркнул стремление «сохранить Арктику как пространство мира, стабильности и взаимного сотрудничества». Арктика - уникальная экосистема мира и одна из самых богатых природными ресурсами (13% неразведанных мировых запасов нефти, 30% мирового природного газа и около 10% мировых рыбных ресурсов).
Арктические воды разделены на сектора ответственности, принадлежащие пяти странам, а границы, разделяющие национальные воды, до сих пор не определены в полной мере. Право собственности на морские районы устанавливается в зависимости от наличия и характера континентального шельфа и зачастую трудно поддается определению. В 2015 г. Россия подала заявку в ООН на расширение арктической территории на 1,2 млн. кв. км. Запрос России сталкивается с территориальными претензиями Канады и Дании. Специалисты ООН отметили высокий уровень обоснования российской заявки.
Традиционно Арктика находилась в сфере интересов членов Арктического совета. Но в 2013 г. Арктический совет расширился за счет стран-наблюдателей, включая Китай, Индию, Японию и Южную Корею. О своих интересах в Арктике заявила Великобритания. Эксперты отмечают усиление интереса неарктических стран к данному региону2. Ряд стран серьезно заинтересован в развитии Северного морского пути (СМП), который станет более предпочтительным судоходным путем из Азии в Европу по мере таяния полярных льдов, а также с учетом напряженности на других направлениях. КНР стремится играть большую роль в Арктическом совете и сотрудничать
1 Circum-Arctic Resource Appraisal: Estimates of Undiscovered Oil and Gas North of the Arctic Circle. URL: https://pubs.usgs.gov/ fs/2008/3049/fs2008-3049.pdf
2 Азиатские игроки в Арктике: интересы, возможности, перспективы. Доклад № 26. М.: РСМД, 2016, с. 56.
на двусторонней основе с циркумполярными (приарктичес-кими) странами. СМП привлекателен также для Японии и других стран Азии, так как маршрут в Европу по СМП на 12 дней короче Южно-океанского и проходит по более безопасным регионам. По оценке Минтранса России, грузопоток по СМП мог бы увеличиться с 4-5 млн. тонн в 2015 г. до 65 млн. тонн в 2020 г. Пока состояние портов и суровый климат тормозят использование маршрута. Ученые считают, что СМП станет полностью доступным для судоходства через 50 лет.
Территориальные споры в регионе могут обусловить напряженность, что стимулирует опосредованные операции. НАТО проводила подготовку маневров объединенного флота, авиации и сухопутных сил вокруг Исландии в преддверии плановых учений Trident Juncture 2018 («Единый трезубец», TRJE18), заявляя, что эти учения не направлены против России1. Но в операции отрабатывалось отражение агрессии условного противника со ссылкой на ст. 5 Устава НАТО.
Россия в 2014 г. на базе Северного флота образовала за Полярным кругом отдельный военный округ. Ремонт аэродромов, постройка кораблей, в том числе подводных лодок для арктических условий - все эти действия России легальны и осуществляются с целью обеспечения безопасности. По мнению И. Петренко (Российская академия Генштаба ВС России), у России достаточно вооруженных сил для обороны. Но она лишь пытается сохранить статус-кво. И. Петренко считает, что для России и Запада прокси-война в Арктике была бы практически невозможна; там конфликт мог бы быть, скорее всего, прямой, но никто к этому не стремится2. Однако представляется, что и здесь прокси-операции могут иметь место.
А.И. Черпакова, аспирант кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, e-mail: madam.bag2012@yandex.ru
Будущее прокси-войн
Прокси-войны - характерная черта современных между-
1 Шарковский А. НАТО готовится наступать в Арктике. 2018. URL: http://www.ng.ru/armies/2018-10-15/2_7332_nato.html
2 См.: Yegorov O. Is a war for the Arctic possible? Russia Beyond, 2016. URL: https://www.rbth.com/politics_and_society/2016/10/18/is-a-war-for-the-arctic-pos-sible_639787
народных конфликтов и проблема состоятельности государств. Опосредованные военные действия требуют меньше издержек на содержание силовых структур, снижают негативное влияние операций за рубежом на общественный дискурс и способствуют эффективному распространению влияния в определенных регионах мира. В организации прокси-войн большую роль играют ЧВК.
ЧВК, вступая в договорные отношения с заинтересованной стороной (бенефактором), выполняют такие функции, как предоставление вооружения, проведение учений и осуществление разведки, организация охраны политических и военных лидеров. Прибегая к услугам ЧВК, государства получают стратегическую выгоду, так как ЧВК принимают на себя всевозможные риски прямых военных действий. ЧВК стали универсальными: их услугами пользуются отдельные государства, международные организации и негосударственные акторы1. Но существенной проблемой остается правовой статус таких компаний и их социальная ответственность. ЧВК «обесценивают» государственные функции по обеспечению безопасности, постепенно монополизируют применение насилия. При их относительной автономности они существенно влияют на состоятельность отдельных государств. Распространение ЧВК по всему миру говорит о тенденции «маркетизации» безопасности.
Вместе с тем наряду с ЧВК появляется и новая форма непрямого воздействия на противника - ведение операций в киберпространстве. С развитием интернет-технологий растет применение кибервойн как мощного средства воздействия на стратегического противника. Анонимность, относительная простота операций, внушительный размер потенциального ущерба делают кибервойны привлекательным видом операций для государств, в особенности для США, в рамках противостояния с КНР, Россией, Ираном. Но кибер-войны могут иметь ряд негативных последствий глобального характера. Одним из наиболее показательных случаев стало распространение во всемирной сети вируса БШхпе^
Показательно, что активное противостояние в киберпрост-ранстве в последнее время становится отличительной чер-
1 Brooks D, Mangan F. The Modern Use of Contractors in Peace and Stability Operations // The Brown Journal of World Affairs, 2011, vol. 18, № 1, p. 181-183.
той двусторонних отношений США и Китая . Становление Китая как глобальной державы не может не беспокоить США ввиду высокого уровня их экономической взаимозависимости. Наличие ядерного оружия снижает возможность прямой конфронтации, но не отменяет других методов противодействия, в том числе активного использования прокси-войн. С одной стороны, КНР традиционно избегает вмешательства во внутренние дела других государств. С другой стороны, появляются новые геостратегические и внутренние социально-экономические императивы. Растет экономическое и военно-политическое влияние КНР в Африке; активизируется защита Китаем своих интересов в АТР. Трансформация военной стратегии Китая указывает на усиление значения непрямых методов воздействия на противника.
Многие характеристики прокси-операций дают им немало преимуществ в будущем. Крупные державы с помощью прокси-войн реализуют геополитические и идеологические интересы при относительно минимальных рисках и расходах. Прокси-войны обеспечивают властно-ресурсную мотивацию участников при многостороннем конфликте (например, непрямая поддержка противников Каддафи со стороны отдельных стран НАТО в 2011 г.). Они удобны в связи с ростом религиозной компоненты для акторов исламского фундаментализма. Гибкость прокси-войн проявляется в вариантах усиления зависимости бенефактора от посредника при продолжительности и интенсификации конфликтов, их делокализации, а также других непредвиденных политических последствиях2. Прокси-войны легко модифицируются. Они эффективны как для разрушения, так и для поддержания состоятельности государств.
Нарастающее геополитическое противостояние между глобальными центрами силы обостряет дискуссию об опосредованных военных действиях в стратегически важных регионах, что обусловливает дальнейший рост интереса исследователей к этой теме.
1 Lieberthal K, Singer P. Cybersecurity and U.S.-China Relations. Washington, 2012, p. 7.
2 Pfaff A. Proxy war ethics // Journal of National Security. Law & Policy, 2016, vol. 9, p. 345.
